Текст книги "Пэпэла (Бабочка) Часть 5"

Автор книги: Максимилиан Уваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– А где в это время были вы? – поднял на него глаза полицейский.

– Я сидел в центре сцены и пил шампанское, – ответил Илико и кивнул в сторону кресла, возле которого валялась бутылка из-под шампанского. – Я так испугался, что выронил ее из рук и облился, – закончил он.

– Вижу, – сказал полицейский, глядя на облитую вином рубашку Илико.

– Что говорят врачи? Он цел? – Илико нервно заерзал на стуле.

– Ноги, руки целы, – ответил полицейский. – Только голова разбита. Его сейчас отвезут в больницу и там уже определят степень повреждений.

– Могу я к нему подойти? – спросил Илико, бросая взгляд на носилки.

– Почему бы и нет? Вы ведь его друг? – улыбнулся полицейский.

– Друг… – кивнул Илико и опустил глаза.

Огюст лежал на носилках, поставленных на кресла первого ряда. Его руки были вытянуты вдоль тела, а лицо было бледным как полотно. Как только Илико подошел к нему, Рапье, открыл глаза и, слабо улыбнувшись, сказал Илико:

– Спасибо тебе, Илико, что не бросил истекать кровью.

В этот момент к носилкам подошли санитары и, оттеснив Илико плечами, понесли Огюста в сторону выхода.

Илико так и остался стоять возле нескольких сдвинутых кресел, глядя на то место, где только что лежал Огюст. На его душе было тяжело и мрачно…

========== Глава 9 ==========

Дегтярев приехал сразу же, как получил телеграмму от Илико.

«Я убил Огюста», – гласило послание.

Отправив домой багаж, Роман Константинович тут же направился на квартиру Илико. Он несколько раз стукнул кулаком в дверь. Ответом ему было шарканье тапок по полу, грохот упавшего стула и, наконец, громкое:

– Кого там черт принес?! Проваливай!

– Илюша, это Дегтярев! – ответил тот и снова несколько раз постучал в дверь.

– Ромочка! – на пороге открытой двери стоял Илико. На нем был стеганный халат, надетый на пижаму. На одной его ноге был восточный тапок с загнутым носом, вторая нога была босой. Его шоколадные волосы торчали в разные стороны грязными лохмами. Лицо было бледным и осунувшимся, а глаза горели пьяным веселым огоньком. – Я так ско-о-о… Соско-о-о… ско-о-о… – протянул Илико.

– Соскучился? – помог ему Дегтярев.

– Да! – резко кивнул головой Илико, и его качнуло в сторону Романа Константиновича.

– Что же вы так надрались, господин Чантурия? – Роман Константинович поймал Илико под руки, и тот повис на нем, как тряпичная кукла. – Давай-ка я тебя спать уложу, а потом мы обо всем поговорим, – Дегтярев поднял его на руки и, отнеся в спальню, уложил на кровать и укрыл одеялом.

– А с-с-с… секс будет? – Илико открыл глаза и пьяно улыбнулся.

– Спать будет, батенька, – ответил ему Дегтярев и выключил в комнате свет.

Он вошел в гостиную и покачал головой, увидев вдоль стены ряд пустых бутылок. В комнате стоял удушливый запах перегара, пепельница была полна окурков, а на столе лежали недоеденный кусок яблока и заплесневелый круассан.

Дегтярев нашел на кухне большую сумку, сложил туда пустые бутылки, высыпал огрызки и окурки, открыл окно и вышел из квартиры.

Илико проснулся от того, что сильно замерз. Он поморщился, пытаясь повернуть голову. Шея затекла, и в ней что-то захрустело. Илико облизнул сухим языком потрескавшиеся губы и увидел полоску света, пробивающуюся из соседней комнаты.

– Дегтярев! – просипел он и закашлялся, морщась от головной боли. – Дегтярев! – снова крикнул он, но ему никто не ответил.

С трудом оторвав голову от подушки, он сел на кровати, зябко кутаясь в халат, нашарил ногой один тапочек, сунул в него ногу и, наконец, встал. Держась за стену, он вышел в гостиную и с удивлением заметил, что она убрана, а из кухни идет приятный запах свежеприготовленной еды.

Второй тапочек нашелся на входе в кухню. За столом сидел Дегтярев и как ни в чем не бывало пил чай из блюдечка вприкуску с шоколадными конфетами.

– Проснулся? – улыбнулся он Илико.

– Сколько я спал? – спросил его тот, тяжело плюхаясь на стул.

– Не долго. Часов восемь, – ответил Дегтярев. – Сейчас я приготовлю тебе ванну, а потом ты поешь.

– Рома, я чудовище, – вздохнул Илико и опустил голову на стол.

– С чего ты так решил, Илюша? – Дегтярев внимательно смотрел на него, не пытаясь успокаивать. – Разве ты поил Огюста? Разве ты толкнул его в яму?

– Откуда ты знаешь? – поднял голову Илико.

– Я говорил с мадам Деконте. Она была у Огюста в больнице, – он положил в рот еще одну конфету. – Он рассказал ей, как напился и как ты пытался его отвести домой. А потом говорил, как ты кинулся к нему, когда у него закружилась голова. Ты герой, мой мальчик!

– Ты не понимаешь, – горько усмехнулся Илико. – Я мог настоять и отвести его домой, но не сделал этого. Я хотел воспользоваться его состоянием, просто сам был пьян и не знал как. А когда он пошатнулся, я и правда кинулся к нему. Мне нужно было всего лишь протянуть руку и схватить его, но я этого не сделал!

– Но ведь об этом, кроме меня, никто не узнает. Правда? К тому же Огюст жив. Правда, танцевать он больше не сможет, – Роман Константинович налил в блюдце еще чаю.

– Почему не сможет? – насторожился Илико. – Он всего лишь ударился головой. Жандарм сказал, что ничего страшного.

– Ну, жандарм не врач. Уже в больнице выяснилось, что у Рапье поврежден позвоночник. Ниже поясницы чувствительность пока отсутствует, но врачи говорят, что после операции он вполне сможет встать на ноги. Луиза хочет везти его в Лондон, показать светилам медицины и там делать операцию.

Дегтярев посмотрел на Илико и испугался. Он походил на душевнобольного, которому забыли дать успокоительное. Его глаза были наполнены ужасом, тело била мелкая дрожь, а кулаки судорожно сжимались.

– Илюша, дорогой! Давай-ка мы пойдем сейчас в ванную, потом ты поешь и ляжешь, – он встал и помог Илико подняться со стула.

Видимо, Дегтярев побоялся оставлять Илико одного. Пока набиралась вода, тот сидел на табуретке и неотрывно смотрел на бегущую из крана струю. Роман Константинович раздел его, словно беспомощного ребенка, и помог залезть в ванну.

– Сейчас тебе полегчает, – Дегтярев мылил волосы Илико шампунем и аккуратно лил ему на голову воду из кувшина. – Теперь все будет хорошо. Ты станешь солистом Гранд Опера, Илюша! Тебе будет рукоплескать вся театральная публика. Я организую тебе потрясающие гастроли! О «Порхающей бабочке» заговорит весь мир.

– Я хочу сделать Огюсту подарок, – вдруг очнулся Илико. – Давай закажем у Рабиновича запонки!

– Эм… Рабиновичей нет в Париже, – замялся Дегтярев.

– Почему, – обернулся к нему Илико.

– После вашего разрыва Мойша Рабинович перерезал себе вены. Его спасли, но Азриэль увез сына. Куда – не знаю, – сказал он, мягко гладя Илико по голове.

Взгляд Илико стал стеклянным. Он несколько секунд смотрел в одну точку, потом обхватил голову руками и заплакал.

– Я чудовище! – кричал он. – Я всем приношу только боль и страдания! Огюст, Мойша, Соня. Сонечка! Я мерзавец! Как я мог тебя так обмануть! Ты святая! Мойша! Огюст! Я и вам сломал жизнь! Изя… Изя! Где ты?! Прошу, прости меня. Забери меня отсюда! Изя-а-а…

Крепкая пощечина прервала крик, и Илико испуганно посмотрел на Дегтярева.

– Возьми себя в руки! Теперь путь к славе для тебя открыт, а ты рыдаешь по теням прошлого? Забудь их и иди к цели, мой мальчик! – сказал ему Роман Константинович.

– Ты ведь не бросишь меня, Ромочка? – спросил Илико, вытирая слезы.

– Я буду с тобой, мой мальчик! – погладил его по щеке Дегтярев.

На театральный совет были приглашены главный режиссер Николай Сергеевич Мельников, балетмейстер Ксвелий Мелье, дирижер Иосиф Мейер и главный художник-оформитель Клер Манус.

– В связи с тем, что наш премьер вышел из строя, и я так думаю, что насовсем, я хочу представить вам нашего нового солиста – Илиа Чантурия! – сказал директор театра Генрих Бенталь и указал рукой в сторону Илико.

– Протестую, господа! – Мельников поднялся со стула. – Я отказываюсь работать с этим человеком.

– С чего это, Николя? – удивленно поднял густые брови Беналь.

– Я никогда не прощу вам Огюста, господин Чантурия, – Мельников повернулся к Илико и бросил на него презрительный взгляд.

– Господин Мельников, по данным полиции, господин Чантурия не виновен. Напротив, он хотел остановить господина Рапье. В том, что случилось с Огюстом, нет вины Илии, – возразил директор.

– Простите меня, господа, но я подаю прошение на увольнение из театра. Рад был с вами работать, – Мельников кивнул всем присутствующим, за исключением Илико, и вышел из кабинета директора.

========== Глава 10 ==========

И в этот раз на помощь Илико пришел Дегтярев. Он выписал из Рима модного балетмейстера Тарро Торилло. Итальянец был просто помешан на русском балете и сразу предложил ставить «Щелкунчика», оставив также в репертуаре «Сильфиду» и «Петрушку», миниатюры «Полуденный отдых Фавна» и «Призрак Розы» и добавив к ним «Половецкие пляски». И конечно, все главные мужские партии должен был танцевать Илико.

Репетиции начинались только через неделю. Илико немного пришел в себя после длительного запоя и решил заглянуть в театр, где оркестр и хор уже вовсю репетировали начальную сцену «Половецких плясок».

Илико вошел в большой зал и сел в дальнем темном углу.

«Улетай на крыльях ветра ты в край родной, родная песня наша…» – нежными голосами пели сопрано в сопровождении гобоя и флейты. Воздушная мелодия лилась спокойно и привольно.

Илико откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Перед  ним проплывали зеленые просторные долины, ровные ряды виноградников, вершины гор, залитые ярким солнечным светом. Тонкой блестящей змейкой меж камней струилась река. Город в тени высоких деревьев. Раскаленные камни домов и мостовой. Знакомая улочка. Мама вешает белье на веревки, натянутые во дворе. Отец о чем-то спорит с Гией. Пушистый кот раскинулся темной кляксой на траве, грея старые кости на солнце.

Сердце Илико сжалось. Из-под закрытых век по заросшим щетиной щекам покатилась слеза. Хор замолк, и ему на смену заструилась быстрая волнующая мелодия. Она, как хлыстом, ударила Илико по душе, и перед его глазами на секунду возник давно забытый образ. Большие карие глаза смотрели на Илико из-под тонких очков тепло и нежно, губы улыбались, а на щеках играли милые ямочки.

– Нет! – прошептал Илико и открыл глаза. Он поднялся и длинной тенью выскользнул из зала.

На улице было пасмурно и сыро, а с неба сыпал мелкий дождь. Редкие прохожие пробегали мимо, зябко кутаясь в широкие шарфы и воротники. Пройдя через сквер, Илико попал на широкую улицу, вдоль которой тянулись лавки и магазины. Прикупив в одной из них пару бутылок коньяка и легкую закуску, Илико быстрым шагом направился домой.

На улице уже стемнело, а по оконному стеклу мелко барабанил дождь. Илико уже с полчаса сидел за столом с бокалом коньяка, зажатым в руке. Ему очень хотелось снова погрузиться в мир, качающийся под ногами, где голова легкая, как воздушный шарик в руках ребенка, а ноги тяжелые, словно налитые чугуном. Но ему было страшно. Он понимал, что, снова попав в него, он не захочет возвращаться.

– И пусть, – сказал он тишине и поднес бокал к губам, но в этот момент в дверь постучали.

– Рома? – Илико удивленно поднял брови. – Я не ждал тебя столь поздно.

– Илюша… – Дегтярев улыбался ему таинственно и странно. – Тут такое дело… – он снял с головы мокрую шляпу и ударил ей несколько раз по колену, стряхивая капли. На нем было промокшее пальто, ворот которого он придерживал рукой. – Пустишь меня?

– Да, конечно, – Илико отступил в сторону, приглашая позднего гостя войти.

– Я собирался к тебе завтра, но возвращаясь домой, увидел… В общем... Я нашел это чудо на улице и почему-то решил, что он для тебя, – с этими словами Роман Константинович распахнул пальто и достал из-за пазухи мокрого черного котенка.

– Что это? – Илико смотрел на худенькое тельце, покрытое свалявшейся шерсткой, на длинную мордочку с огромными карими глазами и торчащими в разные стороны усами и не мог понять, зачем Дегтярев принес ему этого блохастого уродца.

– Илюша, я не могу быть с тобой постоянно. Ты ни с кем не общаешься. У тебя нет друзей. Тебе нужен кто-то, кто будет ждать тебя дома, кто будет рад твоему приходу, – ответил Дегтярев и поставил котенка на пол гостиной. Тот тут же отряхнулся и, задрав вверх тонкий хвост, побежал на кухню. Оба мужчины последовали за ним.

– Чувствую себя старой девой с котом, – улыбнулся Илико Роману Константиновичу. – У меня даже молока нет.

– Я знал, что у тебя есть только коньяк, – нахмурился Дегтярев, кивнув на стол, где стояла закуска и  бутылка. – Поэтому зашел в магазинчик и взял молока. Еще вот… – он достал из кармана кусок черного мыла. – Его нужно отмыть от грязи и блох.

– Я смотрю, ты все продумал, Ромочка, – засмеялся Илико.

– Нет, просто решил, что проще сразу купить все для котенка, чтобы потом не лечить тебя, – широко улыбнулся Дегтярев.

Роман Константинович отказался остаться у Илико, ссылаясь на неотложные дела утром. Они вместе помыли котенка и покормили. После этого Дегтярев оделся и уже возле двери поцеловал Илико в губы и сказал:

– Не пей много, Илюша. Я не хочу, чтобы ты спился.

– Мне так легче, Ром. Боль уходит, и душа расслабляется. Но я постараюсь не увлекаться, – улыбнулся ему Илико.

Он уютно устроился на кресле в гостиной  и, сладко затянувшись сигаретой, стал потягивать душистый напиток, наблюдая за котенком, который успел обсохнуть. Его черная шерстка распушилась, а большие карие глаза смотрели на Илико с любопытством. Котенок по-хозяйски побродил по гостиной, изучил и обнюхал все углы и, забравшись на небольшой пуфик напротив Илико, свернулся пушистым комочком.

– Мне же тебя как-то назвать нужно, – сказал Илико, наливая второй бокал коньяка. – Мурзик? – он вопросительно посмотрел на своего питомца. Тот даже ухом не повел. – Барсик? – котенок не шелохнулся. – Не нравятся тебе эти имена? Знаю, я не мастак давать животным клички. Был у меня друг один, так он в этом был мастером. Когда мы с ним были маленькими, то ходили в зоосад. Там был пони. Наверное, у него уже была кличка, но мой друг звал его Буциком, – Илико горько усмехнулся. – Дядюшка рассказывал ему про Александра Македонского, а Изя не запомнил полное имя его коня, вот и прозвал так пони. А потом у нас появился карликовый колли, и Изя дал ему имя, назвав Моцартом. Изя вообще был выдумщиком, – Илико все время, пока делился с котенком воспоминаниями, смотрел на лампу через бокал с янтарным напитком. Бросив взгляд на пуфик, он удивленно поднял брови и еще раз произнес: – Изя… – котенок зашевелил ушами, приподнял голову и внимательно посмотрел на Илико. – Изя! – снова сказал тот, и малыш спрыгнул со своего ложа, выгнулся и, подойдя к креслу, где сидел Илико, потянулся передними лапками вверх. – Изя… – прошептал Илико, беря котенка на руки и прижимая к груди. – Как же я скучаю по тебе… Как мне не хватает твоей улыбки и твоего голоса. Мне так не хватает твоей любви, Изя! – и Илико пьяно расплакался.

Допив коньяк, он тяжело поднялся, переложил спящего котенка на кресло, стараясь не разбудить, выключил свет и прошел в спальню, где тут же улегся в постель, укрывшись теплым одеялом.

Его уже начал накрывать сон, когда он услышал странное поскребывание, а потом мягкие шаги по кровати. Котенок дошел до подушки и, свернувшись комочком, улегся на его груди, громко мурча.

– Точно Изя, – улыбнулся Илико, проведя рукой по мягкой шерстке.

Оставшиеся несколько дней до репетиций Илико занимался Изей, забыв на время даже о существовании Дегтярева. Он сходил с ним к ветеринару, дабы убедится, что Изя здоров, а заодно узнать, как обращаться с малышом. Он целыми днями возился с пушистым зверьком, играя с ним и приучая к туалету.

Дегтярев пришел к нему в пятницу, чтобы сообщить о времени начала репетиций с Торилло, и застал Илико за неожиданным занятием. Котенок бегал за фантиками, привязанными к длинной тонкой палочке, а Илико громко хохотал, наблюдая за ним.

– Я смотрю, вы подружились? – улыбнулся Роман Константинович, оглядывая комнату. Не обнаружив пустых бутылок и грязи, он довольно улыбнулся и опустился в кресло.

– Спасибо, Ромочка! – Илико сел к нему на колени, обвив его шею руками. – Он такой забавный и милый. Он от меня ни на шаг не отходит. Даже спит со мной.

– А если с тобой захочу спать я? – Дегтярев крепче прижал Илико к себе и поцеловал в губы.

– Я думаю, Изя не будет против, – Илико склонил голову, подставляя шею под поцелуи. – Я так соскучился по тебе, Ромочка, – тяжело выдохнул он.

– Я тоже, – ответил ему Дегтярев, расстегивая на нем рубашку. – По такому, как раньше. Веселому и звенящему, как ручей. По горячему, как солнечный свет. Манящему, как глоток холодного вина в жаркий полдень… – поцелуи обжигали стройное тело Илико, и он раскрылся навстречу им, как бутон цветка…

========== Глава 11 ==========

Жизнь вокруг Илико сверкала яркими красками бутафорских замков, блестела пайетками и стразами на костюмах артистов, светила яркими софитами, но ему казалось, что мир замер тусклым дождливым пейзажем. Его не радовало ни его новое положение в театре, ни прекрасные перспективы, о которых писали газеты, ни толпы поклонников, вечно ожидающих его возле служебного входа. И только танец давал ему жизнь. Он выворачивал больную душу Илико наизнанку, играл на тонких струнах его натянутых нервов и пронзал тело тонкими ниточками блаженства.

Артисты театра так и не приняли Илико. С ним никто не общался, мужчины молча отворачивались, не подавая руки, женщины опускали глаза и тихо шушукались за его спиной. Случалось, что, возвращаясь в гримерку после репетиции, Илико находил свою рубашку облитой красной краской или надпись «Убийца» на стекле зеркала. Той же красной краской марались перила на лестнице или стул на сцене, отчего руки Илико были вечно в кровавых пятнах. Он злился и, идя домой, покупал очередную бутылку коньяка. Единственным, кто хоть как-то поддерживал с ним отношения, был режиссер Торилло.

– Не понимаю господина Мельникова, – говорил он, обедая в небольшом уютном ресторанчике вместе с Дегтяревым и Илико. – Я впервые вижу такого чувственного танцора, как господин Чантурия! Где Мельников увидел манекен? Танец Илико просто завораживает своей страстью.

Дегтярев частенько навещал Илико у него дома, но вытащить его куда-нибудь развлечься или просто в гости не мог.

– На кого я оставлю Изю? – говорил Илико и отказывался выходить на улицу.

Долгими вечерами, сидя в удобном кресле в гостиной, завернувшись в теплый плед, потягивая коньяк, он заводил длинный монолог под тихое мурчание котенка на своих коленях.

– Знаешь Изя, – говорил он, глядя в пустоту комнаты, – я очень устал от жизни. Меня ничего не радует, и я ничего не жду. Я добился того, чего желал всей душой и… Странно… – он подливал еще коньяку, – я больше ничего не хочу. Не осталось ни мечты, ни желаний. Смирнов был прав! Он всегда был прав, а я смеялся над его пророчествами, – Илико слегка поерзал на кресле, отчего котенок поднял голову и недовольно взглянул на хозяина. – А вдруг у меня был другой шанс выбиться в люди? Честный, без интриг и предательства? Может, мне нужно было просто подождать и продолжать танцевать в мюзик-холле. И когда-нибудь меня заметили бы и пригласили работать в театр, – Илико устало откинулся на спинку кресла. – Теперь уже ничего не исправить, дорогой мой Изя. Я предал всех: Соню, Смирнова, Мельникова, тебя… Рапье я убил. Убил как танцора, и этого я себе никогда не прощу!

В субботу в перерыве между репетициями Илико передали записку от Дегтярева, в которой тот писал, что соскучился по нему и ждет его завтра у себя.

Утром следующего дня Илико принял душ и развел мыло, чтобы побриться. Острое лезвие с тихим шипением скользило по заросшей щетиной щеке, оставляя на ней розовые полосы. Одно неловкое движение, и маленькая красная полоса на коже засочилась темной кровью. Илико быстро смыл пену со щеки и приложил к порезу ватку с лосьоном. Тонкая иголочка боли на долю секунды пронзила его щеку, ослабив нервное напряжение в душе.

Готовя себе яичницу и глядя на масло, скворчащее на сковороде, Илико осмысленно тронул пузыри пальцем и снова заметил, что боль физическая успокоила душевную.

Ближе к полудню Илико звонил в дубовую дверь дома Дегтярева.

– Мы решили прийти к тебе в гости вместе, – улыбнулся ему Илико, отдавая лакею большую сумку, а из второй вытаскивая на свет котенка.

– Правильное решение, – Дегтярев потянул руку к пушистой голове кота, но тот недовольно сощурил глаза и зашипел. – Вот как! – засмеялся Роман Константинович. – Не забывайтесь, молодой человек! Это я вытащил вас из грязи, и благодаря мне вы сладко едите и спите на мягких подушках, – при этих словах Илико поморщился, и, заметив это, Дегтярев добавил: – Не нужно так, Илюша! С тобой я всегда сотрудничал на взаимовыгодных условиях.

За ужином Роман Константинович искоса наблюдал за Илико, который трясущейся рукой наливал себе уже третью рюмку водки.

– Что с тобой происходит, Илюша? – спросил его Дегтярев.

– Что тебе не понятно, Ромочка? – произнес Илико, протягивая сидящему на полу котенку прозрачную капельку красной икры. – Я мертвый. Я хладный труп, который по инерции ест, пьет и спит. Я не чувствую вкуса еды, меня не тревожат сны, я равнодушен к людским проблемам. И меня ничего не радует.

– Брось, – хлопнул по столу рукой Дегтярев. – Ты только начинаешь жить! Тебе уже рукоплещет весь Париж! Через две недели твой дебют в больших постановках. Я готовлю грандиозное турне по Европе. Что не так, Илюша?

Илико равнодушно пожал плечами и только потянулся рукой за графином с водкой.

Мягкий шелк простыней приятно холодил разгоряченное от поцелуев тело. Илико наслаждался умелыми ласками Дегтярева, но ему чего-то не хватало в них.

– Ромочка, погоди! – остановил он. – Могу я попросить тебя об одном?

– Конечно, мой ангел! – тяжело дыша, ответил ему Дегтярев.

Илико быстро поднялся и, на секунду исчезнув в темноте комнаты, вернулся в кровать с тонким кожаным ремнем.

– Я хочу, чтобы ты меня выпорол, – сказал Илико, уверенно глядя в глаза Дегтярева.

– Илюша, я… Нет, Илюша! – Дегтярев отвел его руку с зажатым в ней ремнем.

– Почему, Рома? Ну прошу тебя! Я этого очень хочу! – Илико бросил ремень, встал на колени и, повернувшись спиной к Роману Константиновичу, ухватился руками за железные прутья спинки кровати. – В тебе же накопилась злость. На меня, на глупых компаньонов по работе, да на что угодно. Выпусти ее! Ну же…

– Я не смогу ударить тебя, Илюша, – ответил ему Дегтярев, крутя в руках тонкую змейку ремня.

– Ты слабак, Дегтярев! Ты не умеешь выплеснуть из себя злость. Ты постоянно думаешь, что о тебе скажет пресса, твои покровители, окружающие. Ты никогда не бываешь собой. Твоя маска вечного радушия мне надоела, – пошипел Илико, повернувшись к Дегтяреву вполоборота. – Посмотри на себя! Ты стареешь, Дегтярев, и совсем скоро ты уже не сможешь ублажать мальчиков без таблеток и афродизиаков.

Дегтярев сжал зубы, его ноздри раздулись, и, резко выдохнув, он с размаху ударил Илико ремнем по голой спине. Боль яркой молнией ослепила Илико и разлетелась брызгами разбитого стекла по всему телу.

– Да, Дегтярев! Я знаю, что прав! – процедил сквозь зубы Илико и получил еще один удар между лопаток. – Скоро не ты… будешь зарабатывать на юных дарованиях, а они… будут высасывать твои деньги, – он не успел перевести дыхание, как новый удар обжог его ягодицы. – Да! Еще! – провыл он и замер в ожидании нового удара. Но его не последовало. – Ну что ты медлишь? – прошептал он, но вместо очередного удара почувствовал на пылающей огнем коже мягкие поцелуи.

– Нет, Илюша! – прошептал Дегтярев, целуя яркую красную полосу на спине Илико. – Я не могу уродовать эту красоту, – и снова горячие болезненные поцелуи пробежали по вздувшимся отметинам. – Ты слишком совершенен. Твоя кожа нежна и бархатиста. Изгибы твоего тела изящны, словно выточены из камня умелым скульптором…

Илико было достаточно и этих трех ударов. Вся боль его души сейчас сконцентрировалась в саднящих следах от ремня. Страстные поцелуи Дегтярева чувствовались острее, и желание с тихим стоном вырвалось из Илико наружу.

Илико медленно проваливался в сон, раскинувшись на мягких простынях в спальне Дегтярева, когда дверь спальни тихо отворилась и пушистая маленькая тень скользнула к нему на грудь.

– Изя… – прошептал в полусне Илико. – Я так по тебе скучал… – он счастливо улыбнулся услышав тихое мурчание кота у себя под ухом.

========== Глава 12 ==========

Премьера «Щелкунчика», где Илико официально выступал в качестве солиста, пришлась на первый день весны. Илико сидел перед большим зеркалом в своей личной гримерке и наносил грим на лицо.

– Ну, как тут наш новый премьер Гранд Опера? – в комнату без стука вошел Дегтярев и положил на столик перед Илико огромный букет. – Волнуешься?

– Нет, – спокойно ответил ему Илико, отодвигая цветы в сторону. – Ты торопишься с поздравлениями, Ромочка. Публика может не принять меня.

– Всем понравились твои Фавн и Роза, – возразил Дегтярев.

– Но в качестве премьера от меня могут быть не в восторге, – сказал Илико и встал, скинув с голого тела легкий халат.

Он ошибся в своих прогнозах. Публика реагировала бурно, целых полчаса длились овации, его не отпускали со сцены. И немудрено… Илико танцевал как бог. Он вышел на сцену и замер, слушая первые ноты увертюры. Занавес поднялся, и он, полностью погрузившись в музыку, взмыл над сценой. Для него не было ничего. Ни яркого света софитов, ни публики в зале, ни декораций. Было только волшебство танца и мелодия, волнами разливающаяся вокруг него.

Вечером, как всегда, был назначен большой фуршет в честь новой звезды театра. На этот раз Илико, быстро выпрыгнув из авто и закрыв лицо шляпой, стал пробираться через толпу репортеров.

– Господин Чантурия устал, – говорил фотографам Дегтярев, шедший вслед Илико. – Позже, господа!

В огромном фойе театра Илико встретили овациями работники театра. Все эти люди, презирающие Илико как человека, отдавали сейчас ему дань как танцору.

Весь остальной вечер он принимал поздравления от спонсоров, меценатов, ценителей балета, знаменитых писателей и модных композиторов. Он улыбался им, но его улыбка больше напоминала оскал растревоженного в своем логове зверя. Когда гости немного успокоились и начали обсуждать спектакль между собой, Илико наконец облегченно вздохнул, снял дежурную улыбку со своего лица и, опершись спиной о колонну, начал ловить проходящих мимо него официантов и пить шампанское. Через пару часов он неровной походкой пересек зал и, подойдя к музыкантам, развлекающим гостей, сказал им:

– Любезные, «Лебедя» Сен-Санса! Я хочу танцевать! – и, увидев приближающегося к нему Дегтярева, сказал ему: – Ромочка, найди мне пачку и пуанты! Я так давно не танцевал на пуантах!

– Илюша… – зашипел Дегтярев, беря Илико под руку и уводя в дальний угол зала. – Ты пьян, Илюша! Что ты вытворяешь? Ты хоть понимаешь, что завтра напишут в газетах? Ты даже фотографироваться и давать интервью не стал сегодня! А сейчас расхаживаешь по залу абсолютно пьяный!

– Я хочу танцевать! Прикажи принести пуанты! – пытался вырваться из крепких рук Дегтярева Илико. Но тот вывел его из зала, надел на него пальто и шляпу и усадил в свое авто.

– Я извинился за тебя, Илюша. Сказал, что ты устал и плохо себя чувствуешь, – сказал Дегтярев и похлопал по плечу водителя. – Домой к господину Чантурии.

– Я их ненавижу! – сказал Илико и махнул в воздухе рукой. – Я их всех ненавижу! И тебя, Ромка, тоже ненавижу!

– Интересно, за что? – спокойно спросил Дегтярев, надевая ему на голову упавшую шляпу.

– Ты злой! А они… Я обнажаю перед ними душу, а они восторгаются и платят за это! – сказал Илико и, удивленно подняв брови, спросил у Дегтярева: – Выходит, что я проститутка? Я душевная проститутка, Ромка! – рассмеялся вдруг Илико. – Смотри, какой каламбур: я душевная проститутка!

– Успокойся, Илюша, – Роман Константинович обнял его за плечи и прижал к себе. – У тебя истерика, дорогой. Успокойся!

Илико успокоился в его объятьях и оставшуюся часть дороги дремал у него на плече. Уже дома, приняв ванну и выпив чашку крепкого кофе, Илико немного пришел в себя и с ужасом понял, что натворил.

– Что же теперь будет, Ромочка? – спросил он, сидя на кресле с очередной чашкой кофе в трясущихся руках.

– А ничего страшного не будет, – улыбнулся ему Дегтярев. – Я сам разберусь с газетчиками. А ты ложись-ка, поспи.

– Останешься? – с надеждой в голосе спросил Илико.

– Не сегодня, дорогой, – ответил ему Дегтярев, уходя в коридор. – И еще, Илюша… пообещай мне, что не будешь больше пить. Ни капли! Обещаешь?

– Даю слово, что ничего крепче чая и кофе пить не буду, – виновато улыбнулся ему Илико.

– В среду жду тебя с котом в гости. Отпущу всех слуг, как ты любишь, и мы будем весь день валяться в кровати и есть вкусности. Договорились? – Дегтярев подошел к Илико и поцеловал его в лоб.

– Мы придем, – улыбнулся ему Илико и, блаженно закрыв глаза, откинул голову на спинку кресла.

Илико сдержал слово, и следующую неделю не прикасался к спиртному. Это сразу заметили и Торилло, и остальные участники труппы. Исполнители вторых ролей Апле и Крафт даже предложили Илико в перерыве между репетициями выпить по чашечке кофе и поболтать. Илико согласился и с удивлением узнал, что танцоры счастливо живут вместе уже почти год.

Но это была всего лишь видимость спокойствия. Приходя вечером домой и усаживаясь в кресло, Илико снова брал в руки уже подросшего котенка и, как и раньше, начинал монолог.

– Знаешь, Изя, я понял, почему я несчастлив. Я думал, что счастье – это когда тебя кто-то любит. Поэтому я и встречался с Соней и Мойшей. Но когда они начинали требовать от меня взаимности, меня это начинало раздражать, – он провел рукой по густой черной шерсти и услышал в ответ громкое мурчание. – С Дегтяревым я так долго только потому, что он не требует от меня любви. Не знаю, любовь ли это у него по отношению ко мне или нет. Возможно, это просто привычка или мы просто дружим с ним и у нас общий интерес к танцам и сексу. Меня это устраивает… – он задумался. – Нет, не так! Меня это устраивало долгое время, но сейчас… Сейчас я понял. Счастье – это когда любишь сам. И это счастье, даже не догадываясь о том, дарил мне ты… Изя…

В среду, как и было обещано, он приехал в гости к Дегтяреву. Он всегда просил отпускать после ужина прислугу. Ему было неуютно от мысли, что люди в этом доме знают обо всем происходящем между ним и их хозяином.

Раскинувшись на огромной кровати в одном легком халатике, Илико с аппетитом поедал свежие фрукты, заботливо принесенные для него Дегтяревым.