Текст книги "Праздничный поединок (ЛП)"
Автор книги: Марен Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
– Я понимаю, и думаю, что это просто означает, что у тебя гораздо больше возможностей испытать что-то новое. Скажи, ты смотрела фильм «Санта Клаус»?
Она хмурит брови. ― Это фильм, или ты говоришь о большом человеке в красном костюме?
– Да. Это культовый фильм, Снежинка. Мы должны немедленно это исправить.
Она хихикает. ― Да, я уверена, что больше фильмов, которых я не видела, чем тех, которые видела.
Протянув руку, я соединил наши ладони и переплел пальцы, слегка сжав их. ― Не волнуйся, Снежинка. Мы позаботимся о том, чтобы у тебя появились новые традиции.
Глава 12
Зимняя страна чудес
Эмма
Джексон Пирс, бесспорно, горяч.
Один взгляд на него ― и это становится очевидным. Привлекательный настолько, что сердце замирает в груди при первом же взгляде. Высокий, подтянутый, с острой челюстью, теплыми медовыми глазами и улыбкой, способной растопить все вокруг.
Отчасти именно поэтому, несмотря на историю наших семей, было так трудно держаться от него подальше.
Но совсем другое дело ― знать, что под этой привлекательной внешностью скрывается большое сердце.
То, чего я никогда не ожидала и не знала до недавнего времени. Я была совершенно спокойна, что прожила свою жизнь со всеми этими предположениями и предвзятым мнением о нем. Что он ― досадный раздражитель, которому просто нравится доставать меня из-за наших враждующих семей. Я была не против ненавидеть его, потому что это было то, чего от меня ожидали.
Пока он не сделал это невозможным.
И я не знаю, что делать со всеми этими новыми чувствами.
– Признайся, тебе весело. ― Я тыкаю его в бок, пока мы медленно катаемся по катку. Дети проносятся мимо нас, но я хочу уехать из города, не обращаясь перед этим в скорую помощь, поэтому мы не торопимся.
– Только если ты признаешь, что носить уродливые свитера не так уж и плохо, ― с ухмылкой отвечает он.
Выдохнув, я игриво закатываю глаза. ― Не так уж они и плохи. Ну, твой, конечно, просто ужасен, но все же.
Его пальцы неожиданно впиваются в мои бока, щекоча меня до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание и я не могу удержаться на ногах на скользком льду. Он подхватывает меня на руки, чтобы я не упала, и прижимает к бортику катка.
С коньками он стал еще выше, нависая над моей маленькой фигуркой, его расплавленные глаза пылают от желания. ― Мне весело, Снежинка. Но еще больше я буду веселиться потом, когда ты будешь стоять на коленях, и я покажу тебе, насколько мне нравится, когда ты ведешь себя как болтливая девчонка. ― Я все еще думаю о примерочной. О том, как крепко твоя похотливая киска сжимала мои пальцы. Я уже наполовину тверд прямо посреди катка. ― Глубокий тембр его голоса в моем ухе заставляет меня сжать бедра вместе, мой клитор теперь пульсирует вместе с нестабильным биением моего сердца. Он проводит носом по моей челюсти так, что я вздрагиваю, и вовсе не от холода.
Я уже готова совершить что-нибудь безумное, например, упасть на колени прямо здесь, как вдруг кто-то врезается в бортик, прямо рядом с нами.
– Черт, ― ругается Джексон, а потом смеется.
– Давай, пойдем отсюда.
Не то чтобы меня нужно было убеждать, но он берет мою руку в свою, и мы вместе уходим со льда, чтобы сдать коньки.
Надев ботинки и захватив еще один горячий шоколад, чтобы вернуться в гостиницу, которую мы сняли в городе, мы идем по тропинке через оживленный парк. Уже стемнело, но еще много людей катаются на коньках, прогуливаются по парку, а некоторые устраивают снежные бои.
Я замечаю на заснеженном газоне нескольких детей, делающих снежных ангелов, и обращаюсь к Джексону.
– Ты знаешь, я никогда не делала снежных ангелов? Это кажется чем-то таким несущественным, но даже в детстве я никогда этого не делала.
Он смотрит на меня в ответ, моргая: ― Никогда?
– Нет. Я единственный ребенок, Джексон. Мне не с кем было играть зимой.
Я снова смотрю на детей, валяющихся в пушистом снегу, пока не чувствую, как меня берут за руку, и Джексон забирает мой горячий шоколад и ставит его на скамейку рядом со своим.
– Что ты делаешь?
– Эмма, мы сейчас будем делать гребаного снежного ангела. Прямо сейчас. Ты не можешь прожить свою жизнь, ни разу не сделав снежного ангела. ― Он тянет меня к сугробу, но я упираюсь пятками, останавливая его.
Я качаю головой. ― Я не лягу в этот холодный снег! Ты с ума сошел?
– Ты сделаешь это. Ты должна.
Очевидно, что у этого человека гораздо больше сил, чем у меня, не говоря уже о весе и росте, поэтому он продолжает тащить меня, пока мы не оказываемся вдали от всех остальных, и под нашими ногами нетронутый участок пушистого снежного одеяла.
– Джексон, я не собираюсь мокнуть ― мы замерз…
Я не успеваю договорить, как он тянет меня за собой вниз, и мы вместе падаем в снег. Я приземляюсь на него, его тело смягчает мое падение. Наши глаза встречаются, мы тяжело дышим, никто из нас не двигается, время, кажется, остановилось. Я чувствую этот момент по стуку своего сердца, по трепетанию пульса. Притяжение между нами.
Потом он лукаво улыбается и отталкивает меня от себя, укладывая на снег. ― Смотри и учись, Снежинка. Смотри и учись.
Мой смех вырывается из меня, когда он резко двигает руками и ногами в звездном прыжке, делая снежного ангела размером, наверное, с четырех обычных.
Боже, этот человек.
Эмоции проникают в мою грудь, заставляя ее расширяться, но еще труднее мне контролировать то, как колотится сердце в груди при виде этого массивного мужчины на снегу, делающего снежного ангела просто потому, что я никогда не делала этого раньше.
Его не волнует ни холод, ни то, что из-за этого он будет полностью промокшим всю обратную дорогу до отеля. Он сделал это, не задумываясь, отчего у меня в животе бесконтрольно запорхали бабочки, и осознание нового факта обрушилось на меня с удвоенной силой.
Мне нравится Джексон Пирс.
Он добрый и сострадательный. Мне нравится, что я могу смеяться вместе с ним и что даже самые простые вещи доставляют мне больше удовольствия, чем я получала за последние годы. Он прислушивается ко мне, но при этом бросает мне вызов. Кроме того, я чувствую себя комфортно рядом с ним, и это меня пугает.
Это пугает меня, потому что означает, что эти чувства настоящие, и между нами уже не только физические отношения. Мне кажется, что это не просто один горячий момент, которому мы поддались, не просто один день.
– Эмма?
– Хм? ― вздыхаю я, глядя на звезды над нами.
Его рука в перчатке тянется ко мне, а затем его пальцы переплетаются с моими. На секунду мы замираем в молчании, рука об руку, лежа на спине на снегу, глядя в черное небо, усеянное яркими звездами. Просто два снежных ангела, держащихся за руки.
Я чувствую себя спокойнее, чем когда-либо за последнее время.
– Красиво, ― говорит он, и я киваю в знак согласия.
– Захватывает дух.
Но когда я оглядываюсь, он смотрит вовсе не на звезды. Он смотрит на меня.
Вернувшись в отель, после горячего душа и переодевания в сухое и теплое, я устроилась перед камином с блокнотом и ручкой. Я не ожидала, что в нашем номере будет камин, но Джексон, извиняясь за неудачу в мотеле, сделал апгрейд до представительского люкса. Хотя я сказала ему, что в этом нет необходимости.
Мы могли бы забронировать два номера, но на данный момент, я думаю, мы уже перестали притворяться, что будем спать раздельно.
– Ты работаешь так поздно? ― говорит Джексон, входя. После душа он без рубашки. Мой взгляд пробегает по его мускулистому торсу, исследуя каждый сантиметр груди и пресса, вплоть до пижамных штанов, низко сидящих на бедрах. Его влажные волосы зачесаны назад, и на мгновение я забываю, над чем вообще работала, пока не опускаю взгляд на свой блокнот.
– Да, я хотела обдумать несколько вещей для вечеринки. Я волнуюсь из-за этого.
Честно говоря, большую часть дня я даже не думала о вечеринке. Мне было так весело с Джексоном, что единственное, на чем я могла сосредоточиться, ― это он. Даже сейчас, когда реальность вернулась, мой список дел кажется не таким уж важным. И это заставляет меня чувствовать, что все мои тщательно выстроенные границы начинают понемногу рушиться. Когда все упорядочено и все идет по плану, я держу ситуацию под контролем, а сейчас я начинаю чувствовать, что этот контроль ускользает. Я просто не готова признаться в этом вслух даже себе, не говоря уже о Джексоне.
Глава 13
Самое замечательное время в году
Эмма
Не могу поверить, что говорю это, но я скучаю по Джексону.
Я скучаю по его улыбке, по нашим постоянным препирательствам и по тому, как он играет с моими волосами, когда я засыпаю. Я скучаю по тому, как мне весело, когда я с ним. Я просто скучаю… по нему.
Это то, чего я никогда не ожидала. В последнее время мне кажется, что я говорю это постоянно.
Прошло едва ли двадцать четыре часа с тех пор, как мы вернулись домой из города, вернулись к реальной жизни, оставили позади пузырь, в котором мы оказались, находясь вдали от Клубничной лощины.
Мы вернулись к тому, что он не может просто взять меня за руку, когда мы идем по улице, потому что увидит весь город. Боже, я даже не могу рассказать об этом своей лучшей подруге Кэти, потому что не знаю, что «это» значит для меня.
Мы застряли вместе, планируя эту вечеринку, потом у нас был невероятный секс, который привел к еще более невероятному сексу.
Но те два дня, которые мы провели вместе, казались мне чем-то большим, чем просто секс.
Такое ощущение, что он медленно пробирается в мое сердце, и мне страшно подумать, что это может означать.
За двадцать четыре часа, прошедшие с тех пор, как мы вернулись домой, он приходил мне в голову больше раз, чем я могу сосчитать, и уж точно больше раз, чем я хочу признавать.
Мы многое вычеркнули из нашего списка, и хотя нам еще многое предстоит сделать для подготовки к вечеринке, теперь это в основном то, с чем каждый из нас может справиться самостоятельно.
Я со стоном опускаю голову на диван, крепче сжимаю в руке бокал с вином и молюсь, чтобы красное мерло не расплескалось на пол. Это не первый мой бокал за вечер, потому что я только что провела выходные взаперти с самым сексуальным мужчиной в городе, с его похотливым языком, с его божественным телом. Мужчина, к которому я, возможно, начинаю испытывать настоящие чувства, но, о, подождите, наши семьи враждуют уже несколько десятилетий, и мы, по сути, родились, ненавидя друг друга.
Все просто замечательно.
На подлокотнике дивана завибрировал телефон, и я беру его, делая очередной глоток мерло.
Мама: Как продвигается подготовка к вечеринке? Твой отец не очень хорошо воспринял новости, но этого следовало ожидать. Я пытаюсь сгладить последствия, но ты же знаешь, какой он, когда дело касается семьи Пирс. Он планирует закрепить новогодние декорации в земле из-за прошлогодних неприятностей.
Да, по крайней мере, кто-то в нашей семье все еще недолюбливает семью Пирс, потому что я, например, думаю, что могу влюбиться в нее, и я уже знаю, что результат будет катастрофическим.
Я: Все хорошо. Все должно пройти без заминок.
Как только я нажимаю кнопку «Отправить», раздается звонок в дверь, и я устало вздыхаю.
Наверное, исполнители колядок, больше некому. Очевидно, что это не мои родители, так как мама в данный момент переписывается со мной, и она редко переступает порог моего дома. Так что я не знаю, кто еще может заглянуть ко мне так поздно.
Я кладу телефон на край стола и иду к входной двери, открывая ее одной рукой, в другой у меня бокал с вином.
Я совершенно не готова к тому, кто окажется по ту сторону, и мои глаза расширяются от удивления.
– Джексон?
Он ухмыляется. ― Привет, Снежинка.
Я даже не пытаюсь его поправить, потому что слишком занята его разглядыванием. Он одет в черную толстовку с капюшоном и темно-серые спортивные штаны.
Он ― именно та причина, по которой серые треники ― эквивалент порнографии для женщин. Я практически вижу очертания его члена, который смотрит на меня. Мне нужно больше вина.
– Дай мне сначала войти в дверь, женщина. Боже, я чувствую, как ты раздеваешь меня своими глазами, ― поддразнивает он.
– Прости! Я просто не могла сдержаться, ― отвечаю я, закатывая глаза и подавляя хихиканье. ― Ты и твое эго. Но ладно, ладно, я просто любовалась твоими серыми трениками.
Только тут я понимаю, что у него заняты руки, и тут же включаю свое гостеприимство.
Эмма, как ты можешь держать его на пороге в холоде.
– Блин, заходи, заходи, извини! ― Я пищу, открывая ногой дверь пошире.
Джексон заходит внутрь и окидывает взглядом гостиную, застыв на месте. ― Эмма Уортингтон, что ты скрывала от меня.
Ну, может быть, кое-что…
Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к своей гостиной, которая является воплощением уюта. Когда я росла, наш дом был прекрасен. Большая лестница, мраморные полы, дорогие картины по всему дому. Красиво, но… как-то холодно. На стенах никогда не было фотографий, за исключением, конечно, семейного портрета, который висел в столовой. Никаких личных штрихов.
Я всегда знала, что хочу, чтобы мой дом был противоположным, не таким официальным и более теплым, поэтому, возможно, я немного… переборщила?
С рождественскими украшениями.
Моя елка огромна и занимает весь дальний угол гостиной. Она украшена в традиционных красном и зеленом цветах с вкраплениями золотого и белого, вокруг ее основания ездит винтажный красный рождественский поезд, а на верхушке красуется сделанная на заказ звезда. Портал камина украшен еловой гирляндой, вязаными чулками ручной работы и множеством щелкунчиков, которых я собирала на протяжении многих лет. На окнах ― гирлянды, на диване ― праздничные подушки с оленями, а на столике у входа – моя любимая рождественская деревня с маленькими фигурками жителей, которых я собирала на протяжении многих лет. Это действительно мое самое ценное имущество.
И это только моя гостиная.
Практически на каждой поверхности моего дома есть какое-либо украшение, и мне это нравится. Здесь я чувствую себя хорошо. Мое безопасное место.
– Да, но ты никогда не спрашивал, ― отвечаю я, пряча улыбку за ободком бокала с вином, когда делаю глоток. ― Ну что, теперь у нас будут неожиданные визиты?
Мы идем на кухню. Он ставит на стол упаковку пива и бумажный пакет и пожимает плечами: ― Похоже, я скучал по твоим оскорблениям.
– Похоже, мне этого тоже не доставало.
Его глаза искрятся от удовольствия. ― Ну, тогда хорошо, что я здесь. Я решил зайти и заставить тебя посмотреть со мной рождественский фильм. Если только у тебя нет других важных планов?
Я окидываю взглядом свое одеяние: пара старых треников с маленькими Рудольфами и старая мешковатая футболка со школьных времен. Мои волосы практически превратились в крысиное гнездо, и я совершенно не накрашена.
– О, я как раз собиралась пойти выпить. Разве не видно по этому прикиду? ― Я смеюсь. ― Я выгляжу так, будто только что вылезла из постели.
– Ты выглядишь сексуально в чем угодно, ― говорит он, подходит ближе и берет у меня из рук бокал с вином, а затем аккуратно ставит его на остров рядом с нами. ― И я чертовски соскучился по тебе, Эмма.
Сердце колотится в груди, и я киваю. ― Я тоже по тебе скучала.
Джексон скользит руками по моей челюсти, обнимая ее, и опускает свои губы к моим, целуя меня так, словно не видел меня несколько дней, хотя прошло всего двадцать четыре часа.
Часть меня хочет сказать ему, что мы должны остановиться, что мы должны прекратить, пока еще можем, что это была всего лишь интрижка на выходные. Но еще большая часть меня знает, что это бессмысленно, потому что мое сердце уже вовлечено в это.
Он слегка отстраняется, проводит большим пальцем по моей челюсти, заглядывая мне в глаза. Ощущение… подавляющее и удивительное, когда мужчина смотрит на тебя так, как сейчас смотрит на меня Джексон. Но еще и пугающее, потому что я понятия не имею, что нас ждет в будущем.
Наши семьи ненавидят друг друга с самого нашего рождения, и я не думаю, что они смогут быть даже вежливыми, не говоря уже о том, чтобы ужиться вместе.
– Итак, кино? ― говорю я, прочищая горло. ― Я могу выбрать?
– Да.
Джексон берет пиво, а я доливаю вино, после чего мы возвращаемся в гостиную и устраиваемся на плюшевом диване.
– Ладно, как насчет «Эльфа»? ― говорит он, берет пульт и тянет меня к себе, пока я не оказываюсь частично на нем, прижавшись к его боку.
Он делает это естественно, без колебаний, и это заставляет мое сердце биться быстрее.
Быть с Джексоном – это кажется таким естественным… тем, что я всегда должна была делать.
Это ощущается правильным.
– Классика, несомненно, ― говорю я. ― Давай сделаем это.
Через секунду на экране появляется «Эльф», я прижимаюсь к Джексону, и мы проводим следующие несколько часов за просмотром классики, которую я так и не смогла увидеть в детстве.
Уже поздно, далеко за два часа ночи, если верить моим предположениям, Джексон растянулся подо мной, и из его груди раздался глубокий стон. Я задремала где-то на третьем фильме, и теперь мне слишком удобно, чтобы двигаться.
– Мне нужно идти.
Он шепчет мне на ухо, и я сонно стону. ― Ты можешь… остаться?
– Как бы мне этого ни хотелось, но если я это сделаю, то утром кто-нибудь увидит мой Pearce Builders, припаркованный у твоего дома, и весь город узнает об этом еще до полудня.
Как бы мне не хотелось, чтобы он остался, он прав. Достаточно того, что весь город сплетничает о том, что мы вдвоем проводим время вместе, планируя вечеринку. Представьте себе, если бы они узнали, что происходит на самом деле.
– Ладно, ладно. ― Я стону, поднимаясь с него, но он останавливает меня, взяв мой подбородок между пальцами. Только тогда я стряхиваю с себя сонливость и открываю глаза, чтобы взглянуть в его теплые, как виски, радужные глаза.
– Поверь мне, Эмма, я не хочу ничего больше, чем проснуться с тобой в моих объятиях. Это все, чего я, черт возьми, хочу. Я просто не хочу давать еще больше поводов для сплетен, чем уже есть. Не хочу делать ничего, что могло бы вызвать у тебя еще больший стресс. В этом городе и глазом не моргнешь, чтобы все не узнали, ты же знаешь, ― говорит он, убирая мои волосы с лица.
Я киваю. ― Я знаю. Я понимаю.
– Но я думаю об этом с тех пор, как мы были в городе…, ― начинает он, останавливаясь, чтобы провести пальцем по моей нижней губе. ― Я не… хочу, чтобы это прекратилось. Видеть тебя. Целовать тебя. Быть с тобой.
– Я тоже этого не хочу, ― честно говорю я. Я не была уверена, как он относится к тому, что между нами происходит, но облегчение захлестнуло мою грудь от его признания. Приятно знать, что он чувствует то же самое.
– Давай будем жить одним днем? Нам нужно провести эту вечеринку ― давай просто сделаем это, а потом мы сможем сосредоточиться на том, что между нами. А пока мы будем вести себя тихо. Мы разберемся с этим, Эмма, ― уверенно говорит он, и я киваю в знак согласия.
Одно дело за раз.
Легче сказать, чем сделать.
Глава 14
Искусство декорирования
Эмма
― Хорошо, немного левее. Да, может быть, на дюйм? Еще немного, ― говорю я, щурясь, когда Джексон сдвигает гирлянду на два дюйма влево. Черт, теперь она выглядит немного не по центру. ― Подожди, это слишком далеко.
Он стонет. ― Женщина, я едва сдвинул эту чертову штуку.
– Ну, ты едва сдвинул ее немного слишком далеко.
Все утро мы были в ратуше, расставляли декорации, накрывали столы, организовывали все, что наконец-то было доставлено. До вечеринки осталось всего несколько дней, а я уже начинаю паниковать… слегка. Даже список дел не позволяет мне контролировать свое волнение.
Но Джексон каким-то образом умудряется успокаивать меня, ободряя словами и мягко напоминая, что нужно давать себе поблажки. Не прошло и месяца, как мы публично ругались из-за щелкунчика, а теперь именно он помогает мне держать себя в руках.
– Знаешь, ― говорит он, спускаясь с новой лестницы, которую я заставила его купить в хозяйственном магазине, чтобы не повторилось то, что было в прошлый раз, когда мы были здесь и он чуть не погиб. ― Мне кажется, тебе просто нравится пялиться на мою задницу, пока я на этой лестнице переставляю всякое дерьмо.
Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах в ответ на его поддразнивание, может быть, потому что он, возможно, отчасти прав. Совсем чуть-чуть.
Я имею в виду… это очень красивая задница.
Задница, созданная для джинсов.
Честно говоря, кто бы мог подумать, что меня так привлечет мужчина, который не носит ничего, кроме старых джинсов и поношенных ботинок?
– Мне чертовски нравится, когда ты так делаешь, ― бормочет он, сокращая расстояние между нами и запустив свою мозолистую руку в волосы на моем затылке.
– Что делаю?
Уголок его губ приподнимается. ― Когда твои щеки краснеют, а глаза становятся туманными и расфокусированными, я знаю, что ты думаешь о чем-то, что заставляет тебя краснеть… например, о моем члене.
– Как ты можешь быть так уверен, что я думаю именно о твоем члене? ― поддразниваю я.
Из его горла вырывается низкий, рычащий звук, и я взвизгиваю, когда он наклоняется вперед и прикусывает зубами мою нижнюю губу. ― Лучше бы это был мой член, Снежинка. Не уверен, что ты уже поняла, но я не заинтересован в том, чтобы делиться.
Видимо, ему нравится играть с огнем почти так же, как и мне его разжигать, поэтому я наклоняюсь вперед, нежно проводя губами по его губам, пока его рука не сжимает волосы на моем затылке. ― Но это означало бы, что я уже твоя, Джексон Пирс.
Его глаза вспыхивают от желания обладать мной. Но едва он открывает рот, чтобы ответить, как входная дверь ратуши резко распахивается, и мы отстраняемся друг от друга, словно два провинившихся подростка, которых только что застали целующимися в шкафу.
И я полагаю, что… с учетом того, что мы проделывали на этой неделе, так оно и есть.
В дверь входит мэр Дэвис с широкой улыбкой и в ярко-красной шапочке Санта-Клауса, подходящей к его щекам. ― А, как раз те двое, кого я хотел видеть!
Джексон кашляет, прочищая горло, и я уверена, что сердце у меня колотится внизу живота от того, что я чуть не попалась. Я была в двух секундах от того, чтобы упасть на колени и показать Джексону, как много я на самом деле думаю о его члене.
– Здравствуйте, мистер Дэвис! ― пищу я, делая вид, что я ужасно занята тем, что запихиваю салфетки в держатели, избегая его взгляда.
К счастью, Джексон оказался более уравновешенным, чем я, и взял дело в свои руки. Он подходит к мэру Дэвису и пожимает ему руку. ― Доброе утро, Джед. Пришел проведать своих любимых преступников?
Он усмехается. ― Это тяжелая работа! Кто-то должен ее делать. Просто хотел заглянуть и узнать, как идут дела?
– О… двигаются потихоньку, ― отвечает Джексон, и я чуть не давлюсь собственной слюной. Святой Ник на санях. ― Мы очень часто приходим4. Ну, знаете… в ратушу, чтобы все сделать.
Его глаза переходят на мои, он подмигивает, а затем говорит мэру Дэвису следовать за ним на другую сторону здания, чтобы продемонстрировать, как он сегодня утром установил двенадцатифутовую елку.
Он совершенно потерял рассудок.
Пока Джексон демонстрирует мэру Дэвису нашу незавершенную работу, я в течение следующих нескольких минут складываю салфетки, а затем начинаю расставлять карточки. Я упорно боролась за них, но в итоге оказалось, что я могу заставить Джексона согласиться практически на все, когда в дело вступает мой рот.
Очень полезный инструмент, который я планирую держать в заднем кармане в обозримом будущем, когда у меня не будет настроения идти на компромисс.
Просматривая список дел, я делаю быструю пометку заказать новое платье для вечеринки. У меня есть варианты, но… Я хочу заказать платье, которое, надеюсь, будет действительно потрясающим, и я не думаю, что у меня есть что-то в моем шкафу хотя бы близко подходящее.
– Все выглядит замечательно, Эмма! ― неожиданно произносит мэр Дэвис у меня за спиной, заставляя меня подпрыгнуть. Я поворачиваюсь к нему лицом, натягивая улыбку.
– Спасибо. Мы очень старались, чтобы успеть все вовремя и устроить замечательный праздник для всей Клубничной лощины.
Он кивает. ― Это точно. Замечательно. Знаете, я не был на сто процентов уверен, что вы вдвоем справитесь с этой задачей. У Уэйна были сомнения ― да почти у всего города были сомнения, ― но я очень рад видеть, что все идет как по маслу и вы работаете вместе. Приятно видеть, что вы зарыли топор войны.
– Да, мы его регулярно закапываем. Очень глубоко. ― Джексон самодовольно ухмыляется, скрещивая руки на груди.
До этого я была в двух секундах от того, чтобы прихлопнуть его праздничным держателем для салфеток, но теперь меня отвлекли его идеальные предплечья.
Вот так я и попала в эту ситуацию.
Испытывая похоть к Джексону Пирсу и его грубым, мускулистым, жилистым, сексуальным, как черт знает что, рукам.
Чертово порно с руками.
– Да, ну, мы, конечно, отложили наши разногласия в сторону ради планирования вечеринки, ― говорю я.
– Очень хорошо, очень хорошо. Что ж, не буду вам мешать и позволю продолжить ту замечательную работу, которую вы здесь делаете. Я с нетерпением жду большого события.
Улыбаясь, я киваю и бросаю взгляд на Джексона, который изо всех сил старается не рассмеяться.
Он снова пожимает мэру руку, и мы вместе смотрим, как он выходит за дверь, оставляя нас наедине.
– Я убью тебя! ― кричу я, бросаясь к нему, чтобы ударить по руке, но он ловит мою руку в свою и притягивает меня к себе, впиваясь своими губами в мои.
– Я умирал от желания поцеловать тебя с того самого момента, как он вошел в эту чертову дверь, Снежинка. Тише, ― шепчет он мне в губы, закусывая губу и проводя языком по линии губ. ― Ты сводишь меня с ума, ты знаешь это?
– Это чувство взаимно. Боже, я не могу поверить, что ты сказал ему это. Что, если он заподозрит, что между нами что-то происходит? ― На этот раз я игриво ударяю его по груди, и он только сильнее ухмыляется.
Он пожимает плечами. ― Он ни о чем не догадывается. Он просто счастлив, что мы не убили друг друга и ему не нужно снова сажать нас в тюрьму, чтобы строго поговорить с нами.
Верно.
Но все же…
– За нами и так уже следят почти все глаза в городе, Джексон. Мы должны быть осторожны, чтобы это не взорвалось и не вызвало огромную вонь, прежде чем мы сможем провести эту вечеринку.
– Я знаю, ― тяжело вздыхает он, снова прижимаясь губами к моим. ― Как твой список дел? Все ли ты закончила на сегодня?
От того, как он это говорит, не подшучивая над моим списком, как раньше, у меня в груди все переворачивается. Теперь он понимает, что все организовывать, чтобы все шло по плану, ― это часть моей сущности.
– Да. Торт будет доставлен накануне вечером, и мы будем хранить его в холодильнике в пекарне Мими. Она сказала, что так как Рождество уже близко, у нее есть помещение, куда уже доставлены все заказы. Группа приедет за час до начала, чтобы все подготовить, и, как я и просила, только классика. Но я попросила прислать мне сет-лист, чтобы просмотреть его и убедиться, что там нет ничего лишнего. ― Я отступаю назад, подхожу к своему списку дел и беру его и ручку, мои глаза сканируют аккуратные записи на тетрадном листе.
– Конечно, ты это сделала, Снежинка. Что с кейтерингом?
Я нахожу раздел, посвященный кейтерингу, и постукиваю по нему кончиком ручки. ― Все в порядке. Я передала им наш выбор из готового меню, и они тоже приедут пораньше, чтобы все подготовить.
– Что ж, похоже, нам осталось только убедиться, что украшения будут именно такими, как ты хочешь… и что наши семьи переживут эту ночь без рождественской драки. ― Он смеется, проводя рукой по волосам.
Он шутит, но… это не исключено. Не то чтобы Уортингтоны когда-либо это делали, но я не думаю, что мой отец может сказать пару крепких слов после нескольких рюмок.
Мне просто нужно, чтобы все прошло без заминок, чтобы все закончилось, и мне больше не нужно было напрягаться по этому поводу, чтобы я могла провести остаток праздников, занимаясь всем тем, что я люблю в Рождество. Вязать рождественские носки, проводить вечера у камина с кружкой горячего шоколада, а особенно ― сходить на зажжение елки на городской площади.
– Я практически вижу, как здесь крутятся колесики, ― говорит Джексон, легонько постукивая меня по виску. ― Ты в порядке?
Я киваю. ― Да. Просто… готовлюсь к тому, что все закончится, как бы грустно это ни звучало.
– Все это сильно давит, но помни… я здесь именно для этого, Снежинка. Если тебе нужно что-то переложить на меня, сделай это и не думай дважды. Мы оба ответственны за это, так что ты не должна делать всю работу в одиночку.
– Спасибо. ― Приподнявшись на носочки, я нежно целую его в уголок рта и скольжу руками от его груди вверх, чтобы обхватить его за шею.
– Я не уверен, что сейчас подходящее время для просьбы, но я бы хотел, чтобы завтра вечером ты провела вечер со мной у меня дома. Моя семья устраивает ужин раз в две недели, и я хочу, чтобы ты пошла со мной.
– Да, конечно. ― Я недоверчиво смеюсь. ― Ты шутишь.
– Я серьезно, Эмма. Я хочу взять тебя с собой. Слушай, мы оба знаем, что у наших семей есть… свои проблемы, но я хочу, чтобы ты познакомилась с ними, зная то, что знаешь сейчас. Я уже поговорил с мамой, и она с нетерпением ждет встречи с тобой.
Это большой шаг. На самом деле, это даже не шаг ― это прыжок прямо со скалы.
Это практически вход в комнату, полную людей, которые уже считают тебя ужасной. Которые считают всю вашу семью ужасной… и считают уже много лет.
Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Пожалуйста, Снежинка? Я хочу, чтобы ты узнала их, а они узнали тебя так, как узнал я. Я обещаю тебе, что моя семья никогда не будет груба с тобой или неуважительна к тебе. Я бы никогда этого не допустил. Для меня будет очень много значить, если ты придешь. Мы собираемся проводить ежегодный конкурс пряничных домиков, и мне нужна любая помощь. Я даже разрешу тебе заняться оформлением. Я знаю, что это тебя заводит, ― поддразнивает он, подмигивая.
Откинув голову назад, я смеюсь, проклиная свои слезящиеся глаза. Я не могу устоять перед ним, когда он просит… и, по правде говоря, мне даже интересно узнать его семью с другой стороны, как это было с ним. ― Хорошо. Но я все равно думаю, что это будет абсолютная катастрофа.
– Никогда. Вот увидишь. Встретимся у меня дома в пять? Я обещаю, что если тебе будет неудобно или ты захочешь уйти, то мы уйдем, без вопросов… Я даже позволю тебе отвезти нас на твоей шикарной машине.
– Хорошо, я приду. Но… что мне вообще надеть?
Джексон смеется.
– Определенно тот уродливый свитер, в котором я тебя трахнул, Снежинка.
