Текст книги "Ей это нужно, мне это удобно (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Да уж не просто! Конечно, нахрен, сложно, что за тупые вопросы? – фыркнул Шеппард. – Просто это все внезапно слишком случилось, и я до сих пор никак не привыкну. Просто знаешь, когда вторая половина твоей жизни плавно подходит к концу и ты уже настраиваешься на то, что рано или поздно сдохнешь, через пять или десять лет – разницы никакой, а тут вдруг тебя отбрасывает на сорок лет назад по всем мыслимым и немыслимым характеристикам... Тут сложно перестроиться морально. В итоге и получается, что тело молодое, а вот в душе я нахрен только начинаю привыкать. Понятия не имею, что делать со всеми этими лишними годами.

– Ну знаешь что, Нэр, – твердо сказала Нора, выслушав его небольшую исповедь, – вот даже не смей мне тут помирать в ближайшее время. Ты мне как минимум год нормальных отношений задолжал, – и чтобы немного отойти от темы, но не переводить ее, тихо спросила: – А ты помнишь что-нибудь о том мире, в который попал? Я помню, что ты упомянул о ним вскользь.

Нэр на мгновение застыл. Нора могла поклясться, что прямо-таки физически ощущала, как работают его мозговые извилины. Наконец после недолгого молчания он ответил:

– Не особо много что помню. Это было похоже на состояние между сном и явью. Я приходил в себя лишь на считанные секунды. Меня явно держали в каком-месте, походящем на больницу. Но два момента я запомнил очень ярко. Сначала они трепались о чем-то там, что я среагировал на этот мир интересно, и обсуждали возможность отката в более ранний возраст по сравнению с тем, в котором уже застыли. Странный и дерьмовый Магикс. А второй – упомянули, что какие-то там профессор Ривен и Ит Стейт показывают идеальную совместимость магии, что очень важно для боевых действий.

– И ты прям запомнил имена, Шеппард? – удивилась Нора.

– Да. Это прозвучало слишком ярко. Я понятия нахер не имею, кто это такие. А затем, как мне кажется, на них то ли напали, то ли опять границы миров разошлись, и я действовал инстинктивно: свалил нахрен куда подальше.

– И тогда мы тебя нашли, да.

– Это было самой худшей встречей, какая только могла быть. Вы оба мне уже вот где. Так, Цюрик. Честно говоря, мне уже надоело смотреть на твои сомнительные попытки изображать из себя саму бодрость, поэтому я просто предлагаю уже поспать. Если ты не забыла, нам еще завтра на работу.

– Ты же не уйдешь? – на всякий случай еще раз спросила Нора. Просто ей до сих пор еще не верилось, что...

– Да не уйду, женщина, не уйду. Все. Спокойной ночи, – сегодня он просто все рекорды бил по “чем бы еще удивить тебя, Нора Цюрик”. Не то чтобы она не была рада. Но вот охреневать, кажется, уже чуть-чуть подустала.

Ночью Нора почти не спала. Видимо, выспалась за прошедшую неделю, и больше ворочилась, впадая в краткое забытье, а затем просыпаясь вновь. Ей казалось, что она не сомкнула глаза за всю ночь, однако звук будильника встретил ее, досматривающую лихорадочно-обрывочной сон из смеси повседневных дел. Она не сразу сообразила, что к чему, а потому целых полминуты не могла понять, почему же будильник на телефоне все еще трезвонит, хотя она уже давно ее выключила. Потом до нее дошло, что это разрывается телефон Шеппарда, который уже с невероятно злым взглядом одним движением пальца тут же выключил его.

– О, значит, встаем мы почти одновременно, – проконстатировала Нора вполне очевидный факт.

– Да. С добрым утром, Цюрик, – поприветствовал ее Нэр, втыкая в пространство вокруг себя и просыпаясь уже окончательно.

– С добрым.

Оставив его разбираться с самим собой, Нора встала с кровати, чувствуя, что силы, наконец, полностью восстановились, и пошлепала на кухню, на которой не была уже вот целых несколько дней. Понятно, что на ней со всем комфортом устроился Нэр, но теперь Нора решила все-таки вернуть себе былую власть. Когда Шеппард притащился следом, она покачала головой и сказала ему:

– Если хочешь помочь, то поставь чайник. И не мешайся под ногами.

Перечить Нэр не стал. Но ничего отвечать – тоже. Только лишь усиленно молчал, и это было несколько странно, потому что из него явно должен был вылететь хоть какой-нибудь комментарий относительно природы. Но нет. Как будто с установленным им же самим ограничением Нэр потерял почти семьдесят процентов тем, на которые он мог бы говорить.

Правда, вскоре голос он все-таки подал, только уже когда они поглощали пищу.

– Ты хорошо готовишь, – сказал Нэр и снова замолчал.

– Дикие Земли ты мне не открыл, – спокойно ответила ему Нора и, глядя на то, как брови Нэра нахмуренно сдвинулись, пояснила, – что ты, что Ян всегда ели мою готовку без возмущений. А уж если ты ничего не комментировал, то и так все понятно.

Ответить на это Нэр мог бы различными вариациями “женщина, кончай трахать мне мозг”, но он лишь просверлил Нору взглядом, с усилием сжимая челюсти. Он все еще держался.

А потом, немного подумав, предложил:

– Если хочешь, можем сходить куда-нибудь после работы. Куда хочешь ты.

– Хорошо, – настороженно кивнула Нора. Конечно, черт возьми, в ее душе снова наступил покой, но она не могла представить, что еще выкинет Нэр Шеппард. – Тогда пошли в кино. Я давно там не была.

– Хорошо, – односложно ответил Нэр. И снова напряженно замолчал.

Больше они за это утро не перемолвились ни одним словом ровно до того момента, когда не пришло время телепортироваться на работу. Нора уже инстинктивно приготовилась осуществлять такое простое и каждодневное действие, но Нэр остановил ее, приобняв ее одной рукой.

– Ты что творишь?

– Ты, кажется, хотела нормальные отношения со всеми вытекающими. А нормальные отношения, насколько я в курсе, предполагают некоторую демонстрацию этих самых отношений. Так что не спорь со мной, нахер, женщина, мне не улыбается, что целый год тебя воспринимали как свободный объект.

– Засунь свою самцовость куда подальше, Шеппард. У тебя хреново получается.

– Цюрик, Дракона ради заткнись.

– Пошел нахер.

Но на этих словах Нэр телепортировал их обоих так, что после них разве что не искры летали.

Он продолжал ее обнимать и тогда, когда они оказались на работе. В таком виде они появились прямиком в их кабинете. А Ян, который обернулся, чтобы посмотреть, кто прибыл, чуть не выронил из рук разделочный нож. Его рот так и оставался раскрытым минут пять.

Похоже, демонстрировать свою самцовость у таких, как Нэр Шеппард, было заложено в крови. Поэтому лишившись возможности высказываться на крайне важную для него тему, он приступил к третьему занятию, которое получалось у него лучше всего (зельеварение, конечно, стояло на первом вместе и даже вне конкуренции).

После обеда абсолютно каждый работник предприятия знал точно две вещи: что Нэр Шеппард заткнулся относительно женщин и что он и Нора Цюрик теперь пара. Это заставило всех незанятых молодых и не очень девушек заинтересованно взглянуть на Нэра еще раз: если уж в нем что-то нашла Цюрик, то почему бы и им не найти. В отношении Норы такие же взгляды кидала та же часть, только мужского пола, но они очень быстро гасли при встрече с налитыми кровью глазами начинающего злиться Шеппарда.

Правда Нора Цюрик, конечно же, всего этого не заметила. Так как находилась в стадии офигевания от того, на сколько же долго хватит Нэра в так называемой демонстрации их отношений. На обед одну вместе с Яном он ее не отпустил. Все время держался рядом. И разговаривал пусть и в своей манере, но так, что даже самому непосвященному было понятно: с ней, Норой, у него отношения и лучше бы никому в них было не лезть.

И уж точно Нора не знала, что в конце того же дня после окончания рабочего дня крайне взволнованный и рассерженный Ян зажал Нэра Шеппарда в углу (вернее, Нэр Шеппард позволил ему зажать себя) и произнес, метая глазами молнии:

– Знаешь что, Нэр? – на “ты” вежливый Лайтмер также перешел из-за крайней степени своего волнения. – Мне уже надоел этот цирк. Если ты хоть пальцем тронешь Нору, то тебе придется иметь дело со мной или Серверджиной!

Нэр Шеппард выслушал все это необычайно спокойно для себя самого, вежливо дождался, пока Ян закончит, а затем, усмехнувшись, сбросил руку Яна Лайтмера со своего плеча, которая тут же сжалась в кулак.

– Лайтмер, поубавь свой пыл. Ни тебе, ни твоему папаше никогда не шло размахивание кулаками. Что до Норы... Это уже мое дело, а не твое. Это моя женщина, с которой я разберусь уж как-нибудь сам, а ты лучше бы смотрел за своей. Но успокойся, – а Ян выглядел так, что готов вот-вот наброситься на Нэра, – не собираюсь я вредить Цюрик каким-нибудь образом. Скажем так, мне и так с трудом удалось добиться того, что есть сейчас, чтобы это еще нахрен и потерять.

Ян тяжело дышал, и, похоже, его волнение достигло своего апогея.

– Не туда тратишь силы, парень, – хмыкнул Нэр. – Все, Лайтмер, кончай разводить тут трагедию. Все нормализовалось и без твоего великого участия.

– Если я только узнаю, что ты...

– Лайтмер, шел бы ты лучше к своей Рафстер, больше было бы проку. Успокойся. Эмоциями ты точно не в своего папашу пошел.

Ян тяжело дышал, все еще истязая Нэра разъяренным взглядом. Тот закатил глаза и произнес так, что Яну в этот момент захотелось убить его больше.

– Ян, я в курсе, что у тебя высокая ответственность и сильные дружеские чувства, но ты разводишь кипиш не там, где это нахрен надо. Так что кончай свой допрос с пристрастием, у тебя это все равно выходит хреново. Мне не улыбается бить тебе морду только потому, что ты слишком много себе придумал и тем самым вывел меня из себя.

– Я могу за себя постоять! – вспыхнул Ян, и в его глазах забрезжили ледяные искорки.

– Можешь, не сомневаюсь. Только проверять это лучше не со мной. Все, Лайтмер, свободен.

В кино они и правда выбрались. Выбрали тот самый фильм, который относится к проходным, ожидаемым, массовым и на который обязательно пойдут все. Потому что ждали, потому что взяли за компанию, а то и вовсе от скуки.

Нора соскучилась уже по самому ощущению кино, а что думал Нэр по этому поводу, она не знала. Он предпочел заткнуться и не распространяться о том, почему же Норе пришлось ждать его достаточно долго после того, как их смена подошла к концу.

Учитывая, что примерно оттуда же, откуда пришел Шеппард, вылетел взволнованный Ян, то определенные догадки у нее, конечно, были. Нэр, конечно, ничего не говорил, да и Лайтмер не будет распространяться. Но если он будет слишком рьяно беспокоиться, придется ей с ним поболтать и объяснить, что бояться, в общем-то, нечего.

От кино она получила ровно те ожидания, какие и должна была: фильм оказался не плохим и не хорошим. Нэр, что вполне логично, раскритиковал весь фильм, а ночевали ради разнообразия они в этот раз у него.

И все-таки Ян не желал так просто оставлять Нору, уж очень она за него беспокоилась, потому что он слишком сильно переживал из-за всей этой ситуации.

– Знаешь, надо как-то, что ли, успокоить Яна. Он извелся не хуже меня.

– Да я думаю, что уже не надо, – мрачно цыкнул Нэр. Его интонации заставили Нору заподозрить еще больше, что сегодня и правда что-то произошло. Но фингала под глазом у Яна вроде не было. И руки-ноги были на месте. Но убедиться не помешает.

– Нэр, ты его не убил? – настороженно спросила она.

– Успокойся, женщина, даже пальцем его не тронул. В отличие от своего папаши, Ян понимает все и с первого раза. Правда, а отличие от все того же его папаши, мне просто было бы стыдно бить его в рожу, – отчеканил Нэр. – А тебе, я смотрю, он все покоя не дает.

– Так, Шеппард. Слушай, – уперлась Нора руками в бок. – Если ты мне сейчас пытаешься намекнуть, что я такая тварь, которая держала разнесчастного Яна во френдзоне, а теперь убивается, что он ее разлюбил, то ты очень глубоко ошибаешься. Я даже тебе больше скажу: я ему вообще повода для отношений не давала.

– Н-да? – Нэр поднял на нее заинтересованный взгляд.

– И к слову о том, кто страдал больше: мне тоже было весьма хреново, что я не могла ответить ему взаимностью. Знаешь, когда чуть ли не каждый в академии периодически смотрит на тебя как на тварь, то ты и правда начинаешь себя ею ощущать. Да я прямо ему сказала, что у нас ничего не выйдет.

– А он?

– А он – ничего. Да он никогда не признавался мне в любви, Шеппард, и ни на что такое не намекал. Как и я не давала ему какую-либо надежду на отношения. И между прочим, когда у него началось все это с мисс Р., я была только рада за него. И рада до сих пор. Потому что он заслуживает счастья, черт возьми. И уж точно я не горевала, что потеряла влюбленного в меня парня. Скорее, вздохнула с очень большим облегчением.

– Да? – настороженно протянул Шеппард, внимательно обдумывая ее слова. Судя по интонациям, он по-прежнему не очень ей верил, однако что-то все-таки заставило его задуматься. – Если так, то хорошо. Тогда ты молодец, Цюрик.

– Ну не все же бабы – такие твари, как ты считаешь, – вздохнула Нора, смотря прямо в глаза Нэру, который, конечно, промолчал, но явно был с ней в корне не согласен.

Но все это натолкнуло Нору на размышления о том, что, наверное, уже пора. И чуть позже, когда они лежали в кровати и она наслаждалась тем, что его сильные руки крепко обнимали ее, рискнула это сделать.

– Слушай, Нэр... – наконец задала Нора тот самый вопрос, который больше всего интересовал ее по отношению к такой суперзагадочной и логичной личности, как Нэр Шеппард. – Может, ты все-таки расскажешь, наконец, почему у тебя так пригорает от женщин? Вот я ни за что не поверю, что это началось с ни с чего.

Она прекрасно понимала, что вступила на опасную дорожку. Казалось, вокруг Шеппарда потемнело само пространство. А его молчание стало настолько тяжелым, что какая-нибудь светлая феечка уже давно дала деру. Но Нора Цюрик феечкой не была и потом выигрывала сразу по нескольким параметрам.

– Элла.

Это прозвучало настолько внезапно и неожиданно, что Нора даже не сразу и сообразила.

– А?

– Ее, мать твою, звали Элла.

– А, то есть дело все-таки в женщине? – как она и предполагала. Уж слишком глубоко Нэр обвинял весь женский пол в подозрительном наборе одних и тех же качеств.

– Да, дело, черт возьми, в этой гребаной женщине!!! – Нэр явно хотел добавить еще что-нибудь, изобличающее женскую породу, но тут же застыл, с силой стиснув зубы. Нелегко было отказываться от долголетних привычек. – Ты же в курсе, что сначала я был боевым магом?

– Ага, – кивнула Нора. Конечно, она была в курсе. Нэр сам в двух словах рассказал свою биографию, да и еще кое-что Ян узнал от своего отца. Надо же было им знать, с мудаком какой степени они работают. – А потом какого-то хрена ударился в зельеварение и пришел отравлять нам атмосферу.

– Вообще-то это вы пришли отравлять мне атмосферу, до вас все было прекрасно! – Нэр сжал кулаки так, что костяшки его пальцев аж побелели. – Мне нахрен не сдалось вспоминать свое прошлое во всех подробностях, я просто скажу тебе, что служил в линфейском аналоге ФСБМ.

Нора удивленно сморгнула. Это было интересно. ФСБМ все-таки была не просто крупной силовой структурой. Она была одним из самых влиятельных исполнительных органов. И если линфейский аналог ФСБМ... Ну, в принципе она же сама тогда видела, как отточенно и профессионально Нэр избивал Саймона. Да что уж говорить, даже она испугалась.

– Вот тогда у нас было одно задание. Во время которого я и познакомился с Эллой, – вот теперь он действительно чуть не сплюнул.

– Нда-а-а, твои теплые чувства к ней так и видны, – скептически бросила Нора. – Дай угадаю: ты в нее втрескался по уши? – судя по очень злому молчанию, она попала в самую точку. – И как она хоть выглядела, Шеппард? На что ты западал по молодости?

– Эффектная рыжая бестия.

– Так вот какой типаж тебя привлекает. Что ж, ясно. Может, мне тоже покраситься в рыжий?

– Даже не вздумай, Цюрик. Ты хороша, какая ты есть, – прорычал Нэр. А Нора почувствовала внутри моральное удовлетворение. Правда, эта баба, которая пусть и была объектом любовного интереса Нэра почти сорок лет назад, здорово ее бесила. Просто своим существованием. – У нас был бурный и страстный роман. Я нахрен увлекся ей как мальчишка. Такие женщины... Они же как магнит. Притягивают мужчин и обратно не отпускают. Долбаной пафосной стервой она была, вот что. Но когда ты влюблен, то, к черту, ослеплен. В конце концов она меня бросила.

– Я так и думала, – честно вставила Нора, услышав в ответ разъяренный вой Шеппарда.

– Эта тварь сказала мне, что у меня недостаточно денег, хотя я, нахрен, спускал на нее весь свой кошелек, что я надоел ей, что ей нужен настоящий мужчина, а я веду себя как малолетний сопляк, что ей нужны драйв и эмоции, а я всего этого уже не даю.

– Так вот откуда взялись меркантильные стервы, которым от мужчин нужны только деньги. А, и мотание нервов еще.

– Она помотала мне нервы, причем изрядно, – согласился Нэр. – Эту тварь убить надо было. Какие сцены она мне порой закатывала. А я велся, черт побери. Раздражался и велся, пока эта змея пользовалась мной, как хотела.

– Что-то я сомневаюсь, что она ушла от тебя только потому, что ты был таким замечательным. Я уверена, ты и тогда был знатным дерьмом, Шеппард. Хотя и не задвигал тогда ни про какой сексизм.

– Слушай, женщина, я и не отрицаю, что у меня тяжелый характер.

– Да ну?

– Да, Цюрик, да, – ядовито выплюнул Нэр. – Я в курсе, что несвятой. Но эта тварь была в несколько раз хуже, чем я.

Возможно, так оно и было. Возможно, та женщина действительно была именно такой змеей и последней дрянью, какой ее описывал Нэр. Возможно, на самом деле тварью был он, а та женщина просто оказалась здравомыслящей. Возможно, они оба были хороши.

Но, как Нора Цюрик решила для себя, теперь это, пожалуй, не имело никакого значения.

Правда, ее несколько напрягало то, с какими эмоциями Нэр рассказывал эту историю. С такой злостью, даже ненавистью. Если бы ему было совсем насрать, он бы так не реагировал, да? Да, все это случилось уже много лет назад, но не Норе ли знать, как можно убиваться пять лет по одному мудаку просто так, ну потому что сердце решило, что ему не хватает приключений. Ей чертовски не нравилась мысль о том, что эта неизвестная ей женщина может как-то еще задевать Шеппарда. Что он может еще что-то к ней испытывать. Потому что с таким жаром... Он, конечно, на многие вещи реагировал, словно припадочный, но с такой самоотдачей...

Чем больше Нора об этом задумывалась, тем сильнее нахмуривалась.

– Ты после этого ударился в радикальный сексизм? – спросила она, чувствуя, как в голосе проскальзывает неудовольствие. Но Нэр, видимо, истолковал его по-своему.

– Скорее сначала я ушел с прежней работы к чертовой матери.

– И ударился в сексизм. И поломал собственное будущее. Ты же и раньше тянул на мага-теоретика весьма слабовато. Скорее, кажется, что ты какой-нибудь солдафон под прикрытием. Серьезно, Шеппард, мне кажется, что тебе место на поле боя, а не у котла.

– Женщина.

– То есть ты свалил с подходящей тебе работы, ударился в этот чертов сексизм, сломал все к херам... Шеппард, как тебя с твоей впечатлительностью вообще туда взяли?

В следующие несколько секунд на Нэра было страшно смотреть. Казалось, его лицо побагровело так, что дальше уже некуда, а сам он выглядел так, словно был готов взорваться. Он с силой сжал кулаки и смотрел на Нору так, словно был готов ее убить. В прямом смысле слова.

Нора уже смекнула, что зашла на очень-очень опасную территорию, но, в отличие от кого-нибудь другого, уходить она с нее не спешила, а наоборот, обосновалась там со всем кормфортом. Чем выбешивала Нэра априори.

– Эта моя впечатлительность, – наконец очень тяжело сказал Шеппард, – проявляется исключительно в отношении личной жизни и сказывается на ней же. На работе это никак, нахрен, не отражается.

– Что-то я ее не заметила по отношению ко мне.

– Цюрик, ты издеваешься? – сначала Нэр уточнил достаточно мирно.

– Странно, что ты сейчас не сказал, что я пытаюсь вывести тебя на эмоции. Но ты же наверняка это подумал, так? – Нора чувствовала, что начинает злиться. Да, он молчал. Но раньше он хотя бы прямо высказывал свои мысли. А теперь она могла только догадываться, что он думал относительно нее в своей голове. И ей это не нравилось. И всегда будет не нравится. Как и не нравится эта его баба.

Да, всего за несколько минут она сумела пропитаться к ней ненавистью не хуже, чем уже пылала у Шеппарда. На ту тварь он, значит, реагирует с такими вот живыми эмоциями, а для нее, Норы, чуть ли не год из себя клешнями тянул. Да и сейчас продолжает.

А Нэр вдруг мрачно расхохотался.

– Нора, ты вот в своем уме – ревновать меня к давно уже умершей женщине?

– А ты проверял? – процедила Нора Цюрик.

– Нет. Но уверен, что со своим образом жизни эта тварь уже давно сдохла и лежит в гробу. Цюрик, успокойся. Я насрал на нее лет через пять, как ты на своего молокососа.

– И поэтому на всю оставшуюся жизнь зарылся в эту свою херню, да?

– Да, Цюрик, она изрядно попортила мне впечатление обо всем женском роде. После этого я вообще ни разу ни в кого не влюблялся.

– Ты что, не трахался сорок лет? – выпучила глаза Нора, потому что этим своим заявлением Нэр разом вышиб у нее из головы все скользкие мыслишки относительно этой чертовой Эллы.

– Не глупи. Я сказал, что не влюблялся. Про хранение целибата я не говорил.

– Но отношений у тебя не было? – ошалело уточнила Нора.

– Нет. Но бабы были, – отрезал Нэр. – Тебе рассказать, как это происходило?

– Нет уж, спасибо, я представляю, – прошипела Нора, – ты явно на каждую их попытку потребовать от тебя проявления хоть капли уважения в их сторону тут же обвинял их в меркантильности и рассказывал, какие они твари. Я же права, Нэр? – судя по очень выразительному молчанию, права она была очень даже.

– В любом случае, Цюрик, это уже нахрен в далеком прошлом. Мне даже вспоминать это тошно. Сейчас меня интересуешь только ты, женщина. Успокойся и запомни уже наконец: я люблю тебя. Не ту дрянь, не левых баб, а те-бя. Просто усеки себе это где-нибудь, окей?

Этот ответ Нору Цюрик устроил более чем полностью.

И они снова замолчали, как это бывало с ними довольно часто. Просто внезапно разговор заходил в тупик и проще было резко прерваться, нежели пытаться выдавить из себя хоть слово.

Это была тяжелая, давящая тишина, но на самом деле Норе она приходилась очень по душе. Другим людям порой было тяжело ее понять... Но когда рядом с тобой такой же, как и ты, вы оба находитесь почти в подвешенном и раздраженном состоянии... Это дарит некое чувство единства.

На самом деле Нора не очень любила бесконечно светлых и радостных. Они казались какими-то слишком поверхностными и даже глупыми. Исключения, конечно, были – Ян, например, но темнота ее прельщала намного больше. Потому что в ней не нужно было притворяться. И все намерения были открыты. Темнота не пытается казаться лучше и чище, чем она есть, как это частенько делает свет.

Темнота – самая искренняя и правдивая.

– А вообще, Цюрик, – наконец прервал затянувшееся молчание Нэр. – Может, ты уже ко мне переедешь? В конце концов, раньше вы тут жили вдвоем с Лайтмером, а теперь за аренду платишь ты одна. Тебе же существенно дешевле будет. Все расходы на квартплату разделим пополам.

– Спасибо, конечно, за такое щедрое предложение, Шеппард, но снова тебя несет куда-то не туда. Уж больно ты разогнался. Еще недели не прошло даже после того, как мы сошлись. Один чертов день, Нэр. Вот если мы хотя бы месяц протянем спокойно и не поубиваем друг друга, не разосремся в край и не разойдемся в конечном итоге, то окей, я еще подумаю. Но не раньше.

...Свои вещи в его квартиру она перетащила на этой же неделе.

– Будешь мне впаривать, что мое место на кухне, потому что я баба, свалю в тот же день, – предупредила она Нэра. Они, разумеется, пособачились, потому что – как удивительно! – Шеппард даже и не думал ни на что такое указывать, а Нора была уверена в обратном.

Они даже умудрились несколько дней прожить относительно мирно, но в конце концов грянул очередной скандал. И какой. Ибо после того, как они сошлись, Нэр стал просто невероятно молчаливым по сравнению с прежней версией себя. Порой он несколько секунд думал, прежде чем что-то ответить, и вообще предпочитал не вступать в разговор.

Иногда Нору это радовало. Чаще – злило. Беспокоило. Напрягало. В конце концов все это вылилось в один сплошной ор. И Нэр выдал кое-что, уже очень Норе знакомое.

– Хватит меня нахрен провоцировать, женщина!!! – ревел он не хуже разъяренного быка, и стены в квартире чуть не сотрясались. – Если ты думаешь, что это, нахер, очень легко, то ты ошибаешься! Я не перестроюсь тебе за один день, можешь ты в конце концов это понять или нет?!! Естественно, мне потребуется на это время!

Нора Цюрик в ответ высказала ему тоже много всего хорошего.

Но на самом деле в словах Нэра Шеппарда содержался очень маленький процент правды. Иногда она и правда специально выводила его из себя. Потому что боялась, что этот хероносец чертов снова сорвется. И то, что он продолжал держаться, одновременно радовало ее и пугало. Поэтому Нора Цюрик порой выбешивала его так, чтобы его терпение наконец лопнуло. И он вылил из себя тот ушат дерьма, который наверняка еще хранился в его голове. Она понимала, что однажды может здорово нарваться, но остановиться не могла.

Да, в основном, конечно, провокаций с ее стороны не было – такие люди, как Нэр Шеппард, вообще часто уверены, что во всем виноваты не они, а другие люди. Что это жертва, например, спровоцировала насильника. Пример, конечно, такой себе, но Нора знала этот постулат, продвигаемый некоторыми слоями общества. И раньше Нэр Шеппард очень старался к таким слоям принадлежать.

И все-таки, да, она все еще пыталась проверить грань его терпения. Где же она кончается. К счастью, найти ее Норе пока не удалось. Изо дня в день она снижала свои попытки.

Да и Нэр постепенно переплавлялся. И в конце концов, отойдя от прежнего шока и не искоренив, конечно, но здорово пересилив старые привычки, он вернулся в почти прежнюю колею. Да, слово, данное Норе, он и правда сдержал – про женщин Нэр Шеппард больше через призму закоренелого сексиста никогда не говорил. Но то, что он вообще начал разговаривать, ее сильно радовало.

И ирисы. Свое обещание Нэр сдержал. И притащил ей три букета по семь ирисов каждый за весьма короткий промежуток времени. Душа у Норы пела.

Но самое главное заключалось в другом. Не в ирисах даже и не в его гробовом молчании относительно сексизма. Мысли-то можно и не озвучивать, но от этого они никуда не исчезнут и сексистом Нэр быть не перестанет.

Все началось с невинного замечания, когда Нэр еще пребывал в своем молчаливом состоянии.

– Знаешь, Шеппард, – однажды сказала ему Нора, – со мной тоже можно обсуждать зелья.

Нэр застыл и уставился на нее, словно на прозревшего пророка.

– Да, я тоже в них понимаю, – пояснила ему Нора, – весьма неплохо понимаю. Ты можешь хотя бы попробовать.

То, настолько Нэр Шеппард глубоко вздохнул, подсказало ей, что его внутренний сексизм был еще живее всех живых и так просто сдавать позиции не собирался.

На самом деле эту тему она подняла не просто так. Как всякий патологический зельевар, вышедший из стен Конриальской академии, свою профессию она любила. И была одной из тех натур, кто только работой данное дело не ограничивал. С Яном после работы они часто обсуждали многие вещи, что касались этой сферы. Новости и открытия. Нэр, каким бы он дерьмом не был, их интерес вполне разделял. И если исключить все его прежние попутные высказывания про женщин, то слушать его тоже было весьма интересно.

Но вдвоем они никогда не разговаривали на эту тему. А Нора хотела. Потому что догадывалась, что Нэру сказать было что. Вот только хрена с два он сделает это первым. Поэтому она предложила ему прямо. Нэр, разумеется, ничего ей не ответил и только мрачно посверлил ее взглядом. Нору это выбесило, они поорались, и эта тема благополучно была выброшена из ее головы. До следующего дня. Вернее, до его вечера.

Тогда ничего не предвещало беды, но Нэр неожиданно взял и пододвинул к Норе журнал (а все трое выписывали одно и то же более-менее неплохое издание), ткнул пальцем в какую-то статью и спросил:

– Что думаешь?

– Что? – от неожиданности Нора даже и не сообразила, что он от нее хочет. – Ты что творишь?

– Обсуждаю с тобой зельеварение, – достаточно спокойно пояснил Нэр, хотя явно готов был в очередной раз взорваться. – Я видел, что ты читала этот материал. Так что думаешь?

Сначала Нора не поверила ушам. Потом подозрительно посмотрела на Нэра. А затем из нее уже рекой лилось ее собственное чертово мнение, которое впервые в жизни Шеппард наконец-то спросил.

– ...И вот теперь они живут вместе, – закончил пересказ последних событий Ян, пока они с папой расположились на самой высокой башне Алфеи – месте, в которое сегодня ночью ни одна фея, к счастью, заглянуть не спешит. Стоять вот так, оперевшись о широкий проем между колоннами... И чувствовать легкий прохладный ветер на своем лице. Это было здорово. Потому что Ян словно бы вернулся в детство, когда Алфея была для него самым настоящим домом. – И я даже боюсь представлять, что будет дальше.

– Да уж... – задумчиво произнес Велигд, когда Ян закончил свой рассказ. – Вот уж действительно удивительная история, – он на секунду прикрыл глаза, – а ведь кажется, что только с феями происходят все эти казусы. Но нет.

– Пап, – после недолгого молчания начал Ян. – Слушай... – он остановился было, но, поймав на себе внимательный взгляд, продолжил. – А вот если бы... Ну даже не знаю, если бы тебе вдруг предложили или представился шанс вот также вернуться на несколько десятков лет назад и получить еще столько времени авансом, ты бы согласился?

– Ну как тебе сказать, милый... Думаю, что нет, – легкая улыбка пробежала по губам Велигда, – вот если бы то же самое произошло и с твоей мамой, то да. А так... На что оно мне одному? Я и так прожил замечательную жизнь. У меня есть твоя мама, есть ты, есть не такая уж плохая работа, а что мне еще нужно? Ничего. Я и так счастлив, родной мой, так что нет, не думаю.

– А ведь знаешь... Так странно вышло. Мне столько лет нравилась Нора, а потом появилась Серверджина, и честно, я уже давно отношусь к Норе как к другу. А стоило Нэру откатиться в возрасте... Всего месяц прошел, а они уже... И они вообще вместе. Так сошлись.

– Дракон вообще творит порой очень интересные вещи, – очень неоднозначно ответил Велигд.

– Ты думаешь, что... – верно понял его Ян.

– Я думаю, что просто так люди в другие миры не попадают и не возвращаются оттуда, а потом у них так удачно все не складывается. Я думаю, Нэр что-то еще не сделал в этой жизни и ему дали второй шанс. Главное, чтобы теперь он не потратил его зря.