Текст книги "Ст. лейтенант. Назад в СССР. Книга 10 (СИ)"

Автор книги: Максим Гаусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22
Причины и следствия

Когда все остальные покинули помещение, мы с Кэпом остались одни.

Было тихо. Штаб частично пустовал, скоплений людей пока не было. Майор Игнатьев не торопился начинать, словно собираясь с мыслями. И этот момент слегка затянулся.

– Кэп? – напомнил я о своем существовании.

– Да, да… – у него в руках появилась тонкая папка для бумаг. – Макс, я о чем хотел поговорить. Помнишь то время, когда ты впервые упомянул про диверсию на Чернобыльской АЭС?

– Помню, а что?

– И про тот фиктивный документ, что ты сделал в Пакистане в штабе у американцев, в качестве доказательства. Помнишь?

– Ну да. Кэп, давай к сути, не томи…

– Хорошо. Аварии тогда не случилось, хотя эта информация неоднократно подтверждалась. В КГБ провели серию расследований, а сама станция все еще на переоснащении. Я тебе верил тогда и верю сейчас, но все равно это звучало очень странно. Была угроза, о которой ты знал заранее. И если бы не некий Савельев, то скорее всего, Припять и Чернобыль Украинской ССР были бы непригодны для жизни, а все последствия и представить сложно. В любом случае, на одну атомную электростанцию у нас было бы меньше. Я не раз пытался узнать, кто такой этот Савельев, но все попытки были безуспешными. Везде глухая стена. Однако совсем недавно, когда заподозрили Калугина в связях с иностранными спецслужбами, ко мне в руки случайно попала очень интересная информация. Не скрою, пришлось подергать за ниточки коллег и… Витя Кикоть не единственный мой сокурсник, были и другие.

– Кстати, его нашли?

– Нет. Ничего. Как сквозь землю провалился. Уже полгода точно. Но, речь сейчас не о нем… Я начал копать и наткнулся на кое-что интересное.

– Что за информация, Кэп?

– Этот Савельев не прост. Многое скрыто, но кое-что узнать удалось. Он чуть старше тебя, родился в Припяти, а его отец работал на электростанции, но непосредственно за пару месяцев до того, как должна была случиться та самая авария, о которой ты говорил, он вдруг уволился. Странно, да? Его сын даже срочную службу не дослужил, был комиссован по состоянию здоровья, хотя никаких оснований для этого не было. Во время службы, состоял в особом подразделении которое готовило КГБ для охраны атомных станций, ядерных военных объектов и хранилищ отходов. Базировались они на объекте Чернобыль – 2. Странно то, что проект почему-то свернули и впоследствии подразделение было расформировано. Стоял за этим известный тебе полковник Черненко.

– О как! – изумился я. – То есть получается, что Черненко знал Савельева?

– Да и скорее всего, лично. Савельев точно был в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля, вмешался в процесс управления станцией. И еще они там ликвидировали иностранного агента.

– Хм… Вот же редиска этот Черненко! А мне сказал, что понятия не имеет кто это такой и вообще технично съехал с темы! – поразился я. – Ну да ладно. Савельев прямо на месте предотвратил диверсию, получается?

Нет, я-то понимал, что тут не все так просто, но получилось, что КГБ-шный полковник мне просто не сказал.

– Что ещё известно?

– После того, как диверсия или авария, я уж и не знаю, что тут вернее, была предотвращена он долго лечился в госпитале, но не абы каком… В госпитале КГБ. А теперь подумай, чего это ради демобилизованный срочник вдруг оказывается на секретном объекте, а потом попадает туда, где лечат только комитетских⁈ А? Вероятно, получил серьезное ранение, а кто-то из комитета за ним приглядывал.

– Интересная информация…

– Это ещё не всё. Затем этот Савельев попал в спеццентр КГБ, название которого и проговорить не могу. И сейчас, всего за год обучения, он готовится получать лейтенантское звание! Это не точно, но проверять я уж не стал. Мне и так намекнули, чтобы я не лез туда, куда не просят.

– Прям как я…

– Вот именно. Савельева кто-то толкает наверх, причем очень грамотно и скрытно.

Тут я серьезно задумался – а кто же он всё-таки такой? Нет, ну серьезно! У нас в стране много героев было, много достойных людей…

Кэп раскрыл свою папку и выудил оттуда фотографию. Повертел в руках и протянул мне.

– Это и есть Алексей Савельев!

На чёрно-белой фотографии был изображен молодой парень, лет двадцати с копейками. Серьезный взгляд, жёсткие черты лица, внимательные глаза. В парадной военной форме, но погон не видно. Цвет формы тоже сложно опрелелить.

– Это точно он? – я посмотрел на Кэпа. – Вроде ни разу не видел, но как будто бы он мне знаком!

– А с чего бы тебе его знать? Он из Припяти, ты из Батайска!

– Не знаю… – задумчиво ответил я. – Может, просто, на кого-то похож⁈ Знаешь, у меня присутствует такое чувство, что рано или поздно я с ним встречусь!

Игнатьев слегка усмехнулся.

– Угу… Как встретишься, обязательно расспроси его поподробнее насчет скрытых талантов! Вдруг, он может ещё что-то предотвратить?

Меня посетила мысль, которую ранее я уже жёстко отсекал… А что если этот Савельев такой же, как и я? Что если он точно так же пережил собственную смерть, а затем попал в молодого себя в СССР?

Подумал, представил. И снова рассмеялся.

Бред. Не может такого быть, просто потому, что тогда таких попаданцев из моего времени в это прошлое может быть сколько угодно. А ну, все они бросятся менять историю? А если будут и те, которые наоборот склонны к уничтожению всего и вся, чтобы тот мир, в котором они были, не случился⁈ Да тут такой полет фантазий открывается – мне прям сейчас в писатели-фантасты идти можно. Жаль, не отпустят.

Кажется, меня куда-то не туда понесло. Слишком я задумался на этот счет.

Черт возьми, кем бы ни был этот Савельев, он такой же человек как и я. Как и многие другие. Настанет время, встретимся. Ну а нет, значит не судьба!

– Макс, у тебя сейчас выражение лица, как у сумасшедшего! – я как всегда задумался, а Игнатьев вернул меня к реальности. – Я аж испугался.

– Нормально, Кэп! – улыбнулся я. – Так, фантазия разгулялась. Ладно, нужно готовиться. Предлагаю провести ещё один сбор, завтра утром.

– Согласен. Над внешним видом придется поработать…

– Это точно! Есть у меня пара идей!

* * *

– Смотрю, ты машину долго выбирал?

– А что?

– Ничего. Просто вот это… Ну, как-то сильно бросается в глаза!

И верно, вместо того, чтобы подыскать что-то незаметное и вместительное, Женька Смирнов выбрал почти полную противоположность. Тойота Лэнд Круизер ярко красного цвета. Внутри кабины могло уместиться четыре человека, а остальные двое – в кузов.

– Ладно, внедорожник мощный, проходимый. Хрен с ним, с кузовом. Но почему красный?

– Не знаю! – Женька пожал плечами. – Я просто с детства красный цвет люблю. Ну ладно, я могу по пустыне покататься, чтоб машина пылью покрылась… А что? Не нужно? Так да или нет?

Только я отошёл от Смирнова, как мне на глаза попался Шут. Он заканчивал переодевание.

– Паша, ты обалдел? Я же сказал, никакой взрывчатки!

– А я ее и не брал! – растерянно отозвался тот.

– Да? А это что? – я указал на его разгрузку. Вернее, на две. Одна обычная, вторая внутренняя.

– Граната… – улыбнулся Корнеев, затем поправился. – Две. Ну ладно, три штуки.

– А чего гаубицу не взял? – тихо возмутился я. – Убери!

Это ещё что, при подготовке перед выездом в Дамаск, в кузове Тойоты я обнаружил противотанковую мину под брезентом. ТМ-62. Кто ее туда засунул, долго думать не пришлось. Корнеев.

Шут пытался меня убедить, что может сложиться такая ситуация, что она нам еще пригодится, но остался в меньшинстве. Я приказал ему избавиться от нее, а когда выехали с базы, она опять попалась мне на глаза.

– Шут, я вроде просил ее убрать!

– Так я убрал.

– Мы же решили, что обойдёмся без подобного!

– Так это ж другая! – невозмутимо пожал плечами Паша.

– Я просил избавиться от нее, а ты еще одну притащил? – я только рукой махнул – ну вот что ты с ним сделаешь?

И смех, и грех, но куда же без старых привычек? Подрывник и без сюрпризов про запас? С этим ничего не поделаешь. Креатив он и армии креатив. Вернее, в армии особенно.

Все было готово в максимально сжатые сроки. Когда мы прибыли на место, почти в самый центр Дамаска, было раннее утро. По заранее утвержденному плану, чтобы не привлекать внимания, мы постоянно перемещались, выполняли какие-то работы, торчали с другими студентами или местными гражданами.

Под наблюдением были железнодорожный вокзал, аллея с магазинами, небольшой университет, общий рынок. Ещё дорога, жилой квартал и само посольство.

Учитывая, что местных жителей в дневное время суток было много и по сути, это был человеческий муравейник – столица же, нам тоже приходилось жить частью всего этого. Приходилось менять одежду, занятия, даже внешность.

Я практически все время косил под студента старших курсов – ходил в светлой одежде, с книгами под мышкой. Иногда надевал модную сумку-переноску через плечо – в Союзе с такими точно не ходили и не будут ходить ещё лет десять.

На дворе уже был конец февраля, быстро теплело. По ощущениям, это примерно, как в Батайске в середине апреля. Днём температура держалась около плюс семнадцати градусов, а ночью стабильно падала до плюс пяти.

В целом, теплой одежды уже и не требовалось, что немного облегчало нам задачу.

Иногда мы встречались, перекидывались парой фраз и расходились по своим направлениям. Главное не привлекать внимания – а это в общем-то, несложно, учитывая общую обстановку в республике. В Дамаске спокойно, а что там далеко на севере и на востоке, большинство жителей совершенно не волновало. Военных тут почти не было, тихо и спокойно. Намеренно искать советских шпионов или разведчиков в оживленной столице никто не станет. Уж союзники точно. А кому еще этим заниматься?

Так пошло полтора дня. Наблюдение было организовано, но пока результата не дало. Док и Самарин все больше придерживались мнения, что это бесполезная трата времени и ничего толкового это не даст. Мол, в таком оживлении, вряд ли мы заметим что-то подозрительное. А может американец вообще насвистел и все это фикция.

Однако, я так не думал. И Кэп тоже. Здесь важна психология и с ней нужно грамотно считаться.

Предполагаемое количество участников – не более четырех человек. Это прямо пропорционально страху – чем больше людей делает то же, что и ты, тем порог страха ниже. Тем менее страшны последствия. Уровень «четырех» это потолок как раз для такого вот обмена в людном месте. А заодно и теракт, какой-нибудь. Два человека – это проще и более скрытно, при этом, возможно в любом доме, в любом подвале. Но американцы так не работают. Им обязательно нужно по их правилам.

Да, встреча за городом может и хороша тем, что нет лишних глаз или ушей, но если их раскроют, то куда бежать на открытом месте? Все сплошная равнина, легко просматривается. Кто-то точно заинтересуется.

Нет, встреча с очень высокой вероятностью будет проходить именно в таком месте, чтобы в случае чего можно было быстро скрыться. Чтобы была естественная человеческая масса – рынок, учебное заведение или железнодорожный вокзал – самое то. Вряд ли они станут привлекать много транспорта – одна, либо две машины. Больше не нужно.

Подошло время и я доложился Герцу о результатах обхода – тот, кстати, сидел на втором этаже жилого дома, точно напротив вокзала. У него было сразу несколько радиостанций, а так же он самостоятельно вел визуальное наблюдение, хоть и почти без лишней аппаратуры. Если что, нас тут и не было! Сели в машину и педаль в пол…

Связь поддерживали с помощью компактных японских раций с небольшим радиусом действия, которые раздобыли через сирийский Мухабарат. Это вроде как ноу-хау, учитывая размер. В Союзе понятие носимых радиостанций сильно отличалось от настоящего. 1987 год это ещё не девяностые и несмотря на то, что у разведки были свои компактные средства связи, сейчас у нас с этим было туговато.

Конечно, то что нам удалось достать, тоже приходилось прятать, но все же это далеко не тяжеленые Р-159. Докладывались мы используя только комбинации фоновых сигналов. Предварительно пришлось их заучить.

Я ещё вчера закончил осмотр рынка и его границ – ничего необычного, все одно и то же. Строения, палатки, люди. Вернее, толпы людей, местами вообще не протолкнешься. Особенно в до обеденное время. Повсюду стоял галдёж, крики, смех, шум машин… Чего тут только не было на продажу, да только сама продажа почему-то шла вяло. В основном тут закупались челноки с северных провинций.

Все было ровно так, как и должно быть на общегородском рынке. Правда, какая при таких условиях сделка или обмен информацией? Крайне неудобно. Нужна надёжная точка, где не побеспокоят. Отдельный дом? Не вариант – нет в Дамаске простаивающего жилья. А правительственные здания использовать нельзя – везде уши.

Нет, рынок для такого дела точно отпадает. Про университет мне тоже сразу стало ясно – большой двухэтажный сарай, где от силы человек сто пятьдесят студентов. И тех, большинство снаружи. Ремонт бы здесь провести… Расширить базу! Никакого ограждения, никаких вывесок. И это столица, на минуточку. Условия хуже, чем плохие, в общем, это место тоже отпадает.

Дорога? Неудобно!

Неторопливо двинулся дальше, вдоль дороги и мелких лавок и магазинчиков. Они были примерно того же формата, что и наши торговые палатки с сувенирами, на аллеях ведущих к пляжу по всему черноморскому побережью в пик активности туристов и отдыхающих. Только здесь в основном были продукты, ткани, посуда, выпечка и чай. Фруктов и овощей мало, да и то все завозное. Кроме мандаринов – их сезон уже почти закончен.

Начал чувствовать голод. В воздухе по закону подлости вкусно пахло свежеиспечёнными лепешками – у меня желудок в трубку свернулся. Я с утра не завтракал.

Осмотревшись, отправился в сторону железнодорожного вокзала. Сам не знаю почему туда – где-то там, вдоль платформы бродил Шут.

С той же стороны как раз послышался далёкий гудок – видимо с севера приближался поезд из Хомса. Первый за сегодня. Насколько я понял, последнее время они тут ходили нечасто – в расписании сплошные перебои.

Идти в общем-то не далеко, метров двести. Мимо меня прошествовал Док – тащил свёрнутый в рулон ковер. Честно говоря, он этот ковер уже раз пятьдесят перетащил с места на место. По-хорошему это больше для Самарина подходило, но здоровяк по габаритам не вписывался. Он почти все время был вместе с Герцем – чтоб лишний раз внимание не привлекать.

Железнодорожных путей здесь только два – оба плавно, через связку платформ уходили на восток, где находился отстойник и само депо. Ранее тут начинали строить ветку, что должна была вести на Пальмиру, но дело застыло на начальном этапе.

Это разумно – зачем посреди города делать отдельную промзону для железнодорожного транспорта? Это ж вечные вагоны, бочки и цистерны. Конечно, потом, лет через тридцать, город все равно разрастется во все стороны и это депо неминуемо окажется застроенным.

Вскоре показался и сам поезд. Его выдавали клубы черного дыма. Именно дыма, не пара. Электровозов тогда в Сирии ещё не было – страна из-за вечных конфликтов и низкого бюджета, ещё не развилась должным образом и электрификацию транспорта не провели. Все передвижения осуществляли исключительно тепловозы, которые тоже производились в СССР. И ещё в Польше.

Вот и сейчас один из таких тепловозов появился на горизонте.

Необычный, старомодный, ярко-красного цвета. Клубы темного дыма говорили о том, что этот железный монстр работает на солярке. А производства он ещё конца шестидесятых годов. Модель мне конечно же не знакома, я такие не застал. И явно оно и было экспортное.

Все бы ничего и я не обратил бы внимания на приближение поезда, если бы вдруг не «шевельнулась» моя чуйка. Словно бы толчок мне – внимание туда!

Я сразу же насторожился, забыл про голод. Направился туда, ища глазами Шута.

И тут меня осенило, а что если встреча будет не где-то в городе, а в поезде? Прямо в вагоне!

Отдельное купе выбить несложно, главное заплати. А поскольку большая часть населения в черте бедности или около нее, купе почти никто не бронировал. Там тихо, относительно удобно и можно решить все вопросы.

Я быстро нырнул в небольшой закуток между зданиями, дал сигнал остальным. Герц меня увидит, как только я появлюсь в поле зрения. Смирнов на авто держится неподалеку, в соседнем квартале. Понадобится, бросит Тойоту с барахлом без проблем. Считай, все рядом.

Поезд остановился. Открылись двери и из вагонов повалили люди, что прибыли из Хомса и других центральных и северных районов. Арабы, преимущественно.

Вагонов я насчитал шесть. Прошёлся туда-обратно, узнал, что поезд скоро пойдет обратно. Вот тот самый момент, который идеально подходит для того, чтобы провести встречу. Внутри поезда сейчас нет толкучки.

Гости могли приехать с Хомса и остаться в вагоне, а кто-то из сирийских офицеров зайти здесь. Может, даже и из наших.

И через несколько минут, кажется, я кое-кого заметил… Он был один, среднего возраста. Вроде бы русский, но со смуглой кожей. Одет в синие джинсы, рубашку и куртку. На боку сумка, в руке тубус – в таких студенты чертежи носят. Или карты.

Видно было, что он кого-то ждал. Нервничал.

Я пригляделся повнимательнее и… Черт возьми, я его узнал! Да это же тот самый ефрейтор, что делал мне укол после встречи с генерал-майором Калугиным!

Глава 23
Мера пресечения

Вот так встреча!

Я считал, что человеком генерал-майора Калугина мог быть кто угодно… Но блин, санинструктор, это – странный выбор. Почему? Из-за внешности?

Очевидно, что этот ефрейтор сюда не на сирийцев приехал смотреть. Он тут с важным заданием. Наверняка, он и есть доверенное лицо с советской стороны для предстоящей встречи. Ему необходимо присутствовать при обмене информацией с другими сторонами – зуб даю! К тому же, ранее он уже засветился в истории, так или иначе связанной с генерал-майором, начавшейся с того законсервированного бункера, где производились боевые отравляющие вещества.

Впрочем, скорее всего, сейчас Калугин не при делах – ну не могло от него укрыться, что им заинтересовалось ГРУ. Соответственно, он насторожился. Теоретически, мог уйти в отпуск или временно «сдать» должность. Он конечно, мог все это воспринять и как личную обиду полковника Хорева, после таких-то спонтанных проверок и обвинений. Но вряд ли. Слишком наивно так полагать.

Соблюдая осторожность, пользуясь естественными укрытиями, я неторопливо направился к ефрейтору, одновременно наблюдая за всеми его действиями. Тот определённо нервничал – видно по мимике видно, по поведению. И почему-то он не торопится садиться в поезд, быть может, ждет кого-то. Но почему снаружи, а не внутри?

– Ну, долго глаза мозолить будешь? – тихо процедил я, наблюдая.

Прошло секунд сорок. Справа от себя, со стороны дороги заметил приближающегося Дока. Тот замедлился, уставился на меня взволнованным, вопросительным взглядом, мол, куда смотреть?

Знаками указал на поезд. Затем на ефрейтора, который визуально не сильно выделялся на фоне других прохожих.

Внешне тот не выглядел броско, почти не выделялся. Он был одет в теплый светло-серый спортивный костюм, поверх которого была накинута куртка. Через плечо перекинута достаточно большая сумка, а в ней, кажется, были видны листы бумаги… Оп-па, а вот это уже интересно!

На голове у него вязаная черная шапка, хотя на улице было относительно тепло, где-то плюс четырнадцать градусов. Не совсем по погоде. Значит, скорее всего, прибыл сюда совсем недавно, причем из более холодного региона и просто не успел переодеться. Или не захотел.

Санинструктор то и дело поглядывал на свои часы, топтался на месте и иногда грыз пальцы. Нервничает, значит – что-то уже идёт не по плану⁈

Прошла еще примерно минута. Он начал ходить по платформе туда-сюда, словно бы не находил себе места. Продолжал кого-то высматривать. Благо я встал так, что меня не было видно.

Интересно, кого же он ждет?

До отправления поезда на север оставалось ещё минут пятьдесят – не самое удачное расписание, учитывая усилившиеся волнения в стране и перебои со связью.

Док Хорев держался на некотором расстоянии – жаль пока нет возможности обговорить, что делать дальше. Ну, ничего. Не маленький.

Вероятно, Герц и Самарин тоже покинули свой пост наблюдения на втором этаже жилого дома и сейчас были где-то рядом. Женька Смирнов тоже должен быть где-то неподалеку, наверняка бросил машину и рванул сюда. Только Шут был дальше всех – пока в обход через два квартала, через массу пешеходов и покупателей пробьется уже поздно будет.

Хватать «ефра» сейчас, посреди открытой платформы глупо. Нужно, чтобы он сначала вывел нас на представителя сирийской стороны и американца. Вот тогда можно и нужно, а один он не представляет почти никакой ценности. Ничего действительно «важного» ему не доверят, а если дойдет дело до обвинений, то Калугин очень быстро закроет рты тем, кто лезет, куда не просят. Особенно без очень весомых доказательств. Да и дальнейшая судьба этого человека вряд ли будет насыщенной… Однако, у него с собой сумка с документами, а там может быть весьма интересная информация.

В общем, для удачного проведения и завершения операции, нужны все остальные участники встречи. Все, вместе.

Мы быстро обменялись знаками с Доком. Тот подтвердил, что понял кто именно наш объект и примерный план действий.

Время потихоньку шло. Людей на платформах становилось все меньше и меньше. Удивительно, но никто никуда не торопился.

Вообще, конечно, у сирийцев метод посадки в вагоны поезда, который тронется только минут через тридцать – странный. Арабы галдят, зачем-то бегают туда-сюда. То войдут, то выйдут. То занесут, то вынесут. Вагоновожатых нет, кондукторов тоже. Никто посадку не контролирует.

В Союзе все было иначе. К тому же, это конечная станция, а не промежуточная, наоборот должен быть какой-то контроль.

У нашей группы было предусмотрено несколько вариантов по захвату пленных «языков», но ни один из них не включал метод работы непосредственно в самом поезде. Как-то упустили из виду.

Сейчас нужно было импровизировать и как именно это сделать – решать мне. Я командир группы, Игнатьева здесь нет.

Док был в каких-то десяти метрах от меня, перекладывал с места на место какие-то баулы. С противоположной стороны первой платформы пробирались Герц и Самарин – последний тащил на себе какой-то огромный мешок. Носильщик, блин.

А вот у Артёмова одежда была иной – типа, уважаемый человек со слугой, вышел по делам… Человек, которого, впрочем, здесь никто не знал!

Дал знак Доку мол, работаем по моему сигналу. Тот подтвердил. Жестами ещё раз пояснил, что и как.

Вдруг ефрейтор взял и неожиданно пропал из виду. Вот только что был и пропал, словно под платформу провалился. Падать там некуда, но все же. Единственное место, куда он реально мог деться, это конечно же внутрь самого вагона. Двери все равно открыты…

Нужно было идти за ним – вдруг он догадался, что его пасут и сейчас пытается скрыться всеми возможными уловками? Что помешает ему выскочить с обратной стороны, разбить стекло или перебежать в любой из соседних вагонов… Да он может выкинуть что угодно, возможен любой сценарий!

Зараза! Ждать остальных времени не было. Ну, ничего… Док объяснит.

Я шустро нырнул в вагон.

Стоит отменить, что состав этого поезда состоял из восьми вагонов, каждый из которых слегка отличался от другого. Разные годы производства, разные модели, разные цвета – ну прямо сборная солянка, сцепленная в одно, иначе не назовешь.

Один вагон оказался купейным, второй вроде тоже, но понять это можно было только изнутри. Оба старые, чисто советского производства – все внутри узнаваемо. Даже часть бирок и надписей и те на русском языке. Продали или списали. Вернее, наоборот.

Я выглянул из тамбура в коридор – пусто. Ефрейтор уже успел скрыться в одном из нескольких купе – а их там, судя по моим наблюдениям, должно быть двенадцать.

Раздался звук задвигаемой купейной двери – его ни с чем не спутаешь. Значит – сбор точно будет именно в этом вагоне. Но тогда чего или кого ждал человек Калугина? Чего нервничал?

Сложно сказать.

Дверь тамбура позади меня вдруг открылась и внутрь из соседнего вагона зашло двое. Оба сирийцы, в традиционной одежде. Один – лет тридцати, с хмурым взглядом и недовольной мордой, а другой в возрасте, под полтинник. Но одет явно побогаче. Оба скользнули по мне подозрительным взглядом – мол, кто такой и что делаешь⁈

Я тут же интуитивно поднял руку перед собой – в ней был зажат улочек бумаги с каракулями – моими собственными записями, когда мы ещё только план разрабатывали. Сделал вид, что меня ничего больше не интересует – даже бормотать под нос стал так, будто бы «ушел» в себя. Со стороны это должно было выглядеть так, будто бы я заблудился и теперь пытаюсь понять, где мое купе и куда идти. Жизненно? Жизненно! Не знаю, вроде правдоподобно получилось.

Арабы пошли дальше. Где-то во второй половине вагона они остановились, принялись озираться по сторонам – мне пришлось поспешно скрыться в тамбуре. Когда же я выглянул вновь, их уже не было, они также скрылись в одном из центральных купе.

Надо же, а ведь получается, что тот американец Том, которого я задержал во время предыдущего задания, нас не обманул – встреча действительно вот-вот состоится. Видимо, разговорили его в добровольно-принудительном порядке.

У меня ещё были некоторые сомнения, но они быстро развеялись, когда я увидел этого санинструктора, что в прошлый раз коварно загнал меня в медикаментозный сон. Не верю я в такие совпадения. Он точно человек генерала.

Так, дальше нужно действовать осторожно – если будет факт раскрытия их сбора, завяжется ненужная схватка. Стрельба. А это неминуемо – шум и жертвы. Так-то, нам все участники нужны живыми – иначе все это дело не имеет никакого смысла. Брать нужно всю цепочку, встреча важная и главное, трёхсторонняя! У них с собой важные сведения. Тут и наш представитель, и мятежная сирийская сторона и американец. По крайней мере, я так думаю. Если все так, то их в купе сейчас четверо… Вряд ли будет кто-то ещё!

Но как выяснить в каком они купе, если я не видел точно? Подходить и слушать? Рискованно, но вариантов других и нет.

Медленно направился по коридору – снаружи, за стеклом, увидел Шута и Самарина. Те меня тоже заметили.

Кажется, все наши уже были здесь. Знаками указал, где примерно находятся цели – Димка принял. Чуть дальше, справа от здания вокзала, заметил нашу красную Тойоту, кое-как припаркованную прямо среди торговых палаток.

С одной стороны можно поступить дерзко и рискованно, с другой спокойно и эффективно, но тут тоже были свои «но». И черт его знает, как лучше?

Миновал одно купе, второе. Останавливался у дверей и прислушивался – везде было тихо. Лишь когда я дошел до седьмой двери, где по аналогии была приклеена очередная алюминиевая бирка с обозначением мест для пассажиров, я услышал приглушенные голоса.

Прошел чуть дальше, дошел до конца вагона и повернул обратно. Снова раздался шум. Через секунд тридцать из нужного мне купе вышел тот араб, что был помоложе. Видимо, что-то вроде телохранителя? Любопытно!

Он встал на охране, частично перегородив проход. Я направился обратно. Снова, все так же невозмутимо держал перед собой клочок бумаги, будто бы продолжал искать свое купе. Двигался соответствующе.

Мы поравнялись.

Тот скользнул по мне ленивым взглядом, но пропускать дальше видимо не собирался. Ага, его правая рука была в кармане – этот точно вооружен.

Только он открыл рот, чтоб высказать мне что-то остроумное, как я совершил резкий рывок в его сторону. Быстрый и сильный удар ребром ладони по шее – тот захрипел, вытаращил глаза и начал медленно оседать на пол. Я подхватил его под руки и мягко положил посреди коридора. Благо в самый шумный момент раздался громкий тепловозный гудок, замаскировав собой произведённый мной шум.

Прислушался – вроде бы тихо. Никто в купе ничего не заподозрил. Все было в норме.

Осмотрелся – бросать тут тело никак нельзя – шум гарантирован. Подошёл к соседнему купе, приложил ухо к двери – кажется, пусто. Распахнул дверь – ну точно, никого. К счастью.

Быстро и тихо втащил туда тело араба и уложил на жесткое сидение – пусть отдохнёт. Жить будет. Но это не точно.

На поясе у него обнаружил пистолет Макарова в какой-то странной кобуре. Интересно, чего это обычные сирийцы в поездах с пистолетами разъезжают? Точно телохранитель.

Разрядил ствол, вытащил магазин и выбросил его под соседнюю полку.

Выбрался из купе, прикрыл за собой дверь. Итак, выходит на точке сбора их теперь должно быть только трое. А чтобы убедиться в этом, нужно что? Правильно, войти и проверить. Решил действовать дерзко. Наглость – любые двери открывает.

Постучал. Раздвинул я двери и широко улыбнулся.

Я же кто? Молодой, довольный жизнью пассажир, который наконец-то нашел свое купе. Меня уже видели.

А внутри действительно сидело трое – справа уже знакомый мне ефрейтор и рядом с ним араб в возрасте, а у окна, точно напротив, человек, которого я не знал. Но выглядел он как типичный европеец, а может и американец. В синих джинсах, лёгкой куртке с воротником, черной кепке с орлом. Возраст – около сорока. На столике перед ними открытый чемоданчик, внутри которого много документов, какие-то фотографии…

Они застыли от неожиданности, глядя на меня со смесью раздражения, волнения и даже некоторого удивления. Мол, ты кто такой? Скройся!

А я невозмутимо плюхнулся на свободное место. Осмотрел их, взглянул на стол.

– Доброго дня! – все так же улыбаясь, произнес я по-арабски. Затем, уже по-русски, спокойно добавил. – Куда едем?

Ефрейтор в ужасе подорвался с места, но деваться из тесного купе было некуда. По глазам было видно – подобного он точно не ожидал.

Американец, нахмурившись, решительно потянулся за оружием, но я уже был к этому готов.

– Дернешься, твои яйца на пол упадут! – спокойно, но четким твердым голосом произнес я, цитируя Данилу Багрова из популярного российского кинофильма. Говорил я на английском, чтоб ЦРУ-шник понял, кому именно это адресовано. Мой пистолет ПБ-1С уже был в боевом положении и смотрел точно в обозначенном мной направлении.

– Вас приветствует советская разведка! – добродушно добавил я. – Можете, кстати, в окно посмотреть!

Ефрейтор и американец поняли, посмотрели туда почти одновременно. С той стороны уже стояли Смирнов и Самарин. Дула глушителей смотрели точно на пассажиров.

Вдруг, дверь в купе снова отъехала в сторону и внутрь заглянули ещё два пистолета, все те же ПБ-1С. Один принадлежал Герцу, второй Доку.

Реакция присутствующих была предсказуема – им деваться уже некуда, обложены со всех сторон. Рискнуть, конечно, можно… Только смысл?

А вот Шут не успел к нам присоединиться вовремя. Лишь двумя минутами позже он всё-таки обнаружился в тамбуре вагона, весь взъерошенный и мокрый от пота. Зато полный решимости действовать.