Текст книги "Таинственная незнакомка"
Автор книги: Маргарет Портер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
– Вы обладаете несметным состоянием. Вы член уважаемой семьи. Вы получили хорошее образование и способны понять и объяснить важные научные теории и гипотезы. Вы построили для себя этот восхитительный дом. С точки зрения любого человека, вы ведете завидную жизнь.
Ее замечания, вероятно, содержали ключ к разгадке тех сторон ее собственной жизни, которые она пыталась скрыть. Но Дэру не хотелось сейчас строить догадки на этот счет – более всего он нуждался в сближении с ней.
– Я не чувствовал себя счастливым в последнее время, – признался он. – Но теперь, когда между нами возникло взаимопонимание, вы переменились. Вы избегали меня, не отрицайте этого. Ответьте, я единственный человек, с которым вы обращаетесь так холодно, или вы замораживаете каждого мужчину, который пытается узнать вас лучше?
– Почти каждого, – кивнула она.
– Но не капитана Джулиана. Ведь вы сбежали с ним.
– Мне было тогда всего шестнадцать лет, и я влюбилась до безумия. Бегство казалось единственным способом преодолеть категорические возражения моей матери против нашего брака.
– Ваши знатные родственники возражают и против вашего последнего воздыхателя?
– Я не спрашивала их мнения. Мэтью в чем-то напоминает мне Генри, но я не собиралась выходить за него замуж.
– Вы ищете в каждом мужчине сходство с вашим покойным мужем. Я не напоминаю вам его?
Встревоженная ревнивой ноткой, прозвучавшей в этом вопросе, Ориана повернула голову и тотчас сообразила, что допустила ошибку. Лицо Дэра было напряженным, глаза горели. Дыхание участилось.
С Генри она чувствовала себя в безопасности. А Дэр Корлетт таил в себе некую неопределенную опасность, особенно когда сидел так близко и опустил руку ей на колено.
– Ответьте мне, Ориана.
– Вы не похожи ни на одного из мужчин, каких я знала. Именно поэтому он и внушал ей страх.
– Хорошо. – Пальцы Дэра передвинулись с ее колена на бедро. – Вы должны думать обо мне, только обо мне, когда я дотрагиваюсь до вас. – Он обнял ее за талию и притянул к себе. – И когда я обнимаю вас. – Он прижался губами к ее губам. – И особенно когда я вас целую.
Прикосновение его губ вызвало в Ориане вспышку неистового желания. Она жаждала его объятий всем своим существом, и незачем было притворяться, что это не так. Ладони Дэра мягко коснулись ее лица, пальцы Орианы скользнули по щеке и твердому подбородку Дэра, их полуоткрытые губы соединились в страстном поцелуе.
– Я хотел этого с нашей первой встречи, – выдохнул он. – Я хотел вас.
Дэр прикрыл глаза, и тени длинных ресниц легли ему на щеки. Ориана ответила ему яростным поцелуем, вместившим в себя всю бурю эмоций, которую он пробудил в ней. Дэр ласкал ее, нежно касаясь грудей, потом снова прильнул губами к ее губам, и поцелуй был долгим, а потом он произнес еле слышно:
– Остановите меня, если я должен остановиться. Иначе я не смогу себя контролировать.
Его грубоватая, но запоздалая попытка проявить галантность вызвала у Орианы невольную улыбку. Если он хочет овладеть ею здесь, в этой пустой и гулкой комнате, пахнущей промасленным деревом и свежей штукатуркой, она не станет препятствовать этому. То, на что она не решилась бы в Лондоне, можно спокойно сделать здесь, где нет ни любопытных глаз, ни болтливых языков, и репутация ее не будет погублена.
Ориана слегка покачала головой и призналась:
– Я не хочу такого конца. Я хочу большего.
Дэр прижался губами к ее шее, а она напомнила себе, что никогда не отдаст ему свое сердце. Любопытство и желание Дэра будут удовлетворены, ее желание тоже. Возможно, он даже поможет ей забыть то тяжелое, что было у нее в прошлом. Отдавшись этому мужчине, она, быть может, порвет нити, связывающие ее с покойным мужем и с живым поклонником, о котором она ничего существенного ему не говорила.
Дэр сбросил куртку, подхватил одной рукой Ориану под колени, другой обнял за талию, уложил эту прекрасную женщину на расстеленное на полу рабочими полотно и распустил шнуровку корсажа, обнажая ее грудь.
– Как ты красива. Невероятно, дивно хороша. Ориана превратилась в само желание. Все ее чувства были возбуждены его ласками, поцелуями, огнем его глаз, нежными словами, прикосновениями его языка к ее языку. Ворот рубашки Дэра расстегнулся, и Ориана тронула пальцами курчавые волосы на крепкой мускулистой груди. Дэр спустил брюки на колени, обнажив поднявшийся и отвердевший пенис, приподнял и раздвинул ноги Орианы и вошел в ее плоть, влажную от вожделения. Вошел и со стоном прижался к давно желанному телу.
Ориана обвила его руками и ногами, она целиком отдавалась порывам страсти. Как могла она думать, что сможет жить без этого, как же она ошибалась!
Между ними не было никаких обещаний или ожиданий большего, только физическая тяга друг к другу. Ориана не могла бы объяснить, почему все это произошло, но теперь было не время размышлять о таких вещах. Дэр лежал рядом с ней, прижавшись щекой к ее щеке. Нашел губами мочку ее уха и легонько куснул.
– Чудесно, – шепнул он. – Я мог бы наслаждаться тобою вечно.
Прекрасная, но неосуществимая перспектива. Любовные ласки Дэра, потрясающие своей страстностью и самоотдачей, не были увертюрой.
То был финал.
Глава 9
Прогулки Орианы нередко приводили ее к ливерпульским причалам. Остановившись в конце Ред-Кросс-стрит, она смотрела на корабли, недавно прибывшие в порт или готовящиеся к отплытию. Среди них, как она знала, были и суда, курсирующие между Англией и островом Мэн. Две недели миновало с того дня, как она взошла на борт самого большого из них, «Герцог Этол», и отплыла на нем из Дугласа. В напечатанном в газете списке кораблей, прибывших за неделю, она обнаружила знакомые названия судов, приписанных к порту Рамси, – «Прекрасная Анна», «Пегги» и «Элайза». А также «Доррити». Корабль Дэра, на котором привозили свинец с его плавильни.
Ориана остановила хорошо одетого торговца, который вышагивал в одном с ней направлении.
– Простите, вы не могли бы сказать, где я могу увидеть торговые суда с острова Мэн?
– Боюсь, что нет, мадам, – отвечал тот, – я американец, только что прибыл из Бостона и пока даже нигде не остановился.
Ее любознательность мог бы удовлетворить хозяин гостиницы «Ноги Мэна». Ведь именно мистер Радклифф помогал уладить ей дела в связи с ее отъездом в Рамси. Он не только знал названия кораблей, имена их владельцев, водоизмещение судов и перевозимый ими груз, но и время их отплытия и место стоянки каждого. Однако вероятность того, что он поддерживает регулярные контакты с неким владельцем рудника с острова Мэн, который интересуется местопребыванием Орианы Джулиан, вынудила ее держаться подальше от этой гостиницы.
Через несколько часов после страстной интерлюдии в библиотеке Дэра Ориана сбежала из Глен-Одцина. Предложив ему заняться с ней любовью, она разрушила всякую иллюзию о собственной респектабельности, и единственным способом спасти свою гордость был немедленный отъезд в Ливерпуль...
Ориана разглядывала трепещущие на ветру вымпелы судов, пытаясь найти на каком-то из них характерный треножник – эмблему острова Мэн, а мысли ее тем временем предательски вернулись на виллу Дэра.
Пролежав в объятиях Дэра столько, сколько она посмела себе позволить, Ориана зашнуровала корсаж. Дэр засыпал ее вопросами. Она рассердилась, обиделась, раскаивается? Успокоенный ее отрицательными ответами, Дэр принялся целовать ее. Ориана настояла на том, что вернется в Гленкрофт одна. И к тому моменту как она вошла в дом, решение было принято.
С печальным выражением лица она помахала перед лицом миссис Стоуэлл письмом от Харриот Меллон и сообщила, что должна отплыть в Ливерпуль как можно скорее. С быстротой, обретенной за многие годы переездов, Ориана сложила вещи. Пока Донни Коркхилл укладывал их на принадлежащую его отцу телегу для перевозки сена, Ориана уединилась в гостиной, чтобы написать короткую записку Дэру – с извинениями, но без объяснений. Чтобы не внушать ложных надежд, сообщила, что не вернется на остров Мэн. Попрощаться с ним заочно было, для нее более предпочтительным, так как она убедила себя, что грубоватому мужчине вряд ли придется по душе сцена чувствительного прощания.
Она презентовала миссис Стоуэлл золотую гинею и отделанный перьями модный капор, который вызывал столько восторженных вздохов, и вручила ей горсть монет для Неда Кроуи.
Ни один из приезжих не мог по закону покинуть остров без пропуска, подписанного заместителем губернатора, каковой Ориана и приобрела за девять шиллингов у владельца «Головы короля». Мистер Хайнд отправил ее в Дуглас в собственном экипаже, а там она, к счастью, очень быстро нашла возможность немедленно уехать в Англию. По пути на юг она то и дело трогала пальцем кусочек кварца, который лежал у нее в ридикюле. Из подаренных Дэром сверкающих камешков Ориана выбрала один – на память о посещении рудника.
«Через девять месяцев, – подумала Ориана уныло, – есть вероятность получить и другой подарок». Впрочем, в течение последней недели груди ее оставались мягкими, а настроение ухудшалось день ото дня, она даже несколько раз раздраженно оборвала мистера Эйкина, управляющего театром «Ройял». Судя по этим симптомам, беременность ей не угрожает.
Повернувшись спиной к пристани, Ориана пошла назад той же дорогой, что и пришла сюда. Дойдя до Касл-стрит, она услышала, как куранты на колокольне церкви Святого Георгия проиграли начальные такты государственного гимна, за ними последовали два продолжительных гулких удара, отмечающих время.
Ориана опоздала на репетицию.
Она ринулась чуть ли не бегом по оживленной улице в поисках наемной кареты. Как назло – ни одной, а она была еще далеко от Уильямсон-сквер. Если она будет идти слишком поспешно, у нее собьется дыхание и она не сможет петь. Прокладывая себе путь сквозь толпу клерков, слуг и женщин из процветающего торгового сословия, Ориана вела опостылевший спор с самой собой на тему о том, разумно ли написать письмо Дэру. Она не могла избавиться от чувства, что поступила с ним нехорошо. В последние дни ее жизни на острове он вел себя по отношению к ней как друг. В иное время и при иных обстоятельствах он мог бы стать для нее еще более близким. Его корабль в Ливерпуле. Она могла бы уговорить кого-то из матросов передать от нее письмо. Или следует подождать до тех пор, пока она не вернется в Лондон?
Раскрасневшаяся, со стертыми ногами, Ориана наконец добралась до театра и извинилась перед ожидавшими ее оркестрантами.
– Я утратила чувство времени, – виновато произнесла она. – Постараюсь петь как можно лучше, тогда вы уйдете домой пораньше и сможете отдохнуть перед вечерним концертом.
К ее облегчению, никто из музыкантов не выразил ни малейшей досады, они улыбались ей и понимающе кивали. Управляющий мог бы оштрафовать ее за опоздание, но не сделал этого. Как-никак она была Анна Сент-Олбанс.
Ориана заняла свое место на сцене у самого края, старательно избегая покоробленных и неровных половиц. «Этот театр, – подумалось ей, – наверное, самый захудалый и скверно управляемый во всей Англии». Непонятно, с чего это ее лучшая подруга выражала такой восторг по поводу ее выступления здесь. Пустые сейчас кресла в партере, ложах и на балконе были потертыми, выцветшими и грязными. Затхлый воздух, насыщенный неприятными запахами, подчеркивал общую атмосферу обветшания. Впрочем, карьера Харриот начиналась в провинциальных театриках, то есть в еще худших условиях, в то время как сама Ориана гастролировала в прекрасных оперных театрах Европы, где хрустальные люстры освещали позолоченные стены, бархатные портьеры и шелковую обивку кресел. На головах и платьях дам сверкали драгоценности, ливреи слуг, их сопровождающих, сияли до блеска начищенными пуговицами.
– Начнем? – спросил музыкант, садясь за клавесин. «Прелестней нимфы на лугу красотка наша Салли», – весело и оживленно запела Ориана.
То была одна из первых разученных ею песен – дань очарованию её матери. Отец Орианы никогда не уставал слушать эту нехитрую пастораль, она была любимой и у ее слушателей в Воксхолле.
Потом она пропела свой тщательно отобранный репертуар английских баллад, итальянских арий и французских песенок. Фрэнсису Эйкину было безразлично, что она поет и на каком языке, поскольку она обеспечивала ему полный зал на ближайшие два вечера. Его сейчас больше беспокоило отсутствие исполнителей из театра «Друри-Лейн», в том числе и Харриот Меллон. Новая пьеса Шеридана «Писарро» имела самый большой на памяти зрителей театральный успех, и он не мог заполучить нужных ему актеров до тех пор, пока идут эти беспрецедентные представления.
Исполняя грустные куплеты «Разочарованный влюбленный», Ориана размышляла о Дэре Корлетте.
– Весьма впечатляюще и трогательно, – заметил аккомпаниатор, когда она кончила. – Я абсолютно уверен, мадам Сент-Олбанс, что все леди в зале будут проливать слезы.
Ориана перешла к арии из оперы, полной трелей и фиоритур, – наиболее выразительный номер, какого могли ожидать ливерпульские слушатели от певицы из Лондона, чтобы убедиться, что потратили деньги на билеты не зря.
Теперь почти все. Музыкант проиграл коротенькую грустную прелюдию к последней вещи, которую хотела исполнить Ориана. Она запела на гэльском языке – то была песенка, которой научил ее Нед. Струнные инструменты негромко подключились к мелодии, в основном подчеркивая ее ритм, и продолжали играть, когда Ориана запела английскую версию.
Аккомпаниатор широко улыбнулся ей.
Вероятно, Нед был бы удивлен и обрадован, узнав, что она решила закончить концерт его песней. Она спела ее еще раз аккомпаниатору. Пока они так вот вместе работали, музыкант заметил, что Ориана опровергла предположение оркестрантов о том, что заезжая вокалистка окажется капризной и сварливой и что с ней будет трудно работать. Местные актеры дружно ненавидели ежегодно приезжающих сюда исполнителей из Лондона – кроме мисс Меллон, которую все так же безудержно обожали. Ее дружба с Харриот, как предполагала Ориана, и послужила причиной столь теплого приема, оказанного ей самой. Дня не проходило без того, чтобы кто-нибудь не поделился с ней забавной историей или добрым воспоминанием о Харриот.
– Мадам Сент-Олбанс, – окликнул ее из кулис Фрэнсис Эйкин. – Попрошу вас на пару минут зайти в контору кассира.
Ориана захватила свой плащ, раздумывая, уж не решил ли он ее все-таки оштрафовать. Должна ли она в таком случае опротестовать наказание или следует беспрекословно принять его?
Мистер Эйкин предложил ей сесть в то единственное кресло, которое удалось втиснуть в узкое пространство крохотной каморки, избранной им для беседы.
– Я был немного знаком с мисс Салли Верной много лет назад, – заговорил он мягким голосом с легким ирландским акцентом, – когда сам выступал на сцене «Ковент-Гардена» и «Друри-Лейн». А в то время когда торговал тканями на Йорк-стрит, я имел счастье пользоваться покровительством вашего батюшки, его светлости герцога Сент-Олбанса.
Уже знакомая с его уловками, Ориана догадалась, что Эйкину что-то нужно от нее.
– А теперь его очаровательная дочь взошла звездой на небесах нашего театра. Наш краткий союз оказался очень приятным и к тому же выгодным. В этом сезоне дела нашего заведения неблестяще. Огромный успех новой пьесы мистера Шеридана – о, я убежден, что это шедевр! – лишил меня милой мисс Меллон и других ведущих актеров театра «Друри-Лейн». Ливерпульцы твердят мне: «Только лондонские актеры, и больше никто!» И я должен им угождать.
– В вашей труппе есть миссис Чэпмен из «Ковент-Гардена», – напомнила Ориана. – И мистер Янг. И комик мистер Найт.
– И тем не менее я нуждаюсь в пополнении труппы. По этой причине я умоляю вас остаться в Ливерпуле.
– На какой срок?
– До августа.
– Простите, но это невозможно. В конце месяца начинается мой ежегодный летний ангажемент в Воксхолле. У меня договор с мистером Симпсоном и мистером Бар-реттом, согласно которому я должна петь раз в две недели.
– Но могли бы вы остаться хотя бы на неделю? Я уплачу вам приличный гонорар.
Ориана уже готова была посоветовать ему потратить эти деньги на ремонт его захудалого театра, но придержала язык.
– Я подумаю, – только и ответила она, отлично понимая, что следует отказаться от этого предложения.
По пути домой она обдумывала письмо Дэру Корлетту.
«Сэру Дэриусу Корлетту, Рамси, остров Мэн. Сэр, я надеюсь, что это письмо найдет вас в добром здравии и расположении духа...»
Нет, это слишком сухо.
«Дорогой сэр Дэриус, приношу вам извинения за свой поспешный отъезд и надеюсь, что вы простит меня за...»
За что? За то, что сняла у него коттедж в долине? Позволила заниматься с ней любовью в Скайхилл-Хаусе? Сбежала от него?
«Мой любимый Дэр, я думаю о тебе постоянно, днем и ночью. Жизнь кажется мне пустой и унылой без тебя. Если бы ты был здесь, говорил со мной, смешил меня, заключил в объятия, целовал до потери сознания, как тогда, когда мы...»
Опомнившись и сообразив, что прошла дом миссис Уодделл, Ориана повернула назад.
Сунув руку в карман за ключом от входной двери, она коснулась камня, который дал ей Дэр. Ориана вошла в дом, поднялась на один пролет лестницы, остановилась на площадке, вынула камень из кармана и начала поворачивать к свету то одной, то другой гранью – такая привычка появилась у нее в последнее время.
Сверху до нее донесся высокий звонкий голос:
– Наконец-то! Я жду целую вечность. Пораженная, Ориана уронила кварц.
– Хэрри! Но ведь ты должна быть в Лондоне! Актриса быстро сбежала по лестнице и, громко смеясь, обняла подругу.
– Мы приехали сегодня в почтовой карете. Маму ужасно растрясло, и теперь она спит.
– Мне не терпится узнать все городские новости, но сначала я должна найти свою драгоценность.
Опустившись на колени, Ориана отыскала камешек у самых перил.
– О, какой красивый! Что это за камень?
– Кристалл кварца. Его нашли на свинцовом руднике сэра Дэриуса Корлетта.
Харриот заметила, как смягчился голос Орианы при упоминании о Корлетте, какая грусть появилась в ее прекрасных ореховых глазах, и пришла к единственно возможному выводу о любовной связи подруги с владельцем рудника.
Харриот последовала за Орианой в ее комнату, самую красивую и удобную в доме. Певица не была стеснена в средствах, и ей не приходилось делить свою комнату с кем-нибудь еще. Она могла позволить себе путешествовать в дилижансе, а не в почтовой карете, не считаясь с затратами.
Интерес Хэрри к последнему увлечению Орианы остался неудовлетворенным, она была вынуждена отвечать на многочисленные вопросы Орианы о событиях в театре «Друри-Лейн».
– «Писарро»[6]6
Трагедия Р. Шеридана «Писарро» (по мотивам пьесы немецкого драматурга А. Коцебу «Испанцы в Перу») Была написана им в 1799 г.; с конца 70-х гг. XVIII в. Шеридан в течение 33 лет руководил театром «Друри-Лейн»
[Закрыть] привел всех в бешеный восторг, – рассказывала Хэрри. – Кембл лучше исполнил свою роль, чем его сестра миссис Сиддонс свою[7]7
Кембл – семья английских актеров XVIII—XIX вв. Родоначальник – Роджер, из его 12 детей (почти все они актеры) наиболее известны Джон Филип Кембл и Сара Сиддонс
[Закрыть]. Она играет маркитантку в чересчур величественной манере. Шеридан еще раз доказал, что он самый замечательный драматург нашего времени. Пьеса – его величайшее достижение за двадцать лет. Театр по вечерам набит до отказа. Но я боялась застрять в Лондоне на целую вечность, а делать мне там будет особенно нечего, так как роль миссис Джордан дублирует другая актриса. Когда я напомнила старине Шерри, что меня ждут в театре «Ронял» в Ливерпуле, он милостиво отпустил меня.
– Мистер Эйкин будет очень рад. Ты ему нужнее, чем я. Драматическая актриса ему куда полезнее, чем певица.
Харриот было приятно слышать, что она желанная гостья в Ливерпуле, особенно после сделанных ее матерью неприятных сравнений ее со знаменитой подругой. Хэрри не нуждалась в напоминаниях о великолепных способностях Орианы и о ее кузенах-аристократах. По мнению матери Харриот, Ориана была неразборчива в знакомствах и безнравственна, а потому не заслуживала своих успехов. Но Харриот знала, что ее подруга, так сказать, сбилась с пути праведного только потому, что поверила обещанию мистера Теверсала жениться на ней. Хэрри понимала, что блестящая артистическая карьера и наличие кузена-герцога не могут излечить разбитое сердце или восстановить погубленную репутацию.
Глядя на красивое и печальное лицо подруги, Харриот думала о том, какие слова могли бы вызвать на этом лице улыбку.
– Как хорошо, что мы с мамой приехали вовремя и будем свидетельницами твоего успеха в Ливерпуле.
– Я очень рада видеть вас здесь. Нервничаю больше, чем следовало бы.
– Ты нервничаешь?! Абсурд!
– Я выступаю в Ливерпуле впервые. Ожидания публики весьма велики.
Харриот не понимала, как может сомневаться в успехе у ливерпульской публики такая одаренная и прославленная певица, как Ориана. Уж не владелец ли рудника повинен в ее подавленном настроении?
– Ты не собираешься мне рассказать о твоем знакомце с острова Мэн? – спросила она.
Ее вопрос вызвал внезапный румянец на бледных щеках Орианы.
– Я уже это сделала в своем письме.
Харриот была актрисой и вполне могла угадать, что на самом деле скрывается за показным равнодушием подруги.
– Ты писала, что он самонадеянный и неприятный человек. Он сделал тебе непристойное предложение?
Каштановая головка опустилась низко-низко.
– Он получил то, чего хотел, без всяких условий и даже просьб.
Харриот не могла придумать ответ, который не прозвучал бы грубым или осуждающим, как у ее матери.
– Я хотела завоевать его уважение, – продолжала Ориана. – И я этого добилась. Он ничего не знает ни о моей известности, ни о моей испорченной репутации. Я вела себя как чопорная и добродетельная вдова, ведущая тихую жизнь в деревне среди кур и домашних животных. Мы стали друзьями. Он поведал мне свою самую большую тайну и поделился самыми сокровенными мечтами. Это блестящий человек, наделенный острой проницательностью и серьезным умом. Но однажды мы провели слишком много времени наедине, – жалким голоском призналась она. – Не иначе как на меня нашло какое-то помрачение. После этого я просто не могла с ним встретиться еще раз, это было бы невыносимо, поэтому я села на первый же уходящий в Ливерпуль корабль.
– Ориана, если бы ты осталась, возможно, он сделал бы тебе предложение!
– Неужели бы я посмела его принять после того, как скрывала свое истинное лицо в течение четырех недель? Мне предстояло готовиться к здешнему концерту, а потом вернуться в Лондон и репетировать в Воксхолле. Я предполагала, что работа поможет мне все забыть, но этого не случилось. Я ничего не забыла.
– Вероятно, ты и не хочешь этого, – заметила Хэрри, чувствуя себя и чрезвычайно умудренной, и одновременно очень огорченной.
– Вот стулья красного дерева в изысканном стиле, предназначенные для столовой. Обтянуть их можно любым материалом, какой вы выберете.
Дэр провел рукой по резной спинке стула и подумал, что сидеть, опираясь на такую спинку, чертовски неудобно.
– Это не совсем то, чего бы мне хотелось.
Уингейт, стоя позади хозяина, выразил ему свою поддержку негромким хмыканьем. Дворецкий держал в руке длинный список необходимых предметов, но после почти целого часа, проведенного в большом мебельном магазине, из списка было вычеркнуто очень немногое.
– В вашем доме есть библиотека? – спросил торговец.
– Разумеется, – ответил Дэр.
Каждый раз, заходя в библиотеку, он вспоминал Ориану Джулиан.
– У нас большой выбор столиков-маркетри для библиотеки и складных лесенок.
– Мы видели уже достаточно. На сегодня хватит, – добавил Дэр, чтобы торговец не почувствовал себя ущемленным.
Выбор столов, стульев, ковров и прочего необходимого для виллы казался Дэру сейчас делом скучным и обременительным. Он решал бы эту задачу с энтузиазмом, если бы не внезапное исчезновение Орианы Джулиан, оно лишило Дэра всякого интереса к тому, чем будет заполнен его новый дом. Во время ежедневных хождений по многолюдным улицам Ливерпуля он уделял основное внимание не выставленным в витринах товарам, а проходящим мимо женщинам, надеясь увидеть милый овал красивого лица в ореоле каштановых кудрей и ясные ореховые глаза под крутыми арками тонких бровей. Но видел он все это лишь по ночам во сне – и нигде больше.
– Не зайти ли нам к продавцу ковров, сэр? – предложил Уингейт.
– Завтра, – коротко ответил Дэр. – Можете отдыхать всю вторую половину дня.
Четыре дня назад Дэр покинул палубу «Доррити» с твердым намерением отыскать Ориану, уверенный, что легко достигнет цели в знакомом городе. Но его систематические и, как он полагал, блестяще организованные поиски не дали ему ни единого намека на то, что она здесь или была здесь недавно. Миссис Джулиан не состояла в списках тех, кто пользовался абонементом в самой большой библиотеке. Ни один изготовитель музыкальных инструментов слыхом о ней не слыхивал. Она не вносила пожертвований в пользу местного лазарета, госпиталя для моряков, благотворительных учебных заведений – Дэр обошел их все. Никто из портных и владельцев магазинов не вспомнил ее имени.
Каждый раз, думая о том, что произошло в день их последней встречи, Дэр отчаянно пытался найти в этом какой-то смысл, но неизменно терпел поражение. Ориана откликнулась на его ласки с неподдельной страстью. А после того как сделала его счастливейшим из смертных, полным надежд, покинула его долину.
Нынче вечером он продолжит охоту в театре «Ройял».
Он вполне может использовать билеты, заранее заказанные его знакомым по его просьбе. Объявление о первом концерте появилось в утренней газете. Пропустив цветистые комплименты лондонской вокалистке и предостережения по адресу чересчур бурно ведущих себя зрителей, Дэр внимательно изучил список наиболее знаменитых лиц, намеренных присутствовать в зале. Имени миссис Джулиан в этом списке не было, но его надежды ожили, когда он обнаружил в нем имена мисс Меллон и ее матери. Если подруга Орианы в Ливерпуле, то и она сама скорее всего здесь.
