Текст книги "Последыш III (СИ)"
Автор книги: Макс Мах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
«Камасутру ей что ли показывать?»
Однако аккуратные расспросы озадачили его еще больше, поскольку под «господским» подразумевался, оказывается, банальный анальный секс. Бармин, видимо, по простоте душевной считал, что простой народ ближе к природе и, в отличие от интеллигентов, не сильно заморачивается вопросом, куда вставлять. Тем более, если не торопится плодиться и размножаться. Но оказалось, что он не прав, потому что здесь именно что жили по заветам предков, а предки сосредотачивали свое внимание как раз на вопросах размножения. Что же касается Натку, то выяснилось, что бабушка рассказывала ей по секрету, что был у нее по молодости грех с покойным графом, и вот тогда…
«Это что, мой драгоценный дедушка тоже растлевал тут крестьянок?» – «ужаснулся» Бармин, но просьбу красавицы все-таки исполнил, оттого и получилось дважды, ведь сначала, как говорится, дело, удовольствие – потом.
Что же касается Феклы, Бармин, если честно, задумался. Девушка была действительно хороша и к тому же готова к экспериментам. Поэтому Ингвар сказал, как есть. Он не против, но явно не сейчас, когда у него одна за другой намечаются четыре свадьбы. Однако зимой, в особенности, если жены разъедутся по своим имениям, он ее пригласит. И, если она не залетит до тех пор и не передумает, возьмет ее в замок. На том и расстались.
2. Двадцатое сентября 1983 года
– Что скажешь?
А что сказать? Жаловаться, вроде бы, не на что. Радоваться причин пока тоже нет. Ритуал завершен, а как там все будет дальше, покажет только время. Может быть, все вокруг теперь зацветет и заколосится от немереного счастья и благословения богини, а, может быть, и нет.
– Было познавательно, – сказал он вслух.
После завтрака и оперативного решения неотложных дел, они с Варварой уединились по традиции в его кабинете для «совершенствования в родовой магии». Но позаниматься не получилось.
– Девки-то хоть ничего были? – уточнила свой вопрос Варвара, разливая по чашкам кофе из принесенного слугой кофейника.
– Я одного не понимаю, – Бармин, следует сказать, этого действительно не понимал. – Ты ревнуешь, завидуешь или проявляешь солидарность?
– Всего понемногу, – признала Варвара через пару мгновений, потребовавшихся ей, по-видимому, чтобы обдумать вопрос. – Завидую, если честно. Вам, мужчинам, можно практически все, чего нельзя нам.
«Права, что тут скажешь!» – согласился Бармин, пригубив кофе.
– Заведи любовника, – сказал он вслух.
– Ага, ага! – покивала на это предложение Варвара. – Это ты сейчас так говоришь, пока все в теории, а дойдет до дела, так, небось, по стенкам от ревности станешь скакать.
– Есть такое дело, – согласился Бармин. – Буду. Но, если тебе из чувства справедливости потребуется любовник, не стесняйся. Ты в своем праве.
Бармин не лукавил. Он знал, если Варвара ему изменит, он на нее обидится и будет, разумеется, переживать, но лишать ее из-за этого свободы выбора было бы неправильно. Нечестно и несправедливо.
«Пусть делает то, что сочтет нужным».
– И еще я ревную, – сказала вдруг она. Тихо, почти шепотом, но он услышал. – Ко всем, Инг. Буквально ко всем. К Еле ревную, к Ольге и Марии, к Дарене. Даже к этой шведской сучке с который ты еще ни разу не спал.
– С Дареной я тоже пока не спал, – уточнил Бармин.
– Неважно! – отмахнулась Варвара. – Все равно они есть, и от этого никуда не денешься. К этим вчерашним говнюхам тоже ревную.
– Ты же сама мне сказала, что я должен это сделать, чтобы вернуть земле силу.
– Сказала. Должен. Все правильно, – не стала спорить с фактами женщина. – Я тоже должна. Лена должна, Дарена должна. У нас у всех долг друг перед другом. А еще перед предками и перед потомками. Всем мы что-нибудь да должны, и от этого просто тошно.
– Что-то случилось? – прямо спросил он, почувствовав ее, мягко говоря, минорное настроение.
– Случилось, – кивнула Варвара. – Послезавтра ты женишься, а я выхожу замуж.
– Ты же знаешь, что это ничего не изменит, – возразил Бармин.
– Еще как изменит, – покачала она головой. – Мне придется переехать к мужу в Устье. Вроде бы недалеко, сможем видеться, но уже не каждый день. А, может быть, даже не каждую неделю. Есть же семейные дела, необходимые визиты, чтобы соблюсти политес. Потом забеременею и, вообще, стану невыездной.
– Я тебя буду навещать, – улыбнулся Ингвар.
На самом деле, он ее отлично понимал. Свадьба – это серьезно. Обязательств будет в пять раз больше, чем сейчас. А может быть, даже в десять раз больше. Жизнь изменится, но уже поздно об этом сожалеть. А секс… Что ж, в этом смысле он сорвал джек-пот. Женщин у него много, а может быть и еще больше. Вот только времени на развлечения нет. На сон и то в день часа три-четыре остается. Ну, хорошо, он физически крепкий малый, и организм, – тьфу, тьфу, тьфу! – работает, как часы. Ему пока этих трех часов сна за ночь вполне хватает, но что будет потом?
«Потом суп с котом! – остановил он себя. – Вот, когда оно наступит это „потом“, тогда и стану думать, что там и как. А пока, друг Бармин, живи и радуйся!»
– Я тебя буду навещать, – пообещал он.
– Будешь конечно! – отмахнулась женщина, словно, он глупость сморозил. – Куда ты денешься! И кстати о солидарности. Серьезно, как они тебе? Я имею в виду этих крестьянок.
– В чем тайный смысл твоего вопроса? – насторожился Бармин.
– Ни в чем, – усмехнулась в ответ Варвара. – Я так поняла, что ты не переутомился и не заболел. Напротив, судя по твоей эманации, ты в хорошем расположении духа, просто светишься, и жалеешь, я думаю, только о том, что их там было всего пять, а не десять.
– Про десять – это ты хватила! – засмеялся Бармин, попытавшись свести этот неприятный ему лично разговор к пошловатой шутке. – Меня бы вперед ногами тогда вынесли. Да и не осилил бы я такой марафон.
– Возможно, но не факт. И вот тебе еще одна мысль на обдумывание. Не каждая женщина способна вынести твой темперамент, Инг. Лена, ты же знаешь, марафон не потянет. Мария кстати тоже. Ольга, как я понимаю, оказалась из нас самой выносливой, но любовь, Инг, это не только секс до потери сознания. Напротив, законную жену мучать сексом не следует, и, если она хочет отдохнуть, а любая из нас наверняка захочет, ты, как хороший муж и правильный мужчина, не должен настаивать. А у тебя от природы аппетит, который рос на троих, а достался одному, и это тоже факт, с которым надо считаться.
В общем-то, она была права. Мало того, что Бармин мог много и долго, он еще и хотел чаще, чем мог себе позволить.
– Что ты предлагаешь? – спросил вслух, понимая уже, что шутка не удалась, и логично предполагая, что Варвара не стала бы поднимать этот вопрос, если бы ей нечего было сказать.
– Предложения потом, – остановила она Бармина. – Есть еще кое-что, что тебе следует знать, чтобы не наломать дров.
– Что конкретно?
– Из достоверных источников стало известно, что позавчера наша Маша устала даже быстрее обычного и вырубилась «на полуслове».
– Было такое, – подтвердил Ингвар. – И что с того?
– А то, что, оставшись без партнерши, ты отправился за добавкой к Ольге.
– Извини, надо было конечно к тебе… – поморщился Бармин, предположив, что это первый, но отнюдь не последний случай, когда женщины не смогут его поделить.
– Да, не в этом дело, Инг! – покачала Варвара головой. – Я веду к тому, что даже сейчас, когда мы тут прелюбодействуем, как хотим, это выглядит не слишком хороша и где-то даже обидно, а когда поженитесь, это уже будет совсем невозможно. Если не договаривались заранее о свальном грехе, как тогда, когда мы с тобой распечатывали Машку, то собственную жену по определению надо уважать. И одну, и другую.
– То есть, две за ночь нельзя, – усмехнулся Ингвар, поймав наконец идею. – Извини! Больше повторится!
– Ты бы дослушал до конца, что ли! – возмутилась Варвара.
– А это разве еще не все?
– Нет, конечно!
– Слушаю тебя внимательно.
– От одной жены идти к другой не комильфо, а вот наложницу приласкать отнюдь не моветон.
– Наложницу? – недоверчиво переспросил Бармин. – Какая, на хрен, наложница, Аря, если у меня будешь ты и еще пять жен?
– Не обольщайся, Ингвар! – покачала головой женщина. – Шведка быстро отсюда испарится. Поживет немного, «справит медовый месяц» и свалит. У нее там в Швеции своя жизнь, и даже, если не будет блядовать, все равно жить с тобой на постоянной основе не сможет, да и не захочет. Не привыкла она к этому. Зато захочу я, но, увы, не смогу по объективным причинам. Стрельба когда-нибудь утихнет, жизнь наладится, начнутся взаимные визиты. Пригласит тебя к себе поохотиться, скажем, князь Белозерский. Со мной поедешь?
– Продолжай, – кивнул Бармин, начиная понимать, о чем Варвара ведет речь.
– Вот и представь. Ульрика Катарина в Швеции или во Франкию на неделю моды улетела. Я с мужем у Вяземских гощу. Ленка, допустим, беременна на поздних сроках, Машка, предположим, тоже. Дарена поехала навестить отца и сестер, и ты остался с одной Ольгой, если, по случаю, у нее не начались как раз в этот момент гребаные месячные. Что станешь делать?
«Какая трогательная забота о моем здоровье!»
– Предлагаешь, завести на такой случай наложницу или двух?
– Можно наложницу, а можно решить проблему по-другому.
– Как? – закономерный вопрос, ответ на который Бармин, вообще-то, знал, но ему было любопытно, что скажет Варвара.
– Тебе камердинер нужен? – чуть улыбнулась женщина. – Нужен. Возьми из крепостных, сговорчивее будет. Жени на красивой девке и назначь ее, скажем, выездной камеристкой. Если правильно расставить акценты, то у тебя всегда под рукой будет правильная женщина.
Что поражало Бармина в такого рода рассуждениях, так это то, что даже такая продвинутая, современная и образованная женщина, как Варвара, ни разу не усомнилась в том, что «у мужчин есть потребности». Здесь, в этом мире, все еще не произошло феминисткой революции, и о потребностях женщин еще не начали говорить в полный голос, а может быть, и не начнут. Магия и дисбаланс в рождении мальчиков и девочек не позволят. Таковы факты.
– С моральной точки зрения выглядит не очень, – признался Бармин, которому это средневековье все еще казалось чуждым и непонятным.
– Зато не будешь спать один, что важно с физиологической точки зрения, – улыбнулась Варвара. – Но это так – мысли вслух. Просто материал для размышления…
Возможно, и даже скорее всего, этот весьма любопытный разговор на актуальную тему продолжался бы и дальше, но их неожиданно прервали. Зазвонил телефон, и с коммутатора сообщили, что на проводе думный дьяк Иноземного приказа князь Шепетнев.
«А этому что вдруг понадобилось?» – удивился Бармин, но, разумеется, приказал соединить.
Из разговора с замминистра Иностранных Дел выяснилось, что беспокоит он Ингвара по крайне важному и не менее щекотливому делу. Поступил запрос от посольства королевства Швеция в Новгороде. Шведы запрашивают разрешение на прямой беспосадочный перелет конвертоплана тяжелого класса «Stormfågel»[62]62
Stormfågel (швед.) – буревестник.
[Закрыть] из Стокгольма в Шексну. Оказывается, со вступлением в брак Ингвара хочет поздравить представитель шведской короны Густав Фредерик граф фон Ашеберг.
С Ашенбергом Бармин знаком не был и в родстве не состоял, а интерес к нему королевского дома Швеции на данный момент был слабо мотивирован, поскольку никакого официального объявления о предстоящей помолвке с кронпринцессой сделано пока не было. Подумав об этом, Бармин спросил князя Шепетнева, не предоставили ли тому случайно список входящих в делегацию лиц, и не слишком удивился, когда узнал, что в состав делегации входит пилотирующая конвертоплан капитан-лейтенант ВМФ Королевства Швеция баронесса Эбба фон Кнорринг.
«Инкогнито, значит? – мысленно усмехнулся Бармин, предполагавший, что у кронпринцессы наверняка есть еще несколько имен и титулов и что на флоте она вряд ли служила под своим настоящим именем. – Вот же любопытная баба!»
– Хорошо, – согласился он с очевидными фактами, – разрешайте перелет, а я позабочусь о приеме гостей.
– Что там? – спросила Варвара, когда Ингвар положил трубку на рычаги.
– Да вот, – хмыкнул Бармин, – не было печали, так черти накачали.
– А если конкретнее?
– К нам едет ревизор!
– Кто, прости? – не поняла сестра.
– Кронпринцесса шведская Ульрика Катарина инкогнито.
– Серьезно?
– Куда уж серьезнее, – тяжело вздохнул Бармин. – Решила, видно, сама со всеми перезнакомиться и посмотреть, кто, есть кто, в моем окружении.
– Вот черт! – выругалась Варвара. – Когда?
– Сегодня ночью.
– Мило, – покачала головой Варвара. – Вопрос, как мы их разместим?
– Ну, это я думаю решаемо, – успокоил ее Бармин. – Поможешь мне?
– Конечно помогу. Что делать?
– Прежде всего, поговори с Ольгой и Еленой. Одна из них, пусть сами решают, кто, может сразу перебраться ко мне, а вторую возьми к себе. В эти апартаменты поселим Ульрику Катарину и официального главу делегации графа фон Ашеберга. Остальных поселим в Зимнем крыле Старого дворца. Поговори с кастеляном замка. Пусть Михаил Семёнович распорядится. Поставить в бывшем бальном зале шатер, оборудовать полевые туалет и душевую. На пол ковры, мебель походная. И места там достаточно.
– Хорошая идея! – похвалила Варвара. – Пойду, пожалуй. Займусь твоими поручениями.
– Спасибо! – поблагодарил Бармин, и на этом разговор закончился.
Глава 5 (1)
1. Двадцать первое сентября 1983 года
В результате, шведы прилетели не ночью, а на рассвете. Бармин, знавший расписание полета, был уже ногах, тщательно одет и выбрит и даже успел выпить чашечку кофе. За посадкой конвертоплана в Лютчике, – на площадке, находившейся в трех километрах от замка и в километре от центрального района Шексны, – он наблюдал из автомобиля. Принцесса, если, разумеется, за штурвалом находилась именно она, приземлила тяжелую машину, как легкий геликоптер, практически без толчка, так что ее едва-едва качнуло на амортизаторах. Автомобиль Бармина и машины кортежа тут же двинулись к конвертоплану, но там и ехать-то было всего ничего. Несмотря на габариты шведского аппарата, в целях безопасности посадку произвели на площадке городской вертолетной станции, которая отнюдь не поражала своими размерами. Впрочем, пока ехали, шведы успели открыть люк и стали выдвигать телескопический трап.
«Что ж, пойдем посмотрим, кто к нам пожаловал», – Ингвар вышел из машины сразу после ее остановки и в сопровождении двух телохранителей, – на меньшее число не дала добро служба безопасности, – пошел к составной железной лесенке, по необходимости заменявшей шведам нормальный трап.
Первым на бетон посадочной площадки спустился боец спецназа, – этих ни с кем не перепутаешь, – в камуфляже, каске и бронежилете с разгрузкой. За ним споро проследовали точно так же снаряженные и вооруженные штурмовыми винтовками офицер и еще двое бойцов. Это Бармину совсем не понравилось, поскольку из конвертоплана не могли не видеть, кто стоит напротив трапа. А когда один из спецназовцев повернул ствол в его сторону с требованием отойти на три шага назад, что являлось уже первостатейным хамством, Ингвар просто снес всю эту компанию вместе с трапом, ударив воздушной стеной и отправив катиться кубарем по бетонному полю.
На своей земле хозяин он, и только он может разрешить или нет присутствие вооруженных штурмовыми винтовками цепных псов чужой охраны. А он такого разрешения посольству Швеции не давал. И, более того, он, вообще, шведов на свой праздник не приглашал, а всего лишь разрешил прилететь, раз уж им так захотелось присутствовать.
– Новый трап доставят через четверть часа, – крикнул он, усилив громкость голоса одним из своих артефактов. – Придется подождать, господа. Выходить по одному, оружия на изготовку не брать! Увижу еще один ствол, направленный в мою сторону, и можете улетать нахрен, если будет на чем! Я не стану разбираться, случайно это вышло или нет!
На самом деле, ему страшно не хотелось ссорится. Напротив, встречая принцессу лично, он хотел продемонстрировать радушие и протянуть руку дружбы. Однако должен был поставить гостей на место, потому что спустить такое грубое пренебрежение его статусом, означало уронить лицо. И кроме того, существовала определенная вероятность того, что Ульрика Катарина решила таким образом проверить, так ли на самом деле крут ее будущий супруг, как о нем говорят. В этом случае, Бармин, тем более, не мог спустить хамство на тормозах. Леди должна четко усвоить, кто в доме хозяин, раз и навсегда.
Между тем, после его слов, возникла пауза. Сам он остался стоять, где стоял, его люди благоразумно держались на некотором расстоянии позади него и ближе к машинам, а конвертоплан и вовсе не подавал признаков жизни. По-видимому, на борту сейчас живо обсуждали возникший на пустом месте дипломатический конфликт. Но продлилась эта пауза недолго, и вскоре, не дожидаясь подачи нормального трапа, на бетон поля спустилась сама кронпринцесса Ульрика Катарина. Одна, по штормтрапу[63]63
Штормтрап (штормовой трап) – разновидность верёвочной лестницы c балясинами, опущенная по наружному борту или подвешенная к выстрелу и служащая для подъёма на военный корабль или торговое судно.
[Закрыть] и без оружия. Она была в форме офицера ВМС со знаками различия пилота, и, оказавшись на земле, тут же пошла навстречу Ингвару. Но зато он на этот раз с места не двинулся, стоял, смотрел, ждал развития событий.
– Здравствуй, Ингвар! – поздоровалась она первой. – Извини за этот досадный инцидент. Я знала, что ничем хорошим это не кончится, но граф фон Ашеберг человек старой закалки, к тому же его до смерти запугал мой старший брат. В общем, будь я в салоне, ничего этого не случилось бы. Но я в тот момент только-только выходила из кокпита.
– Здравствуй, Эбба! – вполне радушно улыбнулся Бармин. – Инцидент полагаю исчерпанным, но предупреди своих. По случаю свадьбы я принял чрезвычайные меры безопасности, и надеюсь, что никто не испортит нам веселья. Однако следует учитывать, что нервничает не один лишь граф фон Ашеберг. У нас тут тоже у многих нервы на взводе, а мои дамы, – особенно, три из них, – девушки резкие. Если бы ударил не я, а, скажем, княгиня Полоцкая… Могла бы случиться война между королевством и империей. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Принцесса понимала.
– Я с ними сейчас же переговорю, – пообещала она. – И еще, Ингвар… Извини, что свалились на тебя, как снег на голову. Брат боится покушения и не разрешает заранее оглашать планы поездок… Я раньше, до коронации и сватовства, ходила, где хотела, делала, что в голову взбредет. Гуляла по городу с одним бодигардом… Заходила в кафе, рестораны, делала покупки… А сейчас служба безопасности шагу ступить не дает!
– Это понятно. Неизбежное зло, – пожал Бармин плечами. – Часть наших с тобой обязательств и обязанностей.
– Выяснили, – кивнула женщина, которой, похоже, инцидент тоже не пришелся по душе. – Что теперь?
– Если у тебя есть второй пилот, было бы хорошо перегнать твой борт на аэродром в Вологде. Там будет удобнее, да и эту площадку стоит освободить.
– Пилот есть, но нужен сопровождающий.
– Разумеется, – Бармин подозвал стоящих чуть поодаль мужчин, одетых в штатское. – Это Миша, – кивнул он на одного. – Миша пилот, он покажет куда. А это Гриша, – кивнул в сторону второго. – Он офицер моей службы безопасности, поможет твоим разместиться на аэродроме и обеспечит охрану периметра. Скажи своим людям, что, как только прикатят трап, можно будет выходить и выгружать вещи. Машины поданы, – указал он рукой на кортеж. – Твоя охрана может следовать за тобой, но не в полевой форме и без винтовок. Их в замок в таком виде все равно не пустят, тем более на этаж, где живу я и мои близкие. Тебя и графа мы разместим там же. Вам уступили свои апартаменты мои невесты – княжна Збаражская и княжна Кашина. Коридор охраняют мои люди. Но к себе в комнаты можешь взять столько своих телохранителей, сколько посчитаешь нужным. Только пусть в коридор не выходят. Чревато.
– Как я понимаю, в условиях цейтнота ты сделал максимум возможного, чтобы принять нас, как следует, – оценила принцесса его усилия. – А куда ты подевал девушек, чьи апартаменты мы займем?
– Збаражская переселилась к моей сестре. Они подруги, росли вместе. А Кашина переехала ко мне.
– Тоже росли вместе? – съехидничала Ульрика, и Бармин с удивлением обнаружил, что, несмотря на то, что они едва знакомы, принцесса уже начинает его ревновать.
– Вроде того, – ответил он, отметив мысленно, что форма ей идет, но в вечернем платье, наверное, она будет выглядеть не хуже.
В конце концов, конфликт они совместными усилиями разрулили, не дав ему превратиться в настоящую катастрофу. Вещи из конвертоплана выгрузили, а всех четверых спецназовцев, которых смел удар Бармина, отправили на машинах скорой помощи в больницу в Вологде. Парни страдали от множественных переломов рук и ног и сильных ушибов по всему телу.
– Впечатляюще, – покачала головой Ульрика, выслушав доклад сопровождающего ее врача. – Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что подготовка офицеров сильно переоценена. Какой у тебя ранг?
Большую часть охраны принцесса отослала вместе с конвертопланом, а с собой в Усть-Углу взяла только телохранителей в штатском. Ингвар ей, разумеется, ничего об этом не сказал, но, благодаря своему волшебному кольцу, увидел то, что увидел. Из шести телохранителей шведской кронпринцессы пятеро были магами не ниже шестого ранга, и один был явно выше десятого.
– Не знаю, – ответил он на вопрос Ульрики, которая приняла приглашение и ехала теперь в замок в его машине. – Ни разу не проходил аттестацию. Но, думаю, где-то в районе пятнадцатого ранга.
– Не прибедняйся, – усмехнулась в ответ принцесса. – Если учесть силу нанесенного удара, примерную плотность воздуха в стене и то, что удар снес трап, но не задел сам аппарат, ты владеешь своей силой на очень высоком уровне. Важно ведь не разнообразие приемов, а эффективность их использования.
– Возможно, – не стал спорить Ингвар. – Не знаю. Меня никто этому не учил. Я обыкновенный самоучка.
– Самоучка, – вроде бы, согласилась женщина. – Возможно, что и так. Факты, собранные нашей разведкой, подтверждают, что ты нигде никогда ничему систематически не обучался. Родился и вырос на острове за полярным кругом. Рано остался сиротой, и все, собственно. Остается конечно вероятность, что твой отец и, возможно, его друзья или даже люди, специально прибывшие на Грумант, чтобы ему помочь, занимались с тобой по особой программе, учили тебя… Это кажется трудновыполнимым, но зато хорошо объясняет твое поведение. Но вот, что я тебе скажу. Или мы действительно не знаем и не понимаем, что, на самом деле, происходило с тобой на острове, или у тебя интеллект на уровне нормальной гениальности.
«Гениальность нормальной не может быть по определению», – почти автоматически отметил Бармин, но вслух говорить этого не стал.
Гением Бармин себя не считал, и даже более того, он точно знал, что о гениальности даже речи не идет. Одаренность? Это да. Единственный раз, когда он полностью прошел Векслеровский тест на измерение интеллекта, – а случилось это, когда ему уже было сильно за тридцать, – показал 137. Выше ста тридцати, – значит, не безнадежен, – но отнюдь не сто сорок и уж точно не сто шестьдесят. Другое дело, что, помолодев, он явно стал думать быстрее и, пожалуй, эффективнее. Может быть, теперь у него, и в самом деле, вырос коэффициент интеллекта? Или это магия на него так влияет? Все может быть.
– Увы, – ответил он принцессе. – Должен тебя разочаровать. Я не гений и не уникум. Я самый обыкновенный, Ульрика. Это факт. И знаю я недостаточно. Образования не хватает даже по таким пустякам, как этикет, не говоря уже о политике или экономике. Так что, будем смотреть правде в глаза, выдающаяся в нашей паре, – если конечно мы все-таки пара, – это ты, принцесса. А я обыкновенный середнячок. Однако в силу не зависящих от нас обстоятельств командовать, если поженимся, все равно буду я.
– Это больной вопрос? – стала вдруг серьезной Ульрика.
– Какой именно? – попытался Бармин сделать «морду кирпичиком».
– Кто в доме хозяин.
«Больной? – спросил себя Бармин и сам же себе ответил. – Возможно. И я даже знаю отчего. Я просто устал быть ведомым!»
Всю жизнь, несмотря на все свои очевидные успехи, – степень, профессура, хороший заработок, – он оставался ведомым. Начальники, общественное мнение, жена и дети, мать и теща, – все они знали, чего хотят, и так или иначе заставляли его делать не то, что хочется ему, а то, что сказали они. Правительство, старшие товарищи, родня и друзья всегда, в конечном итоге, добивались своего. А он? Опутанный моральными принципами и обязательствами буквально перед всеми, начиная с родины и кончая какими-то левыми соседями, бездарными студентами и родственниками «седьмая вода на киселе», отравленный интеллигентской склонностью к рефлексии и постоянным страхом, как бы чего не вышло, он, как стало теперь более чем очевидно, не жил, а существовал. Но, получив второй шанс, – да не просто так, а с невероятными бонусами в виде магии, титула и кучи денег, – Бармин не хотел повторять ошибок прошлого. Менгден не Бармин и не уступит никогда и никому. Обещал принцессе жениться, значит, женится, – слово надо держать, – но стоит ей лишь однажды нарушить обещание, данное ему в ответ, и тут же отправится жить в Стокгольм, с ребенком, но без него. Язычество тем еще замечательно, что развестись не проблема. Было бы желание. Впрочем, кроме данного слова, есть еще брачный контракт, вернее, будет, когда они будут обсуждать условия помолвки, и вот в нем Ингвар собирался прописать свои интересы четко и однозначно, большими красными буквами. Готическим шрифтом. И подчеркнуть двойной волнистой линией!
– Не знаю, – он говорил правду и не хотел смягчать ее улыбкой или еще чем. – Не знаю, Ульрика, больной это вопрос или нет. Знаю, что это принципиальный момент, и надеюсь ты понимаешь, в чем состоит разница.
– Ответь мне, тогда, на еще один вопрос, – попросила вдруг Ульрика. – Пожалуйста! Мне это очень важно знать. Обещаю, на сегодня это последний.
– Спрашивай, – разрешил Бармин, которого неожиданно увлек этот странный разговор.
– Твоей сестре Варваре двадцать четыре года, а ее подруге Елене Збаражской – двадцать три. Это так?
– Да.
– У них у обеих великолепное университетское образование и обе закончили один из лучших лицеев северо-запада, Академию в Ниене. Образованные, воспитанные и опытные женщины, не так ли?
– Так и есть, – подтвердил Ингвар, уже сообразивший, как ему казалось, о чем его спросит сейчас принцесса.
– Когда надо что-нибудь сделать, кто из вас решает, что делать и как?
– Я, разумеется, – пожал плечами Бармин. – Это тебя удивляет?
– Это меня смущает, – по-видимому, честно ответила на вопрос Ульрика. – И еще, пожалуй, озадачивает. Не знаю, право, что мне теперь с этим делать.
– Я тоже не знаю, – солгал Бармин. – И, увы, ничем тебе помочь не могу.
Он знал, разумеется, что она должна сделать, если хочет, чтобы они остались вместе на какой-то сколько-нибудь длительный срок, но не хотел брать инициативу на себя. В этом вопросе, Ульрике придется принимать решение самостоятельно. Все, что считал нужным, он ей уже сказал. Остальное – сама!
– Ты все время говоришь, не знаю, – заговорила женщина после короткой паузы, – но звучит это так, словно, ты приказываешь мне, не лезь! Или еще что-нибудь в этом роде. Приказываешь, а не просишь… И это именно то, о чем ты говорил тогда в ресторане. В семье должен быть один господин, и женщине не стоит брать на себя не свойственные ее природе функции.
– Это вопрос или итог твоих долгих размышлений?
Она не ответила. Молчала минуту или две, – Бармин не торопил, – потом все-таки заговорила:
– Я позволила себе лишнее, – сказала, словно, через силу. – Не пересекать границы, ведь так?
– Это самое разумное, как мне кажется.
– Но, как узнать, где проходят твои красные линии.
– Примерь на себя, и сразу поймешь.
– Значит, этап деклараций мы миновали…
– Мне просто надоело раз за разом объяснять очевидные вещи, – признался Бармин.
– То есть, ты против сближения и не дашь мне даже шанса узнать тебя лучше? – Ее интерпретация несколько отличалась от того, что он пытался ей сказать, и Бармин решил внести ясность:
– Ты прилетела сюда, сообщив о визите со вчера на сегодня, – сказал он тихо. – И это, учитывая твои обстоятельства, вполне нормально, поскольку конспирация – наше все! Вопрос в другом, зачем, вообще, надо было устраивать весь этот переполох? У меня завтра свадьба. Сестра тоже выходит замуж. А ты, оказывается, приехала, чтобы лучше меня узнать. Считаешь, это нормально?
Бармин говорил спокойно и, пожалуй, даже доброжелательно. Он не сердился, на самом деле. Тем более, не злился на Ульрику, потому что невозможно обижаться на чужого человека, а она, как ни крути, чужая для него и, пожалуй, слишком самостоятельная, чтобы сварить с ней кашу. Однако, даже если отбросить в сторону вполне простительный в его положении гнев, сказанное им, являлось правдой. И сейчас ему было более чем любопытно, что ответит Ульрика, ведь, если отнестись к его словам беспристрастно, он ее только что отчитал, как ребенка, хотя по возрасту сам годился ей в сыновья.
– Я… улечу сегодня же вечером.
– И этим только усугубишь ситуацию, – ведь, вроде бы, умная, образованная женщина, а несет околесицу. – Теперь, если не хочешь дипломатического скандала, тебе придется гостить у меня хотя бы до двадцать шестого, потому что двадцать четвертого я снова женюсь. Две свадьбы в один день…
