Текст книги "Созвездие химеры (СИ)"

Автор книги: Максим Бондарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

   Доктора, как взбунтовавшийся рой шершней, зашипел внутри зала совещаний. Его приглушенный, почти постельный свет падал им на лица и движущиеся губы этих худых и высоких мужчин тут же превратились в пластилин. Он смотрел на них и не верил своим глазам. Они будто стали другими, неживыми восковыми фигурами, чьи конечности, мимика лица приводились в действие умелыми командами кукловода, стоявшего где-то неподалеку.

   Выдавив последние остатки табачного дыма и проглотив их в себя, Сергей истошно закашлял. Грудь надулась словно воздушный шар и была готова лопнуть, не выдохни он в следующую секунду все содержимое этих уставших кислородных мешков. В глазах потемнело, внутри все сжалось. Он продолжал кашлять, пока из груди не вырвалось нечто страшное, что ярким алым пятном упало ему на ладонь и тут же расплылось по его поверхности.

   Он посмотрел на это и быстро поднял взгляд. Доктора не заметили всего этого и Сергей поспешил достать из кармана носовой платок и спешно вытрать им руки.

   Гул в помещение нарастал. Поднявшись со своего места, мужчина сделал шаг вперед и попытался протиснуться сквозь сбившихся в единый комок врачей. Расталкивая их, он как ледокол, шел вперед несмотря ни на что, пока у самого входа не был остановлен громким голосом врача приведшего его сюда, и заставившего остановиться в шаге от заветной двери.

   – Я... – он тяжело дышал, – хочу вернуться к ней.

   Все молчали.

   Простояв так еще минуту, Сергей молча направился к выходу. Здесь, в белоснежном коридоре, он мог немного отдышаться. Сердце внутри него бешено колотилось, давление, чьи удары он явственно ощущал у себя на висках, заставляло его остановиться. Все кружилось вокруг него.

   "За что мне все это? За что?"

   Он повторял эти слова в своем мозгу и прокручивал их словно старую заезженную пластинку. Впервые за долгие годы ему пришлось молиться. Этот ритуал, презираемый всеми, в том числе и им самим, до последнего момента был для него простым набором слов. Каким-то самовнушением, чьей магической силой люди пользовались многие столетия. Но сейчас, когда он чувствовал как в груди его сжимается сердце, бессильное перед страшным недугом, толкающее по изношенным кровеносным сосудам сжиженную кровь, он поверил в чудодейственную силу слов. Точнее того раскаяния, что сейчас, как загнанный в угол кролик, билось о стены в попытке найти выход из сложившейся ситуации. Он молился. Впервые за много лет. Искренне. Раскаиваясь. За все то, что было сделано им и за то, что он на доли секунды планировал сделать в своем мозгу, когда врачи поставили его перед выбором.

   Стыдно было признаваться, но именно смерти своих детей, еще не родившихся, он на мгновение желал сидя в том помещении и глотая проклятый синевато-серый дым в свои легкие. Ловил его клубившиеся комки, жевал их, желая ощутить каждый момент этого странного занятия. Но сейчас все словно перевернулось с ног на голову. Он шел вперед, держась за стену всеми руками. Хватал воздух мелкими порциями и пытался держаться на ослабленных ногах. Как набат, звучали удары его сердца, а он продолжал идти. Желая еще раз увидеть свою жену.

   Коридор резко свернул в сторону. Яркий белый свет ударил ему в лицо и он тут же закрыл глаза руками. Он был уже рядом. Да-да, точно, все было здесь. В следующей палате. А может в другой? Или в той, что сейчас виднелась в самом конце и откуда только что вышли несколько медсестер? Они прошли так быстро, что не заметили идущего позади них старика. Именно старика. Ведь ему было столько лет! Полтора века бессмысленного накопительства, власти, алчности и безраздельного правления. Он был выше всех, старше всех. Сколько раз, глядя с высоты своего огромного небоскреба, он видел простых людей. Как муравьи, они ползали у него под ногами, а он смотрел на них и смеялся, веря, что он Гулливер и может спокойно раздавить любого, кто посмеет мешать ему.

   Цепляясь за стены, он прошел еще несколько метров и коснулся холодной дверной ручки. Дернул ее – но она не поддалась. Прошел еще несколько шагов и повторил свои действия. С каждой новой дверью он продвигался вперед, пока не понял, что оказался у самого выхода. Здесь, почти у дверей, он ощутил холодное дуновение ветра – работали кондиционеры, и тут же отошел назад.

   Быть не может, она была где-то здесь!

   Он смотрел по сторонам, пытался найти ее, но на глаза попадалось лишь белоснежное, больно режущее, свечение ламп и безымянных дверей, за которыми нельзя было ничего услышать и уже тем более разобрать, что находилось внутри. Он перекинулся на другую сторону и, чуть было не упав, схватился за дверную ручку очередной медицинской палаты. Она подалась вниз – прозвучал скрип, и дверь, будто распахивающиеся врата неведомого портала, открылась внутрь, захватывая мужчину и затягивая в свои объятия.

   Несколько секунд он неподвижно пролежал на месте. Потом встал. Стараясь унять нахлынувшую боль в спину и ногах, Сергей продолжился подниматься .цепляясь руками за все, что могло выдержать его вес и не дать вновь рухнуть на пол. В воздухе послышалось легкое "тиканье". Едва поднявшись, он понял, что смотрит на кардиограф, что как самый педантичный специалист фиксировал каждый удар женского сердца.

   Это была она. Посреди палаты, прямо под стеной, обвитая десятками прозрачных шлангов и медицинских трубок, лежала его супруга. Выпрямившись, он коснулся ее руки, но никакой реакции не последовало. Ее лицо немного изменилось – похоже она стала стареть. Кожа напоминала смятую бумагу, морщины испещрили всю поверхность ее некогда прекрасного личика, ладони стали дряблыми. Но запах! Она по-прежнему пахла как и в тот первый день, когда он увидел ее в окружении подруг, в ботаническом саду разглядывавших дивные линии цветов, тянувшихся от самого входа и до стены. Да, безусловно. Это была она. И плевать, что теперь ее лицо перестало быть красивым, сейчас он видел в ней ту, что так сильно врезалась ему в память много десятков лет назад.

   Сергей прильнул ухом к ее животу. Он медленно поднимался, двигаясь в такт дыханию спящей женщины. Всеми своими силами он пытался услышать биение двух маленьких сердечек, что сейчас росли внутри нее. Обхватив двумя руками округлившийся живот, он мысленно обнял и тех, кто должен был появиться на свет в самое ближайшее время. Они – его дети. Символ стремления природы во что бы то ни стало найти путь к потомству.

   "Она так долго хотела детей. Так часто и сильно просила меня о них. А я? Что я? Мне не хотелось их. Я видел мир другим, смотрел на него другими глазами. Глазами человека, поднявшего над собой яркое знамя бессмертия и победы над самой смертью, наплевав на божий дар"

   Ноги подкосились, он упал на пол, но не убрал рук. Держался за супругу даже тогда, когда почти полностью сполз на пол. Плакал. Так сильно и искренне, что не мог поверить в этой.

   Это я? Неужели это я? Спрашивал сам себя мужчина и еще сильнее сжимал теплое тело своей жены. Вскоре она проснулась. Внезапно. От детского плача исходившего из уст взрослого человека. Проснулась и посмотрела на него На руки, что все еще обнимали ее живот и человека, что сидел у края ее кровати и не подняв головы, продолжал рыдать.

   15.

   Боль в голове постепенно стала проходить. Странное чувство, растекавшееся по всему телу, колкой волной прошлось от самых ног и до шеи, заставив мужчину открыть глаза и преодолевая усталость, посмотреть вперед.

   Он никуда не уходил. Все так же сидел на стуле в комнате старого горняка. Те же стены, тот же огромный развернутый телевизор, вещавший на всю громкость последние новости с поверхности. Смотреть было больно. Видимо, он долго пробыл в таком состоянии, что глаза, открывшиеся всего пару секунд назад, резкой болью реагировали на каждый яркий всплеск экрана. Прошло несколько десятков секунд, пока непривычно яркий свет экрана стал доставлять не так много хлопот, после чего он смог более уверенно посмотреть на его поверхность и тут же отвернуться обратно, среагировав на звук идущих в его сторону шагов.

   Это был один человек. Очень старый и явно не спешивший попасть к нему в комнату. По началу он не придал этому большого значения, ведь в тот последний миг, когда перед его лицом расплылся весь мир, а следующий удар заставил разум провалиться в бездну, здесь был только один человек. Его то появления и ожидал Горг, устремив взгляд в слегка открытые двери.

   Но прошла минута прежде чем в проеме появился человек. Он понял что ошибся. Понял это задолго до того, как странная фигура шагнула вперед и уселась прямо перед ним. Узнал по запаху. По той невыносимой вони, что широким шлейфом шла впереди своего хозяина и предупреждала любого, кто пытался идти навстречу.

   Этот запах он помнил до сих пор, но не смог понять почему сейчас видит этого человека перед собой.

   – Я присяду рядом?

   – Ты повторяешься. Второй раз задаешь мне один и тот же вопрос, предварительно сев напротив меня.

   – Формальность. Правила приличия. – его голос нисколько не изменился. Он открыл рот и громко рассмеялся, оголив свои белоснежные зубы.

   – Что тебе о них известно. О правилах приличия.

   – Поверь, больше чем тебе. – смех резко прекратился и он тут же вернулся в свое привычное состояние.

   Вонь продолжала наполнять комнату и Георгию стило огромных усилий, чтобы продолжить дышать преобразившимся воздухом.

   – Что ты здесь делаешь? – сопротивляясь рвотному позыву, спросил мужчина.

   – Ждал, когда ты проснешься, чтобы обо всем поговорить. Но сначала я хочу увидеть твои руки.

   Горг захотел было выкинуть руки вперед, но вскоре понял, что они прочно связаны у него за спиной и очень сильно сдавлены. Пальцы едва двигались, а боль исправно отзывалась на каждую попытку пошевелить ими.

   – А вот и нет! А вот и нет!

   Он подпрыгнул и в ту же секунду начал кружиться вокруг себя, размахивая во все стороны руками.

   – А вот и нет! А вот и нет!

   Затем остановился и пристально посмотрел в глаза связанному собеседнику.

   – Видишь как все может резко оборваться на ровном месте.

   – О чем ты говоришь?

   – О твоем положении. – он ехидно хихикнул и легонько потянул мужчину за нос. – Твой нюх подвел тебя, Мадимга. Ты уже не тот хитрый лис, способный учуять опасность за версту. Твой нюх подвел тебя. Твой нюх подвел тебя.

   Он еще несколько раз повторил эту фразу и быстро вернулся к двери. Схватившись за край ручки, он повис на ней, как паук на последней нити своей паутины, и стал болтаться, словно пытаясь казаться неуклюжим ребенком.

   – Откуда тебе все известно? Мое прозвище, все то, о чем ты говоришь. Я ведь тебя не знаю, мы нигде не встречались ранее. Откуда? Просто скажи мне.

   Гость быстро отпустил руки и в момент, когда его тело, обмотанное грязными лохмотьями должно было упасть, он резко перевернулся и сделав в воздухе сальто, бесшумно приземлился на ноги.

   – Ты слишком много спрашиваешь. Тебе стоит научиться кротости.– он обошел сидящего и остановился у него за спиной. – Мудрость, милый мой, заключается вовсе не в том, чтобы все знать наперед, а в том, чтобы знать как правильно поступить именно сейчас.

   – Разве одно не следует из другого?

   – О-о не-ет, – он протянул гласные звуки и эхо быстро наполнило пространство вокруг. – Иногда людям известно столько, что можно просчитать даже самые мелкие нюансы их жизни, но посмотри вокруг. – Он вытянул костлявую руку из-за спины Георгия и, будто видя вокруг себя не каменные стены, а трибуны грандиозного Колизея, провел ею по окружности. – Столько людей в одном городе живут с осознанием того, что их жизнь никогда не свернет с протоптанной дорожки. Они могут спланировать рождение ребенка до минуты, знают где он появится на свет, куда пойдет учиться и где сделает свой первый удар кайлом. И что в итоге? Мы стали похожи на крыс в закрытой банке, где воздух медленно истощается от каждого лишнего вдоха. Мы больше не ходим друг другу в гости, видя в каждом постороннем конкурента на собственное рабочее место, не слышим окружающих, закрываем глаза на происходящее. О-о не-ет, – снова протянул он, – предзнание будущих событий не предполагает правильных поступков в настоящем. Человек просто-напросто не рождается с этим. Он может только научиться этому. И путь к правильности лежит через опыт, а опыт – это старший сын непредсказуемости. Вот чего не хватает всем нам. Хаоса. Бесконтрольности. Личного ощущения принадлежности к происходящему вокруг. Порядок и мнимая уверенность в завтрашнем дне – есть лишь уменьшенная форма диктата, которая уже много лет довлеет над всеми нами. Люди в городе устали жить по расписанию. Устали каждый день видеть одно и тоже. Одинаковые вагоны, одинаковые двери в квартирах, те же охранники у входа, тот же руководитель. Тоска. Человек, как вода, когда нет движения вперед, когда нет стимула двигаться дальше, начинает зарастать тиной и постепенно вонять болотной травой. Со временем его душа наполняется животными страхами, которые как жабы, каждую ночь рассказывают ему, где он сейчас находится и кто живет вокруг него. Ты не думал об этом?

   Он вернулся на свое прежнее место и посмотрел на связанного мужчину. Тот молчал. Руки сильно затекли и он почти не чувствовал своих пальцев. Пожаловавшись на это, незнакомец все же решил ослабить веревку, но сделал это очень аккуратно, так будто делал это уже много лет, оставив руки по-прежнему связанными.

   – Приходилось, – коротко ответил Горг.

   – Видимо, очень плохо, раз не смог сделать соответствующих выводов.

   Незнакомец ударил в ладоши и странно улыбнулся. Кожа его лица сильно растянулась и белоснежные зубы показались из-за губ.

   – Помнишь нашу первую встречу в вагоне метро? Как он мчал нас всех вперед, прямо в Подземелье. В это закрытое место свободы, маленькую Кубу, где каждый мог почувствовать этот сладостный запах бесконтрольности и воли. Как скрежетали колеса о рельсы, как горьковатый запах стоптанных кожаных сапог лез в ноздри и смешивался с многочисленными оттенками сотен людей, сбежавшихся в эту яму, как крысы, убегающие в панике от наводнения.

   Он на секунду замолчал, но потом продолжил.

   – Ужасно холодно было в том коридоре, а?

   Взгляд незнакомца скосился.

   – О чем ты?

   – О той встрече с Оливией. Как ты прошел за трибуну, как проследовал за ней и в холодной хватке заставил ее голос молчать навсегда.

   – Я не понимаю о чем ты вообще говоришь.

   – Конечно, – он снова улыбнулся и, приблизившись к сидевшему на стуле мужчине, ударил ладонью по лицу, – ты спишь, но я помогу тебе проснуться. Правда в том, что я знаю все. Это мой дар и мое проклятие, видеть каждый твой шаг и знать как ты поступишь в следующую секунду. Я могу сказать как будет устроен мир через день или десяток лет. Могу сказать кто из нас в следующие несколько дней окажется мертв и забыт, а память о нем будет навеки стерта и больше никогда не поднимется из пепла. Я знаю что ты чувствовал тогда, когда душил женщину, знаю так же что было у тебя на душе, когда под вой сирен приближавшихся солдат и охранников, ты уносил маленькую девочку, стараясь поскорее покинуть тот чертов порт. Можешь не отнекиваться – это бесполезно. Мой дар сильнее, чем ты можешь себе представить.

   – Откуда? – тяжело дыша и уже едва ощущая силы в теле, спросил Горг, – Откуда ты можешь это знать.

   – Долгая история, – совершенно безразлично ответил незнакомец. Бросив косой взгляд на ослабевшего мужчину, он несколько секунд простоял неподвижно, а потом, видимо решив, что так будет лучше, обошел его и начал развязывать руки.

   – Я сделаю тебе одолжение, друг мой, первый и последний раз.

   Веревки соскользнули с запястьев и кровь, сопровождаемая уколами невидимых игл, начала приливать к посиневшим пальцам.

   – Ты был там.

   – Что?

   – Ты был там. Теперь я знаю это точно.

   Незнакомец улыбнулся, потом его лицо вновь приняло серьезный вид, но остатки удивления все еще висели на его физиономии.

   – Там это где?

   – Твои зубы, – поднимаясь на ноги, продолжал говорить Георгий, – они такие же как у нее. У Марты белоснежные зубы, словно молочные, на ее спине я видел татуировку в виде созвездия указывающего путь в рай. В эдем, где люди будут бессмертными и ни в чем никогда не нуждаться.

   – Это глупости. – отмахнулся незнакомец и попытался отойти подальше, закрыв голову остатками грязной материи.

   – Ты врешь, я вижу это.

   Он потер нывшие руки.

   – Не вру.

   – Нет врешь! – резко крикнул Горг и, схватив мужчину за грязный воротник, повернул к себе лицом. За грязными тряпками, многочисленными слоями свисавшими с головы прямо на лицо, он увидел ясные, по-настоящему чистые глаза.

   – У тебя нет жилья, ты нигде не работаешь. За что ты покупаешь себе еду?

   – Люди дают мне объедки.

   – Назови мне их, я хочу знать их имена, когда буду расспрашивать о тебе.

   Незнакомец попытался вырваться, но руки Георгия крепко сжимали его за плечи, отчего он стал ощущать непривычную и давно забытую боль в своих конечностях.

   – Ты не ешь, почти не пьешь. Воняешь, как дворняга, которую выбросили на улицу в самый разгар ливня. Ночуешь там, где придется. Я видел как ты кричал во время проливного дождя несколько недель ранее. Словно сумасшедший, катался по грязной дороге, позволяя каплям дождя бить по твоему грязному телу. Любой, кто бы так себя повел уже давным-давно умер от болезней, но ты остался жив.

   – У меня крепкий организм.

   Горг оглянулся вокруг себя. Комната с того момента как удар железной лопаты отправил его в нокаут немного изменилась. Батарея исчезла. Личные вещи Старка пропали, а вместе с ними и те чертежи, которые он разглядывал в надежде найти безопасный путь под землей. Все, что так или иначе могло помочь ему в его стремлениях, теперь были далеко.

   Эта мысль не давала ему покоя и на секунду он забыл о присутствии другого человека рядом с собой. Напоминание пришло вместе с отвратным запахом, нагло влезшим в его ноздри и чуть было не заставившим желудок вывернуться наизнанку.

   Пройдя вдоль каменной стены, незнакомец протянул костлявой рукой по ее поверхности. Затем, дойдя до края, развернулся у широкого телевизора. Сейчас он был выключен и темная поверхность монитора в свете далекой люминесцентной лампы играла необычным фиолетовым цветом.

   – Что, надежда оставила тебя, друг?

   – Ты мне не друг.

   – Не-ет, – вновь он протянул гласные в слове, – сейчас именно я и буду тем самым другом, кто поможет тебе или... – он замолчал.

   – Или что? – повторил его слова Горг.

   – Или я просто уйду и тогда ты уже никогда меня не увидишь. Я последний, кто еще может сказать тебе то, чего ты так страстно желаешь услышать.

   Мужчина насторожился. Накинув холодную куртку на плечи, его мышцы завибрировали и по всем конечностям растеклась волна непроизвольных сокращений.

   – Ты говоришь о созвездии?

   Незнакомец молчал.

   – Ты был там, верно? Это о тебе рассказывали многочисленные легенды. Тебе удалось попасть туда. Долететь до планеты.

   – Двести восемьдесят дней! – вдруг громко закричал он. – Двести восемьдесят дней я дрейфовал в направлении скопления звезд, ранее никому неизвестных. Сорок недель сплошной и бесконечной тьмы, которая полностью поглотила меня и мой корабль. Я видел смерть, я чувствовал ее всем своим телом, каждым сантиметром огрубевшей к тому времени кожей. Ее холодное прикосновение ощущалось на мне и страх, сопровождавший меня почти все это время, был рядом. Все это время он был рядом. Ты даже понятия не имеешь, что это такое – быть столько времени в сплошном одиночестве, когда твоя жизнь ограничивается пространством кабины пилота площадью в несколько квадратных метров. Когда воздух, перефильтрованный бесчисленное количество раз, повторно вдыхается легкими и колким касанием влезает внутрь тебя и как ощетинившийся дикобраз заставляет все внутри свернуться клубком. Я дышал так редко, что был почти уверен, будто вовсе перестал это делать. Знаешь, каково это круглыми сутками всматриваться в холодную космическую тьму, сквозь заледеневшее окно, осознавая, что рядом никого нет и никогда не будет? Видеть как удаляешься все дальше от живых магистралей, как тонешь в наступающей тьме неизвестности, проникая в самую глубь неизведанного космоса. А потом... – он внезапно замолчал. Его глаза закатились, олив белоснежные и чистые белки. – Свет был настолько ярким насколько он только мог быть таким. Он влетел через лобовое стекло, пробив его своим непрерывным лучем и осветив все пространство внутри машины, коснулся меня. Помню как встал с кресла, заросший и грязный, как посмотрел своими глазами прямо ему в лицо и крикнул: "Ну давай, забери меня раз уж ты пришел! Хватит испытаний, хватит морить меня, просто сделай то, что считаешь нужным!" Я кричал как ошалевший, размахивал руками в попытке отбиться от ненавистного света. Он стал чужд мне за столько времени во тьме, но сила его только возрастала. Потом произошло странное. Двигатели корабля начали набирать мощность. Система установила крен на нос и корабль, словно ныряя в неизвестность, вдруг резко свалился в крутое пике. Перегрузки. Страшно сказать, что я чувствовал в тот момент. Как будто меня зажали в тиски и сдавили так сильно и мощно, что внутренности мои полезли к горлу и были готовы вырваться наружу, упав прямо перед ногами. Индикаторы вспыхнули. Крики и стоны неизвестных мне людей наполнили мои уши. Все кричало и пищало. Взрывалось и горело прямо перед моими глазами. Удар настиг меня в самый последний момент. Перевернувшись, я рухнул на металлический пол и обеими руками схватился за голову, стараясь избежать неизбежного, но к тому моменту, когда я смог взять себя в руки, принять для себя то, что стало очевидно за последние несколько дней... мне вдруг захотелось жить. Так чертовски сильно, что ни боль от удара, ни усиливающиеся перегрузки от резкого сваливания машины в пике не смогли переубедить меня в обратном. Я захотел жить как и раньше. Затем тишина. Вокруг все остановилось и замерло. Мой мозг превратился в нечто, что больше уже не могло воспринимать мир таким каким он был. Мои глаза увидели свет, а за ним, ровными рядами протянувшиеся вдоль горизонта, длинный горный хребет. Взвиваясь вдалеке, как поток зеленой волны, он растягивался от самого предела видимости, до горизонта, чистого как родниковая вода. Я встал. Собрав оставшиеся силы и не обращая внимания на боль во всем теле, я поднялся на ноги и, выпрямив спину, посмотрел вперед. Вдаль, где в ту секунду открывалось зрелище невиданное мною ранее. Зеленые бескрайние луга, окаймленные в лесистую оправу, убегали прочь от меня, словно дикие животные завидев поблизости крадущегося охотника. Реки... озера... маленькие и большие, животные... Все это в одночасье предстало передо мной в одном сплошном красивом виде, прекрасном и неповторимом, что я не смог устоять на месте и прильнул к лобовому стеклу, едва не касаясь его своими губами. Я видел его. Да, не отрицаю. Я был там и знаю, где оно находится. Едва лапы космического корабля коснулись земли, я выпрыгнул наружу как одурманенный и помчался вперед. Забыв про все, про скафандр, фильтры и баллоны со сжатым кислородом, что я берег до последнего, все это время глотая стократно фильтрованный внутренний воздух. Бежал и кричал. Закинув голову, я хотел забыть обо всем, что так или иначе связывало меня с тем миром, что знал я до этого момента. Все. Абсолютно все. Даже самые приятные моменты: друзей, подруг, даже родители теперь меня волновали в последнюю очередь. Я глотал ароматный воздух, вобравший в себя, казалось все запахи и ароматы цветов, что только могла создать за миллионы лет природа, глотал и задыхаясь просил еще. Мне было хорошо. По-настоящему. И ты даже не представляешь как стало плохо, когда, закрыв глаза от удовольствия, наполнив собственную чашу жажды, я вдруг почувствовал смердящую вонь, которая лезла мне прямо в ноздри. Она...она была где-то рядом, я пытался найти ее, распознать источник этого непереносимого запаха, закрыть себе ноздри и больше не чувствовать это. Но чем сильнее я пытался избавиться от этого, тем больше я ощущал этот смрад на своей кожи. Мое тело,– незнакомец опустил голову и, раздвинув руками грязные лохмотья, принюхался, – оно стало источником этой вони. Не подумай, дружище, я пытался избавиться от него. Мылся каждый день, натирал собственную кожу раздавленным мылом, да так, что она становилось красной от усердия, но все было напрасно. Вонь не проходила, она преследовала меня даже там, где ее быть просто не могло. В душе, в ванной, залитой до самых краев шампунем, везде. Я проснулся в другом месте и другим человеком, на этой богом проклятой планете, в городе, где всем было наплевать на меня, на окружающих, где люди, словно зомби, позабыв о том, кто они и зачем вообще появились на свет, стремились на свои работы, забыв про все и не желая знать ничего. И они, – незнакомец поднял руку и указательным пальцем указал на верх, – богачи, властители мира сего, тайные руководители... они думают, что бетон и стекло спасут их от возмездия, дадут им надежную опору, защитив от предначертанной судьбы. Хах. Нет, друг мой, возвращаясь оттуда, я искренне верил, что принесу людям победу. Надежду на справедливость и возможность жить так, как заслуживает каждый на этой земле. Но стоило моим ногам коснуться этой чертовой планеты, я осознал какую ошибку совершил, проделав такой огромный путь. Люди не готовы к этому, Горг. Нас просто создали другими. Равноправие – это чушь, под маской которой, уже многие столетия нас грабят и убивают каждый день. Диктат не возник просто так, из ничего, люди сами его потребовали, как наименее противная альтернатива хаосу. Именно поэтому рай никогда не откроет дверь всем желающим, ведь на входе с тебя все равно спросят.

   Незнакомец замолчал. И в этом молчании было гораздо больше, чем просто отсутствие слов или звуков. Скрытое желание донести до собеседника истину, которая все это время витала в воздухе, как валькирия над полем боя, и ждала момента, чтобы кинуться в объятия павшего воина.

   – Я все равно сделаю задуманное.

   – Твое право. – на этот раз очень тихо ответил незнакомец. – ТЫ хоть знаешь какую цену тебе придется заплатить за свою мечту.

   – Нет... мне все равно.

   – Цель не всегда оправдывает средства, милый мой, тебе над понять это.

   – К черту философские бредни, я не собираюсь оставаться здесь.

   – Тебя найдут, это вопрос времени. Так зачем оттягивать неизбежное.

   – Неизбежное? – повторил его слова Георгий, – ты ведь не остановился. Ты искал – и ты нашел. Разве тебя вело в такой долгий путь нечто другое, чем дикое желание заполучить желаемое?

   Он промолчал. Задумался и на лице его возникло неприкрытое удивление.

   – Ты прав. Я был одним из тех сумасшедших, что верил в задуманное даже тогда ,когда другие опускали руки и в ответ на мои слова крутили пальцем у виска. Я был таким же как и ты. Но в погоне за мечтой я не ставил на кон судьбы и жизни сотен тысяч людей. Была лишь моя жизнь, тонким покрывалом лежавшая на каменном алтаре, куда я принес в жертву едва ли не все ,что у меня было. Ты же пытаешься прыгнуть выше головы.

   – Чепуха! – выкрикнул Горг.

   – Побойся бога. Ты играешь чужими жизнями.

   – Бог далеко, на небесах. Среди святых и ангелов. Я же – здесь, среди дерьма и грязи. Мы смотрим на мир разными глазами. В этом наше с ним отличие.

   – Если ты откроешь шлюз и вода тоннами хлынет сюда, опоры в Подземелье не выдержат и рухнут, а за ними и вся порода, что находится над нашими головами, а следом...

   – И весь этот чертов город, что стал мне противен за многие годы. – договорил Георгий, идя вдоль стены помещения, как лев в клетке ищущий лазейку, – Да, я знаю это очень хорошо. Я обдумал каждый шаг, каждый нюанс, что может произойти в этот момент. Все пройдет как надо. Я знаю это.

   – А люди? – спросил все тем же спокойным голосом незнакомец, – они входят в твой идеальный план побега?

   – Мне плевать на них. Они всегда смотрели на нас с презрением, хотя все их благополучие и достаток был полностью зависим от тех, кто по двенадцать часов в сутки горбатились в шахтах, чтобы очередная жена толстосума смогла купить себя колье. С чего это вдруг я буду думать о них теперь?

   – Но ты ведь работал на них.

   Горг замолчал. Хотел было что-то ответить, но в последний момент, увидев ехидную улыбку на лице собеседника, закрыл рот и молча уставился в потухший экран огромного настенного телевизора.

   – Когда ты работал на них дела простых смертных тебя особо не волновали. А теперь все вдруг стало иначе.

   Молчание.

   – Что же ты? Не находишь слов, чтобы ответить мне. Я ведь говорил, что то путешествие меня сильно изменило. Я знаю все. Абсолютно все.

   – Значит знаешь как я поступлю.

   – Да, – утвердительно покачал головой незнакомец. – Знал это тогда, когда увидел тебя в поезде, мчавшегося навстречу тоннелю. Наш разговор не был случайностью. В мире вообще трудно найти что-то случайное или спонтанное. Все починено определенным законам: маленьким, контролирующих рост и жизнь бактерий, или большим, вращающим космические тела по огромным вытянутым орбитам, все это не имеет значения, главное то, что жизнь наша, увы, не любит, когда ей выдвигают условия, особенно, если это делает человек, знающий ее планы наперед.

   – Тогда зачем весь этот разговор. Ты знаешь, что я поступлю именно так и даже смерть всех тех, кто находится над нами, не сможет изменить мое решение, почему все еще не скажешь мне это прямо.

   – Мне нравится наблюдать за тобой. Я так долго живу, что мне все порядком наскучило, а ты внес в эту грусть определенный азарт. Ты не боишься риска, плюешь на все, лишь бы получить свое и этим самым забавляешь даже меня.

   – Да пошел ты!

   Старик засмеялся. Горг попытался огрызнуться еще раз, но смех незнакомца был таким сильным и пронзительным, что воздух вокруг будто завибрировал и стал осязаемым.

   – Что ж, – остановившись, продолжил он, – я хочу увидеть развязку этого зрелища.

   Он отошел от двери и указал рукой на выход.

   – Батарея там, вместе со всем оборудованием, что будет тебе необходимо в твоем нелегком путешествии. Будь на чеку – представление только начинается.

   Незнакомец резко шагнул в сторону и уступил дорогу мчавшемуся к выходу Гергию. В самый последний момент, когда тот поднимал на плечи сумку и водолазный костюм, он повернулся к нему и бросил напоследок несколько слов: "Выбор для тебя еще не сделан, друг мой, он будет ждать впереди, будь готов к этому, когда придет время"