Текст книги "Русские инородные сказки - 3"

Автор книги: Макс Фрай

Соавторы: Петр Бормор,Ольга Лукас,Линор Горалик,Юлия Боровинская,Лея Любомирская,Н. Крайнер,Александр Шуйский,Ольга Морозова,Виктория Райхер,Иван Матвеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Юлия Боровинская
Псевдосуфийская притча

Жили некогда на свете два мудреца. Один верил, как и все мудрецы до него, что Землю Аллах поместил в самый центр мироздания, а Солнце, звезды и планеты вокруг вращаются. Был он человеком спокойным и в своем знании уверенным, в народе его любили и почитали, поскольку никому он со своей мудростью не навязывался, а сидел себе да писал трактаты на основе трудов предшественников.

Другому мудрецу из опытов и размышлений открылось, что Земля – вовсе не центр мироздания, а не более чем пылинка на краю Вселенной. Знание это огорчило и взволновало его до чрезвычайности. А еще больше огорчало и беспокоило его то, что люди коснеют в невежестве и истинного места своего в мире не знают. И решил он человечество просветить. Каждого встречного-поперечного хватал этот мудрец за рукава халата и пытался изложить ему свои аргументы. Но люди только смеялись да отмахивались, как от безумного. И никто его ни разу толком не выслушал.

И решил тогда суетливый мудрец мудреца спокойного вызвать на спор в присутствии падишаха. Пускай, дескать, каждый свою теорию защитит, как может, а падишах рассудит и народу объявит, кто прав.

Поморщился спокойный мудрец от досады, что его от очередного трактата отрывают, но к падишаху все же пришел. И говорил он там долго и обстоятельно, труды других мудрецов цитировал с такой непреложной уверенностью, что не нашлось никого, кто бы в его словах усомнился.

А суетливый мудрец в защиту своей теории и кричал, и слюной брызгал, и фразы между собой плохо увязывал… То он чертить что-то на полу принимался, то на небо показывал… Слова-то он все верные говорил, но до того нервничал, что уже один только его голос заставлял всех сомневаться. Да и сослаться на чужие авторитеты он не мог, всё только от своего имени говорил.

Закончили мудрецы дозволенные речи. Настало время падишаху решение принимать. Посмотрел он на спорщиков, посмотрел на свой диван и сказал:

– В науке вашей я плохо разбираюсь, да и не пристало это падишаху – науки знать. Но сердце мне подсказывает, что прав спокойный мудрец. Он не горячится, на своем стоит твердо, никому не навязывается. И вообще, думаю я, что не мог Аллах Землю вместе со своим возлюбленным человечеством куда-то на край мира задвинуть.

Заплакал тогда суетливый мудрец, пал на колени и воззвал к Небесам:

– О, Аллах! Нет у меня, кроме тебя, ни защитников, ни свидетелей моей правоты! Яви же нам справедливость свою, защити Истину!

И раздался глас Аллаха с небес:

– С чего же вы, балбесы, взяли, что, творя миропорядок, я хоть на миг озаботился, будет ли он вам приятен или удобен для понимания?!

©Юлия Боровинская, 2005

Юлия Боровинская
Дневник героини

День первый

Да, в железных сапогах не очень-то за мужиками побегаешь! Спасибо, добрые люди подсказали поддевать в них вместо носков валенки, а то что бы с ногами было – подумать страшно! Но найти кузнеца, который сумел бы для колпака раскатать железо в тонкую фольгу и склепать пустой изнутри посох – это, я вам скажу, была еще та задачка! Ну, к счастью, всё устроилось – можно и в путь!

День второй

Вчера вечером измерила подошву – эти гадские сапоги и не думают снашиваться! Эдак я их до климакса не сношу, а тогда уже – зачем мне Финист? Хоть бы дождик пошел – глядишь, проржавеют!

День седьмой

Ржавчина, конечно, хорошо, только колпак-то тоже ржавеет! Волосы уже вместо русых стали рыжими. Про руки я вообще молчу… Гад все-таки этот Финист – мог бы хоть алюминиевое снаряжение мне заказать!

День двадцать третий

Вот так всего-то три дня с мужиком потрахаешься, а потом бегай за ним год! А что, спрашивается, делать, ежели в окрестных деревнях все холостые (да и женатые тоже!) давным-давно спились? Ну, ничего, сокол, я это тебе припомню, дай только до загса тебя дотащить.

День сороковой

Жрать нечего: подают по деревням плохо, сами нищие, в лесу грибы и ягоды уже отошли. А аппетит от этого тягания на себе железа просто зверский. Вчера удалось пристукнуть железным посохом зайчика – поджарила и слопала прямо с костями. Мышцы у меня уже стали, как у мужика. Нет худа без добра: не найду Финиста, так устроюсь кузнецом работать!

День семьдесят шестой

Ура! На левой подошве – дырка! Не зря я две недели по камням топала – одну пару сапог, можно считать, сносила! Колпак уже давно насквозь проржавел…. Только вот посох, скотина… Что бы с ним сделать? Может, опереться на него, как следует? А если заклинить его между камнями и… Готово – сломался! А это что за избушка?

День семьдесят седьмой

Дура все-таки эта бабка: вот так, за здорово живешь, незнакомому человеку серебряное блюдо и золотое яйцо отдать! Может, ну его, этого Финиста? Приданное у меня теперь хорошее – любой замуж возьмет… Ага, а за мои страдания кто ответит? Нет уж, пойду до победного конца!

День девяносто первый

Волки меня боятся. То ли я такая страшная стала, то ли запомнили, как я стальным посохом огреть могу. Одно плохо: скоро зима. Эх, померзну я в своих железяках!

День сто пятнадцатый

Все-таки медвежья шкура – это вещь! И тепло, и сухо, и спать под ней можно! Кто бы мне еще полгода назад сказал, что я медведя голыми руками заломаю! Да, кто на себе столько железа не таскал – не поймет…

День сто сороковой

Где бы найти новые валенки? Старые уже клочьями разлезаются, да и воняют так, что дышать трудно. Тем более что вторые сапоги уже тоже прохудились, наконец. Может, в этой избушке обувкой разживусь?

День сто сорок первый

Ага, пяльцы с иголочкой – это прям то, чего мне в жизни не хватало! Руки так от мозолей заскорузли, что я эту иголочку и не удержу! А новые валенки я у бабки все же сперла…

День двести девятнадцатый

И чего эти бабки моду взяли плеваться? Ну да, русским духом от меня, конечно, прет так, что кони дохнут. Потопали бы сами столько месяцев без бани – я бы посмотрела, как от них бы завоняло! Пойти что ли, действительно, в озере искупаться, а то меня не только служанкой во дворец – нужники чистить и то не наймут!

День двести двадцать первый

Вот я и во дворце. Ну, Финист, готовься! За три ночи не очухаешься – в охапке унесу! Кстати, может, и не маяться с этими баб-ягинскими подарками? Стражу размахать у меня теперь силенок хватит…

День двести двадцать пятый

Все получилось. Финист очухался, посмотрел, что со мной теперь спорить опасно, и сразу же меня своей невестой признал. А царице я зубы хорошо пересчитала, чтобы не вякала. Завтра свадьба. А я и сюрпризец приготовила! По моему заказу кузнец уже сковал для женишка чугунный галстук и свинцовый фрак.

©Юлия Боровинская, 2005

Юлия Боровинская
Золушка и последствия

Вечер, как всегда, начинался с ворчания жены. Лесник вяло жевал осточертевшую гороховую кашу и покорно слушал.

– Нет, ты мне скажи: у нас в королевстве сколько королей? Один! А сколько ему карет нужно? Ну, для себя, для жены, для придворных… Десяток-другой, не больше! Так какого ж дьявола у нас на огороде каждый божий день по карете вызревает?! Куда это барахло девать прикажешь?! Даже на дрова эта дрянь не годится – лак воняет…

– А я тебе сколько раз говорил: не ленись, срывай их с утра пораньше, пока еще маленькие! – не выдержал лесничий. – Замечательные бы игрушки для детворы получались. И вообще, король говорит: пусть растут. Он надумал это… дил-ли-жанс до соседского королевства пустить. Пригодятся.

– А всё доченька твоя, зараза, – никак не унималась супруга, – Золушка-сиротинушка… Сдвинула нам, видите ли, реальность и усвистела с муженьком в свои полкоролевства! Эх, мало я ее драла, мало!

Как всегда, когда ругали его любимую дочь, лесничий начал закипать:

– А чем, спрашивается, тебе плохо живется? Одними цветами, вон, так расторговалась – в шелке-бархате вместе с дочерьми ходишь. Еще бы, каждое утро под окном – пять розовых кустов, сажать-поливать не надо! Горох и чечевицу тебе птички перебирают, – тут он с ненавистью отодвинул от себя тарелку, – полы зайцы с белками моют… Нет, и зудит, и зудит…

Лесничий, грохоча стулом, резко встал из-за стола, снял с полки большую банку с белым порошком и потопал к двери.

– Ты куда это? – беспокойно осведомилась жена.

– Куда-куда… Крыс травить!

Вообще-то, лесничий был человеком незлобивым и терпеливым. Но с тех пор как он однажды застал свою супругу в объятиях дюжего усача в кучерском камзоле, крыс в королевстве его стараниями заметно поубавилось.

©Юлия Боровинская, 2005

Юлия Боровинская
У самого синего моря

– Говорят тебе: воротись, поклонись рыбке, – раздраженно топнула ногой Старуха. – Царицей хочу быть!

– Так ведь ты, матушка, уже того… – смущенно покашлял Старик, – одно царство профукала…

– Я, значит, профукала?! – окончательно взъярилась Старуха. – А кто, спрашивается, молодую наивную женщину одну на троне бросил, а? Да еще с малым ребенком на руках! Сам усвистел развлекаться, а я… Чем мне, скажи на милость, было от дармоедов всяких отбиваться? Мечом?! Ничего, теперь умнее буду – сразу войско найму, пусть только попробует какой-нибудь паразит во дворец сунуться! Да и поопытнее стала – сумею уж как-нибудь с царством управиться.

– Но…

– Не нокай! Сам-то к кому приперся, когда молодость и здоровье порастряс?! Смотри у меня: враз выставлю! Иди потом, просись к какой-нибудь своей бывшей шалаве в свинарник пожить! Давай-ка топай к рыбке без разговоров!

Старик закинул невод на плечо и побрел к синему морю, которое он когда-то так лихо бороздил на своем корабле. А Старуха всё пряла свою пряжу. Пряла и распускала, пряла и распускала… Привычка.

©Юлия Боровинская, 2005

Юлия Боровинская
Эпизод

Аладдин уныло бродил по подземелью, вороша груды драгоценностей в поисках волшебной лампы. Под руку ему всё время попадалось старое огниво…

©Юлия Боровинская, 2005

Юлия Боровинская
Большой секрет для маленькой компании

– Что, и слонов видел? – недоверчиво спросил Хрущев.

Гагарин покопался в куче фотографий и вытянул несколько штук:

– Так вот же они. А вот черепаха.

– Мы думали, что мир устроен просто, – раздумчиво проговорил академик Капица. – А он по сути своей сложен. Оказывается, природа вовсе не ищет простоты. И не боится эпициклов…

– И все-таки я не понимаю, – нахмурился Хрущев. – А кругосветные путешествия как же?

– Видимо, на подходе к краю мира существует некая складка или даже щель пространства, мгновенно переносящая любой попадающий в нее объект на противоположную сторону…

– Очень может быть, – вмешался Королев. – Только вот народу говорить об этом ни в коем случае нельзя. Потому что начнутся вопросы: что едят слоны? откуда черепаха? и кто, собственно, нагородил весь этот зверинец? И опять вместо науки станет религия.

– Но народу нужна правда! – горячо возразил Хрущев. – Пусть даже и религия! Главное, чтобы под руководством Коммунистической партии!

– Приехали! – сказал Гагарин. И махнул рукой. А Королев терпеливо начал объяснять:

– Религия существовала тысячи лет. И ничего не изобрела. А наука всего за один век создала и паровоз, и атомную бомбу. И если снова будет религия, мы так и останемся: на паровозе и с атомной бомбой. Вы этого хотите?

Стало тихо. Хрущев задумчиво скреб в затылке.

– Ладно, – наконец решился он. – В печать дадим вот эти фотографии сверху, где слонов не видно под земным диском и можно подумать, что земля круглая. А народ мы обманывать не станем. Просто кое о чем умолчим.

Да, вот еще что. Юра, – обратился он к Гагарину. – Ты когда в Америку поедешь, поговори на эту тему с тамошним президентом. А то они не сегодня завтра своего человечка в космос запустят. Чтобы не проболтались случайно.

– Так он же капиталист, Кеннеди этот. Вдруг он за религию?

– Джек-то? Нет, Джек, хоть и капиталист, но мужик умный. Он поймет. Ему тоже бомбу покруче атомной хочется.

©Юлия Боровинская, 2005

Юлия Боровинская
Архипины

Архип Прямоходящий просветлился уже совершенно и потому потребовал, чтобы его отныне именовали Архатом Прямоходящим. Так, дескать, истинней.

Простоватые его соплеменники спорить с мудрецом не стали, сказали: “Ну, Архар так Архар!” И даже пару рогов ему на шапку присобачили от дремучего невежества и чистоты помыслов.

Так Архип Прямоходящий на собственном опыте узнал, что слово – клевета, даже если молчанье – ложь.

* * *

Архипу Прямоходящему очень нравилось по грибы ходить. Однако есть их – не ел. То ли думал, что грибы – почти уже животные, то ли просто не любил. Срежет бывало гриб специальным ножичком, да тут же его и бросит.

Спросили его:

– Почто же ты так с живыми творениями поступаешь?

– Исключительно во благо, – ответствовал Архип. – Ведомо мне, что убийца принимает на себя всю черную карму убитого. Я уж и так святой, мне это не страшно, а вот грибочкам помогаю их черную карму избыть, чтобы в высшие формы переродиться. А иначе им это труднёхонько было бы…

На вопрос же, как, по его мнению, грибам удалось заработать черную карму, Архип Прямоходящий умолк и впал в медитацию на 20 дней, пока не забыл сути вопроса.

* * *

Архип Прямоходящий очень уважал чаньские методы.

Спросили его однажды:

– Как пройти в библиотеку?

С несвойственной ему живостью Архип вскочил и со всех подвижнических сил двинул вопрошавшего по скуле.

Ученики и все, случайно бывшие рядом, свидетельствуют, что просветленный путник бежал точно в сторону ближайшего книгохранилища.

* * *

Медитируя над фразой “Встретишь бодхисатву – убей бодхисатву”, Архип Прямоходящий неоднократно подумывал оборвать свои дни самоубийством.

* * *

Архип Прямоходящий любил заниматься недеянием. Взращивал бывало курагу, не ожидая всходов.

Что характерно, всходов и не было.

* * *

Промедитировав над иллюзорными страхами своего нынешнего существования, Архип Прямоходящий пришел к выводу, что гневные божества Бардо явятся к нему в образах математички, обучавшей его с 4 по 6 класс, стоматолога и соседки Шуры, до сих пор надеющейся его на себе женить.

* * *

Всем сердцем приняв изречение великого Чжуан-цзы о том, что “жизнь – это смерть, а смерть – это жизнь”, Архип Прямоходящий решил не умирать вовсе. Один фиг – никакой разницы.

* * *

Архипа Прямоходящего в веселых компаниях не любили. Бывало, только отвернутся, ан водки-то уже и нет. Спрашивают:

– Архип, кто всю водку выпил?

А тот ответствует:

– Поскольку наше “я” суть ложная сущность, нет никого, кто мог бы выпить водку. А бутылка, как учит великий Лао-цзы, ценна для нас пустотою внутри.

Махнут на него рукою, но впредь уже не приглашают.

* * *

Архип Прямоходящий рыбу ловить не любил, но на берегу с удочкой сидел исправно: всё ждал, когда же придут его в Первые Министры звать. А за ним всё не шли. Дикий народ…

Так что Архип постепенно втянулся и даже преизрядных сазанов к ужину приносил.

* * *

Решил однажды Архип Прямоходящий в Китай сходить. Дошел до заставы, а там его начальник не пропускает, визу какую-то требует. Подумал Архип, подумал и написал книгу “Великое Истинное Знание Архипа”. Сокращенно “ВИЗА”. И начальнику отдал. Начальник заставы эту книгу полистал, да и пропустил Архипа. Дескать, психов у нас и без него хватает. А в Китае народу куча – глядишь, и не заметят.

* * *

Архип Прямоходящий на концертах и спектаклях обычно одной рукой хлопал. Говорят, некий певец со сцены этот звук услышал и просветлился моментально – больше не поёт.

После этого приятели стали Архипа на все концерты Киркорова таскать. Но пока безрезультатно.

* * *

Архип Прямоходящий очень Кришну не любил. Не то чтобы ему лицо его синее не нравилось или, скажем, руки, ниже колен свисающие. Нет, очень уж Архипа эпизод с пастушками раздражал. Вот только представьте себе: вокруг тысяча девиц – молоденьких, хорошеньких, в рот с восторгом заглядывают. И что этот Кришна делает? Он с ними ТАНЦУЕТ! Тьфу, а не бог!

* * *

Архип Прямоходящий всегда мечтал себе домой фикус купить и сидеть потом под ним. Дерево бодхи, как-никак…

Пришел он однажды в магазин, а там ему и говорят:

– Фикусов в продаже нет, и вообще, зачем вам это мещанство? Купите вон лучше кактус пейот.

Ну, не дикари, а?

* * *

– Жизнь коротка, на всё времени не хватит, – сказал однажды Архип Прямоходящий и, чтобы совместить две практики – самосозерцание и созерцание нечистот, не мылся три месяца.

* * *

Архипа Прямоходящего, хоть и был он и мудрецом, и просветленным, одна проблема всё-таки мучила. Никак у него третий глаз не открывался. Архип бывало и чакры чистит, и мантры читает, и даосское дыхание практикует, и прану усваивает, и энергию ци по организму гоняет – не открывается глаз, хоть ты тресни!

Делать нечего, пришлось Архипу денег скопить и поехать к Великому Гуру на консультацию. Пять дней Архип постился, спал под звездным небом возле лотоса древовидного (чтобы денег на гостиницу не тратить), но на прием к гуру всё же попал.

Посмотрел Великий Гуру на Архипа и так и эдак, биополе руками пощупал и говорит:

– Так открыт же у тебя третий глаз! Давным-давно, может, даже с самого рождения.

А после помолчал и прибавил:

– Только он у тебя близорукий. Минус девять.

Подарил Архипу белый батистовый платочек и домой отправил.

А что делать? В третий глаз линзу не вставишь.

* * *

Архип Прямоходящий знал, как его фамилия будет по-латыни. Но никому не говорил. Чтобы не плодить лишних иллюзий.

* * *

Архип Прямоходящий частенько в астрал уходил. Дня по три отсутствовал, а иной раз и неделю.

Соседи интересовались:

– И что там тебе, в астрале в этом?

А Архип только улыбается загадочно:

– Не вербализуется это. Хорошо там. Ароматы…

И впрямь, бывшая жена не раз замечала: как Архип из астрала вернется, то от него пивом пахнет, а то и вовсе – духами женскими…

* * *

Познакомился как-то Архип со спиритами, и пригласили они его на свои посиделки.

Вот настал вечер, сели спириты в кружок, зажгли свечи, достали блюдце и стали по обыкновению дух Наполеона вызывать. Явился дух. Всё как положено: столик качает, по деревяшке стучит, в колокольчик звенит, баб за голые коленки хватает. И стали ему спириты вопросы разные задавать. Кто ценой барреля нефти интересуется, кто Галкой-буфетчицей, кто в лотерею выиграть норовит. Один только Архип сидит в уголке и молчит.

– Что же ты, дядя, ничего не спрашиваешь? – говорят ему спириты.

– А с чего это вдруг я, умный человек, стану с дураком консультироваться? – отвечает Архип.

Разобиделись спириты: мол, почему это вдруг их Наполеон – дурак.

– А кто ж еще, кроме дурака, в Бардо полторы сотни лет просидит? – объяснил Архип, а после наклонился к самому блюдцу, да как заорет:

– На свет иди, балда! Ослепительно-белого боишься, так хоть на какой-нибудь иди, – всё лучше, чем панталоны зря просиживать!

Разом все стуки-шорохи прекратились. Ушел дух, и как после его ни вызывали, так и не вернулся. То ли послушался, то ли обиделся. Кто ж его, дурака, знает?

* * *

У Архипа Прямоходящего был сосед, который имел природу Будды. И самого Будду. И мать его.

* * *

У Архипа Прямоходящего был сосед снизу – брахман, сосед слева – даос, сосед справа – синтоист. А соседа сверху не было. Потому что бог умер.

©Юлия Боровинская, 2005

Давид Голиафский
Глаз господина Бихолдера

Жил в городе N один человек. Так себе человек, вроде ничего особенного. Фамилия у него была Бихолдер, а имени-отчества никто и не упомнил – то ли Натан Абрамыч, то ли Ганс Фридрихович, то ли вообще Джеймс Джуниорович.

Так вот, ничего особенного ничем особенным, а ходил про господина Бихолдера слушок, будто левый глаз его обладает какой-то такой особой чувствительностью. Будто бы если посмотрит господин Бихолдер своим левым глазом на некий объект и, не к фотопортрету будь сказано, сморгнёт – значит, где-то в этом объекте есть Прекрасное. А ежели глядит хоть и пристально, да немигаючи – то всё, приехали, нечего этому объекту (или субъекту, кстати, какая разница) на наличие в себе Прекрасного даже претендовать. Да, и чем, значит, больше глаз моргает, тем соответственно больше Прекрасного в наблюдаемом.

Как вы понимаете, сограждане быстро про эту особенность господина Бихолдера прознали и решили её к чему-нибудь полезному приспособить. Собрались, посовещались и решили – быть Бихолдеру оценщиком произведений искусства.

С тех пор как наваяет энский скульптор какую скульптуру, или художник какую картину намалюкает – так сразу вызывают господина Бихолдера, левым глазом его попользоваться. И если глаз не сморгнёт – то картину можно спокойно на куски резать, а статую на пушку переплавлять. Если моргнёт пару раз – то можно гостинице какой продать или ресторану. А если заморгает часто-часто – удача тебе, искусный человек: Лувр, Прадо, Уффици, Сотбис, все дела.

Так оно и продолжалось много лет. И вот однажды устроили в городе N большую выставку – живопись, графика, скульптура, инсталляции всякие. Народу собралась куча. И, конечно, господин Бихолдер расхаживает, важный весь, окружённый толпой ценителей искусства. Ходит по выставке, поглядывает да помаргивает, всё как обычно.

А надо ж так было случиться, что в этот день проездом город N посетила высокопоставленная пара – герцог Б. со своей невестой. Герцог был черноволос, черноус, атлет, боксёр, бретёр, в общем – крутого нрава человек. А невеста его – юная княжна неописуемой прелести.

И вот идут они себе по галереям, герцог зевает, не скрывая скуки, а княжна всё по сторонам смотрит, живо интересуется, да и проходят мимо господина Бихолдера с ценителями. А господин Бихолдер поворачивается от очередной картины, и взгляд его падает на княжну.

А теперь представьте, что видит герцог: стоит какой-то мужичонка, челюсть отвисла, слюна течёт, и его невесте часто-часто подмигивает. Герцогу и не за такое приходилось с людишками расправляться, вот и тут – заревел “Да как ты смеешь!!!” и своей тренированной рукой боксёра ка-ак врежет господину Бихолдеру по переносице!

Господин Бихолдер, не издав ни звука, оседает на руки ценителей искусства, а левый глаз его выскакивает из орбиты, падает на каменный пол и даёт трещину.

Немая сцена продолжалась минуты две. Когда все пришли в себя, герцог с невестой вскочили в карету и уехали восвояси. А жители города N погоревали, погоревали, да стали расходиться. Потому что кому сдалось это искусство, если не знаешь, Прекрасное оно или нет.

Одним словом, уже через полчаса в национальной галерее города N не осталось ни одного человека. Поэтому никто не заметил, как из расколотого глаза господина Бихолдера выползла маленькая хищная Красота и, кровожадно облизываясь, спасла мир.

©Давид Голиафский, 2005