Текст книги "Год ворона. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Максим Бояринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Еду домой, привычно кидая заячьи петли. Никого и ничего. Ну что, перекемарить чутка и стартовать?

29 VIP-рейс для майора

Старенький геологоразведочный вертолет с облупившейся краской и следами ржавчины на бортах оказался на редкость шустрым. Едва захлопнулся люк, как двигатель громко застрекотал, словно хорошо отлаженные часы, и он взмыл в серое приволжское небо. Пашкин вжался в продавленное кресло из вытертого дерматина. При этом, следуя вошедшей в кровь привычке, не забывал внимательно поглядывать по сторонам с безразличной ухмылкой.

Рыбье тело вертушки сотрясалось в мелкой дрожи. Над головой рокотал двигатель. О том, чтобы порасспрашивать группу по торжественной встрече, не могло быть и речи. «Черные» разместились в пассажирском отсеке наособицу и тут же натянули на головы шлемофоны. Кричать через проход – выглядело бы минимум глупо, да и средства связи ему никто не предложил. Кстати, о связи! Пашкин осторожно двинул рукой в сторону нагрудного кармана, где лежал запасной мобильник, отключенный до поры. Один из «соседей» мигом отследил движение и с улыбкой помотал головой, дескать, не шали, товарищ майор. Майор внял и больше шалить не думал.

Больше разглядывать было нечего. Внутренности старого «Мишки» никакого интереса не представляли, да и за мутным стеклом иллюминатора понемногу темнело. Пашкин, измотанный по совокупности всеми сегодняшними событиями сам не заметил, как вырубился. Конечно, обстановка не способствовала, но усталость взяла свое. Подголовник мягкий, двигатель ГТД-350 ритмично почихивает, аж две няньки на тебя внимательно смотрят, чтобы дитятко, не дай бог, игрушечку не сломало. Чего бы и не покемарить, пока время есть? Хотели бы грохнуть – прям в кювет положили бы…

– Роман Александрович! Подъем!

Пашкин дернулся, очумело глянул на часы. Надо же, и десяти минут не прошло, а развезло на сон, будто салабона в первом суточном наряде… Пока он дремал, машина приземлилась.

С легким рокотом отодвинулась дверь, в отсек хлынул прохладный, чуть пряный воздух. Дожидаться особого приглашения майор не стал. На слегка подрагивающих ногах выбрался из вертолета. Над головой, понемногу замедляясь, тихо шуршали лопасти. Огляделся. Присвистнул. Недалеко улетели.

Пейзаж был хорошо знаком. Вокруг – поля. Под ногами бетон армейской взлетки. Вдоль взлетной полосы замерли черные образцово-показательные вертушки. Память заботливо подсказала: Соколовый, аэродром базирования бывшего 131-го учебного вертолётного полка, недавно переформированного в Учебную авиационную группу. ВПП за индивидуальным нумером 09 дробь 27, длина две тысячи, ширина восемьдесят метров, покрытие – бетон.

Хорошо это или плохо? Скорее второе. Хоть и тоже авиационная часть, но обслуживается другим управлением ДВКР, которое окормляет военные учебные заведения. Стало быть, совсем чужая парафия. Место тихое, гауптвахта у них, если не изменяет память, своя. Можно запереть пленного «для выяснения», можно допросить вдали от чужих ушей и глаз…

Глаз особиста, привычный к регистрации любого аэродромного непорядка, быстро выцепил главную несообразность. Метрах в пятидесяти от вертолета стояло два гостя, очень даже нетипичных для здешних мест. Поближе – обычный Як-40. Правда, без каких-либо, помимо обязательной маркировки, опознавательных знаков, вроде эмблемы эксплуатанта. За ним, дальше – иностранный красавец бизнес-класса, смелостью обводов напоминающий футуристический концепт-кар «Инфинити» последней модели.

Если появление «Яши» на территории летной школы можно было хоть как-нибудь объяснить, то знакомый Пашкину по рекламным проспектам Piaggio Avanti P180 однозначно смотрелся павлином в вороньей стае. Помимо весьма нехилых летных характеристик и фотографий царских хором салона, в том же проспекте была проставлена цена крылатого чуда. Семь миллионов и, само собой, не рублей.

«И какая же, позвольте спросить, организация прислала сие авто?»… подумал он цитатой из «Утомленных солнцем». Вспомнил и ответ: «Областная филармония». И как потом вдумчиво метелили коллеги-особисты товарища Котова на задней сидушке… Авансом, за второй фильм…

Мысли-скакуны помчали майора извилистыми дорожками непредсказуемых ассоциаций. То ли его на этом «Аванти» к олигарху какому-то на ковер повезут, то ли сам неведомый хозяин итальянского чуда пожаловал для беседы с простым зам начальника контрразведки энгельской авиабазы. А может, выжил кто из чеченских «крестников» – которых он еще в ноль четвертом, находясь в составе спецгруппы, забрасывал гранатами прямо в схроне? Выжил, амирский перстень с черным камнем на грязный палец нацепил и ради красивой мести одолжил самолет у катарского шейха. Бред, но и такое бывало.

Или бывшая, которая уехала в Эмираты, чтоб ей счастья в личной жизни, стала у того же шейха двадцать седьмой женой и решила в очередной раз выяснить отношения. В полном, как говорится объеме. С его лихой майорской биографией наука, как говорится, умеет много гитик…

Пашкина тронули за рукав, вежливо, но без капли почтения:

– Товарищ майор, нас ждут!

Майор кивнул, независимо вскинул голову и гордо зашагал в направлении призывно откинутого итальянского трапа, мол, все снесу и все приму, ссылку, каторгу, тюрьму… Разговорчивый «черный», если таковым можно было назвать человека, обронившего за все время несколько фраз, шел сбоку. Второй, что так ни слова не вымолвил, двигался позади.

– Пришли, Роман Александрович…

Пашкин остановился напротив Яка и непонимающе глянул на ступеньки, ведущие в самолетное брюхо.

– Не на том? – обида в голосе майора была очень похожа на настоящую. Слаб человек, сильны в нем инертность мышления и тяга к роскоши…

– Не те у нас звезды на погонах, – улыбнулся боец. – Да и, если честно, Як-то в определенном смысле и понадежнее.

– Эх, не прокатил я свою тушку по-буржуйски! – горько вздохнул Пашкин.

– Тут сиденья тоже мягкие. – подмигнул «разговорчивый», – а за стюардессу я побуду. Вы, Роман Александрович, что предпочитаете, водку или спирт?

– Чачу домбайскую! – категорично заявил майор и потопал вверх по ступенькам.

В салоне, сразу же за «предбанником», переминаясь с ноги на ногу, стоял тощенький отутюженный старлей с общевойсковыми эмблемами и в очочках с толстыми стеклами. Под мышкой у него была зажата пухлая папка для документов, с какими обычно шмыгают по коридорам штабисты.

– Здравия желаю, товарищ майор! – поприветствовал очкарик Пашкина.

«Говорун», как мысленно окрестил первого бойца Пашкин, неожиданно протянул руку:

– Капитан Иванов. Можно Костя!

Примеру капитана последовал и молчавший до того второй, обозванный как «Рыб»:

– Старший лейтенант Петров. Сергей.

Пашкин ухмыльнулся, кивнув в сторону штабного:

– Ну а это Сидоров, я так понимаю? Близнецы, что ли?

– Никак нет, товарищ полковник, однофамильцы! – хохотнул капитан Костя, – Это у нас – Знай…, то есть старший лейтенант Муравьев, офицер строевого отдела.

Старлей серьезно кивнул, поправил очочки. На долю секунды за толстыми стеклами мелькнули его глаза. И от этого быстро-острого, словно удар шилом в печень, взгляда, Пашкину захотелось поежиться. Плавали, знаем. У нас в ВКР таких «офицеров строевого отдела» тоже хватает, подумал он. В две шеренги на подоконнике построит, после чего, очочков своих не снимая, вежливо, с извинениями, папочкой глотку и перепилит. Хрен с ним, пусть уж будет Муравьев, лишь бы не Апостол…

«Штабной» поправил оптику и тут же снова стал собой прежним.

– Товарищи офицеры! – произнес он скучным и донельзя официальным голосом. – Во исполнение полученных инструкций предлагаю проследовать в салон, чтобы проследовать куда следует. – Капитан «Иванов-можно-Костя» оказался не только говоруном, но и весельчаком. Зайдя старлею за спину, скорчил смешную гримасу. – Но прежде, чем это сделать, – не обращая ни малейшего внимания на маневры капитана, продолжил старший лейтенант, – нужно исполнить небольшую формальность.

С лица Константина улыбка слетела, будто и не было ее. Капитан и «Рыб» Петров тоже как-то непроизвольно подтянулись. Пашкин, державший из последних сил форс, вытащил руки из карманов и засопел. Ибо «небольшой формальностью» такой вот Муравьев-не-Апостол запросто мог назвать что угодно – от присвоения звания Героя России, до объявления приказа о приведении в исполнение приговора. Далеко не оправдательного, и не попадающего под мораторий на исполнение смертной казни…

– Сначала вы, товарищ капитан, – обратился штабной к Косте. Тот дернул носом и кивнул.

– В общем так, Роман Александрович, – сказал он, серьезно глядя на Пашкина. – Кота за хвост, уши и яйца тягать не будем. Мы тут, так сказать, посланы командованием нашей части. Есть у нас, понимаешь, в штате вакантная должность…

Капитан сделал паузу, то ли переводя дыхание, то ли ожидая какой-либо реакции. Но Пашкин вступать в разговор не спешил, выжидательно глядя на собеседника. Поняв, что пауза затягивается, тот продолжил.

– Вот только рассказать о том, что за часть, я не могу. Вернее, конечно, могу. Но, как говорится, лишь после того, как подпишешь обязательство о неразглашении. И полетишь с нами. На сей раз – уже добровольно. Подробности – на месте, по прибытию. Ничего, что на ты?

– Лететь далеко? – каркнул майор, и тут же мысленно выругал сам себя. От волнения свело горло, и ответ прозвучал так, будто ему страшно.

– Часа два-три, навскидку.

– Так что, бумагу прям здесь подписывать? – второй ответ вышел получше. Сухо, но без позорного карканья в голосе.

– Ага, – кивнул капитан. – Для этого, в общем-то, Муравьев и приехал.

Штабист тут же сделал шаг вперед.

Пашкин сделал вид, что задумался. Хотел спросить: «А если не подпишу»? но передумал. Да и что тут думать-то, по большому счету? Дальше Энгельса не сошлют, меньше замначотдела должности не дадут. Потому что для его возраста, выслуги и звания «дальше» и «меньше» просто не существует.

– Нет, конечно, никто тебя не неволит! – словно прочитав мысли Пашкина, несколько нервно произнес капитан. – Вон там, – он дернул головой в сторону выхода, – КПП. Отсюда за пятихатку любой проезжий, вплоть до дежурной машины до Саратова добросит за полчаса. Машину свою заберешь у гайцов, им дано такое распоряжение. К губеру уже сегодня не попадешь. Товарищ Калинкин полчаса как в сауне заседает. Но помощник тебя примет и бумаги твои возьмет. Калинкин тут же вылезет с разоблачениями на центровые телеканалы, и ссылаться будет на «информацию из ФСБ». После такого гешефта, сам понимаешь, уволят тебя, майор, в двадцать четыре часа по служебному несоответствию и без выходного пособия. А возьмет ли к себе губер хотя бы на дачу в охранники – баальшой вопрос. Под ним кресло шатается, как в открытом море при семи баллах по шкале Бофорта. Ну да что там говорить. Ты не девка, уламывать не собираюсь. Выбор за тобой.

– Расписку прочитать разрешается? – угрюмо спросил майор.

– Конечно! – ответил Костя. – В его голосе звучало явное облегчение.

Муравьев тут же заученно распахнул папку на нужном документе, предъявив лист, на две трети заполненный текстом.

Пашкин повернулся так, чтобы на бумагу свет падал поудобнее. Вчитался. Ну что же, никаких особых откровений. Стандартный шизоидный стиль профессионального параноика, коим является любой кадровик в погонах, от писаря строевого отдела до начальника Главного управления кадров… Хранить… не передавать… пресекать… информировать…

Нечто подобное он предположил практически сразу, как наиболее вероятную версию происходящего. Даже из того, что он увидел, было, к ворожке не ходи, ясно, что ему предлагают НАСТОЯЩУЮ СЛУЖБУ. Променять которую на аэродромное прозябание или очень даже реалистический прогноз капитана мог лишь последний кретин. Кем-кем, а кретином Пашкин себя никогда не считал. О том же, что служба явно будет веселой, говорило уже многое – внешний вид «вербовщиков», их поведение… Да и задействованный вертолет с Яком – вовсе не хухры-мухры!

Майор поднял глаза. Кивнул. Капитан, не дожидаясь озвучивания просьбы, тут же подал чернильную ручку. Видно, приготовил ее заранее и все это время сжимал в руке, потому что металлический корпус оказался теплым. На краткую долю секунды майору, человеку начитанному, показалась, будто ручка заправлена жидкостью характерного красного цвета. Однако на кривой из-за легкого, куда без него, мандража подписи чернила были самыми обыкновенными. Фиолетовыми, как раньше у первоклассников…

Муравьев переложил подписку чистым листом и осторожно закрыл папку. «Рыб» Петров неожиданно улыбнулся совсем по-гагарински, мягко и открыто. Капитан Костя пригласительным жестом указал вглубь салона и почему-то не по-русски сказал:

– Прошу пана до литака!

После чего гаркнул в сторону приоткрытой двери кабины:

– Все, вылетаем!!!

Салон при беглом обзоре оказался вполне приличным, хотя левым одиночным рядом кресел разительно напоминал трамвай. Но хоть не свисали обрывки проводов, как в Тадже, и не катались в проходе пустые бутылки, как это было, когда они конвоировали от Дагестана до Москвы с трудом отловленного командира арабских наемников…

Трап-аппарель пополз вверх. Загудели, прогреваясь, движки.

Майор, сообразно привычке занимать самые удобные места, прошел в нос. Плюхнулся на сиденье, и вправду оказавшееся мягким. Товарищи офицеры расположились поблизости. Тому, что «покупатели» хоть для проформы не поинтересовались, а дают ли им добро на взлет, Пашкин даже не удивился. В Зазеркалье, Алиса, свои законы!

Расселись в первых рядах, поближе к так и незапертой кабине. Второй пилот выскочил на минуту, задраил кормовой люк и, даже не поинтересовавшись пассажирами, скрылся обратно.

Заполучив подпись, «покупатели» поддерживать беседу не спешили, глядели в окна. Муравьев вообще засопел, плотно прижав в груди заветную папку. Майор, впрочем, тоже не стремился залезть на броневичок и трепаться, трепаться. Лучше подремать, пока снова не засунули куда-нибудь, ради разнообразия, к примеру, в подводную лодку.

Во время выруливания в иллюминаторах промелькнул все так же стоящий с открытым люком «Аванти». За каким дьяволом приземлялся в Соколовом этот навороченный «итальянец», Пашкин так никогда и не узнал. Сперва не до того было, потом стало неинтересно. Может на секретные переговоры какого-то деятеля привозил, может аварийную посадку совершил. Не все ли равно, в самом-то деле? По просторам России-матушки и не такое еще летает…

«Як» рванул вперед с резвостью истребителя и, оторвавшись от бетона, начал, чуть ли не вертикально, как показалось Пашкину, набирать высоту. Набрал, выровнялся, зашелестел уютно турбинами.

– И что, сугубо из-за меня одного такой аппарат гоняли? – спросил Пашкин, решив, что если с формальностями покончено, то самое время начать светскую беседу. – Он же керосину за полет сжирает столько, что моему отделу на годовой лимит выписывают.

Майор хотел поправиться и сказать «выписывали», но в последний момент придержал язык. В русском языке времена у глаголов – как Восток, дело тонкое.

– Предполагаю, что у нас с лихвой отработаете, товарищ майор, – наконец-то голос прорезался у «Рыба». То есть, пардон муа за плохой филиппинский, старшего лейтенанта Петрова. Голос у старлея оказался тускл и безжизненен. Такие Пашкин частенько слыхивал на войне. Словно человек не спал трое суток, отмахиваясь малой пехотной лопаткой от наседающих гадов. И устал до того, что ему сейчас пофигу все.

– Ну, тогда, как работа появится, разбудить не забудьте! – заявил майор, поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее. И, перед тем, как закрыть глаза, решив понаглеть, добавил. – А еще, военнопленных по конвенции кормить спросонья положено!

Хотел еще поинтересоваться, почему его так картинно вынули из машины прямо в пути. Не самый ведь простой вариант. Для захвата нужно было знать, по меньшей мере, когда и куда он едет. Но любопытничать не стал. «Покупатели» – ребята вроде не вредные, однако вопросы посерьезнее решать придется по-любому не с ними, а с направившим их хозяином…

Пашкин, не сказать, чтобы очень привычный к перелетам, все же сумел выспаться и в неудобном кресле Яка. Проснулся от болтанки. Самолет заложил вираж со снижением, явно заходя на посадку. За иллюминатором чернота с редкими проблесками огоньков сменилась пожарищем огней, разлитых под крылом. Никак, Москва, что ли? А ты, майор, чего хотел? У нас все на Москву завязано. Не во Владивосток же тебя везти, в самом деле? Но город остался правее…

– Чет я не понял!!! – рявкнул над ухом Костя. – Мы что, не у нас садимся?

Из кабины высунулась лопоухая голова.

– Приказ из штаба, товарищ капитан! – озабоченно доложил второй пилот. – Борт требуют срочно приземлить на вторую точку, там какой-то легкий форс-мажор. А вас дождется машина. Из вашей же части. Так что еще и по Москве покатаетесь.

Голова исчезла, и через несколько секунд самолет ухнул вниз.

– Не судьба пока что отужинать, Роман Саныч! – развел руками капитан Костя. Смена маршрута, похоже, для него была делом привычным. – А насчет домбайской чачи, которую давеча поминали, так за этим дело не станет…

Лопоухий второй пилот и неведомый командир, несмотря на то, что сидели за штурвалами вполне мирного Яка, явно были людьми с военным опытом. И не просто с военным, а боевым. Сели без плавного выруливания и медленного снижения, а резко, тут же тормозя. В ноги толкнуло изрядно. Такой стиль посадки вырабатывается у тех, кто привык учитывать вероятность получения в борт очереди из ДШК…

Самолет, полавировав по рулежкам, остановился. Второй пилот отдраил кормовой люк и опустил аппарель. Пассажиры ступили на теплый еще бетон. Похоже, что аплодировать по приземлению, благодарить экипаж да и вообще прощаться здесь было не принято.

Пашкин толком не успел оглядеться, как к самому краю стоянки подлетел, ревя двигателем, тентованный «Урал», и из кузова на асфальт посыпались крепкие парни. Все в черной форме без знаков различия, точно такой же, как и у «покупателей». Поголовно с оружием. Новомодные АК – «сотой» серии, два «Печенега», мелькнуло несколько чехлов для снайперских винтовок. Да уж, совсем не рота охраны из Энгельса.

Бойцы тут же начали принимать рюкзаки из кузова, после пришла очередь здоровенных сумок. Что было внутри – неизвестно, но в самолет каждую таскали аж вчетвером. Мимо майора и сопровождающих парни протопали как мимо пустого места.

Последними из «Урала» выбрались два бойца вовсе уж устрашающей комплекции, про каких говорится, что легче перепрыгнуть, чем обойти. Меж ними болтался человек в наручниках и с мешком на голове. Почувствовав под ногами надежную опору, он вдруг начал громко орать, путая чеченские слова и русские ругательства, обещая посадить в самый глубокий зиндан и отрезать всем уши, головы и прочие части тела. Впрочем, долго поорать не получилось. Один из конвоиров без замаха врезал по мешку кулаком. Остаток пути по взлетке и по трапу пленный преодолел молча и не дергаясь. Висел себе…

Майор понимающе хмыкнул и отвернулся. Сопровождающие тоже промолчали. Хотя, что тут говорить? Двигают ребята на операцию. То ли по захвату, то ли по обмену, а может быть и для «показательно-устрашающего мероприятия». Правда, куда они лететь собрались – это вопрос. Но, как говорится, в каждой избушке – свои игрушки.

Разгрузившись, «Урал» чихнул дымом и столь же резво укатил. Со стороны летного поля к «Яку» подполз зеленый топливозаправщик. Техник, в нарушение всех инструкций, протянул шланг к самолету и начал заправку с людьми на борту. Порядочки!

Протопал по трапу невидимый до того командир. Молча, хмуро зыркнул на пассажиров, отошел в сторону и с нескрываемым удовольствием стал орошать траву. Облегчившись, летун подошел к ТЗ, переговорил с технарями и стал гулять под самолетом, периодически пиная ногой литую резину шасси. Судя по всему, в здешних палестинах о летных нормах даже и не догадывались. Пашкин представил, какой бы поднялся на его базе вселенский вой, если бы экипаж попробовали гонять туда-сюда, словно вокзальных таксистов…

Залив самолет под пробки, топливозаправщик заурчал и уехал. Через несколько минут самолет загудел двигателем и покатился в сторону ВПП. Лихой «афганский» взлет «свечкой в небо» со стороны смотрелся еще эффектнее, чем из салона.

Проводив взглядом самолет, уходящий куда-то на восток, капитан Костя махнул рукой:

– Пройдемся? Тут метров двести.

Ожидавший их автомобиль был предпоследней ГАЗовской моделью. Гордостью, можно сказать, всего Нижнего Новгорода и окрестностей, включая вовсе неизвестные науке-географии поселки. Детище российского автопрома выглядело типичнейшим американским «сараем», обводами смутно напоминая то ли новый «Крайслер», не то древнюю «Шевроле – Люмину». На первый взгляд, «Антилопа ГАЗ» ничем не отличалась от прочих сестер, сошедших с конвейера. Но майор тут же распознал затемненные пуленепробиваемые стекла и выглядывающие из-под скромных пластиковых колпаков титановые диски. Не было ни малейшего сомнения, что и двигатель под капотом – вовсе не стандартная «двушка», а что-то гораздо более серьезное. От «Рено» или «Дженерал моторс». Следовало также и ожидать, что тонкий металл дверей и крыльев скрывал броневые плиты.

Пашкин глубокомысленно хмыкнул и решительно взялся за ручку, на корню пресекая потуги на вежливость, которые попытался изобразить Муравьев, чуть не уронивший свою папку. Вполне ожидаемо дверь оказалась довольно тяжелой. Майор нырнул в теплоту прогретого салона. Внутренности у машины были из натуральной кожи.

Одновременно хлопнули и остальные двери. Старлей Петров занял «штурманское» место рядом с водителем. Слева сел Муравьев, чуть не уронивший очки, а справа Пашкина подпер капитан Костя. Предположения майора насчет не самого простого двигателя подтвердились на все сто. Машина рванула вперед с лихостью «Порша».

Вихрем промчались сквозь заблаговременно раскрытые ворота, попетляли по полю. В минуту выскочили на трассу, где водитель, то ли по собственной лихости, то ли ради «форсу бандитского», ну а может, уловив невысказанное желание капитана показать их «фирму» во всей красе, завалил стрелку спидометра так, что всех повжимало в сиденья.

Судя по обрывочным фразам сопровождающих, им предстояло ехать в противоположный конец Москвы. А это даже при самом лучшем раскладе не меньше, чем два часа. Так что можно еще раз перекемарить…

Не успел Пашкин глаза закрыть, как в нагрудном кармане у капитана некормленым медведём взвыл мобильник.

– Слушаю, товарищ командир! Так точно, согласился! Никак нет, яйца в дверь не пихали, мы же не звери из дознания, он все сам! Служу Советскому Союзу! О местонахождении не докладываю, вам и так на экране видно…

Короткий разговор, полный ерничанья и черного юмора явно касался майора, поэтому Пашкин позволил себе вопросительный взгляд в зеркало заднего вида.

– Все нормально, Роман Александрович, – развернулся к нему капитан, пряча телефон, – у командования совещание кончилось, вот он нашими делами интересуется. Не сбежал ли вдруг товарищ майор сквозь снега и метели. – И неожиданно процитировал. – Вот почему старый лозунг «техника решает все», являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что «кадры решают все». В этом теперь главное.

В устах капитана точная цитата из речи Сталина в 1935 году прозвучала на удивление современно. Но начитанного Пашкина удивить такой эрудицией было трудно. Стало быть, кадры у вас решают? Ну-ну…

– Надо было сказать, что сбежал! – усмехнулся Пашкин. И тут же почувствовал, как напрягся сбоку Петров.

– Не наш метод! – отмахнулся капитан. – Да и я бы тогда мимо подарка пролетел! Мне же командир, если с тобой сторгуемся, обещал «Морского Льва» выбить у довольствующего органа!

– В Москве-реке карасей отстреливать будешь? – не удержавшись, провокационно съехидничал Пашкин, в надежде спровоцировать капитана на «непроизвольную выдачу существенной информации».

– Где прикажут, там и буду! – полушутливо отрезал Сергей. – Хоть в Москве-реке карасей, хоть в Амазонке пираний. – Хотел что-то еще сказать, но, опомнившись, прикусил язык и весело рассмеялся. – Ловок ты, товарищ майор. Не ошиблись, что тебя предложили… Ладно, так мы и до утра до дому не доберемся. Зафиров, пропуск на стекло, мигалку на крышу, маяки включить, и по центральной!

– Первый торпедный – «Пли!», – прокомментировал приказ водитель, и, не сбавляя скорости, проделал все перечисленные манипуляции.

Холодный ветер, проскочив через приоткрытую форточку, больно стегнул по лицу. Мерзко замяукала сирена. Через несколько минут автомобиль пронесся мимо приветственного щита городской черты и вылетел на среднюю «мажорную» полосу. В окне мелькнул указатель «МКАД – 20 км».

Трасса оказалась практически пустой, но все же пяток безумно дорогих «Хаммеров» со всякими «Лексусами» с дороги они согнали. Мелочь, а приятно…

Уже на въезде в столицу капитан осадил разошедшегося водителя.

– Ну все, хорош. Побаловали, да й будя!

Зафиров послушно вырубил «светомузыку» и сбросил скорость до приемлемых в городе шестидесяти пяти. После гонки майору показалось, что они ползут будто улитки. Машина влилась в поток простых смертных, и вскоре они выехали на берег Москва-реки. На противоположной стороне мелькали стены и башни Кремля. Но майор видел их вполглаза. Спать хотелось немилосердно, и Пашкин вновь задремал.

Снилась ему несостоявшаяся пассия-секретутка, в пилотке и полковничьем кителе, под которым не было ничего… Пассия принимала эротические позы и матерно ругалась голосом шефа.

В очередной раз проснулся майор от того, что Зафиров резко затормозил. «Экипаж машины боевой» привычно схватился за ручки над дверями. Пашкин спросонок ручку не ухватил – пришлось вцепляться в переднее кресло.

Машина свернула с трассы на щебеночный проселок, не отмеченный какими-либо дорожными знаками. Ну что же, классический подъезд к армейскому или какому-нибудь подобному спецобъекту. Стало быть, скоро финиш.

Автомобиль подкатил к полинялому шлагбауму с подчеркнуто мирной табличкой «Зареченское охотхозяйство. Посторонним въезд запрещен». Они здесь явно были не посторонними. Толстенный деревянный брус стремительно и совершенно бесшумно взлетел ввысь, освобождая дорогу.

Теперь это уже была «сталинского» качества бетонка, а вокруг них простирался добротный сосняк, из тех, которыми привыкли огораживать всякие хитроумные места еще со времен Вячеслава Рудольфовича Менжинского. Не успел майор вдохнуть полной грудью чистого, пропитанного запахом хвои воздуха, как перед глазами раскрылась хорошо знакомая картина пригородного элитного спецгородка, где дачи высокопоставленных чиновников и олигархов районного масштаба перемешаны с санаториями и усилены самыми разнообразными «запретными зонами», «тренировочными базами» и «учебными центрами» очень непростых ведомств.

Миновав маленькое, но очень живописное озерцо с лилиями и аккуратным песчаным пляжем, автомобиль углубился даже не в улицы, а в подлинные среднеазиатские дувалы с бесконечными глухими заборами с колючкой наверху, отгораживающими гектарные «фазенды».

Нужный участок оказался третьим по счету. Машина свернула в ворота, что открылись столь же бесшумно и оперативно, как давешний шлагбаум. Пашкин огляделся. Они оказались на территории обычной войсковой части со всеми неизменными атрибутами: штабом, плацем с трибуной и флагштоком, двухэтажными жилыми корпусами.

К одному такому корпусу, стоящему немного на отшибе, они и подъехали.

– К машине, товарищи офицеры! – в обычной полушутливой манере скомандовал капитан, и первым выбрался из салона. Не успел Пашкин вылезти из машины, как штабист Муравьев снова взял инициативу в свои руки.

– Пойдемте, товарищ майор, будем вас на ночлег устраивать. Командир не дождался, спать пошел. Так что мы вас пока в гостинице разместим и велим ужин сообразить. А в восемь утра посыльный проводит в штаб. Там все формальности и уладим.

Пашкин толком не помнил, как добрался до кровати. Отметил лишь, что «нумер» чистый, с недавним евроремонтом, простыни свежие, а на стене схема действий при объявлении тревоги. От ужина отказался, разделся и рухнул на упругий матрац.

Ох и денек. Не то кино без немцев, не то, наоборот, цирк с конями… Напоследок в голове совершенно не к месту возникла фраза: «Иван Арнольдович, покорнейше прошу пива Шарикову не предлагать!»

30. Сердца трех

К Русе подъезжаю с противоположной от Киева стороны, мало ли что. К счастью, вокруг аэродрома все тихо. Огромное летное поле тихо дремлет, не опасаясь таких, как я, нежданных гостей.

Опель оставляю скучать метрах в трехстах от аэродромного ограждения, в тихом кармане. Пусть постоит, отдохнет с дороги. Мне отлеживаться некуда – еще несколько часов, и небо начнет светлеть, а такое счастье и нафиг не надо. Для того, чтобы выкопать узкий шурф, понадобится часа два-три, не меньше… Запихиваю лопатку под «спину» рюкзака, сверху прищелкиваю миноискатель. Дозиметр в один карман, пистолет в другой. Оба ножа еще со старта в набедренных карманах штанов. Чехол с навигатором вешаю на шею.

Луна, луна. Цветы, цветы… В смысле, луна почти полная. Висит над головой, щурится. Мол, творческих тебе успехов, мой полуночный товарищ… Щурюсь в ответ, но цепляю на лоб ноктовизор. Случаи, сами знаете, бывают разные…

Стараясь не пересекать открытые пространства, обегаю летное поле чуть не по периметру, отмеченному заплывшими ямками на месте некогда вырванных с мясом столбов. Сердце бьется чуть сильнее, чем следовало бы после такого легкого кросса. Но и я, пардоньте, уже не тот спортивный подтянутый капитан с чистыми легкими и здоровой печенью… Хорошо, что организм уже малость подчистился от алкоголя, а то тут я бы и сдох.

Минут за двадцать пять добираюсь, наконец, до нужной рощи. Клены разрослись чуть ли не в целый лес – лет десять-пятнадцать их никто здесь не вырубает. Впрочем, оно кому благо, а кому – головняк. Если бы не упоминание «строго на север от крайнего ангара», то блукать мне без привязки до самого утра, возя по траве индуктором металлоискателя и обнаруживая всяческий хлам. Включаю навигатор на максимальном масштабе. Вот он, я, вот он, крайний ангар. Так… А если провести прямую, то примерно в том квадрате. Ставлю метку и двигаюсь в направлении, которое подсказывает умный прибор.

Когда цифры на экране намекают, что до точки осталось двадцать метров, прячу его в карман. Район поисков определен, дальше нужно глазками и без шума… Прислушиваюсь. Вроде бы тишина. Пробираюсь сквозь заросли, лавируя меж стволов и уклоняясь от веток, так и норовящих с размаху хлестануть по лицу. Шагов через десять замечаю, что впереди светлеет. Поляна?