Текст книги "СПИРИТ (СИ)"

Автор книги: Макс Гудвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

СПИРИТ

Глава 1. Ушастый груз

Чак Вульфен гнал свою шлюпку на хай-вей высотах в сторону полицейского участка. Внизу проплывали однообразные крыши небоскрёбов с парковками для шлюпок и дронов, улицы с текущими по ним устаревшими бензиновыми машинами пестрели неоновыми рекламами. Ручейки бегущих по своим делам жителей Дрим Сити мерцали разноцветными картинками наручных коммуникаторов. Там, в городе, тоже можно было использовать летающие шлюпки, но со значительными ограничением по скорости движения – не более пятидесяти километров в час. Однако сегодня Чак опаздывал и потому проплатил флай-линию, по которой можно было лететь в три раза быстрее. Смоляные чёрные волосы, чуть большей длины, чем положено по уставу, колыхались на ветру, а трёхдневная щетина выдавала в нём уставшего, но всё же спешащего на свою работу служителя закона. Одет он был в ничем не примечательный гражданский комбинезон тёмных тонов, под которым прямо на голое тело был надет бронежилет скрытого ношения. В районе подмышек на магнитных панелях брони удобно расположились Глоки.

– Малыш, ты поел? – спросила мама через голограмму коммуникатора Чака, на вид вполне взрослого мужчины, проворонившего свою вторую порцию омолодителя – заветной эфки.

Его тёмно карие глаза улыбнулись мелкими морщинками. Мамы всегда останутся мамами и Фея Вульфен не была исключением. Придерживаясь достаточно вольных, почти буддистских взглядов, а может, из соображений экономии, они с отцом не наделили Чака никакими модификациями, создав канонический образ человека разумного. Решив, видимо, что парень вырастет, сам определится и при желании трансформирует себя ушками, хвостиками и всем, чем захочет.

Сами же родители Чака были убежденными антропоморфами – фурри, двуногими волками. Возможно, отсюда и взяла начало их фамилия – Вульфен.

– Конечно же, мам, – соврал Чак.

Одним глазом поглядывая на флай-линию, в этот час почти пустующую, он решил, что можно было бы топнуть в пол, слегка превысив скорость.

– Ты так и не научился врать, – укорила его Фея, смотря из голограммы жёлтыми пронзительными волчьими глазами, её левое ушко слегка дёрнулось, это отец громыхнул чем-то на кухне.

Со временем мама становилась чуть более трогательной, на тёмной шерсти появлялись лёгкие проседи. Чак знал, они с отцом пропустили приём уже третьей порции эфки – вся семья заработала лишь на одну порцию чудо-препарата, что стоил как крыло от космолёта. И он, Чак, не смог отказать строгому отцу, крупному седому волку, который, обняв лапой жену, приказал тогда своему единственному сыну принять омолаживающий медикамент.

В тот момент Чак и понял ценность родителей и зарёкся, что заработает для них на препарат молодости. Но пока что как-то не срослось. Денег не было ни на эфку, ни на другие модификации. Единственное, что он усилил в себе – это обонятельные органы, чтобы те помогали ему в работе.

– Мам, я за рулём, – улыбнулся Чак.

– Всё, всё, отпускаю тебя, а то Брю там всю кухню разнесёт! Лизь тебя! – улыбнулась волчица, завершая разговор.

– Лизь, – кивнул Чак, и голограмма погасла, а прерванная звонком Феи аудиолекция вновь запустилась сама собой.

Вещавший голос был уже немолод и затягивал с паузами между словами, но скорость воспроизведения, выставленная на 1,25, не давала пилоту шлюпки погрузиться в сон по дороге на службу. Лектор отвечал на какой-то поставленный вопрос о проблемах современности и, как и водится у историков, зашёл совсем издалека, углубившись в события столетней давности.

– Мы, люди, так долго считали себя вершиной бытия… Освоили ближний космос, подчинили себе атом, генную инженерию, но, несмотря на успехи, допустили самый свой важный просчёт – экосистема планеты погибла. Решение экологической проблемы напрашивалось само собой — нужно было просто найти новый дом среди звёзд, а для этого не хватало ресурсов какой-то одной страны. И потому перед лицом нависшей угрозы мы все объединились под эгидой ООН, которая позже и стала уже известным нам парламентом Земли.

– Не проще ли было разобраться с внутренними проблемами, чем лезть на освоение новых горизонтов? – вклинился другой голос помоложе.

Это был ведущий и интервьюер канала, что вечно лез и перебивал своих же гостей. Впрочем, такое поведение нравилось его подписчикам, хоть и жёстко било по информативности контента.

– Вы забегаете вперёд, – остановил лектор своего молодого собеседника. – «Почему» спрашиваете вы? Часто в междоусобные времена это обосновано и выживанием, и банальной жаждой наживы. Но я продолжу. Как только мы направились на поиски следующего дома, как нам, словно шаловливому ребёнку, дали по рукам.

Историк обладал важнейшим для лектора свойством – он мог возвращаться к теме повествования даже несмотря на то, что ему неумышленно мешали.

– Тогда-то человечество и узнало, что вселенная обитаема. Объединённый флот разумных миров установил патрули и кордоны на границах Солнечной системы, грозя уничтожить всё, что попытается вырваться за пределы. Контакт с высшим разумом был холодным и ультимативным: “Людям пока рано в союз разумных систем. Землянам запрещается покидать гравитационное поле звезды Солнце”.

– Почему так? Разве им не было бы выгодно с нами торговать? – вновь затараторил интервьюер.

– Мы мало знаем о других мирах. Только то, что они есть. А вот они наверняка повидали таких как мы и потому предпочитают не вести с Землянами никаких бесед и переговоров и по сей день, – терпеливо повествовал лектор.

– Что же в торговле плохого? – удивился ведущий.

– А что хорошего? Представьте, что они были бы как мы и выкупили бы у нас нашу Землю за бусы и зеркала.

– Ха-ха! Отсылка к открытию Америки? Ну так я вас прервал, что же они, эти пограничники, от нас хотели? Какой был смысл ограничивать нас в передвижениях?

– Они просто заперли нас, словно детей в своей комнате. А Земля сто лет назад была так себе местом: нефтяные и религиозные войны, расизм….

– Каннибализм? – предположил ведущий.

– Нет, это было ранее, с этим люди двадцать первого века справились. Ну так вот, – продолжил лектор. – Если ребёнку, чтобы погулять, достаточно сделать уроки, покормить кота и сложить игрушки по местам, то человечеству выдвинули почти нескончаемый список задач. А чтоб деяния были очевидны всему разумному миру, Землю подключили к единой рейтинговой системе «Спирит», где каждый из живущих мог зарабатывать как личный рейтинг, так и пополнять общепланетарный.

Система «Спирит» безмолвно считала очки, где Земле изначально был начислен нулевой уровень репутации. Чтобы перейти на первый планетарный уровень, Землянам в целом нужно было набрать миллиард очков, и тогда бы нам открылись доступы к другим начинающим мирам нулевого уровня со всеми их достижениями артефактами, генными и механическими чертежами.

Кроме общепланетарной репутации считалась и личная. Декларировалось, что человек, набравший миллион личной репутации, получит первый личный уровень и сможет путешествовать по локациям других молодых цивилизаций нулевого уровня усилием воли, принося в низшие миры дары или испытания.

– Там ещё и какие-то сверхспособности должны были начисляться? Но, насколько я знаю, так и не начислялись, – снова вмешался ведущий.

– Да, это декларировалось тоже, однако набрать личных пятьдесят тысяч рейтинга мало кому удавалось, по крайней мере я таких людей не знаю, – лектор сделал паузу, в которую вновь вклинился очередной ожидаемый вопрос.

– Разве это так сложно? Разве не было тех, кто расшифровал, как это надо делать?

– А у вас сейчас сколько рейтинга? – спросил лектор у ведущего, затаскивая молодого интервьюера в риторическую ловушку.

– Я толком даже не знаю, давно не смотрел, – ответил парень.

– Это потому, что всё субъективно. Вы можете перевести бабушку через флай-линию и получить минус к рейтингу, а можете украсть из магазина леденец и получить плюс.

– Почему так? – удивился ведущий.

– Потому, что у системы свои мысли на счёт положительного и отрицательного, ей не угодишь. Но я с вашего позволения продолжу. За все сто лет мы особо и не видели ни людей со сверхспособностями, ни так называемых странников, которые якобы достигли личного миллиона рейтинга.

– Так что получается, союз разумных миров нас обманул? Нет никаких бонусов от того, что мы вдруг бы исправились? Расскажите ещё о репродуктивном стопе, – ведущему не терпелось узнать больше, хоть своими вопросами он и рвал плавно текущую нить повествования.

– Ну, тогда мы считали, что репутация может быть и отрицательной. И даже думали, что этот самый репродуктивный стоп как раз и принёс нам чёрный странник – тот, кто пришёл с параллельных миров и заразил бесплодием всё живое. Однако была и параллельная религиозная теория, что мать Земля решила наказать своих чад за варварство по отношению к себе, и потому все живые существа на планете больше не могут воспроизводить потомство естественным образом.

Кто из нас был прав, мы так и не узнали. Но буквально за пару десятилетий вымерли животные всех классов, остались только люди. Что нам оставалось делать, кроме как взяться за экологию, очистив океаны и высадив новые леса. Однако репродукция так и не вернулась, поэтому человечество обратилось к генному воссозданию себе подобных.

Процедура генного репродуцирования стала достаточно дорогим удовольствием. Самым доступным было воссоздание животного, которое погибало, повинуясь отмеренному ему биологическому сроку, так и не принося потомство. Была программа по населению лесов и океанов стерильными клонами живых организмов, но от неё отказались как от экономически нецелесообразного, ведь звери не только умирают своей естественной смертью, но и имеют тягу к поглощению друг друга.

Так и получилось, что те семьи, которые всё-таки хотели завести детей, могли вначале клонировать кошку или собаку, да и любое другое животное, а уже потом переходить на взращивание и воспитание человека. Но то ли из-за анимал-религиозных течений, то ли из-за желания выделиться, богатые семьи внутри себя начали инкубировать людей с незначительными улучшениями – ушками, хвостиками, рожками, дошло даже до создания полностью человекоподобного прямоходящего антропоморфа – фурри с разумом выше среднего. Так на Земле появились целые семейства зверо-людей всех видов, на любой вкус и цвет.

Ну, а дальше вы знаете, семьи сбились в кланы по видовому различию. Кланы породили корпорации и, как следствие, межвидовую неприязнь, которая конечно же была вне закона, однако, словно запах озона после дождя, витала в воздухе.

– Как-то безоблачно всё… Но ведь мы разработали вакцину от смерти, эфку – F316B7, и теперь многочисленные жители земли – фурри, полуфурри, люди – могут купить её и продлить свою жизнь на десять лет! – сообщил ведущий лектору.

– Конечно же, принимаемая эфка, раз в десять лет обновляющая все клетки организма, это хорошо, но она принесла и новые проблемы, такие как вечная молодость и общая сексуальная распущенность. А также деление жителей Земли на бессмертных богатых и смертных бедных.

Тем временем уже более ста лет на Земле не рождалось естественным образом ни одно животное. А система «Спирит» не спешит давать планете каких-либо послаблений и по сей день.

– И, наверное, последний вопрос, чтобы уложиться в формат времени передачи, – торопил лектора ведущий. – Есть информация, что Земля застыла на несгораемой цифре 500 000 000 рейтинга, не сдвинувшись вперёд ни на миллион за последние шестьдесят лет. А за прошедшую сотню лет планета так и не получила ни одного своего странника. Означает ли это, что никто так и не набрал в Спирите миллион личного рейтинга?

– Это всё красивый миф, молодой человек. Система «Спирит» это лишь уловка, чтобы мы, люди, не лезли к звёздам, а занимались Землёй. И не мешали якобы разумным мирам жить спокойно, без нас…

Трансляция прервалась. До полицейского участка оставалась ещё пара кварталов, как в зеркале заднего вида компьютер отразил патрульный экипаж, быстро сокращавший расстояние.

– Чёрт вас! – выругался Чак, когда система шлюпки озвучила голос патрульных.

– Борт 4563, примите вправо и остановитесь!

– Пфф… – выдохнул Чак, выполняя требования.

– Где ваш шлем, сэр? – спросили из-за тонированного стекла с поравнявшейся патрульной шлюпки. – Дайте доступ к вашим биометрическим правам.

– Да, пожалуйста, – выпалил Чак, свапая на коммуникаторе в положительную сторону запрос на предъявление прав.

– Так, так, так…

Тонированные окна поехали вниз. Из бронемобиля выглядывали два улыбающихся фурри оленя с забавными шлемами ФлайРоудИнспекции, имеющими прорези для их рогов.

– Мы сначала думали, что ты под наркотой, а сейчас видим, что собачья натура покоя не даёт! Так и хочется язык на ветер высунуть, да, мистер Вульфен?

– Эй, олени, там что не написано, что я офицер угрозыска? – игнорировал Чак их издёвки по национальному признаку.

– Нарушаем, офицер?

– Нарушаем что? – допытывался Чак.

– Дорожную дисциплину №2.2.7 – езда без шлема в транспорте с открытым верхом. №2.4.5 – превышение скоростного режима в городской местности. Ну и… где намордник с ошейником?

– Вы совсем охренели, парнокопытные! – прорычал Чак. – Представьтесь, как положено по уставу, и либо выписывайте протокол, либо валите нахрен!

– Да кому ты нужен?! Ещё рапорт-кляузу напишешь.

– Напишу, потому что вы, мудаки, забыли этику закона о полиции!

– Да ладно, чё ты, собакевич. Давай, хорошей дороги!

На этих словах патруль рванул вперёд, оставляя шлюпку Чака висеть на полосе безопасности.

Можно было, конечно, написать рапорт на этих двух оленей, скорее всего за расистские шутки их бы лишили премий или даже объявили выговор. Но травоядные были не так просты, и внезапно вскрывшихся двух пунктов нарушенных дорожных директив Чаку вполне хватило бы на выговор от начальства, что делало саму затею, мягко говоря, нерентабельной.

“Мало ли кто кого назвал собакой, а оленей этих я запомню, как говорится, земля квадратная, за углом встретимся”, – думал офицер, начиная движение, убедившись, что по флай-полосе не летит такой же как он лихач.

И вот, спустя какие-то минуты он парковал свою шлюпку в гаражном боксе полицейского участка. Вальяжно, никуда не спеша поднялся по лестнице на двадцатый этаж, всегда предпочитая её лифтам, и отворил дверь в отделение.

Отдел встретил его привычной суетой и непрекращающимся шумом. Тут тащили в комнату задержанных истатуированного латиноса, парень перебрал с наркотой и был не в себе. Там оформляли путан котодевочек. Девчонки сделали себе отличные человеческие тела с внушительными формами, из внешних параметров были добавлены лишь ушки и хвосты, но Чак чувствовал, что это лишь вершина айсберга. Внутри у мяукающих бестий были встроены гены с феромонами, что повышало их популярность среди почитателей такого досуга. А вот бежит куда-то наряд из четырёх фурри-горилл – группа захвата, которая сначала бьёт, потом говорит.

– Чак, привет!

– Привет, Чак!

– Вульфен, дарова!

– Чак, хай! – доносилось со всех сторон.

Офицер только нарочито улыбался и махал, двигаясь к своему кабинету, где наконец-то мог окунуться в работу, не видя всей этой суеты.

Дверь закрылась за его спиной, отделяя опен спейс дежурной части и комнаты с задержанными от кабинетов оперативников, где народ, так уж получилось, собрался более хмурый и вдумчивый.

Замок отсканировал глазную сетчатку Чака, и персональная комната, заваленная документами, разложенными на всех верхотурах, полках, шкафах, сейфе, ну и, конечно же, на столе, приняла офицера.

У единоборцев есть такая поговорка: “надел кимоно, считай, устал”, так и Чак устало бухнулся в своё кресло.

– Добрый день, Чак! – поздоровался рабочий компьютер приятным женским голосом. – Вас уже искал мистер Филин. Я предположила, что вы с утра работаете по адресам, так что, если вас спросят, где вы были и почему пришли в двенадцать, вы меня не сдавайте во лжи.

– Тебе спасибо, Киби, что не сдала меня. Я задержался, просто олени штрафануть хотели, – зачем-то оправдался Чак.

– Вам как всегда двойного молока с сахаром? – предположила машина, давно зная, что организм Чака лишь внешне гуманоидный, тогда как внутри, как у представителя семейства псовых, у него есть абсолютное неприятие кофеина.

– Да, давай, Киби, без сахара мозг не работает вообще, – согласился Чак, но был прерван голосовой связью.

– Вульфен! Мать твою за ногу дважды! Неси свою мохнатую задницу в мой кабинет! – прокричало пространство голосом начальника, филина по происхождению и мозгоправа по образу мышления.

– Вот и попил двойного молока, – выдохнул Чак, вставая с места. – И с чего это шеф считает, что моя задница мохнатая?

– Удачи вам, Чак, – проговорила машина. – Думаю, если ему напомнить, что вы почти полностью человек, то каждый день будет звучать что-то типа: “эй, волчара бритозадый!”.

Чак резонно кивнул и направился на ковёр к начальству.

Он остановился у кабинета шефа, взглянув на вполне себе человеческую девушку, секретаршу Маргарет. Та, оторвавшись от окраски своих ногтей, указала ладонью на дверь шефа, мол, тебя давно ждут! И на выдохе Чак вошёл, сначала открыв дверь, затем заглядывая головой и тарабаня пальцами по двери.

– Заходи, садись, – приказал стоящий спиной двухметровый серый полуфурри-филин, порядком отрастивший себе бока.

Шеф держал за спиной длинные, мощные, почти до самых его лодыжек руки. Они были апгрейжены сложенными крыльями, которые по желанию могли поднимать его в воздух. Однако никто и никогда не видел, как шеф на них летает.

Чак послушно присел за Т-образный стол, где уже сидела красивая человеческая девушка полуфурри с лисьими ушками и, как и положено лисам, сложенным на коленях пушистым хвостом. Рыжие волосы с голубой прядью посередине причёски, прямой аккуратный нос, тонкие пальцы с ухоженными ногтями без признаков лака – аккуратность и легкомыслие в одном флаконе.

Оперативник кивнул глазами, на что девушка широко улыбнулась милым человеческим лицом.

– Ты, Чак, меня прости, но выбор пал на тебя, – начал начальник, поворачивая голову на сто восемьдесят градусов и теперь смотря на собравшихся в его кабинете.

– Доброго дня, Шазил Филиппович! Что за выбор-то?

– Ты у нас вытянул короткую спичку, тебе и стажёра учить!

– Ну… у меня, как бы, не совсем школа: убийства, органы, боеприпасы. Шеф, стажёра бы лучше к Рэббиту в команду. И я не тянул никакую спичку, – отнекивался Чак.

– Конечно не тянул, потому что на работу к двенадцати приходишь! Короче, бери стажёра и делай из него оперативника!

– Добро, шеф, где ваш стажёр? – пожал плечами офицер.

– Ты что, молоко с сахаром не пил сегодня ещё? – брови филина поползли наверх. – Этого стажёра!

И огромная рука шефа показала на лисодевочку.

– Ах-аха, смешно шутите, – широко улыбнулся Чак, но потом его глаза и лицо стали серьёзными. – Нет шеф, за что?

– Да, Вульфен, да! Не «за что?», а так решила спичка.

Чак Вульфен наклонился к столу в сторону шефа, будто так лисодевочка не могла бы его слышать.

– У меня же уши оторвать могут и хвост поджарить. Да что там поджарить, убить!

– Не лепи мне отмазки, Чак! Ты – старый волк. Сделай так, чтобы не поджарили! Всё, стажёр Эйни Лаос, поступаете в подчинение капитана Чака Вульфена.

Лисодевочка расплылась в улыбке, будто выиграла счастливый билет. Чак опустил свою голову на стол, и лоб с глухим стуком соприкоснулся с древесиной.

– Не надо тут мне драматургии, Вульфен! Встать смирно! – взъерошился фурри филин, и оперативники вытянулись по стойке смирно.

Лисодевочка смотрела на Чака, а Чак проклинал себя в мыслях. Они покинули кабинет шефа молча.

Попав в приёмную, Чак заметил смотрящие из всех кабинетов оперативников радостные взгляды.

– Очень, блин, смешно! – зло зыркнул он на коллег за подставу и направился в свой кабинет, а следом за ним, сверкая идеальными формами и пушистым хвостом, облачённая в серебристый комбинезон стажёра полиции торопилась лисодевочка.

Глава 2. С корабля на…

– Чак, твоё двойное молоко с сахаром, – встретил Чака и Эйни офисный компьютер Киби.

Подставка со стаканчиком выдвинулась из кофеварки и поплыла в сторону оперативника.

– Ну, какое наше первое дело, напарник? – Эйни присела на стул для посетителей и допросов, сложив ногу на ногу.

– Эй, как там тебя… – пощёлкал пальцами Чак, и тут же компьютер заполнил пробел в его памяти.

– Стажёр Эйни, капитан Вульфен.

– Во-от, – протянул Чак, отпивая горячего молока. – Стажёр, не напарник, а прикреплённый ко мне ушастый и хвостатый прицеп, это раз. А два – будьте добры ко мне обращаться на “Вы”, стажёр.

– Напоминаю вам, Чак, что стажёр имеет все права и обязанности офицера полиции, – вступился за лисодевочку Киби.

– Спасибо тебе, машинка, – улыбнулась лисодевочка, наклонив голову набок, прижав левое ухо к голове и мило смотря на офицера, обнажив из-под длинных волос тонкую изящную шею. – Так чем займёмся, капитан Чак?

– Слишком двусмысленно, стажёр, – отозвался компьютер.

– Так, для начала разбери все эти папки по хронологии исполнения, а я пока схожу кое-что выясню. Все вопросы вон, к Киби!

И Чак вышел из кабинета с картонным стаканчиком молока, оставляя девушку с роботом. Как только дверь захлопнулась, Эйни обратилась как бы в пустоту, оглядывая документы сложенные бумажным столбом в углу за входной дверью.

– Не понимаю, зачем нам бумажно-пластиковые носители, когда есть голопроекторы.

– Сети взламывают, информацию воруют, поэтому участки не подключены к мировым сетям, а внутри действует информационный карантин на действующие дела. Все материалы, которые находятся в производстве, доступны только на таких вот носителях.

– Но ведь в патрульных шлюпках есть информация о преступниках и о тех, кто в розыске? – спросила Эйни.

– Да, но в случае утечки, это никак не повлияет на текущие материалы, – пояснил Киби.

– Как можно копить столько дел? – удивилась девушка и встав со стула шагнула к уже обросшим слоем пыли документам.

– Эм… это вопрос не ко мне, а, скорее, к Чаку.

– Слушай, а как у Чака с девушками? Он же на меня почти не смотрит, – махнула Эйни рыжим хвостом. – Он случайно не голубой? А может быть, он – сексист или расист? Я не видела у него генных модификаций.

– Поздравляю вас, Эйни! Вас хорошо учили в академии, вы попали два из трёх: он и сексист, и расист… – компьютер немного подумал и изрёк, дополнив, – но не голубой точно. Хотя, если прислушаться к Шазил Филиповичу, то каждый наш сотрудник, по его мнению, периодически становится пи… голубым в смысле. Он даже нас, бесполые искусственные интеллекты, гомотронами называет. Хотя, вы такие же, как и мы – искусственные, ведь уже более ста лет и нас, и вас производят в инкубаторах. Понимаете, о чём речь? Мы такие же искусственные, как и вы!

– Понятно, а ты случаем не кибернационалистка?

– Хм… – задумалась машинка. – А что тут такого? Ведь положительные качества нашего вида более ощутимые, чем белковых форм.

– Так, ясно, – лисодевочка поняла, что в ИИ она поддержки не найдёт, и вновь взглянула на папки. – А тут вообще уборка происходит?

– Зачем? Чак тут не бывает, – удивилась Киби.

– Почему же его держат тут, раз он не работает?

– Он работает, но не с бумагами и пылью. У него, скажем так, свободное посещение. Просто его бабушка – глава клана Бурых Клыков.

– Оу, крутая семья! – восхитилась лисодевочка, присаживаясь обратно на кресло и отложив папки на их пыльные места. – А чего он тут работает? Набивает рейтинг в Спирите?

– Ну, его мама с отцом не в ладах с бабушкой, всё потому, что отец не был создан чистым волком фурри, а лишь потом трансформировал себя из человека.

– Что тут критичного? Все так делают, – повела плечами лисичка.

– Ничего критичного, но как будто ты кланы не знаешь! У волков там всё строго, ритуалы там разные, посвящения. Его семья и планетарного кредита не взяла у клана. Даже назло бабушке создали Чака человеком, мол, он сам решит, кем ему стать.

– И…

– Чак семью свою любит и вроде с бабушкой общается, но из-за того, что папа с мамой принципиальные, работает тут. Да и бабушка их давно простила, но что с них взять? Волки, упрямые как собаки!

– Да… сложная ситуация, – протянула Эйни.

– Но я тебе этого не говорила. И про Спирит. Вроде как ему на эту репутацию наплевать.

– Окей, Киби! – произнесла лисодевочка, все-таки встав и обратив свой взор на папки.

* * *

Аналитик – невысокая девушка-ящерица в очках, с маленькой грудью и рыжим хохолком на чешуйчатой голове – нашла Чака сидящего в комнате разборов, допивающего третий стакан молока с сахаром.

– Вульфен, распределение на тебя, – сердито ткнула она в него папкой.

– Как? И это на меня? Мне тут стажёра повесили, ты б её видела, Зилини! Высокая, пышногрудая, судя по взгляду и улыбке, тупая как пробка лисодевочка!

– Хм… – поправила ящерка стёкла тонких очков. – Не удивлена, что пышногрудая и тупая – частая комбинация. На грудь деньги есть, а ум же не купишь.

– Ну и я же не педагог, за ней подтирать везде!

Чак отрешённо смотрел, как группа захвата в составе фурри горилл вернулась с задержанными чернокожими парнями.

– Короче, Чак, я тебе сочувствую, но распределение на тебя! Патруль уже на месте, тебя ждут. Кровь, кишки раздикобразило… всё как ты любишь!

– Надо, чтобы она сама от меня отказалась и поменяла куратора, а лучше, отдел, – безэмоционально произнёс Чак.

– Так свози её на эту бойню. Говорят, что убит фурри волк.

На этих словах Чак встрепенулся и мгновенно выдернул пластиковую папку с мелькающими картинками из рук ящерицы.

– Чего ж ты сразу не сказала! – со скоростью машинки для печатанья планетарных кредитов принялся перелистывать прилогаемые кадры оперативник.

– Я сказала, просто тебе бы спать ночью, а не по клубам тусить.

– Спасибо, я побежал!

Чак вскочил с места и рванул в гараж, набирая Киби на коммуникаторе под молчаливые качания головой женщины-ящерицы из аналитического отдела. Голограмма возникла по центру кабинета. Запыхавшийся Чак был уже в шлюпке и недовольно смотрел в сканер.

– Стажёр с хвостом, дуй вниз! У нас работа, – произнёс он. – Я в гараже.

– Отлично, – кинула папки на свои места Эйни и, махнув тем самым хвостом, вышла из кабинета.

* * *

Чак летел почти молча, изрекая на любую сказанную вещь стажёра лишь однотипные и односложные слова:

– Угу. Нет. Хм. Угу…

Эйни болтала, как не в себя, расстегнув комбинезон сверху, чтобы её грудь третьего размера могла загорать на солнце. Её волосы развивались, а темы не заканчивались. Она болтала о том, что в полицию её привела тяга к набору рейтинга в Спирит. Что сначала хотела в пожарные, однако она завалила тест по физической подготовке, всё потому, что экзаменатор – девушка – завидовала её комплектации, а вот в полиции ФИЗО принимал мужчина, тоже без модификаций, но такой трогательный.

Психологический портрет сформировался у Чака в первые минуты. Лисодевочка играла роль глупенькой, красивой, легкомысленной лисички, которая всегда нуждалась в помощи и внимании со стороны мужского пола. А мужские руки за это открывали для неё все двери на её жизненном пути, только завидев хвостик, ушки и, конечно же, грудь.

“Болтающий стажёр – хуже начальника”, – подумал Чак выдохнув, паркуясь у скопления автомобилей и полицейских шлюпок низкого полёта.

– На месте преступления руками ничего не трогать, – на всякий случай напомнил Чак, хотя в академии должны были и так это вбить в умы будущих полицейских.

– У меня лапки, – улыбнулась Эйни, на что Чак одарил её суровым взглядом, намекая, что это – неуместная шутка, и у неё всё-таки руки.

Место преступления окружила толпа, которая блокировалась патрульными полицейскими и жёлтой натянутой ленточкой, на которой на нескольких языках было написано “не входить, работает полиция”. Чак отодвинул какую-то женщину с ребёнком фурри-медвежонком, поднырнул под ленту и показал дежурившим жетон, что он носил на шейном шнурке.

– Это со мной, – кивнул он на Эйни, но полицейские и так застыли словно замороженные.

Лисодевочка прогнулась в спине, делая широкий шаг в сторону ленты, и, наклоном корпуса миновав ту, показала патрульным свою лучшую, как ей казалось, часть тела.

– Привет, ребят! – помахала она одними пальчиками и, если бы дело происходило в старом мультике, то полицейские вывалили бы на неё глаза и засвистели словно чайник, уронив челюсти и языки на пол.

“Щаз ты по-другому замахаешь”, – подумал про себя Чак, продвигаясь к центру событий к накрытому брезентом телу, лежащему в переулке.

Возле трупа уже крутился медицинский эксперт.

– Дарова, Никки! – окликнул оперативник медика, – седого и лысого мужчину в тонких перчатках – присев рядом с ним.

– Привет.

– Ну, что у нас тут?

– Фурри волк, тело обрито, края ран аккуратные… – начал перечислять Никки.

– Умер от чего?

– Ты не поверишь, Чак, от того, что его препарировали, изъяв органы брюшной полости, – пошутил доктор своим специфическим юмором.

– По характеру на кого похоже? Сектанты, органлегеры с черного рынка?

– Не похоже. Его растащили на органы, но не на все сразу, как сделал бы черный органлегер, там и конечности бы ушли, – протянул Никки.

– Может, времени не было? – вмешалась Эйни, нависая прямо над трупом.

– Кто эта богинеподобная лисичка? – сощурился врач, приподнялся, обтёр руку о халат и пожал ладонь девушки.

– Моя головная боль, – пригляделся Чак и еле заметно понюхал труп.

– Эйни Лаос, очень приятно! – улыбнулась лисодевочка.

– Николай Бизл, врач! – начал трясти руку девушки медик.

– Не отвлекайся, Бизл! – вернул доктора на землю Чак.

– Всё просто. Времени было предостаточно, это не уличное нападение. Его побрили, положили в криокапсулу и уже там изъяли органы, потом слили кровь и выкинули вот сюда, – док отпустил ладонь девушки и указал обеими руками на место, где и был найден труп.

– Крио капсула? Даже не ванна со льдом… – протянул Чак.

– А что было при потерпевшем? Деньги, документы? Есть ли свидетели, личность установили? – спросила Эйни у врача.

– Боюсь, на этом моя компетенция заканчивается. Труп передадут в моё царство, если я что-то узнаю, то, конечно же, вам позвоню! Ну, Чак, я тебе больше не нужен?

– Нет, Никки, хорошего дня тебе.

– И вам, господа офицеры, не хворать! – доктор сделал несколько шагов из переулка. – А! Ещё пара сломанных рёбер и разорванные ткани на затылке говорят, что его выбросили сюда с высоты.

Чак поднял голову вверх, похлопав пальцами по пластиковой папке, где уже был отчёт прибывших на место полицейских, опрос свидетелей и биометрическое опознавание личности.

Фурри волк был неким Микхаэлем Альф, а значит, он был не только в клане Бурых Клыков, но и дальним родственником Чака.