Текст книги "Последыш III (СИ)"
Автор книги: Макс Мах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Однако датчане остаются в Дании, а это далеко, и страна чужая.
– Есть один вариант, – почти равнодушно заметила в разгар обсуждения госпожа Тулупова. Она, вообще, всегда выглядела спокойной и невозмутимой до равнодушия. Но по-настоящему равнодушной никогда не была, иначе какой из нее следователь прокуратуры?
– Слушаю вас, Анна Матвеевна, – повернулся к ней Бармин.
– Как я понимаю, создание собственной разведывательной сети в иностранном государстве дело долгое и недешевое.
– Так и есть, – подтвердила Ия Злобина. – Мы конечно над этим работаем, но похвастаться пока нечем.
– К герцогине Сконе вы, по-видимому, обращаться за помощью не станете, – продолжила между тем госпожа дознаватель.
Что есть, то есть. Бармин не хотел без крайней необходимости «влезать в долги». Оно конечно, попроси он помощи, и Шведская корона, у которой, должно быть, есть немало агентов в «дружественной» Дании, могла бы порадеть родному человечку. Да вот беда, это сразу же разрушит ту ауру силы, которую он умудрился втюхать великовозрастной недоневесте. Так что, нет, не станет он просить будущих родственников о помощи.
– Вы совершенно правы, Анна Матвеевна, – подтвердил Ингвар, – не хочу и не стану.
– Тогда, что вы скажете об организованной преступности?
– В каком смысле? – ступил Бармин, не сразу разобравшись в хитросплетениях прокурорской мысли.
– Не помешают ли вам, господин граф, ваши моральные и религиозные принципы прибегнуть к помощи «Ходоков»? – прояснила свой вопрос женщина.
– Ходоки? – повторил за ней Ингвар. – А это кто еще такие?
– Ходоки, – как о чем-то обыденном, не имеющим никакой общественной ценности сказала дознаватель, – это, ваше сиятельство, преступный синдикат, действующий на западных границах империи. Они занимаются всеми видами контрабанды, известными человечеству. Тащат туда и обратно, все, что может принести прибыль. Оружие и артефакты, женщины и наркотики, драгоценные камни, лекарства, подакцизные товары. В общем, все, что можно взять задешево по одну сторону границы и продать намного дороже по другую ее сторону.
– Что именно везут в империю? – поинтересовался Бармин, заинтригованный объяснением бывшего следователя прокуратуры.
– Ювелирные украшения из Нидерландов и Венеции, африканские алмазы, италийское и гишпанское вино, синтетические наркотики из германских государств, женщин, в основном, из Польши и Богемии…
– Вы имеете в виду шлюх? – решил уточнить Ингвар, удивленный тем, что женщины в этих цивилизованных местах все еще являются ходовым товаром.
– Не только, – тем же спокойным, практически равнодушным тоном ответила госпожа Тулупова. – Проститутки – это, само собой. Также завозят рабынь, в основном, с Балкан и из Канадских провинций Франкии, и еще, разумеется, невест… Рынок невест, как известно, растет очень быстро.
– У нас, что, своих женщин уже не хватает?
– Как посмотреть, – чуть пожала плечами госпожа дознаватель. – Невест для неодаренных представителей среднего класса хронически не хватает. Образованных с приятной внешностью наложниц тоже. Мой покойный супруг купил как-то одну такую. Немка, молодая, ей тогда лет шестнадцать было, красивая, восемь классов гимназии и на трех языках говорит. Сейчас у меня в доме она управляет всем хозяйством.
«Что это за мир? – в очередной раз поразился Бармин. – Что у них, вообще, здесь творится? Женщина-прокурор открыто держит в своем доме рабыню? Вообще, берега попутали!»
Ингвар уже свыкся с тем, что у него есть крепостные и что, как минимум, часть из них являются именно бесправными холопами в духе классического крепостного права в Российской империи XVII–XVIII веков. Но рабы? Насколько ему было известно, в Африке и Азии полуофициальное рабство сохранялось в его прежнем мире даже в просвещенном двадцать первом веке, а неофициальное вполне себе процветало на территории наиболее развитых демократий мира – Англии и США. Так что, наверное, он зря удивляется, пора бы понять, в его прежнем мире было никак не меньше говна, чем в этом. Оба хороши, и слава богам, что сам он и там, и здесь находится выше уровня, растекающегося во все стороны дерьма.
– Я вас понял, Анна Матвеевна, – сказал он вслух. – Синдикату можно заказать мою датскую родню?
– Нет, – позволила себе легкую улыбку женщина, – но Ходоки могут собрать для нас всю необходимую информацию. Не бесплатно, разумеется, и только, если к ним обратится правильный человек. Такие услуги, как «разведка на местности» в обычный прейскурант не входят. Но у меня, скажем так, остались в их среде кое-какие контакты.
– Датчанам не продадут? – поинтересовался полковник Кальф-Калиф.
– Предать может любой, – дернула губой Злобина. – Стопроцентной гарантии не даст никто, но опыт показывает, что в большинстве случаев на ходоков можно положиться. У них существует своя корпоративная этика, к тому же нарушение заключенного договора больно бьет по репутации. Поэтому, если задание окажется им не по зубам или, скажем, опаснее, чем предполагалось в момент заключения сделки, ходоки могут разорвать контракт, вернув задаток, заплатив пенни и принеся соответствующие случаю извинения. Такое случается редко, но все-таки случается. И для ходоков такой исход предпочтительнее обвинения в предательстве доверия. Это крайне важный нюанс. В одном случае – всего лишь потеря лица, в другом – позор. Потеря лица неприятна, но приемлема. В конце концов, любой может переоценить свои возможности, главное потом это честно признать. Репутационные потери в этом случае гораздо ниже, чем при обвинении в двурушничестве.
– Что ж, – кивнул Бармин, – если нет дополнительных вопросов и возражений по существу вопроса, предлагаю поручить госпоже Тулуповой проведение операции «Контакт».
Никто не возражал, и майор Злобина перешла к следующему вопросу – что делать с Союзной ратью? Здесь дела обстояли совсем иначе, чем с датскими родичами. Силы и средства трех княжеств были хорошо известны, как известен был теперь и мотив их враждебных действий. Все упиралось в земли графства Менгден, как и века назад, все еще формально являвшегося последней в империи Выделенной Стороной. Понятие это просуществовало на Руси всего триста лет, с XIV по XVII век и в реалиях формирующейся Великорусской Империи означало Суверенный Дом. Закон, таким образом, приравнивал графство к удельному княжеству, а графов Менгден к удельным князьям. Однако исторический казус состоял в том, что выделилась Вологодская сторона, превратившаяся позже в графство Менгден, из Новгородской республики, ставшей княжеством, прихватив между делом кое-какие территории, принадлежавшие прежде Ярославскому, Ростовскому и Галицко-Дмитровскому княжествам. Новгород с потерей смирился, тем более, что стал столицей империи, а вот «ободранные, как липка» соседи все никак не могли угомониться. Однако Менгдены мало того, что были сильны сами по себе, всегда имели сильных союзников и, кроме того, за ними стояли весь клан Менгденов и Северная марка[80]80
В этой (альтернативной) реальности, Северная марка или Западная пятина – древнее надгосударственное образование на северо-западе Великорусской империи, которое едва не стало королевством, наподобие Швеции или Дании, но не сложилось. Однако императоры всегда соблюдали ее права на автономию. Территория марки огромна: от Ревеля на юго-восток до Юрьева и на юг через Изборск на Полоцк, затем на северо-восток на Торопец и наконец на север через Старую Руссу, минуя Новгород на Орехов и Корелу, а затем на запад до Выборга. Во главе марки стоял не маркграф, как это принято на западе Европы, а хёвдинг (племенной вождь у германских и скандинавских народов), которого позже стали называть конунгом, а еще позже – князем Острожским. Острожские же породнились с Менгденами, так что Ингвар имеет право на титул князя Острожского (см. книгу I).
[Закрыть]. И статус-кво[81]81
Сохранить статус-кво – значит оставить всё так, как есть.
[Закрыть] сохранялся бы и дальше, однако затем случилось подавление несостоявшегося мятежа, Карл Менгден был казнен, Сигурд лишен имени и вся эта политическая структура, вроде бы, развалилась, а у трех княжеств появились кое-какие перспективы. Однако пока Вологодский край находился под властью князя Северского, у всех, кто зарился на земли, входившие в графство, руки были связаны, поскольку идти войной на племянника, а позже – брата императора было им не с руки. Вроде бы, не государственное преступление, не мятеж против короны, а все же «очко играет». Однако появление Ингвара развязало им руки. Закон позволял княжествам выступить со своим «протестом», вот они и выступили. Однако первая атака не удалась, а воевать на территории Суверенного Дома – это не то же самое, что напасть на замок княгини Кемской. Теперь уже Ингвар мог им ответить и, к слову сказать, кое-что в этом направлении успел предпринять. Бойцы разведгруппы его собственной дружины взорвали ликероводочный завод в Костроме, приносивший князю Ярославскому довольно приличный доход. Хороший удар, одних старых водок на складах сгорело на полтора миллиона золотых рублей. И это были всего лишь цветочки. Ягодки будут, когда Ева Менгден закончит формирование, комплектацию и обучение трех отдельных разведывательно-диверсионных групп специального назначения. Отряды эти должны были быть небольшими, – максимум взвод, – но укомплектованы отлично обученными профессионалами и вооружены по высшему разряду. Их предполагалось использовать для операций устрашения, то есть безжалостного террора на территориях Ярославского, Галицко-Дмитровского и Ростовского княжеств. Конечно, существовала опасность втягивания в долгоиграющий вооруженный конфликт с ответками, регулярно прилетающими со стороны противника. Однако никакого другого способа прийти к «полюбовному» соглашению, по-видимому, не существовало.
Фронтального наступления классического типа не будет, эту возможность закрыл императорский указ, и значит, обеим сторонам остается всего лишь понемногу гадить друг-другу, не переходя известной черты. Однако в этом случае, противник будет использовать уже имеющиеся формирования, состоящие из людей, успевших «состариться» на службе в мирное время. А Бармин уже вскоре сможет послать против них молодых волков, то есть тех, кто еще не растерял азарт молодости и не утратил гибкости мышления. Впрочем, кавказские барсы Субат-ханум в этом деле тоже должны сыграть свою роль. Лучших полевых разведчиков и диверсантов нет ни в одном из соседних княжеств. Однако за все в жизни приходится платить, и за подлинную дружбу с семьей Тухчар тоже. Ингвар обещал матриарху рода провести обряд Единения. Частью же соответствующего обряда станет ритуальное лишение девственности дочери Субат-ханум Хатун. А это, в свою очередь, означало, что если Бармин умудрится заделать юной красавице ребеночка, – а вероятность такого исхода была крайне высока, – то в прайде Тухчар появится или будущий великий воин, вполне возможно, обладающий, как и его отец, стихийной магией, или барс-оборотень, способный не только оборачиваться, но и колдовать.
«Такие дела, – подвел Ингвар итог своим размышлениям. – Положение обязывает, и все такое!»
– С этим более или менее разобрались, – сказал он вслух, выслушав предложения собравшихся по поводу усиления безопасности, как в графстве, вообще, так и в замке, в частности. – Увеличиваем численность дружинников, одновременно усиливая их огневую мощь. Не забываем о разведке и активной контрразведке, укрепляем кадровый состав службы безопасности, группы быстрого реагирования и управления специальных операций. С этим все согласны?
Возражений не было, но Бармин их и не ожидал. С чего бы возражать, если он всего лишь суммировал предложения, высказанные самими участниками совещания?
– Тогда, последний вопрос. Что нового по священнику?
– Все данные указывают на то, что это частная инициатива сектантов, – сообщила майор Злобина. – Однако настораживает то, с какой легкостью они добыли такой серьезный боевой артефакт. Поэтому мое мнение, расследование не прекращать, искать теневого организатора. Чует мое сердце, есть в этом деле кто-то еще. Умеет сука маскироваться и задействовать людей втемную. Скорее всего профессионал и, возможно даже, кадровый разведчик. Надо копать глубже. И еще. Мне кажется, это как раз тот случай, когда не стыдно попросить помощь у Тайного приказа. Как бы не выяснилось, что мы имеем дело с иностранной разведкой.
– А им-то я чем насолил? – покачал головой Бармин.
Но, на самом деле, кое-какие идеи на этот счет у него все-таки были. Дело в том, что до сих пор он имел дело с теми, кому нужны были его титул, деньги и земли. Но существовала также вероятность, что кому-то мешают его слишком тесные отношения с кронпринцессой Ульрикой Катериной. В самой Швеции или в той же Дании, а возможно, что где-нибудь еще. Тут просматривалось два мотива. Первый был связан с появлением на свет ребенка, способного открыть проход к «Горячей скале» – Источнику в замке Роннебю слот. Возможно, кто-то этого не хочет, ведь, если не будет наследника, получившего благословение богини, можно попытаться сменить династию или, как минимум, посадить на трон кого-то другого вместо короля Карла Августа IX Ваза. Вариаций сюжета могло быть и больше, но основная идея представлялась очевидной – разрушить союз двух конкретных людей, Ингвара Менгдена и Ульрики Катерины Ваза. В этом случае, вражину следует искать за бугром. Другим мотивом могли быть опасения, что предполагаемый брак чрезмерно усилит королевство Швеция или сделает возможным возрождение Северной Марки. В этом случае, заинтересованные лица могли оказаться по обе стороны границы.
– Ладно, Ия Ильинична, согласен, – сказал Бармин вслух после короткой паузы. – Продолжайте расследования, а с Тайным приказом сделаем так. Мария Андреевна, – повернулся он к молодой жене, – если вас не затруднит, не могли бы вы переговорить на эту тему с отцом?
* * *
После окончания «военного совета» Бармин занялся хозяйственными делами, которых всегда, то есть ежедневно, находилось столько, что хоть отбавляй. Но отбавлять, увы, было некуда и перекидывать не на кого. Ольга, Елена, Варвара, а теперь еще и Мария и сами вкалывали не по-детски. Большое хозяйство, – целое графство, не считая вотчин на западе, – к тому же хозяйство пока еще не налаженное, а значит требующее внимания и пригляда. Вот Бармин и крутился, как белка в колесе, тем более, что ему хронически не хватало нормального образования. Так-то он был вполне себе образован, но, к сожалению, докторская степень по клинической психологии мало чем может помочь в деле управления огромным графством, превосходящим по размерам большую часть княжеств, расположенных на северо-западе и западе империи. Однако рутину графских буден нарушали порой весьма любопытные события.
– Ваше сиятельство! – поклонился Ингвару мажордом Руднев.
– Слушаю вас, Борис Михайлович.
Раз пришел, значит, есть дело. Руднев его никогда не беспокоил по пустякам, но мажордом руководил достаточно сложным коллективом, состоявшем из слуг и служанок разной квалификации, поваров и конюших, ремонтников, водителей автотранспорта и прочего служилого и, большей частью, крепостного люда. А где люди, там и проблемы, и не все такого рода вопросы мажордом может разрешить своей властью. Иногда ему требовалось получить разрешение от господина, и тогда он шел к Бармину.
– Я подготовил кандидатуры, господин граф, но окончательный выбор за вами.
– Какие кандидатуры? – Бармин был в недоумении, он, вроде бы, ничего такого мажордому не поручал.
– Ох, извините, ваше сиятельство! – смутился мужчина. – Я думал вы в курсе, но выбирать все равно вам. Ваша сестра, Варвара Сигурдовна, поручила мне подобрать кандидаток на учебу в школе камеристок при Университетском Колледже Управления в Новгороде. Там готовят лучшую в империи прислугу. Недешево, конечно, но оно того стоит. Мы предполагаем послать пять девушек в Новгород и еще трех парней в Псков на Высшие курсы камердинеров господина Шаврова. Соответственно, я отобрал десять кандидаток и шесть кандидатов. Изволите ознакомиться с их личными делами?
– Да, спасибо, – кивнул Ингвар, он уже понял, откуда ветер дует. Варвара взялась устраивать его личную жизнь на свой манер.
«Что ж, посмотрим, – покачал он мысленно головой. – Может быть, она права, а я просто неверно интерпретирую реальность?»
Между тем, Руднев положил на стол перед ним стопку тонких пластиковых папок. В каждой лежало по одному листу с машинописным текстом и цветная фотография кандидата. Бармин перебрал несколько папок из тех, что лежали сверху. Это были кандидаты в его собственные камердинеры, но не сейчас, разумеется, не сразу, а через три года, когда они завершат обучение, а оно, судя по учебным планам, прилагавшимся к досье, было более, чем серьезным. Этикет, мода, мужская парфюмерия и аксессуары, боевая подготовка на уровне телохранителя 3-го класса, а значит, и серьезный физический тренинг, сервировка стола, физиогномика и языки, – норн, франк и алеманнский[82]82
В данном случае подразумевается немецкий язык. Алеманны – союз древнегерманских племён.
[Закрыть], – уход за телом господина, его волосами и ногтями и множество других, не менее важных для хорошего камердинера, предметов. При этом все парни были в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, симпатичные, но внимание Ингвара привлекли психологические характеристики кандидатов. Все они характеризовались, как умные, деятельные и способные к учебе индивидуумы с ярко выраженным стремлением услужить своему господину всеми доступными способами. Это была общая для всех психологическая доминанта.
«Так, так, – сообразил Бармин. – То есть, если я вдруг захотел бы трахнуть такого вот мальчика, он сделает это для меня, даже если не имеет склонности к гомосексуализму. Что уж говорить о том, чтобы поделиться со мной своей женой или жениться на моей бывшей наложнице».
Просмотр личных дел кандидаток только укрепил Бармина во мнении, что все так и обстоит, и мажордом точно знает, кого и для чего отбирает. Все кандидатки находились в возрастном диапазоне между тринадцатью и четырнадцатью годами, – с тем, чтобы закончить трехлетнее обучение в самом подходящем для «употребления» возрасте, – все являлись писанными красавицами и характеризовались, как исключительно преданные своему хозяину холопки. То есть, не предадут, не сболтнут лишнего и при необходимости безропотно лягут под своего господина. Еще и довольны будут, поскольку общим местом, как успел узнать Бармин, было то, что довольно часто служанка поднимает свой статус через постель господина, то есть, учитывая профиль работы камеристок, через постель мужа хозяйки, ее сына или брата. Таковы неписанные правила этого сословного мира. Таковы реалии жизни во дворцах и замках.
Осознав этот факт и прикинув, какие у всего этого могут быть последствия, Бармин спросил Руднева, нет ли у того каких-нибудь других фотографий, и разумеется, таковые нашлись. Они лежали в отдельном конверте и явно были сделаны скрытой камерой в бане или душевых кабинках. Не порно, конечно, но кое-что рассмотреть все-таки можно, предположив, как будет выглядеть та или иная девушка через три года. Все они действительно были хороши собой при том, что сильно разнились: брюнетки и блондинки, – как минимум, трех разных оттенков, – а также рыжие и шатенки, высокие или нет, склонные к легкой полноте или, напротив, худые, девочки-подростки с едва наметившимися чертами женственности или вполне сформировавшиеся девушки со всеми признаками женской красоты.
Рассмотрев фотографии и пролистав личные дела, Ингвар остановился на трех кандидатках и двух кандидатах. Этого на его взгляд было более, чем достаточно, учитывая тот факт, что у каждой из его жен уже имелся свой собственный штат, не говоря уже о постоянном «населении» замка, в котором теперь всегда имелось достаточно слуг на все случаи жизни.
– Этого достаточно, – подвел он черту, передавая мажордому личные дела выбранных им парней и девушек. – Посылайте этих.
Глава 7 (1)
1. Седьмое ноября 1983 года
В крепости пардусов Бармин оказался впервые. Все было как-то недосуг, других дел хватало. Но сегодня было седьмое ноября, – «красный день календаря», – а значит, пришло ему время посетить Рысий кром, как окрестили детинец оборотней местные старожилы. Из всех диких кошек крестьяне, жившие на северном берегу Белого озера, знали только обыкновенных рысей, так что кавказских барсов между собой звали также. Поначалу, как стало известно из достоверных источников, появление в здешних лесах этих опасных хищников, – куда там обычным рысям, – довольно сильно напугало холопов графа Менгдена. Но представители семьи Тухчар поступили на редкость разумно и весьма дальновидно. Они посетили все крошечные деревушки, расположенные в ближних и дальних окрестностях их крепости, познакомились с людьми, – мужиками, бабами и детишками, – отдарились виноградной водкой и изюмом и заверили крестьян, что на людей пардусы не охотятся, ибо сами тоже в каком-то смысле люди. Однако предупредили, что, и на них охотиться не стоит. Не приведите боги, поднять руку на барса. Если что, вырежут всю деревню. Кровная месть – так это называется.
А детинец, к слову сказать, Бармину понравился. На его взгляд, это был самый настоящий форт в стиле покорения Дикого Запада, но с русским, а никак не кавказским колоритом. Бревенчатый тын с парой сторожевых башен, полтора десятка изб-срубов внутри палисада, большой терем матриарха и сложенные из камня здания мастерских и кузен. Так хорошо обустроиться на новом месте за такое короткое время надо еще суметь, а пардусы построили себе, – не без помощи наемных артелей, разумеется, – не только жилье и мастерские, но также склады, гараж для вездеходов, конюшню и коровник. Но что поразило Ингвара по-настоящему, это то, что рядом с оборотнями жили не только лошади и коровы, но и собаки – охотничьи и сторожевые, среди которых две-три были очевидными волкодавами. Крупные, лохматые и довольно-таки настороженные. Бармин видел таких в своей прошлой жизни, когда путешествовал по Кавказу.
«Нагази[83]83
Нагази – грузинская национальная порода собаки, одна из древнейших пород собак в мир.
[Закрыть], кажется, но как они уживаются с оборотнями?» – Вслух он этого не сказал, но его, по-видимому, выдало выражение лица.
– Не удивляйся, князь, – усмехнулась в ответ на его невысказанный вопрос дочь-наследница матриарха, – мы умеем ладить с животными, а не только на них охотиться. Я даже в обороте не испугаю ни коня, ни корову. Из наших, конечно. А с псами могу и погоняться по окрестностям. Они меня не тронут, и я их не трону. Они наши. Свои.
– Голоден, князь? Пойдем в дом? – Неожиданно резко сломала она линию разговора.
– Благодарствую, барышня, но я недавно из-за стола. – Бармин знал, что Хатун бесит обращение «барышня», но он ведь тоже не в восторге от того, что она зовет его «князем». Оно конечно, у них на Кавказе – все, кто не холоп, тот князь, но сейчас-то она не там, а здесь, где титулы имеют значение.
– Сразу в лес? – Чуть прищурилась девушка.
– Ритуал завершен? – задал он встречный вопрос.
– Всю ночь молились, – подтвердила дочь-наследница кавалерственной дамы Субат-ханум Парсбит. – На рассвете принесли жертвы. Теперь остались только мы с тобой. Ты и я.
– Тогда можно сразу в лес, – пожал плечами Бармин. – Но, может быть, у тебя другие планы? В конечном счете, решаешь ты.
– Своим женам тоже позволяешь решать?
– А как иначе?
– Хороший ты человек, граф, – улыбнулась девушка-оборотень. – Мать правильно сделала, что пошла к тебе под руку. Гляди, другие могут тоже захотеть!
– Напугала! – хмыкнул Ингвар. – Если остальные такие же красавицы, как ты и твоя мать, отчего бы не принять.
И в самом деле, еще бы два-три таких прайда, и север расцветет! Безлюдных земель много, но не все способны их освоить. А из тех, кто способен, не все подходят Бармину. Но вот хазарские оборотни с этим явно справятся, не говоря уже о том, насколько усилится в графстве безопасность.
– Ну, раз мне решать, пошли! – позвала Хатун, и первой направилась к воротам детинца.
Прошли под низкой надвратной башней и двинулись по накатанной за прошедшие месяцы дороге. Здесь было просторно, потому что за стеной лежала расчищенная от леса полоса, большей частью превращенная в огороды.
– Успели посадить картошку? – кивнул Ингвар на грядки.
– Картошку, капусту, лук, морковь, – подтвердила девушка. – Еще редис, свеклу и брюкву. Остальное будем выращивать в теплицах. Здесь наши помидоры и сладкий перец в открытом грунте не вырастут. В августе приезжал агроном из Ухтомы, сказал есть холодостойкие сорта огурцов и чеснока. Мы потом еще яблоневые и вишневые деревья посадим. Будет сад, но не в этом году.
– Ты, гляжу, хозяйственная девушка, – похвалил Бармин, оценив подготовленность собеседницы.
– Так я же наследница, – пожала она плечами. – Куда денешься от забот?
– Ты вот, что скажи, граф, – спросила через минуту, когда они уже шли вдоль русла невеликой речки, – ваш закон разрешает нам держать рабов?
– Твоя мать кавалерственная дама, – начал объяснять Ингвар, – но вы не местные. Закон запрещает мне передавать вам землю с крестьянами. Однако вы можете их купить где-нибудь в другом месте. Дальше к югу, по Днепру и Дунаю плотность населения гораздо выше. Там, как я слышал, можно купить крепостных. А почему ты спрашиваешь?
– Рабочих рук не хватает, – тяжело вздохнула Хатун. – Я и сестры – охотники и бойцы. Остальные заняты в мастерских, но огороды тоже нужны, и коровник, и сад. Да и, вообще, работы много. Вон уже распутица началась, а мы еще сливную канализацию не достроили. Деревянные мостовые кинуть надо, а то по шею в грязи ходим. Причал нужен для лодок… Да мало ли, что еще!
«Действительно хозяйственная, – отметил мысленно Бармин, – и думает на перспективу. С ней надо бы не только сексом заниматься, но и начать общаться систематически. Глядишь, польза будет…»
– Ты в школе училась? – спросил, как бы между делом.
– Нет, – покачала головой в ответ девушка. – Нас, пока мы маленькие, к другим детям лучше не подпускать. Я же убийца, князь, куда мне с ними? Сейчас-то я себя контролирую, а лет в семь или восемь меня с этими молочными поросятами в одной комнате держать было нельзя. Дома училась, но все, что нужно, если ты об этом, знаю и умею. Счислитель[84]84
Счислитель – компьютер.
[Закрыть], математика, история и языки… Финансы немного… Бухгалтерский учет… Ну, и воинское искусство, конечно. Оружие, тактика…
– С уклоном в специальные операции?
– Разведка и диверсии, – согласилась дочь-наследница. – В этом мы хороши, а комбат из меня никакой. Хотя детинец наш, если придется, удержать смогу.
– Кстати о детинце, – вспомнил Бармин. – Мне показалось или у вас там действительно пост ПВО?
– Да, – подтвердила Хатун. – Это не тайна, твой генерал знает. У нас там ЗРК «Птицелов» стоит. Прикрывает озеро. Береговую линию. Нашу крепость и Хазарский стан на южном берегу.
– Ну, раз это не секрет, – продолжил Бармин расспросы, – чем, если придется, будешь крепость удерживать?
– Не секрет, – неожиданно улыбнулась девушка. – У нас в детинце пять КПВ: два «Тарана» калибра 14,5 мм и три «Цикады» калибра 12.5 мм[85]85
Речь о крупнокалиберных пулеметах (КПВ). Один, возможно, является аналогом пулемёта Владимирова – станковый 14,5 мм крупнокалиберный пулемёт разработки С. В. Владимирова. Удачно сочетает в себе скорострельность станкового пулемёта с бронебойностью противотанкового ружья и предназначен для борьбы с легкобронированными целями, огневыми средствами и живой силой противника, находящейся за лёгкими укрытиями, а также в качестве зенитного пулемёта.
Второй пулемет, возможно, является аналогом Корда – российского крупнокалиберного пулемёта с ленточным питанием под патрон 12,7×108 мм. Предназначен для борьбы с легкобронированными целями, уничтожения живой силы противника на дальностях до 2000 м и поражения воздушных целей на наклонных дальностях до 1500 м.
[Закрыть]. 40 мм станковый гранатомет, несколько РПГ, две базуки, три ПТУРа. Если нападающих будет не больше стрелкового батальона без артиллерии, удержим. Даже если геликоптеры используют. Но у нас, ты же видел, все укрепления пока деревянные и земляные. Всего три бетонных ДОТа, два капонира и бомбоубежище. Долго не продержимся, но, если я и сестры уйдем из крепости вплавь и доберемся до леса, вырежем затем всех нападающих.
– Если кто-нибудь решится на вас напасть, – прокомментировал Ингвар, – они постараются не дать вам покинуть крепость. Отсюда вывод: копайте подземные ходы.
– Ну, мы где-то так и рассудили…
– Князь, – спустя минуту, нарушила Хатун тишину, – мать рассказывала, что ты вырос на острове за Полярным кругом, это правда?
– Я там и родился, – кивнул Бармин. – Покойная бабка вытащила меня с Груманта только в марте этого года. Как только император снял с меня опалу.
– И ты не знал, что ты граф? Не знал своего полного имени?
– Не знал и очень удивился, когда мне об этом рассказали.
– А как же, тогда?.. Я имею в виду, что ты не кажешься дураком.
– Дурак или нет, это от генетики зависит, – улыбнулся девушке Бармин. – Вот как родиться блондинкой или оборотнем. Можно быть абсолютно неграмотным гением и широко образованным дураком. Но я понял, о чем ты говоришь. Меня обучал отец, а когда он умер, продолжил его друг. Ну, а с марта месяца я сам все время учусь.
– Покажешь мне свою магию? – снова сменила тему разговора девушка-оборотень.
– Смотри! – Бармин указал ей на старую сосну.
Таиться от Хатун было бы глупо. Про его магию кто только не знал.
– Можно так, – он послал короткий узконаправленный импульс силы, которую не мог даже толком определить, что это такое. Но, если не забивать голову теорией, то на практике это было серьезное оружие. Короткий импульс и в довольно толстом древесном стволе – диаметром где-то под метр, – образовался пробой. Небольшой, как если бы сверлом высверлили, но практически мгновенно и сразу насквозь. Мгновенный удар, и только ошметки коры и древесины полетели из выходного отверстия.
– А можно и так. – Он дождался, пока Хатун рассмотрит сквозное отверстие, а потом ударил по дереву воздушным молотом, переломив могучий ствол у самого комля.
– Сильно! – восхищенно пропела девушка. – Аж завидки берут!
– А свою покажешь?
– Ты же уже видел меня в обороте, – усмехнулась дочь-наследница.
– Знающие люди говорят, что у вас своя магия тоже есть.
– Ладно, – пожала девушка роскошными плечами, – покажу, раз говорят. Но только для тебя. Не болтай об этом!
И в следующее мгновение ее облик поплыл, превратившись в смазанный контур, словно Бармин смотрел на нее сквозь пелену тумана, но тумана-то сейчас как раз и не было.
– Это скрадывание[86]86
Скрывать – делать незаметным, невидимым.
[Закрыть], князь, а это окрут, – кивнула она на тропу, по которой они шли, и Бармин с неподдельным удивлением увидел, как прямо на глазах меняет направление тропинка. Шла прямо, пошла влево, и, словно, так всегда и было.
– Впечатляет! – признал он.
– А я тебя тоже впечатляю, или ты просто выполняешь обещанное?
– Какой ответ тебя устроит?
– Тот, в котором ты в меня влюбишься, – мечтательно вздохнула девушка.
– Может быть, когда-нибудь потом, – предположил Бармин. – Сейчас ты мне просто нравишься, но жизнь длинная…
Удивительно, но Хатун педалировать эту тему не стала, то ли приняла его ответ, как есть, то ли, на самом деле, ее этот вопрос не интересовал. Да и с чего бы ей вдруг влюбиться в Бармина и начать разводить сантименты? Не ее стиль, не сантиментальная она, как и любой другой хищник. Так что или, и в самом деле, пробило на чувства, или охотница просто проверяла его на вшивость. Все возможно.
Оставшуюся часть пути прошли не то, чтобы совсем уж молча, но разговаривали мало, обмениваясь лишь короткими ни к чему не обязывающими фразами, и, разумеется, ни разу не коснулись ни словом, ни намеком того, куда и зачем идут. Про Хатун Бармин ничего определенного сказать не мог, душа оборотня – потемки. Но сам он, как ни странно, волновался. Не стеснялся, этот этап он уже прошел. Не опасался, зная, что дочь-наследница является уже зрелой по их, оборотней, критериям личностью и умеет контролировать своего зверя. Да и сам он не ягненок, сможет, если что, за себя постоять. Однако чувство неловкости все-таки не покидало Ингвара, точно так же, как беспокойство по поводу последствий того, что им с Хатун предстояло сделать. А потом они пришли на место – просторную лесную поляну, примерно треть которой занимало небольшое озерцо, питаемое подземными ключами и крошечным ручейком, вытекающим из-за могучих лиственниц на дальнем краю поляны.
