Текст книги "Ее превосходительство адмирал Браге (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Глава 10

1. Шлиссельбург, январь, 1955

Надо отдать должное «супостатам». Они подготовили, сумев сохранить это в секрете от Себерии и ее союзников, и осуществили, вероятно, самую грандиозную военно-политическую операцию в истории, имевшую весьма серьезные стратегические цели и могущую привести уже в ближайшей перспективе к весьма серьезным последствиям. Франки и великобританцы сумели уговорить Конфедерацию венгров и каваров[141]141
  Древневенгерская конфедерация племён состояла из семи собственно венгерских племён и трёх союзных этнически хазарских родов, отколовшихся от Хазарии под названием «кавары».
  Кавары (кабары) – тюркоязычные хазарские племена, вошедшие в IX веке в древневенгерскую конфедерацию племён.


[Закрыть], а так же австрийцев и даков вступить в войну. Не суть важно, как им это удалось. Все три страны имели свои интересы «по ту сторону границы». Причем жертвой их жадности были назначены Византия, Крым и Киев. Франки решили не ждать, пока Киев созреет, чтобы перейти от формального нейтралитета к открытой поддержке Себерии. Они – в данном случае, обошлось почти без участия великобританцев, – науськали своих младших партнеров, клевретов и сателлитов, напасть первыми. Идея, если честно, дорогого стоила. Киев к большой войне был практически не готов, Византия, пожалуй, тоже. Сокрушительный первый удар, поддержанный к тому же франкскими воздушными эскадрами, а позже и их экспедиционным корпусом, мог привести к быстрому прорыву в глубину территории, и тогда Себерии волей не волей пришлось бы помогать своим союзникам и побратимам. И не только из соображений чести и в соблюдение гласных и негласных договоров, а потому что падение Византии и оккупация Крыма, перекрывали Себерии доступ к средиземноморской торговле, а разгром Киева открывал противнику путь к княжествам северо-восточной и центральной Руси, к Итилю и далее везде. Соответственно, себерцы будут вынуждены вмешаться, увеличив и без того огромный фронт противостояния. Ну а для того, чтобы сделать задачу обороны еще более сложной, великобританцы, франки и поляки запланировали зимнее наступление. Его подготовку себерцы как раз заметили, но не могли знать, – вернее, не смогли вовремя узнать, – что это всего лишь часть грандиозной стратегической операции.

И вот вместо того, чтобы напиться и лечь спать, Лиза в новогоднюю ночь проводила срочный брифинг с разведчиками и оперативниками из «списка 3». Времени у них было мало, поскольку через час должно было состояться совещание в штабе главкома Флота адмирала Гаврилова, а дальше больше – наверняка придется совещаться и с главковерхом князем Кропоткиным и с политическим руководством Себерии, которое тоже уже ехало, кто куда, решать срочные и по большей части неотложные вопросы по линии МИДа и МВД, стратегической и политической разведок, и по линиям многих и многих иных министерств и ведомств.

Как и следовало ожидать, Набольший боярин Адмиралтейства адмирал Ксенофонтов весьма своевременно занемог, – в данном случае, однако, это шло на пользу делу, – зато все остальные адмиралы прибыли в Адмиралтейство незамедлительно и уже поднимали на крыло свои отделы, сектора и департаменты. Как и что случится затем, никто пока не знал, но этой ночью спать было нельзя, просто потому что некогда. Нужно было понять, что происходит и решить, что в этой ситуации можно и нужно делать. Этим, собственно, и занимался узкий форум, созванный адмиралом Гавриловым. На заседании в штабе Главкома присутствовали все основные игроки флотской команды и два представителя армии, от Главковерха и Генерального штаба. Было два часа ночи. Сведений за прошедшие два часа сильно не прибавилось, но кое-что все-таки прояснилось.

В Крыму были атакованы военные и гражданские объекты – прежде всего, морские порты, аэрополя и вещательные станции, – всех трех совладельцев полуострова: Киева, Византии и Генуи. По косвенным данным, – пленных пока еще не было, – в операции участвовали даки и франки. Византийцы и генуэзцы, как ни странно, от первой волны отбились совсем неплохо и, разобравшись по-первости, в том, что происходит, связались по секретным каналам не только с метрополиями, но и со штабом Флота Себерии. Киевляне же, понадеявшиеся на свой нейтралитет и общее с франками и великобританцами прошлое, удар, к сожалению, пропустили. И теперь, как передавали себерские официальные представители в Крыму, там «все горело и взрывалось» и, возможно, даки уже высаживали десант.

В Византии наступление франков и даков велось в нескольких направлениях: на города Варна, Пловдив, Лика, Триадица[142]142
  Римское названии г. София.


[Закрыть] и Ниш, но что там сейчас происходит, на самом деле, никто пока не знал. Сами византийцы, похоже, тоже. Ночь на дворе, линии связи нарушены, – возможно, диверсантами, а, может быть, артобстрелом и бомбардировкой, – города под бомбами, а население в шоке. Паника, противоречивые слухи, разрушенные мосты и узловые станции, беспомощность местных властей и, черт знает, что еще до кучи. В Киеве, к слову, тоже самое, но киевляне атакованы пока только в Крыму, и сейчас, насколько поняла Лиза намеки Главковерха, министр Иностранных Дел Добролюбов и премьер Коновалов изо всех сил пытаются вразумить своих друзей киевлян, чтобы перестали изображать из себя гребаных нейтралов и двинули войска к границе.

– Таким образом, – закончил свое выступление адмирал Гаврилов, – в ближайшие два-три дня нам придется туго, поскольку инициатива целиком на стороне противника. Пока определимся и разработаем контрмеры, предлагаю не предпринимать резких движений, но все-таки усилить наши главные группировки за счет стратегических резервов.

Адмирал замолчал и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, остановившись, в конце концов, на Лизе, которую он по необходимости терпел, но не любил, если не сказать жестче:

– Ваши предложения, господин адмирал?

– Спасибо, Иван Евстигнеевич, – Лиза встала и одернула китель. – Предлагаю, стратегические резервы пока не трогать, но привести в состояние готовности к выступлению сразу по поступлении приказа. В нашем распоряжении, однако, имеются фронтовые резервы, резервы командующих направлениями, учебные полки округов и части, находящиеся на отдыхе и переформировании. Как быть с генуэзцами, я не знаю. Это не нам решать, но вот византийцы – это другое дело. Они наши союзники, поэтому предлагаю сейчас же безотлагательно направить в Крым 23-ю эскадру, усилив ее авиаматкой «Бырранга», она как раз закончила ремонт в Ниене и готова к выходу, и крейсерами 8-й дивизии. А вечером, – полагаю, как раз успеем сформировать отряд, – восемь тяжелых транспортов с линии Кострома-Пермь-Амурск и пять тяжелых транспортов с линии Архангельск-Ниен с двумя бригадами ПВО и, как минимум, с двумя ударными бригадами из резервов Восточного направления. Прикрывать караван будет Онежская флотилия быстрого реагирования. Это тактический резерв Адмиралтейства. Этими силами мы гласно поможем византийцам в Крыму и негласно киевлянам. А то потеряем Крым, потом возвращать – кровью умоемся.

– Вы все это в голове держите? – встрял в паузу незнакомый Лизе генерал-лейтенант из Генерального Штаба.

– Да, – кивнула она, ничуть не удивившись вопросу. Этой ее способности удивлялись все и всегда, но свои уже привыкли, а этот генерал был явно из новичков. – У меня хорошая память, господин генерал. Но раз уж вы заговорили, было бы хорошо, если бы вы, я имею в виду армию. Так вот, если бы вы могли к середине дня сформировать, хотя бы небольшую группировку – две-три дивизии на первый случай, – мы бы следующей ночью перекинули их в помощь материковой Византии. Со своей стороны, я имею в виду Флот, мы имеем возможность послать туда уже сегодня 11-ю эскадру и перебросим дополнительно в течении дня, если адмирал Гаврилов, разумеется, не возражает, два истребительных полка и бомбардировочный полк из свежих формирований, а также истребительный полк и полк торпедоносцев, находящиеся на отдыхе и еще один бомбардировочный полк не полного состава с переформирования. Этим мы на первый случай поможем византийцам стабилизировать фронт.

– Это все? – Гаврилов был отличным командующим, но при этом привык работать в несколько ином, замедленном темпе. Будь он хозяином положения, он бы все сделал четко, но не торопясь: провел бы нынешнее заседание, наметив главные цели на день и следующую ночь, дал бы задания подчиненным выяснить, какими силами они могут сейчас оперировать, согласовал бы возможные решения с армией и политическим руководством и где-то через день развернул бы осознанную помощь в прояснившихся обстоятельствах. Лиза же считала, что это все конечно правильно и разумно, вот только действовать, по ее мнению, надо было так быстро, как только возможно. Гаврилов ее понимал, оттого Лиза его и раздражала. Но и конфликтовать он с ней не мог: в отсутствие Набольшего боярина лицом Адмиралтейства являлась адмирал Браге-Рощина.

– Нет, не все. – Другой бы кто вспылил или еще что, но только не Лиза. Она многому научилась за прошедшие годы. И конкретно, научилась держать себя в узде, ничем не выдавая своих мыслей и чувств. Этому научила ее работа в Сенате. – На границе с Киевом у нас сейчас стоят две армии и три эскадры. Войска, как я понимаю, так себе, да и эскадры никак не лучшие, но полагаю, на первый случай этого хватит. А там уж будем действовать по ситуации…

***

Следующие три дня слились для Лизы в один бесконечно длинный день. В Крыму шли тяжелые бои, впрочем, на всех остальных фронтах дела обстояли ненамного лучше. Однако с Крымом Лиза успела как раз вовремя, чтобы не дать дакскому десанту захватить ключевые районы полуострова. Разумеется, тут и там франкам и дакам удалось создать довольно крупные плацдармы, но все основные морские порты и аэрополя полуострова остались за себерцами и византийцами, которые здесь действовали куда лучше, чем на своей основной территории. Генуэзцы, как ни странно, тоже отбились, потеряв один лишь Чембало[143]143
  Балаклава.


[Закрыть]. Киевляне, поддержанные своевременно пришедшими на выручку себерцами, вопросов о правомерности вмешательства задавать не стали, взбодрились и дрались теперь в полную силу. Однако киевских подкреплений было пока мало, да и Себерия ничем серьезным помочь не могла. У нее едва хватало сил поддержать киевлян на направлениях главного удара: на подступах к Едисану[144]144
  Одесса. Едисан – историческая область современной южной Украины в междуречье Днестра и Днепра.


[Закрыть], Виннице, Черновцам, Станиславу и Львову.

В свою очередь, себерские войска были атакованы по всему польскому фронту, причем в наступлении приняли участие не только польские, но и франкские соединения, а поддержку с воздуха осуществляли еще и великобританские эскадры. Вообще, в Польшу через Австрию нагнали столько авиации, артиллерии и бронеходных дивизий, что возникла угроза прорыва к Клайпеде и Вильно. Крайне тяжелые бои шли так же на подступах к Гродно и Бресту. В общем, обстановка была близка к критической, но здесь – на западе, – новогоднее наступление противника все-таки ожидали и, хотя не успели упредить, неожиданностью для себерцев оно не стало.

Не менее драматическая ситуация сложилась и в южной Швеции, где совместными усилиями шведов, датчан и великобританцев продвижение себерцев, наступавших с севера и северо-востока, было остановлено, а плацдармы, захваченные комбинированным морским и воздушным десантом на побережье Ботнического залива, оказались изолированными и подвергались жесточайшему давлению. И все это, не считая войны против ниппонцев и цинцев на Дальнем Востоке.

Адмиралтейство в такой ситуации, как, впрочем, и Генеральный Штаб, работало с огромным напряжением сил, поскольку приходилось координировать военные действия сразу на многих направлениях и решать множество сопутствующих задач. Хорошо хоть киевляне наконец определились. После целого дня попыток остановить пограничное сражение путем переговоров, они смирились с судьбой и официально вступили в войну. В связи с этим в Шлиссельбург срочно прибыли их министры – Иностранных дел, Обороны и Финансов, – и после двадцати часов переговорного марафона подписали-таки соглашение о военном союзе. К слову сказать, все это время себерские части де-факто уже участвовали в приграничном сражении, но, как бы, семилегально[145]145
  Семи – приставка, означающая «полу-», «наполовину».


[Закрыть]. Теперь же себерцам предстояло не только наладить с киевлянами боевое взаимодействие, но и помочь с мобилизацией и развертыванием армии и флота. То же, к слову, головная боль, поскольку всем этим занимались все те же себерские Генеральный Штаб и Адмиралтейство.

Понятное дело, что в таких обстоятельствах Лизе было не до сна и отдыха, да и, вообще, ни до чего. Она и ела-то, не глядя в тарелку и не отвлекаясь на то, что она там пережевывает в своем обычном энергичном темпе. Спала урывками. Час здесь, полчаса там. Однако Адмиралтейство действовало, и встающие перед ним вопросы худо-бедно решались. Не всегда идеально, но зато оперативно, что в таком цейтноте дорогого стоит. И ведь Адмиралтейство не только реагировало на вызовы, оно – вместе со штабом Главкома и Генеральным Штабом, – успевало думать на перспективу и действовать на опережение. И одним из таких дел было формирование контрнаступательных группировок. На всех без исключения форумах Лиза настоятельно требовала безотлагательно, но при этом тщательно и с умом готовить силы для контрударов. Оборона дело хорошее, но лучшей обороной, как известно, является наступление. Об этом Лиза и говорила, на этом настаивала.

В конце концов, по этому вопросу был выработан некий консенсус, являвшийся, на самом деле, компромиссом между осторожными стариками в лице главкома и энергичной «молодежью», к каковой отчего-то относили адмирала Браге. И в первую очередь было решено усилить давление на шведов. Их разгром мог бы обеспечить фланг себерской армии и резко ослабить вражеский лагерь, поскольку было очевидно, что, едва возникнет реальная угроза Дании, в дело вступят пруссаки. Но зимнее наступление в гористой местности с достаточно суровым климатом дело отнюдь не простое. Усилить себерские войска в Скандинавии должны были «Полярные волки» – элитная дивизия Сибирского ханства, 3-я Арктическая бригада Вооруженных сил Якутского царства и две бригады специального назначения хабаровских «партизан». Все эти части, однако, следовало скрытно и в кратчайшие сроки перебросить с одного конца евразийского материка на другой, и, разумеется, занимался этим делом тоже Флот.

Кроме того, как говорил Макиавелли, если уж бить, то насмерть, и значит, нужно было усилить авиационные группировки в Ливонии и Жемайтии, а также в Швеции: в Свеаланде, Мёре-о-Румсдал и Сёр-Тренделаге. И вот тут Лиза задействовала свои собственные резервы: она назначила Ару Бекетову ответственной за формирование усиленного истребительно-штурмового полка, вооруженного только что сошедшими с конвейера сверхсовременными «Кочами-17» и «Кочами-21М», а также полка пикирующих бомбардировщиков «Ушкуй -2».

В ангарах авиационных заводов Кокорева этих машин было сейчас достаточно много, а пилотов Лиза приказала спешно собрать из числа выздоровевших, но еще не отправленных в части, по Новгородским, Ниенским и Шлиссельбургским госпиталям. Конечно, звание у Варвары было для такого дела не слишком подходящим, но тут уж в силу вступал авторитет должности: «советник по военно-техническим вопросам в ранге исполнительного директора» вполне мог заняться спешным формированием авиационных частей. То же самое произошло и с Виктором. Капитан-лейтенант Якунов-Загородский вряд ли мог получить задание на формирование двух полков реактивных истребителей-бомбардировщиков, но вот начальник специального технического бюро при заместителе Набольшего боярина Адмиралтейства такой приказ получил и тут же взялся за дело. Лизе требовались эти части, чтобы завоевать полное господство в воздухе над Швецией и прилегающей к ней морской акваторией. Там дела и так уже обстояли совсем неплохо, но с должным усилением разгром обороняющихся шведов и помогающих им датчан и великобританцев можно было ускорить. Этим, собственно, – среди огромного множества других дел, – и занималась Лиза в эти дни.

К слову, в эти же первые дни нового года на западном фронте в районе Бреста предполагалось нанести контрудар местного значения, и там будут впервые задействованы установки залпового огня. Одиночные ракеты уже использовались тут и там в армиях разных стран, но скорее, как экзотика, чем в качестве полноценной замены ствольной артиллерии. Себерия тоже вовсю экспериментировала с наземными вариациями на тему ракет воздушного базирования. Однако установки залпового огня были чем-то принципиально новым. Это уже было уже настоящее оружие поля боя, и армейское командование решило провести войсковые испытания первых двух полков реактивной артиллерии именно под Брестом. Однако, поскольку, разработкой этого нового оружия занимался Флот, то флотские инженеры и артиллеристы – и, разумеется, разведчики, – тоже были командированы на польский фронт.

– Ради бога, Лиза, не подумай, что я против, – начал издалека Иван Кениг. – Я всей душой «за». Но ты же знаешь, нас шпиёнов хлебом не корми, дай только сунуть нос куда не надо.

Разговор этот состоялся накануне встречи Старого Нового Года. К этому времени, положение на фронтах, – во всяком случае, в европейском регионе, – в целом, стабилизировалось. А кое-где и заметно улучшилось: в южной Швеции, например, или в Польше, на Варшавском и Люблянском направлениях, где себерцы прорвали фронт и наступали, быстро продвигаясь вперед. Поэтому и Лиза позволила себе день отдыха, созвав всех родных и близких, кто находился в пределах досягаемости, у себя в Кобонском Бору. И вот, где-то за час до боя курантов и после двух-трех стопочек старки под легкую закуску, главный шпион Флота республики Себерия контр-адмирал Кениг зазвал лорда Адмиралтейства Елизавету Браге-Рощину в ее собственный кабинет и затеял там – разумеется, при плотно затворенных дверях, – весьма опасный разговор на потенциально крайне взрывоопасную тему.

– Не тяни кота за хвост, – небрежно ответила Лиза, закуривая одну из своих знаменитых папиросок, набитых египетским табаком. – Есть что спросить, спрашивай. А нет, так пошел сам знаешь, куда!

– Видел я на прошлой неделе на полигоне в Кичмендском Городке испытания новых установок залпового огня, – ничуть не обидевшись на посыл, начал объяснять родственник. – Старые, те, что появились на фронте в самом начале января, по рассказам знающих людей, ужас, что такое. Но оне, как я слышал, имеют калибр всего лишь 85 мм. А новая установка – это вообще ужас, летящий на крыльях ночи. Одновременный залп шестнадцати снарядов калибра 110 мм даже при не слишком хорошей кучности превращает квадратный километр территории в лунный ландшафт. И это я уже молчу о шумо-визуальных эффектах самого залпа, от которых, поверишь Лиза, сам чуть не обделался. И это я еще молчу о впечатлении, которое производит одновременный подрыв такого огромного количества взрывчатки.

– Я рада, что тебе понравилось, – пыхнула Лиза папироской. – Но пока не поняла, в чем вопрос.

Она, разумеется, догадывалась, о чем пойдет речь. Правду сказать, давно ожидала этого разговора. Но помогать Ивану не собиралась. Не дурак, сам сообразит, где лежит предел дозволенного.

– Понимаешь, случилось у нас в последнее время несколько крайне перспективных прорывов в военно-технических разработках. Не шаг вперед, если ты понимаешь, о чем идет речь, а настоящий прыжок выше головы. И все эти разработки, в той или иной мере, замыкаются, что характерно, на тебя и на твоих людей.

– В чем криминал? – почти равнодушно поинтересовалась Лиза.

– Дело не в криминале! – отмахнулся Иван.

– Тогда, в чем ты меня подозреваешь?

– Кто такая Мария Бессонова? – вопросом на вопрос ответил Кениг.

«Не дурак, но это и хорошо».

– Маша была моим адъютантом во время Мексиканской кампании. Погибла на «Рио Гранде» в последнем бою.

– Тем не менее, ее видели, как минимум, семь раз за прошедшие двадцать лет, – аккуратно возразил Кениг. – Живой и невредимой, и не только за бугром, но и в Шлиссельбурге, и в этом вот твоем доме. А в Старой Колонии в Тулеаре, между прочим, такой женщины отродясь не было.

– Может быть, она польская шпионка? – усмехнулась Лиза, пуская дым.

– Не ерничай! – поморщился Иван.

– Тогда, так, Ваня, – Лиза затушила окурок в пепельнице и повернулась к Кенигу. – Маша здесь больше не появится. Нигде и никогда. Увы, но это свершившийся факт. Была у нее такая тропка, по которой Маша приходила оттуда сюда. Где это «Оттуда» находится, я не знаю. Сама я там, Ваня, никогда не была. Но по словам Маши, там все то же, что у нас, только география чуть другая, нефти много, а мелита нет вовсе, ну и кое-какие различия в истории стран и народов. Там, к слову, Себерии нет, но есть Россия – огромная, говорит, страна в границах нынешнего союза, только без Киева, Прибалтики и Скандинавии. Но что важнее, они где-то лет на пятьдесят-семьдесят впереди нас. Поэтому мы с Машей решили ничего оттуда сюда не тащить, кроме всяких полезных пустяков, но, когда дело пошло к войне, я ее слезно попросила помочь. И она помогла по старой дружбе. Реактивная авиация, ракеты, установки залпового огня и антибиотики – это все оттуда. Но у всего есть цена. И те, кто контролировал тропу, в конце концов, решили больше не рисковать и закрыли ее навсегда. Вот, собственно, тот «Топ секрет», который ты хотел знать. И теперь, Ваня, ты за него так же ответственен, как и я, а значит, будешь отлавливать других любопытных и шибко умных и решать проблему на корню. В смысле, как сочтешь нужным. Главное, чтобы ни вопросов на эту тему, ни слухов больше не было. Договорились?

– Разумно, – кивнул Иван. – Спасибо за доверие, Лиза, и будь спокойна, я не меньший патриот, чем ты, и такую правду гулять по миру не выпущу.

– Ну, и славно, – улыбнулась Лиза. – И, пожалуйста, никаких дополнительных вопросов. Таковы условия моей с Машей сделки и нашей с тобой, Ваня, давней дружбы…

2. Вологда, февраль, 1955

Весь январь Ара не вылезала с аэрополей и сборочных цехов, моталась на своем вездеходе едва ли не по всей губернии, лишь иногда пересаживаясь на геликоптер, когда позволяла погода. А еще она заседала в комиссиях, разбирала бумаги, лаялась по телефону и отправляла срочные телеграммы. Но она четко знала, за что рвет жопу. Момент был тяжелый, причем сразу на всех фронтах. И, значит, производство должно было работать, как хорошо отлаженный двигатель: выдавать на-гора все больше и больше новых истребителей, бомбардировщиков и торпедоносцев. А их, соответственно, нужно было облетывать и отправлять в войска. Однако в январе, в особенности, в первой половине месяца Ара, едва успевшая вернуться из Швеции в Шлиссельбург, занималась и вовсе не свойственным ей делом. Она формировала авиационные полки. Не по чину, разумеется, дело и не по Сеньке шапка, но приказы Адмиралтейства не обсуждаются, а Ара сколачивала наспех эскадрильи и полки, передавала их под командование каплеев и кадварангов, и сама до конца не понимала теперь, как ей это удалось. Но, по факту, справилась, хотя и чувствовала себя к концу месяца буквально, как выжатый лимон. Ведь не спала почти. Ела где и как придется. И уставала до последней возможности.

Времени не хватало ни на то, чтобы полетать, ни на то, чтобы попариться в баньке. Она и до дому-то добиралась отнюдь не каждый день, оставаясь спать то в своей конторе, то на дальних и ближних аэрополях. А еще в Ниене, Новгороде или Шлиссельбурге, в зависимости от того, куда занесет нелегкая на этот раз. Но самое интересное, что, похоже, наверху ею остались довольны. Причем речь не только об отце и крестной, – про этих все и так ясно, – но и о многих других высоких начальниках, которые на каком-то этапе работы вдруг обнаруживали, что боевые части сколачивает не какой-нибудь поседевший в боях каперанг, а пигалица в звании лейтенанта. Впрочем, к чести большинства этих старших офицеров, они вполне оценили, как результаты ее титанического труда, так и то, что оба офицерских звания она получила досрочно за подвиги и мужество, проявленные в бою, и что тужурку ее украшает отнюдь не одинокий «поплавок» Академии, но и вполне серьезные, в том числе заработанные кровью, награды.

Адмирал Твердохлебов, воочию увидев ее впервые на каком-то «стремительном» брифинге, где Ара коротко отчиталась о проделанной работе, впечатлился этим до такой степени, что лично пробил для нее «Александра 3-й степени», а в начале февраля опять же лично и с явным удовольствием поздравил с очередным «внеочередным» званием, когда ей присвоили по его же собственной настойчивой рекомендации, – как рассказала позже Елизавета Аркадиевна, – звание старшего лейтенанта[146]146
  Звания примерно соответствуют Военно-морским чинам Российского императорского флота, в котором звание старший лейтенант относилось к штаб-офицерским, а за званием капитан-лейтенант сразу следовало звание капитана 2-го ранга. Таким образом, Варвара Бекетова перешла из разряда обер-офицеров в разряд штаб-офицеров.


[Закрыть]. По такому случаю, она взяла себе отпуск на целый вечер и одну ночь и напилась с Настей и Леной чуть ли не до потери сознания. А еще через два дня случилось то самое ЧП, и все ее художества едва не закончилось для Ары могильной плитой на Старо-Вологодском кладбище.

Как пишут в плохих романах, в тот вечер ничто не предвещало беды. Напротив, день прошел, можно сказать, «на ура». Все у нее ладилось и делалось, как надо, а не абы как. Настроение, как припоминалось позже, было превосходное, и его не могли омрачить даже вороха бумаг, которые пришлось просматривать и подписывать. И на испытательном аэрополе все обстояло просто замечательно Единственное, о чем она могла пожалеть, так это о том, что, не смотря на хорошую ясную погоду, ей так и не удалось полетать. Времени не хватило. Но такое бывало с ней сплошь и рядом, так что и расстраиваться не о чем.

В восьмом часу вечера Ара добралась до дома. Приняла душ, поужинала чем бог послал, – а провидение в лице кухарки, как всегда, расстаралось, приготовив много разного, вкусного и полезного, – выпила под разговор с Настей и Леной пару рюмок самогоночки и довольно рано, с устатку, отправилась спать. Но долго спать ей не пришлось. В час ночи зазвонил телефон, – тот самый, что был установлен в ее спальне, – и шеф-пилот Скурихин сообщил, что служба тыла передала предупреждение. Похоже, противнику удалось сильно удивить себерцев и прорваться к Вологде и другим городам северо-восточной Руси откуда-то со стороны Арктики. Подлетное время, если летят именно к Вологде, примерно семьдесят минут. На заводах и по городу объявлена тревога. Медики и пожарные предупреждены. А он, Скурихин, стало быть, срочно сколачивает группу пилотов на перехват, поскольку больше им отбиться будет нечем. Никто ведь такого афронта не ожидал, и частей ПВО в округе попросту нет. В смысле, зенитки в каком-то количестве, разумеется, имеются, но вот авиации, кроме той, что в заводских ангарах, нет. Снарядить самолеты будет непросто, – проблема с вооружением, – но на полигоне кое-что все-таки есть, так что один, максимум, два вылета Испытательный Центр обеспечить сможет. Ну, а пилотами на этих машинах пойдут все, кто сможет. Прежде всего, конечно, пилоты-испытатели, но их сейчас в Вологде всего трое в пределах часовой доступности…

– Понятно. Будем с Леной через полчаса, – коротко сообщила Лиза, выслушав старого пилота, и, положив трубку на рычаги, побежала будить подругу. Так началась для нее эта безумная ночь.

На самом деле, в полчаса не уложились, добрались до испытательного аэрополя только через сорок минут, и застали на месте «пожар в публичном доме во время наводнения». Народ бегал во все стороны, хорошо хоть не вверх и вниз по вертикали. Люди носились, как оглашенные, но опытный глаз Ары довольно быстро обнаружил скрытый за этой нервной суетой некий внутренний порядок. В перемещениях механиков, оружейников, двигателистов и инженеров Испытательного Центра определенно наблюдалась некая не очевидная на первый взгляд логика.

– Доброй ночи, Гавриил Викентиевич! – поздоровалась Ара, найдя наконец Скурихина. – Что происходит?

– Готовимся взлетать.

– Нам-то куда?

– Мичману в третий ангар, – указал шеф-пилот направление кивком. – Там четыре боеспособных «двадцать первых коча», один ваш, Елена Борисовна. У вас на нем какой налет?

– Двенадцать часов.

– Тогда, вперед. Там командует лейтенант Мотылев. Он все вам объяснит.

– Ну, а ты, Авенировна, – повернулся он к Аре, – дуй в первый ангар. Твой противоперегрузочный костюм и прочее имущество уже там. Поторопись! Скоро взлетать!

На то, чтобы добраться на машине до первого ангара ушло еще десять минут, зато на переодевании Ара переплюнула все нормативы, да еще успела выслушать вводную и полетное задание от капитана-лейтенанта Мотовкина. При этом пилот-испытатель стоял к ней спиной, стыдливый оказался, ну да бог с ним. Главное, ввел Ару в курс дел. С аэрополя взлетали сейчас два «Коча» 17-х модифицированных, четыре двадцать первых и два «Метеора-3М». Мотовкин вылетал на одном, Ара на другом. Но капитан был испытателем и в реальных боевых действиях не участвовал, поэтому, будучи человеком разумным и, что не менее важно, порядочным, вызвался быть у Ары ведомым. Их задача сводилась к тому, чтобы подняться максимально высоко и лететь по ориентирам, которые будет выдавать командный центр аэрополя. В бой они должны будут вступить последними, только после того, как «кочи» перехватят и разобьют строй бомбардировщиков.

Вообще, операцию великобританцы разработали блестящую и наверняка не без помощи своей разведки. Отряд бомбардировщиков был обнаружен совершенно случайно: ледокол, шедший из Кеми в Онегу, включил зенитный радиоискатель. Капитан решил устроить внеочередные учения боевых расчетов, задействовали и радиоискатель. И практически сразу обнаружили «цель». Сначала, как водится, этому не придали значения, затем, что не странно, задумались, а куда это на ночь глядя собрались такие большие самолеты, да еще и немалым числом. Но «куда» – это не тот вопрос, который следовало задать. Заинтересовало капитана другое – откуда им было взяться? Ну, а дальше отправил радиограмму кому следует, и полетели сообщения, что называется, во все концы света, пока опытные люди не догадались, что в сторону промышленных городов северо-восточной Руси двигается группа, состоящая примерно из сорока тяжелых бомбардировщиков. И, учитывая их размеры и возможный радиус действия, летели они, скорее всего, с аэрополя на острове Свалбард и, значит, по определению были великобританскими. Перехватить их к этому времени было уже нечем, и Скурихин созвал свое ополчение. Ну, а поскольку, формировался отряд на испытательном аэрополе, – где пилоты и инженеры много чего читали и много чего слышали и видели, – то, вылетая в февральскую ночь, перехватчики знали, что драться придется с очень серьезным противником.

Четырехмоторный «Виндзор» с двумя маломощными, но зато компактными левитаторами, являлся грозным бойцом. Мало того, что он нес шесть тонн бомбовой нагрузки, он был к тому же хорошо вооружен. А, сбившись в плотную группу, «Виндзоры» делали атаку на них отнюдь не простым делом. Другой вопрос, что ночью видимость у стрелков ограничена едва ли не кончиком носа, а все вылетевшие из Устья Вологодского истребители, имели бортовые радиоискатели и ночные прицелы. Это могло отчасти уровнять шансы, но было очевидно, как только прозвучит первый выстрел, великобританцы начнут палить из всех стволов во все, что движется, без разбору. Впрочем, об этом Ара не думала, сейчас ее занимали совсем другие мысли.