355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » М. Ордынцев-Кострицкий » Сан-Блас. Избранное » Текст книги (страница 3)
Сан-Блас. Избранное
  • Текст добавлен: 10 апреля 2017, 23:00

Текст книги "Сан-Блас. Избранное"


Автор книги: М. Ордынцев-Кострицкий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Спать я улегся в самом минорном настроении духа и, встав на рассвете, убедился, что оно проснулось со мной вместе. Но делать было нечего, – все мои спутники уже оделись и, наскоро напившись кофе, мы вышли из усадьбы…

Не выехали, как я предполагал вначале, а попросту прошли в калитку и очутились на сонной улице Колона.

– А как же лошади?! – невольно воскликнул я, удостоверившись, что за оградой нет ни малейшего признака этого традиционного способа передвижения в «культурнейшей из всех республик».

Аннита, шедшая впереди меня, расхохоталась…

– Какие лошади, сеньор?

– Это мне нравится! Ведь не пешком же мы отправимся за заповедную черту Сан-Бласа…

– А, разумеется, пешком… Иначе нам не пробраться через заросли и топи.

Благодарю покорно! Еще один сюрприз… Вот уж не думал, что мне придется когда-либо соперничать с моим «европейски известным» тезкой – Михаилом Александровичем Берновым!.. Путешествия по способу апостолов Христовых имеют свою прелесть, но мне они никогда не улыбались, и я теперь окончательно озлился…

Суарес, сопровождаемый длинноногим Педро и Пачеко, был уже намного впереди, так что обуревающие меня чувства я мог излить только по адресу Анниты.

– Воображаю, – саркастически заметил я, – во что превратятся ваши ножки через несколько часов такой прогулки!

Девушка мельком посмотрела на свои легкие кожаные сапоги и перевела взгляд на неуклюжие ботфорты, в которых тонули мои ноги.

Она мне не ответила ни слова, но искреннее сочувствие, светившееся в ее глазах, заставило меня смириться…

Я поравнялся с нею и, взяв ее под руку, чистосердечно попросил прощения.

– Какие пустяки, сеньор!.. Неужто вы вообразили, что я могу серьезно обидеться на вашу фразу?

– Вы незаслуженно добры ко мне?

– И докажу вам это советом снять свои ботфорты и нарядиться в точно такие сапоги, как у меня.

В целесообразности этого указания я не сомневался ни минуты. Мы еще не успели выйти из предместья, а ноги у меня уж ныли и горели, словно погруженные в расплавленный свинец. К счастью, носильщики нас ждали в заранее определенном месте… Родриго приказал распаковать один из тюков, и моя добровольная пытка прекратилась.

После минутной задержки, вызванной этим пустячным эпизодом, Суарес проверил наличность багажа, осмотрел патронташи нашей свиты и мы, растянувшись на полмили, медленно двинулись на юг…

Впереди всех, с ящиком динамита за плечами, уверенно шагал индеец-изгнанник племени Сан-Блас, но только уж не в сюртуке, а в зеленовато-серой куртке, какие были розданы всем членам этой шайки. За ним, поодиночке, на равных интервалах, тянулись пятнадцать человек носильщиков, внушительно навьюченных и еще более внушительно вооруженных. Центральную группу составляли мы: самодовольно улыбающийся дон Родриго, его приятель Педро с сыном, Аннита и – рядом с нею – я. Сзади, окутанные облаком белой известковой пыли, шли остальные четырнадцать бандитов.

В течение некоторого времени, я, оборачиваясь, видел отдельные здание Колона, поднимавшиеся над складками волнистой почвы, но с каждым шагом они заметно понижались и, наконец, совсем исчезли…

Дорога осталась в стороне, так как мы, следуя за головой колонны, свернули влево и около часа шли по рыхлому песку, окаймленному пенистыми волнами океана. Затем снова переменили направление и начали подъем на горный кряж между Гатунским озером и морем.

Здесь нам впервые понадобились топоры и изогнутые местные кинжалы. Девственная пальмовая поросль, покрывшая все скаты, была оплетена таким невероятным множеством лиан, что не приходилось даже думать о беспрепятственном проходе через их хаотическую массу. Отточенная сталь сверкнула в лучах недавно поднявшегося солнца, живая сеть заколебалась, послышались испуганные птичьи крики и облачко зеленых попугаев мелькнуло в воздухе у нас над головами. Лианы падали, точно чудовищные змеи, покрытые зеленой кожей всех оттенков; сверху на нас сыпался цветочный дождь, внизу мы натыкались на группы кактусов, вонзавшихся в одежду своими острыми шипами, и хотя медленно, но неуклонно все глубже проникали в чащу тропического леса…

К счастью для нашего переднего отряда, она окончилась так же внезапно, как и перегородила нам дорогу. После нескольких часов борьбы, природа отступила; лес, словно ножом, обрезало, и перед нами был открытый путь на гребень горного хребта…

Там мы почувствовали себя гораздо лучше. Ноги, обутые в легкие, с мягкой подошвой сапоги, без затруднений находили точку опоры среди камней, полузакрытых редкой и блеклой травой. Вершины пальм темно-зеленым полукругом виднелись где-то далеко под нами, и солоноватый морской ветер свободно обвевал наши горящие от утомления лица.

Налево мы видели необозримую равнину океана, направо – южную часть озера, усеянную целым архипелагом островков, а впереди чернел еле заметный узкий перешеек – мост, соединяющий «культурную» Панаму с запретной территорией Сан-Блас…

Не знаю, что испытывали мои спутники в виду этой таинственной страны, но сердце у меня забилось отчетливыми, частыми толчками, словно в предчувствии еще не испытанных опасностей и страхов, которым мы добровольно шли на встречу.

– Ах, если бы не этот индеец! – подумал я, т. е. мне показалось, что подумал; в действительности же – высказал свою мысль настолько громко, что Аннита, стоявшая подле меня, вздрогнула от неожиданности и обернулась.

– Вам, Мигуэль, не нравится наш проводник?

Девушка впервые назвала меня по имени, без обязательного в таких случаях «сеньор». В другое время я не придал бы этому ни малейшего значения, но теперь весь встрепенулся, точно охваченный разрядом электрического тока…

– Не удивляйтесь, – произнесла она и улыбнулась. – Нас ждут опасности, которые мы будем переживать все вместе. В таких обстоятельствах люди сближаются гораздо скорее, чем при обычной обстановке. Я и теперь уж отношусь к вам, как к собственному брату…

«Как к брату»… Только-то!

И я почувствовал, как горечь незаслуженной обиды растет и ширится в моей душе…

Нет, положительно тропическое солнце странно воздействует на северян!..

И, только констатировав этот непреложный факт, я ощутил в себе способность к возобновлению неожиданно прервавшегося разговора.

– Благодарю вас и с радостью следую вашему примеру, hermana mya![6] Вы меня, кажется, спрашивали о проводнике, Аннита?

– Да, Мигуэль!..

Я с удовольствием заметил, что ее щечки покраснели…

– Мне он не нравится.

– Мне – тоже!

– Вот видите… А ведь Родриго на седьмом небе от восторга. Вы помните, какой он благоглупостью ответил мне вчера на мой вопрос?

– Конечно… И дон Родриго был прав как нельзя больше.

– И вы туда же!

– Прав, по отношению к двадцати девяти белым, – продолжала, не слушая меня, Аннита. – Но только не к индейцу…

– Ну, с этим-то я еще, пожалуй, соглашусь… Мне тоже кажется, что психология человека белой расы и цветной – две вещи разные, так что подходить к ним с одной и той же меркой и глупо, и преступно. За эту ночь я постарался вспомнить прочитанные мною в юности «индейские» романы и к выводу пришел не из приятных.

– Вы им поделитесь с сестрой, Мигуэль?

– Еще бы!.. И Купер, и Эмар, и прочие авторитеты по этой части все в один голос утверждают, что с точки зрения индейца предать врага – точно такой же подвиг, как и победа над ним в честной битве.

– Не понимаю только, кому он может нас предать?.. Наш проводник – изгнанник, у него нет племени, на родину его не принимают…

– На этом, вероятно, и основывает свои надежды Суарес…

– Но вы с ним не согласны?

– К несчастью!.. Наш новоявленный товарищ едва ли благодарит судьбу за свое вынужденное пребывание в Колоне. Будь я на его месте и обладай свойственными дикарю представлениями о гнусном и великом, – и экспедиция на территорию Сан-Блас дала бы мне великолепный случай желанным гостем возвратиться к отрекшемуся от меня народу. Ведь тридцать четыре человека белых – это вполне достаточная жертва для искупления самого вопиющего проступка!.. Как вы находите, Аннита?

Она не отвечала…

Да и к чему? Я уже видел по ее глазам, что бедная девушка тревожится за нашу участь не менее меня, хотя и старается не обнаруживать своих сомнений.

Решительно объясниться с Суаресом, – вот самый естественный поступок при настоящем положении вещей. Но, к сожалению, эта спасительная мысль пришла мне в голову немного поздно, – Родриго, полулежавший на земле, вскочил вдруг на ноги; его примеру последовали все другие, и несколько минут спустя мы в том же порядке, что и раньше, начали спускаться к перешейку…

В пути я раза два пытался уединиться с нашим самоуверенным вождем, чтобы побеседовать с ним на занимающую меня тему, но – напрасно! Сопровождаемый отцом Анниты, он упругим «индейским шагом» перебегал от головных людей отряда к задним и – обратно; у одних осматривал ремни, другим приказывал переобуться, у третьих обнаруживал какую-либо небрежность в упаковке вьюков; короче говоря – все его видели и, вместе с тем, нигде нельзя было его поймать…

Я, наконец, махнул рукой и решил отложить наш разговор до более удобного момента.

Случай для этого представился пять-шесть часов спустя, когда мы миновали последние отроги гор, прошли за перешеек и здесь остановились на ночевку на самом рубеже таинственной земли…

Удостоверившись, что все поели и, за исключением часовых, расположились в четырех палатках, окружавших пятую, поменьше, где поместилась девушка, Родриго несколько угомонился. Он отыскал меня и сразу огорошил целым каскадом своеобразных извинений:

– Уж не взыщите, mi querido, – я целый день от вас отмахивался, точно от болотного москита, но – верьте чести – не до того мне было! То же случится, вероятно, завтра и еще неоднократно – заранее простите! Иначе быть не может, – за нашими ребятами необходимо смотреть в оба, без няньки они ни к черту не годятся, да и не признают иного отношения к себе… Вы понимаете меня?

– Прекрасно понимаю и, в свою очередь, считаю долгом извиниться за надоедливость, с которой я добивался разговора с вами…

– Пожалуйста!.. В чем дело?

Я, по возможности коротко и сжато, передал Суаресу наши общие опасения: Анниты и мои.

Он выслушал меня, ни разу не прервав, но я при лунном свете видел, как с каждой новой фразой все глубже становились складки между его бровями, а глаза загорались зловещим огоньком…

– Благодарю вас, Мигуэль! Мне кажется, вы правы… Эй, кто там копошится у палатки – позвать сюда проводника!

Человек, любовавшийся луной, вскочил и со всех ног бросился исполнить полученное приказание.

Через несколько минут он возвратился…

– Его здесь нет.

– Как нет?! – рассвирепел Родриго.

– Я обыскал весь лагерь… Исчез и проводник, и один ящик с динамитом.

Возбужденные голоса их привлекли общее внимание. Все высыпали из палаток…

– В чем дело?.. Что случилось?

– Индеец убежал, – угрюмо ответил Суарес.

Точно общий вздох вырвался из нескольких десятков грудей, и наступила немая тишина…

Беспорядочно столпившиеся люди с тревогой посматривали друг на друга и молчали. Мне кажется, они боялись возможного ответа на одинаково тревоживший их всех вопрос:

– Как отразится это бегство на судьбе нашего отряда? Не осуждены ли теперь все мы поголовно на искупительную жертву за прошлые грехи изгнанника Сан-Бласа?…

VII

Земля «Сан-Блас» заговорила

Мы долго не ложились спать…

Не спалось, вероятно, и носильщикам, – по крайней мере, из соседних трех палаток до нас все время доносился неясный гул их голосов, то утихая, то снова разрастаясь. Родриго хмурился, а долговязый Педро ожесточенно спорил с сыном, стараясь убедить того, что он единственный виновник принятия индейца в наш отряд…

– Ты только вспомни, – патетически взывал он к невозмутимому Пачеко. – Кто первый заговорил со мной о краснокожем негодяе!..

– Конечно, я.

– Вот видите, сеньоры! Он сознается, он не совсем еще утратил совесть, таскаясь по tertullas!

– Я вам сказал, что не мешало бы купить у этого Сан-Бласа несколько десятков кружек на дорогу, а вы…

– А я?.. Я согласился, скажешь?

– Нет, вы не согласились… «На кой черт эта рухлядь, – он сам нам пригодится!» – вот ваши точные слова. Вы тогда потребовали, чтобы Аннита отыскала вашу шляпу, и бросились его искать…

Старикашка побагровел от гнева и, вместо ответа, запустил в Пачеко дорожной сумкой, лежавшей у его постели.

Суарес схватил ее на полдороге и отшвырнул на место.

– Не горячитесь, Педро, – произнес он холодно и строго. – Вы сделали ошибку, об этом нечего и толковать… Хорошо еще, что ваш приятель сбежал от нас теперь, а не на несколько дней позже. Положим, этот номер в мою программу вовсе не входил, но я надеюсь, он мало отразится на дальнейших…

«Надейся, милый друг, надейся», – подумал я, укутываясь в «пончо». Посмотрим, как оправдаются твои надежды завтра!..

Но, к моему искреннему изумлению, Родриго и на этот раз не обманулся.

Правда, наутро все двадцать девять человек категорически отказались от продолжения пути, но Суарес невозмутимо выслушал их протестующие крики, закончившиеся общей просьбой о возвращении в Колон, и молча опустил руку в карман куртки. Уже знакомый мне Андре, являвшийся выразителем общего мнения всей шайки, испуганно шарахнулся в толпу…

Я инстинктивно подошел к Анните и приготовил магазинку.

Но пустить ее в дело не пришлось…

Родриго вынул руку из кармана и, вместо револьверного дула, мы в ней увидели продолговатый кожаный футляр. Он, не торопясь, раскрыл его и передал кому-то из толпы.

Носильщики так и облепили этот таинственный предмет…

– Показывай, Хосе!.. Что там такое?

Футляр переходил от одного к другому…

Суарес стоял, скрестив руки на груди, щурил глаза и улыбался.

И вдруг я явственно услышал чей-то дрожащий от волнения голос:

– Да это золото!..

– Кварц… Богатейший кварц! – не выдержал еще один носильщик.

– А вот и самородок!

Восклицания посыпались со всех сторон…

Родриго только и дожидался этого момента.

– Довольно! – воскликнул он, протягивая руку за футляром. – Теперь вы понимаете, в чем дело. Место, куда я вас веду, все состоит из золотоносных залежей и самородков. Возможно, что половина нас погибнет, но остальные возвратятся, принеся с собою золота, сколько его уместится в их поясах и ящиках от динамита. Решайте сами, стоит ли для этого рисковать своими головами и, если нет, – мы возвращаемся в Колон!..

Неистовые крики покрыли его последние слова.

Носильщики опять протестовали, но только уж в диаметрально противоположном смысле, чем несколько минут тому назад. Они теперь и слышать не хотели о прекращении похода за золотым руном Сан-Бласа…

Самые робкие из них, сравнительно, конечно, и те воспламенились возможностью внезапного обогащения и умоляли Суареса простить им их малодушное желание вернуться.

Он долго, с безмолвной укоризной, смотрел на провинившихся бандитов и, наконец, изрек свое прощение…

Аккуратно сложенный багаж мгновенно разобрали, палатки были свернуты, и наш отряд в прежнем порядке покинул лагерь. Единственной переменой было то, что впереди носильщиков теперь шел сам Родриго, взяв на себя роль бежавшего проводника.

Почва заметно понижалась, трава становилась все выше и сочнее, и какой-нибудь час спустя мы в ней буквально утонули. Я видел только ближайшего ко мне носильщика, а все другие исчезли без следа в зеленом волнующемся море. Мы шли гуськом между двумя отвесными упругими стенами, и только узкая полоса примятых трав указывала направление, которого держались Суарес и головная часть отряда…

Впрочем, несмотря на это, идти здесь было гораздо легче и удобней, чем по вчерашним горным скатам, и я только досадовал, что мы не захватили с собою лошадей, которые без всяких затруднений могли бы преодолеть зеленое преддверие Сан-Бласа. Но скоро мне пришлось убедиться в ошибочности этой мысли…

Гладкая, как стол, поверхность степи постепенно начала покрываться мелкими буграми; земля между ними становилась мягче; в воздухе почувствовалась сырость, и неожиданно по сторонам, сквозь поредевшую траву, сверкнули полосы воды. Местами мы подходили к ним вплотную и тогда могли невозбранно любоваться неподвижными тушами кайманов, лежавших у самых берегов. Колоссальной величины лягушки поминутно срывались из-под ног и исчезали где-то в тине. В воздухе сплошными тучами стояли комары, так что я счел нелишним облечься в сетчатую маску, которой меня предусмотрительно снабдил Родриго и, опустив голову, внимательно высматривал места посуше.

Но все мои старания были напрасны… Подпочвенная влага, сначала только заполнявшая следы идущего передо мной человека, теперь открыто сверкнула на солнечных лучах, заискрилась между стеблями тростников и окружила зелень кочек, на которых всеми цветами радуги переливались гибкие туловища змей. Мы уже по колени погрузились в воду и шли, производя возможно больше брызг и шума, чтобы хоть этим примитивным средством устрашающе воздействовать на психологию кайманов…

Мы, кажется, не ошибались. По крайней мере, я неоднократно видел, как эти бревнообразные, прожорливые твари испуганно бросались в сторону и исчезали под водой, не подозревая даже, что производимый нами шум, при более осмысленном отношении к нему, мог бы им гарантировать изысканный обед из наших трупов. Но, по-видимому, все их способности ушли на развитие силы челюстей, и «чемпионы» тропических озер вполне уподоблялись своим двуногим собратьям по искусству.

Можно было только радоваться столь благоприятному для нас явлению, но кашеподобная, густая тина, в которой тонули наши ноги, мало способствует развитию жизнерадостности в людях…

Я в этом наглядно убедился, когда мы остановились, чтобы поесть и отдохнуть, конечно, стоя, так как никому и в голову не приходило усесться на одну из кочек и завязать знакомство с ее игривым населением. Все сгрудились, поели, приподымая для каждого глотка вуалевые маски и снова опуская их на лица; потоптались растерянно на месте и молча разошлись…

Почти весь день тащились мы по этим топям и только к вечеру заметили, что вода постепенно убывает. Камыш с каждой верстой густел и подымался выше; озера, мало-помалу, отходили в стороны и исчезали; береговая тина становилась более плотной, высыхала и, наконец, совсем исчезла.

Необозримая стена высоких трав опять на нас надвинулась и раздалась перед передними людьми отряда…

Но, против ожидания, эта степная полоса, действительно, была только стеной огромной топи, и полчаса спустя, пробравшись сквозь перепутанные стебли, мы очутились на опушке леса из кривых акаций и мимоз. За ним темнели на вечернем небе причудливые силуэты мазанильо, кокосовых пальм и иикаро…

Где-то невдалеке послышался торжествующий голос Суареса:

– Сеньоры! Мы перешли запретную черту Сан-Бласа…

Но нас гораздо больше радовало сознание того, что мы прошли трясину, и на его восклицание никто не отозвался…

Родриго недоумевающе пожал плечами и отдал приказание разбить палатки.

Утомленные тяжелым переходом люди точно забыли об усталости и дружно начали готовиться к ночевке. Тюки и ящики были опущены на землю. Несколько человек носильщиков отошли в чащу, и через минуту оттуда послышались частые удары топоров, перемежающиеся с треском сухих сучьев. В темноте сверкнули искры, и огненные языки затрепетали над кострами…

Я переменил насквозь промокшую одежду и вышел из палатки, надеясь встретиться с Аннитой. За всю дорогу мы с ней перебросились двумя-тремя фразами, не больше, и я только теперь почувствовал, что этого мне мало.

Но осуществить мое желание оказалось гораздо труднее, чем я предполагал.

У кого я только ни спрашивал о ней – никто ее не видел… Наконец, судьба мне улыбнулась, и Пачеко, которого я нашел перед костром, поделился со мной своими сведениями о сестре:

– Аннита?.. Погодите, мне кажется… Конечно, да! Она мне говорила, что собирается пройти в мимозовую заросль за цветами.

– И вы ее пустили?..

– А почему бы нет? Раз девушка намеревается собрать букет, значит, в отряде кто-то есть, кого она им хочет осчастливить, а я в этом отношении не так суров, как мой родитель! – и юноша, лукаво улыбнувшись, наклонил голову, чтобы заглянуть под мою шляпу.

Но я его лишил удовольствия заметить мое невольное смущение, так как уже со всех ног бежал к указанной им заросли мимоз…

– Аннита, где вы?.. Отзовитесь!

Ответа не было.

Сердце у меня захолонуло в предчувствии какого-то неотвратимого несчастья. Не замедляя бега, я углубился в рощу; острые шипы царапали мне руки и лицо, но я не чувствовал уколов и задыхающимся голосом по-прежнему кричал:

– Аннита!.. Милая Аннита!

Нигде ни звука.

Я, обессиленный, остановился…

И в эту же минуту сзади послышался топот бегущих ног, а через несколько мгновений рядом со мной очутился Суарес.

– Что с вами, mi querido? Вы переполошили весь наш лагерь! Чего вы здесь кричите?

– Аннита!.. Где Аннита? – отчаянно воскликнул я и обеими руками вцепился в его куртку.

Родриго резким движением отстранил меня и выхватил электрический фонарик.

– Вы убеждены, что она была здесь? – коротко бросил он и опустился на колени.

– Да!

Пучок белого света скользил по низкой, точно подрезанной траве и вдруг остановился неподвижно, отраженный каким-то светящимся предметом. Это была хорошо знакомая мне черепаховая шпилька…

– О, Матерь Божия! – и Суарес вплотную лег на землю. – Ну, так и есть, – следы! Один, другой… Еще два новых!.. Теперь я понимаю.

Через секунду мы оба мчались к лагерю, крича изо всех сил:

– К оружию, друзья! К оружию!.. Скорее!

Перед кострами задвигались какие-то причудливые тени, и к тому времени, как мы поравнялись с ближайшей из палаток, все наши люди встретили нас с винтовками наперевес…

– Внимание, ребята! – воскликнул Суарес, с трудом переводя дыхание. – Сеньориту похитили индейцы. Произошло это полчаса тому назад, не больше. Они еще недалеко. Мы отправляемся в погоню. Кроме меня, идет дон Мигуэль, отец ее, Пачеко и шестеро из вас – кто пожелает. Все остальные, оставайтесь. Когда мы возвратимся, я не знаю. Возможно, через час, а, может быть, и завтра, к ночи. Не тревожьтесь! Никого к лагерю не подпускайте, – помните, что ваша жизнь и золото висят на волоске!..

Он не успел еще окончить, как уж полдюжины здоровых молодцов выступили вперед и остановились с нами рядом.

Пачеко трясущимися от волнения руками передал мне и Родриго наши ружья.

Все отправляющиеся проверили заряды в патронташах и вслед за Суаресом устремились к роще…

Сначала мы бежали, но, поравнявшись с местом похищения Анниты, должны были остановиться, чтобы не потерять оставленных индейцами следов. Свет электрического фонарика опять упал на землю; Родриго, низко нагнувшись, сделал пять-шесть шагов и, не колеблясь, направился в глубь леса. Наш маленький отряд не отставал…

Мы миновали мимозовую рощу, прошли густые заросли акаций и несколько свободнее вздохнули, добравшись до молчаливой колоннады высоких пальмовых стволов. Здесь было больше воздуха и света и не было ползучих трав, в которых мы путались и вязли раньше.

Суарес прибавил шагу, но тем не менее мне было ясно, что наша экспедиция продлится гораздо дольше, чем он предполагал. Прошло уже не меньше двух часов, как мы покинули стоянку. От времени до времени фонарик вспыхивал и освещал следы опередивших нас индейцев, но не было ни малейших признаков того, что мы их настигаем…

Я обогнал товарищей и поравнялся с Суаресом.

– Странно, – пробормотал он, не поворачивая головы. – Все время мы идем в противоположном направлении от главного поселка. Эти места мне хорошо знакомы. Теперь у нас по сторонам лесистые бугры, потом будет ложбина, а за ней россыпи, к которым…

Сказанного дальше я не слышал…

Над головой у меня раздался короткий, резкий свист, затем толчок…

Я вскрикнул и упал.

И в это же мгновение тяжелый удар обрушился мне на затылок.

Мириады цветных искр мелькнули у меня перед глазами, земля заколыхалась, и я лишился чувств…

VIII

«Muchos van рог lana у vuelvan trasquillados…»

Первым моим впечатлением, когда сознание ко мне вернулось, было ощущение короткой ровной тряски, вызвавшей у меня в памяти картину недавней поездки на «Га-туне». Но почти тотчас же мучительная боль в затылке заставила меня окончательно очнуться, и я с невольным стоном приподнялся…

Вернее, – сделал попытку приподняться, но совершенно безуспешно и только тут заметил, что я вишу на воздухе, поддерживаемый дюжими руками четырех быстро идущих дикарей. Скуластая физиономия одного из них склонилась надо мной, осклабилась в улыбку и исчезла. Передние не обернулись…

Восток уже алел, окрашивая розоватой дымкой гряду серебристо-серых облачков. Кокосовые пальмы точно сквозь землю провалились и, вместо них, вокруг виднелась высокая трава, волнуемая предрассветным ветерком.

Сзади послышался шум голосов, гортанные выкрики и топот, с каждой минутой становившийся все ближе. Скоро он поравнялся с нами. Я повернул голову и сразу же увидел Суареса, окруженного целой толпой приземистых индейцев…

«Тропический скиталец» пренебрежительно посматривал на свою свиту и криво усмехался. Рядом шагал насупленный дон Педро, а на голову ниже их обоих то подымались над толпой, то снова пропадали два-три помятых сомбреро, должно быть, на наших соучастниках по происшествиям минувшей ночи…

Теперь все было ясно.

Похитившие девушку индейцы предвидели возможность погони за собой или узнали через лазутчиков о нашем выступлении за ними; устроили засаду и, в результате, мы все попались в эту нехитрую ловушку. Даже хваленая опытность Родриго, и та здесь спасовала! Но что же будет дальше?.. Они могли нас перебить, но этого не сделали. Отсюда ясно… Какая ерунда! Конечно, мы все живы, но почем знать, не ожидают ли нас пытки, при которых сама смерть становится желанной.

Я вспомнил сатанински замученных американских пионеров, оскальпированных и заживо сожженных на кострах, и сердце мое сжалось, а рука, свободная до локтя, невольно потянулась к волосам.

– Не беспокойтесь, mi querido, – раздался невозмутимый голос Суареса. – Здесь скальпов не снимают. Это – специфически северная мода, которой местные жители не признают… Я готов поручиться за целость вашей шевелюры.

Ну, слава Богу, – индейцы позволяют нам говорить, хоть в этом мы свободны…

– Родриго, ради всего святого, вы не узнали, где Аннита?

– Идет со мной рядом и с удовольствием пожмет вам руку, если вы только согласитесь отказаться от вашего комфортабельного ложа.

– Но ведь меня не отпускают!..

– Простите, – вас несут, так как считают, что вы после падения на камни не в состоянии идти. Простая любезность со стороны этих господ – и только!

– Но я уже пытался избавиться от их услуг, и никакого впечатления.

– Попробуйте лягаться, – подействует, даю вам слово!

Недолго думая, я затрепыхался, как пойманная рыба…

Поддерживавшие меня дикари мгновенно расступились.

– Прекрасно! – приветствовал мое освобождение Суарес. – Скорее подымайтесь – земля еще сырая…

Я вскочил на ноги.

Индейцы корчились от смеха, но мне было не до того. Толпа, окружавшая пленников, раздвинулась, и в глубине ее уже виднелась стройная девичья фигурка…

Через секунду я очутился рядом с нею…

– Благодарю вас, Мигуэль! Я слышала, как вы меня искали, но рот у меня был заткнут, и я вам не могла ответить… Вы не представите себе, как тяжело мне сознавать, что я всему виной!

– Конечно, ты! – свирепо пробурчал ее родитель прежде, чем я успел ей возразить.

Но тут вмешался Суарес:

– Оставьте, Педро! – произнес он. – И несправедливо, и глупо упрекать ребенка… Тем более, что вся ответственность за этот инцидент должна была бы лечь на ваши собственные плечи.

– Благодарю покорно! В своем ли вы уме, сеньор?..

– Как нельзя больше… Вы не предупредили сеньориту, вы ей позволили одной уйти из лагеря, точно мы остановились не на опушке девственного леса, а в благоустроенном общественном саду. Дон Мигуэль, не знающий ни местности, ни здешних нравов, – и тот был перепуган, а вы?.. Так мог вести себя только закоренелый горожанин!

Старик побагровел при этом оскорблении…

– Впрочем, утешьтесь, – продолжал Родриго. – Я тоже был хорош! Отправился в погоню, а вел себя, как школьник. Никаких мер предосторожности не принял… Люди переговаривались меж собою… Сам я раз двадцать зажигал фонарик. Индейцы могли вообразить, что мы их принимаем за кайманов, и были в праве напомнить нам о настоящих своих свойствах…

Но Педро не забыл только что нанесенной ему обиды.

– Вы не упоминаете о главном своем промахе, сеньор! – заметил он, ехидно улыбаясь.

– Разве? – чистосердечно изумился Суарес.

– Конечно! Кто, как не вы, распорядились, чтобы остающиеся в лагере спокойно дожидались нашего прихода и никуда не выступали? Вот они и будут там сидеть, а нас тем временем на медленном огне поджарят…

– Ну, это вздор!.. Что значат два десятка ружей против нескольких тысяч краснокожих.

– А все-таки…

– Пустое! Подумаем-ка лучше, нельзя ли выпутаться из беды при помощи наличных наших средств, рассчитывая только на себя…

Я мало надеялся на это.

Нас оставалось восемь человек, считая и Анниту, – трое носильщиков были убиты в схватке. Индейцы не сочли нужным нас связать, но все оружие: ножи, револьверы и магазинки благоразумно отобрали, так что относительная свобода, предоставленная нам, никакой неприятностью им не грозила. Ясно, что при таком положении вещей мы были беспомощны, как дети, и потому самоуверенность Родриго казалась мне лишь маской, которой он старался скрыть свои действительные чувства…

Немного позже я окончательно убедился в этом…

И четверти часа не прошло, как сосредоточенно молчавший Суарес вдруг насторожился и пристально начал всматриваться в даль.

– Что вы там видите, Родриго?

– Сейчас… Еще одну минуту… Ну, так и есть, – оправдывается самое худшее из всех моих предположений!

Я ничего не понимал…

Мы только что вышли из ложбины, и перед нами показался окутанный туманом поселок дикарей. От общей его массы отделилось несколько конусообразных хижин, и они резко выступали на фоне утреннего неба. В воздухе запахло гарью и жильем. Где-то залаяла собака, другие поддержали, и разноголосый хор их понесся нам навстречу.

Я вопросительно посмотрел на Суареса…

– Сейчас поймете… В прошлом году здесь было пусто, как у меня в карманах после того, как их обшарили индейцы. Должно быть, они заметили следы моего пребывания в этой ложбине и перенесли сюда поселок. Вполне естественная мера… Ах, Мигуэль, преодолейте свою гордость, склоните вашу растрепанную главу долу и смотрите! Вы попираете ногами благороднейший из всех земных металлов… Какой индийский раджа, какой султан может позволить себе эту роскошь – садовые дорожки, покрытые чистейшим золотым песком, не золотоносным – нет, а золотым, в буквальном смысле слова!.. А здесь ведь не аллея, не узкая полоска!.. Вся эта площадь – сплошные миллиарды, подаренные Господом земле и охраняемые дьяволом Сан-Бласа…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю