Текст книги "Рай - здесь"
Автор книги: Люси Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Похоже, вы куда-то собираетесь, – заметила Джин.
– В пески, – объяснил Фрэнк раздраженно. – Вчера мистер Хью и старый мистер Уилстэк ездили туда и увидели, что изгородь сломана и повалена.
– А поваленная изгородь означает беду?
– Изгороди не падают сами по себе. Тем более, изгороди Уилстэков. Это лучшая ферма в районе, и вся огорожена первосортным забором – сотня фунтов за милю, вот сколько он стоил. Лучшие колышки, отличная проволока. И вот... кто-то его повалил... И этот кто-то не мог уйти далеко. Уж и не знаю, что случится, когда мистер Хью его поймает.
Он приторочил к седлу топор, другие инструменты, проволоку, а Джин вернулась в дом, чтобы заняться Мэттом.
– Принеси книги и положи их на стол, – распорядилась она. – Не забудь карандаши и ручку. Потом почисти ботинки, накачай велосипед... именно в этом порядке, понял?
– Ладно, – недовольно согласился Мэтт. – Только я бы с удовольствием поехал не в школу, а вместе с Хью. У меня же теперь тоже есть ружье. Я бы пальнул в этого парня.
– Не глупи, Мэтт. В твоем возрасте в наше время на людей не охотятся.
– Но Хью-то его пристрелит, – завистливо протянул Мэтт.
– Большое спасибо, Джин, – поблагодарила миссис Уилстэк. – Я совершенно закрутилась, а ты хоть за Мэттом проследишь, мне одной со всем не справиться
Накануне вечером Хью не вернулся домой к ужину. Все легли спать рано, удивляясь, почему дядя Джек задержал его. Миссис Уилстэк обсуждала с Джин проблемы родов у овец, когда зазвонил телефон, и девушка услышала голос Хью. Он говорил резко и коротко, только «да» и «нет», а потом бросил трубку. Через несколько секунд Хью вышел на кухню. Его вид изумил Джин: ученый ветеринар оделся в хаки, кожаные гетры и нацепил старую широкополую шляпу. В руках он держал ружье.
– Ты действительно собираешься застрелить кого-нибудь?! – воскликнула она.
– Не раньше, чем он нападет на меня первым. Ты скоро, мам? – спросил Хью, бросая шляпу на стол.
– Еще пять минут, дорогой. Джин поможет мне все завернуть.
– Не особенно старайся, у нас вряд ли будет время перекусить.
– Нет уж, поесть надо. Если в пакете останется хоть крошка, домой не возвращайся.
Слова Лауры, впрочем, прозвучали скорее как просьба, чем приказ.
– Ладно-ладно, не сердись, миссис Ростбиф, – улыбнулся Хью. – Джин, поставь-ка чайник. У нас есть еще пять минут, пусть и Фрэнк выпьет чая.
Все получили от него указания, но на сей раз Джин не стала обижаться – в воздухе витала торопливость и тревога. Никогда в жизни девушке не приходилось крутиться так быстро, как в последующие пять минут. Она поставила чайник, завернула бутерброды, пересчитала книги Мэтта, проверила, достаточно ли остры его карандаши и полна ли чернил ручка. Потом Джин осмотрела его ботинки и выпроводила мальчика за дверь. В кухню зашел попрощаться Энтони, уже одетый в синюю спецовку.
– Не волнуйся, старушка, – успокоил он мать. – Хью не убьет его. Попугает немного, вот и все.
Когда в кухню ввалился Фрэнк, Джин показалось, что маленькое уютное помещение переполнено мужчинами, тяжелыми ботинками и оружием. «Топают, как слоны», – подумала девушка. Мужчины быстро выпили чай и собрались в дорогу, только Хью задержался. Он подошел к матери, ласково погладил, ее по щеке, чмокнул в лоб и сказал странную фразу:
– Увидимся, когда встретимся. – Потом он повернулся к Джин. – Тебя тоже поцеловать на дорожку?
– Не сегодня, спасибо, – покачала головой Джин.
Неужели это был тот самый закоренелый холостяк, который не собирался ухаживать за девушками, потому что не хотел жениться? Хью легонько щелкнул ее по носу:
– Пожалеешь.
Грохот ботинок в коридоре, хруст гравия во дворе. Джин подошла к окну, чтобы посмотреть, как мужчины садятся на лошадей и отправляются в путь. Они походили на скотоводов– бушменов из старинных австралийских легенд.
– Будто ураган по дому пронесся, – пожаловалась миссис Уилстэк, присев, наконец, в первый раз за все утро.
– Точно, – подтвердила Джин, садясь за стол, чтобы выпить чаю. – И часто такое случается?
– Нет, не слишком. Хуже всего бывает во время стрижки овец. За шерсть платят бешеные деньги наличными, так что стригали вихрем проносятся по всей стране – надо уложиться в три недели. Зато после Рождества выдаются несколько недель покоя.
– Вот как? – заинтересовалась Джин.
– Особенно ценится шерсть мериносов, – продолжала объяснять миссис Уилстэк. – Только с двух овец можно получить несколько сот фунтов, а это много для мелких фермеров. Конечно, всегда рискуешь потерять пару овец – воры не переводятся, но чтобы валить изгородь! Такого давно не бывало.
У Лауры был усталый вид, будто она трудилась, не покладая рук, целый день.
– Давайте-ка спокойно попьем чаю, – предложила она. – Надо передохнуть.
– А ружья? – с тревогой спросила Джин. – Они что, действительно, собираются стрелять?
– Ну, все зависит от того, есть ли оружие у вора и использует ли он его. В этой стране за кражу овец можно получить двадцать лет. Это почти такое же тяжкое преступление, как убийство и государственная измена. Так и должно быть – ведь государство живет торговлей шерстью. Есть такие отчаянные, которые предпочтут перестрелку, лишь бы не попасть в полицию...
Горячий чай и свежие тосты придали обеим женщинам новых сил, а силы были нужны – день только начинался, и им предстояло много работы.
– Я вымою тарелки, – предложила Джин.
– Ты действительно хочешь помочь?
– Конечно.
– Тогда оставь тарелки мне. Я легко управляюсь на кухне. А вот постели – это тяжелая работа. У меня потом всегда болит спина. Если бы ты застелила их... Как было бы мило, если бы мы могли играть в гольф, вместо того чтобы заниматься хозяйством, – добавила она с улыбкой.
– Интересно, как вела бы себя Софи, если бы попала к нам сегодня утром, когда за полчаса пришлось переделать сотню дел, – отозвалась Джин с любопытством.
– Ну, скорее всего, она вышла бы во двор и гоняла бы клюшкой мяч, – предположила миссис Уилстэк.
– Но если бы все думали так, как она, некому было бы трудиться.
– А разве ты не замечала, как мужчинам нравятся женщины, которые ничего не делают? – заметила миссис Уилстэк, мечтательно глядя в окно. – Такие деятельные, как мы с тобой, Джин, не могут этого понять. Но это так. Я всегда мечтала набраться мужества и попробовать побездельничать. Но никогда не получалось.
– У меня, кажется, тоже, – ответила Джин, и они грустно замолчали.
Миссис Уилстэк грустила об ушедшей молодости, а Джин думала о Хью и Софи, которая пять или шесть дней в неделю играла в гольф, вместо того, чтобы мыть тарелки и подбирать вещи с пола ванной комнаты.
Она вспомнила, как Хью щелкнул ее по носу. Нет, определенно, самодовольство иногда берет в нем верх. Джин решила, что со временем наберется смелости и скажет ему об этом. И все же, она не могла не восхищаться старшим сыном миссис Уилстэк. Он умел делать! Не взвешивал за и против, не копался в чувствах и не выяснял права и обязанности – он просто делал. Джин вздохнула. Она не знала, от чего – от зависти или раздражения.
Глава 6
День, начавшийся с такой суеты, понемногу вошел, в обычное русло. Когда вся рутинная работа осталась позади, Джин и миссис Уилстэк пообедали холодным мясом, салатом и свежеиспеченным хлебом. Они решили отдохнуть перед свадьбой, на которой должна, была, играть Лаура, и прилегли, но уже через час Джин разбудил шум машины. Она уже научилась различать по звуку двигатели разных автомобилей и безошибочно угадала, что приехала тетя Силла.
«Что еще случилось?» – спрашивала она себя, быстро одеваясь и пудрясь, но на этот раз Силла не доставила слишком много хлопот. Узнав, что Энтони уехал до вечера, она даже не проявила никакого интереса к чаю. И все-таки, даже во время столь короткого визита, Силла снова дала понять, что не одобряет Джин. Однако Джин не обиделась – она уже поняла, что Силлу тревожит само присутствие в Стирлинг-даунс молодой девушки. Тем не менее, тетя, из вежливости, повторила приглашение на чай, Джин ответила уклончиво.
После ухода Силлы Джин занялась нарядом, в котором собиралась поехать на свадьбу. Миссис Уилстэк уверила ее, что для этой цели вполне подойдет длинное темно-синее платье. Девушка уже угадала по выражению лица и манере Лауры – та опасается, что Хью вернется домой поздно и не сможет составить им компанию. Теперь Джин боролась с разочарованием.
Около шести зазвонил телефон. Это был Энтони. Он, Хью и Фрэнк все еще были у дяди Джека и не успевали к ужину.
– А как охота? Была стрельба? – поинтересовалась Джин.
– Не было, – отозвался Энтони. – Ворюга приехал на грузовике, ему удалось уйти. Изгородь мы уже поправили. Передай маме, что я приеду довольно рано и посижу с Мэттом. А вы вдвоем поедете в Бинди.
Когда Джин передала сообщение Энтони, миссис Уилстэк вздохнула:
– Похоже, Хью снова вернется только ночью. Что ж, Джин, придется играть без него. Да в нем и нет особой необходимости, просто его все любят.
Когда Мэтт вернулся, Джин подала ему обед, велела покормить ягнят и не доставать ружье до прихода Энтони, а ставя перед ним огромную порцию фруктового салата со сливками, чтобы смягчить удар, добавила:
– А еще тебе надо немного позаниматься на скрипке.
– Ты всегда так мило даешь указания, – улыбнулся Мэтт. – Ладно, ради тебя я поиграю.
– Но не ради скрипки?
– Как ты думаешь, я не буду выглядеть законченным идиотом, если предложу сыграть на школьном концерте в пятницу «Эни Лаури»?
Миссис Уилстэк и Джин обменялись быстрыми взглядами.
– Я могу тебе аккомпанировать, – предложила Джин.
– Эй, а ты хитрая!
Джин и Лаура вздохнули с облегчением: похоже, Мэтт начинал проявлять интерес к музыке.
Еще не стемнело, когда миссис Уилстэк вывела «гумбер» и они выехали на север в Бинди.
– Давай договоримся – не жди слишком многого, ладно? Если ты сможешь почувствовать себя частью вечеринки, то тебе очень понравится. Если будешь смотреть на все критично... ну, тогда тебе станет скучно.
– Жалко, что Хью не приедет, – отозвалась Джин. – Вы на него рассчитывали.
– А я еще не потеряла надежду, – возразила миссис Уилстэк. – Про Хью никогда ничего не знаешь заранее. К тому же, он старается меня не подводить. Так что он может появиться в последнюю минуту.
Деревянное здание, в котором должно было состояться торжество, было украшено флердоранжем, а улицу вокруг запрудили самые разные средства передвижения – от модных спортивных машин до велосипедов, лошадей и повозок. Потолок в зале был украшен разноцветными лампочками, гирляндами цветов и листьев.
– А где Хью? – окликнул кто-то миссис Уилстэк.
Та пожала плечами и развела руками, а жена фермера, сидевшая рядом с Джин, заметила:
– Как жалко! Молодежь очень любит, когда Хью играет.
– Может, он еще приедет, – пообещала Джин. ― Его вызвали по делам, и он собирался вернуться домой поздно.
Все кругом веселились, но Джин чего-то не хватало. Или кого-то? Возможно, кого-то высокого, сильного, с кем хочется разделить веселье? Что за танцы на свадьбе, когда рядом нет любимого и любящего? Джин отбросила эту глупую мысль и попробовала развеселиться.
Впрочем, каждый бал или танцы Джин считала милым приключением. Кто знал, что таит в себе нынешний вечер? Девушка с надеждой оглядывала загорелые лица. Возможно, человек, который мог увлечь ее, увлечься ею, хотя бы на один вечер, был где-то рядом. Но, увы, ее взгляд подсознательно искал человека, похожего на Хью Уилстэка. Кого-нибудь высокого, сильного, остроумного... но с более добрым сердцем. Кого-нибудь, кто не считал себя закоренелым холостяком и не клялся в том, что никогда не женится... Вдруг, среди чужих лиц ей почудился Хью. Джин решила, что ей померещилось и покачала головой, отгоняя видение. Оно не исчезало.
В эту минуту миссис Уилстэк начала играть.
Джин удивилась, потому что слышала игру Лауры в Стирлинг-даунс и не ожидала от нее такой силы и страсти. Не удивительно, что все в округе любили ее игру. Зал сразу заполнили танцующие пары, а к соседке Джин подошел высокий молодой человек.
– Билл... Это мисс Бедфорд. Она приехала с миссис Уилстэк. Позаботишься о ней, ладно? – попросила фермерша.
– Конечно, – весело согласился юноша. – Потанцуем?
«Если здесь все такие милые, как он, – подумала Джин, – то я не буду разочарована». И, поблагодарив Билла, согласилась. Они не успели сделать полкруга, как их прервал другой высокий парень, Пит, потребовавший, чтобы Джин записала за ним десять танцев подряд.
– Ну, хотя бы половину, – упрашивал он, и Джин пришлось согласиться. – Жалко, что Хью не пришел, – продолжил Пит. – Не хватает его скрипки.
– Мне тоже жаль, – отозвалась Джин. – Думаю, это общее чувство.
И вдруг Билл, смотревший куда-то поверх плеча Джин, перестал танцевать.
– Эй, ребята! – закричал он. – Смотрите, кто здесь! Музыка сразу смолкла, танцоры остановились, и все повернулись к дверям. В проеме стоял Хью Уилстэк со скрипкой под мышкой. Он улыбался. У Джин сжалось сердце. Она прямо-таки чувствовала волны всеобщей любви, которые излучала толпа в зале. А Хью вовсе не казался самодовольным, кругом были его друзья, и он пришел, чтобы повеселиться в их компании.
– Привет, Хью! – приветствовал его Билл. – Ну-ка, парни, расступитесь, освободите проход к сцене.
Проталкиваясь к платформе, Хью бросал по несколько слов каждому, отпускал шуточки и отвечал на чужие смехом. Он поцеловал мать, быстро настроил скрипку и сразу начал играть.
– Леди и джентльмены, – провозгласил Билл, – это полька!
И это была полька. Все в зале пустились в пляс, их лица лучились улыбками, а в глазах светился смех. Хью умел разжечь веселье зала. Джин тоже чувствовала, как ноги сами несут ее, но не могла оторвать глаз от двоих на сцене – Хью и миссис Уилстэк.
В конце следующего танца появились новобрачные. Они проехали пятьдесят миль от церкви, где их обвенчали, но невеста выглядела такой свежей, будто только что вышла из своей комнаты.
Билл сразу прекратил танцы и выстроил всех коридорчиком. Женщины ушли в дальнюю комнату, чтобы заняться праздничным ужином. Невеста зарделась, когда раздались первые приветствия и поздравления. Хью и миссис Уилстэк сыграли песенку, которая называлась «Эни Лаури», так как новобрачную звали Эн, а потом исполнили «Вот выходит невеста».
Откуда ни возьмись, возник стол, покрытый белой скатертью. На нем возвышался свадебный торт, испеченный в форме замка, и новобрачные заняли свои места во главе. Танцы прекратились, и Билл посадил Джин рядом с фермершей.
Вокруг молодых суетились друзья, и Джин заметила, как Хью положил скрипку на пианино и вынул сигарету. Он наклонился к матери, что-то сказал ей и повернулся к залу, ища глазами ее, Джин. Девушка была уверена, что мать велела Хью найти ее, и немного разозлилась – ей не хотелось, чтобы Хью лишь выполнял свой долг. Он затушил окурок, спрыгнул со сцены и пошел в ее сторону. Джин старательно отводила глаза, как всегда бывает в танцзале, когда девушка мечтает, чтобы молодой человек пригласил ее, но боится ошибиться – вдруг он направляется к другой?
– Веселишься, Джин? – спросил он.
– О, да, – ответила она. – Здесь замечательно.
– Жаль, что я играю... мы могли бы потанцевать, – продолжил он.
В глазах светилась ирония.
– Ничего страшного. Лучше садись и закури.
– Может, выйдем на улицу? Здесь и так достаточно накурено.
– А без тебя обойдутся?
Джин встала.
– Пять минут. Сейчас в центре внимания невеста.
Джин не была уверена, что он прав, и не могла не обращать внимания на любопытные взгляды, направленные на них с Хью, когда они проталкивались к выходу. На улице было прохладно и светло. Цветные фонарики отбрасывали причудливый свет на деревья, заставляя их выглядеть сказочными и таинственными.
– Давай прислонимся к изгороди, – предложил Хью. – Так поступают на закате все усталые австралийцы.
Он дал Джин прикурить. Она подняла глаза, их взгляды встретились. Он задумчиво и внимательно рассматривал ее лицо. Джин решила, что он не одобряет курящих девушек. Но... Она ведь курила редко... Да и не собиралась руководствоваться чужими пристрастиями. И вообще, что это меняло? Какая ему разница, курит девушка или нет, ведь он не обращает на них внимания? То ли эта мысль, то ли просто тишина звездной ночи, но что-то заставило Джин погрустнеть.
Хью прислонился к забору. Он, молча, курил, но его молчание не угнетало. Раздавив окурок каблуком, он вдруг тихо сказал:
– Как было бы мило остаться тут на всю ночь.
Джин удивилась – она не ожидала этих слов и не знала, что они значат.
– Но нас ждут внутри, – напомнила она также тихо. – По крайней мере, тебя, Хью.
– Знаю. Но всегда так тяжело оторваться от ночи. Она божественна, верно? Ее не волнует суета человеческих существ где-то там, на земле, покрытой темным платком.
Так вот в чем дело! Хью впал в философское настроение, и ночь пробудила в нем какое-то ностальгическое чувство, как и в ней самой.
– А ты что думаешь, про такие ночи, а, Джин?
Ее снова удивил его вопрос.
Она покачала головой, не ответив. Да он и не ждал ответа.
Потом Хью повернулся ко входу, и Джин пришлось бросить сигарету. Светящийся окурок звездочкой упал на землю. Оба тут же опустили головы, чтобы найти и затоптать его – искра на сухой траве почиталась здесь едва ли не самым страшным преступлением. Естественно, все кончилось тем, что они стукнулись лбами.
– Ой! – воскликнула Джин, хватаясь за голову.
– Прости, – извинился Хью. Он осторожно взял ее за подбородок и откинул прядь со лба. – Больно?
Их глаза встретились. Оба замерли. Тишина пела.
– Джин?.. – Вдруг Хью резко отдернул руку. – Идем в дом?
– Да... думаю, да, – ответила Джин, стараясь, чтобы ее голос звучал обыденно.
Что он хотел сказать? Что значила эта минута в их жизни? Ей все это не приснилось. Это было. В какой-то момент... в какой-то глупый момент, очарованный звездной ночью, он, похоже, собирался ее поцеловать. А потом, наверное, понял, что это ночь и грусть доводят его до безумия и толкают на то, о чем он может в будущем пожалеть. Господи, конечно! С чего это ей мерещится всякая чушь!
Он взял ее за руку и повел к дверям. Перед самым входом ей снова показалось, что он сомневается. Но Джин успела уже сделать шаг, и они оказались в круге света. Они жили в одном доме, и ей не хотелось усложнять отношений. В дверях девушка повернулась, быстро поблагодарила его за сигарету и за прогулку, сразу заметив, что лицо Хью печально и сосредоточенно. Наверное, у нее самой, был, довольно встревоженный вид, потому что Хью улыбнулся.
– Танца, увы, не будет – заметил он, – Ты извинишь меня, ладно? Мне надо возвращаться к своей скрипке.
И сразу направился к сцене, во все стороны бросая шутки и отвечая смехом на подтрунивание. А Джин вернулась к своему месту. Ее мысли и чувства путались, и она не была уверена, что в них преобладает гнев. Давно ли она знала Хью? Всего несколько дней! Так какое он имел право заставлять ее так чувствовать? И почему она это ему позволяла?
А может, она все это придумала? И когда он называл ее по имени, так тихо и нежно, он вовсе не собирался целовать ее, а хотел сказать что-нибудь философское или просто ничего не значащее? Джин рассердилась и запретила себе думать о Хью, чтобы не испортить такой славный вечер. Но как только зазвучала его скрипка, ее мысли снова вернулись к нему.
Невеста заказала «Прогулку во ржи», и Хью сыграл для нее. Потом подружка невесты попросила исполнить «Проходя мимо», и он сыграл. Гости подхватили песню. Пожилой коренастый отец невесты приобнял жену за полноватую талию и закричал, что хочет услышать что-нибудь старое, например, «Серебро дороже золота». Пока каждый назвал свою песню, а Хью исполнил все заказы, столы для гостей были накрыты. Толпа устремилась к еде, но Билл остановил ее:
– Подождите, ребята! – крикнул он. – Хью обслужил всех, так пусть теперь сыграет для себя. Твоя очередь, Хью!
Зал разразился аплодисментами. Хью улыбнулся. Несколько секунд он стоял неподвижно, опустив скрипку, потом повернулся к матери и взял несколько нот. Она улыбнулась в ответ и кивнула.
И тут мягко и трепетно, нежно и тихо, чтобы зал не подхватил песню, Хью сыграл «Я мечтаю о Джини со светло-каштановыми волосами».
Джин опустила голову. У нее все плыло перед глазами. Так вот, чем Хью завоевывал сердца! Он очаровывал девушек, возможно, сам не сознавая, что делает...
Когда новобрачные уехали, а танцы закончились, миссис Уилстэк объявила, что здорово устала.
– Если я поведу домой машину, – сказала она,– то, наверняка, засну, и мы разобьемся. А Джин еще не знает дороги.
Хью, который приехал с одним из фермеров дяди Джека, попросил того отогнать «холден», а сам сел за руль «гумбера». Миссис Уилстэк выбрала заднее сиденье, чтобы спокойно поспать, а Джин велела сесть вперед. Хью заботливо помог матери устроиться, свернул куртку, чтобы подложить ей под голову, и прикрыл одеялом. Похоже, миссис Уилстэк уснула еще до того, как машина тронулась.
– Ну что, развлеклась? – спросил Хью Джин, когда они выехали на шоссе. Он снова превратился в обычного Хью, и девушка удивилась такой быстрой смене настроения.
– О, да, давно так не веселилась.
Она не могла рассказать ему о сумбуре чувств, царившем в ее душе. Музыка, лунный свет... Какой бы жалкой и обычной была эта ночь, если бы она не поехала в Бинди. Но сейчас человек рядом с ней был лишь тенью того скрипача, который подарил ей самые счастливые минуты, сыграв нежно и трепетно «Я мечтаю о Джини со светло-каштановыми волосами». Может, для самого Хью это была просто еще одна песенка, исполненная с чувством, музыка ради музыки, но Джин и всех остальных Джин, со светло-каштановыми полосами, она тронула за живое.
– Почему ты передумал и все-таки приехал на вечеринку? – спросила она, скорее для того, чтобы прервать молчание, которого вдруг испугалась.
– Ничего я не передумывал, – ответил он. – Я действительно не знал, получится ли у меня выкроить время. Когда у тебя такая большая ферма, как Стирлинг-даунс, то почти не принадлежишь себе. Слишком много срочных дел.
– Вроде сломанной изгороди?
– Верно. И еще ощущения, что можешь слишком устать, и завтра будет трудно работать.
– Но у всех, наверное, те же проблемы, разве нет?
– Это все мелкие фермеры. Они встанут, чтобы накормить коров и овец, а потом прилягут в тени ближайшего дерева. А у меня пятнадцать тысяч акров земли, девять тысяч овец и три тысячи акров под паром. Да еще две семьи, о которых надо заботиться.
– Но ведь тебе может помочь Энтони и, хотя бы один день в неделю, делать твою работу.
– Звучит заманчиво, но нельзя взваливать свои обязанности на Энтони или дядю Джека. Джек стареет, а у Энтони полно своих дел.
– Но ведь ты же, наверняка, подстраховал бы его, если бы ему захотелось развлечься или развлечь других?
– А что, Энтони хочет развлечься? – с любопытством поинтересовался Хью.
– Может захотеть. И тогда ты или тетя Силла поможете ему. Я хочу сказать, что юноше в возрасте Энтони уже пора думать о девушках, и тебе придется помогать ему.
Джин подумала об Энтони и маленькой школьной учительнице. Она не знала, насколько семейные обязанности мешают Энтони вести себя так, как ему бы хотелось. Эгоизм одного брата означал увеличение нагрузки другого, и оба это знали.
В машине снова воцарилась тишина, потом Хью притормозил, чтобы прикурить, и при свете зажженной спички с любопытством посмотрел на Джин.
– А ты беспокоишься об Энтони, да? – спросил он тихо.
– Беспокоюсь? О, боги, нет! Я просто подумала что ему, наверное, тоже хочется иногда куда-нибудь выбраться.
– Он это делает.
– Знаю... Я имею в виду ... нечто большее. – Джин замолчала, она не хотела вмешиваться в дела Уилстэков и уже жалела, что завела этот разговор. ― Конечно, тетя Силла очень любит Энтони, – добавила она, чтобы несколько сменить тему.
– Силла? – вдруг переспросил Хью, резко поворачиваясь к Джин. В темноте она не могла прочитать выражение его лица. – Думаю, она, скорее, охраняет его...
– Некоторые люди охраняют, – отозвалась Джин, – а другие становятся на пути.
Наверное, Хью решил, что она вмешивается не свое дело. Был ли он прав? Они снова замолчали.
– Тому, кто стоит на дороге, надо сказать об этом, – вдруг произнес Хью. – И он должен убраться.
Джин показалось, что каждый из них говорит о своем, не понимая другого.
– Я начала этот разговор только для того, что бы... – отозвалась она, – чтобы убедить тебя...
– Убедить в чем?
Хью притормозил, чтобы прикурить следующую сигарету. Это показалось Джин довольно странным – обычно он не курил одну за другой. На заднем сидении заворочалась миссис Уилстэк.
– Эй, миссис Ростбиф, с тобой все в порядке? – спросил Хью.
Джин опустила руку на руль, чтобы машина не виляла по дороге. Миссис Уилстэк не ответила. Наверное, она просто перевернулась во сне.
Хью нажал на акселератор, прибавляя газу, и тихо спросил:
– Так о чем мы говорили, Джин?
– Я думала, что завтра ты можешь отдохнуть, а Энтони все сделает, а на будущей неделе вы просто поменяетесь местами.
– Почему на следующей неделе? Намечается что-то особенное?
Джин не ответила. Они действительно говорили каждый о своем. Хью внимательно посмотрел на нее. Лоб молодого человека бороздила задумчивая морщинка. Он глубоко затянулся сигаретой. Дальше они ехали в тишине. Мысли девушки вернулись к прошедшему вечеру. Она напомнила все песенки, которые сыграли Хью и его мать, и, конечно, «Я мечтаю о Джини со светло-каштановыми полосами». Ее чувства к Хью смягчились – он так красиво играл! Естественно, она растрогалась... Девушка была уже готова взять его за руку и рассказать о том, что чувствовала, но тут Хью прервал молчание.
– Кстати, о событиях будущей недели, – сказал он, – тетя Силла звала всех на чай.
– Как это мило с ее стороны, – отозвалась Джин, которая сейчас прониклась добрым чувством даже к тете Силле.
– Я привезу после гольфа Софи, – продолжал Хью. – Ей должно понравиться. И тете Силле тоже.
Джин не ответила. Ей вдруг показалось, что потянуло холодом. Надо же, она на целый вечер забыла о Софи! Конечно, Джин знала, что Софи для Уилстэков нечто постоянное и неотъемлемое, что Хью никогда не забывает о ней. Но все-таки напомнить о ней именно сейчас, напомнить о чувстве неполноценности, которое Джин испытывала в присутствии Софи! Почему она ощущала себя именно так? Ведь она не хотела превратиться в профессионального игрока в гольф и, хотя восхищалась свободной и независимой манерой Софи, вовсе не чувствовала необходимость вести себя также. В конце концов, Джин подумала, что Хью решил все прояснить для нее раз и навсегда. Сначала он вел себя так, что она потеряла бдительность и расслабилась; он открыл для нее двери Австралии, но потом впустил в них холодные антарктические ветры. Да... Выходит, единственное, о чем он думал по дороге домой, это о том, чтобы привести на вечеринку к тете Силле свою подругу Софи.
Они подъехали к дому, и пока Джин отпирала двери гаража, Хью помог матери выйти из машины.
– О, господи... как я замерзла, – сказала миссис Уилстэк. – Такое чувство, что я проспала всю ночь.
– Нет, ты просто спала всю дорогу домой, – улыбнулся Хью, ведя мать к дому. – Похоже, тебя надо уложить в постель. Кто тебе поможет? Джин или я?
– Чепуха, – возразила миссис Уилстэк. – Меня еще никогда в жизни никто не укладывал.
– Значит, сегодня начинаем новую жизнь, – объявил Хью. – Джин идет на кухню и ставит чайник, а я приготовлю маме постель.
Он снова отдавал распоряжения... но это было, как всегда, мило. Тем более, что он думал о матери. К тому же, сегодня здесь не было Софи.
Глава 7
Хотя все здорово устали, наутро никто не вспоминал о вечеринке, потому что надо было возвращаться к будничным делам по ферме и дому. Самым спокойным был Энтони – ничто не могло вывести его из себя. Теперь Джин понимала, почему миссис Уилстэк сказала как-то: «Энтони, слава Богу, никогда не приносит неприятностей».
Хью Джин почти не видела. Она слышала, что последняя овца разродилась без проблем, и догадалась, что это положит конец ночным вызовам. Теперь Хью не будет столько времени проводить днем дома... Но она ошиблась: Хью много занимался менеджментом и бухгалтерскими книгами, так что часто сидел в кабинете и у телефона.
К чаю миссис Уилстэк испекла булочки и собралась отнести несколько Хью. Джин чувствовала себя совершенной дурой из-за тех чувств, которые испытала накануне ночью. В суровом утреннем свете песня про ее тезку казалась не больше, чем просто песней, и вся веселость улетучилась. Джин запретила себе думать о Хью, но все равно не хотела нести ему в кабинет чай, чтобы он не заметил перемену в ее настроении.
Хью пришел пить чай в кухню, но был молчалив и серьезен. Куда делся тот скрипач, заставлявший людей плясать, не чуя под собой ног? Миссис Уилстэк, единственная из всех, вспоминала вечер, танцы, рассказывала Джин о людях, которые были на свадьбе.
– Так тебе, Джин, понравилось? – спросила она в третий раз за день.
– Конечно, – ответила Джин. – Лучшая вечеринка в моей жизни. Какая девушка не мечтает о таком количестве отличных партнеров?
Хью задумчиво посмотрел на женщин. Казалось, когда он думает, глаза у него темнеют. Что происходило за этой синевой?
– Жалко, что Энтони не поехал, – заметил он.
– Хотел бы – поехал, – отозвалась миссис Уилстэк.
– А ты, Джин, чувствуешь себя сегодня усталой? – спросил вдруг Хью.
Она подняла голову. Задумчивость в глазах – не больше.
– Не очень, – ответила она.
Дальше чаепитие проходило в тишине, Хью вскоре извинился и ушел к себе – у него было много дел. И сразу в комнате стало пусто. Даже когда Хью молчал, все ощущали его присутствие. Как только за ним закрылась дверь, миссис Уилстэк сказала:
– Люблю, когда Хью дома. Как только он уезжает по делам, становится ужасно неуютно.
Любимый сынок! – подумала Джин. Интересно, как мать делила свои чувства между членами семьи. Любила ли она одного больше других или просто больше нуждалась в старшем?
В тот вечер Мэтт неплохо позанимался на скрипке – он с увлечением готовился к школьному концерту. Когда мальчик лег спать, Джин села к пианино: целый час играла, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства.
– Прекрасно играешь, Джин, – похвалила миссис Уилстэк. – Жаль, что я так и не смогла поучиться в консерватории.
– А я завидую вам. Если бы мне когда-нибудь удалось так играть для людей, как вам вчера вечером. Это особый талант. Заставлять людей веселиться и танцевать – как это прекрасно!
– Да нет, все дело в Хью! Он может своей скрипкой все... если хочет.
Еще несколько дней прошли в будничной суете. Хью проводил все время в кабинете и только пару раз объезжал ферму. Энтони работал в гараже у дяди Джека, Мэтт чередовал упражнения на скрипке и возню с ружьем.
