Текст книги "Огненные стрелы"

Автор книги: М. Георгиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

ТРОЕ И «УБОРЩИК»

Прошло уже около получаса, как техник Любен Христов, в рабочем комбинезоне, с проводами и инструментами в руках, взобрался на электрический столб перед входом сектора «С» завода № 36. Христов был приятелем капитана Лечева и работал на военном заводе бригадиром группы уборщиков. На нем лежала также ответственность за состояние электрического оборудования.

Когда первая группа рабочих очередной смены приехала на одном из заводских рейсовых автобусов, Христов быстро спустился со столба.

Случилось так, что в проходную он вошел одновременно с токарем Ангеловым. Этот кривоногий человек с характерной развалистой походкой, редкими бровями и почерневшими, выступающими вперед зубами, был всегда молчалив. От него ничего нельзя было услышать, только «да» или «нет». Он говорил, что не любит болтать, но любит слушать, когда разговаривают другие. Все же Христову удалось кое-что узнать о нем от рабочих.

Ангелов работал в секторе уже полтора года. Предложил две рационализации с очень значительным экономическим эффектом. Обе были приняты и внедрены.

– Есть у вас огонек? – спросил Христов.

Токарь вытащил из кармана куртки зажигалку в форме снаряда.

– Хотите папироску? – спросил Христов.

– Какие у вас?

– «Бузлуджа».

– Спасибо, не могу. У меня от них кашель.

Ангелов вынул свои папиросы.

– Ого! – удивился Христов. – «Золотая Арда»!

– Я курю немного, – возразил, словно оправдываясь, Ангелов.

– Да хотя бы и много! – засмеялся бригадир. – Вы регулярно выгоняете по полторы нормы!

– Да, верно, – неопределенно пробормотал токарь.

Он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к папироске Христова, а затем заковылял к механическому цеху.

Христов отличался одним ценным качеством: умел общаться с людьми.

– Он способен заставить камень заговорить с ним, – сказал как-то о нем капитан Лечев.

Когда Христов и Ангелов вошли в механический цех, бригадир уборщиков спросил:

– Электрическое оборудование у вас в порядке?

Он задал этот вопрос, потому что в станке Ангелова случилась на днях маленькая поломка в распределителе электрической сети. Тогда Христов устранил повреждение; именно тогда он и познакомился с токарем.

– Да, сейчас проводка в порядке.

– Это вы в свое время предложили две рационализации?

– Да, я.

– За вторую вам хорошо заплатили, тысяч двадцать, не правда ли?

– Да. Видно, вы интересовались мною?

Токарь остановился, остановился вместе с ним и бригадир. Христов прикусил язык; он понял, что слишком поспешил. Но это его не смутило. Он спокойно ответил:

– Я не ради вас интересовался, а ради себя.

– Как так?

– Я тоже работаю над одним вопросом. На заводе я недавно. Не знаю еще, как относятся здесь к рационализаторским предложениям рабочих. Потому и расспрашиваю.

– Над чем вы работаете? – спросил Ангелов и усмехнулся одними уголками тонких губ. – Конечно, если это не тайна!

Христову нетрудно было ответить. Несколько месяцев тому назад он работал на заводе имени Найдена Кирова. Там он действительно был занят идеей о внесении некоторых изменений в технологию фрикционных прокладок.

– Никакой здесь тайны нет. Мое предложение относится к фрикционным прокладкам.

– И мне это производство знакомо.

– Вот как! Откуда же? В Болгарии всего два завода, которые делают такие прокладки.

– Год назад я работал на заводе электроматериалов в Русе. Там был и такой цех, – заметил Ангелов.

– Да ведь и я работал на этом заводе.

– Когда?

– Пять-шесть месяцев назад.

– Я к тому времени уже ушел оттуда.

– Вот и хорошо, что вам это производство знакомо, – заметил Христов. – Вы легко поймете меня.

– Простите, – Ангелов взглянул на часы. – Мне надо начинать работу. Если хотите, мы можем сегодня вместе пообедать. Тогда и поговорим.

– Отлично.

Они разошлись. Ангелов с чувством, что встретил болтуна, а Христов с мыслью, что ответы токаря слишком точны и определенны. В них нет непосредственности. Они, видимо, заранее заготовлены для всех подобных случаев.

Христов направился к зданию, где помещалось правление сектора. Это было первое здание на территории завода, трехэтажное, с широкими окнами, почти целиком заполняющими фасад.

На третьем этаже помещался конструкторский отдел. Он занимал три кабинета и два чертежных зала. В первом кабинете, против лестницы, работал начальник отдела, инженер Михайлов, в двух других – начальники проектных бюро инженеры Борисов и Трендов. В обширных залах находились конструкторы и чертежники.

До начала рабочего дня оставался целый час. Христов хотел использовать это время, чтобы осмотреть помещения на третьем этаже.

Внизу, у входа в здание, он встретил тетю Катю.

– Доброе утро, товарищ Христов, – громко поздоровалась она. – А мы сегодня поссоримся.

– С чего это ты взяла?

– По руке гадала!

– На этот раз гаданье тебя обмануло. У меня на сегодня не запланировано ссоры.

Тетя Катя весело рассмеялась.

– Да кто же бранится по плану? Свара всегда приходит сверх плана. Если предварительно решил ругаться, значит, уже наполовину у тебя отлегло от сердца.

Тетю Катю, жизнерадостную крупную женщину с проседью в волосах, знали все на заводе. Она работала уборщицей в отделе со дня его создания. Любопытная, памятливая, она была живой историей отдела. Помнила все перемены в его составе. Никто не знал так хорошо, как она, всех людей в отделе – и рабочих, и руководителей. Начальник личного состава шутливо называл ее «внештатным сотрудником службы кадров».

Тетя Катя болтала много, но слушать ее было не утомительно, потому что речь ее всегда была остроумна и сердечна. Забавно было ее слушать, никто не мог пройти мимо нее, не заговорив с ней.

– А ну-ка, – продолжал разговор Христов, – прямо скажи, какие раздоры, в чем дело?

– Отопри кабинет инженера Борисова.

– Зачем?

– Убрать надо.

– Да ведь ты же вчера вечером убирала?

– Вечером инженер не позволил.

– А другие комнаты?

– Другие я вчера убрала.

Помещения в конструкторском отделе убирали по вечерам, после работы, и всегда в присутствии дежурного инженера. После уборки он передавал секретные ключи дежурному по сектору.

– Ты вчера до которого часа работала?

– До девяти. А инженер еще позже остался.

Христов насторожился. Он знал, что в правлении сектора разрешается оставаться после рабочего времени только в исключительных случаях, с разрешения начальника сектора. Об этом разрешении уведомляли дежурного и начальника внутренней охраны.

– А что, часто тебе случается откладывать уборку на утро? – спросил Христов совсем безразличным тоном.

– Нет, не часто. Инженеры уходят вовремя. Бывает, остаются, но вместе. Только инженер Трендов и инженер Борисов оставались одни.

– Часто?

– Нет. Всего два-три раза.

– Я потом отопру. Убери сперва внизу, в канцеляриях.

Через несколько минут Христов был в кабинете инженера Борисова.

Кабинет имел такой же вид, как и все кабинеты на заводе. Письменный стол, чертежный стол, книжный шкаф, платяной шкаф, большой несгораемый шкаф, в одном углу цветы – полукругом три этажерки для вазонов.

Христов окинул быстрым взглядом комнату. На столах все прибрано. Несгораемый шкаф запечатан сургучными печатями. В углу стоит большой сверток в оберточной бумаге.

Христов подошел и приподнял тяжелый сверток. Он положил его на стол, развернул. Под оберткой было десятка два толстых листов с чертежами.

Христов развернул первый лист и заметил в нем несколько дырочек. Очевидно, лист прикрепляли кнопками к чертежному столу. Его внимание привлекло странное расположение дырочек: следы кнопок имелись только по одной длинной и по одной короткой стороне листа, по двум другим сторонам дырочек не было.

– Что за черт! – пробормотал Христов.

На втором листе тоже имелись следы кнопок. Но тут они были иначе расположены: три на одной короткой стороне и по одной на двух длинных сторонах.

Он быстро просмотрел все листы. На пятнадцати из них видны были проколы.

Христов остановился посреди комнаты, задумавшись. «Куда их прикрепляли?» – прошептал он.

Очевидно, не на чертежный стол: об этом свидетельствовало несимметричное расположение дырочек.

Он посмотрел на широкое пятистворчатое окно.

«Вот куда!» – мелькнуло у него в уме. Он подошел к окну.

На рамах всех створок были заметны следы кнопок.

Он взял один из листов и приложил его к раме крайней левой створки окна. Ширина продырявленной части листа совпала с шириной рамы. Без особых усилий он нашел, по дырочкам на листе и на раме, точное место, к которому прикрепляли чертеж.

Христов снова отошел к середине комнаты. Мысль его напряженно работала, сердце сильно билось. В этих дырочках от кнопок на чертежах и на оконных рамах он видел следы, которые ясно говорили…

Башенные часы у заводских ворот пробили один раз.

Половина восьмого!

Бригадир уборщиков аккуратно свернул листы, снова завернул сверток в оберточную бумагу, перевязал и поставил на прежнее место, возле несгораемого шкафа. Потом попробовал открыть платяной шкаф и ящики письменного стола. Все было заперто.

«В следующий раз», – решил он и вышел в коридор.

Тетя Катя, покрасневшая, с засученными рукавами, показалась на лестнице.

– Я быстро, через десять минут кончу уборку. Инженер – человек чистый.

– Кто? – спросил Христов.

– Инженер Борисов. У него всегда все прибрано.

– С каких пор он работает в отделе?

– С прошлого года. Приехал из Пловдива. Работящий, способный человек.

– Женат?

– Нет.

– Видно, его заваливают работой.

– Да, работает много. Но не любит другим помогать. Не то, что Трендов.

– Трендов как будто не очень старается?

– Ка-ак? А кто на заводе трудится больше него? Сам работает, да еще и другим помогает.

– Помогает? Кому он помогает?

– И Ангелову, и Маджарову, и…

– Какому Ангелову?

– Токарю, тому, что получил премию.

– Они с ним приятели?

– Да, близкие друзья.

– Этот Ангелов, он ведь работал по рационализации вместе с Николовым?

– Ты о каком Николове? Что с седыми усами?

– Да, тот самый.

– Да откуда ты взял, что они друзья? Ангелов и Николов терпеть не могут друг друга. Еще в первые дни, когда Ангелов пришел на завод, они поссорились.

Христов посмотрел в окно. Напротив, за оградой сектора, виден был хозяйственный отдел завода. Оттуда, наверное, прекрасно можно было наблюдать за кабинетами конструкторского отдела.

– А это что такое? – раздался удивленный голос тети Кати.

– Что именно? – обернулся Христов.

Уборщица подала ему крошечную катушку – 5—6 миллиметров в диаметре и почти такой же длины.

– Гм, катушка. Где ты ее нашла?

– В пепельнице, когда ее чистила.

Христов тщательно разглядел катушку.

– Должно быть, выпала из какого-нибудь инструмента. Оставь ее на чернильнице.

Тетя Катя закончила уборку и вышла. Христов, заперев комнату, поднялся на четвертый этаж. Вскоре его вызвали к дежурному. Он сразу понял, зачем его зовут: он не вернул ключ от кабинета Борисова. Быстро спустился и пошел по коридору второго этажа.

В конце коридора, у окна, стояли Трендов и Борисов.

Инженер Трендов был низеньким человеком с маленьким личиком и спокойным, добродушным взглядом, который, казалось, спрашивал: «Чем я могу быть вам полезен?»

Рядом с ним стоял инженер Борисов, высокий, крупный, с резкими чертами лица. Тонкий нос с горбинкой был немного искривлен, взгляд холодный.

Он крикнул Христову:

– Ключ от моего кабинета у тебя?

– Да, у меня, товарищ инженер.

– Отопри, пожалуйста!

Христов щелкнул ключом. Вслед за обоими инженерами вошел в кабинет и Христов.

– Я должен сообщить дежурному, – сказал он, – что вернул вам ключ.

– Я сам ему скажу сейчас, – возразил Борисов.

Христов хотел выйти, но инженер Трендов остановил его.

– Помоги-ка нам!

Борисов проверил печати на несгораемом шкафу. Все было в порядке. Он вытащил из кармана связку ключей, открыл железный шкаф и вынул из него четыре большие картонные коробки.

– Пожалуйста, помоги перенести их в мой кабинет! – сказал Трендов бригадиру уборщиков.

Христов взял коробки и медленно пошел к дверям.

– Кончил ты? – услышал он за спиной голос Трендова.

– Да, вчера вечером, – ответил Борисов. – Остался допоздна. Измучился. Пришлось затемнить окно. Смешанное освещение вечером утомляет глаза.

– А когда ты уезжаешь?

– Через два дня. Потому и тороплюсь.

«Что ж, значит, в следах на оконных рамах нет ничего особенного», – подумал Христов и вышел. Из комнаты скоро вслед за ним вышел и Трендов.

В коридоре возле лестницы стоял рабочий из слесарного цеха. Он подошел к Трендову.

– Вы меня искали вчера? У вас несгораемый шкаф был испорчен?

– Да, второе отделение не открывалось.

– И в прошлый раз тоже было повреждено второе отделение?

– Да.

Христов еще был охвачен разочарованием, испытанным несколько минут назад, когда догадки его оказались напрасны. Поэтому он не обратил внимания, как это так, противно правилам, четыре коробки, полные чертежей, которые были даны для работы в одно бюро, целую ночь оставались в другом.

В полдень он захватил ящичек с инструментами и прошел в механический цех.

Там, на третьем станке, работал кривоногий Ангелов. Возле него, только лишь войдя в помещение, Христов заметил толстого человека, но не мог его хорошенько разглядеть, так как тот стоял спиной к нему.

– Здорово! – громко поздоровался бригадир.

Ангелов поднял голову и так же громко ответил на его приветствие.

Обойдя следующий станок, Христов завернул к распределительному щиту. Теперь краешком глаза он увидел, что толстяк, стоявший рядом с Ангеловым, внимательно следит за ним взглядом. Лицо у этого человека было морщинистое, с двумя глубокими складками по сторонам приплюснутого носа. Перед распределительным щитом Христов остановился, вынул отвертку из инструментального ящичка и взялся за ручку рубильника.

В этот момент человек, стоявший подле Ангелова, совсем тихо спросил его:

– Когда тебе удалось?

– Позавчера. Он приходил чинить проводку. Сегодня утром я подробнее поговорил с ним.

– И как?

– Еще ничего не могу сказать. За обедом опять поговорю.

– Будь осторожен!

– Знаю, – проронил токарь и снял крышку с коробки подач на своем станке.

– А тот там, напротив, не проболтается?

– Не думаю.

– Ты его предупредил?

– А о чем?

Рабочий, чей станок получал ток от щита, у которого стоял Христов, нетерпеливо спросил:

– Что тут не в порядке?

– Сейчас проверю.

– Давай скорее! Уже пятнадцать минут, как станок не работает. Дремлю, как лошадь у пустых яслей.

Христов обернулся. За его спиной стоял пожилой мужчина, с седыми щетинистыми усами и с большой бородавкой на правой щеке.

– Ты что здесь, новенький? – спросил он.

– Да, недавно поступил, – ответил Христов и начал отвинчивать крышку рубильника.

– Ты, видно, приятель с Щербатым?

– С кем?

– С Щербатым… с Ангеловым, токарем у того станка. Вы очень дружески поздоровались.

– Я со всеми здороваюсь, не только с приятелями, – возразил Христов.

– Нестоящий он человек.

– Не понимаю, что ты этим хочешь сказать.

– Чего тут не понимать. Дрянь человек, да и только.

– В каком отношении?

– Во всех отношениях. Я с ним работал как частник.

– А, значит, у вас старые счеты?

– Не только старые. Ты слышал о второй его рационализации?

– Слыхал.

– Мы сперва вместе над нею работали. А потом он меня обмишурил.

Христов бросил искоса взгляд на станок Ангелова. Толстый, морщинистый приятель токаря быстро опустил голову, чтоб не видно было, как внимательно он следит за разговором у распределительного щита.

– Не смотри на них, – заметил щетинистый усач. – Догадаются, что мы о них говорим.

– А кто это рядом с Ангеловым?

– Маджаров, фрезеровщик. Одного с ним поля ягода.

Христов быстро починил проводку и включил рубильник. Контрольная лампа на щите зажглась.

– Готово! – произнес он, прибрал инструменты и пошел по дорожке между станками.

Пожилой рабочий, который с ним разговаривал, обернулся и пристально взглянул на толстого Маджарова. Это продолжалось одно мгновение. Маджаров вопросительно покачал головой. Усач поднял брови. Они поняли друг друга.

* * *

Столовка сектора «С» помещалась в отдельном здании. Входные двери – средняя и две боковых – вели в широкую переднюю. За ней открывался просторный зал. Против входа находился гардероб, вправо – умывальная, влево – столовая на 200 человек.

Квадратные столы, с четырьмя стульями возле каждого, покрыты были белыми скатертями. На каждом столике – ваза с цветами. В глубине зала, у стены, несколько столиков поменьше. За одним из них уселись обедать токарь Ангелов и бригадир уборщиков Христов.

Оба молча и сосредоточенно ели. Каждый был поглощен своими мыслями.

Наконец, токарь поднял голову и спросил:

– Ну, а в чем заключается твоя рационализация?

– Я хочу увеличить количество асбеста в фрикционных прокладках.

– А это намного снизит себестоимость?

– Думаю, что да.

– Ты расчеты делал?

– Делал. Каждые лишних десять килограммов асбеста снижают себестоимость линейного метра прокладки на три стотинки.

– Это немало, – сказал Ангелов, подумав.

– Конечно, немало. Сотни тысяч левов в год.

– Ты опыты производил?

– Да, в одной промартели.

– И какие результаты?

– Мне удалось увеличить количество асбеста на 50 килограммов в трехстах килограммах массы.

– Как ты этого добился?

– Изменил кое-что в процессе приготовления массы.

– А почему ты не попытаешься заменить для спайки фенол чем-нибудь более дешевым?

– Не хочу менять испытанный рецепт.

– Что ж тут такого? Действуй смелее!

– Дело не в смелости. Я электротехник и в химии мало смыслю.

Токарь поднял глаза и ответил уклончиво.

– Да, это правильно. Но почему ты не работаешь по специальности, а погряз тут в уборке заводского мусора?

– Так получилось. Я в уборщиках только временно.

– Ты откуда пришел на завод?

– Из промартели.

Ангелов помолчал, будто колеблясь, и потом спросил:

– Ты, верно, партиец?

– Нет, – ответил Христов.

– Ну, так у тебя есть здесь, наверное, связи?

– Ты почему так думаешь?

– По той работе, какую тебе поручили.

– Что особенного в моей работе? А уж моя зарплата…

– Нет, нет, есть в твоей работе что-то особенное.

Христов спокойно возразил:

– А я ничего заманчивого в ней не вижу. Самая черная работа.

Токарь пристально и вкрадчиво посмотрел на него.

– Как не видишь? Тебе открыт доступ повсюду, по всему сектору.

– Да, верно. Но какой в этом прок?

Рабочие их смены уже пообедали и стали выходить, поодиночке и группами, из столовки. Мимо Ангелова и Христова прошел низкий, толстый Маджаров.

Токарь окликнул его.

– Познакомьтесь!

Маджаров подал Христову руку. Потому ли, что она была холодной и влажной, или из какого-то бессознательного чувства отвращения к этому человеку Христов поспешил вытереть свою ладонь о колено брюк.

Не ожидая приглашения, Маджаров притянул движением ноги стул от соседнего столика и подсел к Ангелову и Христову.

– Я сегодня смотрел, как ты поправлял что-то в распределительном щите у Николова, – начал он.

– У кого?

– У Николова. Того, с щетинистыми усами. Ты не знал, как его зовут?

Христов пожал плечами.

– Нет, в первый раз слышу его имя.

– А я думал, вы знакомы. Разговаривали как приятели.

– Нет, мы не знакомы. Он со мной заговорил.

Возле столика прошла группа инженеров, вставших из-за обеда.

Маджаров поглядел на них.

– Что этот? – обратился он к Ангелову. – Заметил ошибку в детали?

– Заметил, – неохотно ответил токарь.

– Ты с ним еще раз поговорил?

– Нет! – резко ответил Ангелов.

Христов обернулся. Среди четырех инженеров был и Трендов. Маджаров настороженно и враждебно глядел ему вслед.

– А ты лазишь по лестницам и занимаешься мусором? – попытался он снова заговорить с Христовым.

– Это не надолго.

– Есть кому позаботиться, чтобы получше устроить тебя?

– Да, – ответил Христов.

Маджаров бросил беглый взгляд на Ангелова. Тот опустил голову.

– Связи есть, но не заводские. Один родственник, по женской линии…

– Где ты раньше работал? – расспрашивал Маджаров.

– В артели «Элко».

– А почему ушел оттуда?

Христов вздрогнул, но не выказал смущения.

– Потому, что очень стали прижимать, – засмеялся он. – Нет расчета. Работаешь задаром.

– Ах, вот оно что!

– Если уж работать за гроши, пусть по крайней мере на спокойной, верной работе. Чтоб не укрупняли артель каждый год….

– А до того где ты работал?

Христов прищурился и внимательно посмотрел ему в глаза.

– А прежде… имел свою мастерскую. Только что начал самостоятельное дело…

– Ну и как? Шло оно?

Христов не ответил, только сжал губы и вздохнул.

Маджаров дружески похлопал его по плечу.

– Не вздыхай!..

Ангелов посмотрел на часы и поднялся.

– Пора! – угрюмо сказал он. – Идем!

Маджаров и Христов тоже встали, все трое отправились к выходу.

В передней Христов отделился от них.

– Почему ты поторопился уйти? – спросил Маджаров, оставшись наедине с токарем.

– Ты слишком далеко пустился в разговоры! Слишком спешишь!

– Вот еще! Да разве ты не видишь, что и он…

– А ты в этом уверен? – прервал его Ангелов.

Маджаров недовольно нахмурился – этот токарь принимает его за младенца, но промолчал.

– Будь осторожнее! Не думай, что другие глупее тебя! – настаивал Ангелов.

Маджаров снова ничего не ответил.

В тот же день вечером капитан Лечев подал подполковнику Огнянову первый доклад о работе в секции «С» военного завода.

Выводы его были категоричны: Ангелов и Маджаров, сговорившись предварительно, старались сблизиться с бригадиром уборщиков Христовым с определенной целью, желая использовать то обстоятельство, что он может свободно передвигаться по всему сектору.