Текст книги "Праздничный поединок (ЛП)"
Автор книги: Марен Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Глава 18
Очень праздничная вражда
Джексон
Я стою посреди переполненного зала, весь город окружает меня, и единственное, что я вижу, ― это Эмма Уортингтон.
Если бы месяц назад вы сказали мне, что я влюблюсь в девушку, которую всю жизнь ненавидел, я бы рассмеялся вам в лицо и сказал, что вы сошли с ума.
И все же я стою здесь, безнадежно влюбленный в нее.
Я наблюдаю за тем, как она откидывает голову назад, как смех льется с ее губ, как ее белокурые локоны колышутся на талии в ответ на слова Квинн Грант. Я наблюдал за ней последние десять минут, молча потягивая пиво.
Она чертовски красива и полностью в своей стихии.
Несмотря на ее переживания и все препятствия, вечеринка удалась. Я имею в виду, насколько это возможно, когда наши семьи находятся по разные стороны помещения, делая вид, что друг друга не существует, и используют жителей Клубничной лощины в качестве буфера между ними.
Понятно, что люди получают удовольствие, оркестр поддерживает оживление в зале, но в воздухе все еще висит… тягостное напряжение.
Все как бы замерли, затаив дыхание, ожидая, что вот-вот что-то произойдет, и я их не виню.
– Боже, как много всего произошло за три недели.
Подняв глаза, я вижу, как Оливер с улыбкой подходит ко мне, перехватив мой взгляд на Эмму.
Разве это не правда?
Но я пожимаю плечами. ― Что ты имеешь в виду?
– Не делай вид, что ты не запал на эту девушку, Пирс. ― Смеясь, он опрокидывает пиво. ― Ты не сводишь с нее глаз с тех пор, как она вошла в дверь.
– Да, ты прав, я запал с первого дня. Я уверен, что драка с ней из-за щелкунчика и то, что меня на ночь бросили в вытрезвитель, возможно, было лучшим, что когда-либо случалось со мной. У меня не было ни единого шанса.
Он хихикает. ― Я знал, еще в тот день, когда ты сидел в моем баре, что тебе конец. Черт, ты сам еще не знал этого тогда.
Группа переключается на «I'll Be Home For Christmas», и это моя песня.
– Извини, чувак, мне нужно потанцевать с моей девушкой.
– Иди, иди. Загляни в бар на следующей неделе, чтобы мы могли наверстать упущенное, когда ты освободишься от обязанностей организатора вечеринок.
Кивнув, я оставляю его и направляюсь через амбар к Эмме и Квинн. Я провожу рукой по ее бедру, и она подпрыгивает от удивления.
– Привет. ― Я ухмыляюсь. ― Извини, что прерываю, Квинн. Могу я увести Эмму потанцевать?
Квинн поднимает бровь и кивает, явно потрясенная тем, что мы не вцепились друг другу в глотки.
Я сказал Эмме, что больше не буду прятаться, и я серьезно. И здесь, на нашей вечеринке, я хочу танцевать с ней и заглушить все это проклятое напряжение.
Повернувшись к ней, я спрашиваю:
– Мы можем потанцевать? ― и предлагаю ей свою руку.
Она вкладывает свою ладонь в мою, и я увлекаю ее за собой к краю танцпола, выбирая менее людное место в глубине, чтобы мы могли поговорить. Ее руки обхватывают меня за шею, и мы медленно покачиваемся в такт музыке, мои руки крепко обнимают ее талию, прижимая к себе. К счастью, ее родители находятся в дальнем конце амбара, поэтому мы скрыты от их взглядов толпой. Они весь вечер просидели за столиком в углу, не пытаясь скрыть своего недовольства.
– Знаешь, я так и не смог сказать тебе, как прекрасно ты сегодня выглядишь, ― шепчу я.
Она нахально ухмыляется.
– О! Точно, не успел. Но если ты хочешь сказать мне об этом сейчас… Я слушаю.
– Этот рот. ― Я наклоняюсь вперед, покусывая ее губы, и она тихонько попискивает мне в рот. Когда я отстраняюсь, ее щеки раскраснелись от смеха, а красные губы приоткрылись. ― Я не могу перестать смотреть на тебя, Снежинка. Это платье, обнимающее все твои изгибы… красный цвет твоих губ, счастье в твоих глазах. Но даже без всего этого, ты… ты самая красивая девушка в этой комнате, без сомнения.
– Ты… пытаешься соблазнить меня, Джексон Пирс? ― отвечает она, и я не могу сдержать смех, который срывается с моих губ.
Эта. Девушка.
– Возможно. Как у меня получается?
Ее руки сжимают волосы на моем затылке, и она приподнимается на носочках, притягивая меня к своим губам. За мгновение до того, как они коснулись моих, она шепчет: ― Я бы сказала, что твои шансы очень высоки.
– Простите, что прерываю.
Мы оба отпрянули назад и увидели Марка из хозяйственного магазина, который стоит рядом с красными щеками и выглядит крайне смущенным тем, что прервал нас двоих.
– Марк? Все в порядке? ― спрашивает Эмма, делая шаг назад.
Марк чешет голову и морщит нос. ― Ну, то есть, я думаю, это зависит от того, кого ты спрашиваешь, правда? Возможно, там, у бара, возникли разногласия.
Эмма застывает на месте, ее глаза расширяются, и паника затапливает ее лицо.
– Черт, ― ругается она и проносится мимо Марка.
Я следую за ней, бросив через плечо извиняющийся взгляд.
Сцена, очевидно, только начинает разворачиваться, когда мы оба останавливаемся перед баром. Дженсен и папа переругиваются с мистером и миссис Уортингтон, и я чувствую, как в воздухе нарастает напряжение.
Черт. Я надеялся, что этого не произойдет.
– Да, похоже, ты получил именно то, что хотел, не так ли? ― Отец Эммы фыркает, задирая нос еще выше, если это вообще возможно, и я не думаю, что это закончится хорошо.
Дженсен качает головой, прежде чем ответить:
– Ну да, как будто мы имеем какое-то отношение к тому, что двадцатипятилетний котел вышел из строя. Этой штукой не пользовались уже много лет, и, поверьте, я уверен, что могу говорить за всех членов своей семьи, мы хотим видеть вас здесь примерно так же сильно, как вы хотите быть здесь.
Эмма застывает, когда мы переводим взгляд с одних спорящих на других.
Лицо ее отца краснеет с каждой секундой, и даже попытки миссис Уортингтон успокоить его не помогают.
– Я не удивлюсь, если ты специально все подстроил, как это делала твоя семья на протяжении многих лет! Не делайте вид, что это первый раз, когда кто-то из вас делает что-то назло нашей семье.
– А твои руки чистые? ― добавляет мой отец с сомнением в голосе. Мне кажется, он пытается не разжигать спор, но его слова звучат резко, а губы сжимаются в линию, когда он прикусывает язык.
– Чище, чем у вас, ― говорит мистер Уортингтон. ― Если бы не ваш сын, то моей дочери не пришлось бы все это устраивать, чтобы не оказаться в тюрьме или с проклятой судимостью!
Группа прекратила играть, и в зале стало жутко тихо. Мало того, что наши семьи ссорятся посреди вечеринки, над которой мы с Эммой изрядно потрудились, так еще и весь город наблюдает за нашей драмой в первом ряду. Опять.
– Папа! ― плачет Эмма.
Ее отец поднимает руку, заставляя ее замолчать, и возвращает свой взгляд к Дженсену и папе. Теперь к ним присоединились Джуд, Джози и Джеймсон, стоящие позади них.
Я даже не собираюсь вступать в этот разговор. Если он хочет верить, что я ― единственная причина, по которой произошло это дерьмо, то это его дело. Споры с ним на глазах у всего города этого не изменят, и я не собираюсь причинять Эмме боль таким образом.
– Это длится уже много лет. Ваша семья постоянно пытается саботировать нас, насолить нам, сделать все возможное, чтобы наша вечеринка не удалась, ― говорит мистер Уортингтон. ― Вы не только украли нашу традицию, но и на протяжении многих лет воровали рождественские гирлянды с нашего двора, переворачивали наши украшения вверх дном, засыпали наш почтовый ящик углем, обвешивали туалетной бумагой наши уличные ели накануне праздника. Вам должно быть стыдно за свое отвратительное поведение.
Ма подошла и встала перед моим отцом с высоко поднятым подбородком и пальцем, направленным прямо в лицо мистеру Уортингтону.
– Достаточно. Вы так же виновны в этой глупой вражде, как и мы. Думаю, мы все можем признать, что делали то, чего не должны были делать, то, чем не гордимся… Но нельзя жить в стеклянном доме, мистер Уортингтон. Перекладывать вину на нас ― значит принимать ту же самую вину на себя. Если кому-то и должно быть стыдно, так это вам за то, что вы устроили весь этот спектакль, который ни ко времени и ни к месту!
– Как насчет того, чтобы вы продолжили праздновать в своих… уродливых свитерах и есть свой отвратительный пряничный торт, а мы можем уйти. Вот так просто. Мы не хотим участвовать в этом фарсе, ― говорит миссис Уортингтон. ― Очевидно, что ваша семья получила то, что хотела, а нам никто не рад.
Я вижу, как Эмма начинает закипать от расстройства, печали и разочарования. Сжав кулаки, она бросается вперед и встает между нашими семьями.
– Хватит! ― говорит она так громко, что это эхом отражается от деревянных стен сарая. ― Боже, посмотрите на всех вас. Ссоритесь посреди чертовой рождественской вечеринки из-за того, что произошло когда-то. Вы тыкаете пальцами друг в друга, говорите обидные и совершенно лживые вещи. Это продолжается уже достаточно долго, и это закончится. Прямо здесь. Прямо сейчас.
– Эмма, при всем моем уважении, я не думаю, что у тебя есть право разговаривать с моей семьей в таком тоне, ― с усмешкой говорит Джеймсон.
Нет. Черт, нет.
Я подхожу прямо к Эмме, стоящей лицом к лицу с моей семьей и моим братом, который явно сошел с ума, разговаривая с ней таким образом, и беру ее за руку, переплетая ее пальцы и свои, демонстрируя единый фронт.
– Брат, при всем уважении, если ты еще когда-нибудь будешь так неуважительно с ней разговаривать, у нас с тобой будет проблема, которую нам придется решать на улице.
У Джози от шока отпадает челюсть, но она быстро приходит в себя, приклеивает улыбку, а затем украдкой показывает мне большой палец вверх.
– Слушайте, Эмма права. Эта глупая, забытая богом «вражда» длится уже много лет, и это, честно говоря, чертовски утомительно. Завязывайте с этим. Вы хоть помните, с чего все началось? Почему мы вообще ссоримся? Почему это продолжается уже столько времени? Вы вообще можете мне это сказать? ― Я смотрю туда-сюда между своей и ее семьей.
Ее отец сжимает челюсть, потом закатывает глаза.
– Конечно, могу. После переезда в город твоя семья решила, что слишком хороша для нашей ежегодной вечеринки. Уортингтоны принимают гостей на Рождество практически с момента основания города ― это уважаемая в городе традиция. Но когда в город приехали Пирсы, вы даже не потрудились ответить на приглашение. О, и еще лучше! На следующий год вы решили, что устроите собственную вечеринку. В тот же день. И не удосужились пригласить нашу семью. Вы пытались украсть наследие нашей семьи!
– Что? ― говорит Ма, нахмурив брови. ― Вы пригласили нашу семью на свою вечеринку?
– Конечно, пригласили! Мы пригласили всех жителей города, как делали это с самой первой вечеринки, ― добавляет миссис Уортингтон. ― Это то, чем гордится наша семья, и мы были рады, что в Клубничной Лощине поселилась новая семья. Кто-то новый, кого мы могли бы приобщить к традициям города, которыми мы, Уортингтоны, так дорожим. Вы отмахнулись от нашей вечеринки, даже не удостоив нас ответом. Мы не ожидаем, что каждый приглашенный придет… но вы даже не удосужились поздороваться или поговорить с нами в городе. А на следующий год вы умышленно назначили свою вечеринку в день нашей, столетней традиции Клубничной Лощины? Это было… ну, как плевок прямо в лицо.
Мы с Эммой поворачиваем головы назад к Ма, на лице которой выражение полного недоумения. Она проводит рукой по губам и качает головой. ― Амелия, мы не получили приглашения на вечеринку Уортингтонов, когда только переехали сюда, и никогда не получали приглашений на ваши вечеринки. Мы думали, что в тот год вы исключили нас, потому что мы были чужаками и не были настоящей частью Клубничной Лощины. Поэтому мы никогда не говорили ничего, когда видели вас в городе, потому что думали, что это было сделано специально, что нас специально исключают, так как все остальные приглашены. Вы действительно пригласили нас?
Вот это да. Они хотят сказать…
– Да, конечно, пригласили. Зачем нам специально исключать вас? А потом мы не приглашали вас только потому, что думали, что вы не пригласили нас, ― говорит мистер Уортингтон, а миссис Уортингтон кивает, добавляя: ― Нам казалось, что мы просто отвечаем взаимностью на ваше поведение.
Мой отец качает головой.
– Предположения были сделаны с обеих сторон. Похоже, что мы все совершали поступки, которые не совсем точно отражают наш характер. То, кто мы есть как люди. Кто мы как семья. Мы забыли, как нужно праздновать Рождество. Признаюсь, у нас была своя вечеринка, но только потому, что мы понимали, что в дальнейшем нас не будут приглашать ни на какие вечеринки. Все, чего мы хотели, ― это завести новых друзей и по-настоящему сделать Клубничную Лощину своим домом. Мы не знали. И, увлекшись всем этим, мы также закрыли глаза на выходки мальчиков, и все это вышло из-под контроля. Я сожалею об этом.
– Все это было одним грандиозным… недопониманием, ― шепчет Эмма, в ее тоне сквозит недоверие.
Джози стонет.
– Ненавижу это недопонимание. ― Она бормочет эти слова под нос, но достаточно громко, чтобы я услышал. Эта девушка и ее книги.
– О, Боже… похоже, так оно и есть. ― Ма кивает, ее плечи опускаются от расстройства.
Впервые за всю историю наши семьи, кажется, в чем-то согласны. И это тот факт, что последние три десятилетия мы ссорились из-за… ничего.
– Вы хотите сказать, что наши семьи враждовали все это время из-за гребаного потерявшегося приглашения? ― говорю я.
На лицах моих родителей написано чувство вины, и когда я смотрю на Уортингтонов, у них такое же выражение лиц.
– Мне… мне очень стыдно, Люси. Перед тобой, перед всей твоей семьей, за все это. Это было так глупо и по-детски, и я не могу поверить, что участвовала в чем-то подобном, поверив в худшее, в течение многих лет. Что я не попыталась разобраться с этим раньше, ― искренне говорит Эмма.
– Эмма, это была не только ты. Это были все мы, милая, ― говорит ей Ма. Она тепло обнимает Эмму, а затем подходит к миссис Уортингтон. ― Мне очень жаль, что так случилось, Амелия. Конечно, недостаточно просто сказать, что я сожалею, но я думаю, что это то, с чего можно начать.
Миссис Уортингтон кивает, ее лицо смягчается.
– Я тоже сожалею, Люси. Глубоко. За все, что было за эти годы, и за то, что ты так долго верила, что мы не хотим видеть тебя на нашем празднике. Это не могло быть дальше от истины. Но мы действительно пытались… иногда вмешиваться в ваши вечеринки, пытаясь закрыть их, чтобы все приходили на нашу, и это было так неправильно с нашей стороны. Подло, и я просто очень сожалею обо всем. ― Она фыркает, переполненная эмоциями. ― Боже, мы действительно испортили этот праздник, не так ли? Это же Рождество. Как ты думаешь… мы могли бы оставить это в прошлом? Я знаю, что нужно восстановить много мостов, но я думаю, что могу говорить за свою семью. ― Она смотрит на своего мужа, который кивает. ― Мы бы очень хотели попробовать начать все сначала. Ради всех нас.
– Нет ничего, чего я бы хотела больше, ― говорит Ма, и, шокируя меня до глубины души, тянется к миссис Уортингтон и заключает ее в объятия. ― И я думаю, что мы должны дать друг другу обещание, как семья семье, что, если когда-нибудь снова произойдет что-то подобное, мы обратимся непосредственно к источнику и никогда больше не позволим чему-то вызвать такой раскол.
– Я думаю, что это прекрасно. И еще я прошу прощения за то, что сказала о вкусе вашего торта… На самом деле он очень вкусный, и… я думаю, что ваш свитер просто прелесть, ― отвечает миссис Уортингтон, отстраняясь.
Ма смеется, звук раздается вокруг нас. ― Знаешь, у меня, кажется, есть еще один свитер, который тебе подойдет. Пойдем, возьмем его?
Миссис Уортингтон кивает, и когда она уходит с мамой, я вижу, как мой отец подходит к мистеру Уортингтону с протянутой рукой.
Видя, как они пожимают друг другу руки после всего, что произошло, я испытываю чувство благодарности. И тут я понимаю, что остальная часть вечеринки возобновилась, как будто и не прекращалась, только на этот раз воздух в комнате стал как-то… легче. Густое напряжение исчезло. На заднем плане снова негромко играет оркестр, люди смеются, и запах пряников в сочетании с потрескиванием очага наполняет воздух. Большая невидимая линия, проходящая по центру комнаты, внезапно исчезла, и кажется, что впервые за сегодняшний день люди искренне веселятся.
Эмма говорила о рождественском чуде, и, похоже, мы его все-таки получили.
Ее рука крепко сжимает мою, и когда я смотрю на нее, то вижу на ее щеках слезы счастья.
– Неужели это действительно произошло? ― Она смеется, смахивая их. Мы находимся в центре вечеринки, полностью окруженные людьми, но я не могу больше ждать ни секунды, чтобы обнять ее.
Я притягиваю ее к себе, она крепко обнимает меня, и я смотрю на глубокую синеву ее радужки. ― Я думаю, что так и есть, Снежинка. Знаешь, раз уж все делятся своими чувствами, я думаю, что сейчас самое подходящее время для этого разговора.
Ее бровь изогнулась. ― О?
– Я без ума от тебя, Эмма Уортингтон. Я без ума от тебя, Снежинка, и любить тебя – это самое лучшее решение, которое я когда-либо принимал.
– Ты любишь меня? ― Ее дыхание сбилось.
Взяв ее подбородок своими пальцами, я наклоняюсь ближе. ― Люблю. Почти так же сильно, как ты любишь стикеры и списки дел.
Когда она смеется, на моих губах появляется глупая улыбка: ― Я тоже люблю тебя, Джексон Пирс. Даже несмотря на твою нелюбовь к организации и на то, что ты, на самом деле, ужасно строишь пряничные домики.
– Всегда есть следующий год, и теперь, когда у меня есть ты в качестве моего партнера, я не собираюсь сдаваться. ― Проводя губами по ее губам, я шепчу: ― За новые и старые традиции… вместе.
– Вместе никогда не звучало лучше.
А ведь все началось с очень праздничной вражды.
Эпилог
Эмма
9 месяцев спустя
― Над чем ты работаешь? ― Джексон спрашивает из-за спины, напугав меня, когда я сижу за его кухонным столом, склонив голову над своим блокнотом и делая пометки на бумаге.
Я вскакиваю, прижимая руку к груди. ― Господи, Джексон, ты меня до смерти напугал!
– Ну, я несколько раз назвал твое имя, Снежинка. Ты была вне зоны. ― Он ухмыляется, касаясь губами моего виска, и обнимает меня, прижимая к себе.
Даже после всего времени, проведенного вместе, девяти месяцев блаженного счастья, я все еще не могу поверить, что он мой. Что наша любовь каким-то образом стала результатом той глупой вражды, которая так долго управляла нашими семьями. Что в конце концов нам повезло, и мы нашли друг друга.
– Извини, я сосредоточилась.
– Вижу. Новый дизайн?
Я покачала головой. ― Нет, на самом деле, я начинаю готовиться к… вечеринке в этом году.
Джексон смеется. ― Конечно. Ты же знаешь, что до Рождества еще три месяца?
– Конечно, я знаю, ― говорю я, проводя пальцами по бороде на его щеках. Мне нравится, когда он отращивает ее, и еще больше мне нравится, когда мои бедра становятся шершавыми от нее. ― Но, как ты знаешь, иметь план очень важно, и я не хочу ждать до последней минуты. Никогда больше. Это слишком хаотично и напряженно.
– Ты права. Ну, если я тебе понадоблюсь, я здесь. Хотя, я думаю, что теперь меня заменят твоя мама, моя мама и Джози.
Он прав, и я даже не могу объяснить, как я счастлива, когда говорю это. Я не только получила Джексона, но и его семью, которая замечательная, поддерживающая и добрая. Они очень важные и особенные люди для меня, как и он, поэтому возможность работать в этом году и с моей мамой, и с его мамой и сестрой над моей любимой рождественской традицией?
Это просто неописуемо.
Отсюда и ранний старт в… сентябре. Я просто ничего не могу с собой поделать. Я уже чувствую дух Рождества.
– Да, мы уже решили встретиться за ужином в доме твоих родителей в эти выходные, пока ты с парнями будешь заниматься… мужскими делами.
Под «мужскими делами» я подразумеваю, что оба наших отца и его братья уезжают в домик его семьи в горах. А я остаюсь дома с девочками, лучшим вином и всеми рождественскими приготовлениями.
Будет просто идеально.
– Похоже, ты все продумала. Но я должен тебе кое-что показать. Пойдем посмотрим, ― говорит он, отпуская меня, и кивает в сторону гостиной.
Я кладу ручку на стол и спрыгиваю со стула, следуя за ним по коридору к свободной спальне в конце коридора. Я в замешательстве нахмуриваю брови, и он усмехается, распахивая дверь.
– Я занимался реорганизацией и освободил место для твоего неприличного количества рождественских украшений. Не думай, что все они поместятся на моем чердаке.
Ну, я имею в виду, что они прекрасно помещаются на моем чердаке… подождите.
– Зачем мне перевозить свои рождественские украшения в твой дом, Джексон?
Он пожимает плечами. ― Ты не думаешь, что тебе пора официально переехать? Все равно у тебя здесь больше вещей, чем в твоем доме. К тому же… это сделает Марли и Мо счастливыми.
Услышав свои имена, они бегут по коридору с влюбленными щенячьими глазами, от которых у меня сжимается сердце.
Я люблю этих малышей так же сильно, как и их папу.
– Я думаю… кажется, это можно устроить, ― говорю я, проводя руками по его груди, а затем сцепляя их за его шеей. ― Но я не знаю. Ты уверен, что у тебя достаточно места? Возможно, тебе придется спать на улице, если мне придется выбирать между хранением рождественских украшений и тобой.
– Иди посмотри в шкафу, ― говорит он, кивая в сторону двери напротив нас. ― Дай мне знать, если ты решишь, что там достаточно места.
Я прохожу через пустую свободную комнату и открываю дверцу шкафа, моя челюсть падает в шоке, а рука летит ко рту.
Внутри – щелкунчик. Но не простой щелкунчик.
Тот самый, из прошлогоднего магазина.
Когда я поворачиваюсь к нему, он уже рядом, его руки обвивают мою талию и притягивают меня к себе.
– Все это время он был у тебя? ― с недоверием спрашиваю я.
Он кивает, на его губах играет ухмылка. ― Конечно, был. Мне показалось, что сейчас самое время подарить его тебе. В конце концов, это причина, по которой мы полюбили друг друга. Полный круг, Снежинка. Переезжай ко мне и навешивай столько чертовых украшений, сколько захочешь. Этому дому нужна вся любовь, которую ты можешь ему подарить.
Поднявшись на цыпочки, я целую его, направляя язык мимо губ и проникая в его рот, а он крепко прижимает меня к своему твердому телу.
С ним я чувствую себя в безопасности. Я чувствую себя любимой. Я чувствую себя защищенной. Я чувствую, что меня лелеют.
Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем сделать так, чтобы я жила здесь постоянно.
– Наверное, я могу переехать. При одном условии… ― шепчу я, обнимая его руками за шею и прижимая к себе.
– И каком же?
– Ты позволишь мне повесить украшения… сейчас же.
Его глубокий стон переходит в смех, и он качает головой. ― Мне все равно, если ты хочешь оставить эти чертовы штуки на весь год. Мне просто нужна ты в моей постели, навсегда.
Ухмыляясь, я отстраняюсь и выпутываюсь из его объятий, проводя рукой по его груди до живота, а затем резко отдергиваю ее. ― Ну… как насчет того, чтобы начать с этого? Прямо сейчас.
Я выхожу из комнаты и бегу по коридору, задыхаясь, только чтобы почувствовать, как он бежит за мной по пятам, а потом тащит меня назад в свои объятия.
Никогда еще мое сердце не чувствовало себя таким полным, таким целым.
И я знаю, что независимо от того, что ждет нас в будущем, Джексон Пирс всегда будет моим рождественским желанием.
Notes
[
←1
]
Американский бренд обуви, одежды и аксессуаров для активного отдыха
[
←2
]
Лонгслив с пуговицами у горла
[
←3
]
Около 7 кг
[
←4
]
Шутка вокруг английского слова «coming». Означает приходить, приезжать и кончать.
