Текст книги "Шипы и розы"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Я не могу от него убежать, вдруг поняла Розлин. Это так же невозможно, как убежать от собственных чувств. А значит, завтра я выйду за него замуж, причем не потому, что, рассудив объективно, признала его правоту, а просто потому, что так приказывает мне сердце.

– Если тебя беспокоит Линда, то я могу все объяснить… – тихо сказал Стюарт.

– Не надо! – вскричала она, но тут же понизила голос. – Не надо, прошу тебя, я не хочу ничего знать.

Он пожал плечами.

– Как хочешь. – На его лице появилось непривычное, настороженное выражение. – Мы можем добиться, чтобы у нас все получилось, – сказал он с нажимом.

Розлин ни минуты не сомневалась, что он никогда ей не изменит, – во всяком случае, в физическом смысле слова, но над своим сердцем человек не властен, и она хорошо это знала. Ей было невыносимо представлять себе, что Стюарт будет страдать, полюбив другую женщину, но отказывая себе в счастье соединиться с ней из-за того, что связан брачными узами. А потерять его любовь мне не грозит, думала она, потому что ее никогда и не было.

– Мне неловко, когда ты ведешь себя на людях так, будто мы – пара, – пробормотала она.

– Мы и есть пара.

Розлин бросила на него раздраженный взгляд.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Все эти прикосновения… – она замялась, подбирая слова, – и все такое. По-моему, это необязательно, потому что люди все равно поймут, что мы женимся только из-за ребенка.

Но Стюарт не оставил камня на камне от ее логических построений:

– Масса пар женится из-за того, что ждет ребенка, но при этом они не ведут себя как чужие люди. Когда я к тебе прикасаюсь, будь то на людях или наедине, мне не нужно притворяться. Это происходит абсолютно естественно.

Он в упор посмотрел на Розлин, и та растерялась. Не надо придавать его словам глубокий и многозначительный смысл, сказала она себе. Стюарт и раньше к ней прикасался, и сейчас изменилась только ее собственная реакция на это.

– Мне казалось, что тебе это тоже нравится, – тихо закончил он. – Ты хочешь сказать, что я ошибался?

Чувствуя себя виноватой, она пролепетала в ответ:

– Я просто не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным играть роль счастливого жениха.

Стюарт задумчиво прищурился.

– Но теперь ты убедилась, что это не так? По-моему, никто и не ждет, что ты станешь смотреть мне в рот и ловить каждое слово.

– Наверное, ты привык именно к этому, но я не испытываю такого желания, – процедила Розлин сквозь зубы.

– Конечно, это же не в твоем стиле, и никто не требует от тебя ничего подобного. Когда твой роман с Кевином был в полном разгаре, ты тоже не устраивала представлений в духе…

– Свои представления я предпочитаю устраивать за закрытыми дверями, – оборвала его она.

Воображение Стюарта невольно проследовало за Розлин и Кевином за закрытые двери спальни, и его челюсти тут же окаменели, а лицо ожесточилось.

– Я хочу сказать, что даже если бы ты…

– Была в тебя влюблена? – быстро закончила за него Розлин. – Какая глубина понимания, я просто в восхищении! Полагаю, по части нежных и любвеобильных женщин ты большой знаток. Но, как представительница черствых и неэмоциональных, я бы с удовольствием выслушала твое мнение на этот счет. Кстати, к твоему сведению, когда Кевин меня бросил, я была просто раздавлена.

– Я помню, – откликнулся Стюарт каким-то странным, бесцветным голосом.

Розлин вопросительно посмотрела ему в глаза и поразилась, прочтя в них гнев.

– Я вовсе не хотел сказать, что ты черствая. Скорее, ты… эмоционально беспристрастная.

– Если я ударю тебя по голове тупым предметом, утешайся тем, что я была беспристрастна.

– Так-то будет лучше, – заметил Стюарт.

Как ни странно, он казался довольным, и Розлин вновь чуть не задохнулась от возмущения.

– Как? – поинтересовалась она.

– Когда ты становишься сама собой, – спокойно ответил он, – и швыряешься оскорблениями или даже тяжелыми предметами, мне гораздо спокойнее, чем когда ты безупречно вежлива.

Мысленно оценив свое поведение, Розлин поморщилась.

– Неужели я была так ужасна?

Она никогда не умела и не любила врать. К тому же то, что начиналось как небольшая ложь во спасение, теперь разрослось до невероятных размеров и совершенно вышло из-под контроля. Ей приходилось изображать перед посторонними любящую невесту и в то же время скрывать свои истинные чувства к Стюарту. Такая сложная двойная игра кого угодно сделает нервным! – подумала она.

– Весьма, – подтвердил Стюарт. – Но никто не ждет, что в замужестве ты станешь другим человеком. Так что лучше забудь о том, какое ты производишь впечатление, – посоветовал он. – Розлин, нам хорошо друг с другом, и именно это чувство многие ошибочно принимают за близость. А теперь мы близки по-настоящему. Признайся, разве ты не будешь скучать по мне, если я позволю тебе сбежать?

Он окинул все ее тело долгим взглядом.

Когда он говорит так, интимные нотки в его низком, с хрипотцой голосе лишают меня воли к сопротивлению, призналась себе Розлин. А он, черт бы его побрал, это прекрасно понимает!

– Хватит, Стюарт! – воскликнула она, сдаваясь. – Твоя взяла. Я буду завтра в церкви.

Надо отдать Стюарту должное: как победитель он был милосерден. Не выразив открыто своего ликования, он просто сложил вещи Розлин обратно в сумку.

– Пошли, – тихо сказал он и бросил убийственно мрачный взгляд на закрытую дверь у нее за спиной. – Я не могу больше находиться в этом доме.

– Мне нужно оставить Кевину записку, – виновато произнесла Розлин. – Он будет…

– Пошлешь телеграмму, – с сарказмом ответил Стюарт. – Ты знаешь, как это делается.

7

– Что вы сказали, Дороти?

Видя отсутствующее, мечтательное выражение на лице новобрачной, сестра Стюарта понимающе улыбнулась.

– Тошнота еще не прошла? – повторила свой вопрос она.

Розлин собралась с мыслями и улыбнулась. О ее беременности, из которой и раньше не делали большого секрета, сейчас, похоже, знали уже все. Она успела наслушаться столько пугающих историй от молодых мамаш, что порой удивлялась, почему большинство из них согласились пройти через этот кошмар больше одного раза.

Я замужем, по-настоящему замужем, думала Розлин. Происходящее казалось ей не совсем реальным, и она никак не могла избавиться от ощущения, что вот-вот проснется и весь этот день окажется причудливым сном.

– Помню, когда я носила Боба, это было ужасно. Меня тошнило целых семь месяцев, – призналась Дороти, встряхивая черными кудрями. – Правда, со Скоттом было уже гораздо лучше.

– Слава Богу, в последние несколько недель я чувствую себя хорошо, только устаю. – Розлин хотелось поскорее закончить неприятный разговор. – Пожалуй, мне надо переодеться. Как вы думаете, кто-нибудь заметит мое отсутствие?

– Вряд ли эта толпа заметит даже небольшое землетрясение. – Дороти со снисходительной улыбкой окинула взглядом многолюдное собрание нарядных гостей. – Стюарт постарался на славу. Вы собираетесь в свадебное путешествие?

– К сожалению, нет, ведь он занят на работе. Все это вышло немного неожиданно.

Розлин раздражало, что она как будто начинала оправдываться всякий раз, когда кто-то спрашивал ее об их медовом месяце.

– Неожиданно! – Дороти расхохоталась. – Большинство гостей вообще считают, что вы со Стюартом слишком медленно двигались к цели. И все-таки жаль, что у вас не будет медового месяца, – посетовала она. В это время ей на колени взобрался лохматый четырехлетний мальчуган. – В чем дело, дорогой? – спросила она сына.

Розлин воспользовалась этим, чтобы удрать. Подобрав подол длинного подвенечного платья, она стала пробираться к крытой галерее, соединяющей свадебный шатер с домом. По дороге ее раз пять останавливали, чтобы пожелать счастья. Наконец она выбралась из толпы и вздохнула с облегчением, оказавшись на прохладной галерее, обдуваемой ветерком.

Как ни странно, день свадьбы оказался приятнее, чем она себе представляла. С утра, когда отец разбудил ее, принеся в спальню чашку чая, Розлин не покидало ощущение, будто она наблюдает за происходящим со стороны. Как будто не она, а какая-то незнакомка произносила брачные обеты и несчетное количество раз позировала фотографам. Вопрос, не потеряла ли она друга, приобретя любовника, оставался по-прежнему открытым, но одно Розлин было ясно: мужа она точно приобрела.

Проходя мимо закрытой двери в кабинет, она невольно замедлила шаг. Хотя гадалка как-то сказала, что женщины в их семье наделены даром предвидения, в душе Розлин в этот момент не шевельнулось никакого, даже слабого, предчувствия. Она услышала голос Мартина Роули:

– Честно говоря, Стюарт, я не ожидал, что ты зайдешь так далеко. Сам понимаешь, когда твоя мать заболела, я был не способен рассуждать здраво.

– Папа, тебе не в чем себя винить.

Узнав голос мужа, Розлин уже не могла уйти. Конечно, подслушивать нехорошо, сказала она себе, но не двинулась с места, напряженно прислушиваясь.

– А я думаю, есть в чем. Ведь фактически это я заставил вас пожениться.

– Розлин пошла со мной к алтарю по собственной воле, ее никто силой не тянул. – Голос Стюарта звучал твердо. – К тому же у нее было время привыкнуть к этой мысли.

– Стюарт, я волнуюсь за нее. Жаль, что закон дает незаконным отцам так мало прав в вопросе воспитания детей.

– Да, преимущество всегда на стороне матери, – согласился Стюарт. – Но, папа, дело…

– Конечно, я хотел, чтобы ты женился на Розлин, – перебил его Дик. – Думаю, твоя мама тоже втайне надеялась, что это когда-нибудь случится…

– Может, именно поэтому это и не случалось. Мама не слишком старается скрыть свои мысли.

– Возможно, но женитьба – слишком радикальное средство обеспечить свое участие в воспитании ребенка.

– Погоди, папа… – начал Стюарт.

Розлин зажала уши руками и прислонилась к стене, чтоб не упасть. Некоторое время она была не в силах пошевелиться. Какая-то часть ее сознания отказывалась верить в то, что она услышала, но другая трезво взвешивала все доказательства, подтверждающие, что это правда. Стюарт с самого начала не скрывал, что не желает, чтобы его ребенка воспитал другой мужчина. Чем еще можно объяснить столь резкую перемену его взглядов на брак? То он приходил в ужас от одной мысли о том, чтобы покончить с холостой жизнью, а то вдруг развил бешеную активность, чтобы притащить ее к алтарю…

Розлин знала, что Стюарт ее не любит, и надеялась, что сможет с этим смириться, но… Неужели он женился лишь ради того, чтобы получить законные, неоспоримые права на еще не рожденного ребенка? Все его разговоры о безопасной и стабильной атмосфере, в которой должен расти малыш, на самом деле были лишь дымовой завесой. Оказывается, он готовил себе тылы на тот случай, если они расстанутся.

В том, как он целеустремленно и расчетливо добивался своей цели, было что-то отвратительное. Если Розлин во что-то свято верила, так это в его честность, и сейчас ей была невыносима мысль о том, как жестоко она ошиблась. Ей казалось, что у них есть общая цель – постараться, чтобы их брак удался. Но на самом деле со стороны Стюарта он был не целью, а только средством!

Розлин до этой минуты даже не подозревала, как сильно надеялась на то, что их дружба перерастет в нечто большее. Сдавленно вскрикнув, она подхватила юбки и бросилась вверх по лестнице.

– Розлин!

Она не обратила внимания на возглас Стюарта и, влетев в спальню, попыталась захлопнуть за собой дверь, но он успел поставить на порог ногу.

– Что ты делаешь?

Он нажал плечом, и Розлин почувствовала, как дверь медленно открывается. Она знала, что Стюарт гораздо сильнее ее физически, но не желала сдаваться. Почему-то ей было важно оказать ему хотя бы символическое сопротивление.

Наконец дверь распахнулась, и он оказался в спальне.

– Убирайся! – с ненавистью выкрикнула она.

Стюарт поморщился, прочтя в ее взгляде неприкрытую враждебность.

– Не знаю, что именно ты подслушала… – осторожно начал он.

– Многое! – бросила она.

– Я давно хотел тебе сказать… – Он взъерошил недавно подстриженные волосы, потом потер лоб. – Но не знал, как ты отреагируешь.

– Что ж, теперь ты знаешь, как. – Подбоченившись, Розлин отважно посмотрела ему в лицо.

– Ты потрясена?

Его лицо осунулось и посерело.

– Еще бы! Я-то воображала, что являюсь для тебя чем-то большим, чем… ходячий инкубатор!

Стюарт оцепенел, и его темные брови сошлись на переносице.

– Что-о?! – прорычал он.

– Я не раз говорила, что не собираюсь лишать тебя права участвовать в воспитании ребенка, и считаю, что он только выиграет, имея такого отца, как ты. – От жалости к себе Розлин хотелось плакать, но она сдержалась и даже издала короткий презрительный смешок. – Но, как видно, моего слова тебе было мало. Ты хотел получить официальные права на ребенка, неважно, какой ценой. Что ж, радуйся, я проглотила твою наживку вместе с крючком и поверила, что ты искренне желаешь, чтобы из нашего брака вышло что-нибудь путное.

– Бог мой, так вот что ты услышала! – Стюарт как-то странно рассмеялся.

– А что, есть что-то еще похуже?

– Это зависит от точки зрения, – заметил Стюарт. Его губы сложились в тонкую усмешку, полную самоиронии.

Розлин не понимала его странного поведения, но чувствовала, что каким-то образом причинила ему боль. Такое выражение лица могло быть у человека, которого переехал грузовик. Не находя другого объяснения, она решила, что ему просто неприятно, что его истинные мотивы открылись. Что ж, он все равно уже получил, что хотел, с горечью заключила она.

– Розлин, ты ничего не поняла.

– Конечно, я же полная дура! – с сарказмом заметила Розлин.

В глазах Стюарта вспыхнули огоньки гнева.

– Долго еще ты намерена упиваться жалостью к себе?

– Не пытайся все переиначить! – возмущенно воскликнула она.

– Я не переиначиваю, – нетерпеливо перебил ее Стюарт, – а просто пытаюсь заставить тебя хоть минуту помолчать и выслушать меня.

– О, да, конечно, тебе бы этого хотелось! – За последнее время она и так услышала слишком много. – Не стоит, Стюарт, никакие слова не изменят того, что ты сделал.

Он улыбнулся, не разжимая губ, и искорки гнева в его глазах превратились в тлеющие угольки.

– А что такого я сделал?

Розлин даже задохнулась от возмущения.

– И ты еще спрашиваешь?

Его лицо посуровело.

– Все это напоминает сцену из дешевой мелодрамы. Только учти: я не собираюсь играть роль главного злодея по твоей прихоти.

– Я слышала… – упорствовала Розлин.

– Только часть разговора, – закончил он.

– Продолжение которого было еще хуже, как ты сам только что признался, – возразила она.

– Чтобы иметь возможность судить об этом самой, может, все-таки дашь мне вставить словечко?

Розлин замотала головой.

– Ты, видно, решил, что после нашего развода суд присудит тебе опеку над ребенком. И сколько же по твоим расчетам должен был длиться наш брак? Три года? Год? Ты такой мастер строить планы, что я не удивлюсь, если ты уже нанял команду адвокатов.

– Черт побери! – вскипел Стюарт. – Ребенок еще даже не родился! – Он сделал вид, будто задумался. – Но если бы судья увидел, как ты неуравновешенна…

– Как ты смеешь намекать, что я плохая мать?

– Материнство тут ни при чем. Ты всегда была самой упрямой из всех, кого я знал. В любом споре ты способна видеть только одну сторону.

– Это не спор.

– Точно, просто охота на ведьм.

– Ты что, попытаешься отрицать, что тебе невыносима мысль о том, что твоего ребенка будет воспитывать Кевин?

– Нет, с какой стати. Ни один нормальный мужчина не пожелает, чтобы его отпрыска воспитывал этот надутый манекен. Но личные качества твоих бывших любовников тут ни при чем.

– Конечно, тебя волнуют мои будущие любовники.

– Никаких «будущих» не будет! – прорычал Стюарт. – Ты моя жена.

– А вот это как раз легко исправить! – выкрикнула Розлин и сорвала с пальца золотое обручальное кольцо.

Стюарт пригнулся, и кольцо пролетело у него над головой.

– Что ты предлагаешь? Развод? – насмешливо протянул он.

Стюарт стоял перед ней в черном костюме и белоснежной рубашке. Волосы его растрепались, но он все равно казался Розлин самым привлекательным, самым сексуальным мужчиной на свете. Даже с презрительной миной на лице он был неотразим! Ужаснувшись собственным мыслям, она рассвирепела еще сильнее.

– Да!

– Что ты сказала? – тихо спросил Стюарт голосом, какого Розлин еще никогда не слышала. А ей-то казалось, что она хорошо знает все его интонации.

– Я говорила… – Слова, сорвавшиеся с ее губ в пылу ссоры, повергли в шок и ее самое, но она уже не могла взять их обратно. Не слушаясь внутреннего голоса, нашептывающего, что она совершает страшную ошибку, Розлин с вызовом вздернула подбородок. – Я сказала, что не хочу быть твоей женой.

– Осторожнее, Розлин.

– Раньше надо было думать об осторожности. Положение, в котором я оказалась сейчас, просто отвратительно, и остается только попытаться спасти то, что еще возможно.

Голова Стюарта дернулась, как от удара.

– Отвратительно, – медленно повторил он. Его чувственный рот сжался, кожа вокруг губ побледнела. – Интересное определение.

– Я никогда не рвалась стать твоей женой. – Какая-то часть ее сознания требовала одуматься, но Розлин уже не могла этого сделать. – Но ты сумел убедить меня, что это лучший выход из создавшейся ситуации.

Стюарт глубоко ранил ее, и ей инстинктивно хотелось нанести ответный удар, чтобы спасти хотя бы остатки своей гордости. Лицо Стюарта как будто окаменело, глаза, обычно такие выразительные, стали пустыми.

– В таком случае, нам не о чем больше говорить, – тихо сказал он.

Розлин не могла поверить своим ушам. Казалось, у ее ног разверзлась черная бездна. Но чему она удивляется? Она ведь не наткнулась на невидимое препятствие, а сама вырыла яму и сама же в нее прыгнула. И теперь получила, что хотела, разве нет? Стюарт был великим спорщиком, и в глубине души она рассчитывала, что он найдет какое-то убедительное объяснение, которое успокоит ее страхи. Но он сдался. У Розлин екнуло сердце. Видимо, он решил, что дело не стоит того, чтобы за него бороться, и, вероятно, даже испытал облегчение.

– Думаю, для всех, кого это касается, будет лучше, если мы просто вместе уедем, не объявляя о твоем решении.

– Что-о? – вскинулась Розлин.

Как он смеет рассуждать так спокойно, когда ее мир рушится прямо на глазах?!

– Лучше сообщить эту новость нашим семьям без посторонних, – пояснил он. – Как думаешь, ты справишься?

– Они будут озадачены, – пробормотала Розлин и прикусила дрожащую нижнюю губу, боясь подумать об эмоциональной буре, которую ей предстоит пережить.

– Озадачены?! – изумленно повторил Стюарт.

Вернее было бы сказать «потрясены», уныло подумала Розлин. Жениться и развестись за один день – это, наверное, своеобразный рекорд.

Она машинально сняла фату, и та легким облачком опустилась на пол.

– А кто в этом виноват? Это ты позволил мне думать, что мы ждем от этого брака одного и того же.

– Точнее, я надеялся, что в конце концов наши желания совпадут, но ты только что ясно дала понять, что я был дураком, вообразив…

– Не понимаю, о чем это ты толкуешь! – сердито перебила его Розлин.

– Да, я знаю.

Она начала уже уставать от этих бесконечных загадок.

– Если ты будешь упорно говорить не со мной, а обо мне, я не вижу смысла продолжать разговор.

– Похоже, мне вообще не надо было ничего говорить. Ты же делаешь выводы, прежде чем я успеваю открыть рот.

– Ты уже открыл рот, только не знал, что я слушала.

– Подслушивала.

– Так подай на меня в суд, – бросила Розлин с показным равнодушием.

Стюарт посмотрел на нее с острой неприязнью.

– Не знаю, с чего я вообще решил, что у нас что-то получится.

Пусть я ему не нравлюсь, мне все равно, я даже рада, твердила себе Розлин. Разобраться в своих истинных ощущениях она боялась – это было бы слишком болезненно.

– Беда в том, что это не имело для тебя особого значения, – заявила она.

– Ты сможешь дождаться, пока гости не разойдутся, прежде чем назвать меня манипулятором и бездушным мерзавцем?

Розлин смерила его почти таким же враждебным взглядом, как и он ее.

– Не знаю, – холодно произнесла она. – Я же не умею притворяться так мастерски, как ты. Но попробую.

– Стоило ненадолго оставить тебя одну, и вот что из этого вышло. – Виктория откинулась на спинку стула и подозвала официанта. – Мне еще одну порцию того же самого, – она указала на пустой бокал, – а моей подруге двойной апельсиновый сок. Что здесь происходит, Гвидо? – Девушка указала на группу людей, собравшуюся вокруг одного из столиков.

– Там берут интервью у какого-то новомодного писателя, – заговорщическим шепотом сообщил официант. – Сейчас его будут фотографировать. Если хотите, мисс Гордон, я пересажу вас за другой столик.

– И лишишь возможности поглазеть на знаменитость? – Виктория рассмеялась. – Этот ресторан очень популярен, и если бы он не принадлежал моему дяде Джакомо, нам бы ни за что сюда не попасть, – пояснила она Розлин.

– Кухня действительно недурна, – с улыбкой заметила та.

– Я с удовольствием передам твой комплимент шеф-повару. Но ты же почти ничего не съела.

– Просто я сегодня не голодна.

– Тогда давай мне свою тарелку, не пропадать же добру.

Виктория не волновалась насчет лишних калорий и не комплексовала по поводу своей пышной фигуры.

– Как поживает Кевин? – спросила Розлин.

Он когда-то и познакомил ее с Викторией, и они стали близкими подругами.

– Беспокоится о тебе.

– О Боже! – взмолилась Розлин. – Меня и так совесть мучит, ведь он был так добр ко мне.

– Да-а, – задумчиво протянула Виктория.

Розлин метнула на нее испуганный взгляд.

– Что это значит?

– Прости, но, по-моему, вы с Кевином не очень подходили друг другу.

Розлин немного опешила.

– Ты никогда этого не говорила.

– А ты никогда не спрашивала. – Виктория отодвинула тарелку и подперла рукой подбородок. – Беременна, замужем и уже в процессе развода… Мне все еще не верится, что все это происходит с тобой!

– Тебя послушать, так получается, что я…

– Поспешила? – подсказала Виктория.

– О, хоть ты не начинай! Мне уже до смерти надоело выслушивать лекции о моем неразумном поведении.

– Расслабься, Розлин. – Подруга ласково тронула ее за локоть. – Я не собираюсь читать тебе лекцию, но мне хочется услышать подробности. Я пригласила тебя в этот престижный ресторан, чтобы средиземноморская кухня и теплая атмосфера растопили твою сдержанность. Вот увидишь, тебе станет легче, да к тому же я обойдусь гораздо дешевле психоаналитика.

– Разве можно устоять перед таким предложением? – улыбнулась Розлин, с благодарностью глядя на подругу. – А я-то думала, что ты пригласила меня сюда только потому, что здесь тебя обслуживают бесплатно, – пошутила она.

– Не отвлекайся, ближе к делу. Это правда, что, пока Кевин от тебя не ушел, ты ни разу не спала с неотразимым Стюартом Роули? – с явным недоверием спросила Виктория. Розлин возмущенно расширила глаза, но подруга только пожала плечами и улыбнулась. – Ты шокирована? Дело в том, что у меня такая дружба бывает только с бывшими любовниками.

– В таком случае у тебя легион друзей.

Нимало не смутившись, Виктория безмятежно улыбнулась.

– Не пытайся сменить тему. Так как насчет Стюарта? – допытывалась она.

Розлин вздохнула. Профессиональная хватка делала Викторию прекрасным адвокатом, но как подруга она иногда становилась просто несносной.

– Ты же дружишь с Кевином, но вы не… – Розлин замялась.

– Нет, конечно, нет, – поспешно сказала Виктория, но, увидев, что подруга краснеет, Розлин заподозрила неладное. – Так ты собираешься рассказывать о своем несравненном Стюарте или нет?

– Ради Бога, прекрати его так называть, – недовольно пробурчала Розлин.

– Как именно?

– Неотразимым и несравненным.

– Ладно. Так что же такого мог натворить твой невзрачный и непривлекательный муж, чтобы ты сбежала от него в первую брачную ночь? Должна сказать, что мнения обывателей по этому поводу расходятся. Например, я склоняюсь к мысли о сексуальной извращенности, а Кевин считает, что дело в другой женщине, точнее, женщинах.

– Я рада, что моя частная жизнь стала предметом дискуссии среди адвокатов, – с иронией заметила Розлин.

– Да ладно тебе, не обижайся, – протянула Виктория. – Ты же знаешь, что мы за тебя волнуемся. Сама посуди, когда женщина бросает мужа сразу после свадебной церемонии, это порождает всякие домыслы.

Слыша искреннее участие в голосе подруги, Розлин самым глупейшим образом прослезилась.

– Я знаю, что он женился на мне из-за ребенка, – дрожащим голосом произнесла она, – но мне казалось, что у нас может что-то получиться.

– А он в это не верит?

Розлин шмыгнула носом и высморкалась.

– Нет. Оказывается, он руководствовался трезвым расчетом и хотел просто гарантировать себе право участия в воспитании ребенка.

– Кто тебе это сказал? – скептически поинтересовалась Виктория.

– Он сам. Да-да, серьезно, я это не придумала, а слышала своими ушами! До меня ему нет дела.

– А у меня всегда было впечатление, что он к тебе неравнодушен. На этот счет у меня даже есть своя теория…

– Какая еще теория? – насторожилась Розлин.

Ее несколько озадачило, что Виктория не возмутилась, услышав ее рассказ. По-видимому, она не осознала всей чудовищности поведения Стюарта.

– Стюарт всегда делился с тобой всем, кроме своего тела, правда? Мыслями, потаенными чувствами. В то же время он пользуется успехом у женщин, но не славится постоянством. А значит, от других женщин ему не нужно ничего серьезного и глубокого, потому что это он находит у тебя. Ты понимаешь меня? Если нет, не волнуйся, потом я с радостью отвечу на все твои вопросы. Суть в том, что как только гормоны напомнили о себе, и вы двое…

Розлин заерзала на стуле. Она надеялась, что в приглушенном свете настольной лампы подруга не заметит, как она покраснела.

– И тогда Стюарт получил сразу все – интеллект, дружбу и секс. У него есть ты, и необходимость в других женщинах просто отпала за ненадобностью. – Виктория поставила локти на стол и улыбнулась с самодовольным видом. – А ты как думаешь?

– Я думаю, что если ты повернешься направо, то увидишь опровержение своей теории. – Розлин показалось, что собственный голос доносится до нее откуда-то издалека.

– Что?.. – Виктория резко повернулась на стуле.

– Это опровержение пяти футов десяти дюймов ростом, с пышными белокурыми волосами и великолепной фигурой. – Розлин с трудом удалось сохранить небрежный тон и не выдать своих истинных чувств. – Оно только что вошло в дверь под руку со Стюартом Роули.

– Так это Линда Тернер! – ахнула Виктория.

– А ты-то откуда ее знаешь?

– Ты шутишь? – закатила глаза та.

– Хочешь сказать, что она знаменитость? Что ж, это объясняет ее важный вид.

– Розлин, ты что, с Луны свалилась? Да это же самый кассовый из всех женщин-режиссеров Голливуда! Ее последний фильм феминистская пресса разнесла в пух и прах, но он принес авторам огромные барыши. Ну что, припоминаешь? – Виктория посмотрела на подругу с некоторой тревогой. – Откуда же ты ее знаешь, если не имеешь представления, кто она такая?

– Эта женщина, разыскивая Стюарта, пришла к нему домой и заявила, что ездила за ним в его последнюю командировку. Это о ней он так много писал мне в письмах, представляя ее как нечто среднее между Жанной Д'Арк и Мерилин Монро.

– Кстати, обеим упомянутым тобой особам свойственна некая ранимость. – Виктория медленно покачала головой. – В отличие от мисс Тернер. Я бы сказала, что она закована в броню, но мужчины, очевидно, считают иначе, особенно когда они думают не мозгами, а другим местом, если ты понимаешь, что я имею в виду.

О, Розлин отлично понимала! При мысли о том, что Стюарт занимается с этой красоткой тем же, чем занимался с ней, ей чуть не стало дурно. Господи, только бы ее не вырвало прямо здесь! Она принужденно рассмеялась, и Виктория посмотрела на нее с еще большей тревогой.

– Что случилось?

– Подумать только, ведь в последние дни, когда Стюарт звонил, я бросала трубку, но при этом испытывала угрызения совести! – сказала Розлин с горечью. – Далси твердила мне, что у него разбито сердце, и, даже зная, что моя сестрица любит драматизировать, я готова была ей поверить. Но сейчас он вовсе не похож на несчастного брошенного мужа!

– Черт, хорошо, что я выбрала уголовное право, а не семейное! – воскликнула Виктория. Иметь дело с преступниками куда проще. А я-то тут развивала перед тобой свои глупые теории…

Розлин не собиралась признаваться в том, что гипотеза Виктории настолько пришлась ей по сердцу, что она чуть было не открыла подруге свои истинные чувства к Стюарту.

Виктория поморщилась, увидев, что Линда положила руку Стюарту на плечо и с улыбкой заглянула ему в лицо.

– Ну и манеры! – возмущенно фыркнула она.

– Кажется, Стюарт не жалуется, – заметила Розлин.

Он вдруг обернулся, словно услышав эти слова.

– Он тебя увидел! – прошипела Виктория. – Пошли за мной, я выведу тебя через кухню.

Сочувственные взгляды, провожавшие Розлин на ее пути через шумную кухню, дали ей повод порадоваться, что она не знает итальянского и не понимает, что говорит Виктория поварам. Выскользнув на улицу через черный ход, она остановилась, чтобы перевести дух. Ее кудри растрепались, и она попыталась хоть немного пригладить их руками.

– Если Стюарт попытается пройти тем же путем, его ждет весьма недружелюбный прием. – Виктория засмеялась, похлопывая подругу по плечу. – Как ты, в порядке?

– Да. – И тут воображение вдруг нарисовало Розлин образ жестоко избитого Стюарта, и она пришла в ужас. – Что ты им наговорила? Надеюсь, они не сделают ему ничего плохого?

– Как приятно слышать, что тебя это волнует, – вдруг услышала она и вздрогнула от неожиданности.

Перед ней, небрежно прислонясь к стене, стоял Стюарт. Розлин быстро взяла себя в руки.

– Я не желаю с тобой разговаривать.

– Неужели? – поднял брови он.

– Ты не боишься, что твоя подруга заскучает?

– Думаю, она найдет, чем себя занять. Линда очень изобретательна.

– Очень рада убедиться, что слухи о твоих душевных муках оказались сильно преувеличенными. – В голосе Розлин можно было услышать что угодно, кроме радости. – Приятно узнать, что ты не скучал. Нет, не уходи! – Она схватила подругу за руку.

– Розлин, я буду недалеко. Если что, крикни, я услышу. – Виктория бросила на Стюарта уничтожающий взгляд. – Вряд ли мне стоит присутствовать при вашем разговоре.

– Вы прочли мои мысли. – Стюарт заметил в глазах Розлин паническое выражение, и его ноздри затрепетали.

– Ваши мысли меня нисколько не интересуют, – парировала Виктория.

– С чего это она решила, что тебя придется спасать? – угрожающим тоном поинтересовался Стюарт. – Что ты ей про меня наговорила? – От его небрежной позы, которая и раньше выглядела не очень убедительно, не осталось и следа.

– А тебе не приходит в голову, что я рассказала своей подруге правду?