Текст книги "Жестокий поцелуй (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Однако она не выглядит настолько шокированной моими словами, как я ожидал.
– Значит, она хотела иметь тебя на стороне? Без ведома своего мужа?
– Вообще-то, с его разрешения, – говорю я с горьким смешком. – Ну, ему не слишком нравилось, что я был единственным, у них была договоренность о свободном браке, я думаю, ты бы назвала это так. – Я делаю глоток своего вина, закрываю бутылку и отставляю ее в сторону. Оно темно-красное, сухое у меня на языке, и я бросаю взгляд на Габриэлу. – Что ты думаешь? О вине, я имею в виду.
– Вкусно. Я люблю красное вино. – Она опускает голову, чтобы сделать еще глоток, глядя на меня поверх края. – Значит, ничего не получилось?
– Как я уже сказал, это было…
– Сложно, – заканчивает Габриэла. – Но как?
Я хмыкаю, делая еще один глоток алкоголя, чувствуя легкое раздражение из-за того, что разговор принял именно такое направление. Я хотел провести романтическую ночь с Габриэлой, всего одну, что-то, что завершило бы наш роман и подарило бы ей еще одну ночь, которую она никогда не забудет, и уж точно не говорить о моей бывшей. Но что-то в любопытстве в ее глазах подсказывает мне, что она не собирается забывать об этом, и я мог бы просто объяснить.
– Я знал ее с тех пор, как мы были детьми, – говорю я Габриэле на выдохе. – Мы не были самыми близкими друзьями, но с тех пор, как мы все были молоды, было понятно, что она выйдет замуж за одного из братьев этой гребаной богатой семьи… тогда за старшего. Я был лучшим другом младшего, и они с отцом проводили много времени в поместье, так что мы все довольно хорошо узнали друг друга. У нее не было особого интереса сближаться с лучшим другом брата ее суженого, не могу ее за это винить, но тогда я был немного влюблен в нее.
– А потом? – Подталкивает Габриэла, когда слова затихают, и я подавляю стон.
– Старший брат свалил после семейных разногласий. Бесследно исчез, и она на какое-то время стала свободной женщиной. В детстве она всегда была немного своевольной, но колледж изменил ее. Это поведение принцессы превратилось во что-то упрямое, откровенное… волевое. Я нашел это привлекательным, так что… – Я пожимаю плечами, осушая свой бокал вина. – Она бросила мне вызов. Заставила меня захотеть стать лучше, чтобы она тоже увидела меня по-другому. Но потом ее отец устроил брак с младшим братом того, кто съебал, и на этом все закончилось. – Я наливаю еще вина в свой бокал и в бокал Габриэлы, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– И тогда у вас начался роман?
– Нет. – Я качаю головой. – Младший брат встретил другую и женился на ней вопреки желанию семьи. Оставил Сиршу ни с чем, и в итоге она вернулась к старшему брату. Это долгая история, но они с отцом нашли его, разработали план, как вернуть его домой и заставить заявить права на наследство. Я последовал за ними туда из-за моей дружбы с младшим, и да поможет мне чертов бог, я все еще хотел ее. Я подумал, что, может быть, мне удастся убедить ее не выходить за него замуж. Когда это не сработало, я был достаточно глуп и не в своем уме, чтобы подумать о том, чтобы принять то, что она еще предлагала, желание и, возможно, любовь в конечном итоге, но не настоящее партнерство. – Я делаю еще один большой глоток вина, чувствуя на себе взгляд Габриэлы. – Я думал, что со мной все в порядке, когда я на стороне, но оказалось, что это не так. После этого ни хрена не вышло, как ты можешь догадаться. Он всегда был ее, первым. Теперь она беременна его ребенком, и…
– Тебе нужен был отпуск вдали от всего этого.
Сочувствие в тоне Габриэлы поражает меня.
– Да, примерно так, – соглашаюсь я. – Немного пространства, чтобы прийти в себя после всего этого.
Интересно, собирается ли она спросить, какую роль она сыграла в том, что я преодолел все это, будет ли ревность, но, к моему удивлению, она этого не делает.
– Что заставило тебя понять, что тебе это не нравится? – Вместо этого мягко спрашивает она, протягивая руку, чтобы коснуться моей руки. – Что ты хотел большего?
– Случился пожар. – Я откидываю стакан, подавляя дрожь, когда вспоминаю тот день, дым и жару, страх, который мы все испытывали. – Я и несколько коллег попали в ловушку. В моей жизни было несколько опасных моментов, но этот, я думаю, это был первый раз, когда я по-настоящему, по-настоящему подумал, что умру. Я думал, что это все. И когда я подумал о том, что я хотел сказать, кому я хотел это сказать, прежде чем я в буквальном смысле сгорел дотла, сказать Сирше, что я люблю ее, было первым и единственным в этом списке.
– Ой. – Голос Габриэлы мягок, когда она шепчет это слово. – И она не почувствовала этого в ответ?
– Не тогда. Может быть, со временем, но ее муж тоже оказался в ловушке в том пожаре, и ее отец. Когда она прибыла на место происшествия, то направилась прямо к ним. Она не могла прийти посмотреть, все ли со мной в порядке, потому что нам не суждено было иметь ничего общего друг с другом. И это просто по-настоящему прояснило для меня, какой приоритет был бы у меня в ее жизни, если бы я остался, навсегда. Как я продолжал бы любить ее, желая того, чего у меня не было, в то время как она переступала черту между нами.
Я слышу горечь в своем голосе, сожаление, и мне ненавистно, что Габриэла тоже это слышит. Но она попросила рассказать историю, и я изложил ее так кратко, как только смог.
– Если бы я думала, что погибну при пожаре, я бы захотела позвонить своей сестре, – тихо говорит Габриэла. – Я никогда не знала, каково это, иметь романтическую любовь, подобную той, о которой ты говоришь. Но моя сестра и я… что ж, если и есть что-то более близкое, чем сестры или лучшие подруги, то это мы. Она – вторая половина меня. Вот почему я остаюсь так близка со своей семьей, даже несмотря на то, что с ними иногда бывает трудно. – Она выдыхает, делая глоток вина. – Я никогда не смогла бы оставить ее позади.
На мгновение воцаряется тишина, густая и тягостная, пока мы сидим на одеяле, плечо Габриэлы касается моего. Облако, закрывшее луну, снова сдвигается, позволяя свету осветить ночь, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть очертания ее совершенного лица.
– Я привел тебя сюда не для того, чтобы говорить обо всем этом грустном дерьме, – грубо говорю я ей, проводя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
– Зачем ты меня сюда привел? – Ее голос мгновенно становится легким, дразнящим, и это ощущается как глоток свежего воздуха, очищающий мою голову от всей паутины воспоминаний.
– За этим, – честно говорю я ей, протягивая свободную руку к ее лицу. Я прижимаю ладонь к ее щеке, поворачивая ее губы к своим, и нежно провожу своим ртом по ее губам. На вкус она как вино, ее язык сладок от него, и я провожу кончиком своего по ее нижней губе. Она ахает, когда я делаю это, звук доносится прямо до моего члена, и он мгновенно твердеет.
– Найл… – выдыхает она мое имя, наклоняясь для поцелуя, положив руку мне на бедро, чтобы успокоиться. Момент идеален, только мы вдвоем здесь, на просторах пустыни, никто не видит и не мешает, полная луна над нами и ночная тишина заставляют меня чувствовать себя так, словно сегодня ночью наступил конец света, и остались только мы двое.
– Но не только ради этого, – бормочу я, отстраняясь, когда ее язык скользит по моим губам, прежде чем поцелуй становится глубже, и я теряю из виду, куда я планировал отправиться этой ночью. – Я хотел подарить тебе это.
Я достаю коробку из кармана куртки и вижу, как ее глаза расширяются от шока.
– Найл, я…
– Ничего особенного, – быстро предупреждаю я ее. – Просто кое-что увидел и подумал о тебе. Прости, если это слишком. Я только увидел это, и я…
Она секунду колеблется, когда я протягиваю коробку, и на мгновение мне кажется, что она собирается отказаться. Эта мысль ощущается как колющее ощущение в моей груди, причиняющее боль сильнее, чем следовало бы, но у меня нет времени долго размышлять над этим. Габриэла берет коробку из моих рук, изящные пальчики касаются моей ладони, и я чувствую прилив желания, превосходящий то, что я должен был бы чувствовать. Еще секунда колебания, когда она идет открывать коробку, а затем поднимает крышку, и при этом у нее отвисает челюсть.
– Боже мой, Найл, оно прекрасно!
– Не так прекрасно, как ты, – честно говорю я ей. – Это немного, но…
– Немного? – Она качает головой, протягивая руку, чтобы достать ожерелье из коробки. – Оно просто потрясающие.
Я замечаю, как дрожат ее пальцы, когда она собирается застегнуть его на шее.
– Вот, позволь мне. – Я тянусь к задвижке, ловко защелкиваю ее, когда мои пальцы касаются затылка Габриэлы, и я слышу тихий вздох, который она издает.
– Я не могу поверить, что ты купил мне это. – Ее рука касается драгоценного камня, который находится чуть выше ее груди, поглаживая его кончиком пальца. – Это так заботливо…
– Я хотел, чтобы у тебя было что-нибудь на память об этом. – Я протягиваю руку, убирая волосы с ее лица, когда она поворачивается ко мне. – Чтобы помнить время, проведенное вместе, даже после того, как я уйду.
– О, Найл. – Она издает тихий, дрожащий смешок, ее пальцы все еще касаются камня, как талисмана. – Я не знаю, как я смогу когда-нибудь забыть.
Это трудно разглядеть, и я думаю, что это, должно быть, игра лунного света, но мне кажется, что в ее глазах блестят слезы. Она быстро моргает, ее пальцы на мгновение обхватывают драгоценный камень, и ее взгляд скользит по моим губам, и я больше не могу сдерживаться. Я хочу целовать ее, прикасаться к ней, держать ее в своих объятиях и чувствовать ее тело прижатым к моему, и я не могу сдержать прилив желания. Я наклоняюсь вперед, моя рука скользит по ее волосам, чтобы я мог притянуть ее к себе и завладеть ее ртом, и она мгновенно уступает мне, сладкая и податливая в моих объятиях.
Она выдыхает мое имя, когда я укладываю ее обратно на одеяло, ее рот приоткрывается для меня, когда я целую ее медленно и глубоко, наслаждаясь ее вкусом, ее стонами, когда она выгибается подо мной. Я хочу попробовать ее на вкус, жажду этого, как страстное желание, которое невозможно удовлетворить. Габриэла издает еще один тихий вздох, когда я скольжу вниз по ее телу, раздвигая ее бедра и задирая платье, чтобы я мог лизнуть ее киску.
Ее бедра мгновенно выгибаются навстречу моему рту, когда я оттягиваю ее трусики в сторону, слишком желая снять их, желая получить все, что у меня есть, и я поглощаю ее. Я планировал действовать медленно, дразнить и добиваться от нее оргазма, пока она не начнет умолять об этом, но как только я ощущаю вкус ее возбуждения на своем языке, я так жажду большего, что не могу удержаться от того, чтобы как можно быстрее довести ее до предела. Я хочу большего, почувствовать, как она становится горячей и скользкой для меня, ее стоны наполняют ночной воздух, когда ее бедра сжимаются вокруг моей головы, ее вкус и запах наполняют мои чувства, пока мой член не начинает болеть, твердея от желания кончить в нее.
– Найл, пожалуйста… – Ее мольба распаляет меня, заставляет желать доставить ей еще большее удовольствие. Я просовываю в нее два пальца, поглаживая ее сжавшуюся киску, пока ее стоны не переходят в пронзительные крики, в вопли, наполняющие ночной воздух, когда она сотрясается подо мной. Ее возбуждение выплескивается на мой язык, ее клитор пульсирует под ним, пока я ласкаю и посасываю. Я слышу, как она тихо вздыхает, когда я двигаюсь вверх по ее телу, возясь со своим поясом и молнией, пока придерживаю ее трусики в сторону.
– Ты нужна мне сейчас, – выдыхаю я, забывая, что я просил ее не произносить то же самое слово в нашу первую ночь вместе, не говорить “нужен”, что я никогда не смогу быть тем, кто нужен такой женщине, как она. И это правда, за пределами нашей маленькой гавани я никогда не смог бы сделать ее счастливой. Я никогда не смог бы дать ей того, чего она заслуживает, но здесь, в зыбучих песках под луной, я могу быть всем, что ей нужно.
Это чертовски невероятное ощущение.
Мой член проталкивается между ее бедер, к ее тугому входу, и я заставляю себя медленно входить в нее. Она все еще новичок в этом, напоминаю я себе. Одна ночь вдали от моей постели, возможно, немного облегчила бы ее страдания, но это не вылечит их полностью, и я не хочу причинять ей боль.
Стона, который наполняет воздух между нами, когда я проталкиваю свой первый пульсирующий дюйм внутрь нее, достаточно, чтобы я почти полностью потерял контроль, ее киска сжимается вокруг меня так сильно, что у меня перед глазами все плывет. Секс с Габриэлой не похож ни на что, что у меня когда-либо было, смесь сладкой невинности и греховного удовольствия, которое могло бы свести мужчину с ума. Ничто в звуках, которые она издает, или в том, как она двигается, не является искусственным, ничто из этого не спланировано. Она не пытается соблазнить меня, но, клянусь богом, ей это удается, и мои бедра дергаются, когда я погружаю еще несколько дюймов своего члена в ее сжимающуюся сердцевину.
– Найл, пожалуйста. – Габриэла стонет мое имя, ее пальцы впиваются в мои плечи сквозь ткань рубашки. Мы оба почти все еще полностью одеты, моя потребность в ней берет верх прежде, чем я успеваю раздеть ее или себя, и теперь я не уверен, что смогу остановиться ради чего-либо. Она чувствуется чертовски невероятно. – Пожалуйста, еще… мне это нужно. Все это… весь ты.
На этот раз я не упрекаю ее за то, что она сказала “нужно”. Я тоже чувствую это, непреодолимую потребность, боль, которая распространяется по моим костям, когда я поддаюсь ее мольбам, инстинкт берет верх, когда я вгоняю в нее свой член, последние дюймы погружаются в ее мягкую влажную плоть, когда я вхожу в нее так глубоко, как только могу, удерживая себя там и прижимаюсь своими бедрами к ее.
– Вот так, – бормочу я, удовольствие пробегает рябью по моему позвоночнику, и я выгибаю спину, прижимаясь к ней. – Возьми мой член, Габриэла…
– Да… – хнычет она, извиваясь подо мной, ее глаза распахиваются всего на секунду, прежде чем снова закрыться, когда я начинаю двигаться, и ее голова откидывается назад, губы приоткрываются. – Еще. Найл, еще…
У мужчины не так уж много гребаной сдержанности. Ее мольбы наполняют мои уши, наэлектризовывая мои нервы, мой член пульсирует от желания, когда я ускоряю темп. Я зарываюсь рукой в ее волосы, притягивая ее рот к своему, а другой рукой опираюсь на одеяло, входя в нее резкими, жесткими толчками, прижимаясь к ней бедрами, потираясь головкой члена о то место глубоко внутри нее, которое, я знаю, заставит ее кончить снова.
Я хочу этого, чтобы ее оргазм прокатился по всей моей длине, выдавливая сперму из меня, когда я врываюсь в нее. Я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь чего-то так сильно хотел в такой момент. Я пожираю ее рот, втягивая ее нижнюю губу между своими и проводя по ней языком, покусывая мягкую плоть, пока она не вскрикивает, а затем смываю боль новыми поцелуями, в то время как мой член твердеет внутри нее до точки невозврата.
– Кончи для меня, – шепчу я ей в губы. – Кончи на мой член…
– Да! О боже, да, я так близко… – Она выдыхает эти слова, выгибаясь, когда кулон скользит по ее разгоряченной коже, резко вжимаясь между нами, когда я снова вжимаю ее в одеяло. – О боже, Найл…
Ее задыхающийся стон поглощается моим ртом, я яростно целую ее, чувствуя, как ее бедра поднимаются вверх, когда она начинает кончать, ее спина выгибается, спазмы удовольствия охватывают ее, и она сжимается вокруг меня. Удовольствие слишком сильное, чтобы его можно было больше сдерживать. Все, что я чувствую, это ослепляющий экстаз, непреодолимая потребность кончить, наполнить ее собой, и я вонзаюсь в нее жестко и глубоко, каждым дюймом своего пульсирующего члена.
Мой стон удовольствия смешивается с ее криками, когда я прерываю поцелуй, выгибаюсь назад и снова толкаюсь, чувствуя первый горячий прилив спермы внутри нее, когда мой член набухает и извергается. Габриэла стонет, звук заканчивается чем-то похожим на крик, и я толкаюсь еще раз, желая еще раз почувствовать, как ее разгоряченная, влажная плоть скользит по моему чувствительному члену, прежде чем я глубоко войду в нее, удерживая себя там для последних приятных толчков, которые сотрясают меня.
– О боже, – выдыхает Габриэла, когда я прижимаюсь к ней, приподнимаясь на локте, и снова целую ее, на этот раз легче. – С каждым разом все лучше.
– И дальше будет только лучше. – Я провожу пальцем по ее скуле, требуя еще одного поцелуя от ее нежных губ. – Ты скоро узнаешь, что тебе нравится и чего ты хочешь от любовника.
При этих словах по ее лицу пробегает необъяснимая тень, в глазах снова появляется что-то похожее на слезы. Но потом она моргает, и все исчезает. Только ее легкая удовлетворенная улыбка, лениво-довольный взгляд на ее лице, когда она выгибается подо мной с последними толчками своего оргазма, ее киска слегка трепещет вокруг моего размягчающегося члена.
Неохотно я выскальзываю из нее, поправляя свою одежду, пока она опускает юбку на бедра.
– Тебе нужно идти домой? – Спрашиваю я, протягивая руку за своим бокалом вина. – Или нам следует…
– Вернуться в твою комнату? – Габриэла улыбается, садясь и допивая свой бокал. – Это, я думаю.
Она помогает мне собраться, и я наслаждаюсь ощущением ее на обратном пути в отель, ее рук, обнимающих меня. Я рад, что ночь еще не закончилась, но я чувствую, что приближается конец… конец всего этого с Габриэлой, и я боюсь этого больше, чем следовало бы.
Мы быстро поднимаемся по лестнице, оба торопимся снова остаться наедине, но когда мы заходим внутрь и я закрываю за нами дверь, я поворачиваюсь и вижу нервное выражение на ее лице, которого я не видел весь вечер до сих пор, по крайней мере, с тех пор, как я заверил ее насчет нашей поездки в пустыню.
– Что не так? – Я подхожу к тому месту, где она стоит, слегка касаясь ее волос. Они мягкие и шелковистые под моими пальцами, черные, как вороново крыло, и такие же блестящие. – Ты передумала насчет оставшейся части сегодняшнего вечера? Если ты…
– Дело не в этом, – начинает она говорить, но затем колеблется, и я чувствую, как что-то сжимается у меня внутри, какое-то неприятное чувство.
Я всегда знал, что Габриэла рано или поздно уйдет. Я тоже уйду, через неделю.
Я просто надеялся, что это произойдет не сегодня вечером.
19
ИЗАБЕЛЛА
Вся ночь была похожа на вихрь. Я ожидала встретить Найла в Сангре и, возможно, пропустить стаканчик-другой, вернуться в отель и провести остаток ночи, изучая друг друга. Я не ожидала поездки в пустыню, романтического бокала вина под звездами на одеяле, или подарка. Я ничего особенного не ожидала, особенно в начале всего этого, но Найл удивляет меня на каждом шагу. То, как он прикасался ко мне под звездами, когда мы лежали там, то, что он заставлял меня чувствовать…
Драгоценный камень на ожерелье, которое он мне подарил, маленький, изящный, крошечная слезинка лежит на моей коже, и я не могу поверить, что он мой. Я не могу поверить, что он додумался подарить мне что-то настолько красивое. Я и раньше получала украшения в подарок, носила драгоценности своей матери, но это, по-моему, в тысячу раз прекраснее всего этого.
Когда мы заходим в гостиничный номер, я чувствую трепет нервов впервые с тех пор, как Найл заверил меня, что не собирается везти меня в пустыню ни для чего гнусного. У меня были планы относительно того, о чем я хотела спросить его сегодня вечером, но теперь, когда этот момент настал, я чувствую беспокойство. Что, если он не захочет? Что, если он станет меньше думать обо мне из-за этого?
Найл оглядывается на меня, закрывая дверь, и я вижу, что он мгновенно прочитал выражение моего лица.
– Что не так? – Обеспокоенно спрашивает он, подходя к тому месту, где я стою, и нежно поглаживая меня по волосам одной рукой. – Если ты передумала…
Мысль о том, что я передумаю насчет еще одной ночи с ним, настолько нелепа, что я чуть не смеюсь, но сдерживаюсь. Я не хочу, чтобы он думал, что я смеюсь над ним.
– Нет, дело не в этом. – Мои зубы впиваются в нижнюю губу, мой желудок переворачивается при мысли о том, что я должна быть такой прямолинейной в том, чего я хочу. Все это по-прежнему ново для меня. Интересно, сколько времени требуется, чтобы исчезли чувства застенчивости и нервозности, и как женщины становятся опытными соблазнительницами? Каково это, действительно быть такой уверенной в себе, какой я хотела казаться в тот первый вечер в красном платье?
– Тогда что? – Найл придвигается ближе ко мне, его пальцы пробегают по моим волосам, а другая рука ложится мне на талию. – Ты можешь сказать мне, Габриэла. Я не собираюсь думать о тебе хуже, что бы это ни было.
То, что он каким-то образом, казалось, прочитал мои мысли, успокаивает меня больше, чем я могла бы подумать. Я чувствую, как часть напряжения покидает меня, и я смотрю на него снизу вверх, в его темно-синие глаза, которые, кажется, всегда проникают прямо в мою душу.
