Текст книги "Ей это нужно, мне это удобно (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

====== Глава 1. Немного о законченных сексистах ======

Все началось с того, что он пропал. Просто пропал. Перестал появляться на работе, отвечать на звонки. Они, конечно, забили тревогу, привлекли полицию, даже ФСБМ, но так ничего и не смогли установить. Его квартира была пуста. Абсолютно не тронута, словно он ушел только вчера. Агенты не дали ответов ни на один из вопросов. Куда делся, зачем.

Дракон тоже хранил молчание.

Они все были обеспокоены. Ян, Нора, даже Серверджина, которая с неприязнью поджимала губы, но в ее глазах все же стояло искреннее, неподдельное беспокойство: даже ее волновала не только пропажа ценного сотрудника, но и просто человека.

Без Нэра все стало как-то не так.

Его отсутствие ощущалось повсеместно: на работе, в разговорах, просто в каких-то аспектах жизни. Он был далеко не подарком. На нервы действовал порядочно и выводил из себя самых терпеливых людей.

Они даже и не заметили, как за все это время привыкли к нему. К его манере поведения и стилю речи, едким замечаниям, угрюмому выражению лица и вспышкам гнева. К тому, что самым худшим наказанием для него было то, что с ним бок о бок работают Лайтмер и женщина. И кто хуже – он, кажется, и сам не знал.

Горевать они, конечно, не горевали. Но вот какая-то тяжесть в груди образовалась. Ровно с того самого момента, как он исчез. Образовалась и не покидала их в течение целого дня. Непривычно и тяжело было работать только вдвоем. Серверджина появила понимание и никого третьего к ним не поставила. Отлаженное взаимодействие – тоже важный элемент такого рода занятий.

Первые дни они молчали. И содрогались под тяжестью тишины, потому что казалось, что вот-вот, да ее нарушит скрипучий голос, проходящийся по тому факту, что женщина что-то забыла среди зельеваров. Нора, как всегда, огрызнется, Ян кинется всех разнимать. Все это было настолько живо и ярко, что, выпадая на секунду из реальности, они с трудом в нее возращались. В как-то разом посеревшую реальность.

Тревожно – вот такое состояние поселилось у них на душе.

Вдвоем было непривычно, хотя именно вдвоем они и пришли в этот отдел. Вдвоем увидели Нэра, вдвоем учились мириться с ним. И теперь казалось, что от них оторвали очень важный элемент, хотя – вот удивление-то! – между ними троими никогда не было каких-то крепких дружеских чувств. Просто коллеги по работе, казалось бы. Но стоило Нэру пропасть, и...

И все. Жизнь-то, конечно, продолжалась, но день они начинали с мыслью о том, что Нэр пропал. Они просто надеялись, что он жив. Неважно где и неважно как, но жив и, может, даже вернется.

И это они еще были слабо к нему привязаны.

И почему-то ждали, что он все-таки вернется. Проще было думать, что он отбыл в какой-то длительный отпуск. И, кажется, примерно через месяц им и начало так казаться.

Что Ян, что Нора, они просто старались не думать о самом плохом – они говорили о Нэре так, словно он просто куда-то уехал. И скоро вернется, и снова встанет к котлам, и снова начнутся каждодневные придирки. Они верили.

Полтора месяца проползли незаметно.

Однажды они решили пройтись после работы и посидеть уже в квартире Норы: после того как между Яном и Серверджиной произошло признание, Лайтмер перебрался к ней. Домой, однако, никто не торопился, наоборот, они брели все медленнее, петляя по тихим улицам, будто бы намеренно растягивая время, а небо затягивали серые тяжелые тучи. И тишина в воздухе стояла словно перед дождем. Им было все равно.

Они разговаривали, кажется, о какой-то ерунде, когда вдруг поднялся ветер и вскружил листья, которые еще не успели убрать дворники, и в нескольких десятках метров от них вдруг резко возник серый портал, а затем проследовала вспышка света – столь яркая, что ослепила им глаза, но в ту долю секунды, когда они все-таки еще смотрели в сторону окна из иного мира – они увидели силуэт человеческой фигуры, выходящий из него. Но в этот момент новая вспышка в два раза сильнее предыдущей так сильно ударила в глаза, что они инстинктивно закрыли лица руками и замерли, просто ожидая, когда стихнет ветер, пропадет портал и можно будет нормально двигаться и соображать.

Все закончилось через пару минут, и только тогда они медленно раскрыли глаза, убрав от лица руки, и настороженно посмотрели в ту сторону, где так неожиданно возник портал. Который теперь исчез. Зато мужская фигура, чуть шатаясь, озиралась вокруг, явно не совсем соображая, где находится.

Удивительно, как все совпало: на тихой улице с аккуратными одноэтажными домишками кроме них никого не было. И потому оба мага выделялись как на ладони, а когда к незнакомцу постепенно начало возвращаться понимание реальности и ориентация в пространстве, он посмотрел в их сторону. Посмотрел, замер на секунду и резко пошел прямиком к ним.

Ян напрягся, попытавшись заслонить собой Нору, но та только с неприязнью цокнула и выступила вперед. В их сторону направлялся загорелый мужчина лет тридцати. Потрепанный, но в целом выглядевший прилично.

– Мне что, Дракон не мог послать никого другого? – поджал губы он, окидывая Яна и Нору с таким презрением, что оба даже опешили на мгновение.

– Мистер... – начал было Ян, но незнакомец, не цереномясь, перебил его:

– Какого хрена, Лайтмер. Хватит пялиться, будто ты меня не узнаешь.

Черты лица, голос, внешний облик – все это казалось смутно знакомым. Смутные догадки забрезжили на лицах обоих, но предположить такое в здравом уме...

– Завалите свой рот, иначе мы сейчас вызовем ФСБМ! – прежде чем Ян успел что-то сказать, в дело вступила Нора. Незнакомец так демонстративно закатил глаза, что готовность Цюрик ринуться в бой усилилась еще больше.

– Женщина, кончай сотрясать воздух, лучше молчи, если уж совсем не можешь сказать ничего умного.

– Мистер, – еще раз холодно и натянуто повторил Ян. – Кто вы такой?

Незнакомец как-то странно посмотрел на него, а затем тяжело выдохнул.

– Лайтмер. Твой папаша вроде никогда не был таким тугодумом. Хотя я подозреваю, кто тебе передал такие гены, – глядя на напряженное лицо Яна, мужчина прервал тираду, снова глубоко выдохнул, а затем скептически и с нескрываемом презрением произнес. – Нэр Шеппард. Не думаю, что ты успел меня забыть.

– Вообще-то, насколько я помню, Нэру было семьдесят лет, когда он пропал, – подчеркнуто произнес Ян. – Вам же тридцать от силы.

– Да, я в курсе, Лайтмер, спасибо, что просветил, – хмыкнул предполагаемый Нэр. – Да, я знаю, что звучит это все по меньшей мере бредово. Но это я. И сам не рад, что произошли такие изменения.

То, как он говорил, как двигался, какие факты выдавал и как вообще себя вел... Это все наталкивало на подозрения. Взвинченная, напряженная, Нора просто больше не могла сдерживаться, а поэтому быстрее, чем кто-либо из них успел раскрыть рот, метнула в так называемого Нэра заклинание узнавания. И когда незнакомца окутал фиолетовый пояс – положительный результат, лицо Норы просто вытянулось от удивления.

– Н-но, н-но... Н-но как? – только и сумела что вымолвить она. – Не понимаю...

– Да уж куда уж женщине понимать такие вещи, – чуть ли не выплюнул предполагаемый Нэр. И в ту же секунду перестал быть предполагаемым. Потому что...

– Ну да, такое никто изобразить не сможет. Идите нахер, Нэр, – “тепло” поприветствовала его Нора. – Вы здесь пять минут, а уже успели меня выбесить. Такое бы ни один двойник не смог повторить. Так что можешь не париться, Ян, все окей. Давайте с нами, Нэр. Расскажете, как докатились до такой жизни.

...Чай они пили по большей части в молчании. Разглядывали этого старого-нового Нэра, теперь, когда первоначальный шок прошел, они пытались узнать в нем того самого, знакомого им Шеппарда. Пытались... И все время вздергивали брови от удивления.

Потому что сидящему на кухне мужчине было ровно тридцать один год. И снаружи, и внутри. Нэра, когда ему было еще семьдесят лет, они запомнили сухим и худым смуглокожим стариком с седыми волосами, очень странно идущими по голове: как будто бы много мелких косичек, но нет. Природу этой странной прически, кажется, не мог объяснить даже он сам. Теперь же Нэр ощутимо помолодел, волосы уже имели темно-каштановый оттенок, двигался он резче, голос не так скрипел, а взгляд казался живее и угрюмее.

Они проглотили тысячу вопросов: “Как?!”, терпеливо ожидая ответа. И были вознаграждены.

Параллельные миры – объяснил Нэр. Параллельные, мать его, миры – добавил он. Параллельные миры – бич и наказание абсолютно для любого разумного существа, а особенно – границы, стираемые между ними в любое время и в любом месте. Доля секунды, но ты уже можешь перейти в другое измерение и даже не заметить этого.

О своем пребывании там Нэр помнил мало. И смутно. Он даже не ощущал ход времени, не помнил, что с ним делали и что вообще происходило. Сознание показывало лишь какие-то столы, больничное вроде бы крыло, он слышал голоса людей, запомнил разве что, что люди там бессмертны за счет чего-то, содержащегося вокруг них, что это вроде бы был Магикс, но какой-то не такой, что они там могут выбирать любой возраст и застывать в нем навечно, что он, Нэр, кажется, как раз таки откатился назад, но не застыл и не обессмертился. Просто помолодел. А потом его выкинуло обратно к чертям собачьим. И теперь он хрен знает что делать.

– Серверджина все уладит, – уверенно произнес Ян, когда Нэр закончил краткий пересказ своих событий. – Надо немедленно ей сообщить.

– Все-таки эта стерва окрутила тебя, парень, и баборабская психология уже прет из тебя изо всех сил, – сочувствующе хмыкнул Нэр. – Но давай. Должны же женщины хоть на что-то сгодиться.

– Нэр, вот честно, лучше бы вы там и остались, в том самом параллельном мире! – от души высказалась Нора, и все потихоньку стало возвращаться на свои места.

Серверджина и правда все уладила: собственно, особой бумажной волокиты не требовалось, разве что Нэру слегка пришлось обновить все документы, которые удостоверяли личность. Плюс для самоуспокоения он прошел медицинское обследование, и вердикт врачей оказался однозначным: Нэру Шеппарду на данный момент был тридцать один год, и только Дракону известно, сколько он еще проживет. Но несколько лишних десятков лет в подарок получил точно. И вполне сможет дотянуть до своих прежних семидесяти, а то и больше.

На работу Нэр вернулся так, словно бы никуда с нее и не уходил, а его квартира ждала Шеппарда с распростертыми объятиями. Все потекло, как и прежде.

И совсем скоро им начало казаться, будто ничего не изменилось, будто Нэр никуда и не исчезал, настолько привычно протекали их рабочие будни.

...Почти.

Если ты девушка и у тебя в окружении имеется влюбленный парень, а взаимности у вас не наклевывается, проще говоря, ты очень показательно удерживаешь его во френдзоне, то общество, как правило, в таких случаях на стороне парня. Все жалеют его и искренне сочувствуют. Проклинают за спиной и в глаза стерву-обидчицу. Все видят эту ситуацию глазами парня. А вы попробуйте взглянуть глазами девушки.

В век виртуального пространства, прочно ворвавшегося во все сферы жизни, именно интернет диктует, что правильно, а что – нет. И всю мудрость, и все постулаты люди подчерпывают оттуда.

Любить нужно хороших. Добрых. Тех, кто ради вас на все готов. Тех, кто любит вас и на руках носит. Кто заботится. Вот таких любить нужно. Вот таких любить все должны.

Ах, ты любишь мудака? Козла, которому откровенно класть на тебя, он там развлекается со своими шлюхами и начхал на тебя, вспоминая лишь изредка? Морального урода? И игноришь при этом замечательного парня?

“Так рецепт прост, – диктует виртуальная реальность, – разлюби мудака и влюбись в замечательного парня”. Найди свое счастье и пойми, что упускала столько лет.

Вот только все почему-то упускают самое главное.

Порой Норе очень хотелось посмотреть в лица таких советчиков. Она не раз натыкалась на откровения девушек, которые рассказывали, как смогли победить в себе любовь к козлу-уроду и найти счастье с тем, кого так долго не замечали. И призывали влюбляться в правильных.

Нора отчаянно завидовала им. И мечтала найти, припереть к стенке и спросить: ну и как же, черт возьми, у вас это получилось? Где та волшебная кнопка?

Все вроде бы было хорошо, но всех этих историях и советах наблюдалась лишь одна значительная несостыковка. Время. Почему-то всем всегда требовалось время, чтобы разлюбить. Почему-то проходили годы, прежде чем девушки обращали внимание на тех добрых-хороших.

Не забывались почему-то мудаки мгновенно. И не забываются.

Как будто чувства можно контролировать. Как будто их можно отключать или игнорировать. Да если бы можно... Глядишь, и не было бы проблем.

А с этой френдзоной – их еще больше. Упаси Дракон, чтобы у тебя появился воздыхатель, которому ты не ответишь взаимностью. Потому что тогда это край. Злые взгляды в твою сторону. Сочувствующие в его. Тут и там промелькнет замечание о том, что ты специально держишь его на расстоянии, нервы треплешь, все соки пьешь.

И хоть бы кто спросил, а каково тебе? Хоть бы кто поинтересовался, а сколько раз на дню у тебя сердце переворачивается от стыда и чувства вины, которое вроде как ты и не должна по идее испытывать, но испытываешь, глядя в эти влюбленные горящие глаза. Глаза, из которых каждым словом и каждым движением боишься выбить жизнь, потому что если они угаснут – это будет на твоей совести.

Общество настолько давит с этим, что в какой-то момент ты невольно сдаешься и винишь себя во всем. Что такая черствая, что у тебя сердце бьется по другому человеку, что не можешь ответить взаимностью.

Однажды это достигает апогея.

У Норы это случилось на последнем курсе их учебы в академии. Тогда, кажется, все настолько обострилось, что она, глядя на Яна, и правда, почти сдавшись под незримым тотальным укором окружающих, начала думать, что, может... Стоит попробовать. Стоит начать. Да, сейчас, конечно, чувств нет, но потом, может, появятся. Вон сколько историй, а может, стерпится, может, слюбится. Хороший парень, где еще таких найдешь, упустишь свой шанс, будешь локти кусать, когда найдет другую. Влюбишься в него, когда разлюбит. Потом жалеть всю оставшуюся жизнь станешь.

Примерно такие постулаты выдвигали все. Сомневалась и проникалась ими сама Нора.

Одиночка, готовая противостоять обществу, если нужно. Она бы справилась. Холодная и закрытая, как видели ее со стороны. Темный маг природы Нора Цюрик.

Но вот что действительно могло подточить, это бескорыстная доброта. Ян был идеальным, но не в том смысле, что в нем нельзя было найти недостатков и он был вылизан как углы после генеральной уборки. Нет. Но того, что обычно отталкивает в парнях девушек, в нем не было. Он не надоедал. Не навязывался. Спокойно все воспринимал. Помогал, если Нора просила, и что-то делал по своей инициативе. И все на той самой грани, что вроде заподозрить можно. А вроде и нет. Единственное, что выдавало его, – глаза. Сосредоточенные влюбленные глаза, провожающие Нору долгим взглядом. Как она потом убивалась из-за этого.

Хуже всего, что Ян совершенно точно был не из тех, кем можно было бы воспользоваться. Приди Норе такое в голову, так у нее все бы трижды перевернулось внутри. Когда на нее слишком сильно начало давить все это, Нора вполне серьезно задумывалась, стоит ли попробовать. Но каждый раз натыкалась на барьер внутри и на эти влюбленные глаза. Нет. Она не смогла бы. Быть с ним и знать, что на самом деле она просто позволила, уступила, разрешив общественной позиции одержать верх. Нора знала, что заслуживал Ян. Знала, что заслуживала она сама. И уж точно не то, что предлагали почти все: мучиться, находясь в отношениях, где один влюблен, а другой – безразлично.

Дракон, порой ей задохнуться хотелось от этой идеальности – неприторной, но искренней, чертовой идеальности. Хотелось заорать, что таких не бывает, что, черт, такие не существует, что где-то должен быть подвох. Ну покажи уже свое лицо, Ян Лайтмер, ну где твоя гнилая сущность? Покажи хоть одно качество, за которое тебя можно не любить, а значит, не ненавидеть себя за собственную невзаимность?

Где это, Лайтмер, ну где?

Где тот самый камешек, червячок, червоточина, за которую можно зацепиться и перестать считать себя подлой гнидой?

Самое страшное, что тогда Нора почти сдалась. Подстегнуло и то, что до нее, как и до многих других дошла инфа, что Ян как будто бы имел что-то вроде короткой интрижки на одну ночь с некой Билли Ламберт. Тогда у Норы все внутри было на грани, чтобы сломаться, оно, наверное, почти на самых трещинах уже держалось, разве что дребезга характерного не было. Неужели она теряла его? Неужели сбывалось то, в чем так сильно пытались убедить ее окружающие?

Нора боялась. Отчаянно боялась потерять что-то несуществующее, потерять Яна, которому она была нужна, потому что она уже однажды потеряла все, с последствиями чего... Смешно думать, но расхлебывается до сих пор.

А тогда она боялась потерять тот самый островок, который так чертовски необходим любой девушке. И боялась лишиться... Возможного хлипкого будущего. Боялась влюбиться, когда уже станет слишком поздно. Чтобы это предотвратить, она начала проявлять к Яну внимание. Возможно, даже пыталась убедить саму себя в том, что еще чуть-чуть и...

И ничего. И в итоге ничего. Ян вернулся к прежней модели поведения, а у Норы все захлопнулось наглухо. Потому что страх потерять его отпал. И все, в чем пыталась себя убедить... Отпало ко всем чертям.

Чем больше Нора думала об этом, тем сильнее волновалась. Это все копилось в ней, пока не накопилось до такой степени, что просто к чертовой матери не взорвалось. Нора не могла больше терпеть, она просто выволокла Яна однажды довольно грубо на один из балконов. В звездное небо, в вечер, что смешно. Обычно в таких сценах признаются в любви.

Нора Цюрик буквально же выплюнула ему в лицо холодное, надрывное, колючее и острое, так, чтобы, может, ранить его как можно больнее, но чтобы он понял:

– Слушай, я могла бы ответить тебе взаимностью. Могла бы, потому что ты, ну вот ты всегда рядом вертишься, а он там, ему на меня насрать, мы больше не увидимся. А ты рядом, ты хочешь, чтобы я была с тобой. Я бы могла так поступить и, может, так бы и поступила... Но черт, Ян, ты слишком хороший, чтобы у меня совесть не закричала. Тебя я использовать не могу. Быть с тобой, думая о другом, не могу. Ну я могла бы притвориться, да, но ты же все прекрасно понимаешь, я прекрасно понимаю, и я бы ненавидела себя только за то, что поступаю с тобой так, потому что это ты.

Самое смешное, что он даже ничего не ответил на это. А она специально долго-долго смотрела вдаль, но не ему в глаза, потому что это было слишком даже для нее. Вроде бы смелая такая девочка Нора Цюрик поступает совсем несмело и “не как надо”. А часто люди поступают как надо? Часто ли следуют своим же советам?

Ни-хре-на.

Он ничего не ответил. Но и не ушел. Она была готова, кстати, что он ее пошлет. Но нет. Норе в тот момент, кажется, было одновременно до противного все равно и отчаянно плохо от того, что же теперь у него на душе. Сломалось что или нет. Что делал все это время Ян, она не знала. Она смотрела вдаль и ждала, когда он уйдет. Ян не ушел. А через полчаса они заговорили о какой-то отвлеченной теме. Без всяких осторожных начинаний, просто заговорили, как и обычно. Будто она только что не убила все его надежды.

Больше они к этому разговору не возвращались.

И позже он тоже не послал ее к черту. А Нора ждала. Ждала, что пройдет неделя, две, до Яна дойдет, он сломается и хотя бы сейчас явит миру свою худшую сторону. Пошлет Нору, назовет ее мерзкой шлюхой, начнет болтать ужасные вещи, в общем, сделает хоть что-нибудь, что обычно в таких случаях парни и делают.

Но Лайтмер и тут выделился.

А дальше они, к черту, пошли вместе. Бок о бок после выпуска: одна планета, одна работа, одна квартира. Для Норы не существовало понятия лучших друзей, но если бы оно было, то под него лучше всего бы подошел именно Ян.

Всегда рядом и при этом ненавязчив. Он не влезал в ее личное пространство и ни на что не претендовал. С ним Нора проводила свободное время, потому что – увы и ах! – ей это нравилось.

Яну не повезло оказаться в категории тех парней, которые всегда остаются друзьями. Девушки выбирают не таких. Она сама в свое время выбрала не такого. И расплачивалась теперь за это.

Саймон. Мерзкий и ненавистный центр ее вселенной, за который она бы умерла, помани он хоть пальцем. Саймон был той единственной ниточкой, способной заставить Нору волочиться за собой. Саймон.

Девушки влюбляются в мудаков – да, это про нее. Но, черта с два, это ее любовь и ее чувства. Ее хренова проблема, в которую она никогда не пускала желающих надавать ценных советов. Уйти, забыть, полюбить Яна. Клац-клац по несуществующим кнопочкам. Как все легко и просто.

Но Саймон жил в ее душе, и вместе с ним жила сама Нора, как бы тяжело это и не было.

А Ян... С ним было легко. Но не более. Сердце к нему не лежало. И ни разу не билось. Сердце – вообще очень странная штука, которая выбирает людей по очень странным, своеобразным критериям. Но если выбрала... То уже не убежать.

Но Нора точно знала, что ужасно бы жалела, потеряй она его дружбу. Таких людей днем с огнем не сыщешь, и то, что они выбирают тебя... Просто так, без всяких заслуг... Так странно и так прекрасно одновременно.

С Яном они провели не один вечер вместе, смотря какой фильм или что-нибудь готовя, и все это было так просто и непринужденно. И вместе с тем Нора боялась. Отчаянно, каждую секунду боялась того мгновения, паузы, мига, когда Ян замрет и с его губ сорвется... Оно. Признание, три слова, рассказ о его чувствах. То, о чем он всегда тактично молчал. Нора отчаянно боялась, что однажды он скажет это вслух, и тогда все сломается. Потому что он заранее знал ответ, который Нора даст ему всегда. И тогда они уже не смогут существовать вместе также непринужденно на одном пространстве. Начались бы ужимки, недомолвки, непонимание. И в конечном итоге кто-то сказал бы первым: давай разъедемся.

Вопреки мнению очень многих Нора была одной из тех, кто искренне желал Яну счастья. И когда завертелась вся эта канитель с мисс Рафстер, Нора была рада. Потому что впервые Ян обратил свой взгляд на кого-то еще. Впервые не ночевал дома. Впервые в его жизни появилась другая женщина. А через какое-то время влюбленный взгляд в сторону Норы у Яна пропал. И она испытала огромнейшее облегчение, с души будто упал тяжелый камень.

А в конце апреля что-то произошло (Нора не знала, что именно), но в итоге Ян стал светиться вдвойне ярче. Да и Серверджина Рафстер как будто бы перестала быть просто холодной мумией, и ее сияние стало более... Теплым?

Нора понятия не имела, что произошло между этими двумя, но они явно стали ближе и счастливее, а раз так, то она была очень за них рада. Один-единственный минус заключался в том, что очень скоро Ян перебрался к Серверджине, долго извиняясь перед Норой, что вроде как так внезапно съезжает с их квартиры, что теперь ей придется искать нового соседа, на что Цюрик просто в конечном итоге чуть ли не пинком под зад его выгнала, клятвенно заверив, что и одна потянет.

Действительно, с поиском соседей она пока не торопилась. Конечно, теперь за все платила она одна, но в целом это несильно сказалось на ее бюджете. Да, иногда вечерами очень не хватало Яна, но... В целом Нора не жаловалась.

Тем более, жизнь и так была богата на интересные события: сначала у Яна завертелся роман с мисс Р., потом пропал Нэр и вот теперь вернулся, помолодевший лет эдак на сорок. Сколько ему там сейчас? Примерно тридцать один.

И вроде бы ничего не изменилось на первый взгляд, они по-прежнему работали втроем и Нэр все также затирал про то, что женщины ничего не стоят только на том основании, что у них между ног ничего не болтается. Но только на первый взгляд. Нора даже и не думала, но на самом деле изменения начались с тех самых незначительных, никем неуловимых мелочей.

До всего этого, например, Нора полагала (а вернее была уверена на все сто процентов), что немаленькая часть проблем Нэра заключается в том, что у него просто уже не стоит. И, конечно же, как истинного радикального сексиста и ярого женоненавистника, его явно это коробило. И очень припекало, когда Нора говорила что-нибудь на эту тему. Но выбешивать его было только ей в радость. Потому что знал бы он, сколько раз доводил ее до белого каления своими нескончаемыми, повторяющимися комментариями про женщин. Казалось, Нэр ни минуты прожить не мог без того, как бы не высказаться уничтожительно в сторону женского пола. Женский пол в лице Норы, в общем-то, особо сильно не реагировал, но бывали такие дни, когда его замечания выбешивали так, что хотелось заорать и врезать ему по лицу. Но вряд ли бы помогло, потому что этот хер обязательно бы высказался о том, что вся проблема женщин в том, что они неуравновешены, подвержены эмоциям и не могут держать себя в руках. И это стало бы последней каплей.

И вот однажды Нэр в очередной раз высказал свой особо ценный комментарий и до того, как Ян успел раскрыть рот, чтобы утихомирить обоих, Нора, как и обычно, стрельнула тем, что у Нэра, верно, уже давно не стоит, вот он и бесится. И тут же захлопнула рот, потому что до нее дошел один очень важный факт. И этот факт заставил ее опустить глаза вниз и посмотреть повнимательнее. А затем встретиться с очень мрачным взглядом Нэра. Что-то тогда уже говорил Ян, но Нора его не слышала.

Потому что только что совершила поразительное и несколько неприятное открытие.

Шутки про нестоящий член у Нэра Шеппарда были больше неуместны. Потому что теперь этот самый член стоял и еще как. Нора, правда, пока не видела доказательств, но учитывая изменения в возрасте и очень выразительный взгляд Нэра, она лишилась одного из своих главных козырей.

И с того момента, пожалуй, все и пошло как-то не так.

Было странно понимать, что Нэра теперь можно воспринимать... В качестве мужчины. Причем в качестве привлекательного мужчины. Нора не могла поспорить с тем, что, несмотря на свой мерзкий характер, Нэр был из разряда тех людей, на которых внимание... Обращаешь. Тоже слегка худощавый, как и Ян, он, тем не менее, отличался от Лайтмера. Мощными руками с выступающими, раздувающимися венами, грубыми чертами лица и совершенно точно бугрящимися под его одеждой мышцами. Нора догадывалась (но не хотела, вообще-то), что под всеми этими его рубашками у Нэра всегда скрывалось накаченное тело, это было... Видно. Если приглядываться внимательно. Не то чтобы она приглядывалась, но пару раз (больше) взгляд все-таки цеплялся. И разницу подмечал.

И теперь с осознанием того, что Нэр вполне себе функционирует как мужчина, работать с ним было странно. Нора уже не могла шутить в привычном темпе, даже отвечать теперь приходилось более осторожно, потому что ее козырь он мог и покрыть. Поэтому она частенько стала замирать на секунду при ответных выпадах. А Нэр теперь смотрел более мрачно. И Ян словно бы находился между двух огней, абсолютно точно ощущая себя порой тут лишним. Еще бы: один светлый маг меж двух темных.

И, как темный, Нэр излучал подсознательное чувство опасности. Ян же, как светлый, дарил чертово спокойствие и безопасность. Мимолетные, несильные ощущения, но они присутствовали. Поэтому такие, как Нэр, заставляли отшатываться. И в то же время некоторые (особенно девчонки, втайне мечтающие о плохих парнях) летели на зов темной магии как мотыльки на огонек свечи. Нора знала, о чем думала. Потому что сама внушала другим опасность. Не исключено, что отчасти это в свое время и притянуло к ней Яна.

Но теперь он был счастлив с Серверджиной, у самой Норы были свои проблемы, а Нэр... А Нэр внезапно оказался в самом расцвете сил. И Норе было страшно представлять тех девушек, которым не повезло с таким подарком судьбы сойтись.

Сначала она размышляла о том, какой процент тех несчастных, кто обратил внимание на Нэра, убежит от него в первые же две минуты, услышав его великолепные высказывания. Периодически Нора не исключала и такой возможности, что на Нэра вообще никто не посмотрит, но почему-то эта мысль казалась такой смехотворной, что она отметала ее практически сразу.

Потом Цюрик поймала себя на том, что жадно вслушивается в реплики Нэра, пытаясь определить, есть кто у него или нет. Потому что для них с Яном уже давно стало очевидно, что с Шеппардом желанием общаться никто не горел. Поэтому поневоле в собеседники он избрал их двоих. И высказывал все. От того, какие женщины твари, до того, как они затрахали ему мозги. На последнее, кстати, в последнее время он жаловался чаще.

Но ни слова не было о том, что ему перепало с какой-то бабой, которая вытянула из него всю кровь. Вообще ничего. Постепенно Нора начала подозревать, что все-таки Нэр пока что хранил вынужденный целибат. И вот тут ее ощущения разделились. С одной стороны все внутри кричало о том, что, нахрен, кого-то Шеппард точно трахнул или должен, потому что ну не может такого не быть, а с другой Нора радовалась, что пока ничего об этом не знает. Маленький звоночек с вопросом с подковыркой, почему же это все так ее интересует, иногда позвякивал где-то на перефирии сознания, но так ни разу и не был услышан.

А в размышлениях о Нэре наступила новая пора: теперь Нора исподтишка пыталась разглядеть, стоит ли у него. Ну, сначала очень короткое время ее занимал вопрос, стоит ли вообще, и в конечном итоге Цюрик решила, что стоит. Осталось понять только, когда и на кого. Почему-то это было очень важно определить. А почему – Нора понятия не имела.

Как всякая порядочная девушка она без зазрения совести глазела на брюки Шеппарда украдкой, пока он не видел.

Увы, в рабочих условиях понять что-либо было сложно, потому что в кабинете помимо нее и Яна обычно никого не было. На Яна у Нэра стоять не могло, потому что он был не только гетеросексуалом, но еще и к тому же ярым гомофобом. А вот... Могло ли у Шеппарда стоять на нее? Это было интересно. Ночью, когда делать было особенно нечего, перед тем как заснуть Нора размышляла об этом все чаще, чуть не сломав все мозги. Она отчаянно пыталась понять, реагирует на нее Нэр или нет. Может ли он ее хотеть. Интересны ли ему девушки такого типа. Как понять? Как удостовериться, что реагирует? И как сделать, чтобы реагировал?

Никто не знал, куда бы в своих размышлениях зашла Нора, которая понятия не имела, с чего ей вдруг стало жизненно важно, чтобы у этого сексиста на нее встал (и желательно только на нее, а не на левую бабу), если бы однажды не случилось то, что, в общем-то, случилось.