Текст книги "Таинственная незнакомка"
Автор книги: Маргарет Портер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 12
Лондон
Июль 1799 года
Ориана, в шляпе, широкие поля которой затеняли ее лицо, шла по берегу извилистого озера в Гайд-парке вместе со своим кузеном. Яркий солнечный свет отражался от спокойных вод Серпентайна, и Ориана изо всех сил старалась не щурить глаза. Слишком много людей наблюдало сейчас за ней.
– Первый вечер в Воксхолле прошел успешно? – спросил лорд Берфорд.
– Надеюсь, это хорошее начало того, что можно будет назвать выгодным летом.
– А я надеюсь, что ты приедешь в Ньюмаркет и увидишь свои любимые скачки. Моя Пылкая пришла третьей в Брокет-Холле, это было ее первое состязание, – похвастался он. – Мой братец Фред предлагает себя в качестве жокея на ее следующем выступлении.
– Священник, участвующий в скачках? А что скажет епископ? – Пристрастие энергичного лорда Фредерика Боклерка к спорту вызвало у Орианы улыбку. – Последний раз, когда я его видела, он с гордостью заявил, будто у него на кафедре в церкви Святого Михаила пристроено седло, и потому, читая проповедь, он себя чувствует как бы верхом на коне. Его прихожанам еще повезло, что, наставляя их в своей проповеди на путь истинный, он не размахивает битой для крикета.
Лорд Берфорд представлял собой наиболее типичный образчик английского аристократа из всех, кто прогуливался нынче в парке. Прослужив королю и державе более десяти лет в армии, в том числе и в Канаде, он прошел в парламент. Когда он не был занят делами своего округа, уделял внимание спорту. В чертах его лица, как, впрочем, и своего собственного, Ориана безошибочно угадывала сходство с Нелли Гуинн, полные мягкие губы, заостренный подбородок, брови дугой и волосы, отливающие медью. Страстный интерес к скачкам в Ньюмаркете был унаследован от Сент-Олбансов.
Он застал ее в музыкальной комнате, пальцы Орианы бегали по клавишам фортепиано, в то время как песней она выражала одиночество своего сердца. Прослушав исполненную ею в минорной тональности песенку с острова Мэн, лорд Берфорд пригласил ее пройтись с ним по парку. Она приняла предложение – чего ради, спрашивается, обзаводиться новым платьем для выхода, если никому его не показывать на прогулке? Тем более что она хочет оставаться законодательницей лондонской моды. Помимо профессиональных занятий, это тоже заполняло пустоту существования, которой она не ощущала до каникул на острове Мэн. Сьюк Барри с благодарностью принимала в подарок отслужившие срок туалеты своей хозяйки. Все леди, рабски следующие модным новшествам, вводимым Анной Сент-Олбанс, настораживали уши при известии о том, что она уже передала гардероб уходящего сезона своей горничной.
В то время как Ориана и ее кузен медленно прогуливались по оживленной широкой дороге парка, острые женские глаза изучали каждую деталь ее наряда, начиная с количества перьев на широкополой шляпе и кончая пышной, отделанной кружевом оборкой на подоле ее платья цвета индиго. Джентльмены тоже смотрели на нее. Всадники придерживали поводья лошадей, проезжая мимо, а владельцы экипажей замедляли движение, стараясь привлечь к себе внимание Орианы. Один джентльмен, из тех, кто посмелее, остановился якобы для того, чтобы узнать мнение графа о присутствующих на этом параде моды лошадях. Однако и Ориана и Берфорд понимали, что истинная его цель – пофлиртовать с ней.
Когда они продолжили прогулку, Ориана принялась искать знакомые лица среди светской толпы. Сочетание темных волос с широкими плечами и высоким ростом каждый раз привлекало ее внимание и вызывало усиленное сердцебиение.
«Не будь такой глупой, – твердила она себе раздраженно. – Нет ни единого шанса обнаружить здесь сэра Дэриуса Корлетта. Он далеко отсюда – либо еще в Ливерпуле, либо уже у себя на острове».
– Ты кого-то ищешь? – поинтересовался Берфорд.
– Нет-нет, – поспешила ответить она.
Дэр Корлетт однажды уже пересек Ирландское море в погоне за ней и прибыл из Рамси в Ливерпуль. Но было бы безумием предполагать, что он предпримет путешествие в Лондон, который, как он сам говорил, ему не нравился, после столь решительной отставки. Кроме того, теперь ему уже, безусловно, известна ее скандальная репутация, и потому он скорее всего относится к ней как к падшей женщине, двуличной и не достойной доверия и привязанности.
Ориана размышляла, хотел ли Дэр сделать ее своей любовницей, как она сама полагала, или своей женой. Но его подлинные намерения так и останутся для нее загадкой. Если он, как Томас, нуждался в покорной наложнице, пусть поищет в другом месте. Но вдруг на уме у него был законный брак?
«Это невозможно», – подсказывала Ориане ее более рациональная половина. Дэр теперь знает о ее происхождении, ему известна ее профессия, если добавить к этому ее слишком свободное поведение в библиотеке... нет, после этого вряд ли можно было ожидать от него честного предложения.
Словно прочитав ее мысли, кузен Орианы вдруг произнес:
– Фред считает, что ты должна выйти замуж. Ориана рассмеялась и спросила без особого энтузиазма:
– У него есть кто-то на примете?
– Мы с ним решили, что тебе нужен парень с кучей денег и хорошей скаковой конюшней, который не придавал бы значения твоим проказам в Лондоне.
Прорысившая мимо лошадь отбросила копытом кусок гравия с блестящими вкраплениями кварца, и он упал прямо перед Орианой. Она остановилась, подняла камешек, пригляделась к нему и, решив, что он достаточно красив, чтобы взять его с собой, положила в ридикюль.
– Ты поднимаешь уже третий камень. Хочешь создать новую моду? – поддразнил Ориану кузен.
– Ненамеренно.
– Посмотри-ка, – сказал Берфорд, – граф Раштон тебе кланяется. Держу пари, что он хочет прогуляться с тобой.
– Сомневаюсь. Он слишком респектабельная личность, чтобы искать моего общества в публичном месте.
Берфорд слегка похлопал Ориану по руке, желая подбодрить.
– Ты придаешь слишком большое значение чужому мнению. Перед тем как уехать из города, я собираюсь навестить отца и сестру. Хочешь поехать со мной на Мэнс-филд-стрит?
Что бы там ни думали те, кто глазел на нее сегодня, но когда Ориана покидала парк, она испытывала тайное удовлетворение от того, что направляется в резиденцию герцога. Ее родство с его светлостью Сент-Олбансом не могло защитить Ориану от злых языков и грязных сплетен, однако оно всегда будет для нее источником утешения – и напоминанием об отце, так любившем удовольствия.
Дэр устало прислонился к высокой железной ограде большого сада в самом центре Сохо-сквер. Сад был со всех сторон окружен аккуратными городскими дамами, которые отличались один от другого только архитектурой входных дверей и номерами, прикрепленными к оконной раме на фасаде.
Какая-то полная дама в поношенном костюме для верховой езды ехала рысью на лошади по неровной мостовой. Дэр отошел от ограды, намереваясь обратиться к всаднице и расспросить ее, но она уже успела свернуть к угловому дому.
– А у меня новая игрушка.
Дэр обернулся. Тоненький детский голосок донесся из-за куста у ограды и принадлежал мальчугану с пухлыми щечками и золотыми, словно у ангелов, кудрявыми волосами.
– Покажи ее мне, – попросил Дэр.
Ребенок выбрался из гущи листвы и ветвей. Он прижимал к себе маленькую деревянную лошадку на колесиках, на спине лошадки сидел всадник в военной форме. Мальчик поставил игрушку на землю и потянул за привязанную к ней веревочку. Игрушка покатилась вперед, при этом механизированная лошадка встала на дыбы, а всадник поднял руку, в которой держал саблю.
– Ее купили в магазине Хэмли, – объяснил мальчик.
– Тебе здорово повезло, – сказал Дэр.
– Я знаю. Меня зовут Мертон Прингл.
– Ты живешь поблизости?
– Вон там. – Мертон просунул руку сквозь прутья ограды и показал в сторону Фрит-стрит. – Моя мама леди Прингл, а папа сэр Уолтер. Мои братья живут в пансионе академии на другой стороне площади. Уолта зовут Прингл-старший, а Энтони – Прингл-младший. Дэр решил поддержать новое знакомство.
– Здесь у вас много соседей. Ты знаешь, как их зовут и кто где живет?
Юный Мертон несколько раз кивнул своей золотой головкой.
– Я ищу леди, которая живет где-то здесь. Ты знаешь Анну Сент-Олбанс?
Лицо у мальчика сделалось очень серьезным.
– Мне не велят о ней говорить.
– Неужели? А почему?
– Мама говорит, что она плохая, испорченная и безнравственная. Я не знаю, что это значит, знаю только, что это нехорошо. Наша горничная Лиззи сказала мне, будто у мадам Сент-Олбанс много любовников. Это мужчины, которым нравится целовать женщин. Разве целовать кого-то нехорошо?
– Иногда, – мрачно ответил Дэр. – Смотря по тому, кто целует. И как он это делает.
Много любовников. Испорченная и безнравственная. Эти сведения противоречили его собственному впечатлению и тому, что говорила ему Ориана. «Я не шлюха», – сказала она, отказавшись пойти к нему в номер гостиницы в Ливерпуле. «Мне пришлось отклонять подобные предложения в течение нескольких лет». Так она заявила во время их разговора в сумрачном церковном дворе.
Непостижимость Орианы приводила Дэра в ярость, а требования ее профессии, докучливые и обременительные, беспокоили его, хоть и не охлаждали желания обладать ею. Но ее коллекция джентльменов, разумеется, вносила неожиданные осложнения.
– Я иногда вижу, как папа целует Лиззи в уголке за дверью гостиной, а еще в темном месте под Лестницей. Думаю, он тоже любовник.
– Полагаю, что так, – рассеянно ответил Дэр, которого ничуть не занимали интрижки в семействе Прингл, он пытался придумать, как вырвать Ориану из круга ее разнообразных поклонников.
– Покажи мне дом, где живет мадам Сент-Олбанс.
– А вон там, – сказал мальчик, вытянув свой короткий указательный палец.
– Дом с опущенными жалюзи? Или рядом с ним, возле которого стоит карета?
Из кареты выбрался мужчина. Мальчуган прошептал:
– Это один из любовников. Лиззи говорит, он лорд. Наверное, Томас, про которого поют в песне.
– В какой песне?
Из дома вышел пожилой слуга и впустил визитера. А Мертон тоненьким дискантом пропел песенку о прелестной Анне Сент-Олбанс, «птичке со сладким голоском», по которой томятся множество джентльменов, но сейчас «успеха добился Томас», который и заключил ее в свои объятия.
Когда Дэр узнал отвратительную правду об Уилле Брэд-филд, очевидность предстала перед ним в одно мгновение. Что же касается Орианы, сведения – чертовски противоречивые и запутанные до предела – следовали непрерывным потоком.
Очаровательная вдова, которая шарахалась в сторону от поцелуев, оказалась известной певицей, выступающей на сцене, и незаконной дочерью беспутного герцога. Она сама и один из ее многочисленных любовников стали героями уличной песенки. Ее нынешний покровитель – аристократ, владеющий роскошной каретой с гербом на дверце, и этот покровитель наносит ей визит среди бела дня.
«Точь-в-точь как Доррити Кроуи, – подумал Дэр, – переходит от одного мужчины к другому». Ненасытная, жаждущая все новых развлечений, не в состоянии успокоиться. И что самое скверное, необыкновенно лживая.
– Мне пора идти, – сказал он мальчугану и направился к дому Орианы.
Ухватившись за дверной молоток, Дэр вложил в удары всю свою злость. Пожилой слуга, изумленный неистовством его стука, осведомился, какое у него дело.
– Передайте вашей госпоже, что знакомый ей джентльмен желал бы засвидетельствовать свое почтение. И, пожалуйста, не говорите мне, что она не принимает, я видел, как в дом только что вошел визитер.
Отступив на шаг от входной двери, дворецкий – или, быть может, управляющий – произнес спокойно и вежливо:
– Прошу вас, сэр. – Он бережно принял у Дэра шляпу и передал ее молодому лакею в темно-желтой ливрее с кантами синего цвета. – Как позволите вас отрекомендовать?
– Корлетт.
Расхаживая по небольшой комнате, Дэр пристально разглядывал обстановку. Стулья, расставленные у камина, и присутствие в комнате раздвижного стола дали ему понять, что он находится в гостиной для утреннего завтрака. Он перешел в соседнюю комнату, достаточно большую и явно предназначенную для занятий музыкой и пением, здесь стояло фортепиано, на столе лежала стопка нот, в углу находился пюпитр для них, а на диване лежал музыкальный инструмент, похожий на гитару. Осмотревшись получше, Дэр решил, что комната служит Ориане также и библиотекой. На полках в шкафу стояли по преимуществу старые, даже очень старые книги. Нижнюю полку занимали тома in folio[8]8
большого формата (лат.)
[Закрыть] – вероятно, партитуры. На стенах висели вставленные в рамы картины из театральной жизни. С одной из них соблазнительно улыбалась Салли Верной с букетиком цветов в руке. Нашел Дэр и портрет Джозефа Вернона, помещенный между двумя медными настенными канделябрами.
Так значит, в этой милой, уютной комнате Ориана поет, играет и развлекается со своими поклонниками. Несмотря на испытываемые им душевную боль и ярость, Дэр заметил, насколько обстановка в этом приюте отдохновения и радости соответствует личности Орианы, ее интересам и ее прошлому. Со своим женским тактом и вкусом Ориана создала дом такой теплый и одновременно стильный, о каком Дэр мечтал для себя.
Заслышав шаги на лестнице, он обернулся.
– Мадам Сент-Олбанс примет вас, – сообщил все тот же немолодой слуга, даже не стараясь скрыть свое недоумение.
Дэр поднимался по лестнице, и сердце его колотилось в унисон с тяжелой поступью. Увидит ли он Ориану рассерженной? Встревоженной? Пристыженной?
Дэр вошел в гостиную. Ориана, сидя на канапе, вела серьезный разговор с худощавым джентльменом, виски которого были тронуты сединой. Выглядела Ориана просто ангелом, а ее платье с высокой талией – белым облаком из множества слоев полупрозрачной ткани. Глубокий вырез обнажал прекрасные белые плечи и верхнюю часть груди. Каштановые кудри, перевязанные светлой лентой, открывали лоб. Пышный наряд в сочетании со строгим выражением лица распалил негодование Дэра.
– Сэр Дэриус, вот неожиданное удовольствие. – Голос прозвучал мягко, но за этой мягкостью скрывалось беспокойство. – Что привело вас в Лондон?
Пока Дэр еще только собирался ответить, титулованный джентльмен произнес:
– Дорогая моя, причина предельно ясна. Это вы.
Глава 13
– Я в состоянии ответить сам, – заявил Дэр.
Его резкий тон вызвал у Орианы улыбку, а ее гость сдвинул брови.
Во время долгого и утомительного путешествия из Ливерпуля Дэр тщательно обдумал все, что скажет. Но, теперь, когда он снова увидел Ориану, все слова вылетели из головы. Да это, собственно, и не имело значения, поскольку Ориана была не одна.
– Чего же вы от меня хотите? – безмятежно спросила она, вставая с канапе.
Ах, она, конечно, знала, чего он хочет. А он даже не мог поцеловать ее.
– Помощи. Я здесь для того, чтобы выбрать обстановку для моего нового дома, и потому желал бы узнать названия самых лучших лондонских магазинов и складов. Я надеялся найти подходящие вещи в Ливерпуле, но не преуспел в этом. И это не единственное мое разочарование за время пребывания там, – резко проговорил он, напоминая Ориане о ее тайном бегстве.
Дэру до боли в кончиках пальцев хотелось дотронуться до ее нежно выступающих ключиц. Его губы стосковались по ней. А он стоит тут и рассуждает о мебели, в то время как ему необходимо лишь одно, уложить ее в постель и показать ей, чего она лишилась, бросив его.
– Лорд Раштон, – обратилась Ориана к джентльмену, – позвольте представить вам сэра Дэриуса Корлетта из Дербишира и с острова Мэн.
Значит, это и есть граф Растлип – что-то в этом роде было нацарапано на конверте письма, которое отправлял Дэр на почте в Дугласе по просьбе Орианы.
Граф проговорил с неукоснительной выдержкой отлично воспитанного человека:
– Я знавал Корлетта из Дэмерхема, он обращался ко мне по поводу взноса для филантропического проекта несколько лет назад. Это не ваш родственник, сэр Дэриус?
– Мой дед.
– Сожалею, что мы с ним так и не познакомились лично, однако, по всей видимости, то был в высшей степени достойный человек. Если я не ошибаюсь, он был промышленником?
– Он владел свинцовыми рудниками. Возле Матлока.
– Мебель, которую вы подыскиваете, нужна вам для собственности в Дэмерхеме?
– Нет, милорд. Я построил виллу в сельской местности на острове и теперь должен ее обставить.
Интересно, хороший это признак или плохой, что Ориана не сочла нужным рассказать о его существовании?
– Вы были бы в восхищении от этой местности, лорд Раштон. Уединенная долина и великолепный вид на горы, – сообщила она.
– Это звучит чудесно. В городе теперь очень многолюдно, сэр Дэриус, но скоро он опустеет. Надеюсь, у вас не было затруднений с поисками Приличной гостиницы?
– Я остановился в «Нерд» на Кинг-стрит.
Это была одна из самых фешенебельных и дорогих гостиниц в Лондоне, и Дэр надеялся, что на заносчивого лорда Растлипа это произвело впечатление.
– Как я понимаю, это не первый ваш визит.
Дэр не раз встречал джентльменов такого типа – с чувством собственного достоинства, богатых, безупречно одетых. От макушки своей седеющей головы до кожаных подметок лорд Раштон являл собой образец английского аристократа, столь же корректного в поведении, сколь и в одежде.
Глядя на Ориану, граф с приятностью проговорил:
– Я полагаю, мне лучше удалиться и предоставить вам возможность побеседовать с сэром Дэриусом. Моя дочь требует, чтобы я сопровождал ее в Гайд-парк, так как ее суженый мистер Пауэлл в настоящее время находится в Уэльсе у постели больного родственника, и она рассердится, если я оставлю ее в одиночестве. Увидим ли мы вас сегодня в парке?
– Сегодня нет, – ответила Ориана.
Пока она провожала гостя, Дэр разглядывал два портрета, висящих на стене по обе стороны окна. Карл II при мантии и в камзоле, который во времена его правления именовали дублетом, загадочно улыбался, полуприкрыв черные глаза, его темные волосы свободно падали на плечи. Смуглое лицо и лихо закрученные усы придавали его внешности пиратский вид. Нелли Гуинн, изображенная в дезабилье, надевала цветочную гирлянду на шею барашку, белая ночная сорочка спустилась с одного плеча, обнажив полную грудь. Розовые пухлые губки напомнили Дэру губы Орианы, а волосы у нее были того же оттенка.
– Я боялась, что вы придете, – проговорила Ориана с другого конца комнаты. Теперь, когда они остались наедине, волнение ее сделалось очевидным.
Глядя ей прямо в лицо, Дэр произнес с неудержимым гневом:
– У вас есть основания меня бояться. Потому что сейчас, Ориана, настал момент, когда я готов мучить вас так же, как вы мучили меня. Немилосердно.
– Пожалуйста, тише, вас могут услышать слуги.
– Мне наплевать, даже если меня услышит весь Лондон. Что здесь скрывать? Вы Анна Сент-Олбанс, ваши любовники посещают вас среди бела дня, один за другим. Удивляюсь еще, что у входных дверей не выстроилась очередь.
– Вам не следует ревновать к Раштону. Он вовсе не мой любовник и никогда им не был.
– Я слышал иное. Его имя Томас?
Ориана на секунду прикрыла глаза, словно вопрос причинил ей боль.
– Нет, его имя Ричард, но я никогда его так не называю, наши отношения недостаточно близки для этого. Кто сказал вам о Томасе?
– Мертон Прингл. – Я его не знаю.
– Это младший сын леди Прингл. – Дэр взял Ориану за руку и подвел к окну. – Посмотрите, вон он, играет в саду.
– Этот маленький мальчик?
– Ему лет восемь или девять, не больше, но о вас он знает все.
– Сомневаюсь. – Она высвободила руку. – Он просто слышал глупые сплетни.
– Он развлекал меня балладой о вас и Томасе.
– Я знаю эту, как вы говорите, балладу. О, это хуже, чем я могла себе представить. – Она закрыла ладонями лицо, избегая его обвиняющего взгляда. – Я не хотела, чтобы вы узнали. Я должна была сама вам рассказать все еще в Ливерпуле, но по глупости все откладывала, и вы сделали это открытие сами.
– Значит, вы признаете, что в этой дурацкой песне содержится правда?
– Да.
Ориана видела, что Дэр жаждет услышать отрицательный ответ, но она не могла ему солгать.
– Ваша связь с Томасом – еще один ваш бунт?
– Нет. Это было ошибкой. Я рассказывала вам, что, оплакивая своего молодого мужа, я ухаживала за умирающей матерью. Потеряв ее, я почувствовала себя невероятно одинокой. Не верила, что когда-нибудь полюблю снова. Через три года вдовства я познакомилась с Томасом. От него хотела того же, что предложил мне Генри, – любви и брака. Только после помолвки я стала принимать от него подарки, а после долгих неотступных упрашиваний с его стороны я проявила свое чувство к нему в той форме, которой он так желал.
Дэр отвернулся, не в силах смотреть на нее.
– Мое счастье длилось всего несколько недель. Миссис Маунтен заболела перед одним из своих выступлений в Воксхолле, и меня пригласили заменить ее. Томас внезапно появился с большой группой фешенебельной публики и был необычайно внимателен к одной очень красивой девушке. Так я узнала о его более ранней помолвке с дочерью другого герцога, но дочерью законной и очень богатой. Когда он в следующий раз явился ко мне домой, я отказалась его принять. – Помолчав, Ориана спросила: – Вы встречались с Уиллой Брэдфилд после того, как узнали о ней ужасную правду?
– Я этого не хотел.
– Вот и я чувствовала то же самое. В отместку Томас рассказал своим приятелям, что я была его любовницей, и сделал это как раз тогда, когда мне наконец предложили ангажемент в оперном театре. Он был в театре во время моего дебюта вместе со своей нареченной и ее родителями. Никогда еще я не чувствовала себя такой униженной, как в тот вечер, – и такой взбешенной. Клакеры неистовствовали. Они ненавидели любого исполнителя, если тот не был итальянцем, и выкрикивали грубейшие оскорбления. После этого ужасающего случая каждый распутник в городе считал своим долгом заявить, будто бы занимался со мной любовью. Бесстыдная ложь! Я была в ярости.
По выражению лица Дэра она догадалась, что он разделяет ее возмущение. Взгляд его смягчился, и это принесло Ориане некоторое облегчение.
– Ваша тяга к уединению, – сказал он. – Теперь я ее понимаю.
– Мое имя трепали на всех углах, оно даже попало в книжонку, которая содержала списки наиболее известных проституток из борделей и темных переулков вокруг театра «Ковент-Гарден». Мне пришлось заплатить сто фунтов за то, чтобы меня исключили из этих списков в следующем издании. Но после окончания сезона в Королевской опере я туда больше не вернулась.
– Ваши аристократические родственники сделали что-нибудь, чтобы прекратить скандал?
– Они ничего не могли сделать. Общество, жадное до непристойных историй, наклеило на меня ярлык падшей женщины, и он не снят до сих пор. Злые языки неизменно связывают меня почти с каждым джентльменом, который может сказать, что знаком со мной, и со многими из тех, которые этого сказать не могут. И я с этим смирилась.
– Я вам не верю.
Он был вправе возразить ей.
– Если бы я во всеуслышание заявила, что все джентльмены, кто хвастает, будто спал со мной, на самом деле кучка лжецов, я причинила бы вред только самой себе. Как исполнительница я слишком зависима от доброго отношения публики, чтобы позволить себе приобретать врагов. Моя единственная защита – мое целомудрие.
– Так я ваше единственное прегрешение? – спросил Дэр образованно.
– Я не имею права предъявлять требования. И все-таки прошу вас, Дэр, не рассказывайте никому об этом. Пожалуйста!
– Господи, Ориана, – нетерпеливо произнес он. – Верьте же мне хоть немного. Ваша тайна в безопасности. – Дэр взял Ориану за плечи и легонько встряхнул. – Обещайте, что больше не станете убегать от меня.
– Мне больше некуда бежать, разве что в Ньюмаркет, чтобы посмотреть...
Дэр вынудил ее замолчать поцелуем, от которого у Орианы ослабели колени. Руки сами обвились вокруг его талии, и она поняла, что разум ее отступает перед чувствами. Дэр Корлетт знал теперь все самое худшее, но страсть его не уменьшилась.
– Мэм, портниха хочет знать, какое платье... Ориана в ужасе вырвалась из объятий Дэра. Ее горничная стояла в дверях.
– Что ты сказала, Сьюк?
– Я думала, что вы одна, мэм. – Сильно смущенная тем, что застала госпожу в объятиях незнакомого человека, горничная продолжала, запинаясь почти на каждом слове: – Портниха прислала записку, она спрашивает, какое платье ей заканчивать к вашему званому обеду, зеленое шелковое или кремовое.
– Кремовое, – предложил Дэр Ориане. – Я уже несколько раз видел вас в зеленом.
Сьюк в изумлении уставилась на него. Ориана, обрадованная и вместе с тем раздосадованная, сообщила горничной о своем выборе, который совпадал с мнением Дэра, добавив:
– И прошу тебя, Сьюк, отнеси все мои жемчуга к ювелиру и попроси перенизать заново.
– Как прикажете, мэм, – только и сказала Сьюк, торопясь ретироваться.
Дэр отвел в сторону волосы Орианы и припал губами к ее шее.
– Перестаньте, бесстыдник, вы меня щекочете.
– Когда состоится ваш прием?
– На следующей неделе.
– Вы будете неотразимы в вашем новом платье и жемчугах, – бормотал он, скользя губами по ее коже. – Неужели вы лишите меня возможности увидеть вас во всем великолепии? Я чужой в вашем городе, я полностью зависим от вашего благоволения и гостеприимства...
Он коснулся губами ее лба – легко, словно мотылек своим крылышком.
Дэр ворвался в ее жизнь, и Ориана была не в силах сопротивляться, когда он вот так целовал ее.
– Но как я объясню ваше присутствие своим кузенам и друзьям?
– Скажите, что пригласили меня на обед в порядке любезности за мои многочисленные добрые услуги во время вашего пребывания в Глен-Олдине.
– Тогда число моих гостей станет нечетным. – Ориана перебрала в уме список приглашенных. – Если вы придете, мне надо пригласить еще одну женщину. Раштон не захочет привести в мой дом свою дочь, а если бы и захотел, я не могу пригласить леди Лайзу без Мэтью Пауэлла, ее нареченного. А он тот самый мужчина, который хотел на мне жениться.
– Дочь растлила помолвлена с одним из ваших обожателей? – Дэр запустил пальцы в свои черные волосы. – Ох, к дьяволу их всех, я просто не в силах разобраться в ваших интрижках!
Считая по пальцам, Ориана перебирала имена:
– Кузен Обри и леди Кэтрин Боклерк, Майкл Келли и миссис Крауч, они будут петь нам. Моя подруга мисс Бэнкс любит хорошую музыку, так же как сэр Джозеф и леди Бэнкс.
– Это не тот ли Джозеф Бэнкс, который путешествовал с капитаном Куком? Президент Королевского общества[9]9
ведущий научный центр Великобритании, выполняющий роль академии наук; основан в 660 г.
[Закрыть]?
Ориана кивнула.
– Он собирает редкостные растения и научные книги, которые каталогизирует так же, как вы минералы.
– Это далеко не все, чем он занимается, – сказал Дэр. – Как вы познакомились с ним?
– Он мой сосед. – Ориана подвела Дэра к окну и указала на угловой дом. – У нас с его сестрой Сарой Софией много общего, главным образом пение и лошади. Она учит меня управлять четверкой.
– Крупная женщина в костюме для верховой езды? Я ее видел.
Глядя на резиденцию сэра Джозефа, Дэр зевнул.
– Когда вы приехали в город?
– Сегодня, после трех суток дороги. Бессонные ночи, хоть и не из-за вас. Есть у вас бренди?
– Было бы странно, если бы я им не запаслась, у моих дверей джентльмены выстраиваются в очередь.
На этот раз его поцелуй был нежным и покаянным, а ее – прощающим.
«Любопытно, сколько времени пройдет, – обреченно думала Ориана, – до тех пор, когда «Оракул», или «Истинный британец», или просто какой-нибудь бульварный листок опубликует новость об этой опасно близкой дружбе». Она верила обещанию Дэра хранить молчание. Но, несмотря на вроде бы добрые намерения ее слуг, она слабо верила в то, что они удержатся от искушения выболтать секрет. В Лондоне каждая только что отчеканенная сплетня об Анне Сент-Олбанс была слишком ценной, чтобы не пустить ее в оборот.
