Текст книги "Знакомство (СИ)(Лестница из терновника 1)"

Автор книги: Максим Далин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Оэ! – крикнул Ра. – Это – спарринг или репетиция убийства?

– Вы не двигаетесь, Дитя, – ласково сказал Ар-Нель и ударил Ра по пальцам так, что тот снова выпустил "тростник" из руки. – Вот так будущие очаровательные женщины лишаются правой кисти и всех прав, друг мой. Поднимите… Вам надо научиться защищать себя – даже если придется убить.

Ра сжал на эфесе онемевшие пальцы, смахнул чёлку и атаковал. Ар-Нель отстранился неуловимым движением, даже не попытавшись парировать его выпад. Ра врезал наотмашь – "тростник" вырвался из руки, как живой, а Ар-Нель ткнул ниже рёбер, так что Ра сел на землю, с минуту тщетно пытаясь глотнуть воздуха.

– Салонные выкрутасы хороши для деревенских развлечений, мой милый Младший Л-Та, – сказал Ар-Нель с тенью сочувствия. – Вы не находите, что нам с вами следует встречаться почаще? Боец становится сильнее, сражаясь всерьёз.

– Господин Ча, – сказал Ра, проглотив злые слёзы, – вы не могли бы показать помедленнее?

Ар-Нель подал ему руку.

– Следите. Из "Падающего Града" – в "Иву Под Ветром" – в "Аиста Над Полем" – в "Прыжок Кота". Повторите. Быстрее. Ещё быстрее… Вы засыпаете на ходу, Маленький Л-Та – вам всё ещё больно?

Тупой конец "тростника" врезался Ра под ключицу.

– А, проклятье! – вскрикнул Ра. – Вы этого не показывали!

– Учитесь реагировать на любое движение противника, Дитя, – сказал Ар-Нель дружелюбно. – И будьте быстрее. Вам надо стать очень быстрым, чтобы на что-то рассчитывать, мой дорогой друг.

Четверть часа поединка далась Ра тяжелее, чем несколько часов урока с прежним наставником. Ар-Нель казался неуловимым и неуязвимым. Ра остановил бой, чувствуя, как болит всё, от лодыжек до шеи – и не зная, плакать или смеяться от гремучей смеси злости, восхищения и досады.

– У меня никогда не было такого спарринг-партнёра, – сказал он, качая головой. – Вы меня так удивили, Господин Ча… это и есть ваше "отодвигание ширмы на три пальца"?

– На два, – возразил Ар-Нель, смеясь. – Вы ещё слишком юны. Но клянусь вам, дорогой Л-Та, я буду драться с вами столько, сколько понадобится. У вас ещё немало времени, я надеюсь.

Ра кивнул. Злость ушла, а благодарность осталась.

– Ча, – окликнул Второй, – может, сразитесь со мной?

Ар-Нель окинул его надменным взглядом.

– Очевидно, вам не стоит унижаться до спаррингов с тонконогими расфуфыренными франтиками, Уважаемый Господин. Наблюдая за поединком, вы и так получили больше, чем я желал бы вам дать.

Второй смущённо усмехнулся.

– Я… совсем вас не знал, Ча.

– Когда-нибудь, сделав опрометчивый вывод о том, кого не знаете, вы попадете в беду, Господин, – сказал Ар-Нель холодно. – Если только вам не будет угодно отнестись к нашим с вами отношениям как к полезному опыту… Мой дорогой Младший Л-Та, – продолжал он, отвернувшись от Второго, – если я попрошу глоток отвара чок, это не прозвучит бестактно?

– О нет! – воскликнул Ра, радуясь, что может увести Ар-Неля в свои покои. – Пойдемте.

Второй проводил их взглядом, обхватив правой рукой локоть левой – но ничего не сказал.

Горец Ник, оказывается, тоже подошедший наблюдать за боем – Ра не заметил, когда, потому что во время поединка не видел ничего, кроме "тростника" Ар-Неля – отошёл с аллеи и отвесил неуклюжий поклон с еле заметной ухмылкой на ужасной харе. Ар-Нель бросил на слугу быстрый взгляд.

– Камердинер А-Нор в чести в вашем доме, дорогой друг…

– Ну да, – Ра слегка удивился. – Он – хороший человек, несмотря на грубый вид.

– Вам нравятся карьеристы, – задумчиво сказал Ар-Нель. – Этот дикарь – карьерист, и гораздо более успешный, чем я… Не возражайте, мой милый, это очевидно. От горской деревни до замка князей – отличная карьера, я бы сказал…

– Странно, что вы об этом говорите, господин Ча, – сказал Ра. – Мне казалось, вы не замечаете слуг…

Ар-Нель оглянулся, убедившись, что Ник ушёл, и сказал, чуть снизив голос:

– Дитя, я замечаю всё. Мой Отец так учил меня – если хочешь поймать хитрую удачу, надо успеть заметить её мелькнувший хвост… у вашего Ника есть подружка?

– Нет… он – вдовец, его жена и дети пропали в горах. Он до сих пор скорбит, хотя прошло уже года три… Так мне говорила Госпожа Лью.

Ар-Нель задумчиво крутанул браслет на запястье.

– Он – очень необычный человек, этот горец… Он – взрослый, у него три года не было любовной связи… и он смотрит на поединок совершенно пустыми глазами… как никудышник.

– Нет! – возразил Ра. – Что вы, Господин Ча, он – Мужчина, просто…

– Просто ничего не чувствует, – кивнул Ар-Нель. – При том, что был женат… А, не слушайте меня, мой дорогой друг, я болтаю пустяки, не имеющие значения. Пойдемте пить чок.

Ра улыбнулся и потер плечо.

– Обсудим удар "Далекий Гром"! Я думал, вы проткнете меня насквозь "тростником", – сказал он, смеясь.

– А вы хотели взять боевые мечи, – заметил Ар-Нель, улыбаясь в ответ.

* * *

Запись N89-01; Нги-Унг-Лян, Кши-На, особняк Л-Та.

Чудесны наши новости!

Я окончательно уверовал в собственное везение. Ни на что похожее я даже рассчитывать не мог – для землян впервые забрезжила смутная возможность взглянуть на столичное высшее общество! Я – счастливчик – радостно наблюдаю столичных послов, которые привезли Семье Л-Та уведомление: маленький Ра избран Официальным Партнёром Наследного Принца. Вот такие дела.

В доме – ажиотаж. Всё вверх дном, в столицу послан гонец за шёлковой бумагой высшего качества для официального письма, Ра пишет начерно и портит лист за листом – от волнения и радости руки дрожат, каллиграфия не удается. Братья дают советы, родители дают советы, важные господа из столицы дают указания, которые по тону советами не назовешь. У Снежной Королевы – матери впервые за всё время, какое я её знаю, пятнами краснеет вечно бледное лицо, и она обмахивается веером, хотя день стоит очень холодный, снег идет и в комнатах горят жаровни. Отец Л-Та, не в силах справиться с волнением, ходит по залу взад-вперед, беседуя с Господином-Важной Шишкой – Личным Его Королевского Величества Астрологом.

Подслушиваю, где только могу и как могу. Разговариваю со слугами – но им не до меня: костюмы-благовония-оружие-тушь и кисти-упряжь требуют немедленного приведения в полный блеск. Лью не прочь обсудить такое важное событие – но не смыслит ровно ничего, ей просто радостно. Н-До страшно горд и рассказывает Ра о каких-то каллиграфических тонкостях, Юу рассказывает о столичных красотах – насколько я понял, с чужих слов, а Ма-И берется за один день научить Ра рисовать летящего феникса в облаках из цветов.

И я, хоть тресни, не понимаю, почему вдруг королевский взгляд пал на опальный род, уже лет сто как сосланный в деревню. "Здрасте" среди ночи…

Это – не Земля. Если Ра победит Принца в ритуальном поединке – он сам станет Принцем. Наследным. С ума сойти. Ещё бы их всех не колбасило!

Правда, Его Высочество в настоящий момент пока маловаты; поединок, если ничего не случится, состоится, когда Принцу и Ра исполнится лет по семнадцать-восемнадцать. Но проблемы престолонаследия решают заранее.

Здешний подход к вопросу меня поражает.

Предположим, Ра, по местным меркам, очень хорош собой – об этом я часто слышу и на него все любуются. Астролог отмечает – Официальный Партнёр не разочарует Принца в смысле внешности. Ну да, он у нас форменная глянцевая картинка: тоненькая белокурая лапочка, чьи боевые качества удачно скрывают шёлка, цветные шнуры и толстая коса до пояса, лицо чистое, с тем самым, страшно ценимым здесь, вкрадчиво-нахальным выражением. Глазки синенькие, ха… Ладно, допустим, это сыграло какую-то роль, хотя для короны обычно считается принципиально незначимым.

Ра осматривает приехавший с Астрологом Лейб-Медик и, видимо, удовлетворяется результатом. Логично. Престолонаследие, дети, то, сё… как везде, в сущности.

Но ведь – образование у нашего Официального Без Пяти Минут Принца деревенское! Важные столичные гости словно сговорились этого не замечать! Фехтование, каллиграфия, картиночки, Наставления Учителя Ю, которые тут вместо "Юности честного зерцала"… Хорошие манеры – видимо, тоже на уровне деревенской знати, хотя разница между семьями Л-Та и А-Нор чувствуется, конечно. Но – этого что ж, достаточно, чтобы претендовать на трон? Писать-читать умеет – и ладно… в довольно-таки цивилизованной Кши-На?

Я всё понимаю, но пацан же ничего, кроме деревни, не видел! Какой из него король… Или им нужна потенциальная марионетка на престоле? Это объяснило бы непроведение поединков между принцами разных держав и демонстративно наплевательское отношение к приданому – берут одного из вассалов короны, тело как таковое, а лукавые царедворцы организуют шоу, крутя потом принцем, как им захочется…

Да и так, вроде, тоже не срастается. Король, небось, немало вкладывает в наследника – и что будет, если у потенциального продолжателя твоего дела рука в поединке дрогнет?

И какое во всём этом видится не характерное для Земли демонстративное благородство! У деревенского мальчишки и королевского сына – равные права! На трон! Ядрён батон…

Вся процедура направлена на подтверждение и подчёркивание этого равенства возможностей. Астролог уточняет даты рождения – ни один ни на час не старше. Ладони сравнивают, телосложение – чтобы создать ощущение равенства оружия. В высшей степени возвышенно и чисто – диву дашься.

И очень интересно, если эти церемонии – ширма для чего-то. Ра, естественно, не понимает, родителям, конечно, наплевать – на всё пойдут ради статуса, как иначе-то… Печально, что и я не понимаю. Ах, как было бы вкусно разложить для Земли местную интригу… но пока не хватает данных, не хватает, хоть мне и больше везёт, чем моим предшественникам.

А Ра, улучив минутку, окликает меня.

– Ник, отвези для меня записку в поместье Ча? Никому не говори, пожалуйста…

– Конечно, отвезу. Не беспокойся, Господин.

Этот Ча учит Ра экстремальному фехтованию. Тот самый, к слову, типчик с девчоночьей мордочкой, который застал Н-До с Лью на Празднике Листопада и за три минуты растрепал всем гостям об этом приключении. Скользкий типчик, не слишком-то мне нравится, и его дружба с Ра странно выглядит: Ар-Нель из Семьи Ча старше Ра лет на пять, если не на все шесть – и весь такой гадко-манерный, аристократик-ломака. "Мой милый, мой дорогой" – сюси-пуси, слащаво-жеманным тоном, а в драке на мечах использует очевидно грязные приёмы и, кажется, носит стилет в рукаве… Я бы такому пятак не доверил; братья Ра его тоже не любят, хотя, кажется, восхищаются, как опасным бойцом.

Мне хочется предостеречь Ра, но некогда.

Я беру лошадь и отправляюсь в поместье Ча. Конюху говорю, что выполняю поручение Младшего Господина, но не уточняю. Он и не требует – до меня по-прежнему никому нет дела, конюх тоже по горло во всеобщей суете: решил, что на всякий случай медные бляхи на упряжи должны гореть огнём уже сейчас. Тем лучше.

Лошадка – обрезанная смирняшка. Наверное, правильнее было бы назвать её «мерином». Рысь у неё, впрочем, довольно бойкая.

В Кши-На начинается зима. День стоит серый, то и дело порошит снег. Холодно; я жалею о "драненькой куртейке" из синтеплена, в ней куда теплее, чем в кафтане, подбитом ватой, и плаще, которыми меня пожаловали князья Л-Та за верную службу.

Выясняю у встречных-поперечных, как проехать к поместью Ча. Не столько сложно найти, сколько далеко – трачу на дорогу часа три. Давненько не выезжал за пределы замка Л-Та: чувствую себя вырвавшимся на свободу. У меня отличное расположение духа.

Поместье Ча кажется весьма зажиточным. Я вижу в полях клади здешнего "хлеба" или "кукурузы", укрытые рогожей, да и деревенька, попавшаяся по пути, не маленькая, ухоженная такая. Барский дом стоит на высоком холме поодаль, по-моему, его вполне можно назвать замком. Острая башня, украшающая главный флигель, втыкается в снеговую тучу штыком. Холм окружает обширный сад, состоящий из подстриженных плодовых деревьев и неизменной акации.

Ворота в ажурной чугунной ограде гостеприимно распахнуты; вообще, дом Ча выглядит очень раскрыто – заходите, гости дорогие. Встреченный в парке толстый лакей в меховой безрукавке весело машет мне рукой, не справляясь о цели визита – не часто сюда заезжают недоброжелатели.

Пергаментный "витраж", прикрывающий главную залу, изображает фениксов, резвящихся в позлащённых небесах. В лестницу из сплошных шипов здесь не верят.

Мальчик лет десяти, похожий на котёнка, уводит мою лошадь. Пажи хихикают из-за пергаментных картин – не иначе, как над моей рожей. Привратник нестар и шустр, он обещает немедленно сообщить господам, меня же провожает в приемную, убранную в чистоклассическом стиле: стены, оклеенные шёлковой бумагой, украшают каллиграфические надписи "Весёлое сердце приведет в эдем", "Кто смотрит, тот и видит" и "Небеса помогают отважным".

Каллиграфия в Кши-На – совсем особый вид искусства. Грамотны все, почти поголовно; даже деревенский домик, этакую глиняную мазанку, обычно украшает каллиграфическая надпись на дощечке, что-нибудь в духе "Любящие руки землю превращают в золото". Подростки-плебеи развлекаются, рисуя имена или прозвища в сложном каллиграфическом стиле пальцем на спине у водящего – чтобы он угадывал. У аристократов – похожая игра, только рисуют кончиком мокрой кисти по ладони, заставив завязать глаза, что придаёт игре чуть-чуть эротический оттенок. В Кши-На – культ написанного слова, страсть к афоризмам и цитатам и нежная любовь к процессу визуализации собственных мыслей, всё равно, посредством картинки или каллиграфического текста.

И море вариантов написания одного и того же знака – тут уж деревенщину с джентльменом не спутаешь! Даже книжные шрифты сильно отличаются – и их, говорят, отливают из серебра.

Фонетическое письмо. Способы начертания знаков – от очень упрощённых, легко вышиваемых или вырезаемых на деревяшке ножом, до изощрённых шедевров стиля, создающих настроение одним своим видом…

Однако, я задумался.

Ар-Нель появляется минут через пять, не больше. Он и дома увешан побрякушками, как ёлка – ожерелье, браслеты, длинные серьги… Смотрит на меня с понимающей улыбкой:

– Привёз письмо от моего юного друга, Ник? Приехали послы из Столицы, не так ли? Дай мне письмо.

Я протягиваю письмо. Он читает, поглядывая на меня. Я разглядываю мелкий орнамент на кайме его шарфа и считаю про себя до десяти и обратно – Ар-Нель меня раздражает.

Он дочитывает письмо, небрежно складывает его и суёт в широкий рукав.

– Скажи маленькому Л-Та, что я непременно буду у него завтра, Ник. Скажи, что я рад… Впрочем… Пойдем со мной.

Решил написать ответ. Я киваю, поднимаюсь за Ар-Нелем в его кабинет.

Мне кажется, что у этого типа воображение дятла, но в кабинете неожиданно уютно. Мне вдруг очень нравится акварелька, наклеенная на доску – уморительная грустная птичка, долгоносая, на тоненьких ножках, похожая на взъерошенного куличка, стоящая в пене прибоя и печально взирающая на далекий горизонт. В уголке каллиграфическая надпись, врисованная в контур сердца: "Счастье, где же ты?" Не важно, рисовал Ар-Нель эту картинку или купил; она выдает такую милую самоиронию, что моё раздражение несколько проходит.

Ар-Нель выдёргивает из пачки листок бумаги с красным обрезом и принимается тереть тушь.

– Сядь, – говорит он мне с насмешливым дружелюбием. – Хочешь чаю?

Я на миг теряюсь. Чёрт знает, что полагается по этикету… Впрочем, плевал я, горец, на этикет! У меня отличная легенда.

– Да. Спасибо, Господин.

– Налей, – кивком показывает на "чайник" на поставце. – Возьми печенья.

Трёт тушь и наблюдает. Интересненько…

Я беру сухое печенье. Откусываю. Осыпаюсь крошками, отряхиваюсь. Фиг ли нам, горцам. Ар-Нель наблюдает с полуулыбкой.

– Ник, – говорит он вдруг, – расскажи мне о своей деревне?

Этот шкет меня поражает. С чего бы такое внимание к моей скромной особе?

– Что рассказать? – спрашиваю я. – Ничего интересного, деревня как деревня.

– Отчего? – возражает Ар-Нель. – Ведь твоя деревня не в Кши-На? Там где-то, в горах Хен-Ер? Никто из моих знакомых там не бывал. Так далеко и люди, я полагаю, живут иначе?

Любопытному на днях прищемили нос в дверях. Я – неразговорчивый дикарь. И мне не положено посвящать кого попало в собственную частную жизнь.

– Люди как люди.

– В чём твоя вера, Ник?

Оп-па!

Об этом ещё не спрашивал никто. Вероятно, по умолчанию считали, что я верю в какой-нибудь вздор. Или – что в День и Ночь, как местные жители. Деревенский люд теософия не занимает, а господам не приходило в голову интересоваться такими вещами у слуги. Точный расчёт был, оправдался – но ведь не разработана религия в легенде, ни пса мы ещё не знаем о здешнем религиозном мышлении, и уж тем более – до такой степени, чтобы создать некую религиозную систему наподобие местных!

Да что ему далась моя вера? Больше всех надо…

Штирлиц посмотрел в небо.

– Зачем тебе, Господин?

– Любопытно.

Ах ты, ёлки-палки! Ладно, попробуем. Чтобы не завраться, будем держаться того, что знаем.

– В сына Творца.

– А кто его мать?

– Земная женщина.

– С ней сражался сам Творец?!

Тьфу ты, дьявол! Год спокойно общался с аборигенами всех сословий! Принесло на мою голову! Чуть не выбил из роли, поганец… Ладно, я сглупил, тут надо тупить. Бубнить ерунду. Да мы тут… в нашей… исконной, посконной…

– Господин, я не умею говорить на такие темы.

– Это тайна?

– Ага. Сакральная тайна.

– Ты вылечил молитвой воспалившееся лёгкое. Я думаю, ты обращался к сильному божеству. Мне жаль, что ты не хочешь мне рассказать, Ник…

Змеёныш… слишком много понимает для аристократика.

– Да не то, что не хочу – я не умею, Господин. Я – человек неучёный…

– У тебя удивительно правильная речь для деревенского мужика. Ты быстро учишься, хоть и немолод.

– Просто память хорошая.

– Ты – Мужчина, Ник?

Час от часу не легче. Может, ему накостылять, всё-таки, чтобы не лез не в своё дело? Или… слишком как-то профессионально вытаскивает на левые темы. Тупим, тупим! Смотрим, как баран на новые ворота:

– Мужчина, Господин.

Улыбается. Жеманно крутит рукой в воздухе:

– Пустяки. Это я так спросил, – обмакивает в тушь кисточку. – У меня красивый почерк, Ник?

Пожимаю плечами.

– Не смыслю в каллиграфии, Господин, – да что ж ты пристал ко мне?

– Мне показалось, что тебе понравился рисунок, – снова улыбается. – Меня учил Господин А-Тох. Я хороший ученик, как ты думаешь?

Усмехаюсь. Барские забавы.

– Хороший. Симпатичная птичка.

– Ты устал от этого разговора – или мне кажется?

С чего бы мужику уставать от дурного трёпа?

– Тебе кажется, Господин. Просто – много дел сегодня. Весь дом на ушах стоит. Младший-то Господин, знаете?

Поднимает с конторки исписанный листок, помахивает им, просушивая тушь. На самом деле, почерк хорош. Лучше, чем у моих князей – креативная каллиграфия, с претензией. У этого типчика, похоже, манеры настоящие.

Подает мне свернутое письмо, запечатанное восковой звёздочкой.

– Иди, Ник. Мы когда-нибудь поболтаем ещё – когда ты будешь меньше занят мыслями о своих сюзеренах. Правда?

Снова усмехаюсь. Обещающе.

– Конечно.

Ага. Щас. Забираю письмо, кланяюсь, разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Ник! – окликает Ар-Нель. – Расскажи мне когда-нибудь про сына Творца.

Киваю – "да, да!" – и поспешно ретируюсь. Тянул меня чёрт за язык! Но – каков жук этот Ча… Наблюдателен и умён не по годам, надо отдать ему должное. Пожалуй, сейчас, несмотря на этот рискованный разговор, Ар-Нель бесит меня меньше, чем раньше.

Уезжая из поместья, я уже не злюсь. Тоже мне, Арамис! Манерная цаца с хорошими мозгами – ведь, пожалуй, расколол бы меня, если бы мог хотя бы представить…

Но даже очень разумный парень из местных не вообразит истины – поэтому не догадается, каков тут по-настоящему правильный вопрос. При всём – интересно было бы поговорить с Арамисом; вдруг какая-нибудь его подружка-белошвейка в курсе здешних придворных интриг.

Разве что – милый-дорогой Ча явно мне не доверяет.

* * *

Письмо от Принца Ра получил, когда год пришёл к повороту.

Зимний день, сумрачный, тёмный, весь в глубоких тенях, осветился всеми огнями солнца и звёзд, превратился в радугу, в фейерверк, в сплошной летний жар. Письмо обожгло пальцы.

"Я улыбаюсь, глядя на твой почерк, Ра из Семьи Смутьянов. Мне жаль, что нельзя увидеть тебя до поединка. Я рад, что ты мой Официальный Партнёр. Я целовал клинок, который будет держать твоя рука – след твоей ладони совпал с моим, как отражение в зеркале. Я жду встречи".

Конечно, он улыбается, думал Ра, прижимая письмо к щеке, а меч Дома Государей – к груди. Элегантнейшая каллиграфия, почерк, естественный, как дыхание. Я смешон со своими попытками писать аристократично… но мне простили неопытность. Может, мы будем друзьями? Может, мы будем счастливы?

Сторожевой Пёс Государей ухмылялся с эфеса меча, глядя рубиновыми глазами. Ра тоже поцеловал клинок: "Я держу в руках оружие, совершеннее которого нет. И это – дар любви".

– Да, ты счастливчик, – сказал Старший, улыбаясь. – Это большое везение – сходу влюбиться в Официального Партнёра, получив первое же письмо. Мне не было дано такой радости.

– Просто Младшенький – вообще натура влюбчивая, – съязвил Второй. – И ему ударило в голову официальное разрешение обращаться к Принцу на "ты".

– Не слушай их, – сказал Третий. – Тебя ведёт судьба, следуй за ней, а всё остальное – пыль.

Отец и Мать ничего не говорили – они только улыбались.

Ра чувствовал себя неописуемо счастливым; у него выросли крылья, он смотрел на далёкую землю с горней высоты. Его радость была бы абсолютной, если бы не Ар-Нель, которому Ра никак не мог не рассказать о произошедшем. Впрочем, Ар-Нель, похоже, знал обо всём не хуже, чем сам Ра – а может, и лучше. Письмо Принца лишь усилило его природный скепсис.

– Мой дорогой, – сказал Ар-Нель на следующий день, смахивая перчаткой снег с опушенных ветвей, – восторженность – это очень приятное состояние, но помните: Принц вас не знает, а вы не знаете его. В сущности, у вас не может быть уверенности, что это письмо не написано под диктовку наставника. Имейте в виду, Дитя – если вы не приглянетесь Принцу при личной встрече, то у вас немало шансов быть убитым. Вам надо работать над каллиграфией и фехтовальным стилем – и сделайте милость, мой юный друг, умерьте пыл. Экзальтация – скверный советчик.

– Вы безжалостны, Господин Ча, – выдохнул Ра с досадой, отворачиваясь, чтобы Ар-Нель не заметил его повлажневших глаз.

– Я не могу солгать, что сожалею о сказанном, милый Л-Та, – сказал Ар-Нель с грустной улыбкой. – Я стараюсь не говорить того, о чём пожалею… пожалуйста, не забывайте, что я предан вам, мой юный друг. Считайте, что я причиняю боль, как учитель фехтования – чтобы вы научились парировать смертельные удары. Вы лучше меня, видит Небо… я полагаю даже, что вы лучше Принца – но вам надо выжить, по возможности сохранив сердце не разбитым.

– Вы вообще не верите в любовь? – спросил Ра, глядя в снежную муть.

– Увы – верю. Это чувство причиняет много бед. Оно едва не погубило репутацию и жизнь вашей названной сестры, а любимый паж вашего старшего брата умер из-за него. Пожалуйста, Маленький Л-Та, сохраняйте холодный разум, пока сможете.

– Вы плохо думаете о Принце?

– Принц ещё слишком юн. Он ещё долго будет слушать наставников – и всегда будет слушать Государя. Даже нам с вами, мой милый, тяжело ослушаться отца – для Принца это вообще невозможно, вы ведь понимаете это?

Ра кивнул. В рассуждениях Ар-Неля легко находился жестокий резон. Думать в этой плоскости смертельно не хотелось, но Ра был вынужден признаться сам себе, что на любую вещь необходимо взглянуть, по крайней мере, с двух сторон – если желаешь увидеть её целиком.

– Не унывайте, – сказал Ар-Нель, улыбнувшись. – Когда после пары спаррингов со мной вы сможете безупречно написать любовное письмо в стиле "Ранняя Изморозь" и украсить его цветочной гирляндой, не жалуясь, что у вас дрожат руки – я смогу быть относительно спокойным за вас.

Ладно, решил Ра. Конечно, у Ар-Неля есть привычка выплескивать чашку воды в лицо того, кто кажется ему пьяным – но в чём-то он прав. Например, в том, что лишние уроки фехтования не помешают.

– О да, – сказал он вслух. – Приезжайте ко мне чаще, господин Ча. И – может, сегодня вы позволите мне попробовать вас отлупить? Просто чтобы справиться с грустью?

– Ах, я никогда и никому не мешаю пробовать! – ответил Ар-Нель, смеясь. – Я с наслаждением вываляю вас в снегу, дорогой друг – если это вас действительно утешит.

И Ра побежал в оружейный зал за "тростником", отбросив в сторону все мрачные мысли.

Не то, чтобы после месяца поединков руки Ра перестали дрожать настолько, чтобы закончив бой, он мог тут же нарисовать цветочную гирлянду самой тонкой кистью – но к Последней Луне Года спарринги с Ар-Нелем стали полегче. Более того – Ра впервые в жизни удалось провести бой со Вторым Братом без особенного урона.

– Оэ… – протянул Второй озадаченно, когда Ра набил ему изрядный синяк на плече. – Младшенький, ты кусаешься, или мне показалось?

Госпожа Лью хихикнула в муфту, а Старший одобрительно сказал:

– Младший, Семье не придется краснеть за твой поединок в Столице.

– Знаешь, Второй, – сказал Ра как можно небрежнее, – я ведь могу повторить, если у тебя есть сомнения в истинности происходящего.

– Да ты обнаглел! – рассмеялся Второй и атаковал в стиле "Бегущий Бык".

Его удар сбил бы Ра с ног, как бывало уже много раз – но тело среагировало быстрее, чем Ра успел обдумать оборону. Он только отметил последовательность собственных движений: "Текущая Вода" – "Полет Журавля" – "Косой Дождь" – и…

Второй был вынужден шарахнуться в сторону, едва не поскользнувшись на утоптанном снегу.

– Поединки с Ча пошли тебе на пользу, – сказал он снисходительно, выравнивая дыхание. – Но имей в виду: это грязная техника.

– Цель боя – победа, – фыркнул Ра. – Признай это!

– Маленький плут, – бросил Второй, но не стал продолжать, признавая за Ра ничью в спарринге. – Наши гости в Ночь Последней Луны будут поражены твоим фехтованием в стиле "Котёнок Ловит Моль".

– Ты ведь изобразишь для наших гостей Моль, не так ли? – тут же спросил Ра детским голоском и наивным тоном, рассмешив всех, наблюдавших за боем, и Второму ничего не оставалось делать, как тоже рассмеяться.

До самой Ночи Последней Луны Ра чувствовал себя так, будто мир принадлежит ему. Он казался себе взрослым, сильным и независимым, Небеса как специально осыпали его радостями и надеждами – Ра думал, что детство кончилось, а взрослая жизнь великолепна.

В действительности Последняя Луна этого года оказалась последней луной его детства.

В Ночь Последней Луны стоял прозрачный мороз, и сама луна сияла с бездонных чёрных небес так ярко, что по снегу протянулись длинные голубые тени. Сонный зимний покой разлился по миру; чтобы стряхнуть его, понадобилась громкая музыка.

Семья Л-Та провожала прошедший год с помпой – он принес очень большую удачу. Красные фонарики и плошки горели вокруг замка, и их длинные цепочки выглядели с башни сияющими ожерельями. Мелюзга, под предводительством маленького братца Госпожи Лью и Крошки Ие, сбежала в тёмные уголки парка и играла там в разбойников – с фонариками и "тростником", заглушая воинственными воплями пение храмового причта, благодарящего День и Ночь за ушедший год и просящего счастья и радости в новом. Ряженая молодежь играла в шарады и "связь времен" – и Ра, одетый Вассалом Ону, хихикал над Ар-Нелем в ожидаемом костюме Ведьмака, но три шарады не отгадал…

Ночь уже перевалила за середину, когда тёмные всадники подлетели к воротам замка Л-Та во весь опор. Они спешились и вошли по алее, освещённой фонариками с пожеланиями всех благ, а привратник бежал впереди них – появление укутанных в чёрное фигур в озаренном зале, где пили горячий отвар чок и подогретое вино с пряностями, заставило разом умолкнуть и музыку, и голоса.

– Господин Л-Та, – хрипло обратился к Отцу чёрный человек с седой косой, – вчера утром Кши-На лишилась Государя. В связи с последними событиями и тем доверием, которым покойный Государь одарил вас в последний год своей жизни, Совет не мог не сообщить вам – одному из первых. Выраженная в завещании воля Государя подтверждена. Ваш младший сын – Официальный Партнер нового Государя, который взойдет на престол предков в следующее полнолуние.

На лицо Отца набежала тень. Мать укуталась в платок. В зале, кажется, боялись дышать.

– Гасите огни, – скорбно приказал чёрный гонец. – Следующая луна объявлена Луной Слёз.

Ра стоял посреди зала, чувствуя на себе все взгляды, и оживление стекало с него, как вода. Шлем Вассала Ону с крашеными перьями и панцирь из тонкой жести в сусальном золоте вдруг показались ему тряпками площадного шута, а веселье праздничной ночи вызвало приступ нестерпимого стыда.

Ра растерянно огляделся. Старший и Госпожа Лью, одетые фениксами, встревоженно шептались, спрятав лица в пышные воротники из цветных перьев. Второй разглядывал чёрных гонцов со странной, почти удовлетворенной миной, Третий гасил свечи в ближайшем канделябре. Пажи смотрели на Ра и чёрных с детским страхом. Взрослые, шушукаясь, отводили глаза.

Рука Ар-Неля невесомо коснулась плеча.

– Маленький Ра, – сказал он, впервые назвав Ра освящённым именем, – мне жаль. Моя душа полна скорби, дорогой друг. Кажется, мы с вами ничего не успели. Теперь приготовьтесь: может случиться всё, что угодно.

Ра не выдержал. Он кивнул, бросил быстрый взгляд на Мать – и, не дождавшись позволения или одобрения, выбежал из зала. Поднялся по лестнице к себе, прихватив по дороге свечу. Задвинул дверь, снял глупый шлем, бросил на постель. Торопясь, выдернул из пачки шёлковой бумаги с золотым обрезом листок, брызнул водой на подсохшую тушь.

"Я знаю, что тебе не до тех ничтожных слов, которыми я попытаюсь тебя утешить. Я понимаю – у меня нет сил тебе помочь. Просто знай – я плачу вместе с тобой".

Ра дунул на свеженаписанные слова, свернул письмо в самом простом стиле – как солдату или страннику – и бегом вернулся в потемневший зал, откуда, переговариваясь вполголоса, расходились гости.

Чёрные ушли.

Ра выскочил из дома – лицо обжёг ледяной ветер – и догнал гонцов уже у ворот, исключительно потому, что они шли подобающе медленно. Задыхаясь от холода и бега, поспешно поклонился. Сунул письмо в руку гонца с седой косой.

– Уважаемый Господин… передайте… – запнулся.

– Новому Государю, – закончил гонец с печальной тенью улыбки. – Конечно, Уважаемый Младший Л-Та. Это опрометчиво – как всё искреннее. Я надеюсь, что Новый Государь сумеет оценить ваш порыв по достоинству.

Разве дело в этом, подумал Ра. Будто я пытаюсь заработать на такой ужасной вещи, как смерть его Отца, какие-то преимущества себе… Государь столь высок, что невозможно чувствовать к нему жалость? Нельзя думать, как ему должно быть одиноко и холодно, потому что Отец в Обители Цветов и Молний – это вовсе не то же самое, что Отец рядом…