Текст книги "Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом (СИ)"

Автор книги: Макс Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Я даже провалов никаких не ощущал, все было молниеносно – вот я стою, а вот в ту же секунду я уже лежу с замотанными скотчем руками.

– А ты сам не замечал ничего необычного? – спросил я. – Может, какие геометрические фигуры тебе мерещились?

– Что вы мне все со своими фигурами? Вы тут все помешались?

– Ясно, значит, не видел, – сказал я.

– Отключай, – попросил Мингли, – и давай второго.

– Ты пока полежи немного. Все будет хорошо, – сказал я, – мы хотим теперь с Данте пообщаться.

– Я так понимаю, вы мне ничего не объясните?

– Возможно, позже, – ответил я.

Я отсоединил Леонардо от чата. Аккуратно мы отнесли его ко входу и положили на пол.

* * *

Губы сидящего напротив нас Данте шевелились, но речь его мы не слышали, потому как говорил он сам с собой шепотом, а к общему чату еще не был подключен. Глядя на его обезумевшее лицо со странной мимикой, выражающейся в постоянном движении бровей, рассеянном взгляде и периодической улыбке, я понял, что полезного он нам ничего не расскажет.

– Подключай, – отдал приказ Мингли.

– Данте, – сказал я спустя несколько секунд после добавления его в чат, – ты слышишь меня?

– Слышу, – ответил он, глядя куда угодно, только не на меня.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Стив.

– Как будто я – это уже не я, – со смехом ответил он.

– А кто ты? – продолжил допрос Стив.

– Я сам не знаю, кто я, – Данте попытался высвободить руки. Это было видно по тому, как он заводил локоть за спину и дергал плечом.

– Ты понимаешь, где ты?

– Экспедиция на Титан переросла в божественную комедию, – сказал он и засмеялся.

– Я тоже видел окружности, – вклинился я и, как только закончил фразу, понял, что попал в фокус геолога.

– Видел окружности? – спросил он. Все движения на его лице прекратились.

– Да.

Он пристально смотрел мне в глаза.

– Бог с ними, – ответил Данте и опустил взгляд.

– Зачем ты напал на Леонардо? – спросил Мингли.

– Не помню.

– Что ты помнишь? – продолжил капитан.

Данте сидел молча, смотрел в пол.

– Данте? – сказал Стив. – Ты тут?

– Не помню, – повторил он.

– Расскажи про окружности, которые ты видел, – попросил я.

– Не помню. Не помню. Не помню.

В шатре все затряслось и загромыхало. Данте слетел со стула, а мы вскочили, пытались балансировать, чтоб не упасть. Жуткий грохот исходил из-под Титана, будто под нашими ногами звучали раскаты грома или выстрелы из крупнокалиберной пушки. Было ощущение, что я стоял возле едущего поезда, который вот-вот засосет меня потоками ветра под свои железные колеса. Жорж упал. Пытался подняться, но не мог найти точку опоры из-за тряски. Я перетаптывался, расставив руки в стороны. Грохот становился все громче и зловещее…

Глава 30. Кто они?

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Сердце мое колотилось, будто я марафон пробежал. Леонардо лежал на боку, поджав ноги к груди, Данте – на животе. Жорж поднялся на ноги. Мингли, Стив и Саид стояли напротив меня. У всех одышка. Перепугались мы не на шутку.

– Похоже, землетрясение, – сказал Стив.

– Титанотрясение, – поправил его Жорж.

– Пойдемте проверим, что там на улице творится, – предложил капитан.

Мы вышли из шатра. Вдали в свете бесконечных молний, сквозь пелену дождя и грозовую атмосферу мы видели черным контуром Сферу, возвышающуюся до небес. Ужасающий вид ее то представал перед нами в очередном блеске разряда, то исчезал во тьме. Размеры ее было сложно определить, но речь шла о километрах в радиусе. Огромные каньоны, образованные резким увеличением Сферы, расходились от нее в разные стороны на многие десятки километров. Один из таких проходил в нескольких сотнях метрах от нашего лагеря, раскалывая ледяную равнину и уходя вдаль. Возле Сферы бушевала стихия – одна молния за другой били в поверхность Титана, а громовой рокот, еле доносящийся до нас, был непрерывен. Окажись мы на несколько километров ближе к этой буре, то, несомненно, погибли бы от очередного удара с неба.

– Не к добру это, – произнес Саид.

– Нам повезло, что раскол не прошел через лагерь, – заметил Стив.

– Попробуем снова связаться с Лучом, – сказал Мингли.

* * *

Сформулировав коллективную просьбу, я произнес:

– Луч, помоги нам!

Гайки упали на пол.

«Ждите», – сложилась фраза спустя минуту.

– Да чего ждать-то?! – вскинув руки, возмутился Жорж.

– Задай вопросы, которые я подготовил, – попросил Саид, – они помогут понять, с чем или кем мы имеем дело.

Я посмотрел на Мингли. Тот кивнул.

– Давай, – сказал я Саиду.

Саид достал бумажку и протянул мне.

– Луч, как ты управляешь материей? – спросил я, подкидывая гайки.

«Синтезирую молекулы».

– Как ты создаешь события?

«Вставляю материю в ваши причинно-следственные связи».

– Почему ты не всегда отвечаешь?

«Занят Сферой».

– Дай я спрошу, – сказал Саид. Я отдал ему гайки.

– Твои причинно-следственные связи и наши соединены? – Саид кинул гайки и вернулся к тахеометру. Дальше гайки продолжил кидать я.

«Нет».

– У меня все, – сказал Саид.

– Луч, мы вернемся домой? – произнес Мингли.

После его вопроса я подкинул гайки, но Луч не ответил.

* * *

Космонавты сидели за столом, на котором, как и в прошлый раз, лежал листок с ответами от внеземного разума:

1. «Помоги нам. – Ждите».

2. «Как ты управляешь материей? – Синтезирую молекулы».

3. «Как ты создаешь события? – Вставляю материю в ваши причинно-следственные связи».

4. «Твои причинно-следственные связи и наши соединены? – Нет».

– Я думаю, первый пункт можно пропустить, – произнес Мингли. – Саид, я так понимаю, ты нам снова хочешь что-то сказать?

– Да, – ответил лингвист, – понимая принцип и логику языка, можно многое сказать о его носителях. Мы столкнулись с другим типом сознания, если оно, конечно, существует. Я хочу поговорить о третьем и четвертом пунктах, на мой взгляд, они наиболее важные, дающие ответы на многие вопросы. Эти существа, Луч и, возможно, ему подобные, вклинивают события в наши причинно-следственные связи. Что же это значит?

– Изменяют ход событий, – сказал Мингли.

– При этом каждый раз меняется будущее, – дополнил Гречкин.

– А что значит – меняется будущее? – спросил Саид. – Будущее что, заранее определено, чтоб меняться? Ведь чтоб что-то менять, это что-то должно уже быть. Если будущего пока что нет, то и меняться нечему.

– Если я пну мяч и он полетит с определенной скоростью, по определенной траектории, то для мяча будущее уже определено, но оно еще не наступило, – сказал Жорж, – вот тебе и причинно-следственные связи. Ты давай к сути ближе, Саид.

– Исходя из концепции детерминизма, никакой свободы воли не существует, – продолжил рассуждение Саид, – и теперь, после…

– Я не верю в детерминизм, – снова перебил археолога Жорж.

– …после общения с Лучом, – Саид не обратил внимания на биолога, – я в этом искренне убежден. Как работают причинно-следственные связи при подбрасывании гаек? Причиной выпадения определенного треугольника является сила броска, начальное положение гаек в руке, структура поверхности, на которую они упадут, сопротивление атмосферы и еще куча других параметров. Но зная все эти параметры, мы можем рассчитать, куда в конечном итоге упадут гайки и какой получится треугольник. Принципиально это не отличается от ситуации, когда у вас на ребре стоят несколько фишек домино друг за другом. Если вы толкнете первую фишку, и она упадет на вторую, а вторая на третью, вы легко сможете рассчитать, куда, как и когда ляжет третья фишка. С гайками расчеты сложнее, но суть та же. Когда мы толкаем первую фишку, и она падает на вторую, в этот момент Луч, управляя материей, может помешать упасть третьей фишке или, наоборот, ускорит движение второй фишки так, что третья отлетит гораздо дальше положенного. Таким образом он и влияет на гайки и, судя по всему, на все остальное в нашем мире. Эти вклинивания в наш повседневный лад и есть их язык. Но все куда более интересно: подобное возможно лишь в случае, когда у системы, куда вклинивается Луч, нет свободы воли. Как у падающих фишек домино ее нет.

– У нас есть свобода воли, – сказал Жорж и встал, – вот, я захотел, я встал.

– Ты встал, потому что есть причина, причина – это наш диалог.

– Ну хорошо, пусть у нас нет свободы воли, и что? – спросил Стив.

– Это значит, что и сознания у нас нет. Все в нашем мире – это падающие фишки домино. Каждая квантовая частица, каждый кварк, электрон, атом, молекула, клетка, макроорганизм – все это фишки. Один элемент материи или энергии воздействует на другой, другой на третий… все подобно падающим фишкам, и нет момента, когда у какой-нибудь фишки был бы выбор, упасть ей или нет.

– Риторический вопрос, но все же… А кто толкнул первую частицу? Первую фишку домино? – спросил Мингли.

– Я думаю, что Большой взрыв, – ответил Саид.

– А кто толкнул фишку под названием Большой взрыв? – Мингли слегка улыбнулся.

– Понятия не имею.

– Я знаю, Саид, – сказал Мингли, – я сам не раз думал об этом, но ни к чему так и не пришел. Это за рамками нашего понимания.

– Первую фишку кто-то должен был толкнуть, иначе наша Вселенная не запустилась бы, – заметил Гречкин.

– Значит, кто-то толкнул, – подтвердил Мингли, – от того, понимаем мы это или нет, суть природы не меняется.

– Луч сказал, что их причинно-следственные связи находятся вне наших, – произнес Саид. – Представьте себе рельсы, по которым едем все мы, вся наша Вселенная, и мы не можем никуда свернуть, а они стоят сбоку и наблюдают за нашим движением. Следовательно, Луч и, возможно, Сфера появились независимо от нашей Вселенной, независимо от Большого взрыва.

– Выходит, они должны знать наше будущее? – предположил Мингли.

– По идее должны, – сказал Саид, – но если множество таких Лучей и Сфер постоянно вклинивают свои события в наш мир, то наше будущее каждый раз меняется. Значит, даже если они его и знают наперед, то оно может поменяться в любой момент, и в таких знаниях нет никакой информативности и смысла. Если бы Луч знал будущее, он бы не стал сначала связываться с Данте и Жоржем, а обратился сразу к Юре. Я думаю, это выглядит так – Луч создает событие и потом смотрит, что из этого выйдет в будущем.

– К чему мы в итоге пришли? – спросил Гречкин. – К тому, что у нас нет сознания, а у них есть?

– Да, но это в том случае, если у них нет своего детерминизма, на уровень выше нашего. А судя по всему, у них тоже есть свои причинно-следственные связи, в которые вложены наши. Можно сказать, что и мы, и они несознательны и понятие сознание не может существовать в принципе. Но мы более несознательны, чем они, потому как у них есть свобода воли в бесконечном ряду наших падающих фишек домино.

– Если Луч хочет нам помочь, значит, он должен был предупредить нас о молнии и разрушении базы, – произнес Гречкин, – а если не предупредил, значит, не видел молнию в будущем.

– Видимо, грозу и молнию и вправду создает Сфера, – сказал Стив.

– Одно радует, – усмехнулся Жорж, – если мы помрем, нас всегда можно будет воскресить.

– Если Луч воскрешает, то почему он сказал, что это не Данте и Леонардо? – спросил Саид.

В шатре повисла тишина. На вопрос этот ни у кого ответа не нашлось.

– Мы давно на ногах. Предлагаю поесть и поспать, – неожиданно заявил Стив. – Трое спят, двое дежурят. Потом меняемся. Тем более что Луч сказал нам ждать.

Спорить с врачом никто не стал.

Глава 31. Побег

– Что может значить фраза Луча «занят Сферой»? – услышал сквозь сон Гречкин голос Стива в чате.

– Я думаю, если Луч считает, что Сфера – это зло, то это значит, что он как-то борется с ней, – предположил Мингли.

Юра сел на раскладушке и уставился сонными глазами на команду: Стив и Мингли сидели за столом, Саид поил все еще связанного Леонардо, а Жорж что-то печатал на ноутбуке.

– Я тоже так считаю, – сказал Саид, надевая скафандр на Леонардо. – Данте, твоя очередь пить…

– Когда он занят Сферой, он не может отвечать нам, – произнес Жорж.

– А что случится, если он не будет занят Сферой? – спросил Гречкин.

– Доброе утро, Юр, – сказал Саид.

– Да, очень доброе…

– Может, он как-то сдерживает ее? – предположил Стив.

– А когда Луч отвлекается от нее, то она растет? – предположил в ответ Мингли.

– Если ее цель – вбирать массу для того, чтобы стать черной дырой, то какой ей смысл увеличиваться в размере? – спросил врач. – Ведь так уменьшается ее плотность.

– Увеличиваясь в объеме, она увеличивает площадь соприкосновения с окружающим веществом, – сказал Мингли, – таким образом впитывание материи идет быстрее.

– Может ли это быть как-то связано с тем, что Луч управляет материей? Синтезирует молекулы, как он выразился, – задал вопрос Гречкин.

– Сфера материю забирает, Луч материей управляет, – отвлеченно пробубнил Жорж, продолжая набирать текст.

– Если Сфера станет черной дырой и создаст вокруг себя горизонт событий, то Луч не сможет влиять на ее материю, – сказал Мингли. – Согласно общей теории относительности Эйнштейна, ничто не может покинуть пространство черной дыры после прохождения горизонта событий. Может, в этом и есть смысл действий этих существ.

– Мы пытаемся понять поведение высшего разума, – заметил Саид, – какова вероятность, что мы трактуем их действия верно?

– Такая же, как если один муравей попытается объяснить другому на языке запахов, как устроено современное человеческое общество, – сказал Стив.

Юра встал с раскладушки. Потянувшись, он попытался сделать шаг и уже перенес вес вперед, но люверс на правом ботинке зацепился за шнурок на левом, и Гречкин полетел вниз, успевая выставить перед собой руки. Гайки из его сумки вылетели и покатились по полу, а команда с удивлением смотрела на них, пока те не остановились, образовав равнобедренный треугольник.

– Луч хочет что-то сказать! – Юра подскочил.

Саид быстро выставил по уровню тахеометр. Юра, без всяких вопросов к Лучу, подкинул гайки.

«Быстро уезжа…»

На этом моменте напряжение охватило всю группу.

– Кидайте дальше, я пока пойду прогревать буровую, – не мешкая, сказал Стив.

Всем стало ясно, что тут и обсуждать нечего. Говорят – беги, значит, надо бежать без лишних слов.

«…йте на юг», – закончил свою фразу Луч. Космонавты быстро похватали ноутбуки, воду, консервы, баллоны и загрузили все это в кузов.

Трясти Титан начало, когда Стив и Юра аккуратно укладывали Леонардо в кузов буровой возле уже лежащего там Данте.

Гром стал звучать громче, а значит, буря двигалась к лагерю.

– Быстрее! – крикнул в чат Мингли.

Гречкин, кое-как перебирая ногами по вибрирующей поверхности спутника, заскочил в кабину на место водителя. А Стив, перетаптываясь, завороженно уставился на гигантские смерчи вдали, озаряемые тысячами ударами молний. Сфера росла на глазах.

– Стив! Быстро сюда! – продолжал кричать капитан.

Врач запрыгнул на задний ряд сидений, и Гречкин тут же вдавил педаль газа в пол. Тряска усилилась, казалось, что поверхность вздымается, возносит экипаж к небесам! Вокруг все полыхало! Рельеф менялся! Горы росли позади космонавтов, а равнина раскалывалась надвое!

Буровая мчалась со скоростью пятьдесят километров в час. Камера заднего вида показывала трясущееся изображение растущей Сферы, которая неумолимо надвигалась на космонавтов черной стеной. Из-за огромного ее размера сферичности уже не было видно – куда ни глянь, везде лишь ее поверхность. Слева скрывалась она за горами, а справа уходила в густой сумрак до горизонта, вершину ее укрывали такие же черные, как и она сама, зловещие грозовые тучи.

– Быстрее! – кричал Мингли. – Юра!

– Это максимальная скорость! – орал в ответ Гречкин.

Буровая подлетела метра на три! Души космонавтов ушли в пятки. Через несколько секунд с грохотом машина приземлилась на восемь колес. Молнии били уже слева и справа! Дворники не успевали сбрасывать капли жидкого метана со стекла. Гречкин управлял практически вслепую.

– Чуть правее бери, – крикнул Саид, глядя на компас, – нам сказано ехать на юг!

Все члены команды, кроме Юры, держались обеими руками за различные перекладины и рукоятки, расположенные в салоне на дверях и потолке.

Гречкин видел слева огромную пропасть, уходящую вдаль на километры. На противоположной стороне расширяющегося с треском и грохотом ущелья все сверкало и полыхало точно так же, как и за их спинами. Сфера раскалывала Титан…

Глава 32. Путь на юг

Я еле держал этот чертов руль в руках! Наша огромная буровая скакала будто ловкая газель, за которой гнался хищник! Я выжимал все из ее электромотора. Ограничитель скорости не позволял превысить пятьдесят километров в час. Впереди толком ничего не было видно. Чуть ли не наугад я объезжал крупные ледяные глыбы, а маленькие камни кое-как поглощала амортизация. Разлом слева становился все шире, и непонятно было, то ли это наша половина равнины отодвигалась, то ли противоположная, а может, и обе разъезжались друг от друга. Грохот стоял такой, что крики в чате были еле слышны. Я старался никого не слушать, лишь бы сейчас не перевернуться!

Вдали, чуть правее раскола, молний практически не было. Я скорректировал курс и сбавил скорость до сорока километров. Шум начал постепенно стихать. Метановых капель на лобовом стекле стало меньше, и вот я уже отчетливо видел перед собой уходящий вперед треугольник света фар, стелящийся по ледяной поверхности равнины.

Гроза осталась позади. Сфера перестала увеличиваться, а вместе с этим прекратилось и титанотрясение.

Мы чудом выбрались из пасти этого монстра, поедающего все, что стоит у него на пути.

Единственное, что нам сейчас хотелось, – это ехать дальше… как можно дальше от Сферы, которая оказалась самым ужасным созданием, возможно, во всей Вселенной! Никакое земное оружие и близко не стояло по разрушительной мощи рядом с этим грозным космическим хищником.

На скорости тридцать километров в час мы проехали, может, еще минут двадцать, а потом я остановился.

– Вот и доказательство того, что Луч не может видеть будущее, – сказал Саид.

– Будущее, измененное влиянием Сферы, – добавил Мингли.

Мы вылезли из буровой. Стояли в ряд и смотрели на мерцание молний вдали, на фоне черной стены до небес, а по скафандрам колотил ливень. В любой момент Сфера могла снова начать расти и тогда… с Титана не уйти, а значит, и конец наш был близок.

Одна надежда теплилась в наших сердцах. Надежда на то, что Луч сжалится над нами, над маленькими никчемными созданиями по меркам бесконечного космоса. Сжалится и перенесет нас домой, будто муравьев, потерявшихся вдали от родного муравейника. Он спасет нас, мы верим… мы знаем это.

– Надо геологов проверить, – сказал Жорж.

Я залез в кузов буровой, в котором творился жуткий бардак. Рыская фонарем по углам, я увидел Леонардо. Маска его скафандра была разбита. Мингли и Стив стояли снаружи сзади, заглядывали в кузов.

– Леонардо снова мертв, – сказал я, – уже в третий раз. Скафандр разбился.

– А Данте? – спросил Мингли.

В противоположном углу кузова лежал Данте. Шевелился.

– Живой, – ответил я, – что с ними делать будем?

– Данте пусть там и лежит, – сказал капитан, – а Лео подключи к чату, как оживет, мы услышим.

* * *

Мингли принял решение продолжить путь на юг. Ехали строго по компасу. Сфера поглотила нашу разрушенную ракету и последний шатер. Мы были в пути уже более четырех часов, а внутренней границы грозового фронта не видно. Казалось, будто эта гроза окутала весь спутник. В зеркалах заднего вида вдали тоненькими серебряными нитями виднелись сверкающие узоры молний.

Мы были одни на холодном Титане, и все, что у нас оставалось, – это буровая, заряда энергии которой хватало еще на несколько часов. Тряслись в салоне, и каждый, наверное, думал об одном – сколько мы еще проживем? Спасет ли нас Луч? А вдруг не спасет? Но если есть хоть маленькая надежда на спасение, приговоренный будет цепляться за эти мысли, будет ждать чуда вплоть до момента, когда лезвие гильотины со свистом опустится на его шею.

В этом скафандре обогрев еще будет работать полтора часа. В запасном, что лежал в кузове, заряда на десять часов. Вот и все время отведенное мне. У коллег моих расклад приблизительно такой же. А мы думали, что погибнем от удушья, но нет, кислорода осталось на несколько дней.

* * *

Дальше решили не ехать. До сферы примерно восемьдесят километров. Но невзирая на это расстояние, мы не могли чувствовать себя в безопасности. Мы так и не поняли алгоритма ее поведения, а значит, в любое время могло произойти все что угодно.

Мы стояли сзади буровой возле кузова. Вокруг непроглядная тьма, порывы ветра и дождь. Буровую решили выключить, чтоб не тратить энергию. Фонари на скафандрах тоже отключили все, кроме Мингли. Единственное, что работало, – это общий чат, он практически не расходовал энергию. Хотя можно было бы и без него обойтись – просто кричать через скафандры.

– Надо место освободить в кузове, – сказал Мингли, – чтоб гайки кидать удобно было. Давайте все, что там лежит, на улицу вынесем. Только воду и баллоны в салон.

Мы вынесли пятиметровые геологические буры, которых там было штук десять, какие-то сумки, тенты, веревки, различные крепежные устройства, пустые пластиковые контейнеры и прочую геологическую утварь, которой пользовались Данте и Леонардо. Самих геологов оставили лежать в кузове. Я еще раз проверил Леонардо – пока что мертв. Когда я выносил последний моток полиэтиленового тента, мне вдруг во тьме померещилось, будто что-то пролетело над нами. Я даже вздрогнул. Включил фонарь, снял с пояса пистолет и уставился в небо. Никого.

– Ты чего? – спросил Стив из кузова.

– Жорж, – позвал я (он тоже был на улице, а остальные в кузове), – ты видел?

– Что?

– Над нами сейчас что-то пролетело, – произнес я, продолжая смотреть вверх.

– Нет, – ответил биолог.

– Показалось, может, – я продолжал с недоверием смотреть в небо.

– Идите сюда, – сказал капитан, – места вроде бы хватит для гаек. Вдруг ответит…

Глава 33. Сюрприз

– Подождите, – сказал Жорж и включил фонарь, – тут что-то…

Биолог отошел от буровой. Я пошел за ним. Пройдя метров двадцать, мы остановились возле норы диаметром чуть более метра.

– Вон еще одна, – указал Жорж.

– Стой, – воскликнул я, – мало ли кто там!

Но биолог уже безрассудно побежал ко второму отверстию.

– Тут еще, – крикнул он, – и еще! Смотри!

К нам подошли остальные.

– Я думаю, нам лучше уехать, – сказал капитан, – уходим, быстро!

– Смотрите! – Жорж направил свет на одну из нор.

Мы на мгновение смогли увидеть существо, которое, как только на него посветили, юркнуло вниз. Единственное, что мне бросилось в глаза, – это огромные по сравнению с его головой уши.

– Я сомневаюсь, что они опасны, – сказал Жорж, – напоминают наших сурикатов.

– Все, хватит! – уже со злобой произнес Мингли. – Я сказал, все в буровую!

Геологическое барахло, которое мы выгрузили из кузова, обратно складывать не стали. Поехали дальше на юг.

– В середине девятнадцатого века Чарльз Дарвин обнаружил очень необычный для того времени цветок, – произнес Жорж, сидящий позади меня, – если я не ошибаюсь, этот цветок прислали ему с Мадагаскара. Дарвин обратил внимание на то, что у цветка очень глубокий нектарник. Чтоб добраться до нектара, насекомому необходимо иметь невероятно длинный хоботок. Дарвин предположил, что в районе распространения этих цветов должно существовать какое-то насекомое-опылитель с таким вот хоботком длинной сантиметров сорок. В будущем мои коллеги открыли бабочку из семейства бражников с непропорционально длинным хоботком как раз в тридцать-сорок сантиметров.

– Это ты к чему? – спросил я.

– К тому, что на этих существ тут кто-то должен охотиться, – предположил биолог, – если у них огромные уши и они прячутся в норах, значит, должен существовать какой-то бесшумный хищник, который питается ими. Вероятно, он эволюционно должен был развивать тихий полет, а они – слух.

– Значит, мне не показалось, что кто-то пролетел над нами.

– Из буровой без надобности не выходим, – приказал Мингли.

– Большие уши еще нужны, чтобы регулировать теплообмен, – сказал Стив, – как у зайцев.

– Согласен, – ответил Жорж, – но у ушей зайцев регуляция теплообмена – это все же второстепенная функция.

Мы проехали несколько километров и, прежде чем остановиться, сделали пару кругов, осматривая местность. Никаких нор тут не было.

* * *

Я стоял в кузове. Мингли был напротив меня с листком бумаги и карандашом, Стив и Жорж сидели на полу, а Саид заканчивал выставлять тахеометр по уровню. Налобные фонари горели у всех. Только что мы проверили геологов – Данте начал потихоньку приходить в себя и перестал бредить, а Леонардо все еще был мертв.

– Луч, что нам делать дальше? – сказал я и подкинул гайки.

Во мраке кузова мы рыскали по грязному полу в поисках трех крошечных металлических предметов, связывающих нас с высшим разумом. Саид стрелял лазером, Мингли записывал буквы, Стив и Жорж подавали мне гайки. И так раз двадцать.

«Я нашел подходящую цивилизацию», – получили мы ответ через несколько минут.

– Ничего не понимаю, – Мингли встал. В раздумьях прошел он по кузову до выхода и обратно.

– Я нашел подходящую цивилизацию, – повторил я озадаченно.

– Почему нельзя просто прямо сказать все как есть! – произнес Жорж недовольно.

– В том-то и дело, – сказал Саид, – если посмотреть все его ответы, то он как раз и говорит прямо, как есть. Без лишних слов и пояснений.

– Какую еще к чертям собачьим цивилизацию он нашел?! – продолжал возмущаться Жорж. – Мы тут помрем через десять часов от холода! При чем тут цивилизация?!

Стив подобрал гайки и дал их мне.

– Луч, мы не понимаем, – сказал я.

Гайки разлетелись по полу. Фонарями мы подсветили их для Саида. Тот вновь замерил треугольники, а капитан сделал запись. Спустя две минуты сложилась фраза:

«Копия на улице».

В ту же секунду, не сговариваясь, мы с неимоверным любопытством выскочили из кузова и увидели нечто невообразимое…

Глава 34. Загадка ценою в жизнь

Космонавты обступили лежащее на боку эллипсоидное сооружение высотой более трех метров и длиной более десяти метров, с гладкой серебряной зеркальной поверхностью, в которой отражались лучи их фонарей и они сами. Капли метана струились по мраморно-алмазной стенке этой футуристической конструкции. Гречкин, глядя в свое искаженное отражение, в котором голова казалась неимоверно огромной, а узкое тело уходило по сферической поверхности вниз, перебирал в мыслях предположения о том, что это может быть: портал в другую галактику, бомба, космический корабль, генератор кислорода, живое существо из другого материала, антенна для передачи мощного сигнала на Землю, серебряный эллипсоид, исполняющий желания…

Доверяя Лучу, люди без опасения принялись изучать сооружение. Они ходили кругами, пристально разглядывая его гладкую структуру, ощупывая и слегка простукивая каждый сантиметр, докуда могли дотянуться.

– Если бы у нас не было возможности с ним взаимодействовать, Луч не дал бы нам его, – произнес Мингли.

Через двадцать минут безрезультативного исследования объекта команда решила снова связаться с Лучом. Собравшись в кузове, они несколько раз кинули гайки, но Луч на контакт не вышел.

– Копия на улице… копия… Копия чего? – Мингли расхаживал по кузову взад-вперед. – Копия спасательной космической шлюпки?

– И почему именно копия? – Жорж сидел на полу. – Почему он сделал акцент на слове «копия»? Мог бы сказать просто – корабль на улице, или… что это такое? Очевидно же, что транспорт какой-то.

– Он сказал, что нашел подходящую цивилизацию, а потом создал нам копию, – сказал Саид, сидя возле выхода из кузова и рассматривая серебряный эллипсоид, находящийся в пяти метрах.

– Думаешь, он подсмотрел у кого-то эту штуковину и воссоздал ее тут? – спросил Стив.

– Если он управляет материей, синтезирует молекулы, то вполне мог, – произнес биолог.

– Если это какой-то космический корабль, – рассуждал Стив, – то в нем должно быть огромное количество различных материалов и соединений: всякие металлы, полиэтилены, полипропилены, силиконы, кварцы, графиты, карбиды… откуда все это тут? Как минимум для создания чего-то подобного нужна нефть.

– Вокруг нас все это есть, – сказал Мингли, продолжая прохаживаться вдоль кузова, – нефть должна быть в недрах Титана, ведь тут есть органические формы жизни. Металлы находятся в ядре. А еще в самом Сатурне и в десятках его спутников содержится половина таблицы Менделеева в различном соотношении. Если Луч может синтезировать молекулы из атомов, то создать тут практически любой материал для него не проблема.

– Он все то время, что говорил нам ждать, перебирал разумные цивилизации, чтобы найти такую, транспорт и технологии которой подойдут и нам, – рассуждал Гречкин, – потом, скопировав у них эту… этот… будем считать, что корабль, воссоздал его возле нас.

– Понятно, почему он сказал, что чинить ракету нет смысла, – сказал Мингли, – он понимал, что в такую грозу мы не взлетим.

– И понимал, что гроза не закончится, – дополнил Саид.

Исследователи вылезли из кузова и вновь принялись расхаживать вокруг серебряного эллипсоида. Гречкин отошел от этой необычной конструкции на несколько метров. Когда он скользнул светом фонаря от закругленного конусообразного края к середине эллипсоида, то заметил, что отражающая способность поверхности резко возросла. Юра провел лучом обратно от центра к носу сооружения – отраженный свет значительно ослаб. Гречкин принялся искать область, в которой поглощение света идет наиболее интенсивно. В метре от скругленного края корабля был участок, который слабее относительно остальной поверхности отражал свет.

Юра направил луч в эту область. Ничего не произошло. Тогда Гречкин подошел вплотную к слабо отражающему участку и прислонился лбом в надежде разглядеть, что же там за этой блестящей стеной. В этот момент эллипсоид вспыхнул белым светом, и яркие фиолетовые полосы-обода побежали по корпусу в горизонтальном направлении от одного конца к другому. Спустя несколько секунд движение полос замерло, а потом они исчезли, и остался лишь яркий белый свет, которым эллипсоид освещал все вокруг в радиусе десятков метров.

– Что это было?! Кто что сделал?! – вскрикнул Мингли.

– Я, – ответил Юра, – эта штука реагирует на свет. Тут есть область, пропускающая электромагнитное излучение, видимо, в спектре наших фонарей. Вот тут… там за стеной есть какой-то светочувствительный датчик.

Все подошли к Гречкину и уставились на область, указанную бортинженером, которая сейчас сама излучала свет, как и весь эллипсоид.

– Я когда издалека светил, оно не реагировало, а подошел в упор, и сработало, – сказал Юра, прикасаясь рукой к мерцающей поверхности.

Эллипсоид не издавал никаких звуков. Члены команды, направляя лучи в разные части корпуса сооружения, сделали несколько витков вокруг него, но никаких изменений не случилось. Ученые стояли в замешательстве. Гречкин прислонился ладонями к стенке эллипсоида и пошел по часовой стрелке, перебирая руками по поверхности. Долго идти не пришлось – оказавшись посередине устройства, он неожиданно провалился по локоть внутрь серебряного тела и тут же отпрянул назад, будто его ударило током!