Текст книги "Ст. лейтенант. Назад в СССР. Книга 10 (СИ)"

Автор книги: Максим Гаусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19
На волоске от смерти

Первые полминуты все вроде бы шло хорошо.

Даже создавалось впечатление, будто бы боевики отказались от нашего преследования.

Однако, это не так. Глупо было надеяться на то, что нас оставят в покое, особенно после моей дерзкой выходки с захватом в плен агента ЦРУ…

Теперь у меня был ценный свидетель и не абы кто, а действующий американский агент, причем из офицерского состава. Перестраховался и связал ему руки обрывком веревки что нашел в кузове – вроде бы крепко. Все же лучше, чем ничего. Это не тот противник, сообразительность и находчивость которого стоит ставить под сомнение.

Вообще, мне повезло нейтрализовать его максимально быстро, ловко и коварно сыграв на доверии после «мирных» переговоров. Фактор неожиданности и моя подготовка оказались решающими. Любой нюанс и я даже не знаю, как все могло бы развернуться… Я-то в своих навыках и умениях не сомневался, но пойди что не так и живого щита у меня бы сейчас не было…

Наверняка агентов ЦРУ для Афгана или той же Сирии готовили хорошо. Он тоже молод – около тридцати лет. В хорошей физической форме… К тому же, их тут вон сколько!

Ну да, это с возрастным Вильямсом в тесном физическом контакте все прошло успешно, даже почти без проблем. А в законсервированном советском бункере, совершивший грубую ошибку агент Морган, просто получил пулю на опережение.

Убедившись, что хвоста за нами пока нет, я посмотрел на Тома – тот скрючившись лежал на полу кузова, с разбитым лицом. Руки были связаны за спиной, сам он вяло шевелился в такт качки автомобиля. Вряд ли он будет послушным пленником…

Мы вырвались. Однако уже через минуту я заметил, что наша машина шла как-то странно. Ее вело на правую сторону, кочки по правой стороне ощущались то слишком мягко, то очень жёстко. Поломка? Пробитая пулей шина?

Перевесившись через борт, в полумраке я заметил, что правое заднее колесо если и не пробито, то хорошо подспушено точно.

– Зараза! – с досадой процедил я, вспомнив про богиню удачи. – Фортуна – все⁈ Любовь прошла, завяли помидоры?

Само собой останавливаться и качать колесо посреди открытого пространства мы не станем – это глупо. Менять – тем более. Ситуация не та. Оторвемся, еще можно рискнуть.

Похлопав ладонью по крыше кабины, я привлек внимание Окунева.

– Чего?

– Антон, у нас заднее правое спущено. Что там с топливом?

– Э-э… Почти половина бака, – старлей частично высунул голову наружу. – Не беда, так дотянем! Разговаривать приходилось переходя на крик. – До ближайшего блокпоста километров двадцать. Наверное. Макс, я не знаю куда точно ехать… Тут хрен теперь разберёшь!

– К сирийцам точно нельзя! – покачав головой, возразил я.

– Почему?

– Неизвестно, кто из их полевых командиров был замешан в этом дерьме! Нужно сразу к нам в гарнизон…

И это верно. Раз кто-то из сирийских военачальников был замешан в этой мутной схеме с передачей оружия, это уже потенциально опасно. Союзная армия, не такая уж и союзная. Узнав, что мы там были и в курсе подставы, нас легко могут ликвидировать. Как ненужных свидетелей. А нашу смерть, к примеру, спихнуть на боевиков. К сожалению, в любых войнах среди своих и союзников всегда есть кроты и крысы. Так было, так есть и так будет.

Конечно, полковник Калинин тоже будет совсем не рад тому факту, что может вскрыться эта мутная схема с перевозкой ракет неизвестного производства. Замешан он в этом или нет – не знаю, пока сложно что-то предполагать. Слишком мало информации. Даже если наш военный советник в этом и замешан, первым делом после нашего появления, он попытается выяснить, что нам известно. И тут все будет зависеть от того, что именно и как мы ему расскажем… Нужно только договориться, чтобы показания не расходились. Разумеется, вываливать свои подозрения я тоже не буду – это неразумно. Проще сыграть на том, что мы просто везунчики – отбились от врага, ещё и языка привезли. Плохо, что ли?

Если вдуматься, то и ехать нам больше некуда – о нахождении других советских гарнизонов в этой части САР мне почти ничего не было известно. Карту я видел, но она слишком грубая. Лишь в самом Дамаске размещалось наше консульство, но как там сейчас обстоят дела – вопрос неоднозначный. Ну и ещё на ближайшем военном аэродроме имелась наша служба… Впрочем, там нас точно никто не ждет!

В любом случае, сначала нужно поскорее покинуть этот опасный квадрат.

Бросив взгляд в сторону тех далеких руин, где все ещё горел наш КамАз, я заметил выезжающую технику… Одну за другой, три единицы. Сука… Это все, что было в их распоряжении.

– Окунев, жми! Жми на газ! – заорал я.

Да, у боевиков и их американских кураторов из ЦРУ ещё оставался второй внедорожник и два отбитых у нас ГАЗ-66, которые прекрасно могли гонять по сирийскому бездорожью. Где-то даже лучше пикапов. А учитывая, что на полуспущенном колесе, в плохом свете, на незнакомой местности, без ориентиров, полноценно разогнаться мы не могли., Да и несложно просчитать, что скоро нас догонят.

Антон испуганно обернулся, вдавил педаль газа.

Внедорожник погнал чуть быстрее. Пришлось держаться за борта – от усилившейся трясучки, меня чуть приступ мигрени не схватил.

– Я не знаю, куда ехать! – воскликнул Окунев, растерявшись. – Ни одного ориентира знакомого не вижу! Темнота, степь да холмы!

– Прямо, а там посмотрим! – я махнул рукой. Относительно ровная степь с небольшими группами холмами позволяла гнать вперед без опасения влететь в какую-нибудь скрытую яму или канаву. Риск существовал, но его игнорировали.

Решительно вытащив из стоящего в кузове оружейного ящика пулемет Калашникова с уже пристегнутым к нему коробом, я быстро его осмотрел.

По весу почти сразу определил, что лента там далеко не полная. Из двухсот патронов если четверть есть и то хорошо. А пятьдесят патронов, не густо… Особенно с прожорливостью Калашникова…

Помимо этого в кузове имелся ещё один оружейный ящик для транспортировки автоматов, но он оказался пустым.

Ситуация! У нас не было ни гранат, ни какого-либо другого стрелкового оружия… Оборонятся нечем! Да, у меня были снаряженные магазины от автомата, но толку от них? Выковырять можно, но в пулеметную ленту не подойдут!

Из внутреннего содержимого кузова, была только неполная канистра с топливом, какие-то инструменты и, да запасное колесо. Перспектива, так себе. Окунев выйдя на прямой и ровный участок, уверенно прибавил в скорости. Иногда он объезжал попадающиеся по пути ямы, камни и заросли колючих кустарников, отчего скорость вновь падала. Сыпучий грунт тоже не шел на пользу.

А преследователи приближались.

Первым гнал внедорожник. У этого в кузове был установлен крупнокалиберный ДШК – одна хорошая прицельная очередь и наш пикап превратится в рваное решето. Я честно рассчитывал на то, что по нам не станут стрелять пока есть живой заложник. Уверенности не было.

Наверняка у американцев есть отдельные указания на тот случай, если отбить своего командира живым не получится.

Важная информация, что у него есть, вполне может пролить свет на многие моменты, что задумали в ЦРУ относительно действующего правительства Сирийской Арабской Республики. А для США это плохо…

Не смогут вызволить своего агента, то наверняка его уничтожат вместе с нами. Это сделать несложно. Методы и средства есть.

За внедорожником, с небольшим отставанием мчали и обе «Шишиги». У тех в кузовах вооружения не было, но достаточно посадить внутрь двух-трех автоматчиков и они вполне смогут вести преследующий огонь. И они там были. Кажется, по двое, или по трое. Эффективность такого маневра безусловно низкая, но зато психологический эффект хороший. Однако стрелять сзади они пока не станут. Том им живым нужен.

Что они точно сделают, так это обгонят нас, возьмут в клешни и либо попытаются вывести из строя двигатель, либо передние колеса. На крайний случай – водителя. Им для допроса и одного человека хватит, если вообще будут брать живого.

Расстояние между нами постепенно сокращалось.

Триста метров. Двести.

Сто пятьдесят. А время тик-так, тик-так…

Но если они стрелять пока не собирались, то у меня ограничений на этот счет не было никаких.

Дождался приемлемого сближения. Приладив и уперев пулемет между зазором правого борта и задней крышки, я прицелился и дал короткую очередь.

Несомненно свои намерения я обозначил четко, потому что внедорожник противника резко вильнул влево. Мелькнул свет фар. Снова петля.

Я еще дважды открывал огонь. Бил короткими очередями по три-пять патронов, по привычке прогоняя в голове цифру «двадцать два». Внедорожнику досталось. Попадал я не всегда, несмотря на то, что для стрельбы выбирал промежутки времени, когда Антон вел машину более-менее ровно.

– Газу добавь! – крикнул я.

– Да жму я, жму! – огрызнулся тот. – Толку нет! Громов, нас так зажмут!

– Не зажмут!

Движок внедорожника натужно рычал, но толку было мало – мы шли по песчаному участку, где спущенное колесо частично играло роль эдакого якоря. Больше шестидесяти ехать мы не могли. И скорость падала.

А подгоняемые волей заокеанских хозяев боевики даже и не думали отступать. Их явно координировали оставшиеся американцы. Ну и мотивация у них – ого-го.

Инструкторов, кстати, должно было остаться только двое – третий должен был сгореть вместе с уничтоженным мной КамАзом. Ното не точно. Заложенная под тело граната вроде бы не взорвалась, по крайней мере отдельного взрыва в кабине я не видел. Или в суматохе просто не заметил.

Все три машины шли своеобразной «вилкой» – в центре пикап с пулеметом, по флангам грузовики. Противник по-прежнему не стрелял.

Я тоже прекратил огонь, экономя боезапас и намереваясь подпустить их поближе – ну, раз стрельбой с большого расстояния шугануть их не удалось, попробуем с ближнего.

По моим расчетам патронов в коробе оставалось штук тридцать, плюс-минус.

Бросил взгляд на пленного американца – тот все ещё лежал на полу. Списывать его со счетов нельзя, слишком опасный человек, несмотря на ранение.

Я снова постучал по крыше кабины.

– Антон, потихоньку сбавляй скорость! Наблюдай в зеркала, как только они приблизятся на расстояние менее пятидесяти метров, резко бери влево.

– Но там же камни! – Окунев увидел, как по левой стороне, вдоль нашего маршрута и впрямь валялись разнокалиберные камни и даже небольшие валуны.

– Вдоль них!

– Понял!

А я вновь схватился за пулемет.

Выждал минуту, затем саданул очередью по пикапу. Пули застучали про металлу, посыпались искры. Снова тот начал отставать, но уже через несколько секунд резко ускорился. Пристроился у нас с правого борта, метрах в двадцати. Пулемет ДШК был направлен точно на кузов. Само собой они пока не стреляли.

– Хрен вам! – короткой очередью я дал по корпусу. Пулемётчик в ужасе отшатнулся, а водитель резко крутанул руль – машина шарахнулась в сторону.

Окунев тоже вильнул. С правого борта приближался ГАЗ-66. Я перекинул пулемет на ту сторону, дал очередь по передним колесам. Пикап верткий, быстрый. По нему сложнее попасть, а тяжёлый грузовик вот он – даже несмотря на лютую качку, я попал с первого раза.

Как и на КамАЗе, у «Шишиги» тоже имелась система централизованного регулирования давления в шинах, но попроще. Однако очередь из ПКМ это серьезный аргумент.

ГАЗ-66 резко сбавил ход и вильнул влево. То ли он на камень налетел, то ли яму словил – машина резко накренилась и в лучших традициях американских боевиков – перевернулась, упав на бок. Боевики полетели из кузова, словно мешки с картошкой по дороге…

Минус один. Есть.

Я тут же перекинул пулемет обратно, но не дотянулся. Тут наконец-то среагировал Антон, резко свернув левее, отчего нас занесло.

Не удержавшись, по инерции я полетел в ту же сторону больно ударился спиной о борт. Не удержал пулемёт – тот упал куда-то под ноги.

И тут на меня навалился Том. Он уже освободился от веревки – вот сукин сын, а⁈

– Вам не уйти! – зашипел он, пытаясь добраться до моего горла.

Оттеснив его коленом, я с силой оттолкнул его в сторону. Американец ударился головой, но тут же схватил большой разводной ключ и рыча словно зверь, вновь навалился на меня.

Внедорожник завихлял, пошел зигзагом. Скорость движения упала ещё больше – сыпучий грунт ухудшал и без того дерьмовую атмосферу.

– Что там у тебя? – крикнул Окунев, заметив, что я перестал отстреливаться от преследующего нас противника. Завертел головой по сторонам.

Ответить я не смог.

Уклонившись от удара ключом, я изловчился и выбил его из рук противника, а сам выхватил нож. Дважды полоснул им по рукам и пальцам Тома – тот взвыл от боли. Брызнула кровь.

Новый толчок. Американец повалился на меня. Ловким ударом кулака в ухо, я успокоил противника.

В этот момент другой пикап с силой врезался нам в заднюю часть кузова, отчего я едва не размозжил себе голову о бортовую штангу. Раздался жуткий скрип и лязганье металла.

Я отчётливо разглядел, что на пассажирском сидении внедорожника сидел один из американцев.

Он как раз высунул руку в окно – в ней была зажата рукоять пистолета.

– Влево! – рявкнул я.

Окунев бросил машину влево, отчего второй пикап пронесся вперёд. Мы ушли с линии огня, но надолго ли?

Схватив пулемет, я тут же открыл огонь, разом накрыв огнем пулемётчика и второго боевика, что сидел в кузове. Вероятно, досталось и водителю.

Хотел добавить еще очередь, чтобы окончательно вывести их транспорт из строя, но закончились патроны…

Схватив металлическую канистру с топливом, я что было сил швырнул ее в сторону пикапа. Тут же выхватил пистолет и трижды выстрелил по ней. Рвануло.

Искра от срикошетившей металлической поверхности подожгла топливо. Грохнуло не сильно, но внедорожник объяло пламя…

Оставался последний ГАЗ-66, вот только обороняться теперь точно было нечем. В моем пистолете оставалось всего три патрона! Этим грузовик не остановить.

Вероятно ЦРУ-шник, что сидел внутри, принял решение ликвидировать нас, вместе со своим соотечественником.

Грузовик, ревя двигателем и быстро набирая скорость, летел прямо на нас.

Удар получился сильным – я едва удержался. Антон потерял управление и мы во что-то влетели…

Транспорт развернуло вдоль своей оси, водитель оказался впереди, точно напротив передней части ГАЗ-66.

Американец выхватил пистолет и открыл огонь по Окуневу… Тут сложно было промахнуться!

Бах! Бах!

Бах!

Больше мы никуда не поехали. Откинув в сторону Тома, я спрыгнул на землю. Прямо на ходу стрелял по кабине грузовика. Все три пули попали, но куда и в кого, разобрать было почти невозможно…

Едва не споткнувшись, я шустро, зигзагом бросился к «Шишиге». Раздался одиночный выстрел – песок под моими ногами взметнулся фонтанчиком. Второй выстрел – пуля попала мне в предплечье.

Вскрикнул. Ерунда, зацепило мягкие ткани – пуля прошла навылет. По руке потекла теплая кровь.

Я уже у машины, вовремя ушел с линии огня.

Из кузова грузовика, с хорошо узнаваемой М-16 в руках, что-то гневно выкрикивая, спрыгнул араб, но воспользоваться своим оружием не успел.

Размахнувшись, я швырнул уже бесполезный пистолет, попав ему точно в голову. Противник охнул, упал там же, где и стоял. Выхватив винтовку из его рук, я направил ее на владельца и дважды выстрелил – готов. Показался второй боевик.

Я неловко закатился под машину. Из кабины спрыгнул американец, тоже раненый, судя по всему. С пистолетом.

Заметив меня, он вскинул руку.

Я оказался быстрее.

Выстрел. Выстрел.

Отшатнувшись, он упал на спину. Показались ноги противника.

Замешкавшись, я хотел выбраться с другой стороны ГАЗ-66, но тут, всего в двух метрах от меня упала граната… Вот черт, кажется, через это я уже проходил!

Резко откатившись в сторону, я рывком оказался за колесом. Бабахнуло. Во все стороны полетел песок.

У меня была ранена конечность, да и сам я весь в царапинах и ссадинах. Но, кажется, все… Тишина!

Противника больше нет? А кто же бросил гранату?

Глава 20
Разбор полетов

С обратной стороны «Шишиги» лежал раненый боевик. Заметил я его не сразу.

Разорвавшаяся граната, предназначенная мне, осколками случайно зацепила его… Кто-то из числа противника поторопился, а кто-то недоглядел. Несогласованность действий в разношерстом формировании – это нормальное явление. Особенно, если взять в расчет, что представители ЦРУ почти никогда не считают жизней тех, кто им помогает.

Проверено временем.

Оказалось, что сириец ещё был жив, но судя по его внешнему виду – это ненадолго. Граната взорвалась в полутора метрах от него, отчего бойца посекло осколками.

А тот, кто бросил гранату – был где-то рядом, правда пока оставался невидимым. Вероятно он подоспел из второго внедорожника, что немногим ранее сошел с дистанции объятый пламенем… Или же вмешался кто-то еще!

Моя рука тоже кровоточила, появились ноющие болевые ощущения – действие адреналина заканчивалось. Рукав бушлата пропитался кровью. По-хорошему перевязать надо, но при таких условиях… И аптечки не было!

Я быстро осмотрелся по сторонам, выглянул из-за кузова грузовика и тут же увидел второго и при этом, последнего американца из «четверки» инструкторов ЦРУ. Вероятно, того самого, что ранее и впрямь находился во внедорожнике и руководил нашим преследованием. Лицо все еще было скрыто, но платок болтался как попало.

Выглядел американец неважно, но у противника в руках была М-16 и он собирался ей воспользоваться. Не прицельно открыл огонь, но я кое-как успел нырнуть обратно за кузов – пули застучали по металлу, брызнули искры. И все же одна из пуль зацепила мою правую штанину, распоров ее. По ощущениям, как будто кто-то маленький и сильный резко дёрнул меня за штанину, разодрав ее.

Американец прекратил стрельбу, а когда я выглянул снова, то понял, что с ним тоже не все хорошо – у него была рабочая только одна рука. Вероятно, перелом. А может его обожгло, когда взорвалась брошенная мной канистра. Неважно.

Сейчас у него то ли патроны закончились, то ли еще что. Момент, который стоило использовать. Ну да, бывает накатывает на меня необъяснимая гуманность. Будь она неладна.

– Эй, американец! – громко крикнул я. – Лучше бы ты уносил отсюда ноги, пока ещё есть возможность. Нам делить нечего. Ты мне не враг, я тебе тоже!

Тот не ответил. Далеко не факт, что все агенты ЦРУ отправленные на Ближний Восток или тот же Афган, знали русский язык. А на английском я повторять не стал.

Прошла пара секунд. Я медленно двинулся в обратном направлении, решил обойти ГАЗ-66 по кругу. Но заглянув под днище машины, вдруг увидел тело того самого боевика, в которого ранее бросал разряженный пистолет. У него мог быть пистолет.

Поморщился от боли в руке, но полез под «Шишигу». Ухватил тело за ногу и с трудом втащил его под машину. Осмотрел, несмотря на плохое освещение. У него в жилете-разгрузке обнаружил единственную оставшуюся гранату, которая почему-то оказалась в кармане для магазина. Наша РГД-5, не американская М-26.

Когда я вновь попытался определить позицию ЦРУ-шника, тот перезарядившись, открыл огонь – он был на прежнем месте. Не пытался обхитрить меня, не пытался сменить позицию или тактику. Он тупо сидел на одном и том же месте, частично находясь за укрытием.

– Ну, я тебя предупредил! – гневно пробормотал я и выдернув предохранительное кольцо, швырнул РГД-5 навесом, точно через кузов ГАЗ-66. Та упала рядом с ним. С метанием гранат у меня всегда было хорошо.

Три секунды.

Раздался гулкий взрыв. Во все стороны полетел песок, пыль и ошмётки травы.

Выждав несколько секунд, я осторожно выбрался из-за своего укрытия – все было кончено. Облако дыма и пыли затянуло все вокруг. Видимость хреновая. Впрочем, лёгкий восточный ветерок постепенно уносил всю эту воздушную массу в сторону.

Другого противника поблизости я не заметил… Повисла тишина.

Если кто и выжил после этого безумного преследования, то сейчас его больше интересовали проблемы с собственным здоровьем, нежели отбивать какого-то там американского агента и тем более мстить дерзким советским разведчикам, рискнувшим влезть в осиное гнездо.

Убедившись, что вроде как угрозы нет, я первым делом я бросился к нашему внедорожнику. Все лобовое стекло – сплошная паутина белых трещин, капот в дырах. Одна фара разбита.

Дёрнув водительскую дверь что было сил, я открыл ее и заглянул внутрь. Старший лейтенант Окунев был жив, но дважды ранен. В правое плечо и чуть ниже, в правую руку. Старлей скрипя зубами, тяжело дышал, зажимал рану ладонью. Рядом лежал кусок окровавленной тряпки и разряженный пистолет. А другого оружия у него не было.

Это уже позже, через несколько секунд я заметил дробовик за сиденьем. Вернее, Винчестер. Вот оно, американское влияние. Что эти черти сюда только не поставляют!

– Жив? – воскликнул я, пытаясь определить, с какой стороны к нему лучше подобраться.

– Не уверен! – простонал тот.

Оказывается, Антон не просто пытался уйти от погони, он ещё и умудрялся отстреливаться по сторонам. Не ожидал от него такого напора… Молодец! – Аптечка нужна. Здесь не нашел.

– Сейчас найдем, не переживай! – отозвался я. – А ну-ка, вылезай наружу…

Я аккуратно, несмотря на свое ранение, помог ему выбраться наружу. Снял с Антона жилет-разгрузку, затем бушлат. Пришлось его распороть ножом, после чего содрать по кускам. Крови натекло не мало.

В свете автомобильных фар стало видно, что ранения у него не смертельные, кости вроде бы не пострадали. Да, кровь пропитала военную форму, но и жизненно важные органы при этом не были задеты. Дышал он тяжело, но без хрипов и кашля.

Нужно аптечку найти, да только где⁈ Когда мы выезжали на подмогу атакованной колонне, нам их просто не выдали. Забыли, наверное. Я тоже молодец, не подумал.

А вот жгут имелся. Правда, не мой.

Я, как и всегда, таскал его намотанным на приклад своего автомата, да только сейчас оружия у меня не было. Жгут нашелся в разгрузке у Окунева. Казалось, тот и сам забыл, что у него имеется универсальное кровоостанавливающее средство. Пусть и временное.

Извлёк, перетянул руку Антона повыше пулевого ранения. Плечо перетянуть не выйдет.

Старлей зашипел от боли.

– Больно, конечно, больно! Терпи! – отозвался я. – Так, время запомни. Три сорок одна. Я по машинам пробегусь, может хоть где-то аптечка есть, тебя перевязать надо. В «Шишиге» точно должна быть, если эти дикари не почистили…

– Ага! – кивнул тот, стиснув зубы.

Я поднялся, стянул свой бушлат, потом китель. Осмотрел рану – ерунда, пуля прошла по касательной, содрав кожу и повредив мышцу. Ничего хорошего, но бывало и намного хуже. Ну, подумаешь, шрам рваный останется – мало у меня таких? Одним больше, одним меньше…

Вдруг до меня донесся далёкий, быстро приближающийся вертолетный рокот. И если мы «птичку» в темном небе наблюдать не могли, то нас с воздуха, даже издалека, видели отлично – несколько машин на открытом месте, свет включенных фар. Небольшой очаг пламени, дым и пыль. А вокруг темнота, ни души.

Кто мог сюда лететь?

Наши? Сирийцы? Американцы?

Уж точно не последние – не было у них разрешения на полеты в этом регионе. Слишком дерзко с их стороны! Да и с чего бы?

Советские лётчики на наших вертолетах? Маловероятно, но возможно. А впрочем, не успели бы наши товарищи добраться до гарнизона в такие короткие сроки и согласовать поддержку с воздуха – разрешения, согласования…

Вообще, в армии редко что-то делается быстро и слаженно, где каждый винтик складывается в единый, четкий механизм. И если на бумаге в отчётах для командования все так, то в действительности реальность не столь радужная. И не важно, чья армия. Это у всех так, вряд ли я кому-то истину сейчас открыл.

– Вертолёт… – шумно выдохнув, пробормотал Окунев, задрав голову и посмотрев в темное небо. – Сирийцы, наверное! Мы тут такой шум подняли, что наверное, даже в Турции слышно!

Отнёсся я к этому скептически. На всякий случай прихватив заряженный Винчестер, я двинулся к грузовику, чтоб взять аптечку. Но не дошел. Почти сразу, в полумраке увидел подъезжающий к месту схватки БТР-60, какой-то неестественно светлой расцветки. Все становится интереснее… А это еще кто такие?

Бронетранспортер остановился всего в пятидесяти метрах. Однако из него никто не вышел, не было никаких сигналов. Не открылись люки. Лишь вспыхнул прожектор на крыше бронированного транспорта. Приплюснутая сверху башня чуть довернулась – я отчётливо увидел направленный на меня крупнокалиберный ствол.

Чисто автоматически бросился за укрытие, к счастью, стрельбы не последовало…

А тем временем вертолет подлетел совсем близко. Завис над землей, метрах в десяти. Это был Ми-8, в нашей, темно-зеленой советской расцветке. Точно такой же, какие использовались в Афганистане.

Луч света проскользнул по земле, на несколько секунд застыл на мне, потом метнулся к БТР-60.

Неожиданно, но вдруг раздался усиленный электроникой голос с вертолета.

– Экипаж БТР-60! – говорили на арабском. – Внимание! Требование военного советника СССР в Сирии, не препятствовать эвакуации личного состава советской разведки! Эти действия согласованы с вашим командованием! Повторяю, не препятствовать эвакуации личного состава. Действия согласованы.

Несколько секунд был слышен только рокот двигателя, да шум ветра поднятого винтами. Казалось, все вокруг замерло, ожидая напряженной развязки.

Я выглянул из-за кузова и отчётливо увидел, что «шестидесятка» по-прежнему стоит на месте. А что же дальше?

Вероятно, в данный момент экипаж бронетранспортера спешно связался со своим командованием для дальнейших инструкций, потому что примерно минуту спустя, транспорт взревел двигателем и начал разворачиваться…

Он отъехал, но недалеко. Встал для наблюдения в сотне метров от нас.

А Ми-8 сделав небольшой круг почета, пошел на посадку. По лицу хлестал ветер, во все стороны летала пыль, песок и ошмётки сухой травы. Пришлось прикрывать глаза.

Когда же винтокрылая машина села, дверь отъехала в сторону и оттуда, один за другим выбрались трое человек, в нейтральной форме. Вроде «Афганка», но какая-то странная, слишком светлая. Все с автоматами Калашникова.

Первые двое сразу же бросились ко мне, а третий чуть задержался фотографируя место схватки.

– Лейтенант Громов? – спросили меня.

– Он самый! – перекрикивая гул ветра и рокот двигателя отозвался я. – А вы кто?

– Внешняя разведка ВС СССР!

Достаточно обобщенное понятие, а главное само заявление через чур дерзкое. Внешняя разведка так громко точно не работает. Чушь какая-то. Я насторожился.

Пока я анализировал, подошел и третий. И черт возьми, увидеть здесь прапорщика Корнеева я совершенно не ожидал.

– Шут? – до глубины души изумился я. – Откуда ты здесь?

– Надо же кому-то твою задницу вытаскивать! – громко рассмеялся он. – Шучу! Полковник Хорев через командование сверху распорядился! Много чего произошло, пока тебя не было. Что у вас тут произошло?

– Американские военные инструкторы, вместе с сирийскими боевиками совершили нападение на советскую автоколонну. Похитили груз. Мы с напарником выкрали его обратно, но ушли недалеко. Нас догнали, завязался бой. Результаты перед тобой! – вкратце доложился я.

Корнеев быстро и часто закивал головой:

– Понял, тебя. О нападении нам сообщили перед вылетом. Гром, где груз?

– Уничтожен! Точка в восьми километрах к востоку отсюда. Там среди руин стоит горящий КамАз, в кузове ящики с ракетами. Но часть элементов от ЗРК С-200 ещё там. Должны быть целы.

– Понял! Сам как, ранен?

– Ерунда, царапина!

– Тогда чего рассеялся, давай на борт! – тот указал на винтокрылую «птичку». – У нас тут и так куча нарушений всего, что только можно! Кому-то придется решать проблемы с правительством Асада.

Это уж точно. Сейчас Сирия не та, что была… Точнее, будет в двадцать первом веке. Тогда вообще будет твориться полный беспредел.

– Погоди, Шут… – я остановил Пашу. – У меня тут напарник раненный, у внедорожника лежит. Заберите его. И ещё… В кузове находится нейтрализованный мной агент ЦРУ, командовавший этой операцией. Я его вырубил… Надеюсь, тот ещё жив!

Шут дал команду двоим сопровождавшим.

Окунев был жив и относительно бодр. Схватился за нож, но его быстро убедили в том, что врагов тут нет.

Американец тоже был на месте. Только-только пришел в себя.

– Вы за это ответите! – прошипел он.

– Непременно! – кивнул я. – Я тебе письмо напишу!

Быстро загрузившись на борт вертолета, мы взлетели.

Сирийский бронетранспортер по-прежнему стоял в стороне и наблюдал за происходящим на земле и в воздухе. Ох, будет непростой разговор с сирийским правительством, когда начнется разбор этих полетов.

Вопреки ожиданиям, полетели мы не к советскому гарнизону у Дамаска, а непосредственно в порт Тартус. Через сорок минут были на месте.

– Почему в Тартус? – спросил я у Корнеева.

– Есть на то причины.

Пока летели оказали первую медицинскую помощь Антону, а затем и мне.

Ранение у меня и впрямь не серьезное, несмотря на то, что крови натекло – будь здоров. Ну, ничего. Потом полежу в госпитале немного, подлатают меня. Бинты, витамины… Все как всегда, по одному и тому же сценарию.

В морском порту уже стояла пара наших военных кораблей – очередная доставка военной техники вроде танков Т-55 и Т-62, БТР-60 и БТР-70. Ещё, на некотором удалении от берега стоял огромный контейнеровоз, правда, под каким флагом я не разглядел. Не думаю, что флаг был советским – опять же, слишком дерзко. Неизвестно, как отреагирует мировое сообщество.

Впрочем, до меня уже не раз доходила информация, что на севере Сирии все чаще появлялись флаги не только Америки, но также Англии и Франции. Это меня нисколько не удивило – халявная нефть нужна всем, особенно обделенной Европе, у которой своих месторождений-то почти и нет. Помимо самих нефтяных вышек и нескольких перегонных заводов, часть северной территории временно была под контролем мятежных и весьма многочисленных «Братьев Мусульман».

Здесь, рядом с портом уже приступили к развертыванию советской базы. Но пока имелся только штаб и еще пара небольших строений и палаток.

Когда Шут привел меня во временный штаб, я снова удивился. Здесь был майор Игнатьев.

– Кэп! – радостно выдохнул я. – Как я рад вас видеть! А остальные наши где?

– И тебе привет, лейтенант! – прихрамывая, Кэп подошёл ближе и протянул руку. – Все ещё в Афгане! Скажем так, у нас сейчас непростой период… Многое меняется прямо на глазах. Но об этом позже. Хреново выглядишь, Гром! Опять тебя покоцали? Сейчас же марш в лазарет, пусть тебя подлатают как положено, а утром проведем совещание. У тебя есть, э-э… Почти четыре часа!

– А что с американцем?

– Не переживай, за ним присмотрим. Уверен, он будет крайне полезен и на многие вещи прольет свет. Ты, я смотрю, решил закрепить за собой первенство по захвату иностранных агентов? Сначала в Афгане, теперь здесь, а?