Текст книги "Бесконечная одержимость (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Сомневаюсь, что я собираюсь что-то делать, – предупреждаю я. – Но да. Пойдем. Я хочу посмотреть, на что это похоже.

Взволнованный визг Джаз заставляет меня улыбнуться впервые с тех пор, как я увидела сообщения, высветившиеся на телефоне Нейта Это будет приключение. И я доверяю Джаз, что она проведет меня через него. Не думаю, что я открою что-то новое о себе, но…

Всегда есть шанс. И я готова начать новую главу.

4

ИВАН

Если бы кто-нибудь из моих братьев когда-нибудь увидел, где я живу, он бы пришел в ужас. Не то чтобы в этом было что-то плохое, как мне кажется. Дом, который я купил несколько лет назад, достаточно милый, двухэтажный дом в стиле Среднего Запада, вписывающийся в остальной район, с достаточно большим подвалом, чтобы я мог полностью оборудовать его всем необходимым для работы. Я купил его за наличные – чем меньше бумажных следов, тем лучше, – и зарегистрировал все, что нужно, публично, под вымышленным именем. Если бы моя семья хорошенько покопалась, то, наверное, смогла бы выяснить, кому он принадлежит, но я замел следы настолько хорошо, насколько смог. А это чертовски хорошо.

Как я уже говорил, я крыса, которую трудно поймать.

Верхние уровни моего дома выглядят как обычный дом в пригороде Чикаго. Чисто, аккуратно, прилично обставлено. По меркам моих братьев, я живу в лачуге, но меня это вполне устраивает. В городе у меня есть более шикарная квартира, куда я вожу женщин, если хочу привести кого-то «домой» на ночь. Но это место – только для меня. Больше никто сюда не приходит. Никто больше не знает, где оно находится. Мое личное логово.

Верхний этаж может выглядеть как обычный дом, но подвал – как что-то из «Матрицы». От стены до стены экраны компьютеров и различной техники, мигающие неоном в темноте. Я опускаюсь в свое кожаное игровое кресло, откидывая голову назад, подхожу к одному из экранов и вхожу в систему под псевдонимом.

Все мои различные интернет-персоны сильно закодированы и защищены так надежно, что для того, чтобы взломать их и раскрыть мою настоящую личность, потребуется кто-то настолько же хороший, как я сам. И очень немногие хакеры так хороши, как я.

Я хорош в трех вещах. Насилие, технологии и секс. Первые две часто взаимодействуют друг с другом. Вторые две – иногда. Первая и последняя – никогда. Это единственная область моей жизни, где я считаю себя хорошим человеком. Да, человек с темными и девиантными вкусами. Но не тот, кто когда-либо причинит боль женщине.

Именно так я и оказался в этом положении.

Экран загорается.

ПРИЗРАК8640: Регистрация, Вайпер.

Я выдыхаю и провожу одной рукой по волосам, а другой начинаю набирать текст.

ВАЙПЕР69: Мышь поймана. Больше она никому не будет пищать.

Мое имя пользователя – это моя личная шутка. Я знаю, что федералов, на которых я работаю, раздражает то, что к нему привязано что-то такое похожее на малолетку. Но мне нравится напоминать им, что я сам по себе. Я снабжаю их информацией, но я не один из их серьезных, носящих значки, прихлебателей. Я буду делать все по-своему.

ПРИЗРАК8640: Убедись, что если они пищат, то это слышишь именно ты. Я буду на связи.

Чат отключается, и я резко выдыхаю.

Я прекрасно понимаю, в какое положение я себя поставил. Я сам могу оказаться под стражей, если сделаю неверный шаг. Федералы могут многое повесить на меня, если захотят. Возможно, я смогу заключить чертовски выгодную сделку, учитывая, как много я им скормил, но это может не спасти меня за решеткой. И если это случится, есть только два варианта развития событий.

Первый – я окажусь в генной тюрьме, где умру в считанные дни. Как только отец узнает о моем предательстве, за мной придут люди изнутри, готовые вылить мои кишки на пол. Другой – держать меня в постоянной одиночке, чтобы этого не произошло. И даже тогда отец заплатит охраннику, чтобы тот убил меня. Тюрьма для меня означает смерть, если о том, что я делаю, станет известно. Если я разозлю федералов настолько, что они перестанут меня защищать.

Но, честно говоря, я в любом случае предпочту умереть, чем оказаться за решеткой.

Я стиснул зубы и провел обеими руками по волосам. Меня бесит, что я вообще в это ввязался. Что мой отец настолько чертовски жаден, что не может удовлетвориться теми миллиардами, которые у него уже есть, что торговли оружием и наркотиками недостаточно. Ему пришлось окунуться в торговлю людьми, и я почувствовал себя морально обязанным остановить его. Теперь я здесь, играю в более опасную игру, чем та, в которой я когда-либо хотел участвовать.

Я поднимаюсь со стула и направляюсь к лестнице. Я моргаю, когда оказываюсь на втором этаже, свет почти болезненно яркий после долгих часов сидения в темноте, где были только неоновые экраны. Я сильно тру глаза пятками ладоней и направляюсь на кухню, где, как я знаю, у меня припрятано немного хорошего спиртного.

Мне нужно выпить.

В ближайшем шкафу стоит бутылка «Бельведера», и я достаю ее, хватаю первую попавшуюся кружку и наливаю себе здоровую порцию. Обычно даже в собственном доме я бы вел себя немного более стильно – достал бы нормальный стакан, налил напиток и сидел бы, потягивая его. Но после того дня, что у меня был, мне наплевать. Я глотаю его как воду, наливаю второй стакан и тоже глотаю. А потом я роняю кружку в раковину с такой силой, что она раскалывается, и бегу наверх в ванную, чтобы принять второй горячий душ. Я все еще нахожу кровь в щелях своих пальцев, как я и предполагал. Часть из них, вероятно, принадлежит тому человеку недельной давности, часть – еще одному, которого меня попросили разобрать на части сегодня. На этот раз ничего общего с моими собственными грехами. Просто кто-то другой перечил моему отцу и поплатился за это.

Было время, когда насилие казалось мне отдушиной. Теперь оно кажется изнурительным. Бессмысленным. И в свои тридцать с небольшим лет я знаю, что слишком молод, чтобы чувствовать такое изнеможение от жестокости жизни.

Я долго стою под горячими струями, упираясь руками в кафель, позволяя им стекать по волосам и спине, по мышцам, которые все еще закручены туже, чем пружина. Даже тепло и пар не могут помочь мне расслабиться после прошедшего дня. Мне нужно что-то получше. Но сейчас слишком поздний вечер, чтобы выходить в город в поисках лучшего отвлечения, а мне нужна моя кровать. Я чертовски измотан.

Я выключаю душ, выхожу из него, грубо вытираюсь, прохожу голым в темную спальню и падаю на кровать. Я закрываю глаза, чувствуя, как сон уже одолевает меня, задерживаясь лишь настолько, что я успеваю набросить на себя одеяло, прежде чем проваливаюсь в сон.

Но сон для меня редко бывает спокойным. И сегодняшняя ночь ничем не отличается от других.

Я снова на складе, металлическая конструкция горячая и вонючая, но на этот раз это я, висящий на цепях, я с раскаленными железными кандалами, обмотанными вокруг моих запястий, мои босые пальцы едва касаются бетона подо мной. Моя кожа обнажена для лезвия в руке Льва – моего брата, его улыбка злая, когда он приближается ко мне, в глазах блеск удовлетворения.

Он хотел этого. Ждал, когда я облажаюсь. Думал о том дне, когда он сможет сделать со мной то, что всегда хотел. То, что хотели сделать другие мои братья.

Кончик ножа вонзается внутрь.

– Это будет медленно, – пробормотал он. – Я так же хорош в этом, как и ты, Иван. Я просто не хотел, чтобы ты знал…

Во сне боль усиливается, становится острой и горячей, и я просыпаюсь, резко сев в постели. Ладони пульсируют, и я понимаю, откуда взялась эта боль: мои руки были сжаты так сильно, что даже короткие ногти глубоко вонзились в ладони. Я вытряхиваю их, втягивая глубокий, дрожащий вдох, сидя в темноте и пытаясь вернуть себе самообладание.

Холодный пот струится по моей коже. Мне нужно отвлечься. Мне нужно снять напряжение. Что-то получше, чем просто подцепить девушку в баре.

Я импульсивно достаю телефон и нажимаю на последнее сообщение, которое я отправил одному из своих близких друзей. Лео – хороший друг, не имеющий прямых связей с мафией, Братвой или любой другой известной мне преступной группировкой. Он просто богат, как дерьмо, благодаря тому, что родился удачливым и сделал хорошие инвестиции после того, как попал в свой трастовый фонд. Я довольно часто тусуюсь с ним, а также с парой других друзей, и с ним всегда приятно влипнуть в неприятности.

Особенно в те неприятности, на которые я сейчас настроен.

Я: Давай сходим куда-нибудь завтра вечером. Маскарад. Мне нужно выпустить пар.

Я бросаю телефон на кровать рядом с собой и откидываюсь на подушки. Пульс и дыхание пришли в норму, но до сна еще далеко. Этот кошмар слишком близок к тому, чтобы стать реальной возможностью, и страх бурлит в моем нутре, напоминая мне о том, в какое опасное положение я себя поставил.

Те вещи, которые я совершил, такие как то, что я сделал сегодня с этим человеком, меркнут по сравнению с тем, что сделает со мной моя семья, если меня поймают.

Мой телефон пищит, и я тянусь к нему, щурясь, когда поднимаю его.

ЛЕО: Маскарад? Да, черт возьми. Я в деле. Я напишу Джонасу и Брэду, может, они тоже захотят пойти.

Я быстро отправляю ответное сообщение:

Я: Звучит отлично, – а затем снова бросаю телефон и закрываю глаза. Мне удалось поспать всего пару часов, прежде чем кошмар разбудил меня. С такими темпами мне повезет, если удастся поспать еще пару. А мне нужно быть более отдохнувшим, чем сейчас.

Если я хочу выжить, мне нужно быть на высоте.

***

Я приезжаю в «Маскарад», один из самых сокровенных секретов Чикаго, в десять вечера следующего дня. Я сам сел за руль, радуясь возможности вывести свой «Мустанг» из гаража, и подъехал к парковщику, одарив стоящего там мужчину пристальным взглядом, когда передавал ему ключи. На самом деле он скорее мальчишка, ему не больше девятнадцати, и он смотрит на гладкую черную машину с выражением, близким к поклонению.

– Не поцарапай ее, мать твою. – Говорю я ему и иду к Лео и другим парням.

Лео разговаривает с кем-то по телефону. Джонас прислонился к стене и курит сигарету, а Брэду не терпится попасть внутрь. Я его не виню. Удовольствия, которые предлагает «Маскарад», очень заманчивы, и я тоже с нетерпением жду этой ночи.

– Готовы, мальчики? – Спрашиваю я с ухмылкой, и Джонас затягивается сигаретой, а Лео поднимает палец, давая мне понять, что ему нужна еще одна минута на звонок. Мы с нетерпением ждем, пока он закончит и выключит свой телефон. Нам придется сдать свою электронику, как только мы окажемся внутри – одно из многочисленных правил клуба.

Я поворачиваюсь к гладкой стене, рядом с почти невидимым швом в ней стоит небольшой стальной ящик. Я достаю из кармана ключ, поворачиваю его в замочной скважине на лицевой стороне коробки, и она открывается, обнажая панель с цифрами. Я быстро набираю код, и тут же раздается легкий грохот – стена расступается, позволяя нам войти.

Я плачу безумные деньги за то, чтобы иметь возможность хранить этот ключ, иметь код, иметь право приводить сюда гостей – каждый из которых должен платить свои ежемесячные взносы, чтобы его пустили внутрь. «Маскарад» – это эксклюзивный клуб, который заставляет мужчин дорого платить за свое членство. Женщин пускают гораздо свободнее и дешевле, но «Маскарад» принадлежит женщине – богатой вдове одного из бывших главных боссов чикагской мафии, если верить слухам, и она следит за тем, чтобы в клуб пускали только мужчин, которые не будут пользоваться своими привилегиями.

Многие мужчины не согласны с этим, но я наслаждаюсь эксклюзивностью. Я также ценю знание того, что каждый мужчина в клубе – это человек, который знает, как вести себя по-джентльменски.

Как только мы оказываемся внутри, дверь захлопывается за нами, оставляя нас в тускло освещенном, пропахшем дымом подъезде. Пол и стены из темного дерева, толстая винно-красная дорожка ведет к лестнице, которая спускается к двери у дальней стены. Справа от меня стоят два кресла, низкая бархатная скамья и небольшой столик для ожидающих, а слева – длинный деревянный стол, похожий на стойку регистрации в отеле.

За ним стоит красивая женщина в строгом черном костюме с юбкой, ее светлые волосы убраны назад в элегантную прическу. Она приятно улыбается мне, ее макияж безупречен, красная помада нанесена идеально.

– Ваши имена, джентльмены? – Она смотрит на нас четверых, и я делаю шаг вперед, протягивая ей свое удостоверение личности. Она вбивает мое имя в компьютер и кивает, просматривая мой профиль, выдавая мне тонкий черный силиконовый браслет, который я надеваю на запястье.

Все браслеты здесь что-то означают. Черный означает, что я готов на все, что связано с женщинами, при условии полной анонимности. Любые расспросы о моей личности – и ночь закончится.

Пока Лео, Джонас и Брэд регистрируются и получают свои браслеты, я достаю из кармана кожаные перчатки, которые принес с собой. Мне нравится быть полностью анонимным здесь, а это значит, что я даже не позволяю своим татуировкам показываться. Я не хочу, чтобы любая женщина, с которой я здесь общаюсь, узнала меня за пределами клуба, если увидит мимоходом. Абсолютная секретность этого места – вот что позволяет мне расслабиться, почувствовать себя здесь свободным, понимая, что я могу делать и быть кем угодно и чем угодно, не беспокоясь о том, какие последствия – это может иметь в реальном мире.

В дальнем конце комнаты, рядом с дверью, стоит корзина со стопками масок. Я достаю из корзины черную полумаску, которая полностью закрывает верхнюю половину моего лица, вплоть до кончика носа, оставляя открытыми только рот и челюсть. Кроме верхней части шеи, это единственная открытая плоть.

За время моих посещений клуба я убедился, что женщины находят уровень анонимности, на котором я настаиваю, чрезвычайно эротичным. Я никогда не испытывал трудностей с поиском партнерши на ночь – иногда их было несколько. И никто никогда не пытался пересечь мою границу. Думаю, им нравится идея, что они могут встретить кого-то, готового исполнить любое их извращенное желание, с кем им больше нигде не придется столкнуться. Кем-то, кто даст им то, что они хотят, без стыда, без вопросов, без чего-либо, кроме желания разделить удовольствие.

А потом они смогут вернуться домой, их секреты и мои – в безопасности за этими стенами. Ведь именно в этом и заключается смысл «Маскарада».

Лео и остальные не столь озабочены полной анонимностью. Они, конечно, носят маски – это еще одно требование, как и сдача мобильных телефонов, – но рукава у них закатаны, верхние пуговицы рубашек расстегнуты, руки обнажены. Им все равно, видна ли татуировка или кто-то заметит что-то в их чертах. Думаю, для них возможность быть узнанными за пределами клуба очень волнительна. Шанс, что кто-то посмотрит на них в ресторане, конференц-зале или переполненном баре и узнает другого девианта, неспособного произнести вслух то, что их объединяет.

Каждому свое, я полагаю.

Оказавшись в клубе, мы расходимся, каждый в свою сторону. Джонас и Брэд любят делить женщин, но я предпочитаю быть один. Я направляюсь прямо к бару и жду своей очереди, когда ко мне подходит бармен в маске.

– Водка, чистая. Верхняя полка. С лаймом, – заказываю я, а затем поворачиваюсь, осматривая зал в поисках той, которая могла бы заинтересовать меня на эту ночь. Мой взгляд останавливается на стройной блондинке, которая танцует рядом с другой миниатюрной брюнеткой на танцполе слева от бара, покачиваясь в такт музыке. Я вижу желтый браслет на ее запястье – она хочет, чтобы все, что с ней произойдет сегодня вечером, случилось на главном этаже, где все смогут наблюдать. Вокруг него закручен оранжевый – она согласна только на оральный секс. Никакого проникновения.

Я отворачиваюсь от нее. Она прекрасна, но сегодня вечером я хочу чего-то личного, а не представления. Дальше по бару стоит женщина с пурпурными волосами, одна, и я замечаю черный браслет на ее запястье. Значит, она здесь только для других женщин.

Мне всегда нравилась здешняя система цветовой кодировки. Никто не тратит время впустую, никого не просят о том, что им не нужно. Женщинам, особенно женщинам, здесь комфортнее, а это значит, что все проводят время лучше. Это безопасное место, где никого не домогаются и не уговаривают отдать то, от чего они не хотят отказываться.

Это место для удовольствия, и только для него.

Я слышу, как открывается дверь, когда бармен подталкивает ко мне мой напиток, и с любопытством оглядываюсь, чтобы посмотреть, кто вошел. В этот момент я замираю, положив руку на бокал, и мое внимание мгновенно фокусируется на вошедшей.

Первая вошедшая женщина великолепна, высокая, с черными волосами и бронзовой кожей, одетая в черное бандажное платье, настолько короткое, что она не могла бы нагнуться, не засветившись перед всеми в комнате, ее щедрое декольте выпирает в квадратном вырезе. У нее туфли на каблуках, которые добавляют четыре дюйма к ее и без того статному росту, и в ней чувствуется уверенность, которая сразу же привлекает внимание всех, кто еще не занят в комнате.

Но я даже не замечаю, какого цвета на ней браслеты, потому что не она заставляет меня остановиться и посмотреть. А женщина за ее спиной.

Она так же великолепна, с густыми темно-каштановыми волосами, рассыпающимися по обнаженным плечам, и зелеными глазами за черной бархатной маской домино. На ней винно-красное бархатное платье до колен, удивительно скромное для этого места, если не считать разрезов с обеих сторон, доходящих до середины бедра. Лямки выглядят хрупкими – настолько хрупкими, что кажется, я могу порвать одну из них одним движением пальца, и эта мысль сразу же бросается мне на член, вызывая первый приступ возбуждения, который я ощутил сегодня вечером.

Я могу сказать, что она здесь впервые, еще до того, как посмотрю на браслеты на ее запястье. Все в ее поведении – в том, как она вошла в комнату, как огляделась, говорит о том, что она не только новичок в этом деле, но и никогда раньше не делала ничего подобного.

Обычно меня это отталкивает. Мне нравятся уверенные в себе женщины, опытные женщины, женщины, которые знают, что это на один раз. Женщины, которые доставят мне столько же удовольствия, сколько и я им, которые сделают эту ночь взаимовыгодной для нас обоих, а потом уйдут, не задумываясь.

Но что-то в женщине в красном бархатном платье притягивает мое внимание и не отпускает. Ее подруга что-то говорит ей низким голосом, а я наблюдаю, как она прикусывает губу, перебирая ее между зубами. Ее губы окрашены в тот же винно-красный цвет, что и платье, и все, о чем я могу думать, это о том, как бы они выглядели, обхватив мой член. Как будет выглядеть вся она, обхватив меня. Я не могу оторвать от нее глаз. Даже в маске она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. И уж точно самая великолепная здесь.

Сегодня она моя. Осталось только убедить ее в этом.

5

ШАРЛОТТА

С того момента, как Джаз вводит код доступа, и мы входим в клуб, я нервничаю больше, чем когда-либо в своей жизни. Часть меня просто хочет вернуться домой, переодеться в пижаму и свернуться калачиком на диване с большим бокалом вина и каким-нибудь дерьмовым реалити-шоу. Но я также взволнована и любопытна. Я жду, пока Джаз зарегистрируется, вдыхаю дымный аромат, витающий в подъезде, и бросаю взгляд на маячащую в конце коридора дверь. Перед ней на столе стоит корзина, и, повернув шею, я вижу что-то похожее на маски.

Пульс учащается, и я провожу руками по бархатной юбке платья.

Джаз убедила меня надеть платье, которое я планировала надеть на годовщину свадьбы с Нейтом. Она сказала, что это лучшая вишенка на вершине мести, которой станет сегодняшний вечер, – позволить какому-то другому мужчине впервые за пять лет прикоснуться ко мне в платье, которое я собиралась надеть для своего парня-изменника. И я не могла с этим поспорить. Кроме того, платье было дорогим, и это самая сексуальная вещь, которой я владею.

Я просто не уверена, что позволю кому-то прикоснуться к себе сегодня вечером.

Когда Джаз заканчивает, наступает моя очередь подойти к столу. Дрожащими пальцами я протягиваю свое удостоверение великолепной блондинке, и она оценивающе смотрит на меня.

– Первый раз?

Неужели это так очевидно? Должно быть. Я киваю, и она улыбается мне, возвращая удостоверение после того, как введет мое имя в компьютер.

– Ваша подруга оплатила ваш вступительный взнос. Поскольку вы здесь впервые, мне нужно, чтобы вы заполнили это, чтобы я могла выдать вам правильные браслеты. – Она протягивает мне клипборд с несколькими листами бумаги и авторучкой, прикрепленной к нему тонкой серебряной цепочкой, и я секунду тупо смотрю на нее, прежде чем принять.

Я не ожидала, что мне принесут бумаги, и я вдруг почувствовала себя как на приеме у врача.

– Присаживайтесь вон там. – Она указывает жестом на два кресла и низкую скамейку у противоположной стены. – Как только закончите, принесите это обратно, и мы приведем вас в порядок.

Я киваю, отступая к одному из кресел. Джаз опускается рядом со мной, набирая номер на своем телефоне.

– Нам нужно будет сдать это перед тем, как мы войдем. – Говорит она мне, показывая на свой телефон, но я едва ее слышу. Я слишком сосредоточена на лежащей передо мной анкете, которая наполнена вопросами, о которых я раньше даже не задумывалась.

Первый вопрос прост: интересуют ли меня только мужчины, только женщины или и те, и другие? Я ставлю галочку напротив «мужчины» и перехожу к следующему. Читая этот вопрос, я чувствую, как краснеют мои щеки: здесь спрашивается, какие виды сексуальной активности меня интересуют. И с самого начала это заставляет меня чувствовать себя ужасно неопытной.

У меня никогда не было анального секса. Я бы сказала, что мой опыт орального секса довольно ограничен. Конечно, у меня было много обычных половых актов, но только в трех самых простых позах.

Я не в себе.

Меня так и тянет отдать женщине анкету и отправиться домой. Но, хотя я, возможно, и скучна, я не бросаю. И мысль о том, чтобы вернуться в безопасность своей квартиры, пока Нейт будет получать непристойные сообщения и фотографии от женщин, с которыми он мне изменял, кажется хуже, чем просто быть достаточно смелой, чтобы попробовать что-то новое сегодня вечером.

Но я действительно не знаю, как ответить на эти вопросы. Меня никогда не связывали. Меня никогда не шлепали. У меня никогда не было повода задуматься о том, хочу ли я смотреть, как другие занимаются сексом на публике, или чтобы за мной наблюдали. Эта мысль вызывает во мне покалывание, но я не знаю, готова ли я к этому. А может, и никогда.

Прикусив губу, я встаю и иду туда, где блондинка нажимает на клавиатуру.

– Извините, – вежливо бормочу я, и она поднимает на меня глаза.

– О! Вы закончили? – Она улыбается, и я чувствую, как мои щеки разгораются еще больше.

– Я… нет. Я просто… я не знаю, как ответить на большинство из них. У меня нет большого опыта в таких делах. Может быть, это не то место, куда я должна идти… – Я колеблюсь, но ее улыбка не сходит с лица.

– Вот. – Она смотрит на мои документы, затем достает из корзины два тонких силиконовых браслета – один темно-синий, другой бледно-розовый.

– Темно-синий означает, что вас интересуют только мужчины. Розовый означает, что вы еще не определились со своими наклонностями и хотите исследовать их. – Она делает паузу. – Этот клуб очень эксклюзивный, мисс Уильямс. Все должны уважать ваше пространство и воспринимать любой ваш отказ именно так. Но если кто-то будет толкать вас и заставлять чувствовать себя неловко, обратитесь к одному из барменов. Безопасное слово – бриллиант. Если вы скажете его одному из них, он спросит, кто вас беспокоит, и проследит, чтобы охрана выпроводила его или ее, а вы в это время будете в безопасности. Если в какой-то момент вы почувствуете себя подавленной и вам понадобится уединиться, слева от главного этажа есть две двери, на обеих из которых изображены маски. Это тихие комнаты. Введите код – четыре нуля – и вы сможете войти и побыть в одиночестве. – Она делает паузу. – У вас есть еще вопросы или пожелания?

Я качаю головой. Я не могу ни о чем думать. Я наматываю браслеты на запястье, нервничаю, но не хочу возвращаться назад. Все, что она сказала, дало мне повод лучше относиться к этой ночи, но все еще так неизвестно. Я понятия не имею, как буду относиться ко всему этому.

– Если вы готовы, пожалуйста, сдайте свою электронику, выберите и наденьте маску, прежде чем пройти через дверь. И самое главное – приятного вам вечера в «Маскараде». – Женщина улыбается. – Этот клуб создан для удовольствия, мисс Уильямс. Вы должны получать удовольствие. Здесь нечего стыдиться.

Я знаю, что она видит румянец, окрасивший мои щеки. Дело даже не в том, что мне стыдно, а в том, что я не знаю, чего хочу. Я никогда не позволяла себе думать об этом так долго. Это всегда казалось мне бессмысленным занятием – позволять себе хотеть того, что невозможно. Я не из тех, кто фантазирует о том, чего у меня не может быть, тем более о том, чего, как мне казалось, не существует.

Но теперь мне говорят, что я могу иметь это – по крайней мере, что-то из этого. Что-то вроде этого. И я не знаю, что находится за этой дверью.

Джаз берет меня за руку, когда мы подходим к корзине с масками, и сжимает ее.

– Расслабься, – шепчет она. – Ты не обязана делать то, чего не хочешь. Но я думаю, тебе здесь понравится.

– Что ты наделала? – Шепчу я, доставая из корзины черную бархатную маску домино.

– Много чего. – Джаз злобно ухмыляется, выбирая подходящую маску.

– Наедине или на публике?

– И то, и другое. – Она смеется над моим шокированным выражением лица. – Удивительно, что немного анонимности может сделать с твоими запретами, Шарлотта. Здесь никто не знает, кто ты. Никому нет до этого дела. И никто никогда не узнает, кто ты за пределами этого места. Здесь ты вольна хотеть все, что пожелаешь. Ты вольна быть собой. Никто тебя не осудит. – Она застегивает маску, прикалывает ее к волосам, распуская их по ниточке. – Ты можешь ничего не делать. Ты можешь делать все. Все зависит от тебя.

Я чувствую прилив адреналина, когда она делает шаг вперед, толкая дверь. Я слышу ровный ритм, музыка наполняет комнату, когда мы входим. Громкость достаточно высока, чтобы создать атмосферу клуба, но не настолько громкая, чтобы я не смогла услышать звуки удовольствия, если кто-то начнет наслаждаться в открытую. Но пока не похоже, чтобы кто-то начал такое шоу.

Пока – это главное слово.

В правой части главного этажа я вижу множество предметов, которые еще не знаю, для чего будут использоваться, но мое воображение уже разгулялось. Скамьи с мягкой обивкой и кожаными наручниками, висящими спереди и сзади. Длинный мягкий стол высотой примерно до пояса. Два лакированных «икса», больше человека, у задней стены, с кожаными наручниками, висящими в местах соединения запястий и лодыжек. Рядом с ними – длинный лакированный шкаф. Я могу только представить, что там внутри.

Сам клуб прекрасно оформлен. Освещение меняется от мягкого розового до красного и туманного сияния, пол выложен мраморной плиткой. Стены завешены тяжелыми бархатными портьерами с толстыми золотыми шнурами, что придает всему главному этажу ощущение современного борделя – как раз в тему маскарада. Полукруглая барная стойка справа, отделяющая зону для танцев и общения от секции, предназначенной для «игры», покрыта черным лаком с мраморной столешницей, совпадающей со шкафами справа. Сидения слева отделаны кожей и бархатом, черным и красным, со столиками с мраморными столешницами. Танцпол выложен черной лакированной плиткой, выделяющейся на фоне мраморного пола, а в дальнем углу, наполовину скрытом за бархатными портьерами, стоит стойка диджея. И я вижу двери, о которых мне говорила блондинка, с вырезами в форме драгоценных камней на фасаде – тихие комнаты.

На второй этаж ведет винтовая лестница с перилами по всему периметру. Подняв голову, я вижу двери на этом уровне и понимаю, что это, должно быть, личные комнаты. Мой пульс учащается при мысли о том, что может произойти за этими дверями. Или что может произойти в ложах, которые я вижу в правой части комнаты, скрытых за бархатными портьерами. Это нечто среднее между публичным и частным, достаточно близко к месту, где будет проходить спектакль, чтобы оставаться частичным вуайеристом, но без абсолютного обнажения того, что в конце концов произойдет на этих скамьях.

Я тяжело сглатываю, внезапно представляя себя развалившейся на одной из них. Не знаю, от чего это происходит – от страха или от желания, но у меня заминка в дыхании и внезапный всплеск пульса.

– Ты в порядке? – Спрашивает Джаз, наклоняясь ко мне, и я киваю, во рту пересохло.

– Мне нужно выпить. – Я начинаю идти к бару, Джаз остается рядом со мной, как она и обещала. Бармен подходит сразу же – здесь еще не так много народу, для вечера пятницы – это еще относительно рано. Это красивый мужчина с темными волосами – по крайней мере, красивый, насколько я могу судить. Белая театральная маска закрывает одну половину его лица в стиле «Призрака Оперы», оставляя вторую половину голой. Один голубой глаз весело сверкает на меня, а половина его рта, которую я могу видеть, кривится в улыбке.

– Что я могу предложить вам, дамы? – Спрашивает он, его голос глубокий и богатый, и по моему позвоночнику пробегает дрожь.

– Джин с тоником. Два лайма. – Я возвращаюсь к своему обычному заказу в баре, когда мне хочется чего-то, кроме вина, мне нужно что-то знакомое в этом месте. Что-то, на что я могу рассчитывать, что мне обязательно понравится. И сейчас мне определенно нужно что-то покрепче вина.

– Золотая лихорадка для меня. – Говорит Джаз, опускаясь на барный стул справа от меня.

– Что это? – Я с любопытством смотрю на нее, пока она наклоняется вперед, опираясь локтями на мраморную столешницу бара.

– Виски, мед и лимонный сироп. – Она убирает прядь волос с лица. – Немного дымный, немного сладкий.

– Мне стоит попробовать. – Говорю я без особой уверенности, я никогда раньше не пробовала виски.

Джаз хихикает, забирая свой напиток у бармена, когда он приносит их, и подталкивает мой ко мне.

– Тот человек смотрит на тебя, – тихо говорит она, поднимая бокал к губам. – В полумаске, в перчатках. Он не переставал наблюдать за тобой с тех пор, как мы вошли.

– Откуда ты это знаешь? – Шиплю я, делая большой глоток своего напитка. – На нем же маска.

– Я все еще вижу его глаза. И они были на тебе с тех пор, как мы вошли в эту дверь.

Я почти виновато опускаю взгляд на человека, о котором говорит Джаз. Я сразу же замечаю его… его невозможно не заметить. Даже в маске он обладает такой силой, которая сразу же требует внимания. Он высокий, с темными светлыми волосами. Отсюда я не могу разглядеть цвет его глаз, но я вижу его телосложение, подтянутое и крепкое под черной рубашкой на пуговицах и костюмными брюками, в которые он одет. Он слегка сдвигается, и я вижу, как напрягаются мышцы на его руках и груди, натягивая рубашку.