Текст книги "Знакомство (СИ)(Лестница из терновника 1)"

Автор книги: Максим Далин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Я тридцать лет Вадим Петрович…

– Ладно, – говорю я. – Так что, чёрт подери, нужно КомКону?

– Вы проделали огромную работу, Николай Бенедиктович, – говори Слухач с заученным уважением. – Очень заметные достижения. Но вы, как кажется нашим психологам, моментами… как бы это сказать…

– Отстраняетесь, – подсказал Рашпиль.

– Да! Вы отстраняетесь. Вы всё равно несколько раз нарушили Устав Этнографического Общества в пунктах о невмешательстве, отчего бы вам не пойти дальше? Складывается впечатление, что вы боитесь откровенных разговоров с аборигенами.

– Слушайте, как вас там? Ваши люди боялись до них дотрагиваться!

– Антон. Так вот, допустим, наша резидентура оказалась не на высоте, но вы-то не боитесь. Я понимаю, что вашим аналитикам страшно интересны записи обрядов и хозяйственной жизни этого мира, но ведь уникален-то он не тем, что здесь тоже женятся и пьянствуют!

– Антон, это всё, что вы извлекли из записей?

– Нет, для биологов поэтапные записи метаморфозы представляют несомненный интерес, но для психологов недостаточно данных. А больше всего вопросов именно у психологов.

– Ну, знаете ли, тестировать инопланетчиков по методике КомКона я не умею. А лезть с разговорами по душам к чужой женщине, когда ей худо – поищите другого идиота.

Вадик фыркает. У Антона краснеют уши.

– Николай Бенедиктович, – укоризненно говорит Рашпиль, – вы тут погуляете, позаписываете праздники и сказки, поглядите на достопримечательности и улетите, а КомКону с аборигенами работать…

– Да храни Господи Нги-Унг-Лян от вашей работы!

– И почему же вы так враждебны?

– Да потому, что ваши коллеги считают этот мир ошибкой, требующей исправления!

– По-вашему, это не так?

– Порой я думаю, что Земля – это ошибка.

– Сильно сказано…

– Вадик, – говорю я, – гони к Хен-Ер. Я возвращаюсь домой. Долбись оно в доску. Я не буду принимать участие в этом спектакле, а аборигены комконовцам – не бесплатный цирк и не виварий.

Вадик начинает щёлкать тумблерами на приборной панели.

– Стойте, стойте! – рявкает Рашпиль. – Вы же только начали! На взлёте! Наконец, в нужном месте! Есть даже возможность хоть что-нибудь узнать о Лянчине – а мы в этой поганой дыре семерых потеряли! Даже и не думайте, я запрещаю.

– Не думаю, что у вас есть полномочия, – говорю я тем тоном, что характерен для Ар-Неля. – Устав Этнографического Общества гласит, что любая миссия может быть прервана по желанию резидента.

– Послушайте, Николай, – просит Антон, – в Лянчине убили шестерых, седьмой покончил с собой. Здесь тоже не сахарный сироп – а вы, как бы то ни было, общаетесь с этими уродами…

– Всё, Вадик, заводи! Не хочу это больше слушать.

– Хорошо, – говорит Рашпиль весомо. – Заводите, Вадим. Мы улетаем. А с аборигенами, как видно, придётся работать в лаборатории.

– Не думаю, что вы найдёте среди местных жителей добровольцев с вашими методами.

И тут Рашпиль улыбается, как солнышко. Лучезарно. И меня начинает знобить.

– Так ведь мы, дорогой Николай Бенедиктович, их спрашивать-то не станем! Во-первых, они не люди, несмотря на внешнее сходство. Во-вторых, если у них и есть культура, то примитивная, совсем примитивная. А в-третьих, в любом мире такого типа можно найти достаточно биологического материала, который никому особенно не нужен. Это, конечно, очень неполиткорректно, но мы ведь не развлекаемся, мы знания ищем… а твари они уникальные, как ни крути…

Авиетка не отрывается от снега ни на миллиметр. Я бешусь и думаю. Стервятники ждут.

– Ладно, – говорю я в конце концов. – Что вам нужно? Конкретно, чётко, по пунктам.

– Наш резидент среди здешних аристократов – это раз.

– Исключено. Ваш человек не справится с ролью. И нечего на меня так смотреть – я тоже не справлюсь с ролью местного аристократа. Я "выбился из грязи в князи", я "любимчик Государыни", я – совершенно случайное лицо. Выскочка, куртизан. Это позволяет мне дурить, нарушать этикет, задавать дебильные вопросы и периодически садиться в галошу. Но я не знаю, как вписать второго в мою легенду… если только женщину… но ведь и женщина, скорее всего, не справится – они очень другие, наши женщины…

– Ладно. Это будет обдумано, а о результатах сообщим дополнительно. Дальше – больше материала для психологов. Рычаги управления: секс, страх, ненависть – механизмы воздействия…

– Я посмотрю, как вы будете воздействовать на эти рычаги… Никогда не пытались управлять негуманоидным транспортным средством?

– От вас нужна только информация.

– Не обещаю. Как получится.

– И последнее. Лянчин. Хоть что-нибудь.

– Этим буду заниматься. Мне самому интересно. Но – это гарантирует безопасность аборигенов от ваших вивисекций?

– Николай Бенедиктович, ну что вы! Любых животных удобнее и эффективнее изучать в естественной среде обитания…

– "Животные" почти поголовно грамотны в то время, когда земляне утирали нос рукавом и лаптем щи хлебали. Хватит уже, противно.

– Ну и хорошо, – неожиданно покладисто соглашается Рашпиль. – О любых новых решениях вам дадут знать. Можете идти.

– Ах, спасибо! Неужели могу?!

Антон-Слухач улыбается.

– Беда с этими этнографами!

Я прощаюсь с Вадиком и выпрыгиваю из авиетки с таким чувством, будто сбежал из тюрьмы. Голограмма колеблется и меняется на туманные облака зимнего ночного неба. Авиетка взлетает. Я смотрю ей вслед и стыжусь своего происхождения.

Миссионеры чёртовы…

Бреду к Дворцу. Ужасаюсь воображаемым картинкам вивария, вроде того, что на станции Хен-Ер, но вместо баск в вольерах – аборигены. Ар-Нель, распятый на операционном столе, с электродами, вживлёнными в мозг… а если даже и не милый-дорогой Ча, то – какая разница? Всё равно.

Аборигены не хуже землян. Может, КомКону показалось, что они лучше землян? Компромат вам?

Оэ, как бы мне хотелось, чтобы представители какой-нибудь Сверхрасы хорошенько поизучали Рашпиля! В лаборатории! Абсолютно уверенные, что он – примитивное существо без зачатков интеллекта! И прислали бы мне записи эксперимента – я бы смотрел их перед сном и радовался!

Я прохожу мимо гвардейцев, делая вид, что дивно прогулялся. Возвращаюсь в комнату. Фонарик горит, но жаровня погасла. Юу поднимает голову, лохматый спросонья, смотрит на меня, щурясь.

– Ник… я тут задремал…

– Ну и спи, – говорю я, присаживаясь рядом. – Ещё очень рано…