355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Максим Павлов » Серафим и его братва » Текст книги (страница 17)
Серафим и его братва
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:44

Текст книги "Серафим и его братва"


Автор книги: Максим Павлов


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

СХОДКА

Эммануэль принимала гостей чрезвычайной важности. Помимо двух важных олигархов, Лысого и Большого Патрона, места за грандиозным столом в Первом банкетном зале заняли судьи и авторитеты, чиновники и бандиты, убийцы и крупные мошенники – сливки Отвязного общества. Вчерашние конкуренты в бизнесе и непримиримые враги на пространстве голубого эфира вдруг сели плечом к плечу за общую трапезу на расстоянии обыкновенного плевка и с первых же минут стрелки продемонстрировали завидную покладистость. Никто не стрелял, не угрожал соседу финкой, не хамил. Что же случилось? Неужели нравы правящей элиты за несколько дней претерпели столь сильную мутацию, что взбитые сливки превратились в кислый кефир? Нет, нет. Во всем виновата эта черная бестия Эммануэль. Озабоченная более чувством собственной безопасности, чем безопасностью важных гостей, хозяйка «Каннибала» заблаговременно вышла на связь с генералом Мамедовым и практически застучала ему как своих противников, так и верных, хороших друзей. Она сдала ему время и место сходки, обеспечив тем самым образцовое поведение враждующих партий в процессе их исторической встречи за общим столом. После ее звонка генералу в ресторан были введены федеральные войска. За столами двенадцати залов заняли огневые позиции солдаты и офицеры вооруженных сил, а события в Первом банкетном контролировал лично генерал Мамедов. Что из этого вышло, можно представить.

Во избежание эксцессов всяк сюда входящий брался под пристальный прицел двух-трех автоматов Калашникова и мирился с этим вплоть до выхода из кабака. Условие, выдвинутое Мамедовым важным гостям, отличалось строгой лаконичностью: «Не возбухать». Любому, кто сумеет его выполнить, гарантировалась жизнь. Остальных ждали щедрые очереди автоматных пуль, штык-ножи, саперные лопаты и съедание на месте по законам полевой кухни генерала Мамедова.

Прессу на сходку не допустили. Промелькнувшую было в зале Раису Добронравову без объяснений вытолкали на улицу. Когда она проявила журналистскую смекалку, попытавшись просочиться через задний проход «Каннибала» в его желудок – кухню, с тем чтобы оттуда пролезть в самое сердце мероприятия, ее окатили такой автоматной очередью, что она еле унесла ноги и видеокамеру.

А в целом, надо сказать, выстрелы звучали нечасто. Возбухать никто не хотел, сходка протекала более-менее умиротворенно; если кто и срывался, то его быстренько осаждали, не прибегая к высшей мере наказания. Отцы города, паханы и отморозки спокойно выпили за встречу, культурно закусили и дипломатично приступили к решению вопросов.

Первым слово взял Василий Исидорович Бляха по кличке Лысый. Чувствовал он себя явно зажато, говорил скованно, соображал туго: четыре ствола АК-74, под прицелом которых потела его блестящая голова, не позволяли авторитету широко развернуться.

– Господа, – сказал он. – Мы все стали жертвами какого-то гнусного недоразумения. Сейчас, как никогда, следует обратиться к истории. Вспомним, в каком чудесном, прибыльном городе мы жили всего три дня назад: цветущие парки, сады, зеленые насаждения, кирпичные и блочные здания по праву украшали город Отвязный. Как патриот, я с особой гордостью хочу напомнить о банках и библиотеках, заводах и музеях, фирмах и игорных аттракционах, которыми мы заслуженно располагали. Мне ли вам говорить о тех бесчисленных магазинах и универсамах, которые мы потеряли? Анархия и беспредел, повсеместный убыток и отсутствие четкой законодательной базы – вот что нам удалось сохранить из прошлого. Остального мы лишены. Но не следует впадать в крайность, заниматься самобичеванием и угрызениями совести. Время покаяния еще далеко. Заверяю вас, даже в самой дерьмовой жизни остается место позитивным моментам, и о них умолчать невозможно. Существуют и подвиги, и герои, которых следует выделять, всячески поощрять, освещать средствами массовой информации. Одного из них я пригласил на сегодняшнюю сходку. Приветствуйте! Герой нашего времени Иван Обушинский!

Под сдержанные, но искренние аплодисменты, под дулами трех автоматов, Иван Обушинский поднялся из-за стола и направился к боссу за деньгами. Однако, прежде чем совершить взаиморасчет, Лысый крепко обнял отморозка и по дипломатическому обычаю поцеловал в губы.

– Вот он, герой нашего страшного времени! – отстранившись, объявил Лысый. – Не корысти ради, не ради идеи, не ради бабы, а просто так Иван в одиночку загасил вчера целый жилой квартал, за что я выражаю ему особую признательность и, пользуясь случаем, вручаю заслуженную премию в размере двухсот двадцати тысяч долларов.

Пока Иван пересчитывал деньги, сходка одобрительно гудела: одни удивлялись безразмерному кошельку Лысого, другие выражали уважение Ивану Обушинскому. Но и тех и других переполняла белая, в лучшем смысле слова, зависть.

– Классный ты парень! – добавил Лысый, напоследок хлопнув убийцу по плечу. – Так держать!

Обушинский вернулся на место, а Лысый, немного освоившись с обстановкой, обратился к сходке и ее вооруженному конвою:

– Кто сейчас помнит о злодеяниях Серафима?

Зал ответил тишиной.

– Кому какое дело до засранца? – самодовольно продолжал авторитет. – Никому! – объявил оратор. – Пусть теперь так и будет. Все видели нового героя времени, все знают, что он натворил. Прошу любить и жаловать. Иван Обушинский, убийца, сатана в шкуре человека, чугунная репа, остальные грабли, армоцементные кегли, железобетонный шнобель – пожалуйста! Я объявляю моду на Ивана Обушинского, господа! С этого момента ни одна живая душа, ни одно средство массовой информации не должны упоминать имя Серафима. Кто это сделает, будет иметь дело со мной.

Вспышке ораторского вдохновения быстро положил предел автоматный залп. Лысый осекся, его движения вновь сковала осторожность. В воцарившейся тишине страшный своим демоническим спокойствием генерал Мамедов произнес:

– Не возбухать!

– Да, господа, – согласился перепуганный Лысый, с трудом обретая драгоценный дар речи. – Впадлу нам возбухать. Да и было бы из-за чего. Итак, я уже говорил: за трое суток цветущий город здорово изменился. Не видать зеленых насаждений, до неузнаваемости преобразились жилые дома, учреждения, куда-то пропали банки, заводы, магазины и магазинчики. Что я этим хотел сказать? – Лысый растерянно оглядел сходку, было очевидно, что автоматной очередью у него отшибло память. Взгляд авторитета вдруг застыл на главном противнике, Большом Патроне: – А?! Где, сука, банки, заводы и учреждения?!

Если бы над ухом Лысого не просвистело еще несколько пуль, он бы наверняка схватил оппонента за жабры.

– Я приношу извинения, – опомнился Лысый, – за некоторые выражения. Но и вы должны меня просечь. Мне горько… мне обидно… Товарищ генерал, уважаемые солдаты. Мне досадно, что подчас такие глубокоуважаемые… особы, как Большой Патрон, ни с того ни с сего обзывают меня вонючим засранцем и разворачивают боевые действия.

Чуть скосив глаза в сторону смотревшего в висок автомата, тщательно выбирая выражения и не возбухая, Большой Патрон ответил:

– Многоуважаемый Лысый, достопочтенная сходка, любезный генерал, дорогие солдаты, я не понимаю, о чём бакланит этот человек. Я не припомню, чтобы когда-нибудь обзывал его вонючим засранцем.

– Ах ты, дерьмо такое!!! – вспылил Лысый, но после порции необходимых выстрелов смирил прыть и перекрестился. – Вот те крест, генерал! Лажу гонит, сука!

– Мой адвокат может это подтвердить. Если угодно, я и сам, положив руку на любую кулинарную книгу, легко подтвержу, что не обзывал вас, многоуважаемый Лысый, вонючим засранцем. – С точки зрения лексики Большой Патрон был безупречен.

На сцену пришлось выйти адвокатам обеих сторон. Адвокат Патрона Хапов плавно (дабы резким движением головы не спровоцировать стоявшего над ним пехотинца), но низко (дабы все прочли в его маневре утвердительный ответ) кивнул. На что адвокат Лысого Невзяткин заявил:

– Имею честь заметить: моим клиентом допущена небольшая неточность. Действительно, Большой Патрон никогда не обзывал Лысого вонючим засранцем. Этот титул Василий Исидорович присвоил себе сам. Однако Большим Патроном было сделано другое безответственное заявление. Глубокоуважаемый авторитет обвинил моего клиента и ряд его глубокоуважаемых друзей в том, что все они якобы являются вонючими пердунами и должны понести за это суровую ответственность. Имею также честь напомнить: вскоре после данного заявления банды Большого Патрона под прикрытием милиции вероломно вторглись в зоны влияния моего клиента, на что мой клиент ответил адекватными мерами, в результате чего сегодня мы имеем честь наблюдать необратимый процесс развала экономики, культуры, исчезновения уровня жизни, самой жизни как таковой, хаос и деградацию.

– Ну чё, слышал?! – Лысый остался доволен речью адвоката, но все же с трудом сдерживался, чтобы не сказать острое словцо по адресу Большого.

– Слышал, – ответил Патрон.

– Так было?

– Так.

– Ну чё ты в бутылку лез, глубокоуважаемый?!

– Откуда я знал, чем все закончится?

– Козлодой! – не сдержался Лысый.

Очередной предупредительный залп нормализовал обстановку. Лысый сел отдохнуть. Но отдохнуть ему не дали. Слово взял авторитет Подсудный:

– Слышь, Лысый, кто заказал опустить Булыжника?

– Да, кто заказал? – спросил Патрон.

– Мне это было надо?! – опешил Бляха. – На кой мне сдался твой Булыжник? Я чё – педераст Дрочилло?!!

– Если не тебе, то кому это было выгодно? – напирал Подсудный.

– Нет, вы, верняк, двинулись, фраера! – Лысый истерично заржал. – Ха-ха-ха-ха! Чё, братки, опупели?! За пидора меня приняли?! Ха-ха-ха-ха! Нет, я такого ещё не слышал: я опустил говенного Булыжника! – Он вдруг прекратил смеяться, почернел лицом до цвета Эммануэли и проскрежетал: – Угандошу, суки!!! – За что и получил от близстоящего солдата пехоты прикладом по зубам.

– Ну-с… – подвел черту Большой Патрон. – Допустим, Булыжник стал жертвой необузданной похоти педераста Дрочилло. Допустим, ты педерасту не платил. Но какой смысл ему вводить меня в заблуждение? – Патрон взглянул на Подсудного. – Дрочилло утверждал, что получил от Лысого пятьдесят косых за свадьбу с Булыжником?

– Утверждал, – подтвердил Подсудный, очень близко знавший педераста Дрочилло ещё с эпохи тюремных нар. – Но я забыл тебя предупредить, Патрон: чудовищное сладострастие Дрочилло таково, что он с равной охотой вводит людей в заблуждение и вводит в людей…

– Засохни, Подсудный, тут всем хорошо известно, что вводит в людей педераст Дрочилло, – перебил Патрон. – Я хочу знать, почему какому-то педерасту Дрочилло удастся безнаказанного вводить в меня заблуждение?

Подсудный виновато промолчал.

– Я хочу, чтобы завтра же ты лично загасил педераста Дрочилло, – распорядился Патрон. – Вечером слышу от тебя доклад. Ну-с… Вроде одной проблемой меньше.

– А какие ещё проблемы? – не понял Лысый.

– А ещё я хочу знать, кто отымел мою хату на Зеленом острове. Господа, это уже не шутки: в свой особняк я вложил кровный миллион баксов. – Большой грозно оглядел публику. – И желаю знать, чьи грязные, вонючие отморозки…

– А чё ты на меня вылупился?! – возмутился Лысый. – Понятия не имею, кому понадобился твой гадюшник! Блин, Большой, меня от твоего пробитого дебилизма вот-вот горячка хватит. Ну на кой конец мне сдалась твоя хата?! А Булыжник?! Ты чё? Ухерачился?! Я фигею! Фильтруй базар!

Солдат-пехотинец снял напряжение с возбужденного авторитета прикладом АК-74, на некоторое время профильтровав ему мозги, так как мочил в основном по балде.

– Патрон, похоже, Лысый чист, – заметил Подсудный, подозрительно озираясь.

– Когда тебе дадут слово, я скажу, – прошипел Большой. Он сам уже понимал, что от Лысого ничего полезного не добиться, и, пока не поздно, решил перевести стрелку в другом направлении: – Ядреный, мать твою!

– А?

– Я хочу знать, кто дал мне наколку на Лысого.

– Не я, Патрон, – признался авторитет.

– И не я, – поспешил заверить Подсудный.

– Подсудный, я сказал: засохни… – Патрон тяжёлым взглядом смерил начальника ГУВД. – Я знаю, что не ты.

– Господа! – Генерал милиции Законный энергично поднялся из-за стола и уверенно направился к генералу Мамедову. – Мы все оказались жертвами беспрецедентного мошенничества. Господин Мамедов, прикажите солдатам опустить оружие – оно нам больше не понадобится.

Мамедов махнул рукой, и около трехсот стволов, оцепивших участников сходки, были моментально переведены в походное положение.

– В бытность участковым инспектором, а позже – оперуполномоченным, хм-хм, – продолжал Вячеслав Законный, – я приобрел бесценный детективный опыт. Кажется, в эти минуты он понадобится нам как никогда. Хм… Выводы, которые мне удалось сделать в последние дни, парадоксальны, но, к сожалению, правдоподобны. Кроме того, это результат долгой, кропотливой работы всех подразделений ГУВД, Интерпола, ФБР, ФСБ и других уважаемых служб. Выводы, должен признать, неутешительные, поэтому умоляю вас, господа, приготовьтесь к худшему и поберегите нервную систему.

– В чём проблемы, мент?

– Чё ты хочешь сказать?

– Чё за дела?! – забеспокоились люди.

– Баклань в тему, – попросил Большой Патрон.

– Давайте посмотрим правде в глаза, – призвал Вячеслав Иванович. – Нас кинули, господа. Кинули самым безжалостным и противоестественным способом.

Разумеется, одинокий голос генерала утонул в вопле обезумевших глоток. Ибо ничто так было не способно потрясти воображения местных авторитетов, как посмотреть правде в глаза (правду здесь на дух не переносили). А новость о том, что их кинули, привела сходку в панический ужас. Кто-то встал на уши, кто-то метнулся за большой. Подсудный извлек блестящую заточку. Для оперативного наведения порядка Мамедову снова пришлось брать братву на поголовный прицел. Дула автомата избежала разве что фуражка генерала Законного – Вячеслав Иванович повидал жизнь без прикрас, великолепно владел эмоциями и при необходимости умел вести речь о том, как его кинули, со спокойствием буддийского монаха.

– Третий день на просторах Отвязного Края гремят взрывы, строчат пулеметы, поют «Катюши», – поэтично начал излагать генерал Законный свое видение событий, как только улеглись волнения в зале. – Во многих районах по земле стелется едкая дымка перламутрового цвета – «эхо» взрывов доселе неслыханного химического оружия, способного убить на своем пути все живое. Повсеместно регистрируются случаи мародёрства, людоедства, первобытного варварства. Десятки и сотни тысяч разлагающихся трупов. Оторванные и выброшенные на съедение псам члены преступных группировок. Вонь. Смрад. Стоны. Крики о помощи. Жалобы…

– А кому щас легко? – как всегда вовремя вставил Подсудный, наколов на заточку кусок мяса.

– Когда тебе дадут слово, я скажу! – Большой Патрон в бешенстве отобрал у него нож, бросил мясо Подсудного в угол и, смахнув с правой щеки слезу умиления, попросил Вячеслава Ивановича: – Продолжайте, генерал, не обращайте внимания. Все, что вы сказали… Ну это… это потрясает… – Он потрясенно огляделся по сторонам. – Это… безумно трогательно, генерал… Да, да, господа, это трагедия. Давайте, генерал! Что у вас? Вы попадаете в самое яблочко.

Законный удовлетворенно хмыкнул:

– Я сотни раз задавал себе один и тот же вопрос: кому это выгодно? Сотни раз я пытался докопаться до истины… – Генерал драматично умолк. – Но не находил ответа, господа. Истины не было. И вдруг… Ко мне приходит озарение. Кажется, сегодня мне известен ответ на вопрос, тысячелетиями остававшийся без ответа: наш беспредел выгоден только…

В Первом банкетном воцарилась предгрозовая тишина. Придержав последнее слово, Законный обратился к генералу Мамедову:

– Скомандуйте солдатам взять нас на мушку, господин Мамедов. Я опасаюсь, здесь многие не выдержат удручающей правды.

Генерал махнул рукой, и солдаты подняли оружие.

– Эммануэль, – произнес наконец Вячеслав Иванович.

Благо сходка находилась под пристальным прицелом, а то не миновать бы очередного бардака.

– Как Эммануэль?!! – охренела братва.

– Сивая чернушка?!!

– Кирзовый сапог?!

– Эта черная гагара?!!

– Мама меня не рожала, жопой останусь, говном изойду, письку порубаю! – взвыл ошеломлённый Хувалов, потерявший, как выяснилось, благодаря Эммануэль весь бизнес.

– Я так и знал!!! – Лысый в отчаянии треснулся лбом о крышку стола.

– Где эта зараза?! – прохрипел Патрон.

– Её нет! – ответили одновременно несколько голосов.

– Нигде нет!

– Должна быть! – Патрон гневно огляделся. – Под столом смотрели?!

– Да!

– Не возбухать!!! – с дьявольским спокойствием потребовал генерал Мамедов. – Генерал Законный!

– Я!

– Завершайте доклад.

– Есть! – ответил генерал Законный, как положено младшему по званию, и в наступившей тишине вернулся к своей версии последних происшествий. – Не беспокойтесь, господа, ни под столом, ни в Черном зале Эммануэль вы не найдёте. Она наверняка уже летит в самолете экстра класса в одну из стран третьего мира: Сингапур, Бурунди, Вануату, где ей не грозит кара правосудия и где она без труда затеряется в толпе чернокожих папуасов, отдохнет от черных дел, заведёт очередную любовную связь и, наконец, поест бананов. Наверняка ее черная морда сейчас посмеивается над нами, господа. Эммануэль исполнила свое предназначение: пустила по ветру ваши деньжата, опустошила городскую казну, выставила нас международными идиотами в глазах цивилизованного мира. Проще перечислить то, чего она не успела. Должен еще раз признать: Эммануэль чертовски умна, мы стали невинными жертвами ее беспрецедентного мошенничества: вы, господин Лысый, вы, Патрон, и даже я.

– Чтоб мне хером в прорубь!

– И ты, Хувалов. – Законный безнадежнот усмехнулся. – Надеюсь, теперь всем очевидно, какие цели преследовала Эммануэль, поселившись в наших краях? Изгнанная из цивилизованного мира, не принятая, ни одним уважаемым государством, она нашла в Отвязном крае работу по душе, стабильный заработок и авторитет (как установило следствие, за Эммануэль ведется постоянная охота всеми правоохранительными службами мира, включая Интерпол). Какова же была её благодарность? Вместо того чтобы трудиться на благо и процветание Отвязного края, она стремилась любыми противозаконными средствами столкнуть наших денежных воротил рыло в рыло, постоянно искала удобного момента, что бы сварить уважаемых авторитетов до состояния отупелой крутизны, и планомерно добивалась того, чтобы мы, господа, с бесчеловечным аппетитом пожирали друг друга. Ее усилия не пропали даром. – Вячеслав Иванович подошел к олигархам. – Хитростью и коварством ей удалось стравить Лысого и Большого Патрона, почтеннейших отцов города, наших патриархов, господа, и благодетелей. До появления чернокожей плутовки они не имели друг к другу веских претензий. Разногласия, если и возникали, разрешались ими быстро, а не доводили город до состояния беспросветного упадка.

– Генерал, – обратился к Законному Патрон. – А… почему я узнаю об этом только сейчас? Ты чё молчал, зараза, когда паразитка гадала нам на картах?

– Потому что, когда паразитка гадала нам на картах, ты доверял ей больше, чем мне, – ответил Вячеслав Иванович. – Моя точка зрения выслушана не была.

– Туфта! – не согласился Патрон и попытался наехать на главу милиции, но солдаты умело отхлестали его витрину саперными лопатами, и Большому пришлось смирить гордыню.

– Мы подходим к самому интересному! – предупредил генерал Законный, приближаясь к двери, ведущей в производственные цеха. – Мне доподлинно известно, что из этих дверей несколько лет подряд выносили наших друзей и товарищей. Нас не должно вводить в заблуждение качество кулинарии, продемонстрированное Эммануэль в пору ее жуткой деятельности, это лишь фантик от конфетки… Признаемся: любой из нас мог в любую минуту оказаться в производственных цехах ресторана «Каннибал» в виде привлекательного бифштекса, бульона или антрекота. Пройдемте, господа. Всех, кому интересно, приглашаю следовать за мной.

Вячеслав Иванович распахнул дверь и решительно шагнул внутрь подсобных помещений. За ним потянулись остальные участники сходки. Таким образом люди узнали всю правду о незаконной деятельности Эммануэль. Как ни печально было открывать глаза на истину, братве пришлось заглянуть в огромные варочные котлы, где плескались доведенные до абсолютной крутизны их вчерашние партнеры и конкуренты, познакомиться с неподъемными сковородками для жарки и подогрева (с особой завистью на них смотрел хозяйственный губернатор Помпадуев, до сих пор не сумевший изыскать средств на одну жалкую сковороду для площади Форменного безобразия). Духовки и мясорубки, способные заживо поглотить самого Ивана Обушинского, сотни консервных банок и отмораживающие камеры… И всюду рёв, стоны, скрежет зубов!

Сомнений в причастности Эммануэль к ряду заказных преступлений не оставалось. На нее сразу повесили тысячи нераскрытых убийств и приговорили к ликвидации (разумеется, если она еще рискнет появиться в Отвязном). Правоохранительные органы вплотную занялись расконсервацией, а Лысый и Большой Патрон вернулись за стол переговоров. Ведь шел третий час ночи, а проблема – кто кого круче – до сих пор висела в воздухе.

Окончательное условие выяснения отношений поставил генерал Мамедов: немедленно прекратить полномасштабную резню и с помощью очного поединка между Большим Патроном и Лысым выяснить, чья партия на сегодняшний день более состоятельна. Первое условие оба олигарха приняли безоговорочно: всенародное стебалово будет завтра же прекращено, а на предмет второго возникли прения. Ни Большой Патрон, ни Лысый не горели желанием решать проблемы посредством дуэли. Тогда Лысый предложил альтернативу: выдвинуть от каждой стороны по бандиту и выпустить их завтра на Главной городской арене – кто кого одолеет, тот все и получает: рычаги власти, средства массовой информации и так далее. То есть в крае вводится монополия крутого господина X (Лысого или Большого Патрона), вследствие чего господин Y, чей боец окажется убитым в схватке с бойцом господина X, исчезает с политической и экономической арены: его товары не рекламируют, положительные моральные качества – подавно, его образ до неузнаваемости преображается новыми произведениями публицистики, которые, разумеется, будут глубоко проникнуты духом и буквой идеологии господина X.

Предложение Лысого Мамедову понравилось. Большой Патрон, как сказали бы американцы, на несколько минут оказался по уши в дерьме: ни в милиции, ни в контролируемых им преступных группировках не было бандита, способного на равных конкурировать с героем времени Иваном Обушинским. Как вдруг…

Из производственных цехов появился Вячеслав Законный, вплотную занимавшийся расконсервацией преступников. Едва ему доложили, что Патрон в запоре, он тут же оставил консервные банки и поспешил в Банкетный зал. У генерала возникла гениальная идея. Подойдя к столу, он что-то тихо шепнул на ухо Большому Патрону, и у того на лице тотчас же появилась улыбка:

– Завтра Серафим прилетает с Сейшельских островов? – переспросил Патрон.

– Сегодня, – уточнил Законный. – И у меня кое-что на него есть.

– Мы сможем подписать Серафима на стебалово?

– Полагаю, проблем не возникнет.

Воспрянувший Патрон обратился к Лысому:

– Ну-с, Василий Исидорович, когда начнем?

– Сегодня, – ответил Лысый и посмотрел на Мамедова.

– Сегодня, – разрешил Мамедов.

– И кто же выйдет против Ивана Обушинского? – Лысый снисходительно усмехнулся.

– Серафим, – торжественно объявил Большой Патрон.

Надо было видеть физиономию Бляхи: ни в сказке сказать, ни пером описать…

* * *

В десять часов утра в аэропорту приземлился лайнер Сейшельские острова – Отвязный. Не успел популярный убийца Серафим сойти с трапа на землю, как угодил прямо в руки правоохранительных органов. Киллера и его любовницу встречали: начальник ГУВД Законный с супругой, председатель Законодательного собрания Иннокентий Халява с мамой, вор в законе Подсудный с заточкой, бизнесмен Ядреный с деньгами и другие официальные и неофициальные лица.

Поймав Серафима за руку, генерал Законный пристегнул его наручниками к своему запястью, обрадованно хмыкнул и напомнил убийце о его долге перед законом. Серафим действительно был кое-что должен закону, поэтому особо не сопротивлялся. В качестве отступного его попросили убить Ивана Обушинского. Спокойно выслушав предложение, киллер потребовал пятьдесят тысяч баксов сверху. Ядреный открыл «дипломат»:

– Здесь вы найдете ровно пятьдесят кусков. Пересчитайте.

– Я вам доверяю. – Серафим захлопнул крышку «дипломата» и забрал деньги: – Я согласен.

Если б он знал, с кем предстоит рубиться, то наверняка запросил бы три миллиона. Но он трое суток провалялся на Сейшельских островах в объятиях Маши Типовашеевой и ничего не слышал о восхождении звезды Ивана Обушинского.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю