Текст книги "Плач по мечте"
Автор книги: Максимилиан Уваров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Почему ты решила, что он убежал? – возмутился Артем. – У человека могли быть обстоятельства. Может, он просто не смог им помешать.
– Какие обстоятельства могли ему помешать увидеться с сыном? – нахмурилась Роза.
– Ну, может, он пришел из будущего. А когда родился Давид, его в будущее обратно уволокло, – выдал Артем.
– Вот дурачок, – засмеялась Роза, – Увы, – сказала она серьезно, – в жизни все намного проще, чем в твоих фантазиях. Люди просто уходят, чтобы больше не возвращаться, – она тяжело вздохнула, смахнула непрошеную слезу со щеки и добавила: – А теперь дуйте спать. Завтра куру резать буду. Не несется одна. С утра на рынок сбегаете, купите муки и отрубей курям. А я завтра клецки делать буду.
Артем разделся и нырнул под одеяло. Давид аккуратно положил одежду на единственный стул, залез на диван и уселся по-турецки, всем своим видом показывая, что спать не собирается.
– Ты чо? – поднял голову Артем.
– Шо ты там про будусчее трепался? – совершенно серьезно спросил Давид.
Артем уселся, упершись спиной в стенку, и сказал:
– Клянись, что никому не скажешь!
– Зуб даю, – Давид зацепил ногтем зуб и провел пальцем по шее.
– Тогда слушай, – заговорческим шепотом начал Артем. – Я не с Ростова, а отсюда, только я из будущего. Меня твой отец прислал, чтобы я вас с мамой предупредил, – начал он рассказ, но неожиданно рассмеялся, – прям как Терминатор!
– Какой термометр? – удивился Давид.
– Это фильм такой в нашем времени. Но это неважно. Я познакомился с твоим отцом у себя в будущем. Он тоже оттуда, но когда он попал к вам в прошлое, он его изменил, когда ты родился, и его прошлое больше в себя не пустило. А в будущем он узнал, что беда случится. Сам он попасть к вам в прошлое не мог, поэтому послал меня. Понял? – Артем с надеждой посмотрел в круглые от удивления глаза Давида. – Ну да… Походу, ты ничего не понял. Можешь меня спросить что-нибудь про будущее. Я тебе расскажу.
– А в твоем… вернее в нашем будусчем коммунизьм уже победил? – с надеждой спросил Давид.
– Эм… как тебе сказать. У нас в будущем скорее капитализм победил, но еще не до конца, – почесал затылок Артем.
– Как капитализьм? А деньги есть? Их отменили? – продолжал спрашивать Давид.
– Ну у кого-то много денег. Даже слишком. У кого-то средне, но жить можно. У кого-то мало, – объяснил Артем.
– А квартиры у всех есть? – Давид подвинулся ближе к Артему.
– Ну как тебе сказать. Есть, конечно, но не у всех. Многие еще в коммуналках живут. Бомжи еще есть. Это у которых жилья нету. А так в основном квартиры небольшие, – Артем задумчиво почесал нос. – Чего-то будущее у меня какое-то несветлое выходит. О! Продуктов в магазинах море. Правда, их не каждый себе позволить может. Да и продукты научились делать из сои с добавлением бумаги, – он замолчал и посмотрел в расстроенное лицо Давида.
– Я не хочу такое будусчее, – вздохнул тот.
– Погоди! Вот счас точно хорошее расскажу. У нас у каждого есть телевизор, – Артем многозначительно поднял палец, – и даже не один.
– А шо таке тевелизор? – оживился Давид.
– Это такой ящик… вернее уже не ящик, а ну как доска плоская, и по ней крутят фильмы и новости показывают.
– Брешешь, – засмеялся Давид. – Шоб по доске фильми крутили!
– И это еще не все. У нас телефоны есть, – загадочным полушепотом сказал Артем.
– Ой, удивил, – махнул рукой Давид, – у нас тоже есть телефоны.
– Вот дурень! – засмеялся Артем. – Ты представь, что они с ладонь. Такие плоские прямоугольники с экраном. Кнопок нет. Есть сенсор. Это когда ты до экрана дотрагиваешься пальцем и можешь так позвонить кому угодно или фильм посмотреть.
– Вот брехло! – заливисто хохотал Давид. – Кто ж по телефону кино смотрит?
– А вот и смотрят. Берешь телефон, – Артем выпрямил ладонь с воображаемым гаджетом, – и говоришь: «Окэй, Гугл! Хочу посмотреть… „Волгу-Волгу“, например!». И бац! Смотришь фильм.
– А кто такой Гогал? – Давид сострил смешную рожицу.
– Блин… да как же тебе объяснить, что такое поисковая система в интернете? – заерзал Артем. – Короче слушай…
До глубокой ночи Артем рассказывал Давиду про интернет, про электрические утюги и пылесосы, про машины, которые могут развивать скорость больше двухсот километров в час, и про полеты человека в космос.
– А еще прикинь. У нас летом девки без лифчиков ходят. На них такие футболочки на лямках, называются топиками… – Артем бросил взгляд на Давида.
Давид спал, положив руку под голову, а на его губах играла блаженная улыбка.
========== Глава 15 ==========
Несмотря на голод и послевоенную разруху, рынок жил своей обычной жизнью. Скудность товаров вовсе не исключала большого количества покупателей и обычных зевак. По рынку расхаживали надменные домохозяйки, приглядываясь к продуктам, а юные модницы с вожделением рассматривали на прилавках перешитые из старых военных кителей жакеты. Молодые мамочки крутили в руках вязаные пинетки, в широком ассортименте представленные у рукодельных старушек.
Давид уверенно прошел к нужному прилавку и купил пакетик серой муки грубого помола. У соседнего продавца был приобретен мешок отрубей, который Артем водрузил на самодельную тележку с огромными колесами от детской коляски. Потом Давид долго мерил парусиновые тапочки на себя и на сопротивляющегося Артема.
– Мама сказала, шоб тебе тоже купить. А то летом ноги сопреют в ботинках, – уверенно сказал Давид и кивнул продавцу, который тут же завернул штиблеты в газету.
На оставшиеся копейки Артем взял у бабки семечек, а Давид купил кулек карамели. Сунув одну конфету в рот, он насильно запихнул вторую Артему.
Артем шел по улице, подставляя лицо теплым лучам солнца, и толкал перед собой тележку. Он поймай себя на мысли, что счастлив. Ему было хорошо и спокойно. Город пах молодой травой, весенними цветами и нагретым камнем. Его не уродовали палатки с шаурмой, и он не блестел витринами дорогих бутиков. Он был живым и настоящим. Артему были приятны люди, которые его окружали. С их странным говором, с неожиданными маленькими праздниками, с наивными песнями и душевной открытостью. Их не испортила нищета и голод. Они не разучились любить жизнь и радоваться каждой минуте.
– Посиди тут на лавке. Я быстро, – прервал размышления Артема Давид, – мама просила у клиентки вещи взять на перешив.
С этими словами Давид перебежал дорогу и скрылся в недрах подъезда низенького двухэтажного здания. Артем сел на скамейку, закинул в рот пригоршню семечек и прикрыл глаза.
– Привет, красавчик, – услышал он знакомый голос. На скамейке сидела сильно накрашенная рыжеволосая женщина. Та самая, на плече который Артем проснулся однажды после пьяного угара, – чой-то не заходишь совсем? Забыл меня? Али кого лучше нашел?
Артем честно попытался вспомнить имя женщины, но не смог.
– Занят я был, – мрачно ответил он, бросив быстрый взгляд в сторону подъезда, куда убежал Давид. – Чего тебе?
– Да ничаво, – равнодушно пожала плечами женщина, – думала, мож, зайдешь. Посидим, выпьем. У меня и самогонка есть. Потом, мож, еще чаво получится. Уж больно ты мне приглянулся, – женщина томно вздохнула и положила свою руку с длинными красными ногтями на коленку Артема.
– Слушай, иди уже, а? – Артем снова посмотрел на подъезд, из которого уже шел в его сторону Давид. – Я зайду как-нибудь. Обещаю. Только иди!
– Готово! – весело сказал подошедший к ним Давид. – Теперь можно домой идти. А кто это с тобой? – он с любопытством посмотрел на рыжую даму.
– А я вот знакомая твоего друга, – улыбнулась женщина. – Ой, какой же ты хорошенький, – женщина провела когтистой лапой по щеке Давида. – И целуешься, небось, хорошо. Вон какие губки сладкие!
– Наверно, – улыбнулся ей Давид.
– Да уйдешь ты? – уже не скрывая раздражения, сказал ей Артем.
– Уже ухожу. А ты приходи, чль, – рыжая повернулась к Артему. – И шаломщика свово приводи, – она развернулась к ребятам спиной и медленно пошла по дорожке, мерно покачивая бедрами.
Настроение было испорчено. Артем толкал по дорожке тележку и мрачно смотрел под ноги.
– Артем, ты за меня стесняешься? – спросил вдруг Давид.
Артем остановился и повернулся к другу.
– Нет, Давид. Я не тебя стесняюсь. А ее.
– Почему? – задал свой любимый вопрос Давид.
– Понимаешь… она из моей прошлой жизни. И она грязная. А ты чистый, и я не хочу, чтобы грязь прилипла к тебе и испортила, – и это было правдой. Артем не хотел, чтобы Давид увидел его в компании этой рыжей шалавы. Он не пил водки, потому, что не хотел, чтобы Давид видел его пьяным. Он не ругался матом, чтобы слух Давида не касалась грубая речь. – И вообще, – закончил он мысль, – давай-ка прибавим шагу. Мама, наверно, уже курицу варит и ждет муку.
Позади барака, стояла старая печка, обложенная позеленевшим от старости кирпичом. На ней женщины кипятили белье или грели воду для мытья. Сейчас на печи стояла большая алюминиевая кастрюля, прикрытая деревянной крышкой.
Бульон был жидким и не очень наваристым, но запах, который он распространял по округе, был просто сказочным. Это был запах настоящего куриного бульона. Помимо самой «виновницы торжества», большой курицы, в нем варилась одна морковка, луковица и несколько зубчиков чеснока. Получив муку, Роза высыпала ее в большую миску, вбила туда же пару яиц, кинула щепотку соли и влила тонкой струйкой воду.
Ровно в три часа все жители барака расселись за большим столом, на краю которого стояла кастрюля с супом. Все по очереди передавали свои миски, и Роза большим половником наливала в них бульон с клецками.
Скорее это были клецки с бульоном. От натуральных яиц они были яркого желтого цвета, и только мука придавала им немного серого оттенка.
Артем съел сначала клецки, а потом допил ароматный бульон вприкуску с тонкой вафельной мацой.
– Ну шо? Наелись, оболтусы? – Роза подошла к ним сзади, обняла обоих за плечи и по очереди чмокнула в макушки.
От этого простого прикосновения в душе у Артема потеплело. Он чуть откинул голову назад и положил голову на большую грудь женщины. Она гладила его стриженную голову, аккуратно обходя пальцами шрам, и говорила что-то нежное и ласковое на своем странном языке.
– Мама говорит, шо ты славний. Шо ты засчитник, – перевел ему Давид.
От этих слов по спине Артема прошел холодок. Четырнадцатое августа. Эта славная и добрая женщина должна погибнуть в этот день. А Давид, который сейчас с любовью и нежностью смотрит на мать, будет оплакивать ее смерть. Нет, этого не должно случиться!
Пока женщины мыли в большом корыте посуду, а мужчины во главе с Давидом таскали им воду и протирали миски, Артем шмыгнул в барак и вошел в комнату Евы.
Роза сидела возле подруги и кормила ее супом, заботливо вытирая рот чистой тряпочкой.
– Чего тебе? – спросила Роза, подняв на Артема глаза.
– Теть Роз, – Артем мялся у входа. – Ты можешь мне одну вещь пообещать?
– Ну, смотря какую, – улыбнулась Роза.
– Пообещай мне, что четырнадцатого августа ты ни на шаг не отойдешь от меня и Давида. Ни на одну секунду. Обещаешь?
– Обесчаю, – кивнула Роза и, повернувшись к подруге, вытерла ей рот тряпочкой.
Посуда была вымыта. Женщины сели у стола и затянули тихую грустную песню. Мужчины носили чистую посуду в кухню и убирали лишние скамейки.
– Вот затянули, – сказал Сигизмунд, проходя мимо стола, – только тоску нагоняете. Эй, Додька! Ну-ка сыграй нам шо-нить веселое.
Давида долго уговаривать не пришлось. Он вынес скрипку, покрутил колки, настраивая ее, потерся зачем-то об нее щекой, занес смычок и…
Скрипка веселилась. Она брызгала нотками острот, шутила и рассыпалась искрами смеха. У мелодии оказались слова. Первым запел Сигизмунд, за ним песню подхватили другие.
– Это Хава Нагила, – сказала подбежавшая к Артему Зойка. – Под нее веселятся. Пойдем танцевать!
Артем быстро перенял странную манеру танца. В такт музыке нужно было просто выбрасывать поочередно ноги, держа руки у груди. В музыке и в танце не было ничего особенного, но от всего происходящего сердце в груди Артема радостно стучало в такт Хава Нагиле.
========== Глава 16 ==========
– Мальчики, родненькие выручайте! – Зойка подбежала к ребятам, сидящим за столом в кухне. – Мне Сизый свиданье назначил. Сегодня в парке. А отец не пущает.
– А с нами он чо, отпустит? – спросил Артем, не оборачиваясь.
– С вами отпустит. Додька мне как брат. А ты сильный. С тобой вообще не страшно, – затараторила Зойка.
– Ага, – Давид покачал головой, – ты опять нашкодишь, а нам отвечать?
– Не, Додь! Я только маленько погуляю с Котькой и домой. Мне главное – выбраться с дому. Ну миленькие, – Зойка сделала умоляющую физиономию и сложила руки на груди.
Дело было вечером, и, в принципе, дел никаких не было. Так что сходить в парк было неплохой идеей, поэтому парни согласились на эту сомнительную авантюру.
Несмотря на то, что на улице было еще светло, в парке горели огни. Влюбленные парочки сидели на скамейках, робко держась за руки. По дорожкам ездили велосипедисты и бегали мальчишки. На большой танцплощадке играла музыка. Парни подпирали спинами стены бетонной веранды. Они равнодушно и презрительно смотрели на стайки хихикающих девушек и покрывали землю ковром из семечной шелухи. Несколько пар девушек топтались по краям танцплощадки под песни про любовь и верность.
– А теперь белый танец! Звучит всеми любимая песня из кинофильма «Цирк» в исполнении неподражаемой Любовь Орловой, – объявил ведущий, и из черной тарелки на вершине веранды заиграла музыка.
От кучки девушек отделилась тонкая стройная фигурка и решительно ринулась через всю площадку в сторону ребят.
– Привет, Артем, – перед ними стояла Зиночка. Она была как всегда мила и сексуальна. Вокруг ее головки был повязан тонкий яркий платок, а верхняя пуговка на белой блузке расстегнута. Зина вопросительно смотрела на Артема снизу вверх и лукаво улыбалась.
– Привет, – Артем сделал нарочито равнодушное лицо и даже отвернулся в сторону.
– А чего ты тогда в парк не пришел? – не обращая внимания на его реакцию, продолжила Зиночка.
– Прежде чем свиданье мне назначать, нужно было своего ухажера отшить, – Артем плюнул за землю шелуху.
– Ох, ты про Севку, что ли? – засмеялась девушка. – Ну его. Он скучный! – Зиночка капризно надула нежные розовые губки.
– А я типа веселый? – хмыкнул Артем.
– Артем, а кто это? – подал голос Давид.
– Знакомая моя, Зина, – ответил ему Артем, – Зина, это Давид.
– Очень приятно, – Зиночка сделала легкий реверанс, – Тем, пойдем танцевать. Вон и музыка такая красивая. Обожаю Любовь Орлову.
Артем нехотя вышел в центр площадки, обнял Зиночку за талию и медленно повел ее в вальсе. Через тонкую ткань блузки он чувствовал тепло гибкого тела. Зиночка пахла вишневой карамелью. Ее головка с аккуратно уложенными волосами касалась его подбородка, и Артем задохнулся от нахлынувшего желания. Его руки крепко обняли девичий стан и притянули ближе.
Музыка кончилась, а Артем все еще стоял, обняв порозовевшую Зиночку за талию.
– Пойдем, что ли? А то тут народу много, – шепнул ей Артем. Зина коротко кивнула и послушно пошла за ним в темноту парка.
Выбрав самую уединенную скамейку, Артем и Зиночка уселись на нее.
– Зин, ты такая… – прошептал Артем и поправил рукой кончик платка на ее голове.
– Какая? – хитро сощурилась она.
– Красивая и сексуальная, – вздохнул Артем и подвинулся к ней ближе. – Я прям как вижу тебя, мне дышать тяжело.
– Мож, ты болен? – не сдавалась Зиночка.
– Нравишься ты мне, – обиженно ответил Артем и отвернулся.
– Тем… Ну чо ты? – девушка положила тонкую ручку ему на плечо.
Артем принял этот жест как призыв. Он резко повернулся, притянул слабо сопротивляющуюся Зиночку к себе и поцеловал в губы.
Поцелуй был тягучим, горячим и приторно-карамельным. Руки Артема без труда пробрались под тонкую блузку и нащупали упругую грудь. Зиночка отвечала ему на поцелуй, и ее рука гладила Артема по плечу. Сердца обоих колотилось, как две птицы, запертые в разные клетки. Артем жадно упивался поцелуем, и его тело приятно ныло от возбуждения.
– Артем! Я замерз. Пошли до дому, – рядом со скамейкой стоял Давид.
– Ты охренел?! – рявкнул Артем, когда сладкий поцелуй неожиданно оборвался. Зиночка оттолкнула его и отодвинулась на конец лавки.
– Холодно уже и поздно. Пойдем Зойку найдем и до дома двинем, – виновато опустив глаза, сказал Давид.
– Ну-ка… Отойдем… – Артем схватил Давида за руку и оттащил подальше от лавки. Они завернули за угол и зашли в ближайшие кусты. – Ты совсем ненормальный или притворяешься? – зло шипел Артем. – Ты не видишь, что у меня свиданка? У меня уже все на мази было. А тут ты, дебил! Замерз… Домой пошли… – Артем сказал это противным голосом, скривив лицо. – Она почти уже на все согласна, ты хоть понимаешь, что ты мне все чуть не обломал?
– А с кем это Зина на лавке? – Давид раздвинул молодую листву и кивнул в сторону скамьи. Там сидела Зиночка и жеманно кокетничала с Севой-Пысой.
– Бли-и-ин… – процедил сквозь зубы Артем, – теперь точно облом!
В самом безлюдном месте парка ребята нашли Зойку в компании лопоухого Котьки Сизого. Оттащив девушку от ухажера, Артем пошел к выходу из парка, по дороге зло колошматя найденной палкой молодую листву на кустах.
За всю дорогу Артем не проронил ни слова. Войдя в кладовку, он разделся, кинул на стул одежду и лег на спину поверх одеяла, подложив руки под голову.
– Ты сердишься за меня? – Давид сидел по-турецки на диване и виновато сопел.
– А как ты думаешь? – Артем сверкнул в его сторону глазами. – Если бы не твое нытье, у меня бы все получилось.
– Что получилось? – посмотрел на него исподлобья Давид.
– Ну, может, конечно, не совсем все, но возможно, она бы мне хоть подрочила. У меня яйца уже в горле были, – Артем вздохнул.
– Ну-у-у… Если хочешь… – замялся Давид, – давай я тебе… подрочу…
Его рука потянулась к Артему и легла на ляжку. Артема подбросило на кровати, и он, откинув руку Давида, толкнул его в грудь.
– Ты совсем, что ли, охрел? – заорал на него Артем.
Давид принял исходное положение по-турецки и опустил голову вниз.
– Прости, я, наверно, что-то не так… не то… не про то… – мямлил он.
– Слушай, – немного успокоился Артем, – вот скажи мне: с какого перепуга ты решил мне дрочить? Вообще, с чего все эти пидорские замашки? Вроде растешь в почти социализме. Тут и секса нет, а ведешь себя как… как пидор.
– Тогда ночью, когда на меня напали, – тихо начал Давид, не поднимая глаз, – я лежал на мостовой, и мне было очень страшно. Потом я открыл глаза и увидел тебя… – Давид поднял на Артема грустные глаза. – Ты был таким красивым… сильным… смелым… мужественным…
– Кажется, я понял, – перебил его Артем. – Это у тебя синдром спасенного. У психологов это, наверно, не так называется, но смысл, я думаюЮ в этом. С перепуга ты решил, что я такой… Красивый там, сильный, смелый. А потом ты решил, что влюбился. Но это не любовь. Понимаешь?
– А что такое любовь? – серьезно посмотрел Давид.
– Любов? Хм… ну-у-у… это когда… Когда видишь любимого человека, и у тебя яйца к горлу подскакивают, – нашелся Артем.
– Нет, – покачал головой Давид. – Любов – это када ты смотришь на любимого человека, и у тебя в душе играет музыка. Когда я смотрю на тебя, то слышу скрипку. Я знаю, – Давид рукой остановил Артема, который что-то хотел возразить, – между нами ничего не может быть. И ты останешься моей несбыточной мечтой. Поэтому моя скрипка плачет. Плачет по несбыточной мечте. Когда-нибудь я запишу эту песню…
Давид посмотрел на Артема глазами, полными слез, уткнулся лицом в подушку и с головой укрылся одеялом.
========== Глава 17 ==========
Сон не шел. Артем лежал на стареньком диване и смотрел в серый потолок.
Давид не выдумывал и не врал. Он чисто физически был неспособен на это. Но как? Как могло случиться, что этот чистый, светлый и наивный мальчик влюбился в такого раздолбая? Это он, Артем, виноват в этом. Он предстал перед Давидом сказочным героем, приходящим на помощь в трудную минуту. Сильным, смелый, честным. А на самом деле Артем не такой. Он тупой городской гопник, умеющий только пить пиво, травить непотребные байки, материться и таскать девок в койку.
«Я должен все исправить! – эта мысль крепко засела у Артема в голове. – У меня есть куча возможностей и вариантов это сделать. Но для этого мне нужно вернуться в настоящее и начать все заново. Главное: не пересекаться с Давидом, и тогда он не сможет влюбиться в меня и искалечить этим свою жизнь!»
Светало… На улице загорланили птицы, сквозь щели между досками пробрался утренний ветерок. Наглый луч отогнул край газеты и медленно полз по полу, подкрадываясь к кровати. Артем осторожно, чтобы не разбудить спящего Давида, слез с дивана, взял со стула свои вещи, тихо оделся и вышел на улицу.
Поежившись от утренней прохлады, он поднялся по узкой тропинке из оврага, прошел мимо небольшой деревни и вышел в город.
Город спал, прикрыв глаза-окна старенькими кружевными шторами. Его улицы были пусты и молчаливы. Только вдалеке слышался стрекот проснувшегося в депо первого трамвая.
На душе у Артема было тяжело. Ему казалось, что вместо сердца у него в груди тяжеленный валун. Он перекатывался в нем, зажимая легкие, поднимался к горлу, перекрывая дыхание, от чего на глаза наворачивались слезы.
«Ничего страшного, – пытался успокоить себя Артем. – Я вернусь сюда. Вернусь в двадцать четвертое мая и начну все заново. Будет Зинка. Будут танцы в парке. Будет город. Все будет так же… Не будет только клецок по воскресеньям, мацы, бани, и Хава Нагилы не будет. Я никогда не попробую форшмак Розы. Она никогда не обнимет меня, не поцелует и не назовет сынком. И не будет скрипки. Я никогда не услышу скрипку Давида. А если даже мы встретимся на улице, он меня не узнает, – от последней мысли камень в груди расширился до необъятных размеров. – Я буду наблюдать за вами издали. Буду радоваться вашим успехам, буду смотреть, как вы празднуете очередной Шаббат. Буду ловить носом запах куриного бульона, но мне будет не хватать вас!..»
Каждый шаг по лестнице давался тяжело. Артем открыл перекошенную дверь квартиры и подошел к знакомому шкафу. Рука потянулась к ручке, но в этот момент перед глазами Артема возник образ Давида.
Давид стоял спиной к распахнутой двери барака. Его тонкую фигурку обтекал яркий свет, и казалось, что этот свет исходит от него. В руках Давид держал скрипку. Его карие глаза с загнутыми вверх ресницами смотрели на Артема грустно, а на их дне затаились боль и обида. Давид поднял скрипку, положил ее на плечо, потерся об ее лакированное тело щекой, взмахнул рукой с зажатым в тонких пальцах смычком и заиграл…
Артем слышал музыку. Он чувствовал ее всем телом. Музыка проникала ему под кожу, лилась в его венах, наполняя душу радостью и надеждой. Музыка звала его. Умоляла не уходить. Просила остаться. Рука, протянутая к ручке дверцы шкафа, сжалась в кулак и упала, безжизненно повиснув вдоль тела. Артем прислонился спиной к шкафу, снял с головы кепку и уткнулся в нее лицом.
– Не могу… – тихо прошептал он и опустился на бетонный пол.
Он открыл парадную дверь знакомого подъезда и шагнул на каменную мостовую. Город просыпался. На дорогах появились немногочисленные прохожие. Мимо проехала машина, коротко дуднув наглой серой кошке, переходящей дорогу. Торговцы открывали свои лавки, протирая запылившиеся окна.
Как только Артем принял это решение, на душе стало легко и спокойно. Камень в груди растаял, и освобожденное сердце весело забилось.
Артем прошел две улицы вверх, свернул у знакомого здания Управы к трамвайным путям, поднялся к Всесвятской церкви и, увернувшись от струи воды поливальной машины, свернул за угол.
Он уперся в невысокую пристройку, над дверью которой красовалась надпись «Скобяная лавка». На открытой двери висел тетрадный листок, на котором простым карандашом было написано: «Требуется подмастерье».
В лавке стоял полумрак. На стенах висели лопаты, метла и совки. В большой кадке стояли черенки, а в углу неровной горкой лежали алюминиевые крышки.
В центре помещения стоял стол, за которым сидел седой крепкий мужчина. Он ковырялся отверткой в старом прокопченном примусе, дымя вверх папиросой.
– Здрасьте вам, – кивнул ему Артем, сняв с головы кепку. – Работники требуются?
– Здоров, коль не шутишь, – отозвался мужчина. – А чего ты умеешь?
– Да все понемногу. Могу железо лудить. Могу клепать. В механике немного понимаю. В электрике. Могу мотор перебрать, – кивнул ему Артем.
– Мотор, говоришь? – Мужчина прищурил глаз, в который лез едкий дым от папиросы. – Пьюший?
– Да так, – пожал плечами Артем, – в праздник могу усугубить, но не злостно.
Мужчина затушил папироску, взял из-за стула два костыля, лихо вскинул на них одноногое тело и поковылял куда-то во внутреннее помещение. Вернулся он, держа в руках небольшой моторчик.
– Вот, – сказал он, кладя мотор на стол перед Артемом, – справишь мотор. Справишь – работа твоя. Какие инструменты нужны, возьмешь вон в том яшыке, – мужчина махнул головой на старый комод.
– Ногу-то где потеряли? – спросил Артем, ковыряясь в ящике с инструментами.
– Так тут и потерял, – ответил мужчина. – Две войны прошел. И хоть бы царапина. Вернулся домой, а тут на тебе. Железкой ногу пропорол, забинтовал, думал, само пройдет. А тут гангрена. До последнего терпел. Вот мне врачишки ногу-то и оттяпали.
– М-да… Неприятность, – Артем сел за стол напротив мужчины и взялся за отвертку. – Меня Артем зовут.
– Дядя Саша, – кивнул ему мужчина, с одобрением поглядывая на ловкость, с которой Артем разбирал мотор.
После того, как мотор был починен, дядя Саша поставил перед Артемом жестяную кружку с молоком и рядом положил кусок хлеба.
– Счас помоги мне кастрюли залудить. Потом домой беги. Небось, тебя мамка уже обыскалась. Завтра к семи приходи. Я что могу сам починяю. Остальные заказы тебе оставлю.
– Мамка точно потеряла, – почесал голову Артем, вспомнив про Розу. – Так я на работу принят?
– Принят, – кивнул дядя Саша, – платить буду каждный день. А это вот, – мужчина положил на стол три рубля, – тебе за мотор. Я его не смог починить, а ты вона молодец.
К трем часам Артем уже сидел на скамейке около консерватории. Мимо него чинно прошла группа молодых людей с нотными папками, потом – две девчушки с футлярами для флейты.
Только через полчаса из здания консерватории появился Давид. Он медленно шел по огромной лестнице. Видимо, почувствовав на себе взгляд, Давид поднял голову и, встретившись глазами с Артемом, улыбнулся. Он быстро побежал по дорожке в сторону скамьи, на которой сидел Артем, но, не добежав пару метров, остановился. Улыбка с его губ медленно сошла, и он молча опустился на край скамейки.
– Ты чего так долго? – проворчал Артем. – Я тебя уже полчаса тут жду.
– С преподавателем обсуждали новую пьесу, – ответил Давид, глядя вперед. – Я решил, шо ты от нас насовсем ушел, – добавил он тихо.
– Я хотел, – ответил Артем, заметив, как вздрогнули при этих словах плечи Давида, – но не смог.
– Отчего не смог? – Давид посмотрел на Артема с надеждой.
– Музыка не дала, – незло усмехнулся Артем, – да и хозяйство у меня тут. Вон воды на полив огорода нужно натаскать. Курям отрубей дать. Да и ты вон с мамой пропадете без меня, – он смотрел на Давида и в этот момент был полностью уверен, что поступил правильно.
– А куда ты хотел уйти? – спросил Давид, улыбнувшись.
– К себе, в будущее. Мне стоило только войти туда, и все… Если бы я вернулся обратно, ты бы меня уже не помнил, – сказал Артем.
