Текст книги "Ангел в аду"

Автор книги: Люсинда Эдмондз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Глава 65

После недели, наполненной страстью и счастьем, Джина и Чарли с ужасом думали о расставании. В воскресенье вечером Чарли необходимо было уезжать в Лондон, чтобы к девяти утра быть на репетиции.

– Мой ангел, мысль о том, что придется покинуть тебя, приводит меня в ужас.

– И меня тоже, – вздохнула Джина.

– Как часто ты бываешь в Лондоне по делам?

– Обычно, раз в неделю.

– Дорогая, мне будет очень трудно вырваться к тебе следующие несколько недель, ведь премьера в «Национале» уже очень близко. Но, с другой стороны… – Чарли взглянул на нее, свернувшуюся клубочком у него на коленях. Он нежно провел рукой по ее волосам. – Ты можешь попросить своего босса, чтобы он перевел тебя в лондонский офис?

– Чарли, я сама себе босс.

– Точно. У меня есть замечательный маленький домик, который я снимаю у моего друга из «Националя». Могу обеспечить тебе проживание.

Джина повернулась к Чарли и посмотрела на него.

– Ты просишь, чтобы я переехала в Лондон и жила с тобой?

– Я знаю, это слишком поспешно с моей стороны, ведь я знаю тебя всего лишь десять лет, но короче – да.

Джина откинулась назад и задумалась над его предложением. Деловая мудрость подсказывала ей, что управлять делами из Лондона будет очень легко. И к тому же, это замечательно – быть с Чарли каждый вечер и каждую ночь. Но не слишком ли все быстро? Нет, как сказал Чарли, десять лет – достаточный срок, и она не хотела больше терять ни одной минуты.

– Сэр, я смиренно принимаю ваше предложение предоставить мне крышу над головой. Я присоединюсь к вам в Лондоне, как только смогу.

– Джина, дорогая! Ты не пожалеешь об этом, обещаю! – Чарли крепко прижал ее к себе.

Джина прижалась губами к его губам.

– Я люблю тебя, Чарли.

– И я тебя, мой ангел.

Хилли была в некотором замешательстве, но очень обрадовалась, когда через неделю после того обеда Джина объявила, что переезжает в Лондон, и будет жить с Чарли.

– Что я могу сказать, Джина? Ты ведь от меня ничего не скрываешь?

Джина поняла, что пришло время рассказать Хилли всю правду. И не только о Чарли, но и о ее реальной личности. Она заказала столик в китайском ресторанчике недалеко от их магазина на Ковент-Гарден и заказала Хилли большую порцию джина с тоником.

– Я собираюсь рассказать тебе одну историю. Она несколько эксцентрична, но, надеюсь, ты поймешь. Меня не всегда звали Мери Шорт. Раньше я была актрисой, и мое имя было Джина Шоу. Я играла на сцене Вест Энда и в Голливуде снялась в одном фильме. Чарли я знаю с девятнадцати лет, мы вместе учились в школе драмы в Лондоне. Он был режиссером и автором спектакля «Ангел в аду», в котором я играла несколько лет назад главную роль. Мои волосы действительно не каштановые, а светлые.

Хилли допила свой джин с тоником большими глотками.

– Я чувствовала, что твое лицо мне очень знакомо. Джина Шоу, о мой Бог! Дай мне подумать, – Хилли замолчала. – Вспомнила! Не собиралась ли ты замуж за лорда? Мне помнится, об этом писали все газеты.

– Да.

– Ну, Мери, то есть, Джина, тогда мне придется спросить тебя, какого черта ты делала в бизнес-колледже в Лейкстере и во всех этих местах?

– Надеюсь, ты представляешь, что это очень длинная история, и чтобы все объяснить, понадобится больше часа. Честно говоря, я очень разочаровалась в профессии актера. Со мной произошла не очень приятная история. Мне хотелось коренным образом изменить свою жизнь.

– Настолько коренным, что тебе пришлось проститься со своими замечательными длинными волосами, – проворчала Хилли.

Джина улыбнулась, благодарная Хилли за то, что она не пытается вторгнуться в самые глубины ее прошлого.

– Значит, ты собираешься вернуть свое имя и свою личность, или останешься Мери Шорт, которую все знают и любят в «Милли»?

– На работе я буду Мери Шорт. Думаю, наши работники будут несколько смущены, если узнают мое настоящее имя?

– Согласна. Надо сказать, Джина Шоу, что я принимаю все очень близко к сердцу, и ты должна мне за это еще одну порцию джина с тоником.

Джина переехала к Чарли за день до премьеры в «Национале». Он умолял ее прийти на премьеру, но она решительно отказалась.

– Если ты не обидишься, то я не приду на твою знаменитую премьеру.

– О чем ты беспокоишься, Джина, дорогая? Это было так давно. Никто и не вспомнит тебя, – дразнил он ее.

После этих долгих лет желания обладать ею, ему с трудом верилось, что она хотела того же. Чарли еще никогда не был так счастлив. Джина сейчас совсем не похожа на ту девушку, которую он знал много лет назад. Он всегда воспринимал Джину как девушку редкой красоты и таланта. Сейчас она была деловой женщиной, которая добавила к своим прекрасным качествам еще и богатство.

При виде ее у него захватывало дух.

Однажды вечером Джина вышла из магазина и остановила такси. Через полчаса она уже сидела в ложе театра Оливье. Свет погас, и Джина смотрела, как завороженная.

Талант Чарли, как драматурга, превзошел все ожидания. Его постановка была трогательна и прекрасна по исполнению. Как отозвалась о нем на прошлой неделе «Санди Таймс», он один из величайших талантов нашего времени за последние тридцать лет.

Джина гордилась им. А он гордился ею.

Они были безумно счастливы вместе. Страсть, которую они испытали при первой встрече, не умерла, а стала еще сильнее. Доверие, понимание и радость еще больше укрепляли их привязанность.

Джине приходилось уходить из дома в магазин рано утром, когда Чарли еще спал. Он, как только просыпался, звонил ей, и они встречались за ланчем.

К тому времени, когда Джина возвращалась домой, Чарли уже был в театре. Она готовила ужин, долго принимала ванну и ждала, когда в замке повернется ключ. Это было их самым любимым временем. Они обсуждали дела «Милли» и как прошел спектакль этим вечером.

– Прекрасная роль для тебя, не правда ли? – однажды вечером заметил Чарли.

– Это уже однажды было, дорогой. Сейчас я – деловая женщина, а не актриса.

– М-да. Я бы сказал, что это то же самое, что и твои волосы. Ты только посмотри, как легко будет вернуть им естественный цвет.

– Чарли, я сейчас счастливее, чем я…

– Бьюсь об заклад, ты не выдержишь долго, и, признайся честно, что немного завидовала главной героине, когда смотрела спектакль?

– Ты действительно так думаешь?

– Нет, глупыш, я не то имел в виду. Я хотел сказать, что она была там, на сцене, ходила с важным видом, а ты сидела в зале.

Джина вздохнула.

– Не знаю. Ну, хорошо, я завидовала. Но, конечно, я не завидовала из-за боли, которую вызвал у меня спектакль.

Чарли заметил, что Джина совсем расстроилась.

– О'кей, оставим это. Я просто не могу видеть, как такой талант растрачивает себя впустую, вот и все, – он обнял ее и прижал к себе. – Я люблю тебя, дорогая, – и поцеловал кончик ее носа. – Я каждый день благодарю Бога за то, что мы, наконец-то, вместе.

– Я тоже, – и с нетерпением последовала за ним наверх в спальню.

Солнечным июньским днем они пошли на свадьбу Хилли и Ари. Бракосочетание происходило в маленькой церквушке недалеко от Свиндона, где жили родители жениха. Чарли сильно сжал руку Джины, когда Ари надел кольцо на палец Хилли. Они всю ночь провели в отеле, а утром поехали в Лондон, по дороге остановившись на ланч в баре.

– Джина, любовь моя, – Чарли поставил перед ней белое вино.

Палило солнце, и они сидели в красивом садике за баром.

– Что дорогой?

– Нам надо кое-что обсудить. «Националь» спросил меня, не напишу ли я для их театра пьесу. Я также буду и режиссером. Меня посетил Харольд Кидд, помнишь его?

– Конечно, помню.

– Он хочет поставить одну из пьес в Вест Энде. Сказочные деньги, и я должен написать что-то новое, но…

– Это не имеет марки «Националя».

– Затруднительное положение. Но дальше еще сложнее. Компания в Канаде хочет возобновить со мной контракт, и, к тому же, состоялся разговор о том, чтобы экранизировать «Ангела в аду».

– Боже, Чарли, сколько неожиданно приятного за один месяц, – рассмеялась Джина.

– Все случилось буквально за два дня. У меня голова идет кругом.

– И что бы ты хотел предпочесть, дорогой? Мне кажется, Канада не годится, потому что я не смогу управлять делами из Торонто.

– Конечно, нет, мой ангел. Я уже почти согласился написать эту пьесу для «Националя», но, когда Харольд назвал мне несколько цифр, я подумал о том, сколько часов смогу провести с тобой вместо того, чтобы всю ночь жечь полночную свечу…

– Не поэтому, Чарли. Номер один – у нас много денег и номер два – я не могу жить, чувствуя вину за то, что я отвергла мир шедевров Чарльза Деверокса.

– Спасибо, дорогая, за этот вотум доверия. Конечно, ты права. Когда я жил в своей каморке на Финсбери Парк, я часто мечтал, чтобы «Националь» попросил меня написать пьесу. Хотя, существует одно условие.

– Какое?

– Что ты поклянешься не входить в комнату, пока я пишу.

Джина выглядела обиженной.

– Почему?

– Потому, моя любовь, что все литературные мысли будут напрочь забыты, как только ты войдешь, – он наклонился и поцеловал ее.

Они, держась за руки, вернулись к машине, и не торопясь, поехали по дороге, любуясь прекрасным деревенским ландшафтом.

– Думаю, ты можешь взять отпуск недели на две в начале июля?

Джина вспомнила, что с тех пор, как открылся «Милли», у нее не было и дня свободного.

– Думаю, смогу. Хилли и Ари уже вернутся к тому времени.

– Хорошо. В театре моя пьеса заканчивается двадцать первого этого месяца. И, пока я еще не удалился за ширму писать следующую страницу литературной истории, я намерен взять женщину, которую люблю в долгое запоздалое путешествие.

Глава 66

Посмотрев внимательно колонку путешествий в «Санди Таймс» и сделав несколько телефонных звонков, Джина и Чарли полетели в Истамбул.

Они остановились в отеле «Хилтон», в прекрасном номере-люкс с видом на Босфор, за два дня посетили Голубую Мечеть, музей Топкапи и побродили по знаменитому восточному базару.

Потом прибыли в аэропорт «Даламан» на юге страны и взяли такси до Калькана.

– Я слышал, это одно из самых прекрасных мест на побережье, – сказал Чарли.

Такси по извилистым дорогам подъехало к живописной рыбачьей деревушке, и они увидели Средиземное море в солнечных бликах. Оно уходило далеко за горизонт и сливалось с небом.

В центре деревушки стояла гостиница «Эйша». Джина и Чарли вышли из такси и понесли чемоданы наверх по узкой лестнице. Али, хозяин гостиницы, был похож на разбойника. Он устроил им радушный прием и пригласил в бар, расположенный на крыше, выпить чего-нибудь.

– Чарли, ты только посмотри, что за вид отсюда, это потрясающе! – воскликнула Джина, не в силах отвести взгляда от залива.

Али отвел их в одну из комнат. Она была удивительной. Каменный пол, потолок, отделанный темным деревом, и маленькое окно, выходившее на мощеную улицу внизу.

– Я ничего подобного никогда не видела.

– Положись на дядюшку Чарли, моя любовь. Один мой друг отдыхал здесь. Несомненно, наш хозяин совсем не такой, каким кажется.

Они занимались жаркой страстной любовью на удобной кровати. Когда палящее солнце медленно опускалось за горизонт, они вышли побродить по деревушке. Улицы были мощеные, дома выкрашены белой краской, крыши покрыты пурпурными ветками сухой виеллы. Они сели у гавани, пили пиво и любовались великолепным закатом.

– Чарли, это просто волшебное место!

Он кивнул головой, соглашаясь.

Вечером они сидели в ресторане у самого моря, тоже принадлежащем Али. Ресторан был заполнен людьми. Казалось, Али знал всех, кто был там и, когда Джина и Чарли закончили ужин, Али пригласил их выпить в маленький бар в углу ресторана.

– Спой для нас, Али, – потребовал кто-то.

– Да, пожалуйста, – подхватили все, сидящие в баре. И Али запел.

Сосед Джины повернулся к ней и шепнул:

– Не правда ли, он великолепен? Он был самым выдающимся певцом Турции. Пять лет назад он все бросил и стал управляющим гостиницей и рестораном.

Чарли обнял Джину, они сидели и слушали пение Али.

– Просто удивительное место, правда, дорогая?

Джина взглянула на белую, круглую луну, сияющую над заливом. Ее заполнило чувство такого счастья, какое она еще никогда не испытывала.

Всю следующую неделю они поздно просыпались, и долгие часы жарились на солнце, к полудню возвращались к сиесте.

– Солнце что-то творит с моим либидо, – Чарли лежал голый на кровати рядом с Джиной, обвившейся вокруг него. Он пальцем провел по ее позвоночнику.

К семи вечера они одевались и шли в бар, любоваться закатом и пить джин с тоником. Потом медленно брели по мощеным улицам к морю в ресторан Али.

С приближением окончания отдыха, Джина с тоской думала о возвращении в реальный мир. Она должна была сразу лететь в Милан, так как думала о возможности расширения их деятельности в Европе, а в Милане проходила очень большая выставка вязаных изделий, на которой ей хотелось побывать. Чарли возвращался домой и садился за новую пьесу.

В последний раз они любовались закатом. В баре никого не было, и Чарли о чем-то договорился с мальчиком за стойкой, а потом сел рядом с Джиной.

Зазвучали песни Паваротти. Мальчик принес бутылку шампанского в ведерке со льдом. Наполнил два бокала и отошел, оставив их одних.

– Чиерз!

– Да, чиерз! За скорое возвращение сюда, – сказала Джина.

– Ты выглядишь очень несчастной, дорогая.

– Да, – глаза Джины наполнились слезами.

– Не плачь, любимая. Что случилось?

– Здесь было так прекрасно. Я была по-настоящему счастлива. Мне хочется, чтобы время остановилось.

– Моя дорогая, у нас еще так много впереди – вся жизнь.

– Чарли, правда, здесь замечательно?

– Да. У тебя, как у актрисы, и у меня, как у писателя, есть ощущение времени и места. И ты должна знать, о чем я собираюсь тебя спросить.

Она посмотрела на него.

– Джина, ты согласна?

– Да, – ответила она.

Глава 67

Мэрилин потянулась и открыла глаза. Она выбралась из постели, чувствуя, что каждый ее мускул протестует. Прошлой ночью он опять бил ее. Руки дрожали. Ей нужно было поправиться. Он держал это в шкафу в гостиной. Конечно, все заперто.

– Ублюдок! – вскрикнула она и, повалившись на пол, стала стучать кулаками по ковру.

Каждый раз, с тех пор, как они приехали в Париж, она клялась бросить его. Но у нее не было ни друзей, ни денег, никого, кто бы мог помочь ей.

Все время Джонни запирал дверь, когда уходил из квартиры. Все время она была такая заторможенная, что ей было на все наплевать. Когда сознание прояснялось, Мэрилин понимала, что нужно бежать, пока Джонни не зашел слишком далеко, и она не отправилась на тот свет.

Сейчас Джонни был богат. Он стал удачливым кинорежиссером. Он все, что у нее было. Она не могла жить без того, что он ей давал. Она подошла к окну и посмотрела вниз, на оживленную парижскую площадь.

– О, Господи, помоги мне, – простонала она, падая и в бешенстве катаясь по полу.

Она знала, что ей никто не поможет. Наркотики вконец погубили ее.

Недалеко от запертой двери дома Мэрилин, в открытом кафе сидел Джерард Лонгдейл.

Он пробыл в Париже уже два месяца, и пришло время уезжать. Слишком долго для одного места, и к тому же, к нему возвращались воспоминания. Он не был в Англии с тех пор, как она покинула его. Он передал управление Лонгдейл Холлом в руки агента и семейного адвоката и уехал за границу шесть лет назад. Конечно, он чувствовал вину за уклонение от семейных обязанностей, но не мог вынести жизни в Англии без Джины. Хотя понимал, что нельзя всю жизнь быть в бегах.

Он допил кофе и медленно побрел по оживленным улицам в свою квартиру, недалеко от бульвара Сен-Мишель. Квартира была великолепна и слишком велика для него одного, но она была свободна. Он позаимствовал ее у одного банковского приятеля, который переехал в Нью-Йорк и настаивал, чтобы Джерард полностью ею распоряжался.

Сегодня последняя ночь в Париже. Он не знал еще, куда направится завтра. Может быть, он сядет на ближайший самолет и улетит куда-нибудь на Дальний Восток. Таиланд, Гонконг, Сингапур… направление не имело никакого значения. Ему просто было необходимо двигаться.

Вечером он сопровождает на прием Камиллу Гамильтон. Они столкнулись в Каннах, куда он был приглашен Бетиной. Камилла стала французской топ-моделью и присутствовала на кинофестивале в Каннах. Несколько дней назад она позвонила Джерарду и попросила сопровождать на прием, устроенный ее другом-кинорежиссером.

Немного вздремнув, Джерард принял душ и оделся. Он, как всегда, налил себе джин с тоником и стал размышлять о предстоящем вечере. Должно быть, он сильно напьется. Ему хотелось отказать Камилле, но та настояла.

Джерард заехал за Камиллой на такси, и они поехали в ресторан, где проходил прием.

Все говорили Камилле, как прекрасно она выглядит, но Джерард не мог отделаться от воспоминаний о девушке в классическом розовом вечернем платье, которая плыла по лестнице ему навстречу… нежная, мягкая и прекрасная женщина.

Он взял напиток и опять последовал за Камиллой к группе «невероятно интересных людей».

– Джонни, познакомься, это Джерард. Джерард, это Джонни Дантон, которого я умоляю дать мне роль в следующем фильме.

Джерард слышал о Джонни Дантоне. Этот мужчина сделал несколько второсортных фильмов, привлекших внимание только определенных слоев студентов Франции. Джерард слышал, что его фильмы были на грани легкой порнографии, но у него был достаточно высокий имидж в газетном рейтинге. Джонни Дантон был высоким и худым, с длинными волосами и челкой, носил он грязные джинсы и потертый кожаный пиджак.

– Здорово, приятель, рад знакомству, – его произношение кокни звучало очень странно в этой комнате, заполненной безупречной французской речью. Он предложил Джерарду марихуану.

– Угощайся травкой, приятель. Очень хорошая. У меня есть связной в Марокко. Доставляет мне все, что надо. На, попробуй.

Джерард покачал головой.

– Не моя сцена, спасибо. Мне кажется, я предпочитаю напиваться, если это для вас одно и тоже.

– Ой, Джерри, ты иногда бываешь таким скучным, – жаловалась Камилла, прикуривая сигарету с травкой.

Джерард допил свой джин и вздохнул. Впереди еще длинная ночь.

К полуночи все за столом Джерарда, включая и его самого, были либо пьяными, либо одуревшими от наркотиков.

Камилла сидела на коленях у Джонни. Ее рука скользнула под его кожаный пиджак, она достала пистолет и протянула его Джерарду.

– Держу пари, точно такой же пистолет есть в коллекции в Лонгдейл Холле, Джерри, дорогой.

– Ой, Камилла, отдай-ка его.

– Не глупи, Джонни, скажи Джерри, что это.

– Что бы ты ни делал приятель, никогда не касайся предохранителя. Это «Вальтер ППК». Как тот, что был у Джеймса Бонда, Неплохая пушка, не так ли?

Джерри отдал пистолет Джонни.

– Да, хотя не слишком хорош для охоты на фазанов. Зачем тебе нужно таскать его всюду с собой?

– Никогда, э-э, не можешь быть в безопасности в моем бизнесе.

– Мне казалось, ты режиссер.

– Да, среди прочего.

– О, я понял, – неубедительно сказал Джерард.

– Я скажу одному сварливому английскому малому, – Джонни приятельски обнял Джерарда за плечи. – Давай смоемся отсюда и махнем ко мне.

– Если только вы подвезете меня домой, – недовольно протянула Камилла.

– Конечно. Эй, Мэрилин, мы уходим.

Высокая худая темнокожая девушка поднялась со своего места. Она весь вечер молча просидела за столом.

Джонни остановил такси. Только выйдя на холодный воздух, Джерард понял, как он пьян.

– Пока, дорогой, звони, – Камилла поцеловала Джерарда и вышла из такси, остановившееся перед ее домом. Джерард кивнул и тут же заснул.

– Давай, старина, просыпайся и поднимайся ко мне в квартиру.

Джерард ввалился в двери и рухнул на огромный кожаный диван в гостиной.

– Сделай нам кофе, ладно, Мэрилин? А потом иди в кроватку и оставь мужчин одних.

Мэрилин пошла на кухню и вернулась с двумя чашками горячего кофе. Она поставила чашки на стол и вышла.

– Хорошо, – Джонни вставил пленку в видеомагнитофон. – Почти десятилетней давности. Сейчас мы посмотрим то, от чего у тебя увлажнятся глаза, – он нажал на кнопку.

На экране появилась груда голых сплетенных тел. Джерард сделал глоток и поежился.

– Я делал их, чтобы заработать несколько шиллингов после окончания киношколы. Искусство, чистое искусство. Через минуту ты увидишь одну мою старую знакомую леди.

Джерарду не хотелось быть здесь и еще больше ему не хотелось смотреть порнографию с Джонни Дантоном. Он решил допить свой кофе и уйти.

– Сейчас будет мой любимый. Любимый не потому, что в нем снималась Мэрилин, а потому, что за это мне удалось выкачать большие деньги из одной пташки-блондинки. Я получил пять тысяч, угрожая, что разошлю это во все газеты. Смотри, начали, вот – Мэрилин.

Глаза Джерарда уставились в экран.

– За что ты получил пять тысяч, Джонни?

– О, она была подружкой Мэрилин, настоящее заглядение. Ты увидишь ее через минуту. Просто повезло. Я увидел ее фотографию в газете, она собиралась выходить замуж за какую-то шишку. Послал ей записку и пообещал пленку за пять штук. Она заплатила, а я по-быстрому смотался сюда, чтобы начать свою блистательную карьеру. Не знаю, что с ней сейчас. Наверное, вышла замуж за того парня и сейчас леди какая-то с тремя малышами, – Джонни оскалился в улыбке. – Смотри, вот она.

Джерард увидел обнаженную девушку, привязанную к кровати за руки и за ноги. На ней лежал мужчина. Камера взяла девушку крупным планом. В ее глазах был ужас, она открыла рот и закричала.

Это была Джина. Его Джина. Он ничего не понимал. Конечно же, она не могла этого сделать по своей воле.

– Джонни, – Джерард пытался контролировать себя. – Девушка играет?

– Черт, нет, конечно. Ты же слышал ее крик. Мэрилин сказала мне, что она раньше занималась этим, а оказалось, нет. Когда она приехала в студию, мы ей дали кое-что для расслабления. Она отъехала в самый решающий момент.

– Значит, ты накачал ее и изнасиловал, а потом шантажировал, когда она собиралась выйти замуж?

– Ну, я бы так не сказал.

В следующую секунду Джерард вцепился в горло Джонни.

– Ты знаешь, кто я? Ты знаешь? – Джерард швырнул его на пол, встал перед ним на колени и все сильнее сжимал руками его горло. – Я – лорд Лонгдейл, человек, за которого Джина Шоу собиралась выйти замуж. Ты, ублюдок! – Джерард освободил одну руку и стал колотить Джонни по лицу, пока оно не превратилось в кровавое месиво. Он не слышал криков Джонни, он продолжал бить, пока у него оставались силы.

Наконец, он остановился. Джонни, казалось, был без сознания.

Джерард неуверенно поднялся на ноги. О Боже, Боже, моя бедная Джина! Ему нужно выйти из этой квартиры и отыскать ее. Он должен немедленно ей сказать, что он все понял. Шатаясь, он прошел в кухню. Нагнулся над раковиной, и его вырвало. Потом включил холодную воду и стал смывать кровь со своих рук.

Раздался выстрел. Ноги Джерарда подкосились, и он рухнул на пол.

Джонни стоял в дверях. Он обернулся и увидел Мэрилин.

– Мне нужно выпить. Посмотри, что этот ублюдок сделал со мной. Я думал, он прикончит меня. Дай мне выпить, Мэрилин. Сейчас!

Он сел и положил пистолет на кухонный стол. Мэрилин вернулась из гостиной с большим стаканом виски. Она села за стол и пристально посмотрела на него.

– Что мы будем делать, Джонни? По-моему, он мертв. Что мы…

– Заткнись, глупая сучка! Чья, к черту, это была вина? Твоя, вот чья! Это тот чертов лорд, который собирался жениться на твоей подружке. Если бы ты не врала мне о ней, ничего бы не случилось. Ты во всем виновата! Ты, черная шлюха! Боже, что мы будем делать? – Джонни закрыл руками лицо.

Мэрилин нагнулась и взяла пистолет. Она прицелилась ему в голову. Он опустил руки, увидел пистолет и презрительно усмехнулся.

– Ты же не выпотрошишь мне кишки, любовь моя.

Ее пальцы еще сильнее сжали пистолет. Она увидела страх в глазах Джонни.

– Мэрилин, отдай мне пистолет! – он встал и потянулся через стол к ней.

Она выстрелила.

Джонни упал на спину. Кровь брызнула на стену.

Мэрилин положила пистолет на стол. Она понимала, что срочно должна уехать из квартиры. Один выстрел еще могли не услышать, но два – обязательно.

Она медленно перешагнула через тело Джонни, с трудом достала у него ключи из кармана. Пошла в гостиную, открыла сейф, взяла героин и две большие пачки французских банкнот.

Затем пошла в спальню, положила героин, деньги и кое-что из одежды в сумку. Уже почти на пороге она вспомнила, что пленка осталась в магнитофоне. Она вернулась в гостиную, выключила магнитофон, достала кассету и поспешно вышла из квартиры.