Текст книги "Плач по мечте"
Автор книги: Максимилиан Уваров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Глава 1 ==========
Артем шагал по темным зимним улицам в сторону знакомого двора. Идти было трудно. Его слегка покачивало, тяжелая спортивная сумка постоянно сваливалась с плеча, скользкая коричневая жижа хлюпала в старых кроссовках, а на бритую «под ежик» голову сыпал мокрый снег.
Остановившись посреди узкой дорожки, Артем до самого подбородка застегнул молнию на спортивной куртке и, натянув до бровей черную шапку-пидорку, продолжил свой путь.
– С-с-с, – раздался тихий свист из подворотни, – сюда иди, – дорогу Артему перегородили три длинные тени.
Он никого не боялся в своем районе. Более того, весь район боялся его. Артем отхаркнулся, сплюнул вязкую желтую слюну на землю и смело шагнул в подворотню. Он остановился напротив трех таких же, как и он, бритых пацанов и скинул с плеча сумку.
– Псих, епт! Тебя только за смертью посылать! – высокий худой парень зябко поежился, переминаясь с ноги на ногу в грязной луже.
– Шланг, ты зае**л! Мне пришлось через две улицы до магаза пехать. Нашу палатку снесли! – Артем сунул ручки сумки широкоплечему сутулому парню. – Слон, держи. У меня уже плечо отваливается.
– Куда пойдем? – спросил у друзей Шланг.
– К Психу пойдем. И девок позовем. Надо ж Кудрявого поддержать. Мы ж друганы его, – ответил Слон, кивнув в сторону третьего парня.
– Ко мне нельзя. Тетка хахаля привела. Сказала, чтоб гулял подольше, – мотнул головой Артем, – у Слона тоже нельзя. У него бабка лежачая. От нее ссаньем воняет. У Кудрявого вообще общежитие, а не хата.
– Ко мне тоже не катит. Родственники приехали с Ростова, – почесал затылок Шланг, – ну чо, пацаны? Пошли, как обычно, под грибок?
Уже через полчаса на детской площадке слышался женский смех и громко играла попсовая музыка. Компания из четырех подвыпивших парней и двух размалеванных девиц сидела под деревянным грибом в песочнице и, не обращая внимания на неодобрительные взгляды случайных прохожих, пила пиво и развлекалась. Девушки громко смеялись, сидя на коленях Шланга и Психа. Парни потягивали пиво из бутылок и вели «светскую беседу».
– Кудрявый ты не раскисай! – Артем лихо открыл очередную банку с пивом. – Подумаешь, баба тебя бросила! Да она еще локти себе кусать будет! Дура!
– Прикиньте, братаны, она меня на художника променяла! – Кудрявый зло швырнул пустую банку в песочницу. – Типа он романтик и всякое такое. А я чо, не романтик? Да я ей такую лягуху на день рождения из пивных крышек сделал! Еще и краску зеленую из магазина спи*дил, чтоб покрасить. И все для этой шалавы!
– Все бабы – сучки! – Артем пьяно икнул. – Им романтику подавай, бабла побольше и этого еще… как его…
– Х** большой? – подсказал Шланг.
– Да не… Хотя х** тоже. А вообще, я коня имел в виду, – многозначительно поднял палец вверх Артем.
– А конь им за каким? – не понял ход мыслей Артема Кудрявый.
– Ну как… – задумался Артем, – чтоб… Они ж вечно про принца на белом коне говорят. Откуда я знаю, зачем им конь. Вот поэтому и говорю: сучки они.
– О, пацаны, глядите, кто к нам топает! – Шланг толкнул Артема плечом. – Дед е**нутый с двадцать шестой. Говорят, он с ума сбрендил и разную х**ню несет.
– С-с-с… – свистнул вслед старику Слон, – где ты свои сокровища прячешь? Дед? Да куда ты так побег-то? С-с-с… – и компания дружно загоготала, глядя вслед старику с палочкой.
Старика звали Иосиф Линдерман. Никто точно не знал, сколько ему лет и чем он занимался раньше. Старик переехал в дом сорок семь на Песчаной улице лет пятнадцать-двадцать назад. Ходили слухи, что старик миллионер и что в его квартире спрятаны сокровища. Сам Линдерман не был похож на миллионера. Зимой и летом он ходил в старом черном пальто, в его руках была трость с обычным деревянным наконечником, а на длинном крючковатом носу сидели огромные роговые очки, перемотанные на переносице синей изолентой. Старика считали городским сумасшедшим. Он часто ходил по улицам, тихо разговаривая с невидимыми собеседниками, шарахался от прохожих и грозно стучал палкой по асфальту. Его не любили и побаивались. Единственной, кто еще как-то с ним общался, была его соседка по лестничной клетке Светлана.
Линдерман жил в квартире на последнем этаже сталинской высотки один. Жилые помещения в этом доме стоили дорого, и, узнав про одинокого старика, риелторы частенько наведывались к нему с «выгодными» предложениями о покупке квартиры. Но старый еврей, видимо, еще не до конца лишился ума, и дельцы уходили от него ни с чем.
– Пацаны, слушьте! – вдруг оживился Кудрявый. – А что, если мы зайдем в гости к еврею, пока он утопал куда-то? Говорят, у него золота и бриллиантов припрятано немеряно! А чо?! Хорошая идея, мужики! Прикиньте! Мы найдем сокровища, я куплю машину. Алка выходит из подъезда, а я такой мимо него на черном мерине еду и ноль внимания на эту курву!
– А чо бы не сходить? – поддержал его Шланг. – А ну-ка брысь! – кинул он девице, сидящей у него на коленях. – Сейчас мужской базар начнется. Сдрысните отседа!
– Я замок на раз вскрою, – сказал Слон, когда девушки гордо покинули детскую площадку, состроив обиженные мины, – ножичком поддену, и все.
– Отлично, – хлопнул его по плечу Шланг, – Кудрявый – на шухере. Мы с Психом и Слоном в хату шмон наводить. Если у еврея и правда водится золотишко, то мы его найдем. Не зря же про него слухи ходят.
– Так про дом этот тоже байки разные рассказывают, – засомневался Артем, – про привидений всяких и про черные дыры. Нельзя всему верить. Может, и нет там у него ничего.
– Так если ничо не найдем, так и уйдем, – кивнул ему Слон, – так что, Псих? Ты с нами?
Про дом и правда говорили всякое. Построили его задолго до войны. Большие и престижные квартиры отдали генеральским семьям и семьям приближенных к власти. А вот квартиры попроще заняла их прислуга. Во время войны в дом попала бомба и разворотила его точно посредине. Восстанавливали дом уже после войны пленные немцы. Говорили, что немцев особо не жалели и позже под домом находили их трупы. Местная легенда гласила, что ночью по темным лестничным клеткам до сих пор ходят души покойных немцев, тихо переговариваясь по-немецки.
Во мраке маленькой квартиры на последнем этаже слышались шаги и негромкая возня.
– Твою ж мать… – выругался Артем, больно приложившись коленом о небольшую тумбу. – Хоть бы фонарик включили, – он на ощупь передвигался по квартире старика.
– Тихо, Псих! Нам еще ментов тут не хватало. Вдруг соседи свет увидят? Квартира-то угловая, – шикнул на Артема Шланг.
– Ладно! Ты тут полазай, а я гляну вон там, в шкафу! – и Артем потянул на себя тяжелую дверь старого шкафа.
Там воняло сыростью и сгнившим деревом. Раздвинув вешалки со старой одеждой, Артем не нащупал задней стены. Откуда-то сбоку шел свет и дул легкий ветерок. Артем шагнул вперед и тут же споткнулся об лежавшую на полу доску.
– Чтоб тебя, – громко выругался он и, по инерции сделав еще один шаг вперед, упал на колени, – что за нафиг? – Артем вынул телефон и посветил перед собой.
Перед ним была еще одна комната. С левой стороны виднелся проем окна без стекол, из которого шел яркий свет. Артем поднялся на ноги и прошелся по настеленным доскам. Стены комнаты были обклеены старыми обоями, треснувшими в нескольких местах. Пол был частично провален, и под настеленными на него досками была видна комната внизу. Артем нетвердой походкой прошел к окну и выглянул на улицу.
Знакомый двор был залит ярким солнечным светом. В песочнице копошились дети в смешных белых панамках, по дорожкам ходили мамочки с колясками, а вдоль дома ездили старые машины. Весь двор был наполнен щебетом птиц и запахами проснувшейся весенней природы.
– Что за нах? – пробормотал Артем. Он удивленно смотрел на улицу, и его почему-то мутило. – Сука! Водка паленая была, – сказал он, покачнувшись, и его вывернуло в угол на уцелевший кусок пола.
Артем вытер рукавом куртки грязный рот и, пошатываясь, пошел обратно. В той стороне, откуда он вошел в комнату, стоял точно такой же шкаф с открытыми дверцами. Недолго думая, Артем вошел в него и снова оказался в темной комнате старика. Он замер у открытого шкафа и прислушался. В комнате стояла странная тишина, нарушаемая только тиканьем часов на кухне.
– Эй! Пацаны! – громким шепотом сказал Артем. – Шланг! Слон! Где вы все?
Но ему никто не ответил. Пошарив в темноте руками, Артем уже было направился к выходу, мысленно матеря друзей, бросившись его, когда услышал позвякивание ключей у входной двери.
– Вот б**… – зашипел он и заметался по комнате в поиске убежища. Сбив по ходу движения стул и больно ударившись лбом об полку с книгами, он наконец спрятался в нишу между шкафом и стеной. В этот момент входная дверь хлопнула, и из коридора раздался голос старика.
– Ай вей, Иосиф! Ты стал совсем старик! Память тебя покинула в самый неподходяшший момент.
Послышались шаги и стук палки по полу. Под потолком вспыхнула старая люстра, на минуту ослепив Артема. Тот инстинктивно поднял руку вверх и, ударившись локтем о стену, громко заматерился.
– Эй! Мэшугэнэр! Выходи! Я милицию вызываю! – крикнул старик и несколько раз ударил по столу набалдашником палки.
Артем не стал больше прятаться. Да и чего ему было бояться? Дряхлого старика с клюшкой? Артем точно помнил, что видел на тумбе в коридоре старый телефон с проводами и диском вместо кнопок. Пока дед дотопает до него и вызовет полицию, он, Артем, даже в полупьяном состоянии успеет добежать до входной двери.
– Слышь, дед! – Артем вышел на середину комнаты, прикрывая рукой глаза от света. – Ты не кипишуй. Давай бабло выкладывай, а то свое «вей» сказать не успеешь, как я тебе твои тухлые кишки выпущу! – и он вынул из кармана небольшой складной нож.
Артем был зол. Он злился на тошноту и страшную головную боль, на толстую продавщицу в магазине, которая продала ему паленую водку, на Кудрявого, который не предупредил его о возвращении деда, на друзей, бросивших его. И особенно его злил этот старый и седой еврей в вязаной серой кофте и обрезанных валенках вместо тапочек.
– Молодой человек… – старик покачал головой, – я старый больной еврей. У меня за душой только три червонца пенсии и эта квартира. И ви мине угрожаете этим режиком? Я нищ, как церковная мышь! Что вы тут хотели найти? Золото и бриллианты?
– Ага! Нищий он, – хмыкнул Артем, – а сам вон ремонт затеял.
– О каком ремонте идет речь? – старик удивленно вскинул седые брови.
– Да там вон, – Артем кивнул головой в сторону шкафа и тут же поморщился от боли, – еще одну квартиру прикупил и решил объединить со своей? Нищий он…
Старик побледнел, нащупал рукой позади себя стул и тяжело плюхнулся на него.
– Неужели ви нашли его? – прошептал он. – Шо ви там исчо видели?
– Слушай, дед! Не подумай, что я такой же чокнутый, как ты. Просто водка паленая была. Вот и привиделось, – ответил Артем. Почувствовав, что опасности нет, он спрятал нож в карман и уселся в большое кресло напротив старика.
– Так шо там было? – не унимался Линдерман.
– Да двор вроде наш был, но как будто весна, а не зима, как сейчас. И тетки с такими странными колясками с большими колесами. Дети в этих… панамках белых. И машины старинные. Не современные.
– Неужели это именно ви? – всплеснул руками старик, но Артем его уже не слышал. Он пьяно храпел, раскинувшись на большом и очень удобном кресле.
Комментарий к Глава 1
Рассказ уже закончен, но как всегда, буду выкладывать по главе в день :-)
========== Глава 2 ==========
Артем проснулся от свиста закипевшего чайника и веселого голоса диктора по радио:
– Вы слушаете радио «Маяк»…
Он открыл глаза и обнаружил себя в незнакомой комнате, сидящим на огромном кресле. Его ноги лежали на стуле, а сам он был заботливо укрыт стареньким пледом. Таким же пледом была застелена кровать, стоящая у окна. На стенах висели полки с книгами, в углу стоял огромный старый шкаф, рядом с ним притулился кособокий комод. Артем снял ноги со стула, брезгливо скинул с себя плед, пахнущий пылью и старостью, и, морщась от головной боли, пошлепал в кухню.
Старик суетился возле кухонного стола, нарезая на тарелку с синей надписью «Моспищепром» белый хлеб. Пахло дешевым чаем, прогорклым маслом и селедкой.
– Однако, ви ранняя пташка, молодой человек, – в седой бороде старика блеснул железный зуб.
– Сон алкоголика глубок, но недолог, – буркнул Артем, с осторожностью садясь на колченогую табуретку.
– А к чему пить? Тем более в таком субтильном возрасте? Випейте со мной чаю. И откушайте бутербродов с селедошным маслом. Конечно, это не форшмак, который готовила моя Розочка, но вполне съедобно, – старик поставил на стол чашку и налил в нее жидкий чай.
– Дед, мне б пивка, – Артем поморщился и потер рукой длинный шрам на голове.
– Пива не держим, – ответил старик, – а откуда, позвольте узнать, такие жуткие линии на вашей светлой голове? – старик надел на нос роговые очки и подслеповато прищурился, пытаясь разглядеть шрам.
– Авария, – коротко ответил Артем, – я даже помер на несколько минут. Клиническая смерть называется. Потом еще в коме лежал.
– Хм… – нахмурился старик, – сам пережил киническую смерть. Еще в шестидесятом. Тогда политика партии была расселить коммуналки. Вот меня на стройке балкой и придавило. Ви угосчайтесь, – старик придвинул ближе к Артему стеклянную банку с подозрительной серой пастой.
– Я еще и в психушке лежал, – гордо продолжил разговор Артем, намазывая на хлеб селедочное масло, – во… видал? – он протянул руку, на которой синела корявая татуировка «1408». – Сам колол. Это дата, когда я с родителями в аварию попал. С тех пор меня Психом стали звать.
– Хах! – засмеялся дед. – Таки я угадал. Мэшугэнэр! Я вас вчера Психом и назвал. А как вас в миру величают? – спросил он у Артема.
– Артем, – ответил тот и зачем-то добавил: – Сергеевич.
– Иосиф Михалыч, – старик приподнял на голове невидимую шляпу, – очень приятно, Артем Сергеевич.
– Не, я тебя дедом называть буду, – махнул рукой Артем. – Все эти Иоси-Хероси долго. А скажи мне, дед… Я пока спал, ты мог спокойно ментов вызвать, а не вызвал. И счас меня вон чаем поишь. С чего это? – подозрительно сощурил глаза Артем.
– Ви избранный, Артем Сергеевич! Уж не знаю, почему оно выбрало именно вас. Прошлое странная весчь, – старик задумчиво поскреб ногтем бороду.
– Вот правильно народ говорит, что ты в маразм впал, – хмыкнул Артем, – и чо я тут сижу и слушаю бред старого жида? – он поднялся и, найдя глазами на вешалке в коридоре свою черную куртку, шагнул по направлению к входной двери.
– Погодите! Артем… Сергеевич… – старик схватил его за рукав, – ви пришли сюда за богатствами старого еврея? Таки я вам их дам. Почти безвозмездно.
– Даром? Это с какой такого хера? – Артем вырвался из рук старика.
– Будет одно условие. Только одно… Ви должны навешшать меня. В любое время, – в глазах старика было отчаяние и мольба. Казалось, еще секунда – и из выцветших карих глаз потекут слезы.
– Ладно… Ладно тебе, дед… – Артему стало его жалко, и он снова плюхнулся на покачнувшуюся табуретку, – буду я к тебе ходить. Если ты и правда богат, как говорят люди, то я даже готов слушать твой бред. Только скажи мне, что это за богатства? Золото? Бриллианты?
– Лучше, Артем Сергеевич! Намного лучше. Поверьте старому еврею, – и старик серьезно посмотрел Артему в глаза.
Артем выполнил свою часть договора. Каждый день, воровато оглядываясь по сторонам, он приходил к Линдерману. Ему не хотелось, чтобы его дружки или просто знакомые случайно увидели, как он идет к старику. Первое время он молча сидел на колченогой табуретке и без особого интереса слушал рассказы старика о жизни в Советском Союзе. О комсомольских стройках, о пятилетках и победном марше пролетариата. Все эти рассказы были для него странными, а жизнь, о которой говорил старик, далекой, как ледниковый период. Со временем он стал замечать, что идет к Линдерману с удовольствием. Он стал с интересом слушать рассказы старика, смотреть старые фотографии и вырезки из газет.
После работы он стал забегать в эконом-универсам и брать там дешевые сладости. Старик с благодарностью принимал гостинцы, и они пили на кухне жидкий чай под тихо бурчание приемника на стене и бой часов с кукушкой.
– Вот скажите мне, Артем Сергеевич, почему ви так не любите евреев? – они сидели за столом и пили чай с вафельным тортом.
– Лично я или вообще? – Артем отхлебнул из чашки чай и откусил кусок вафельной палочки.
– Вообче, – кивнул старик.
– А хер его знает. Так принято. Если ты жид, значит, тебя не любят, – Артем равнодушно пожал плечами.
– Жид… Люди даже не знают, откуда пошло это слово. Они думают, что, назвав меня «жидом», они меня обижают. «Иуден», «Джуден». Так раньше нас называли. Отсюда и пошло жид. Еще есть обидное «пархатый». Слышали? – вопросительно поднял брови старик.
– Слышал. Так на митинге говорили, – кивнул Артем.
– На митинге? – старик отставил чашку с чаем и внимательно посмотрел на Артема. – Ну-ка, расскажите, шо там на митинге была за беседа?
– В общем… говорили, что в России должны жить только русские. Что наша нация самая сильная и могущественная. Что всех этих… как их… иноверцев нужно гнать из России поганой метлой, – Артем подмигнул старику, – а ты думал, что я тока пиво пью да с пацанами семки лузгаю?
– Вай ме… – покачал головой старик, – это кто ж такое в ваши юные головы сеет?
– Там главный был. Настоящий мужик, скажу тебе. Имя не помню. Фамилию тока: Лимонов. Он много интересного рассказывал. И говорил все правильно. Что в России не место черножопым и пидорам всяким, – гордо завершил свою речь Артем.
– Лимонов… Эх, Артем Сергеевич! Дам я вам книжицу одну, уж не поленитесь, прочитайте. Ее как раз написал Эдуард Лимонов. Эдичка… А все эти лозунги были придуманы намного раньше. Только говорил их не старый гомосексуалист Лимонов, а вождь Вермахта. Почти слово в слово, – старик зашаркал валенками по полу в сторону полки с книгами, – а вот скажите мне, Артем Сергеевич, ви русский? – спросил старик, садясь на свое место и кладя перед Артемом тонкую книжку в пестрой обложке.
– А то! – кивнул Артем. – Мать русская, отец тоже.
– А я бы усомнился в этом. Судя по вашим чертам лица, в вас течет голубая кровь, – закончил изучать лицо Артема старик.
– Знаешь, чо я тебе могу за голубую кровь сделать? – нахмурился Артем и сжал кулаки. – Да иди ты… знаешь куда?
– Погодите! Не сердитесь на старого еврея. Голубая кровь – значит благородная кровь. Возможно, у вас она дворянская и, скорее, немецкая или австрийская, – закончил свою мысль старик.
– Да ладно… – удивился Артем и пошел в коридор к большому зеркалу, висящему на стене.
Из мутного желтоватого от старости стекла на Артема смотрел светловолосый парень с тонким длинным носом, мягкими четко очерченными губами и серыми глазами. Из-за того, что глаза были глубоко посажены, взгляд их казался тяжелым и немного циничным.
– Если бы ви отрастили волосы, то вполне могли сойти за молодого немецкого аристократа, – улыбнулся ему в зеркало старик.
– Волосняк тока пидоры отращивают, – нахмурил брови Артем. Старик сипло засмеялся и, закашлявшись, оперся рукой о стену. – Дед, ты чего? Может, лекарства какие дать или помочь чем еще? – Артем подхватил его под руку и посадил на табурет в кухне.
– У меня очень мало времени. И да… мне очень нужна ваша помосчь, Темочка, – сказал старик, отдышавшись, – сейчас ви идите домой. Мне нужно отдохнуть, а завтра, обесчайте мне, что пойдете в шкаф, выйдете там на улицу и у первого встречного прохожего спросите, какой сегодня день, месяц и год. Обесчаете? – Линдерман с надеждой посмотрел Артему в глаза.
– Обещаю, – кивнул тот старику.
========== Глава 3 ==========
Артем выглянул из-за угла арки, осматривая знакомый двор. Все было спокойно: по дорожке пробежала девушка, перепрыгивая грязные лужи, мамаша тащила за руку загулявшегося пацана лет десяти, возле подъезда мужчина копался под капотом машины. Артем пропустил скорую, въехавшую во двор, и шагнул из подворотни на дорожку, ведущую к подъезду Линдермана.
– Шц… Псих, – окликнул его знакомый голос.
– Здорово, пацаны, – натянуто улыбнулся Артем, делая вид, что рад появлению друзей. Он поздоровался с каждым за руку, спрятав за спиной пакет с печеньем и конфетами.
– Тут до нас слушок дошел, что ты в пионэры записался, – Шланг брезгливо цикнул слюной между зубов.
– Не в пионеры, Шланг. В тимуровцы, – поправил его Слон.
– Один хер, – махнул рукой Шланг.
– Да никуда я не записался, – отмахнулся Артем, – я деда окучиваю. Он мне обещался наследство оставить. Мне просто нужно за ним ухаживать, пока не помрет, – Артем с трудом себя сдерживал. Он злился на друзей за их догадки, на себя за вранье, на мокрый снег и на яркие фары скорой, слепившие глаза.
– Так поторопись, – гоготнул Шланг, – к твоему еврею скорая приехала. Говорят, его соседка нашла на лестничной клетке. Он вышел за газетой и прям там и навернулся. Так что считай, наследство у тебя в кармане.
Но Артем его уже не слушал. Растолкав плечами друзей, он опрометью кинулся к подъезду. Влетев по лестнице на знакомый этаж, Артем в дверях столкнулся с врачом, выходившим из квартиры старика.
– Как он? – тяжело выдохнул Артем.
– Родственник? – нахмурился врач. Артем коротко кивнул. – Готовьтесь, – врач похлопал Артема по плечу, – я там на тумбочке оставил рецепт. Ну и желательно, покой и хорошее питание.
В комнате пахло спиртом и лекарствами. Старик лежал на кровати. Его лицо было серовато-желтого цвета, словно вылепленное из воска. Глаза были закрыты. Артем остановился у кровати, прислушиваясь к тяжелому дыханию старика.
– Дед, – Артем сел на свободный край и потрогал стрика за плечо. Тот приоткрыл мутные глаза и слабо улыбнулся, – дед, ты чего это помирать вздумал? Ты мне еще столько не рассказал. Про селедку под шубой на Первое мая. Про демонстрации. Про то, как на комсомольской стройке был.
– Я не мог помереть, не открыв тебе всего, – тихо прошептал старик.
– Не, дед, не сейчас. Я быстро за лекарствами сбегаю. Ты пока отдохни, а я приду, и мы будем пить чай, – суетился возле кровати Артем, то поправляя подушку под головой старика, то укрывая его одеялом.
– У меня мало времени, сынок, – последнее слово старик сказал особенно тепло, – ты должен пойти в шкаф. Сейчас. Незамедлительно. Там должна быть дверь. Спустишься по лестнице вниз и спросишь у любого прохожего, который сегодня день. Точную дату спросишь. День, месяц и год. Это очень важно.
– Дед… – хотел было возразить Артем, но старик остановил его легким касанием руки.
– Выполни просьбу сумасшедшего еврея. И возвращайся, – старик устало прикрыл глаза.
Артем вздохнул, накинул на плечи сброшенную куртку и шагнул в сторону шкафа.
В странной комнате с обшарпанными обоями ничего не изменилось. Из оконного проема все так же светило солнце. На улице в песочнице копошились дети в смешных панамах. По тротуарам разгуливали молодые мамаши в разноцветных ситцевых платьях. Большая черная машина проехала вдоль дома, громко гудя мотором и выпуская из себя клубы сизого дыма.
Артем подошел к двери, ведущей на лестницу, и с удивлением заметил, что в углу, куда его в прошлый раз стошнило, было чисто. Он спустился по темной сырой лестнице вниз и толкнул перекошенную входную дверь.
Артема обдало летним жаром, и в нос ударил запах раскаленного солнцем камня и цветущих деревьев. Ему наперерез шел толстый мужичок. На нем была белая рубаха размахайка, военные штаны-галифе и кирзовые сапоги. На его голове красовалась кепка, которую он периодически снимал, протирая платком мокрую от пота лысину. В руке мужчина держал худой потертый портфель.
– Слышь, мужик, – начал Артем. Мужчина остановился и снова снял кепку.
– Чем могу, товарищ? – толстяк внимательно посмотрел на Артема и, протерев платком ободок кепки, надел ее обратно.
– Не подскажешь, какое сегодня число? – Артем расстегнул на себе черную куртку и снял с головы шапку-пидорку.
– Нехорошо, товарищ! – укоризненно покачал головой мужчина. – На дворе трудовой день, а вы пьяный по улицам ходите. За тунеядство вас там где надо, – он ткнул пальцем куда-то в небо, – по голове не погладят.
– Слушай, товарищ дорогой, – Артем насупил брови, – я просто выполняю просьбу умирающего старика. И мне нужно, чтобы ты сказал мне число.
– Двадцать четвертое мая, – толстяк на всякий случай сделал шаг назад.
– А год. Год какой? – Артем удивленно огляделся по сторонам. Толстяк не врал. Это был явно май, жаркий и цветущий.
– Ну, знаете ли… – начал было мужчина очередную речь, но Артем сделал шаг в его сторону и сжал кулаки, – сорок шестой. Тысяча девятьсот сорок шестой.
– Нихрена тебя штырит, мужик! – засмеялся Артем, но осекся. В их сторону шел милиционер. Вернее сказать, это был высокий и молодой мужчина в военной форме, но Артем точно знал, что это именно милиционер. Он поднес к губам руку в белой перчатке, и по улице разнесся громкий свист. – Атас! Легавые! – неожиданно для себя крикнул Артем и быстро юркнул в кривую дверь парадного подъезда.
В комнату старика он вошел запыхавшимся и ошеломленным.
– Это чо было, дед? – спросил он старика, сидящего на кровати. – Там что, съемки фильма какого-то?
– Погоди, сынок, – старик остановил его, подняв руку вверх, – ты помнишь, во сколько вошел в шкаф?
– Помню, – кивнул Артем. Старые часы с разбитым стеклом висели как раз напротив шкафа, – в восемь.
– А сейчас посмотри, сколько время, – хитро улыбнулся старик.
– Пол… Полдевятого? Шутишь, что ли? Я там был максимум десять минут, – Артем удивленно смотрел на часы.
– Запомни, – старик поднял вверх крючковатый палец, – на какое бы время ты ни вошел туда, здесь проходит полчаса. И еще… Как только ты оттуда выходишь, время возвращается. И ты в следующий раз, войдя в шкаф, окажешься в том же числе.
– Я ничего уже не понимаю, – закрутил головой Артем и сел на кресло, – куда я могу войти? Какое время возвращается?
– В этом шкапе – проход между временами. Ты узнал дату? – занервничал старик.
– Этот укуренный толстяк сказал, что сегодня двадцать четвертое мая сорок шестого, – Артем был напряжен. Он понимал, что с ним только что произошло что-то странное и старик знал про это намного больше, чем говорил.
– Елохим адирим! Я знал, что у меня получится! – воскликнул старик и подскочил на кровати.
– Дед, я, конечно, понимаю твою радость… Вернее, я ее не понимаю, но ты не особо прыгай! – Артем уложил его в кровать и накрыл одеялом.
– Сынок… – старик холодной рукой взял его за ворот футболки и потянул на себя, – ты должен ее спасти. Понимаешь? Мою Розочку! Запомни дату: четырнадцатое августа сорок шестого. У тебя будет много времени. Ты можешь заходить в прошлое бесконечное количество раз. Но запомни, сколько бы раз ты ни входил в ту дверь, там будет двадцать четвертое мая сорок шестого. Ты можешь прожить там сколько угодно времени, но когда вернешься сюда, тут пройдет всего полчаса. Это плата за то, что оно тебя пускает. Оно каждый раз отбирает у тебя полчаса жизни, но поверь мне, старому еврею… Это несравнимо с тем, что оно дает.
Дед говорил все тише и тише. Последние слова он уже шептал сквозь сон. Артем взял с тумбочки рецепт, принес с кухни стакан воды, надел куртку и вышел из квартиры Линдермана.
========== Глава 4 ==========
– Я родился в тридцать седьмом в Ростове. Когда случилось быть войне, я был слишком мал. Отец занимал хорошую должность на сталелитейном. Потерял руку в гражданскую, подорвавшись на мине, и был непригоден к военной службе, поэтому на фронт его не взяли. Всю нашу семью эвакуировали в тыл, – старик отхлебнул из чашки горячего чая и откусил кусок печенья. – После войны всей семьей вернулись в Ростов, где я окончил школу и поступил в архитектурный институт. Ми были молоды и верили, что нашими руками будет построено светлое будущее. Еще в институте я начал активно участвовать в комсомольской жизни, и благодаря этому моя карьера таки быстро пошла в гору. В шестьдесят втором я вступил в партию, и меня перевели в столицу. Так в возрасте двадцати восьми лет я оказался тут в качестве ведущего архитектора Гос… Строй… Ай вей, позабил название конторы, – дед шлепнул себя по лбу.
