Текст книги "Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ"

Автор книги: Мануэль Эвиа Коскульюэла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Разведка и контрразведка: детище ЦРУ

Уругвайские разведка и контрразведка знали много взлетов и падений, они так сильно подвергались в то время политическому давлению, что о них стоит немного рассказать.

В марте 1967 года во главе Главного полицейского управления стал полковник в отставке Рауль Барлокко. Возможно, у него были благие намерения, но он как бы оставался на позициях 25–летней давности, когда возглавлял пожарное управление.

Американцы никогда не придавали корпусу пожарников того значения, какое он имел в условиях

Уругвая. Организованный по французскому образцу, дисциплинированный корпус был эффективным военным подразделением, хотя в последнее время плохо вооруженным. О его эффективности можно судить по тому факту, что в 30–е годы президент Терра совершил военный переворот, опираясь только на это подразделение.

Полковник на новом посту казался целеустремленным и энергичным, он пытался поднять моральный уровень персонала, однако не проявил заботы о материальных условиях низших полицейских чинов, а они были ужасными. Он также не сумел установить контроль за действиями своих непосредственных подчиненных и потерпел полный провал.

Он был против американского проникновения в полицию, но его предал начальник генерального штаба полковник Акунья, человек, которому он полностью доверял. Разочарованный и недовольный растущей политикой репрессий, Барлокко подал в отставку. Возникшая сумятица облегчила действия Акуньи и миссии. Необходимо было заменить командный состав, привлечь надежных людей, войти в курс дел полицейского управления и в течение месяца подготовить конференцию президентов в Пунта – дель – Эсте. Ранее Акунья возглавлял разведку в армии и задумал создать аналогичное подразделение в полиции.

Близкий к полковнику Акунье молодой служащий следственного отдела Атилио Галан, зная о замыслах своего начальника, вместе со своим другом из следственного отдела Нельсоном Бардесио подготовил проект создания разведотдела и передал его на рассмотрение новому начальнику генерального штаба полиции.

Бардесио (его в 1972 году похитили тупамарос и продержали несколько месяцев) и Галан были начитанными молодыми людьми. Оба были энергичными, работоспособными энтузиастами своего дела, а главное, имели большие и важные связи. Кантрелл, узнав об их планах, всячески поддерживал их и часто беседовал с ними.

Галан был сыном бывшего директора полиции, а отец Бардесио был тесно связан с сенатором от «15–го списка» Эктором Грауертом. Все это, а также препятствия, которые возникли при создании нового отдела, плюс интриги способствовали тому, что простые работники заручились влиянием и точными знаниями закулисной стороны дела, которые никак не соответствовали их служебному положению.

После конференции президентов в Пунта – дель – Эсте было решено приступить к созданию нового разведывательного управления. Полковник Акунья, Кантрелл и Нориега подобрали группу офицеров на командные посты.

Нориега практически переехал в кабинет Акуньи. По возможности в новое управление старались не брать людей, которые работали под началом Алехандро Отеро, начальника отдела разведки и связи при следственном управлении. Кроме того, было отобрано пять офицеров для прохождения специальных курсов в Соединенных Штатах. Одним из них был находившийся в резерве инспектор Антонио Пирис Кастагнет (он произвел хорошее впечатление во время конференции в Пунта– дель – Эсте). Когда‑то он состоял в партии «Бланко», но в нем видели профессионала и не принимали во внимание его партийной принадлежности в прошлом.

Крепкий, медлительный, умный, он был похож на добродушного моржа, который, казалось, только и мечтает о спокойной жизни на льдине. У него не было значительных политических связей. Кантрелл обещал ему должность начальника полицейского участка нового управления.

Вторым кандидатом стал субинспектор Альдо Консерва, преподававший литературу в Институте профессионального обучения. Это был образованный человек, его считали лучшим аналитическим умом в полицейском корпусе. Худощавый, с мягкими движениями, он напоминал Шерлока Холмса, когда тот играл на скрипке, а не когда занимался расследованиями. Когда‑то он симпатизировал Васконсельосу, и его кандидатуру долго обсуждали, но в конце концов Кантрелл представил о преподавателе благоприятный отзыв.

Комиссары Хуан Мариа Лукас и Хосе Педро Макчи также вошли в этот список. Первый из них был

«красавчиком», наподобие парней из голливудских фильмов, второй – «смельчаком». Оба уже участвовали в кровавых передрягах. Лукас возглавлял девятый полицейский участок. Это был молодой и умный офицер. Макчи подвергался гонениям со стороны Агеррондо, и его чуть было не уволили со службы.

Спасая Макчи, Микале перевел его в комиссию по борьбе с контрабандой при министерстве внутренних дел. Раньше Макчи принадлежал к партии «Колорадо», и, как только произошла смена правительства, он потребовал прежнего места и всех льгот, которые получил бы, если бы оставался в полицейском управлении.

Пятым кандидатом был военный, подполковник Карлос Легнани, родственник министра и начальника полиции в департаменте Канелонес. На этого человека Акунья делал ставку, замышляя свои тщеславные планы.

Было очевидным, что разведывательная организация создается в национальном масштабе и охватит различные службы и подразделения полиции. Когда начальником Главного полицейского управления был полковник Барлокко, он препятствовал организации специальной разведки – то ли потому, что считал достаточным создание подразделения на уровне управления, то ли потому, что американцы в этом деле оказывали слишком большое давление.

К этому времени пятеро слушателей спецкурсов уже вернулись из Соединенных Штатов. Акунья добился, чтобы они пока оставались в резерве. Лукасу даже предоставили отпуск с сохранением содержания, но в скором времени Барлокко приказал ему вернуться в свой полицейский участок и даже не думать о разведке.

Тогда заведующий политическим отделом посольства США Мак – Клосленд – шеф ЦРУ – перенес решение вопроса на более высокий уровень. Министр внутренних дел Легнани посоветовал американцам продолжать работу, но при этом избегать столкновений с полковником Барлокко, большим другом президента Хестидо и генерала Франсесеса, министра обороны в правительствах Хестидо и Пачеко. Легнани пояснил, что не может открыто поддерживать американцев, но поручит Нориеге осуществлять связь, а Кантреллу – надзор за работой. Между тем комиссар Отеро, потеряв надежду получить назначение на пост директора нового управления, окончательно порвал с ЦРУ и стал саботировать проект. Он сблизился с шефом миссии Саенсом, который считал, что создание нового отдела пошатнет его авторитет и ослабит его контроль над Главным полицейским управлением.

Обстановка еще более обострилась, когда Саенс отказался одобрить следующего кандидата на спецкурсы, офицера Лемоса Сильвейра. Позднее благодаря ЦРУ Лемос все же отправился в США, но не на спецкурсы ЦРУ, а в Международную полицейскую академию.

Саенс при поддержке АИД ставил вопрос о том, что отправка слушателей на курсы ослабляет регулярный аппарат полиции, поэтому позднее специальную подготовку стал проводить Кантрелл в Монтевидео.

Пока Лемос работал с комиссаром Отеро, тот запретил ему в часы работы или дежурства бывать у

Кантрелла. Встречались они по вечерам или в свободные от работы Лемоса дни. Встречи происходили в кабинете Кантрелла, и, поскольку он не владел достаточно испанским языком, мне в отсутствие Нориеги зачастую приходилось выполнять обязанности переводчика.

Но Саенс вскоре напомнил, что я сотрудник миссии, а не политического отдела посольства и не должен об этом забывать.

По указанию Кантрелла Лемос занялся подбором сотрудников из отдела Отеро для работы в новом управлении. Этим же активно занимался секретарь и приближенный полковника Акуньи – сержант Васкес, который также надеялся на выгодное место на новом поприще. Следуя советам министра избегать лобовых столкновений с начальником Главного полицейского управления, временно прекратили открытую деятельность по созданию нового управления. Соблюдая конспирацию, группа начала занятия по спецподготовке под руководством Кантрелла и Нориеги в небольшом зале, который был свободным у Лукаса в его девятом участке.

Кантрелл договорился с Акуньей откомандировать в его распоряжение Галана и Бардесио. В группе недоставало бы только Консервы, который должен был вернуться в полицейское училище. Но Барлокко не дал согласие на перевод этих двух молодых людей, оказавшихся в центре событий; им напомнили, кем они служат. Они вначале обиделись, но вскоре успокоились и продолжали работать на старом месте.

Однако Акунья и Кантрелл не оставляли своих планов. Подполковник Легнани был назначен первым заместителем начальника генерального штаба полиции. Барлокко отчаялся достичь своих целей, он чувствовал себя старым и уставшим. Умер его многолетний друг генерал Хестидо. Барлокко попросил отставку у Пачеко Ареко, и его место занял полковник Агирре.

В это время Пирис, Консерва, Лукас, Макчи, Бардесио и Галан были временно переведены в генеральный штаб полиции, хотя Бардесио продолжал оставаться при Кантрелле. Лемос был откомандирован туда позже.

Боязнь публичного скандала, интриги Отеро, саботаж со стороны Саенса и борьба между военными и полицейскими продолжали сдерживать осуществление проекта.

Продолжалось это до августа 1968 года, пока новый министр, Хименес де Аречага, не отдал «устный» приказ подыскать помещение для нового отдела, но при этом было дано разъяснение, что все должно делаться без огласки.

В результате поисков было выбрано помещение полицейского музея, расположенного рядом с девятым участком, почти на пересечении улиц 18 Июля и Хуана Паульера. Здесь и основалась группа, предполагавшая в подходящий момент занять также здание участка.

Несмотря на то, что у нового управления еще не было узаконенного статуса, оно постепенно набирало силу. Но при Отеро отдел разведки и связи сохранял наибольшую численность; оба подразделения действовали параллельно.

Это в какой‑то степени устраивало американцев: так они могли тщательно отбирать кадры. Те, кто их не устраивал, оставались у Отеро. С их ведома он вел оперативную и следственную работу, а новое управление целиком занималось разведывательной деятельностью.

Вначале американцы и Акунья планировали создать Национальное разведывательное управление, начальник которого должен был подчиняться непосредственно министру внутренних дел или даже самому президенту республики.

Это управление должно было координировать действия всех разведорганов; только разведка вооруженных сил сохраняла бы при этом частичную автономию, но обязательно представляла бы в центр копии своих донесений. Управление должно было отвечать за выработку политического курса и осуществление некоторых контрольных функций.

Следует остановиться особо на одном аспекте, оказавшем значительное влияние на развитие деятельности нового управления.

Внутренние противоречия

Кое‑кто полагает, что арена действий ФБР – территория Соединенных Штатов. Но на протяжении многих лет под различными предлогами и при помощи лазеек в законодательстве США бюро распространяло свою деятельность и на другие страны. Естественно, что ЦРУ противилось вторжению в свою сферу, хотя развертывало свою деятельность на территории США, подменяя функции ФБР. Зарубежные тенденции ФБР соответствовали пожеланиям американского правительства. Скрывая из‑за боязни международных осложнений свои истинные намерения, правительство приняло предложение госдепартамента включить в состав АИД отделы безопасности, известные в каждой стране как управления общественной безопасности.

Большинство членов нового управления было набрано из числа кадровых работников ФБР – как действующих, так и «спящих». Формально подчиняясь госдепартаменту, АИД в своей политике проявляет различный подход к проблемам госдепартамента и ЦРУ. Одно из противоречий – различное отношение к форме влияния на репрессивные силы страны.

В стиле ЦРУ – осуществлять прямой и незамедлительный контроль, принимать на себя, когда необходимо, прямое руководство операциями. Госдепартамент предпочитает повышать эффективность местных репрессивных сил и косвенно или путем экономического давления воздействовать на них, сотрудничая с формально независимыми, но подчиняющимися ему правительствами.

Шеф миссии Адольф Саенс, с его болезненной психикой и постоянным страхом за свой авторитет, знал, что его советник по следственным делам – агент ЦРУ, но на первых порах не придавал этому значения, так как считал это естественным элементом системы. Кантрелл очень скоро проявил свою независимость как в суждениях, так и в действиях. Все указания Саенса по делам миссии он исполнял неукоснительно, но не давал ему возможности даже в малейшей степени знакомиться с деятельностью политического отдела посольства.

В то время, когда началось создание нового разведывательного управления, кризис в их отношениях стал явным. Хотя новый отдел полностью подпадал под юрисдикцию ЦРУ, вместе с тем он создавался в рамках и на базе кадров Главного полицейского управления, которое курировали АИД и Саенс. Саенс, как шеф миссии, считал, что с ним должны были консультироваться.

Вначале возникли незначительные трения. Еще до президентских выборов 1966 года Саенс сделал замечание Кантреллу, что тот больше времени проводит в посольстве, чем в Главном полицейском управлении.

Кантрелл учел замечание, однако его показное смирение было вызывающим и отличалось от услужливости Бернала. Саенс это прекрасно понимал. Конфликт обострился во время конференции президентов в Пунта – дель – Эсте. Саенс организовал из числа работников управления ударный отряд. Переодетые в штатское полицейские устраивали провокации в Монтевидео. Саенс мог оправдать эти действия тем, что они выполняются по указаниям, данным ему послом.

Напряженность несколько ослабла после временного отсутствия Кантрелла.

Трения с ЦРУ продолжались во время подготовки к конференции, но с прибытием агентов секретной службы дело до открытой войны не дошло. Для обеспечения личной безопасности президента Соединенных Штатов секретная служба пользуется неограниченной властью, ее приказы должны выполнять все подразделения безопасности, ответственные лица, включая членов кабинета и высших военачальников. За несколько дней до приезда Джонсона секретная служба взяла руководство операциями в свои руки и приостановила раздоры.

Саенсу стало, наконец, понятно, что ему не дадут вмешиваться в дело создания нового управления. Открыто противодействовать он не осмелился, но зато нагрузил Кантрелла дополнительными обязанностями до такой степени, что Нориеге пришлось ему помогать в проведении специальных занятий в помещении музея полиции, а затем и в девятом участке.

Саенс попытался организовать параллельную разведывательную службу. Зная, что конкуренцию ЦРУ не составит, он все же надеялся показать послу, как сам проводит сбор информации. Но такой ход являлся нарушением традиционного разделения сфер между службами.

Если со стороны политического отдела посольства высказывалось недовольство, Саенс ссылался на естественное стремление расширить объем действий полицейского управления. Шефа миссии обычно всегда поддерживал посол Хойт, а посол, как известно, осуществляет высшую власть в стране пребывания. Конечно, ЦРУ могло игнорировать это, но при таком сильном государственном секретаре, каким был Раск в администрации Джонсона, с мнением посла следовало считаться.

Когда в 1968 году Хойт умер и его сменил посол Сайр из ЦРУ, продолжавший поддерживать связи с агентством, позиции Саенса снизились.

Находясь в самом центре передряг, я приобрел определенное значение для враждующих сторон. Причиной тому явилась внутренняя структура Главного полицейского управления.

Очень часто решение вопроса зависит не от приказов командования или усердия офицеров, а от доброй воли мелкого служащего, непосредственного исполнителя. Если надо быстро отремонтировать машину в полицейских мастерских, требуется распоряжение инспектора Каррераса, но проще – договориться со слесарем – механиком, и все будет в порядке. Командование заказало дубинки для тренировок полицейских в департаменте Сальто, однако столяры не торопились выполнить заказ, и чуть было не сорвали занятия.

Таких примеров можно было бы привести множество по каждому отделу или службе, будь то мастерские, буфет или главный архив.

В нашей конторе хорошо обстояло дело с уборкой помещений не благодаря Саенсу или его помощникам, а потому, что фахинерос [26]26
  Уборщики мусора в армии.


[Закрыть]с уважением относились к одной из служащих миссии.

Американцы всегда стремились иметь услужливых мелких чиновников, особенно это удавалось Берналу, но и он часто наталкивался на непреодолимый барьер, так как был американским советником, а даже полицейские чиновники не любили советников за их высокомерие.

Мне, кубинскому эмигранту, трудно было рассчитывать на расположение даже в полицейском управлении, но ко мне, как к латиноамериканцу, обслуживающий персонал относился как к своему человеку, тем более что общаться со мной они могли просто и естественно. А Бернал, например, не позволял себе выпить рюмку граппы на углу в забегаловке, рассказать анекдот и держаться на равных.

Возглавляя канцелярию, я был связующим звеном между советниками и полицейскими чиновниками. Я был служащим миссии, но не был советником, я не был уругвайцем, но, по крайней мере, не был и янки. Я понимал образ мыслей уругвайцев, работавших в миссии. Я мог без всяких трений командовать ими и проверять их работу. У меня было дополнительное преимущество, заключавшееся в давних связях со старыми кадровыми работниками министерства внутренних дел, а также с политическими и общественными деятелями. Сотрудники министерства привыкли ко мне еще в пору Микале, и они вспоминали о «тех добрых временах».

Если в министерстве требовалось что‑либо решить, Саенс обращался ко мне. Он мог бы справиться со своим делом обычным путем, у него там могли быть свои подкупленные люди, но он предпочитал решать такие дела на основе дружеских связей. Зная характер Саенса, понимаешь, почему он считал меня относительно важной деталью в механизме миссии. Я мог справляться с хозяйственными делами, похлопотать о чем‑либо, вести деликатные телефонные переговоры, наконец, в какой‑то степени решать вопросы в отсутствие Саенса или советников.

В глазах Саенса то, что я не был уругвайцем, освобождало меня от уз верности кому‑либо из местных деятелей, а то, что я не был янки, – от потенциального соперничества с ним.

Последнее обстоятельство было особенно важным. Бернал, Кантрелл, каждый советник, каждый американец был для Саенса претендентом на его должность. Было еще одно обстоятельство. С Саенсом мы познакомились два года назад, во время приезда американских радиоспециалистов. Он узнал, что я дружен с Микале, с ним он тоже поддерживал дружеские отношения и продолжал вести коммерческие дела.

Зачастую поступки Саенса не поддавались объяснению. Иногда просто по глупости он мог наговорить на человека невесть что, в другой раз мог организовать интригу или причинить более серьезные неприятности. Трудно было сохранять хорошие отношения с этим параноиком. Однажды, когда он вернулся из отпуска, мое положение несколько пошатнулось. Кантрелл, временно исполнявший обязанности Саенса, решил кое‑что упорядочить в нашем хаосе и провел небольшую перестройку в конторе. Саенс был взбешен и говорил, что, будь он мстительным человеком, устроил бы Кантреллу, Берналу и мне скандал за самоуправство.

После возвращения он стал более уверенным в себе. Это связывали с его остановкой в Боливии, где он выполнил какое‑то специальное задание. В скором времени, правда, признаки уверенности исчезли. В отсутствие Саенса я по просьбе Кантрелла сделал несколько переводов для политического отдела американского посольства. Переводы мне поручили, конечно, после проверки на детекторе лжи. Кантрелл оплачивал эту сверхурочную работу за счет фондов миссии. Когда шеф вернулся из отпуска, Кантрелл спросил, не будет ли он возражать, если мне за сверхурочную работу будет платить политический отдел посольства. Саенс сказал, что он разрешает мне заниматься сверхурочной работой только за счет миссии. Таким образом он хотел сохранить какую‑то форму контроля надо мной.

В марте 1968 года Кантрелл предложил мне перейти на работу в политический отдел американского посольства. Он указал на важность моей новой должности, а кроме того, сказал, что долго с Саенсом я не выдержу. Вот таким образом была официально закреплена моя работа в параллельном аппарате.