Текст книги "Пэпэла (Бабочка) Часть 5"

Автор книги: Максимилиан Уваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 1 ==========

Теплая вода, наполненная ароматом масел, приятно расслабляла уставшее после тяжелого дня тело. Илико закрыл глаза и откинул голову на край ванны. Вся неделя выдалась трудной и физически, и морально. Распределение ролей на предстоящий сезон вызвало много споров среди руководителей и хозяев театра. И вот сегодня наконец-то был вынесен долгожданный вердикт.

– Ты зря так расстроился, Илюша, – сказал вошедший в ванную Дегтярев. – Главная роль, пусть и в миниатюре, это уже неплохо.

– Второй состав, Рома! Второй состав! Ты понимаешь! – Илико сел и в сердцах ударил руками по воде. – И ты вообще видел этот балет? Его поставил ненормальный!

– Его поставил гений, Илюша! – Роман Константинович опустился на небольшой пуфик возле ванны и, положив руки на плечи Илико, стал массировать.

– Это все Мельников! Сволочь! Он хочет загубить мою карьеру! – Илико снова опустился в воду и, положив голову на край ванны, с блаженством закрыл глаза, наслаждаясь нежными руками любовника.

– Ну, начнем с того, что Мельников не всесилен и не все решает. И чем же тебе не нравится эта постановка? – продолжил разговор Дегтярев.

– Мой конек – это техника и прыжки. А что там? Практически статика, да еще какая! М-м-м… Да-а-а… хорошо… – простонал Илико. – Как может танцевать мрамор? Все позы плоские, угловатые, ни одного танцевального па. Бред полнейший! М-м-м… еще…

– Зато подумай, какой шанс покорить зрителя актерским мастерством! – не унимался Дегтярев. – В этой роли блистал только один исполнитель. И у тебя есть возможность переплюнуть его. А если тебе это удастся, дорогой, то считай себя премьером Гранд Опера.

– Ты забываешь, дорогой, – передразнил Дегтярева Илико. – Зритель меня увидит, если на сцену по каким-то причинам выйдет второй состав.

– А кто танцует в первом? – поинтересовался Дегтярев.

– Балашов, – коротко ответил Илико и снова сел. – Представляешь, никому не известный артист будет танцевать главную партию. И почему? Только потому, что за него просила Павлова!

– Хм… – Дегтярев вытер мокрые руки о махровый халат. – Балашов… Не слыхал ничего о нем. Нужно собрать по нему материальчик. Глядишь, что-нибудь и найдется на него.

– Найди, друг мой, – Илико потянулся и поцеловал его в лоб. – И на Мельникова поищи! Он меня с первых минут ненавидит.

– Мельников для нас мелковат, Илюша! А вот Беналь… Генрих Беналь вполне подойдет! – подмигнул ему Дегтярев.

– Ты хочешь найти компромат на директора театра? – удивился Илико.

– Да полно тебе, – засмеялся Дегтярев. – Зачем компромат? Я хорошо знаю его слабое место.

– Интересно… – Илико замер с полотенцем в руках.

– Дочка… Клоди – его слабость, и как любой отец он души не чает в этой глупой и бесформенной девице. Несмотря на положение отца, никто пока не позарился на это… «сокровище», – Дегтярев поморщился. – А ты, Илюша, заинтересуешься ей.

– Я не хочу жениться, – замотал головой Илико.

– А жениться никто и не предлагает, – улыбнулся Дегтярев. – Просто удели внимание Клоди. Поухаживай. Если пойдет слух, что на дочку месье Беналя обратил внимание восходящая звезда и красавец, Генрих будет в восторге и умилении. Этого нам будет достаточно, чтобы претендовать на главную роль, но сначала нам нужно устранить Балашова!

– Обожаю тебя! – Илико кинул на пол полотенце и, обняв Дегтярева за шею, поцеловал его в губы. – А сейчас я хочу, чтобы ты замучил меня ласками!

Отношения Дегтярева и Илико со временем приняли странный характер. Дегтярев стал для него не просто другом и любовником, но еще и единомышленником. Роман Константинович не был всесилен, и его власть ограничивалась рамками театра, но именно его талант интригана и хорошее знание человеческой психологии особенно ценил Илико. Что касается интимной составляющей их дружбы, то и тут они взаимодополняли друг друга. Илико обожал принимать ласки и наслаждаться ими долгое время, а Дегтярев любил эти ласки дарить. Их близость могла длиться часами, ненадолго прерываясь приятным разговором или глотком дорогого вина.

Но эти отношения не имели ничего общего с любовью. Илико прекрасно знал о похождениях любвеобильного Романа Константиновича, но был совершенно спокоен, ибо знал, что молодой танцовщик кордебалета Люка или розовощекий флейтист Густав быстро надоедят Дегтяреву и тот снова вернется в объятья своего страстного и умного любовника.

Илико упал на мягкие подушки и, облизнув языком пересохшие губы, громко застонал.

– М-м-м… как же хорошо…

Дегтярев прикурил сигарету и аккуратно передал ее в руки Илико.

– А что у тебя с юным Рабиновичем, Илюша? – спросил Дегтярев, наливая красное вино.

– Ничего, – спокойно ответил Илико, садясь на кровати и залпом осушив бокал. – Вижу, что любит меня, но в руки не дается. Видишь ли, у него семья с крепкими национальными традициями.

– Ой, я умоляю тебя, Илюша! – захохотал Дегтярев. – Азриэль по молодости гулял похлеще меня. Это сейчас он правильный и праведный, а раньше ни одну юбку не пропускал. Особенно до цыганок был охоч. Ох и получал он за свои кутежи от покойного Абрама Исаковича.

Илико не врал Дегтяреву. Отношения с Мойшей вот уже больше года топтались на месте. Илико прекрасно видел, с каким вожделением смотрел на него Мойша, когда рисовал портрет. С какой жадностью ловил его губы, когда они оставались вдвоем, но дальше поцелуев дела не шли.

Как только Илико терял контроль и его рука ложилась на причинное место Мойши, последний подскакивал и просил Илико удалиться.

– Чего ты так боишься, Мишенька? – спрашивал Илико у Мойши. – Ты же хочешь меня, я вижу! Так зачем себя сдерживать? Мы молоды, мы хотим наслаждаться друг другом. Так что тебя останавливает?

– Есть причина, – вздыхал Мойша. – Меня напрягает присутствие папы внизу. Он у меня хитрый и любопытный. Он уже пытал меня о том, что мы можем вдвоем делать столько времени в студии. Ведь портрет уже закончен.

– Погоди! У меня есть одна мысль. Дегтярев пообещал помочь мне с квартирой. Так что в скором времени у меня будет большая гостиная, которую я хочу украсить картинами, – хитро улыбнулся Илико. – Я закажу у тебя одну. И ты мне ее напишешь! Согласен?

– Согласен, – кивнул ему Мойша. – А что именно ты хочешь?

– Нарисуй меня в образе фавна, – лукаво сощурил глаза Илико. – Только вместо костюма на мне будет только виноградная лоза.

После второго бокала Илико встал на кровати в полный рост и принял позу, схожую с рисунками на греческих амфорах.

– И как можно танцевать, если твое тело повернуто в одну сторону, а голова в другую? – спросил он, не глядя на Дегтярева.

– Присядь, Илюша, – потянул его за руку вниз Дегтярев. – Мы не договорили с тобой насчет Мойши.

– Ромочка, не ревнуй! – засмеялся Илико, падая рядом с ним.

– Не в ревности дело, – спокойно улыбнулся ему Дегтярев. – Ты влюблен, Илюша, и если потеряешь бдительность, то все это может плохо отразиться на твоей карьере.

– Как может роман повлиять на карьеру? – не сдавался Илико.

– Твои поклонницы должны быть уверены, что ты любишь женщин и свободен. В таком случае каждая считает, что у нее есть шанс заполучить тебя. Что касаемо мужчин, тут все сложнее. Мужчины могут восторгаться твоим талантом, но при этом быть разочароваными твоей ориентацией, – спокойно объяснил ему Дегтярев. – Поэтому и нужно быть бдительным. А еще лучше – прекратить посещения дома молодого еврея-ювелира.

– Нет, Ромочка! Ты просто не понимаешь! Мишенька такой нежный, такой невинный, такой робкий. Мне хочется оградить его от всех бед и неприятностей, – Илико потянулся за еще одним бокалом вина.

– Тогда, в первую очередь, тебе нужно оградить его от себя, Илюша, – Дегтярев поймал его руку и поцеловал в открытую ладонь.

========== Глава 2 ==========

Маленькая квартирка в самом конце Сент-Оноре нравилась Илико, но с тех пор, как он получил роль в театре и обзавелся небольшим количеством поклонников, она стала казаться ему немного убогой. Поэтому он сразу согласился на предложение Дегтярева переехать в более богатый и престижный район.

Роман Константинович распахнул двери квартиры на последнем этаже дома на Риволи и пропустил вперед ее нового хозяина.

– Ромочка-а-а… – восторженно прошептал Илико. – Это грандиозно! – он быстрым шагом вошел в просторную гостиную и закружился по ней, вальсируя. – Тут я поставлю столик, а вот тут – большое кресло. А возле этой стены будет стоять шкаф с книгами.

– Погоди, а как же картина, которую будет писать для тебя Мойша? – улыбался Дегтярев, глядя на танцующего Илико.

– Она будет висеть в спальне, – ответил ему Илико и тут же юркнул в приоткрытую дверь. – Вот тут! – крикнул он из соседней комнаты.

Роман Константинович вошел в спальню и увидел Илико, лежащего на огромной кровати.

– Я даже не мечтал никогда жить в такой огромной квартире, Ромочка, – сказал Илико. – И я очень благодарен тебе, – он перевернулся на бок и, подперев рукой щеку, подарил Дегтяреву манящую улыбку. – Ты ведь останешься у меня на ночь?

– Увы, Илюша, сегодня не получится. У меня дела, и нужно срочно уехать. Так что встретимся только через две недели, – развел руками Дегтярев. – Когда привезут твои вещи?

– К вечеру, – Илико встал и подошел к нему. – Ты ведь знаешь, что мне будет тебя не хватать сегодня? – он потерся носом о гладко выбритую щеку Дегтярева и прошептал ему на ухо: – Я буду скучать по тебе… Долго и сладко.

– Илюшка! – засмеялся Роман Константинович. – Мне ехать пора, а ты вздумал в игры со мной играть!

– Жаль… – Илико снова упал на кровать и закрыл глаза. – Я хотел получить большую порцию твоей любви.

– Через выходные я весь твой, дорогой мой Илюша, – ответил ему Дегтярев, направляясь к выходу. – Проводишь?

– Разумеется, – вдохнул Илико и поднялся с кровати.

Этим вечером Илико решил устроить себе небольшой праздник. Купив в магазине закуски и бутылку дорогого коньяка, он вернулся домой как раз к приезду машины со своими вещами. Щедро одарив грузчиков чаевыми, Илико стал расставлять свою мебель и разбирать вещи.

Первым делом он подвинул большое удобное кресло к окну, а перед ним поставил пуфик для ног. Книги удобно разместились на полке, а новая кровать, купленная Дегтяревым, облачилась в мягкое покрывало.

Оставалось разместить вещи в комоде и поставить на полку в ванной туалетную воду, бритвенные принадлежности и воск для волос. Последним Илико открыл огромный чемодан-гардероб, в котором висели дорогие смокинги. Перевесив последний костюм в шкаф, Илико хотел свернуть переносной гардероб и убрать его, как вдруг заметил, что на дне что-то лежит. Нагнувшись, он достал маленький потертый чемоданчик.

Воспоминания нахлынули на него волной, и Илико, усевшись на кровать, положил чемодан себе на колени. Он видел себя, идущего по дорожке к зданию школы. Солнце слепило ему глаза, и он чувствовал в своей руке руку мамы.

Илико любовно провел по крышке чемодана рукой. Бабочка, выбитая на его коже, совсем стерлась, ее контуры можно было ощутить только подушечками пальцев. Он вспомнил большую спальню и ряд кроватей. Тусклый свет лампы в коридоре, шаги Тамрико Самуровны и… тихое сопение Изи на своем плече.

– Нет, – Илико мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но улыбающаяся мордочка Изи с дыркой вместо переднего зуба и ямочками на щеках стояла у него перед глазами. – Ты – мое прошлое, понимаешь? – сказал Илико не то Изе, не то чемодану. – Сейчас все по-другому, и мне нужно двигаться вперед… – но призрак прошлого медленно становился взрослей, превращаясь в тринадцатилетнего нескладного мальчишку с пятном от медузы на животе. В его карих глазах отражались солнечные лучи, а волосы пахли морской водой. – Прошу, уйди! – Илико швырнул чемодан на пол и пнул его ногой под кровать.

Войдя в гостиную, он плюхнулся в кресло и, взяв открытую бутылку коньяка, сделал из нее несколько больших глотков. Горячий ручеек пробежал по его горлу и разлился в груди. Илико с облегчением выдохнул и закрыл глаза.

Изя смотрел на него таким ласковым взглядом, что сердце Илико болезненно сжалось. Ему безумно захотелось прижать такое теплое и родное тело к себе, вдохнуть запах волос, почувствовать своими губами сладость губ. Нечеткое, расплывающееся видение улыбнулось и что-то беззвучно прошептало.

– Я тоже любил тебя, Изя, но все в прошлом. Я изменился, и ты, наверное, тоже. Прощай, мой добрый Изя, – ответил ему Илико и, открыв глаза, плеснул себе в бокал коньяка.

На следующий день он пришел в театр чернее тучи. Швырнув на стул шляпу и кинув туда же пальто, Илико прошел в костюмерную на примерку.

– Какое уродство, – скривился он, глядя на свое отражение в зеркале.

– Что-то не так, господин Чантурия? – спросила его полная мадам Аделина, поправляя на Илико пятнистый костюм.

– Я ужасно выгляжу, и костюм этот… я как будто голый, – вздохнул Илико и отвернулся от зеркала.

– Господин Чантурия очень красивый юноша. А костюм на нем сидит лучше, чем на господине Балашове, – улыбнулась ему костюмерша. – У господина Чантурии восхитительная фигура, а костюм только подчеркивает ее изящество.

– Умеешь ты поднять настроение, Аделина, – улыбнулся Илико ей в ответ. – Только вот всю эту красоту может никто и не увидеть. Я во втором составе. Увы…

– О! – вздохнула Аделина. – Как жалко. Вы и танцуете лучше, чем Балашов. Я видела сама, – закивала головой костюмерша. – А еще у него кривые зубы и пахнет изо рта, – прошептала она, потянувшись к уху Илико. Тот громко рассмеялся и поцеловал женщину в лоб.

Следующая за примеркой репетиция шла тяжело. Сказывался коньяк, выпитый вчерашним вечером, и отвратительная ночь, полная кошмаров и пугающих образов. Илико с раздражением смотрел на Мельникова, который вот уже в третий раз заставлял прогонять сложный дуэт.

– Руки держим! Держим! Ме-е-едленно пошла нога… Хорошо! Илиа прижимает… прижимает руки. Лора, голову! Еще больше шею поверните! Еще-е-е… Илиа, нога пошла! Замерли! Хорошо! – командовал Николай Сергеевич.

– У меня сейчас мышцы ног просто взорвутся! – тихо прошептал Илико на ухо своей партнерше.

– У меня шея затекла, – ответила ему девушка, изо всех сил поворачивая голову вбок.

– Черт! – Илико резко сел на пол и застонал. – М-м-м… Нога… Мышцу свело! – он с трудом вытянул вперед ногу и потянул руками мысок на себя.

– Я понимаю, что танец очень тяжелый, но вам, Илиа, нужно больше репетировать, а вы вчера явно увлеклись алкоголем! – сделал ему замечание хореограф.

– У меня был повод. Я отмечал новоселье! – буркнул Илико.

– У вас сейчас должна быть одна задача, господин Чантурия! Фавн! Мало того, что вам не удается пластика этого танца и вы двигаетесь как заводная обезьяна, вы еще совершенно не чувствуете своего героя! – возмутился Мельников.

– А что тут чувствовать? Рогатый озабоченный извращенец! – огрызнулся Илико и услышал тихий смешок Лоры.

– Очень глупо с вашей стороны, господин Чантурия, так искажать сюжет балета, – нахмурился Мельников. – Мало того, что вы плохой актер и нарцисс, влюбленный в себя! Вы еще и узколобый мужлан, способный увидеть во влюбленном фавне озабоченного извращенца!

– Ну, знаете ли! – взорвался Илико и, вскочив, выбежал из танцкласса, чуть не сбив с ног идущего по коридору Огюста.

========== Глава 3 ==========

Небольшой театральный буфет в это время был пуст. Спектакли шли только вечером, а днем многие артисты ходили обедать в близлежащие кафе и ресторанчики, которых на театральной площади было полно. Илико взял себе чашечку кофе с коньяком и, окинув взглядом пустой зал, увидел за столиком возле окна Мельникова.

– Позволите, Николай Сергеевич? – Илико подошел к столику, где сидел режиссер, и, не дожидаясь ответа, сел.

– Вы что-то хотели, Чантурия? – Мельников ухмыльнулся в седые усы.

– Объясните, за что вы меня так ненавидите? – Илико сделал глоток кофе и закурил сигарету.

– Ненавижу? – Николай Сергеевич посмотрел на Илико поверх маленьких очков. – Я таких людей, как вы, Чантурия, боюсь.

– Боитесь? Меня? – Илико от удивления даже выронил сигарету из рук. – Интересно почему?

– От вас можно ждать подлости в любую минуту, – пояснил режиссер. – Вы идете к своей цели по головам и не боитесь запачкаться. Поэтому вас следует держать на расстоянии.

– Откуда такие тонкие познания человеческой психологии? – засмеялся Илико. – Я молод и талантлив, а вы возомнили себя великим психологом и поэтому не даете мне движения? Чем я хуже Рапье? Нет, не так… – Илико мотнул головой. – Я лучше Огюста, и вы это знаете.

– Не сравнивайте себя с ним, Чантурия! – хлопнул ладонью по столу Мельников. – Огюст великий труженик, и то, кем он сейчас является, только его заслуга!

– О да! Это же только у меня в театре есть покровитель! А Огюст и мадам Деконте – просто друзья. Не больше! – ощетинился Илико.

– Представьте себе, молодой человек! – Мельников сжал кулаки и нагнулся над столом. – Огюст и Луиза только друзья! Она помогла ему в самом начале, но не так, как вы думаете! Она дала ему взаймы денег, потому что ему нечего было есть. Все, что он зарабатывал, он отдавал на лечение своей матери! Потом, когда удача улыбнулась ему и его взяли в театр, он отдал Луизе долг! – шипел в лицо Илико режиссер. – А помня ее доброту, Огюст дает уроки танца детям в ее школе. Бесплатно! И половину своих гонораров отсылает в сиротский приют в родном Булоне!

– О-о-о!!! Святой Огюст! – засмеялся в лицо режиссеру Илико. – Куда уж мне с моим талантом, да против такого великодушия!

– Огюст не святой! – лицо Мельникова покраснело от негодования. – Когда умерла его мать, он ушел в запой и чуть не сорвал выступление. Но он взял себя в руки и с тех пор больше капли в рот не берет, зная свою слабость!

– Послушайте, вы… – процедил Илико сквозь сжатые зубы. – Как бы вы ни шипели на меня и ни плевались ядом, время Огюста на исходе, и я не вижу ни одного танцора, кроме меня, который мог бы его заменить. Поэтому я буду солистом!

– Если Огюст решит дать прощальный бенефис, то его место займет Балашов! – Мельников откинулся на спинку стула и расплылся в победной улыбке. – Предложение Павловой взять его в труппу оказалось очень кстати, и именно я убедил совет театра принять его. И даже месье Беналь проголосовал за Балашова, несмотря на ваши ухаживания за его Клоди. Вы проиграли, Чантурия! – режиссер довольно похлопал себя по груди.

– Ну это мы еще посмотрим, – ответил Илико, вставая. – Вы еще сами будете меня просить станцевать главную партию! Слышите? Сами! – и он быстрой походкой вышел из буфета.

Илико душила злость. Он распахнул дверь своей квартиры и, скинув плащ и шляпу в прихожей, не разуваясь, прошел в спальню. Упав навзничь на кровать, он уставился в потолок и пробормотал:

– Дегтярев! Где ты, когда так нужен мне?

Да, помощь Романа Константиновича сейчас пришлась бы как нельзя кстати. К тому же после десятидневного воздержания Илико чувствовал сильную потребность в сексе. Ночные мечтания о солнечном Мойше его не удовлетворяли. Ему нужна была сильная разрядка, и ее мог дать только Дегтярев.

– Завтра встреча с Мишей, – вздохнул Илико. – Пора бы с ним быть смелее. Одними поцелуями сыт не будешь.

Эта мысль немного его успокоила, и Илико поднялся с кровати и отправился в душ.

День выдался теплый и солнечный. Илико уверенно распахнул дверь ювелирной лавки «Рабинович и сын» и нос к носу столкнулся с Азриэлем.

– Доброго утра вам, Азриэль Абрамович! – Илико приветственно приподнял шляпу.

– И вам того же, господин Чантугия! – Азриэль как всегда был в своем старом сюртуке и в широкополой шляпе, из-под которой висели длинные пейсы.

– Вы куда-то собрались, Азриэль Абрамович? – удивился Илико.

– Да вот гешил уладить кое-какие дела в банке, – оскалил длинные зубы старый еврей. – А вы к Мойше? Он вас ждет уже. Пгоходите! Я хотел его оставить в лавке, но он сказал, что у вас с ним назначен сеанс. Поэтому пгишлось пгосить встречать покупателей Сегжа, – Азриэль кивнул в сторону толстого усатого мужчины, который старательно протирал витрины мягкой тряпочкой. – Не довегяю я этим фганцузам, – вздохнул Рабинович и, кивнув Илико, вышел на улицу.

Мойша ждал его с нетерпением. Об этом говорило его счастливое лицо и светящиеся радостью голубые глаза.

– Я ждал тебя раньше. Перепутал время и час простоял у окна, – сказал Мойша, краснея, принимая горячий поцелуй Илико.

– Так чего ждать, Мишенька? – жарко выдохнул ему в ухо Илико. – Я с ума схожу, как тебя хочу.

– Илико, погоди, – отстранил его Мойша. – Давай я рисовать буду, а после прогуляемся по парку.

– А дальше? – не унимался Илико.

– Илико, я не могу на это решиться, – вздохнул Мойша.

– Но ты ведь любишь меня? – лучезарно улыбнулся Илико

– Очень, – опустил глаза Мойша. – Только боюсь близости. Ты пока разденься за ширмой, а я закреплю полотно на мольберте.

И снова потянулись долгие и тяжелые дни репетиций и тоскливые ночи в огромной квартире. Илико метался без сна по кровати, изредка поднимаясь, чтобы сделать глоток коньяка. Он успокаивал его нервы и позволял ненадолго забыться сном.

Наконец настали выходные. Илико, с трудом дождавшись конца вечерней репетиции, почти на ходу спрыгнул с подножки кареты и быстрым шагом подошел к дубовой двери дома Дегтярева.

– Ромочка, как же я соскучился, – шептал Илико, целуя его мощную шею. – Извелся весь. Места себе не находил! Хочу, чтобы ты меня любил всю ночь! Чтобы целовал и обнимал! Хочу, чтобы ты измучил меня ласками! Хочу!

– Тише ты, – смеялся Дегтярев, пытаясь снять с себя Илико. – Слуги увидят! Погоди часок! Сейчас мы поужинаем, я слуг отпущу…

– Не хочу есть! И слуг к черту! – снова впивался в его губы Илико. – Любви хочу! Страсти!

Дегтярев не смог устоять перед таким напором. Он взял Илико на руки и, поднявшись по лестнице на второй этаж, ногой распахнул дверь спальни.

Пока Илико принимал душ, Дегтярев спустился в столовую и принес поднос, на котором лежали куски ароматной буженины, теплый хлеб с хрустящей корочкой, нарезанные овощи и тарелка с фруктами. Илико подошел к кровати, скинул со своего стройного тела полотенце и, удобно усевшись, с аппетитом вцепился зубами в кусок мяса.

– Что-нибудь выпьешь? – спросил его Дегтярев, подходя к бару.

– Коньяку, – ответил Илико, отламывая кусок хлеба.

Дегтярев удивленно пожал плечами и достал из небольшого бара в стене пузатую бутылку коньяка и два бокала. Илико залпом выпил янтарный напиток, сунул в рот налитую медом виноградинку и тут же наполнил себе второй бокал.

– Ты стал много пить, Илюша, – нахмурился Дегтярев.

– Не сердись, Ромочка! – улыбнулся ему Илико. – Это всего второй бокальчик. Коньяк меня успокаивает. Лучше расскажи, куда ты ездил?

– Я был в Нью-Йорке по своим делам. И еще навел справки о нашем друге Балашове, – Роман Константинович хитро улыбнулся.

– Интересно, – Илико плеснул в бокал конька и, взяв с тарелки большую лиловую сливу, приготовился слушать.

– Матвей Иванович Балашов долгое время был одним из солистов в труппе Анны Павловой, подавал большие надежды и был у примы в фаворе. И, возможно, стал бы первым в ее труппе, если бы не скандал, который произошел несколько месяцев назад. Балашов был женат на некой вдове Иветте Новель. Так вот… – Дегтярев тоже выпил и, поморщившись, закусил коньяк долькой апельсина. – Не так давно мадам Новель скончалась, оставив после себя десятилетнюю дочку Елизавету, падчерицу Матвея Ивановича. С виду Балашов был идеальнейшим отцом, который холил и лелеял приемную дочь. Но та однажды проговорилась подруге, что иногда они с дядей Мотей играют в интересные игры. И, собственно, описала их. Подруга рассказала про это своим родителям, а те сразу пошли в полицию. Павловой удалось замять это дело. Девочку отправили в престижный пансион в Лондон, а Балашова Павлова быстро отправила в Париж с сопроводительным письмом.

– Ромочка! Ты гений! – воскликнул Илико и, кинув на поднос недоеденную сливу, бросился ему на шею.

========== Глава 4 ==========

Во вторник после вечернего прогона «Фавна» Матвей Балашов неторопливо вышел со служебного входа и, прикурив сигарету, вдохнул прохладный летний воздух. После душного зала ехать домой, трясясь по булыжникам мостовой, не хотелось, и Матвей решил прогуляться через парк.

Проходя мимо одной из лавочек, Балашов увидел девочку в легком голубом платьице и соломенной шляпке с цветком на милой белокурой головке. Девочка тихо плакала, вытирая розовые щечки кулачками, и прижимала к груди плюшевого мишку.

– Что случилось, дитя мое? – остановился возле лавочки Матвей. – Тебя кто-то обидел?

– Нет, добрый месье, – подняла на него васильковые глаза девочка. – Я потерялась.

– Как это потерялась? – удивился Балашов.  На вид девочке было лет десять-одиннадцать. Ее вьющимися волосами цвета спелой ржи играл ласковый ветерок, а на длинных белесых ресницах дрожали капельки слез. Плача, она прикусывала мелкими белыми зубками пухлые губки, отчего они стали яркого клубничного цвета. Девочка была мила и воздушна, но большие голубые глаза смотрели на молодого танцора с любопытством.

– Я гуляла с классом в парке и заметила бабочку. Я побежала ее ловить, а она улетела. Видимо, я слишком далеко забежала в парк, – ответила она.

– А где твои родители и где ты живешь? – поинтересовался Матвей, роясь в кармане в поисках платка.

– Я сирота, добрый месье, – вздохнула девочка. – Живу в сиротском приюте.

– Вот как? – улыбнулся ей Балашов. – Ты, наверное, проголодалась? Давай я тебя покормлю в кафе, а потом мы узнаем, где твой приют, и я тебя туда отведу.

Звали это божественное существо Анабель, и было ей десять лет. Девочка оказалась очень общительной, и уже через полчаса Матвей знал о ней практически все.

– А у вас есть дети? – спросила у Балашова Анабель и, высунув розовый язычок, лизнула верхушку пирамидки мороженого.

– Увы, нет. Была, правда, падчерица, но ее у меня забрали, – Матвей вздохнул.

– А как ее звали? – Анабель облизала губки и бросила хитрый взгляд на Балашова.

– Лизонька. Ты на нее очень похожа, Анабель, – и Матвей положил ей в вазочку кусок шоколада со своего мороженого.

– А покажешь мне ее фотографию? – спросила Анабель, одарив мужчину очаровательной улыбкой.

– У меня дома есть ее фотографии, – кивнул Балашов девочке. – Но это не очень прилично – молодой мадмуазель идти в гости к мужчине.

– Ничего, – Анабель вытерла ротик салфеткой и с готовностью встала. – Я это переживу.

Через час к двухэтажному дому на маленькой улочке подъехала машина, в которой сидели три жандарма. Полицейские быстро поднялись на второй этаж, и один из них громко стукнул кулаком в дверь.

– Откройте, полиция! – крикнул он, и в тот же момент из-за двери раздался громкий детский плач.

Дверь жандармам открыл невысокий крепкий мужчина. Он растерянно озирался по сторонам, держа в руках плюшевого медведя.

– Господин Балашов, если не ошибаюсь? – спросил один из жандармов. Тот кивнул, бросив испуганный взгляд в комнату. – По нашим сведениям, вы с грязными намерениями пригласили в дом одну юную особу. Вы в курсе, что педофилия у нас карается законом?

– Я… не… Я хотел ее развеселить… Она сама… Господи… – мямлил мужчина, но жандармы его уже не слушали. Они оттеснили его в сторону и прошли в гостиную. Там на небольшом диванчике сидела очаровательная девочка и, придерживая ручкой разорванный рукав голубого платья, громко плакала.

– Что случилось, мадемуазель? – спросил ее жандарм.

– Он пригласил меня к себе и предложил поиграть. А потом… потом… – девочка заплакала громче и уткнулась носом в плечо жандарму.

– Господа… господа… это какая-то ошибка! – причитал Балашов, когда на его запястьях щелкнули наручники. – Я только хотел ее развеселить! Я не трогал ее!

– Господин Балашов! По нашим сведениям, вы уже обвинялись в растлении малолетних, но тогда против вас не было улик, – сказал ему один из жандармов. – Я надеюсь, у вас есть приличный адвокат? Хотя… думаю, что в этой ситуации он вам не поможет!

Весть о том, что второй солист Балашов арестован, быстро облетела театр. В его кулуарах шушукались между собой танцовщики, вспоминая, как Матвей Балашов угощал конфетами дочку гардеробщицы Жаклин или как он улыбался юной сестре скрипача Франка. В поведении Балашова сразу нашлось много странностей, связанных с его интересом к девочкам, и конечно, грязная история с падчерицей сразу стала известна всем.

Этим же вечером состоялось собрание совета театра, где в свете новых событий обсуждался вопрос о репертуаре и распределении ролей. Большинством голосов было принято решение о замене Балашова в первом составе молодым и перспективным танцором Илией Чантурией. Против был только режиссер Мельников. Он предложил снова объявить новый набор в труппу, но его никто не поддержал. Посему партия в балете «Полуденный отдых Фавна» и еще несколько второстепенных ролей в миниатюрах достались Илико.

В огромной ванне, наполненной ароматной пеной, с бокалом коньяка в руке сидел Илико. Напротив него возвышалась огромная туша Дегтярева. Он потягивал коньяк и с вожделением поглядывал на Илико. Оба были уже изрядно выпимши и громко хохотали.

– Представляешь глаза Балашова, когда в его дверь стучит полиция, а малышка Анабель рвет на себе платье и начинает истошно орать! – Дегтярев сделал большой глоток коньяка.

– Ах, эта малышка Анабель! Не представляешь, сколько трудов мне стоило найти подходящую девочку с хорошими актерскими данными, – отвечал ему  Илико.

– И где ты ее откопал? – спросил его Дегтярев.

– В одном захудалом варьете, – ответил Илико, подливая себе коньяк из пузатой бутылки. – Она вместе с матерью разыгрывала там маленькие сценки. Услышав, что мне нужно от девочки, мать сначала отказалась, но сама крошка оказалась не робкого десятка. Ну а когда я озвучил мамаше сумму вознаграждения, та разу передумала и согласилась.

– А малышка на суде не проговорится? – нахмурился Дегтярев.

– Ты подкупил судей, и они не будут ее особо расспрашивать. И я тоже подстраховался. Выдал мамаше на руки аванс, а остальное отдам после суда, – подмигнул ему Илико.

– А как дела у тебя с юным Рабиновичем? Картина готова? Мне очень хочется посмотреть на нее, – Роман Константинович провел рукой по блестящей от воды груди Илико.

– Пока нет, – ответил тот. – Давай не будем про это, – Илико бросил игривый взгляд на Дегтярева. – Поиграем в игру? Я буду неопытным юнцом, которого пригласил в гости похотливый извращенец. Хочу сегодня жесткости от тебя, Ромочка.

Илико замял разговор про Мойшу не потому, что не хотел обсуждать с Дегтяревым свою личную жизнь. Он был разочарован. Буквально на днях ему удалось затащить Мойшу к себе домой с целью показать свою новую квартиру. Правда, цель Илико была совсем другая, о чем он с порога и сказал Мойше.