Текст книги "Обещания тьмы"

Автор книги: Максим Шаттам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Максим Шаттам
Обещания тьмы

Посвящается людям-кротам

Есть вещи, которых человек предпочитает о себе не знать, если не хочет разбить все зеркала на свете…

Стайн Гарден

Часть первая
Колодец открывается

«…я не имею никакого отношения к этим излияниям чувств. Это могла быть любая другая, даже не шлюха, а резиновая кукла…»

Нелли Аркан, Шлюха

1

Смерть будет внезапной.

Насильственной.

Именно так Брэди О’Доннел представлял свои последние минуты. Он с детства твердо знал, что умрет рано и смерть его будет мучительной. Обычно такие мысли со временем проходят, но не в его случае.

Он думал об этом постоянно. Например, когда фильм заканчивался и на экране появлялись титры. Белые буквы на черном фоне.

Брэди был из тех впечатлительных киноманов, на которых фильмы оказывают большое влияние. Его душа становилась податливой, он выходил из кинотеатра возбужденным или подавленным.

В тот день он снова смотрел «Касабланку». Прекрасная пара, любовь без будущего. Прощание у трапа самолета, достойное войти в коллекцию лучших финальных сцен.

У него снова возникло странное ощущение, напоминавшее ему о том, в чем он давно был уверен: Я умру молодым, и моя смерть будет насильственной.

Откуда эти мысли?

Меланхоличное настроение, которым пронизан финал фильма, странно действовало на него. Такое случалось часто, и не с ним одним. Достаточно сходить на «Джеймса Бонда» и посмотреть, как мужчины выпячивают грудь, выходя из зала. Или как после фильмов с Мег Райан у женщин искрятся глаза, а на губах играет особенная улыбка, в которой поровну надежды и смирения. А фильмы Вуди Аллена поднимают настроение и дают пищу для веселых дружеских споров.

За последнее время в жизни Брэди многое изменилось. Времени ходить в кино больше не было, да и заполонившие все огромные кинотеатры вытеснили уютные маленькие залы, которые он так любил.

Ему пришлось переоборудовать свою берлогу.

Брэди превратил в домашний кинотеатр часть своей просторной бруклинской квартиры, занимавшей весь последний этаж, – просторный лофт с высокими окнами в стрельчатых рамах. Поднявшись туда на грузовом лифте и отодвинув тяжелую решетку, Брэди сразу попадал в огромный холодный кабинет, где каждый шаг отдавался эхом и без свитера было не обойтись даже летом.

Однако Брэди тут нравилось. Идеальный штаб независимого репортера. Посреди кабинета стоял письменный стол: длинная столешница, заваленная картами, бумагами и книгами; кульман; уголок для проявки фотографий; компьютер, сканеры, принтеры и другие жужжащие и гудящие устройства; бесконечные полки, заваленные хламом. В углу место для отдыха, где он провел множество ночей: кресла, диван, а за ними маленькая кухня. И конечно, электрогитара. В мастерской была прекрасная акустика. В глубине лофта, в стене, заклеенной афишами к фильмам, была черная дверь, которая вела в комнату без окон, обитую темной тканью и заставленную потертыми, запачканными стульями. Брэди забрал их из своего любимого кинотеатра, когда тот закрылся. На дальней стене висел большой белый экран, по углам – несколько звуковых колонок. Брэди не был поклонником цифрового кино, безупречного, но холодного, ему не хватало магии целлулоида, но дома приходилось обходиться без нее.

В тот четверг, в полдень, он выключил проектор, вышел и закрыл за собой дверь. В студии было так холодно, что он мгновенно очнулся от грез, навеянных фильмом. Положил диски на кучу справочников и старых видеокассет и подошел к окну.

В батареях булькала горячая вода. Зима в этом году наступила рано. Снега еще не было, но ждать оставалось недолго. 2000 год. Декабрь. Несмотря на пророчества проповедников с Таймс-сквер, Нью-Йорк пережил смену столетий. Границы времен года, однако, сместились, заставляя сомневаться в том, что мир преодолел самый трудный отрезок пути без потерь.

Лицо Брэди отразилось в темном стекле.

Небоскребы Манхэттена напоминали силуэты из театра теней. Глаза Брэди казались черными дырами, метеоритными кратерами. В них не отражалось никаких эмоций, кипение страстей происходило глубоко внутри, словно в подземном храме, о существовании которого никто наверху не подозревает. Тонкие губы, щетина, острые скулы, длинные темные волосы… Внешность Брэди не соответствовала стандартам гламурных журналов, но в нем чувствовалась уверенность в себе, волнующая и притягательная. Он относился к тому типу людей, которые держатся прямо и ходят твердо, заставляя толпу расступиться.

После сорока он стал замечать, что стоит ему открыть рот, как вокруг наступает тишина. Его друзья говорили:

– Ты производишь впечатление человека, который абсолютно уверен в себе. Которого трудно чем-то удивить. Такое ощущение, будто ты ничего не боишься.

Ощущение…

Это отчасти соответствовало истине: с годами он научился держаться уверенно. Его подлинные чувства были спрятаны глубоко внутри, на лице, изборожденном морщинами, ничего не отражалось. О том, что творилось у него в душе, было известно ему одному.

Он терпеть не мог поддельных чувств. Таких, как в кино, только гораздо проще, которые люди изображают, манипулируя друг другом. Брэди был сдержан в проявлении эмоций. Он был не из тех, кто восклицает «Боже мой!», услышав об убийстве ребенка. Его сердце не начинало биться быстрее, когда полицейский останавливал его на улице, чтобы проверить документы. Все вокруг было для него лишь сгустками информации, которую мозг обрабатывал, не пропуская через фильтры чувств.

Еще в студенческие годы он начал относиться к людям как к остановившемуся в развитии биологическому виду. Хорошие манеры, политкорректность, фальшивые отношения, пацифизм, верность, брак, религию – все это он отмел раз и навсегда.

Он был очень талантлив. Большинство его не понимало, меньшинство боготворило. Говорил он только то, что думал, и молчал, если не считал нужным говорить. Если девушка ему нравилась, он немедленно добивался от нее, чего хотел, даже если встречался в тот момент с кем-то еще. Брэди утверждал, что глагол «любить» существует только во множественном числе. Он был убежденным атеистом и флегматиком, и шел вперед, пока не достигал цели. Он считал, что агрессивность – это клапан, через который общество сбрасывает напряжение. Человечество не может существовать без некоторой дозы насилия. Именно оно помогает выяснить, кому на какой ступени стоять. Ручное, одомашненное насилие, которое питается мелочами, вроде унижения подчиненного.

Брэди всегда находился в эпицентре страстей и с интересом наблюдал за человеческой комедией. Он полюбил театральные курсы и качал обаяние и способность убеждать так же, как другие качают мышцы. Он смеялся над дилетантами и стремился достигнуть уровня талантливых людей, которых изредка встречал. Поначалу он всегда проигрывал в поединке с тем, кто умел играть чувствами. Так случилось с его первой большой любовью, женщиной, о которой никогда нельзя было сказать, искренна она или нет. Это покорило Брэди, и на несколько месяцев он стал ее верным рабом. Потом ей надоело притворяться, и, увидев, какова она на самом деле, он бросил ее.

Со временем он сильно изменился, стал мягче. Повзрослев, Брэди все легче было слиться с толпой. Свято чтя главную заповедь выживания в Нью-Йорке, он насквозь пропитался лицемерием, присущим его профессии. Однако он все еще чувствовал разницу между фарсом – повседневной жизнью по абсурдным правилам – и комедией, которую человек из нее извлекал. Он любил встречаться с людьми, которые ловко прятали свою истинную натуру под маскарадным костюмом: с сердцеедами, провокаторами и манипуляторами. Чтобы выжить среди них, приходилось постоянно быть начеку. Такие люди развлекали его и делали жизнь ярче и острее.

– Чертов психоанализ, – пробормотал Брэди, глядя на свое отражение.

Он вернулся к столу и взял заляпанные засохшей кровью водительские права с фотографией красивой молодой женщины.

Коричневая корка отвалилась, упала на подлокотник кресла.

Он снова подумал о том, что ему пришлось сделать из-за нее. Чтобы понять, кто он такой. Чтобы убежать от случившегося.

Что стало с его совестью?

На этот вопрос ответа не было.

Может, все-таки обратиться в полицию?

Брэди глубоко вздохнул.

Она мертва.

Он закрыл глаза, пытаясь убежать от реальности и углубиться в самого себя, проникнуть туда, куда не достигали лучи спасительного света. Погрузиться во тьму.

2

Три дня назад

Брэди закончил репортаж об архитекторе Гауди. На подготовку ушел месяц, и еще две недели он работал в Испании. Журнал «Нэшнл джиогрэфик» уже купил эксклюзивные права на четыре разворота. Брэди сам выбирал сюжеты и продавал статьи заказчикам еще до того, как они были написаны. Он сам делал фотографии, считая, что никому не может это доверить. Если фотография просто иллюстрирует текст, значит, репортаж не удался. Изображение должно не дополнять его, а придавать дополнительное значение. Репортаж – это и слова, и фотографии. Слова – душа репортажа, а фотографии наполняют его эмоциями.

Девизом поездки в Испанию стали слова великого Гауди: «Архитектура – это упорядочение света». Отражение в зеркале главного входа в замок Гуэль. Солнечный свет падает на белый фасад, отражаясь от кованого железа огромных раскрытых ворот, похожих на два черных рта, две бездонные пасти, манящие читателя, который должен решиться на приключение.

Брэди положил снимок на стол и кивнул своим мыслям. На этот раз все получилось. Заказчик будет доволен.

Удовлетворенно хмыкнув, он потянулся, разминая затекшие мышцы, и отправился на кухню, чтобы сварить кофе.

И что теперь?

На этот раз Брэди дотянул до конца работы, не задумываясь о продолжении. За какой сюжет взяться? Обычно у него всегда были в запасе две-три темы, которые он сначала долго обдумывал и лишь затем полностью погружался в них.

Сейчас ни один из вертевшихся в голове сюжетов не казался заслуживающим особого интереса. Брэди всегда прислушивался к себе и приступал к работе, только если тема действительно его волновала.

Перед тем как выбрать Гауди, он тоже долго колебался и взял две недели на размышления. В последнее время это происходило все чаще. Может, всему виной усталость?

Нет, дело в том, что все слишком скучно и… просто. Все, чем я занимался в последнее время, было недостаточно оригинальным. Я работал без риска, без остроты…

Теперь нужно найти что-то особенное. Удивить самого себя. Не спеша выбрать своютему. Брэди неплохо зарабатывал и мог позволить себе не торопиться.

– Так что на этот раз? – сказал он вслух. – Банды Нью-Йорка? Трафик оружия в Соединенных Штатах? Новые наркотики?

Нет. Все это уже было.

Брэди заметил, что его влечет насилие, криминал. Может быть, это именно то, что нужно? «Пороки, кровь… »– усмехнулся он. Ничего удивительного, ведь его жена служила в полиции.

Он просидел в раздумьях еще четверть часа, потом поставил кружку в раковину и воскликнул:

– Все, сдаюсь! На сегодня хватит.

Надел потертую кожаную куртку и вышел на улицу.

Думбо [1]1
  DUMBO (аббревиатура от англ. Down Under the Manhattan Bridge Overpass), дословно: «Проезд под Манхэттенским мостом» – район в северо-западном Бруклине, штат Нью-Йорк, США. – Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, примечания переводчика.


[Закрыть], крошечный промышленный квартал, возникший в прошлом веке, был зажат между опорами Бруклинского и Манхэттенского мостов. Теперь огромные склады и заброшенные торговые центры превратились в мастерские художников, студии и галереи. На темных улочках открылись модные клубы, а за строгими фасадами могли скрываться и шикарные апартаменты, и руины, захваченные ржавчиной и плесенью. Думбо притягивал и отталкивал. Поезда наземного метро и машины без остановки сновали среди огромных строений из бетона и стали. Для Брэди вся эта суета и шум были завесой, защищающей его личную территорию от остального мира. Выбраться из Думбо, погрузиться в мягкий городской гул было все равно что выйти из душа, из-под его теплых ласковых струй.

Вечерело, Брэди шел в Хайтс, где жили они с Аннабель. Здесь уже не было складов, а над морем тянулись ряды красивых домов. Из окон открывался великолепный вид на Манхэттенский мост, острова в заливе и длинный променад.

Аннабель еще не вернулась. Брэди никак не мог привыкнуть к ее скользящему графику – ночные смены, утренние, дневные… Аннабель страстно отдавалась любому делу, будь то работа или хобби, а начав очередное расследование, становилась просто одержимой. Она была на десять лет моложе Брэди, энергия в ней била ключом, и, когда восемь лет назад они познакомились, ее решительность и бунтарский характер красавицы мулатки, начинающей работать в полиции, произвели на него такое впечатление, что он не смог перед ней устоять.

Лучи вечернего солнца мягко поблескивали на стеклянном куполе гостиной. Брэди не сразу включил свет и несколько мгновений наслаждался призрачной атмосферой. Нежный синеватый свет заливал комнату. Вокруг статуэток, которые он привозил из командировок, шевелились легкие тени, наделяя их призрачной жизнью.

Брэди щелкнул выключателем – вспыхнул яркий свет, и тени исчезли.

Аннабель вернулась, когда уже совсем стемнело. Брэди готовил ужин.

Расстегнув кобуру, Аннабель положила оружие на журнальный столик. Стянула резинкой копну тонких косичек и пошла на кухню.

– Плохой был день, – сказала она, обнимая мужа. – Утром произошло вооруженное нападение на магазин. Кассир убит, а у нас никаких зацепок. Скорее всего, это сделал какой-нибудь мальчишка, чтобы оплатить учебу.

– Скверное дело, – равнодушно отозвался Брэди.

– Ну да. Как всегда.

Аннабель потерла лицо и прислонилась к холодильнику.

– Я закончил с Гауди, – сказал Брэди.

– Прекрасно. «Нэшнл» его купит?

– Я уже подписал контракт.

– Что будешь делать дальше?

Брэди снял сковороду с плиты:

– Ужинать.

Раньше Брэди всегда спрашивал Аннабель, что она думает о его работе. Со временем его уверенность в себе росла, а ответы Аннабель становились все более лаконичными. Он давно уже сам выбирал сюжеты и больше не хотел слышать «супер» или «классно», произнесенных с притворным энтузиазмом.

Иногда Аннабель жаловалась, что он больше не советуется с ней, что они стали меньше разговаривать. Брэди отделывался репликами вроде «Ну да, ну да», избавлявшими от необходимости поддерживать разговор, который мог привести к конфликту. Семейная жизнь научила обоих: отношения выживают, только если у каждого есть свое маленькое кладбище, где можно закапывать взаимные претензии и упреки. Но приходится следить, чтобы кладбище не слишком разрасталось.

Они поужинали, перекидываясь дежурными фразами. Брэди предложил взять напрокат фильм, но сегодня вечером Аннабель хотелось что-нибудь почитать. Порывшись в стопках книг, которые громоздились по всей квартире, она с головой ушла в фантастический роман.

Спать легли рано. Они почти не касались друг друга, но очертания тела Аннабель под одеялом пробудили в Брэди желание. Воображение вспыхнуло, словно огонь, в который плеснули масло.

Аннабель отвечала на его ласки сначала рассеянно, но вскоре забыла о книге. Объятия стали крепче, но финального взрыва не произошло. Многообещающее начало сулило яростный танец пламени, но все закончилось лишь несколькими вспышками угасающего костра.

Они перевели дух, и Аннабель ушла в ванную.

Брэди чувствовал, что больше так не может.

Ему сорок два года. Детей нет. Они с Аннабель не представляли себя в роли родителей. Они любили друг друга эгоистичной любовью, в которой больше ни для кого не было места.

Да, его жена – красавица. Да, они многое пережили вместе и могли говорить о чем угодно. И да, он очень ее любил. Но со временем слова, которые супруги изо дня в день говорят друг другу, выцветают. Они с Аннабель произнесли уже немало таких слов. Запасы истощились. Остались только привычные, доведенные до автоматизма движения.

Брэди чувствовал, что долго они так не протянут. Нужно действовать, и немедленно. Слишком часто он откладывал необходимость принять решение, выложить карты на стол, откровенно поговорить с Аннабель. Это больно, но необходимо. Это поможет любви возродиться.

Ведь чувства изнашиваются так же, как и тела. В наше время можно восстановить и омолодить все что угодно, даже отношения, но в результате они становятся… искусственными. Телу можно вернуть молодость с помощью инъекций или имплантатов. Инородных тел.

Многие из его знакомых сорокалетних мужчин заводили любовниц. Освежали свои чувства с помощью инородныхтел.

Черт возьми! О чем ты вообще думаешь?!

Брэди понял, что дошел до края.

Если он хочет спасти свой брак, пришло время бороться.

3

Перл-стрит, южная граница Манхэттена

По обе стороны узкой извилистой улицы тянулись белые и черные фасады, готика соседствовала с модерном. Люди спешили, сталкиваясь и обгоняя друг друга на тесных тротуарах; солнечный свет с трудом пробивался сквозь лабиринты улиц. Было раннее утро.

Брэди вошел в здание из красного кирпича, поднялся на третий этаж. Посреди комнаты стоял огромный желтый диван, на стене висела картина Роя Лихтенштейна [2]2
  Рой Лихтенштейн (1923—1997), знаменитый американский художник, представитель поп-арта.


[Закрыть]. Оригинал. У окна, прижавшись носом к стеклу и засунув руки в карманы брюк, стоял мужчина и смотрел на улицу. Он был очень толстым, в бороде виднелась седина, из-под берета торчали неопрятные пряди волос. Дышал он с трудом.

– Привет, Пьер, – сказал Брэди.

–  Bonjour, – ответил тот по-французски.

– Выглядываешь красивых мальчиков?

По одутловатому лицу Пьера никогда нельзя было сказать, в каком он настроении, пока это не выдавал его голос.

– Я наблюдаю, как в организме развивается рак, – мрачно ответил он.

Пьер был неизлечимо болен. Все, кто был с ним знаком, понимали, что каждая встреча может стать последней и в следующий раз они увидят его на больничной койке, опутанного трубками и капельницами.

– Знаешь, что такое рак? Это люди, копошащиеся там, внизу, – продолжал Пьер. – Не все, но многие из них. С тех самых пор, как на земле появились люди, они размножаются, как раковые клетки.

– Ты так ненавидишь человечество?

– Просто констатирую факт. Мы уничтожаем ресурсы, выкачиваем все, что только можно, мечтаем о колонизации других планет. К счастью, в нас заложен механизм саморазрушения. Мы пытаемся заткнуть брешь, через которую хлещет насилие, но ничего не выходит. То там, то здесь вспыхивают войны. Насилие помогло нам подняться на вершину, стать теми, кто мы есть, это главная движущая сила эволюции. Люди думают, что контролируют насилие, что могут обуздать его. Вздор! Ненависть, агрессия – это опухоль, которую мы носим в себе. Жестокий парадокс: без насилия мы бы уже давно исчезли, но оно разъедает нас изнутри, ему требуется все больше места. Ему необходимо бурлить, кипеть, распространяться. Оно передается из поколения в поколение. Остается только надеяться, что мы поубиваем друг друга раньше, чем эта зараза вырвется за пределы Земли и эпидемия охватит весь космос.

Брэди молчал. Пьер был его самым близким другом. Встречи за ужином, смех, слова, которые вспоминались на следующий день… Они были знакомы почти десять лет. Брэди нравилась откровенность Пьера, они многим делились друг с другом. Брэди рассказывал ему то, в чем больше никому не мог признаться. О том, что ему не нравилось в семейной жизни, об однообразном сексе, о нереализованных фантазиях. Пьер давно наблюдал крушение его отношений с Аннабель. Он был геем, и Брэди было с ним легко: никакого осуждения плюс нестандартная точка зрения.

Брэди положил Пьеру руку на плечо.

– Как твое здоровье? Есть новости? – спросил он.

– Да. Знаешь, эта гадость научила меня одной вещи: у тебя будет именно такой рак, которого ты заслуживаешь. Я метил свою территорию и трахал все, что движется, – и умру от рака простаты. У моего отца были большие амбиции, но он их так и не реализовал. Ему не хватило духу, и он умер от рака легких. Забавно, правда? У моей соседки в прошлом году обнаружили рак горла. Логично, ведь она была жуткой скандалисткой. Хорошо бы Фред Фелпс-старший [3]3
  Фред Уолдрон Фелпс-старший – американский протестантский пастор, известный своими радикальными высказываниями против сторонников движения за права сексуальных меньшинств. – Примеч. авт.


[Закрыть]сдох от рака прямой кишки.

Брэди знал, больше Пьер не скажет ни слова. Пьер ничего не скрывал о своих похождениях и постоянно меняющихся любовниках, но чувства запирал на двойной засов.

– Скажи, – спросил он, поправляя берет, – ты счастлив?

– Жаловаться не на что.

– А Аннабель?

Брэди вспомнил прошлую ночь:

– У нее тяжелая работа, но она справляется.

Пьер внимательно посмотрел на него:

– У вас проблемы?

– Это что, у меня на лбу написано?

– Иногда молчание красноречивее слов.

– Если честно, да, у нас проблемы. Быт и рутина губят наши отношения. Это причиняет мне боль.

– Но ты при этом ведешь себя как настоящий мужчина: притворяешься, что все в порядке. Но, видишь ли, когда отношения трещат по швам, спасать их уже поздно!

– Все наладится. Просто нужно время, чтобы разобраться…

– А что думает Аннабель?

– Мы об этом не говорили. Она не знает, что со мной происходит.

– Не смеши меня! Твоя жена почувствовала все гораздо раньше тебя!

– Если, как ты говоришь, от проблем бегают только мужчины, значит, Аннабель родилась женщиной по ошибке. Она боится проблем даже больше, чем я. Думаю, она понимает, что у нас не все в порядке, но не отдает себе отчета до какой степени. Ты же знаешь, как это бывает: хочется нежности, которая была вначале, сочувствия. Начинаешь успокаивать себя тем, что…

– Послушай, Брэди, ты много лет трахаешь одну и ту же задницу. Тебе это надоело! Вы изучили друг друга вдоль и поперек, а секс без загадки и остроты превращается в утомительную обязанность! Ты же знаешь, у мужчины страсть напрямую зависит от оргазма. Тусклый оргазм – тусклые отношения. Вам нужно завести любовников.

Брэди отмахнулся:

– Пьер, мы не такие, как ты…

– И очень зря. Мужчина не создан для того, чтобы всю жизнь жить с одной женщиной. Это чистая биология, а ты пытаешься идти наперекор природе. Ничем хорошим это не кончится. Постарайся увидеть в том, что происходит, возможность спасти ваш брак. Заведи отношения на стороне, и ты избавишься от напряжения, успокоишься и сможешь сделать жену счастливой. И возможно, вы останетесь вместе до конца ваших дней и не будете ненавидеть друг друга, как те, кто одержим верностью и обвиняет супруга в том, что жизнь превратилась в дерьмо!

– Спасибо, но… Видишь ли, мы с Аннабель оба ревнивы…

– Ну и прекрасно. В измене не обязательно признаваться. Аннабель начнет что-то подозревать и будет стараться тебя удержать! А ты изменишься к лучшему… Ладно, мне надоело выступать в роли демона-искусителя. Как дела на работе? Все в порядке? Чем ты сейчас занимаешься?

– Ничем. Я завершил все проекты. Не подкинешь мне пару идей?

Пьер был сыном богатого банкира и никогда не работал. От скуки он спасался, заполняя жизнь свиданиями, вечеринками, зваными обедами. Благодаря своему обаянию и записной книжке, он стал одной из самых известных личностей в Нью-Йорке. Он знал все обо всех, и перед ним открывались все двери. Его можно было увидеть за столом мэра или в компании миллиардеров, он слонялся по художественным галереям и был членом благотворительных организаций, помогавших нищим, наркоманам и бомжам. Он был потрясающим посредником. Стоило Брэди заикнуться, что ему нужна информация для репортажа, как Пьер брал телефон и находил нужных людей.

– Порно. Напиши о порноиндустрии.

Брэди фыркнул:

– Ни один журнал из тех, с которыми я работаю, этим не заинтересуется. Тут нет ничего нового.

– Ошибаешься! Во-первых, задницы всегда хорошо продаются. А во-вторых, телевидение слишком трусливо, чтобы заглянуть за кулисы этой империи, но ты мог бы рассказать о том, о чем не говорят вслух. Нарушить табу.

– Почему ты мне это предлагаешь? Твой нынешний бойфренд снимается в порнушке?

Пьер повернулся спиной к окну. Он выглядел уставшим и измученным.

– В порно соединилось все, что наше общество отказывается признавать. Все, чем мы являемся и о чем не расскажет ни одна книга. Если история человечества – дом, то порнография – его темный подвал. Никто не хочет копаться в дерьме, которое скопилось там за долгие годы. Лезть вниз, в пыль, паутину и мрак, ворошить старые тайны – нет уж, спасибо! Никто даже не помнит, где вход в этот подвал. Но я нашел для тебя лазейку.

– Пьер, я не понимаю. Меня никогда не интересовали такие… мрачные темы.

– Да ладно. Ты же ездил в Боснию и писал о кучах трупов, которые там обнаружили.

– Я сопровождал судмедэкспертов, которых туда направили. Это совсем другое дело.

Пьер пожал плечами:

– Как хочешь. Но если передумаешь, у меня есть один контакт. Ее зовут Руби. Уверен, если ты сумеешь завоевать ее доверие, она откроет тебе целый мир.

– Где ты с ней познакомился?

– На одной вечеринке, в туалете. Вместе пудрили носики.

– Так она еще и наркоманка! Только этого не хватало.

– Эй, поосторожнее! Я ведь тоже наркоман.

– Тебе кокс необходим как лекарство…

– Ладно, она действительно наркоманка. И в тот вечер крышу ей снесло капитально. Хотя в этой среде ты вряд ли встретишь кого-нибудь, кто не знаком с наркотиками.

– Спасибо, но, думаю, я пас.

Пьер вздохнул и слабо кивнул:

– Тебе решать. Если у вас с Аннабель не все гладко, сейчас, наверное, и правда не лучший момент, чтобы знакомиться с миром порнографии. Для этого нужно твердо стоять на ногах и голова должна быть ясной.

Они долго пили кофе, перемывая косточки общим знакомым. Каждая минута, проведенная с умирающим другом, была бесценна, но настало время прощаться.

Пьер протянул Брэди визитку:

– Возьми на всякий случай. Вдруг я сегодня сдохну…

– Пьер, ты профессиональный искуситель.

На карточке были номер телефона, адрес какого-то сайта и фотография молодой синеглазой блондинки. Брэди понравилась ее лукавая улыбка, и он сунул визитку в карман.

Вернувшись в мастерскую, Брэди поставил на стол стакан холодного латте из «Старбакса» и включил ноутбук. Проверил почту, заглянул на несколько форумов и, наконец, от нечего делать, стал читать новости о последних спортивных достижениях.

Я только что сдал статью и могу пару дней повалять дурака!

Но он знал, что это не так. Ему нужен не отдых, а новая тема. Он привык обдумывать несколько идей одновременно, и отсутствие нового сюжета не давало ему покоя еще в Испании. По вечерам в Барселоне он пил пиво в баре отеля и смотрел футбол по телевизору, только чтобы забыть о том, что зашел в тупик. Он ничего не искал. Новая история всегда приходит сама. Но на этот раз тишина…

Пропали идеи или… вообще желание работать? Этот вопрос мучил его больше всего. Брэди блуждал по сайтам, чтобы забыться и убить время, надеялся на внезапное озарение.

Окна дрожали от порывов ветра, пальцы зависли над клавиатурой. Даже в Интернете уже некуда пойти. И тут Брэди вспомнил о визитке, которую дал ему Пьер.

И зачем мне это? Вечно он что-нибудь придумает…

Брэди не мог вспомнить название сайта, и это его раздражало. Вздохнув, он оттолкнулся и подъехал на кресле к вешалке, чтобы достать бумажник из кармана пальто. Ага, вот оно: www.intherubisclub.net. Брэди твердо решил: репортажа о порнофильмах он делать не станет: это не его тема. Однако фотография привлекла его внимание. Ему понравился вызов во взгляде девушки, ее легкая полуулыбка. Ракурс был выбран идеально.

Может, написать статью о ней? О том, как становятся порноактрисами? Но кому нужен такой материал? На расследование уйдет неделя, а статью напечатают в желтой газетенке, на туалетной бумаге. Нет уж, спасибо!

Ладно, он потратит на это не больше десяти минут.

Брэди набрал адрес сайта, и на экране появился красный занавес. Щелчок мышкой, и занавес открылся. Брэди попросили подтвердить, что он совершеннолетний. Следующая страница была абсолютно черной, и на ней только один видеоролик. Брэди запустил его и прибавил звук.

Наверное, это отрывок из последнего фильма… Вряд ли актриса станет выкладывать тут личные видеозаписи.

Изображение и звук были плохого качества. Похоже, снимали в заброшенном доме. Камера дрожала, металась из стороны в сторону, очертания предметов то и дело расплывались. На экране появилась девушка в сером платье, черных колготках и сапогах. Она была подвешена за руки к цепям, свисающим с потолка, глаза у нее были завязаны.

– Ленни, кончай свои глупости, уже не смешно, – сказала девушка.

Камера медленно приблизилась к ее лицу, и Брэди узнал ее. Это была Руби.

– Развяжи меня! Сейчас же! – потребовала она.

В ее голосе звучал настоящий страх. Брэди почувствовал смутную тревогу – это не было похоже на обычный порнофильм.

В руках у человека, державшего камеру, оказалась складная металлическая дубинка. Он подцепил ею подол платья и начал медленно поднимать.

– Перестань! – возмутилась Руби. – Что ты делаешь? Меня достали эти идиотские игры! Хватит!

Дубинка продолжала подниматься. Руби отпрянула, но цепи мешали ей.

– Прекрати! – закричала она. – Я больше не хочу!

Она была в ярости. Брэди стало не по себе. Он едва не закрыл страницу, но все-таки стал смотреть дальше.

Показалась рука, уже без дубинки. Нырнула под платье и резко стянула колготки вниз. Руби закричала:

– Черт! Ты что, больной? Да что с тобой? Оставь меня в покое!

Было видно, что Руби в панике. Хорошо сыграно. Слишком хорошо, подумал Брэди.

Но это же сцена из фильма, а не видео о реальном насилии! Кто будет выкладывать такое у себя на сайте?

Очередное сексуальное извращение, вот и все. Руби и ее приятель просто играют.

Руби всхлипнула. Она что, действительно плачет?

В кадре снова появилась рука и начала рвать платье Руби, с каждым разом все сильнее. Девушка плакала и кричала:

– Что ты делаешь?!

Руби мотало из стороны в сторону, она скулила от боли и страха. Вдруг низ платья оторвался, обнажив часть спины и ягодицы.

Камера отъехала назад, показала лицо девушки крупным планом.

– Ленни, хватит! Прекрати! – умоляла она. – Пожалуйста, перестань!

В кадре снова появилась дубинка.

Раздался голос оператора. Он сладко пропел прямо в микрофон:

– Я не Ленни…

Руби напряглась. Ее бедра сжались, она попыталась выпрямиться. На бедро ей легла рука, начала поглаживать. Руби рванулась вперед, пытаясь отстраниться.

Дубинка взмыла вверх и обрушилась на ее тело. Раздался звук удара, Руби закричала.

– Ори сколько хочешь, все равно никто не услышит, – сказал тот, кто снимал.

Дубинка скользнула между ее бедер и коснулась промежности. Руби вскрикнула, попыталась увернуться. Удар оставил на ее коже багровый след. В кадре появился обнаженный мужчина, он подошел к Руби и прижался к ней.

Камера дрожала, но насильник педантично снимал происходящее, стараясь ничего не упустить. Брэди оцепенел, глядя на чудовищную сцену. Руби уже не сопротивлялась. Было слышно, как она плачет. Наконец мужчина издал долгий хриплый стон.

Брэди продолжал смотреть на экран и после того, как изображение замерло. Ролик закончился.

Изнасилование.

Откуда это видео на сайте Руби? Она не могла выложить его сама!

Может быть, это не ее сайт?

Но на визитке точно ее фотография. Она сама дала ее Пьеру.