Текст книги "Праздник, который всегда с другими"
Автор книги: Люся Лютикова
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– А Лев Витальевич почти не общался с подчиненными, – ответила девушка, – подбором людей всегда занимался Александр Александрович.
Меня поразило, как четко, по буковке Анжела выговорила это имя, которое в устах другого человека звучало бы просто – Сан Саныч. Ничего не скажешь, персонал в магазине был вымуштрованный.
– Это Каминский?
– Ага. И он же решает, кого надо уволить.
– Ну, судя по всему, вам лично увольнение не грозит, о вас Каминский отозвался как о хорошем специалисте… – опять приврала я.
– Рада слышать, – потеплела Анжела, – потому что Александр Александрович человек суровый, если ему кто не понравится, он не станет с ним церемониться.
– И что, уже были прецеденты?
– Да как вам сказать… Недавно он с огромным скандалом уволил одного продавца из отдела классики. Парень очень расстроился, даже грозился отомстить.
Я встрепенулась. Прозвучало кодовое слово – «месть»! И не говорите мне, что увольнение – это слишком мелкий повод для убийства. В жизни бывает по-всякому: ушла жена, умерла любимая канарейка, угнали машину, сгорела квартира, – а последней каплей в чаше терпения стало увольнение с работы. Кто виноват во всех жизненных неприятностях? Конечно же подлый работодатель! Так пусть получит по заслугам!
– Да что вы говорите! – ахнула я. – И как же это произошло?
Мне повезло: Анжела оказалась болтливой девушкой. Стрельнув по сторонам густо подведенными глазками, она убедилась, что поблизости нет руководства, и принялась рассказывать.
Глава 16
Настоящий мужчина на вопрос: «Кого вы больше любите: блондинок или брюнеток?» – должен отвечать: «Да!» Александр Каминский отвечал: «Нет!»
Каждая приличная девушка, устраиваясь на работу, опасается, что ей попадется сексуально озабоченный начальник. Вот и Анжела, придя в магазин по объявлению о вакансии продавца, испытывала беспокойство по этому поводу. Однако ее опасения оказались напрасными, непосредственный начальник не заинтересовался ее женскими прелестями. По той простой причине, что его больше привлекали прелести мужские.
Зато продавцу Михаилу Бартеневу не повезло: с первого рабочего дня директор Каминский положил на него глаз. Вообще-то все началось даже раньше, еще на собеседовании. Михаил, который был родом из Саранска, честно признался потенциальному начальнику, что у него заканчивается временная московская регистрация. Да и карточку социального страхования он потерял.
– Ну, номер ее хотя бы помнишь? – поинтересовался директор.
Миша кивнул:
– Номер у меня записан.
– Тогда ничего страшного, – обворожительно улыбнулся Каминский, – я не буквоед. А что касается регистрации… Если хочешь, я могу с ней помочь.
– Сколько? – напрямик спросил парень.
– Ну что ты! – Директор замигал маслянистыми глазками. – О каких деньгах может идти речь? Я хочу помочь исключительно из чувства гостеприимства. Я же понимаю, как тяжело тебе приходится в чужом городе.
Молодой человек ему не поверил. За год жизни в столице Миша уже успел узнать, что пресловутое московское гостеприимство – не более чем миф. В этом мегаполисе действует закон курятника: каждый стремится подсидеть высшего, заклевать ближнего и нагадить на низшего.
Бартенев заподозрил, что руководство магазина решило воспользоваться тем, что он находится в безвыходном положении. Другой работодатель вряд ли примет его на службу, поэтому на зарплате продавца можно хорошо сэкономить. Однако, к неописуемому удивлению парня, Каминский предложил ему оклад, почти вдвое превышающий тот, что значился в газетном объявлении. И это только на испытательный срок! Потом директор обещал еще прибавить денег.
– Будущее зависит от тебя, – многозначительно промолвил Александр Александрович.
Не веря собственному счастью, Миша приступил к трудовым обязанностям. Работа ему нравилась, а вот поведение начальника настораживало. Каминский постоянно ошивался в его отделе, вел задушевные разговоры, несколько раз пригласил подчиненного в ночной клуб… Очень скоро молодой человек понял, что от него добиваются если не любви, то хотя бы нежной дружбы. Но при одной этой мысли все в нем протестовало. А когда начальник как бы невзначай брал его за руку или дотрагивался до плеча, к горлу подкатывала тошнота.
Парень бросил бы к черту работу, если бы не тяжелое материальное положение. Михаил и так уже на целый месяц просрочил арендную плату за комнату, у него не было зимних ботинок, он давно не посылал денег матери в Саранск… Молодой человек решил, что должен продержаться в магазине хотя бы несколько месяцев, чтобы рассчитаться с долгами и залатать дыры в бюджете. А потом он будет искать новое место.
Первую зарплату продавец ждал, как ребенок ждет Нового года. Однако в кассе ему ничего не выплатили. Миша кинулся к Каминскому.
– Произошла небольшая накладка, – объяснил начальник, – не успели оформить твои документы. Потом получишь сразу за два месяца. А пока…
Он достал из кармана пиджака кошелек и вытащил оттуда купюры:
– Вот, держи, с зарплаты отдашь.
Михаил засмущался:
– Нет, не надо, я подожду…
– Да чего ждать? Тебе что, деньги не нужны? Здесь как раз твоя зарплата. В сущности, ты ведь не виноват, это в отделе кадров не доглядели.
Парень подумал: действительно, чего стесняться? Ведь не за красивые глазки ему дают купюры – заработал!
Однако через месяц ему опять не удалось получить зарплату. Как объяснил Каминский, дала сбой компьютерная программа, которой пользуются бухгалтеры. Правда, пострадал почему-то один Михаил Бартенев. Директор опять одолжил парню солидную сумму в долларах.
При этом его знаки внимания к подчиненному становились все более настойчивыми. Миша уже не знал, куда деваться от томных взглядов Каминского. Молодой человек решил расставить все точки над «i» и закрутил роман с продавщицей из отдела видеофильмов. На дне рождения коллеги Михаил несколько раз демонстративно поцеловался с девушкой, подгадав момент, чтобы Каминский это увидел. Результат оказался плачевным: продавщицу уволили.
А вскоре Мишу ждал еще один удар. В очередной день получки выяснилось, что Каминский его обманул: на самом деле его официальная зарплата едва превышает прожиточный минимум. И теперь получается, что парень должен начальнику огромную сумму. Михаил понял, что попал в ловушку. У него было два выхода: вернуть долг или отдаться сластолюбцу.
Поскольку возвращать Михаилу было нечего, он выбрал третий путь. Бартенев ворвался в кабинет Льва Котика и выложил ему всю эту возмутительную историю. Продавец наивно надеялся, что генеральный директор разберется в ситуации и восстановит справедливость. Однако Лев Витальевич лишь отмахнулся от него, как от назойливой осенней мухи. И вызвал к себе Каминского:
– Саш, этот молодой человек чем-то недоволен, разберись с ним. Нам скандалисты не нужны.
Обозленный Каминский немедленно уволил Михаила по статье 81, пункт 1 «за утрату доверия». Это был волчий билет, с такой трудовой книжкой парень до пенсии не устроится ни на одну материально ответственную должность. Пожалуй, даже в дворники его вряд ли возьмут.
– Ты еще скажи спасибо, что на тебя не завели уголовное дело, – заявил начальник на прощание. – Думаешь, мне было бы трудно организовать недостачу?
Михаил понял, что бороться за свои права бесполезно, он никому ничего не докажет. Молодой человек ушел, напоследок бросив фразу:
– Я этому педерасту еще отомщу…
*
– Потому что нельзя быть красивым таким, – подытожила Анжела. – В этой жизни лучше не выделяться из толпы, спокойнее как-то.
– А что, Бартенев был хорош собой?
– Красив как бог. Ой, да на него все наши девчонки заглядывались. Я бы сама не отказалась стать его подружкой, да вовремя сообразила, что любовь мне боком выйдет. А я сейчас никак не могу потерять это место. У меня мама безработная, брат-школьник, дача требует ремонта, нужен новый диван, сапоги каши просят…
Пока девушка монотонным голосом перечисляла свои проблемы, я раздумывала над убийством Льва Котика. Михаил хотел отомстить Каминскому, но, вероятно, потом его планы изменились. Парень понял, что рыба гниет с головы. Если Котик позволяет своим подчиненным подобные выходки, то, значит, он не в меньшей степени виновен. Вот Бартенев и решил с ним расквитаться. А может, просто до Льва было проще добраться. Как бы то ни было, у меня появился первый реальный подозреваемый – Михаил Бартенев. Уверена, что милиция так до него и не докопалась. Вот вам еще одно подтверждение того факта, что Люся Лютикова – последняя надежда российского сыска. Как это ни прискорбно.
– Знаете, где его можно найти? – перебила я Анжелу, когда та бубнила, что ей позарез необходим домашний кинотеатр.
– Кого? – опешила она.
– Михаила Бартенева.
– А зачем вам?
– Хочу предложить ему работу. Жалко парня, пропадет он в столице. А в наше издательство требуется курьер, думаю, Миша подойдет.
– Конечно, подойдет! – обрадовалась Анжела. – Сейчас попробую раздобыть его координаты.
Она куда-то умчалась, в течение десяти минут я разглядывала стеллажи с дисками, а затем продавщица вернулась с довольной улыбкой на лице.
– Вот, держите, – Анжела протянула мне листок, – я позвонила той девушке, которую уволили из-за дружбы с Мишкой, она дала мне его телефон. Когда будете с ним разговаривать, передайте от меня привет!
Я поблагодарила отзывчивую продавщицу и покинула магазин. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Расследование продолжается!
Ума нет – бери силой. Силы нет – бери нахальством. Нахальства нет – трудной жизнью жить будешь. Хорошо, что я такая сообразительная…
Глава 17
Ничто не достается так дешево и не ценится так дорого, как халява.
Журналистская халява – вещь особая. Иногда ее еще называют бартером. Бартер заключается в следующем: журналист пишет о чем-нибудь статью, а в обмен получает доступ к предмету своих творений. Ну и, конечно, гонорар.
Моя коллега и хорошая подруга Ленка виртуозно владеет искусством получения бартера. Например, если она пишет статью о курсах по икебане, то одним интервью с руководителем учебного заведения не ограничивается, – подруга настаивает, чтобы ей позволили пройти обучение на курсах. Разумеется, бесплатно. После того как Ленка написала про мебельный комбинат, у нее дома появился симпатичный диванчик и два кресла. Могу вас уверить, что новые предметы обстановки не стоили ей ни копейки. А результатом визита в фирму, торгующую различными напольными покрытиями, стали 20 квадратных метров отличного ламината «под бук» в Ленкиной гостиной. Естественно, тоже халявного.
Подруга уже забыла, когда ездила за границу на свои собственные деньги. За счет различных туроператоров она побывала на Кипре, в Японии, Аргентине и еще куче стран, разбросанных по всему миру. Она даже сплавила ребенка в пионерский лагерь по бартеру! В обмен на статью в журнале «Ребята и зверята» Ленка получила путевку к Черному морю для своего чада.
Когда подруге предлагают написать статью за один лишь «голый» гонорар, она морщится и, как правило, отказывается. На ее фоне я выгляжу просто жалко. Мне журналистская халява ни разу не обломилась. Даже когда я сотрудничала с журналом о туризме, то писала материалы о дальних странах исключительно по рассказам других людей.
Узнав об этом, Ленка возмутилась до глубины души:
– Безобразие! Ты портишь нам ситуацию на рынке! Ты не должна соглашаться на такие условия!
– А что мне делать? – оправдывалась я. – Статья о Швеции уже стоит в плане, мне надо успеть сдать ее в номер.
– Ну вот так и скажи редактору: пока я собственными глазами не увижу Стокгольм, ничего вам не напишу. Пусть отправляет тебя туда на неделю! И чтобы отель был не ниже четырех звезд.
Я замялась:
– Нет, мне неудобно… У меня язык не повернется сказать такое… Как-то это непорядочно. Я не могу использовать свое служебное положение.
– Значит, будут использовать тебя! – отрезала подруга.
Однако сегодня я, кажется, созрела до бартера. Мне позарез нужна няня, и главное, что всего лишь на несколько дней. Оплатить услуги няни я смогу, а вот комиссионные агентству уже не потяну. Так почему бы не предложить посредникам в обмен статью в специализированном издании? Тем более, что в нашей газете давно не было материала про современных Мери Поппинс.
По дороге к метро я вспомнила, что совсем рядом находится агентство по подбору домашнего персонала «Овсянка, сэр!». Название смешное, зато отлично запоминается клиентами. Когда-то я была в «Овсянке», интересовалась перспективой трудоустройства семейных пар в загородные дома. Теперь я решила наведаться туда еще раз.
В агентстве я разыскала менеджера Ирину, с которой уже имела дело. Девушка была моей ровесницей, ее вес тоже превышал идеальный килограммов на двадцать, поэтому мы с ней сразу прониклись друг к другу симпатией.
– Ира, привет! Помнишь меня? Я Люся Лютикова из газеты «Работа».
Девушка расплылась в улыбке:
– Люсь, конечно, помню. Проходи, садись. Ты к нам зачем? Опять по делам службы?
Я решила сразу раскрыть карты:
– Понимаешь, мне нужна няня, буквально на несколько дней. Лишних денег у меня нет, поэтому не могу заплатить вам комиссионные…
Пока я собиралась с духом, чтобы сказать про бартер, Ира взяла инициативу в свои руки. Поправив очки на носу, она принялась деловито спрашивать:
– На сколько дней требуется няня? Какого возраста ребенок? Должна ли няня совмещать обязанности домработницы? Сколько ты сможешь платить в час?
– В час? – растерялась я. – Я могу выделить на няню долларов двадцать, не больше.
– В день? – уточнила Ирина.
– Нет, на три дня. Мне надо продержаться до среды. Понимаешь, мне доверили четверых детей…
Я рассказала про свои злоключения, в том числе про украденный кошелек. Правда, о том, что я затеяла расследование, я умолчала. Зато сгустила краски в другом: мол, аврал на работе, я совсем зашиваюсь, сижу на службе от звонка до звонка, на детей совсем не остается времени.
Девушка бесстрастно меня выслушала, а затем подытожила:
– Значит, так. Четверо детей, двое из которых младенческого возраста. В течение трех дней няня должна готовить на всех еду, убирать квартиру, стирать детские вещи, укладывать детей спать и читать им сказки. И за все это ты хочешь заплатить двадцать долларов.
По мере того как Ирина все это перечисляла, я понимала, что мои шансы найти няню равны нулю. И никакой бартер тут не поможет. Я поднялась:
– Знаешь, я, наверное, пойду. Извини, что побеспокоила, глупая затея…
– Подожди, – остановила она меня. – Няня с проживанием?
– Что?
– Сможешь предоставить ей ночлег?
Я прикинула, где бы в тесной «двушке» могла разместиться еще и няня.
– Если ее устроит раскладушка на кухне…
– Устроит.
Девушка выдвинула один из ящиков стола и достала оттуда тонкую папку:
– На, держи.
– Что это?
– Личное дело няни, Нины Платоновны Величко.
Я открыла папку и принялась с интересом просматривать ее содержимое. Ирина комментировала каждый документ:
– Это диплом об окончании педагогического училища, это трудовая книжка, тридцать лет работы в детском саду, сначала воспитателем, потом, когда начался кризис, нянечкой сразу на двух ставках. Это справка о состоянии здоровья, заключение о прохождении флюорографии, список прививок…
– Подожди-ка. Ты хочешь сказать, что такая замечательная няня согласится работать на моих условиях, лишь бы ей позволили ночевать на кухне?
Я не верила своему счастью. Все оказалось так просто! Мне надо было сразу обратиться в «Овсянку», а не мучить детей несъедобной едой собственного приготовления и фанатичной крестной. Я была готова молиться на Ирину.
– О, спасибо большое! Ты не представляешь, как меня выручила!
Девушка отмахнулась:
– Не благодари, агентству это тоже выгодно.
– Как так?
– Дело в том, что Нина Платоновна приехала в Москву с Украины. У нее нет ни рекомендаций, ни регистрации, вообще ничего. В приличную семью на хорошие деньги ее сейчас не возьмут. Вот когда ты сделаешь ей регистрацию и дашь рекомендацию, тогда наше агентство сможет сбагрить ее няней к какому-нибудь толстосуму в загородный дом. И получить за это солидные комиссионные.
Моя радость сразу померкла.
– А ты уверена, что ей можно доверять? Конечно, я бриллианты под подушкой не прячу, но мне бы не хотелось, чтобы она обчистила квартиру. А вдруг она украдет детей? И продаст их за границу?
Ира вытаращила глаза:
– Господи, о чем ты говоришь?! Неужели ты думаешь, что я предложу тебе невесть кого? Наш психолог проверила Нину Платоновну на целой куче тестов и выяснила, что у нее очень высокая мотивация на работу. Еще бы! В Хохляндии осталась ее дочь, беременная вторым ребенком, да зять-нахлебник. Ей никак нельзя ввязываться ни в какие криминальные истории, она же кормилец семьи! Да она тебе будет по гроб жизни благодарна, а ты говоришь – «обчистит»!
Я подумала, что у меня все равно нет другого выхода, и вздохнула:
– Ладно, давай координаты своей Нины Платоновны. Далеко она живет?
Девушка оживилась:
– Ой, никуда ехать не надо, она здесь, в агентстве! Сейчас я ее приведу.
Ирина убежала и вскоре вернулась в сопровождении невысокой щупленькой женщины лет пятидесяти. При взгляде на нее я испытала некоторое разочарование. Честно говоря, не так представляла я себе идеальную домработницу, совсем не так. Мне кажется, что если человек вкусно готовит, то и выглядеть он должен соответствующим образом: быть кругленьким и аппетитным – так сказать, нести на себе отпечаток разносолов. К тому же уборка квартиры требует элементарной физической силы, а откуда ей взяться у этого воробушка?
Была еще одна причина для неприязни. Нина Платоновна внешне очень напоминала мою школьную учительницу физкультуры. Вероника Всеволодовна была миниатюрной шатенкой, громкоголосой и чрезвычайно энергичной. Мне, ленивой толстой девочке, она казалась настоящим чудовищем. На протяжении всего урока учительница только и делала, что терроризировала меня, заставляя бегать, прыгать и лазить по канату. Вернее, беспомощно и постыдно на нем болтаться, потому что мне ни разу не удалось подняться даже на полметра. Мучения мои были ужасны, под любым предлогом я брала освобождение от физкультуры. С тех пор я настороженно отношусь к женщинам, которые хоть чем-то смахивают на суровую Веронику Всеволодовну.
Но сейчас было не время и не место привередничать. С Ниной Платоновной мне предстоит общаться лишь три дня. Даже если она окажется сущим монстром, я это как-нибудь переживу.
– Здравствуйте, – смущенно улыбнулась няня. – Я Нина Платоновна.
– Людмила, – представилась я в ответ.
– А по отчеству?
Я махнула рукой:
– Зовите меня просто Люсей.
Ирина бодро воскликнула:
– Ну вот, всё отлично устроилось! Надеюсь, что обе стороны останутся довольны таким сотрудничеством.
Я опять принялась ее благодарить, ко мне присоединилась Нина Платоновна. Наконец, мы с няней вышли из агентства и направились в сторону метро. В руках у женщины была лишь хозяйственная сумка из клеенки.
– Это все ваши вещи? – удивилась я.
– Нет, я оставила чемодан в камере хранения на вокзале. Не таскаться же с ним по городу. Тем более, что я не знала, найду ли сегодня работу, где буду ночевать… – Нина Платоновна помолчала, а потом с чувством сказала: – Спасибо вам, Люся, что согласились меня взять. Я вас не подведу, обещаю!
– Да ладно, чего там… – засмущалась я и быстро перевела разговор на деловые рельсы: – Сейчас мы поедем домой, вы познакомитесь с детьми, приготовите им что-нибудь поесть, потому что они наверняка голодные, а вечером отправитесь на вокзал за вещами.
– Значит, у вас четверо деток, – не то спросила, не то констатировала няня.
Я принялась объяснять:
– Дети не мои, я только крестная одного из младенцев…
К своему изумлению, я рассказала Нине Платоновне все, даже про сбежавшего кота, свихнувшуюся Варвару и эгоистичную Диану Александровну. Украинка оказалась великолепной слушательницей, она смотрела на меня умными глазами и сочувственно кивала. Я же, за последнее время выслушавшая столько разных историй, была счастлива, что наконец-то кому-то интересны мои проблемы, и разливалась соловьем.
Остановилась я только тогда, когда мы вошли в квартиру. Дети в полном составе выбежали нам навстречу и уставились на незнакомого человека.
– Это тетя Нина, ваша няня, – сказала я. – Тетя Нина будет жить с нами до тех пор, пока не вернутся родители. Вопросы есть?
Ларик с Макарушкой подбежали к няне, бессребреник Макар протянул ей своего плюшевого зайца, а практичный Иллариоша с любопытством полез в ее сумку.
Игорек почему-то поднял руку, как на уроке:
– А вы будете читать нам книжки?
Нина Платоновна погладила его по голове:
– Буду, лапочка. Но сначала давайте покушаем. Что вы хотите на обед?
Дети окружили няню плотным кольцом, и такой тесной группкой они прошествовали на кухню. У меня отлегло от сердца. Кажется, тетя Нина всем пришлась по душе. Надеюсь, что эта милая женщина возьмет на себя все хозяйственные заботы, а я смогу полностью посвятить себя расследованию. Держись, Аида! Помощь идет!
Глава 18
Я вытащила листок с номером телефона Михаила Бартенева. Сегодня суббота, разгар дня, нормальные люди должны быть дома у телевизора. Сейчас я позвоню подозреваемому и назначу ему встречу. У меня есть отличный повод: парень сидит без работы, так что предложу ему какую-нибудь вакансию.
Я набрала номер и замерла в ожидании ответа. Прозвучало никак не меньше десяти гудков, прежде чем сняли трубку.
– Э-э-э… – отозвался мужской голос. Мне показалось, что его обладатель только что проснулся.
– Извините, можно Михаила Бартенева?
Я поняла: мужчина был вдрызг пьян. Из его бессвязной речи, щедро приправленной ненормативной лексикой, я уловила лишь, что парня сейчас нет.
– А когда он будет?
– Отвали! – буркнул мужик и бросил трубку.
Я еще раз набрала номер. Когда на том конце провода послышалось тяжелое сопение, я медленно и четко произнесла:
– Мне надо передать Михаилу ящик водки, его прислали родственники из Саранска.
– Какую еще водку?
– Называется «Машина времени», выпил – и уже завтра. Могу я оставить ее у вас?
Алкоголик сориентировался мгновенно:
– Водку? Конечно, оставляй!
– Адрес диктуйте!
– Адрес? Мой?
– Ну а чей же еще?
– Щас. Э-э-э… проспект… нет, проезд… нет, переулок этого самого, как его… Плотников. Да, точно – Плотников.
Я потеряла терпение:
– Да я не фамилию вашу спрашиваю, а адрес!
– Это и есть адрес: Плотников переулок, дом двадцать семь, квартира десять, – на одном дыхании выпалил мужик.
– Буду, ждите, – сказала я и повесила трубку.
Я раскрыла карту Москвы: Плотников переулок располагался в самом центре столицы, рядом с Арбатом. Крикнув Нине Платоновне, что я ухожу, я схватила свою сумку и выскочила на улицу.
Конечно, никакую водку, а тем более ящик, я покупать не стала. К дому номер двадцать семь я подходила налегке. Это оказалось трехэтажное здание явно дореволюционной постройки. Обычно квартиры в таких домах на корню скупают толстосумы. Неужели неведомый пьянчужка тоже принадлежит к новым русским? Надо же, а польстился на халявное угощение…
На железной двери подъезда висел кодовый замок. Я было приуныла, но тут заметила, что на стене кто-то написал черным фломастером цифры «789». Я нажала эту комбинацию, и дверь отворилась. Все гениальное – просто! Немного наблюдательности – и я с легкостью распутаю любое преступление!
Судя по запаху, в подъезде нувориши не обитали. В воздухе витал аромат мочи и помойки. Я прикинула: если на каждом этаже расположены четыре квартиры, значит, десятая будет на самом последнем. Сдерживая дыхание, я затопала вверх по длинным лестничным пролетам.
Между первым и вторым этажами, около почтовых ящиков, стояла очень полная женщина. Она поддела ногтем дверцу одного из ящиков, и из него вывалился целый ворох бумаг.
– Вот ведь гадство! – в сердцах воскликнула женщина и принялась подбирать бумажки.
Одна приземлилась прямо у моих ног, я ее подняла и из любопытства пробежала глазами. Это оказалось стандартное извещение на оплату жилищных и коммунальных услуг. Выписано оно было на имя Луковкина Василия Степановича, проживающего в квартире номер десять. Надо же, какое совпадение, я как раз туда и направляюсь! Я протянула бумагу женщине, и она кивнула мне в знак благодарности. После чего темпераментно воскликнула:
– Полгода не платит за квартиру, урод! Вот, смотрите, сентябрь на дворе, а у него с апреля задолженности!
Она сунула мне под нос извещение, и я увидела на нем астрономическую сумму.
– Да-а… – сочувственно протянула я, хотя ни к Луковкину, ни к этой даме особого сочувствия не испытывала.
– Где он теперь возьмет столько денег, а? Его же выселят из квартиры! Вот ведь придурок, прости господи! – вздохнула она и стала тяжело подниматься по лестнице.
Я побрела вслед за ней. Обогнать даму не было никакой возможности из-за ее габаритов, да мне и не хотелось. Судя по всему, женщина как раз направлялась к Василию Степановичу. Так оно и оказалось: она остановилась около десятой квартиры и решительно нажала на кнопку звонка. Я встала позади нее, напустив на себя смиренный и отрешенный вид.
Луковкин открыл сразу же, как будто караулил под дверью. Он осоловело уставился на даму, икнул и поинтересовался:
– Ты, что ль, водку привезла?
– Какую тебе еще водку, алкоголик? – громогласно напустилась на него женщина. – Последние мозги пропил, не узнаешь меня?
Пьянчужка подался вперед, прищурился, наморщил лоб. Мне даже показалось, что я слышу, с каким скрипом ворочаются мысли под его черепной коробкой. Наконец, на лице Василия Степановича промелькнул неподдельный ужас:
– Теща, вы?
– Тьфу ты! – театрально плюнула дама и обернулась, призывая меня в свидетели: – Я уже третий раз сюда из домоуправления являюсь, а он смотрит будто баран на новые ворота. Совсем спился, в Кащенко пора отвозить. Дегенерат!
Услышав последнее слово, мужичок встрепенулся, явно намереваясь достойно ответить на оскорбление. Но женщина не дала ему раскрыть рот:
– Ты почему за квартиру не платишь? Выселения дожидаешься? Так я тебе его организую: завтра же вызываю милицию, выкидываю твои шмотки на улицу, а квартиру опечатываю. Хочешь этого?
Луковкин ничего не ответил, а только замычал и отрицательно замотал головой.
– Ну, так плати! Видишь, сколько набежало! – И женщина сунула ему в руки бумаги.
– Нет у меня денег, – отозвался алкоголик, даже не взглянув на сумму задолженности. – Ни копейки нету, хоть режьте.
Но дама не отступала:
– Нету, говоришь? А постояльцу сдал комнату? Он ведь живет у тебя уже три месяца, я все знаю!
Мужик широко распахнул дверь:
– Заходите, смотрите, нет у меня никаких постояльцев, один живу.
Женщина воинственно переступила порог квартиры, я пошла вслед за ней. Мы миновали обшарпанную прихожую, с пожелтевшими газетами вместо обоев на стенах, и очутились в единственной комнате. Здесь обои были: с выцветшими васильками на зеленом фоне, местами оторванные и в жирных пятнах. Мебель не радовала глаз разнообразием: около стены стоял покосившийся шкаф, рядом с ним – два засаленных стула, а в углу, прямо на полу, лежал матрац с грязным бельем. Обстановку дополняла лампочка без абажура, уныло свисавшая с потолка.
– Ну как, убедились? – поинтересовался Василий Степанович.
– Кухню показывай, – приказала женщина.
Хозяин провел нас на кухню. Из-за невообразимой вони принимать здесь пищу не смог бы ни один нормальный человек. Источник запаха определить было сложно. Это могла быть раковина, абсолютно черная от въевшейся грязи, или мусорное ведро, из которого выглядывало нечто неопределенное, но омерзительное, или литровая банка на столе, полная окурков, и даже линолеум, которому за свою долгую жизнь вряд ли удалось познакомиться со шваброй и половой тряпкой.
– А это что такое?
Цепкими пальцами дама выудила из кучи пустых водочных бутылок книгу. «Как продать дохлую собаку: пособие для современного продавца» – гласила надпись на обложке. Печатное издание абсолютно не вязалось с обликом хозяина.
– Чья это? – еще раз повторила женщина.
– О, так это же Мишкина! – простодушно отозвался мужик. – А он так убивался, думал, потерял.
– Значит, есть жилец! – победно вскинулась дама.
Хозяин тут же поменял тактику:
– Жилец был, да сплыл. Снимал у меня три месяца комнату, я его поил-кормил, а денег от него отродясь не видал.
– Михаил Бартенев? – подала я голос.
– Да, он. Обещал заплатить, но обманул. Меня все обманывают, – скуксился Луковкин и пустил пьяную слезу.
– Где он сейчас живет, знаете? – продолжала я допрос.
Пьянчужка замотал головой, но потом неожиданно сказал:
– Работает с голыми бабами, повезло ему.
– Где? – оторопела тетка.
– Да тут рядом, на Арбате, магазин с голыми бабами, «Фемида» называется.
Я поразилась: Фемида – это ведь богиня правосудия у древних греков. При чем тут голые бабы?
– Будет тебе и Фемида, и народные заседатели, и ордер на выселение, – снова пошла в наступление дама. – Когда заплатишь за квартиру, изверг?
Луковкин опять принялся клясться, что денег нет. После долгих препирательств женщина выбила-таки из него обещание в ближайшее время погасить задолженность. Что называется, взяла измором. Затем мы с ней направились к выходу, и хозяин с явным облегчением закрыл за нами дверь.
– И чего вы с такими церемонитесь? – спросила я, когда мы спускались по лестнице. – Сейчас не прежние времена. Если не платит за квартиру, выселяйте без лишних разговоров. А то ходите, упрашиваете… Вы бы его еще в стенгазете прописали. Смешно, честное слово!
Женщина вздохнула:
– Вам-то смешно, а мне плакать хочется. Я диспетчером в домоуправлении работаю, мне квартиру должны дать. Если этого алконавта сейчас выселят, мне его квартира достанется. Вы видели, в каком она состоянии? А подъезд? Здесь одна шваль обитает: пьяницы, наркоманы, бывшие уголовники, у них бомжи постоянно ночуют. Вот и приходится ходить сюда, грозить, требовать, увещевать…
– Да, но я так понимаю, что Луковкин все равно не платит?
Дама остановилась, наклонилась ко мне и доверительно зашептала:
– Мне осталось совсем немного продержаться. На соседней улице живет одна одинокая старуха. Квартира у нее муниципальная, после смерти должна отойти государству. Старуха совсем плоха, уже почти ослепла и оглохла. Быстрей бы уж преставилась! Тогда я вселюсь в квартирушечку. А там респектабельные соседи и жилплощадь на целых восемь метров больше!
Я смотрела на нее во все глаза. Мерзость какая! Женщина, очевидно, приняла мой взгляд за выражение восхищения и хвастливо добавила:
– Я ее навещаю, старуху эту, приношу продукты. Говорю, что я, мол, из собеса, что продуктовые наборы ей положены по закону как ветерану труда. Покупаю все самое жирное, где побольше холестерина: сливочное масло, печень трески, шоколадные конфеты… А у нее сахарный диабет, ей все это нельзя. Но кто же откажется от халявы? Вы, например, разве отказались бы? Вот и старуха уплетает за обе щеки, еще и благодарит. Мне эти продукты, конечно, влетают в копеечку, но будущая квартира окупит все расходы.
