Текст книги "Наследник пепла. Книга VI (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

Соавторы: Дмитрий Дубов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Очень интересно, – проговорил Светозаров и записал ещё что-то. Затем взял другую бумагу, начеркал на ней что-то и подписал. И протянул Салтыкову. Тот взял и понял, что это ордер.

А затем, подняв глаза на высокое начальство, увидел, что тот протягивает ему перстень с гербом.

– Значит, слушай меня сюда, Анатолий Сергеевич, и слушай внимательно, – проговорил Светозаров.

И сейчас он был похож на дикого зверя, готового не то растерзать кого-то, не то защищать свою семью до последнего.

– Сейчас ты берёшь мою родовую гвардию, едешь в управление и берёшь своего начальника Леонтьева Петра Павловича под стражу и сажаешь в наши казематы. Понял? Не в ваши, в наши. Только не сажай в соседнюю камеру с сестрой, не хочу, чтобы они переговаривались.

– А дальше? – спросил Салтыков, который совершенно не понимал, что делать после этого.

– А дальше мы с тобой, дорогой мой, будем разбираться и поднимать дополнительно много-много разной очень интересной информации. Пойдём на допрос твоего начальника, но перед этим найдём кое-какие документы, в том числе и по делу Медведевых, но с ним мы будем всё решать отдельно. А ещё допросим сестрицу Леонтьеву по поводу ситуации в Институте благородных девиц.

– А там-то что? – Салтыков смотрел на Иосифа Дмитриевича, понимая, что перемены, по крайней мере, в столице грядут просто невероятные.

– Да, вот надо узнать, с чего это она вдруг превратила Институт благородных девиц в филиал казематов и даже не Тайного сыска, а чего похуже.

– А что не так с институтом-то? – ещё больше напрягся Салтыков.

– Там большой список. Сестре Леонтьева вменяется излишняя жестокость по отношению к послушницам, принуждение к труду, пытки голодом и много различных преступлений. Но кроме этого, попытка опорочить честь императорской семьи, – Светозаров склонился над столом. – А кроме всего прочего, нужно ещё определить, каким это образом на девицах Института оказалось порядка сотни блокираторов магии.

– Них… себе! – Салтыков едва сдержался, чтобы не присвистнуть в присутствии высокого начальства. – Да, артефакт не самый дешёвый, чтобы вот так взять и поставить такую партию не куда-нибудь в тюрьму для магически одарённых, а именно в Институт благородных девиц.

– Слушай, – проговорил Светозаров, – поскольку Леонтьева – это сестра твоего начальника, может, ты слышал о ней что-нибудь? Я не могу понять её мотивов. Что ты знаешь на её счёт?

– Знаю только то же, что и все остальные, – пожал плечами Салтыков.

– Что именно? Мне сейчас некогда рыться в её досье, кроме этого, дел по горло, – Иосиф Дмитриевич не просил, он требовал.

– Из общеизвестного, – ответил Анатолий Сергеевич, – магичка, перегорела во время обучения на боевом факультете. В связи с этим, а возможно, и по причине дурного характера, оказалась никому не нужна в качестве супруги. Старая дева. Около трёх лет назад получила должность директрисы Института благородных девиц. В общем-то, и всё.

– Эх, ёпрст, – проговорил Светозаров, массируя затылок. – Это ж как дважды два, понимаешь? Теперь хоть понятно, откуда у неё такая нелюбовь к магически одарённым девушкам и попытка задавить их, а также задушить на корню все их возможности. Ладно, свободен. Перстень. Гвардейцы. Леонтьева под стражу. Распутываем клубок дальше.

Салтыков вытянулся.

– И да, – как будто опомнился Светозаров. – Будь готов к тому, что временно становишься исполняющим обязанности начальника столичного управления Тайного сыска.

– Служу Отечеству!

* * *

Ближе к вечеру меня вызвали в новую резиденцию. В кабинете Креслава, который, можно сказать, превратился в переговорную, меня уже ждали: кроме самого деда, мать и Ада.

– Вить, – сказала мама, – мне надо, чтобы ты присутствовал при этом разговоре, хотя тебя он касается не в первую очередь.

– Вот даже как, – ответил я и усмехнулся. – Даже удивительно. Обычно в последнее время как раз меня-то всё в первую очередь и касается.

Мать развернулась к Аде. И тут я примерно уже понял, о чём будет идти разговор, и понял, зачем здесь я.

– Моя дорогая дочь, – проговорила Горислава, – через пару дней заканчиваются ваши вынужденные каникулы после происшествия на День урожая в академии. И, по сути, вроде бы тебе нужно будет выходить на учёбу.

– Конечно, – кивнула Ада, которая ещё не поняла, к чему всё идёт. – Экзамены же я сдала?

– Ты – большая молодец, – ответила на это мать. – Ты всем доказала, что ты – сильная магичка, достойный член рода и продолжатель наших семейных традиций, а также адепт огня.

– Ой, спасибо, мам! – улыбнулась сестра, не понимая, что последует за столь яркими похвалами.

– Мы думаем, что тебе не составит особого труда нагнать пропущенные три месяца занятий. Поэтому тут особых-то вопросов и нет, – мать по обыкновению стелила очень мягко.

В этот момент Ада глянула на меня и, кажется, тоже догадалась, что что-то не так.

– Как я подозреваю, – проговорила Ада, – если бы всё дело было только в этом, разговор не состоялся.

– Совершенно верно, – кивнула Горислава. – Не состоялся бы. Просто ситуация, на самом деле, несколько сложнее, чем кажется. Как бы не просто так императрица предложила тебе пойти в Институт благородных девиц. Да, у тебя с пробуждением магии был вариант поступить в академию, но всё действительно не так просто. Швыряться фейерболами, вставлять огненные стены, использовать мощные конструкты – это, конечно, круто.

Мама качала головой, взглянула на меня.

– Вот у Вити можешь спросить. Да и вообще, воевать на Стене, как твой отец, это достойно уважения и защищать всех тех, кто находится за Стеной в империи, это здорово. Профессия военного очень уважаемая. Но, кроме всего прочего, Ада, ты ещё и девушка.

– Ну и что? – проговорила моя сестра. – Я же могу быть боевым магом?

– Конечно, можешь, – согласилась с ней мать. – С этой точки зрения у тебя всегда есть две дороги. Вот у мужчин, – Горислава развела руками и улыбнулась, – есть только одна дорога, и выбора нет. А тебе нужно хорошо подумать не только над тем, чего ты хочешь прямо сейчас, но и над тем, как ты видишь своё будущее. И не только на ближайшие пять-десять лет, а над перспективой на пятьдесят, семьдесят, сто, сто пятьдесят, даже двести лет. Понимаешь? И эта перспектива у мужчин и у женщин разная.

– Я не совсем понимаю, – проговорила Ада, глядя на мать, – что ты имеешь в виду?

– Я тебе тогда проще скажу, – ответила ей мать. – Ты можешь пойти либо по моему пути, либо по пути отца. Если ты идёшь по пути отца, то заканчиваешь академию вместе с Витей.

Она показала на меня.

– Ты становишься военнообязанной и служишь на Стене как кадровый военный. После замужества и в случае рождения детей, ты, естественно, получаешь отпуск по уходу за детьми, но по истечении их пяти-, шестилетнего возраста, когда их передают на руки воспитателям и в соответствующие детские учреждения, ты продолжаешь служить дальше. На пенсию ты, извини, не выходишь. Точно так же с супругом или без, но ты служишь. И это твоя работа до конца твоей жизни, точнее, до момента смерти.

– Брр, – Аду передёрнуло. – Как ты невкусно всё это рассказываешь.

– Но есть второй вариант, – проговорила Горислава. – И это мой вариант. Если ты в курсе, то по силе я ненамного слабее твоего отца. И пусть сила родовичей не такая, как у тохаров или у аристократов, но я по уровню вполне смогу сравниться с твоим отцом. А рядом со своим капищем я местами могу использовать такие заклинания, которые ему вообще недоступны. Имея такую силу в запасе, скажу тебе честно: я могла бы отучиться в любой боевой академии и также вместе с отцом, вместе с Димкой стоять плечом к плечу и воевать против демонов.

Дед внимательно смотрел на нас, но в этом месте монолога матери усмехнулся. Видимо, представил себе изумлённые рыла демонов.

– Но в этом варианте мы исключаем один немаловажный аспект, и этот аспект – дети. От моего мужчины, твоего отца, которого я очень люблю. Ты сама видишь, какая у нас семья, какая атмосфера. И при всём том, если бы я служила с ним одинаково, на равных, мы бы были кадровыми военными, военнообязанными. И в случае прорыва мы должны были бы явиться на Стену оба, а дети оставались бы практически сами по себе. Да, их защищали бы слуги, преподаватели, в нашем случае тот же Аркви стал бы грудью на вашу защиту. Но ты представляешь себе такую ситуацию, когда вы здесь одни, мы отражаем атаку где-то там на Стене, а демоны вдруг прорываются в город?

После этих слов моей матери повисла тишина. Ада только переводила взгляд с меня на мать, на деда и хлопала ресницами. До неё, кажется, смогли донести очень важную мысль, которая в разрезе ближайших перспектив и столь юного возраста обычно просто не видится.

– Я даже не знаю, что сказать, – ответила Ада.

– Просто смотри, – проговорила мать. – Вот в нашей семье ещё до вашего рождения у нас с твоим отцом такой разговор состоялся. И я могла и имела возможность отучиться так же, как он, и могла быть достаточно сильной боевой магичкой. Но я выбрала тот вариант, когда я стала последним рубежом обороны нашей семьи и наших детей. Это означало, что мы распределили обязанности в нашей семье. Он воюет на Стене, я воюю дома. Если есть необходимость, то я закрою вас своей грудью.

Мать даже раскраснелась от своей пламенной речи.

– И, если ты помнишь, когда к нам прорывались демоны через ущелье в Горный из-за растаявшего ледника, мы с твоим отцом стояли плечом к плечу и защищали всех, кто остался за нашими спинами: не только тебя, а всех детей из всех семей. И по факту, если бы демоны прорвались в город, ещё неизвестно, где была бы кровавей битва: там, где мужчины давали отпор легионам, или где женщины защищали бы своих детей и свои семьи. Вот теперь подумай, чего конкретно ты хочешь. В твоём варианте это сейчас: либо идти в академию – и это путь твоего отца, – или идти в Институт благородных девиц. Это мой путь.

– Там нет военнообязанных, да? – уточнила Ада, но её немного потряхивало от одной мысли об институте.

– Военнообязанных нет, – покачала головой Горислава. – Но у вас там тоже будет магическая подготовка. Братья тебя подтянут в плане боёвок. Даже не сомневайся. Они выжмут из тебя умения по максимуму и дадут всё, что смогут дать. А с точки зрения практики они дать смогут очень много. Я думаю, что львиную долю того, что преподают в академии, ты освоишь. Но зато у тебя будет гораздо больше свободы выбора и его вариантов. То есть ты будешь подготовлена для защиты своей семьи, своих детей.

– Мам, как же так? А как тренировки все, поступление… Как же академия? – на глазах у Ады появились слёзы. – И институт этот… Витя же меня туда специально не пустил. Нам нельзя… Мы же тохары! И мы же видели, что творится в Институте благородных девиц. Ты же сама говорила, что ты меня туда не отдашь. Там же кромешный ужас.

– Я знаю, что там. Я была вместе с тобой, если ты не помнишь, – с иронией проговорила Горислава.

– Ну ты же говорила, что не отдашь меня туда. Почему ты передумала? – кажется, Ада не на шутку испугалась, решив, что её отправят на перевоспитание в институт, вместо академии.

– О-о-о, – протянула Горислава. – Самое главное-то я тебе и забыла сказать. А дело всё в том, что на ближайшие три месяца, об этом мы договорились с дедом Креславом и с императорской семьёй, я возьму руководство над Институтом и буду наводить в нём порядок.

У Ады от удивления расширились глаза.

– Если ты только захочешь, – продолжала мать, – ты будешь это делать вместе со мной. И по истечении трёх месяцев мы вполне сможем сделать это место не просто пригодным, а достаточно комфортным для обучения. Тебе просто нужно выбрать. Принуждать я тебя не буду. Но в случае, если ты всё-таки согласишься пойти в институт, мне будет легче ориентироваться, какие именно изменения там делать. Поняла, дочь?

– Поняла, – с тяжёлым вздохом ответила Ада.

– Слушай, у тебя есть два дня, – улыбнулась мать. – Подумай. Но перспектива не на ближайшие пять лет. Не думай ты такими категориями. Минимум лет на двести. Поэтому решай: куда ты хочешь? Либо ты будешь с Витей дальше обучаться бить файерами демонов между рогов, либо будешь со мной. Но подумать придётся самой за себя. Мы этот выбор делать не будем, и никто никогда не сможет сделать за тебя этот выбор. Ты сама должна решить, чего ты хочешь и как ты хочешь дальше строить свою жизнь, а затем нести за этот выбор ответственность. В конце концов, ты – Рарогова и фон Аден, а мы всегда делали только так, как считали нужным.

– Всё, мам, хватит, – проговорила Ада. – Мне сейчас нужно поставить голову на тумбочку, чтобы в ней как-нибудь само всё утряслось. Я, наверное, даже заснуть не смогу.

И с этими словами она посмотрела на меня, мол, а ты что думаешь?

И я всего лишь кивнул ей и сказал:

– Мать права. Решение только за тобой.

– Спасибо, – вздохнула сестра, поднялась, глянула на нас и добавила. – Я подумаю над вашими словами.

Глава 11

Ветран Вихрев сидел за своим столом и просматривал финансовые отчёты за последние несколько месяцев. Дела у них всегда шли в целом неплохо, но в последнее время всё стало ещё лучше. Из-за некоторых проблем с телепортами к Вихревым стали обращаться всё чаще и чаще. Это было отлично.

Плюс ко всему, Буран Вихрев, младший брат Ветрана, привлёк внимание самой императрицы и был допущен в её спальню. А это, в свою очередь, могло говорить только об одном: о скором и достаточно сильном возвышении рода Вихревых. Поэтому Ветран с удовольствием просматривал финансовые документы и считал прибыль.

И тут к нему в дверь постучали. Стук этот он знал прекрасно, так давал знать о себе только один человек. Это был его младший брат, Буран.

– Да, входи, – проговорил Ветран.

Брат вошёл, взял стул, придвинул его поближе к столу и сел, практически сразу вальяжно развалившись.

Ветран внимательно смотрел на брата. Тот был на десять лет младше, но гораздо мускулистее и выглядел значительно мужественнее, но при этом очень молодо.

Ветран и сам был не стар. Их отца устранили Молчащие во время попытки государственного переворота, и поэтому ему пришлось самому встать во главе рода. Но почему-то он думал, что Буран никогда не справится с подобной задачей. Он был слишком вспыльчив, слишком горяч, слишком эмоционален. Кровь в нём бурлила, словно во время той самой бури, которая закралась в его имя.

– Как успехи на любовном фронте? – хмыкнул Ветран.

– Как обычно, – ответил тот, немного скривившись. – Чувствую себя породистым жеребцом, которого используют исключительно ради одной-единственной цели.

– Ничего, ничего, – проговорил старший Вихрев. – Потерпишь. Оно того, знаешь ли, стоит.

– Я вообще-то о другом сказать пришёл, – проговорил Буран. – Меня отправляют с боевым заданием: эвакуировать наши войска из Альп двумя дирижаблями. Соответственно, мне нужны наши самые вместительные машины, которые смогут забрать всех оттуда. Местность там чертовски сложная. Короче говоря, можешь меня поздравить с самым настоящим боевым заданием.

– Это что же? – напрягся Вихрев. – Думаешь, тебе отворот-поворот дали? В отставку отправили?

– Да ничего я не знаю! – мгновенно вскипел Буран. – Я тебе уже сказал свои впечатления. До этого я появлялся там регулярно, через день у неё был. Но, знаешь, что я тебе могу сказать? У неё там, и кроме меня, кого только не было.

– Знаешь, что? – Ветран умел говорить с братом, сбивая с него лишний гонор и ненужную спесь. – Тебя это волновать вообще никак не должно, – продолжил он. – Ты свечку не держал? Не держал. И сам прекрасно знаешь, для чего тебя вообще вызывали во дворец.

– Откуда я вообще знаю, для чего меня вызывали? – проговорил Буран. – Пока ощущение одно: я – породистый жеребец, и меня надо выдоить, покуда доится.

– Послушай меня, брат, – проговорил Ветран, встав из-за стола. – Если тебе там что-то скажут, ты будешь не только производителем. Будешь заниматься всем тем, что тебе прикажут. Понятно? Ты должен отдавать себе отчёт: тебя выбрали для столь ответственного мероприятия. А императрица-то у нас не молодеет. Просто должен отдать воинское приветствие, взять под козырёк и отправиться защищать империю даже на таком нелёгком поприще.

Буран в этот момент скорчил неприязненную гримасу.

– Тем более, – Вихрев старший усмехнулся, – императрица у нас дама моложавая, симпатичная, а ты сам знаешь, и с более страшными в постель ложились ради пользы дела.

Буран понял, к чему клонит брат, и махнул рукой.

– Да я же ничего не имею против, – ответил он. – Просто как-то всё, понимаешь, непонятно. Меня беспокоит, что, кроме меня, туда ещё некоторые захаживали. Мало ли от кого потом ребёнок-то родится.

– А вот это, – Ветран перешёл на низкий утробный рык, – тебя вообще не должно никоим образом беспокоить, – проговорил он. – Пусть хоть от чёрта лысого рожает. Главное, чтобы признала тебя отцом, а наш род – родственным будущему императору. Ты вообще представляешь, какие перспективы откроются перед нами, если наследник престола будет объявлен потомком Вихревых?

– А мне что прикажешь? – Буран не собирался сдаваться. – С рогами, что ли, ходить, чтобы у всех на виду они ветвились?

– Если скажут, ты с ними не только ходить будешь, ты этими рогами ещё и потолки белить начнёшь. Сказали наш, значит, наш. Мы его ещё и облизывать будем с самого рождения и до воцарения, и дальше. Это же не просто статус, ты пойми!

Ветран начал нервничать, потому что ему казалось, что он объясняет брату совершенно очевидную истину, которую все должны знать с младых ногтей.

– Это не просто статус! Это невообразимые перспективы! – продолжал старший брат. – Это невероятные экономические возможности! А сколько преференций он нам сможет дать, если будет считать нас своим родным кланом по отцу! Поэтому, братец, даже не вздумай открывать свой рот. Ходи и улыбайся во все тридцать два, и во всём потакай императрице. Понятно? Ты перед отъездом-то к ней хоть пойдёшь?

– А я уже пытался, – не совсем понятно ответил Буран. – Не раз и не два за последние несколько дней. От ворот поворот лекари дают, говорят, что нездоровится императрице. При этом, да, я слышу, какая она там злая, раздражённая, на всех орёт, всех посылает. Думаю, может, действительно приболела.

И тут до Ветрана дошёл истинный смысл слов его брата. Точнее, ему очень хотелось, чтобы это действительно было правдой.

– Послушай, меня, Буран, – проговорил он. – Ты вообще как хочешь, но, чтобы из Альп вернулся боевым героем, понял? С орденами, с медалями, отлично выполнив все задания императрицы.

– Это с чего такая рекомендация? – напрягся младший брат.

– Да с того, – ответил Ветран, – что, кажется, императрица-то наша понесла. А папа у наследника престола должен быть ни много ни мало, а национальный герой. Вот как хочешь, так и крути́сь.

– Понял я, понял, – ответил Буран и тяжело вздохнул. Он-то надеялся найти у брата сочувствие и понимание, а получил только подтверждение продолжения всей этой порядком ему надоевшей истории с хождением в опочивальню к императрице.

– Если быть кратким, – продолжил Ветран, – ты сейчас ни о чём не думай и дуй в Альпы забирать наших, а я пока через свои каналы попытаюсь дать взятку кому надо и узнать, на самом ли деле императрица беременна. Но судя по тому, что к ней больше никого не пускают… – Ветран задумался и посмотрел на младшего брата. – Точно никого?

– Да, никого, никого, – ответил Буран. – Я сам видел, как точно так же подходили периодически тот же Зорич, ещё кто-то, всех отправили прочь. От ворот поворот дали, и меня не пустили. Только дядя её вхож к ней в спальню из мужчин, да пара главных дворцовых лекарей.

– Ну вот, – Ветран буквально расцвёл. – Значит, добилась баба чего хотела, понесла. Вот за что я нашу императрицу уважаю: за то, что целеустремлённости ей не занимать. Поставила перед собой цель и добилась её. Так что теперь, как хочешь, но будь тем, кого назовут отцом ребёнка.

– А как я могу на это повлиять? – развёл руками Буран.

– Будь героем, я тебе сказал, – ответил на это Ветран. – И если уж на то пошло, если выбирать между Зоричем и нами, то мы явно предпочтительнее. А это, дорогой мой, большая политика. Иностранца ей объявлять отцом ребёнка не выгодно, а вот тебя – очень даже. Мы – родовичи, и за нами весь воздушный флот.

– Да всё-всё, – ответил Буран. – Понял тебя, брат, сделаю, как ты говоришь.

Он встал и вышел, отправившись готовиться к операции.

Ветран же снова уткнулся в финансовые документы, но теперь он больше не видел цифр на бумагах. В его голове крутились совсем другие формулы. Он сидел и просчитывал, какие перспективы могут открыться перед их родом, если Бурана действительно назовут отцом наследника императрицы.

«Это ж он станет консортом, консорт-императором. Так-так-так», – подумал Ветран и вызвал своего доверенного помощника.

– Сходи в сокровищницу рода, – сказал он худому, высокому человеку с вытянутым лицом по имени Аксалай, – выбери что-нибудь из защитных родовых артефактов, завязанных на здоровье, чтобы подарить императрице. Ибо в её возрасте беременность – это не такая уж и лёгкая вещь.

Глаза помощника расширились, но тут же он сделал вид, что для него беременность императрицы не новость.

– Как ты понимаешь, – проговорил Ветран, посмотрев помощнику в глаза. – Нам нужно поддержать государыню и помочь ей справиться с этим испытанием достойно. Ну, естественно, ты ничего не слышал.

– Конечно, – кивнул помощник и удалился в родовую сокровищницу.

* * *

В очередной раз придя к племяннице, Светозаров застал её уже не в кресле, а на специальной кровати, где регулировалась спинка, позволяя императрице при необходимости находиться в полусидячем положении. При этом на коленях у неё был небольшой столик, на котором лежали текущие документы.

Сама Екатерина Алексеевна была злая, уставшая, какая-то едва ли не сине-зелёная и при этом сама на себя не похожая. Возле кровати стояло ведро, в которое при необходимости её должно было рвать, и при всём том она всё равно продолжала работать, пила какой-то непонятный чай, распространявший аромат на всю комнату. Лекари практически не отступали от неё ни на шаг, постоянно принося какие-то артефакты и унося разряженные.

На этом фоне она ещё достаточно сильно похудела и выглядела сейчас совсем измождённым скелетом.

– Да что с тобой такое происходит-то, Катенька? – проговорил Светозаров с переживанием в глазах, глядя на неё. – Такое ощущение, что из тебя этот будущий ребёнок все соки вытягивает.

– Ну, а как ты хотел-то, дядя? – ответила ему Екатерина Алексеевна. – А в моём-то возрасте ребёнка выносить – вот такая вот канитель. В общем-то, только на травках, на артефактах держусь.

– Да ты ещё как-то и работаешь! – Иосиф Дмитриевич покачал головой. – Я даже ошеломлён данным фактом.

– Ну, а как без этого-то? – императрица посмотрела на него. – Как же государство-то будет без меня? Ничего не случится. Работала, работаю и буду работать. Ничего страшного. Лучше ты мне скажи, что с какими-нибудь хорошими новостями пришёл?

– Ну, это как сказать… – Светозаров склонил голову, понимая, что откладывать разговор всё-таки не стоит.

– Ну, ладно, прежде чем новости говорить, – сказала она, – убери от меня Вихрева к чёртовой матери, иначе убью его, спалю нахрен. И вся наша большая комбинация, которую мы столько времени проворачивали, пойдёт прахом.

– Что такое? Бесит? – участливо поинтересовался Иосиф Дмитриевич.

– Да ещё как! Он у меня тут каждый день под дверью ошивается, пытается ко мне пробиться. Я его видеть не могу. Он меня бесит. Он юный, дерзкий, слов вообще не понимает. Я даже не знаю, как он до такого возраста дожил. Он мне сейчас вообще не нужен. Даже Зорич, Зорич, собирающийся к чёрту на куличики, и тот понял, что на глаза мне сейчас лучше не попадаться, а этот нет.

– Да, твой Зорич сейчас готовится к экспедиции, – кивнул Светозаров. – Молодец, всем ответственно занимается, формирует команду, взял под козырёк и не лезет под горячую руку.

– Вот, – проговорила императрица. – Мужик с пониманием, а Вихрев-то куда лезет?

– Ладно, ладно, Катенька, не переживай, – сказал дядя. – Вихрев твой тоже хочет зайти попрощаться.

– Ну, судя по тому, что я слышала, – ответила на это императрица, – он не просто хотел попрощаться.

– Ну да, он ещё хотел тебе подарок передать, – кивнул Светозаров.

– Да ладно, – вскинулась Екатерина Алексеевна. – Что за подарок?

– Ну, каким-то образом они прознали, что тебе не очень хорошо, и Вихрев принёс родовой артефакт.

Светозаров достал небольшую шкатулку и положил перед императрицей. Она открыла её, и внутри, на бархатной подложке, мягко сиял невероятно красивый браслет. Его черты были похожи на лёгкие облака, бегущие по небу.

– Мы всё проверили, – кивнул на него Светозаров. – Это действительно родовой артефакт. Только не смейся: в помощь беременным.

– Нет, нормально⁈ – посмотрела на него императрица. – Это что, о моём состоянии уже каждая собака, что ли, в империи знает?

– Ну, не каждая собака, – возразил на это Светозаров. – Просто Вихревы сделали правильные выводы после посещения одного из их представителей твоих покоев. Поэтому заботятся уже не только о тебе, но и предположительно о своём наследнике.

– Кто у нас там глава Вихревых? Ветран? Молодец. Молодой, а разумный. Хорошо, артефакт приму, но папашу видеть не хочу.

– Не переживай, – сказал Иосиф Дмитриевич. – Артефакт я забрал, а Бурана самого отправил куда подальше.

– Куда отправил? – нахмурилась императрица.

– В Альпы, – развёл руками Светозаров. – Наших героев поедет забирать. У нас же операция, всё как ты хотела. Полетят эвакуировать наших людей с нового отрезка стены. Ситуация у них там очень сложная. Помогут, заберут двумя дирижаблями. А потом замечательный Буран не вернётся, но при этом будет героем.

– М-м-м, изящно, – проговорила императрица. – Хорошо, красиво, мне нравится, я одобряю, – сказала она. – Но всё должно быть так, чтобы людей, которые рядом с ним, ничего не зацепило, понятно? Мне и не нужно, чтобы вместе с ним Кемизов или кто-то из тех, кто сейчас жизнью своей рисковал на постройке Стены, попал под раздачу. У меня самой Стена не достроена.

– Это предусмотрим, – пообещал Иосиф Дмитриевич. – Не переживай.

– Так, ну я подозреваю, что просто этими новостями и одним артефактом дело не обошлось. Так?

С тех пор как Екатерина Алексеевна надела браслет, ей стало значительно легче. Даже цвет лица немного улучшился.

– Есть кое-что ещё, – кивнул Светозаров, – но это уже новости не самые хорошие.

– Ну давай уже говори, что там стряслось, – сказала Екатерина Алексеевна. – Не хорошее, так не хорошее.

– Ну, на самом деле это как посмотреть, – Иосиф Дмитриевич хмыкнул. – В целом сейчас уже всё и не так плохо.

– Давай, дядя, рассказывай, не тяни, что я должна знать? Что происходит в нашем гадюшнике?

– Ну, если начинать с позитива, то у нас отличились Рароговы и фон Адены.

– Опять? – с некоторой иронией спросила императрица. – И чем на этот раз? Сожгли врага? Опять посла какого-нибудь украли? Или что-нибудь этакое сделали? Атаку отбили непонятно где?

– Ну, как тебе сказать, – ответил на это Светозаров, – ситуация несколько сложнее, и касается она твоего подшефного института благородных девиц.

– А там-то что уже случилось?

Светозарову показалось, что племяннице сейчас снова станет хуже.

– Там, дорогая моя, случилась Леонтьева.

И следом за этим он рассказал племяннице всё то, что видел своими глазами. Императрица вскипела буквально на глазах. Иосиф Дмитриевич даже подумал, что если бы она не была сейчас в таком состоянии, то к вечеру на Дворцовой площади уже была бы расположена плаха, и его племянница собственноручно рубила бы голову этой самой Марии Павловне. Более того, на пальцах у императрицы то и дело полыхали зарницы.

– Это что же⁈ – рычала она. – Вообще охренели! Да я её сожгу! Прилюдно! Прямо на площади! И братца её тоже за компанию! Это что они устроили? Это что происходит? Как они только посмели!

– Послушай! – спокойно проговорил Светозаров. – Вот так вот громко и прилюдно мстить им нам сейчас нельзя. Просто невыгодно.

– Да почему ещё?

Екатерина Алексеевна, кажется, хотела встать с кровати, но Иосиф Дмитриевич рукой остановил её.

– Лежи. У меня всё под контролем. Так вот, дело в том, что пострадало очень много народу. Если сейчас всё это вылезет наружу, то нам с тобой этого просто не простят. Ты представляешь сотня девиц из благородных родов, которых пороли в нашем институте, как сидоровых коз?

– Твою мать, – сквозь зубы проговорила императрица и откинулась на подушки.

– Поэтому нам нельзя уронить честь заведения, понимаешь? – сказал Иосиф Дмитриевич. – Но мы с тобой всё сделаем, только тихо. Тем более что пока скандала удалось избежать, да и Рароговы пришли к нам без огласки и всё это сообщили. Они будут держать язык за зубами.

Тут, кажется, до императрицы дошёл общий размах всей ситуации.

– Считаешь, будут держать язык за зубами? – спросила она, имея в виду Рароговых.

– О да! – кивнул Светозаров.

– И что они за это хотят? – поинтересовалась Екатерина Алексеевна.

– Что самое интересное, – ответил Светозаров, – то, что они хотят, тоже пойдёт на пользу империи. Но перед тем я должен тебе сказать вот какую вещь: я сам лично попросил на какое-то время возглавить институт Гориславу Рарогову. Стать, так сказать, временно исполняющей обязанности.

– Что⁈ – императрица снова побледнела, а затем и позеленела. То ли на неё накатил приступ тошноты, то ли всё-таки полученная информация ей совершенно не понравилась. – Ты что, надо мной издеваешься? – проговорила она тихо, почти шёпотом. – Мы же с ней терпеть друг друга не можем!

– Слушай, Катерина, – проговорил Иосиф Дмитриевич, – что вам с ней сейчас делить? Объясни мне. Вот конкретно её род при всём при этом пришёл к нам и всё тихо рассказал, не вынося сор из избы, понимаешь? При всей вашей нелюбви друг к другу. И сама ты говорила, что Рароговы – это те, кто так или иначе служат империи.

– Ну тут я соглашусь, – ответила императрица, – но всё равно Гориславу поставить на моё детище…

– Слушай, уже поставили Леонтьеву, – достаточно резко ответил на это Иосиф Дмитриевич. – И чем это закончилось? Превратили Институт благородных девиц в местный филиал Бастилии. Что это такое⁈

– Ладно, у меня сейчас просто нет сил думать, кого бы туда можно было поставить. Ладно, пускай будет она. Но потом поставим своих.

– Конечно, поставим, – кивнул Иосиф Дмитриевич. – Речь идёт только о паре-тройке месяцев, не более того. А мне как раз-таки за это время нужно найти того, кто возглавит институт. Эти же будут молчать и никому ничего не растреплют.

– Ладно, на три месяца так уж и быть, я согласна. Дай ей добро.