Текст книги "Шипы и розы"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

3

Машина остановилась.

– Ты слышала, что я сказал? Наверняка тебе это тоже приходило в голову.

– Неужели?

Совсем он спятил, что ли? Говорит об этом так спокойно, как будто речь идет о покупке новой машины.

– Если рассуждать логически, то это самое разумное решение.

– Ах, вот как, теперь ты решил подключить к делу логику? – разозлилась Розлин. Эта жалкая пародия на предложение причинила ей боль.

– Мы должны быть практичными.

– Спасибо, что поделился со мной своей безграничной мудростью.

Лицо Стюарта посуровело.

– Шутками тут не отделаешься.

– Уверяю тебя, мне не до шуток.

От возмущения она задышала глубже и тут же поморщилась, почувствовав, как ткань бюстгальтера натянулась на груди. Из-за беременности ее соски стали такими же чувствительными, как в ту ночь, когда… Розлин снова затопила волна жарких воспоминаний, и она облегченно вздохнула, когда рассудительный голос Стюарта прервал ее опасные мысли.

– Я знаю, что ты очень ценишь свою независимость, – продолжал он. – Так вот, рождение ребенка ее неизбежно ограничит. Если я буду с тобой, то такие неприятности, как, например, потеря работы, не обернутся для тебя катастрофой. Похоже, ты еще всерьез не задумывалась о будущем, не так ли, Розлин? – Он говорил так спокойно и снисходительно, что ей захотелось его стукнуть. – Дружба не такая уж плохая основа для брака. И наши родные будут довольны.

– Значит, я должна выйти замуж, чтобы им угодить? – вежливо поинтересовалась Розлин, все больше негодуя.

Он что, оскорбить ее пытается? Или всерьез вообразил, что женщина в здравом уме может принять такое бесчувственное предложение?

– Я совсем не то хотел сказать, – нетерпеливо перебил ее Стюарт.

Спокойствие, только спокойствие, мысленно скомандовала себе Розлин.

– Прости, Стюарт, но именно это ты и сказал, только в своей неповторимой снисходительной манере. Мне жаль, что папа отказался с тобой разговаривать, я попытаюсь его урезонить.

Сначала, когда она не захотела обсуждать вопрос об отце ребенка, Дик Браун не стал настаивать. Наоборот, он поддержал дочь и проявил удивительное понимание. Теперь же, когда он узнал, что это ребенок от Стюарта, его позиция в корне изменилась. Розлин не раз повторяла отцу, что Стюарт ни в чем не виноват, но ее доводы на него не действовали.

– Я знаю, мой отец не прав, но, по-моему, брак слишком радикальное средство помочь тебе выйти из неловкого положения, – заявила она.

– Дядя Дик тут ни при чем, даже если он больше никогда со мной не заговорит! Меня не волнует даже то, что мой родной отец ведет себя так, будто вырастил в своем доме монстра.

Розлин поморщилась.

– Я не знала, что дела настолько плохи.

Ясно, что Стюарту на самом деле далеко не все равно, но это еще не повод соглашаться с его нелепым решением.

– Он вполне ясно выразил свои чувства после того, как ты ушла, – сухо заметил Стюарт. – Но дело не в этом. Мы с тобой, Розлин, создали новую жизнь. Ребенку нужна не только мать, но и отец, да и за тобой кто-то должен присматривать.

– Может быть, но это еще не означает, что родители непременно должны пожениться.

– Будь я проклят, если позволю, чтобы моего ребенка воспитал по своему вкусу Кевин Холл! – На лице Стюарта отразилось глубокое отвращение.

– Так вот в чем все дело! Какой же ты лицемер, Стюарт Роули!

Бросив на него уничтожающий взгляд, Розлин стала вылезать из машины. Как же это низко – играть на ее чувстве вины! Стремясь достичь своей цели, Стюарт очень умело выбирал аргументы. А она-то всегда восхищалась его прямотой и честностью!

– Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! – крикнул он ей вслед.

– Я не желаю выслушивать всю эту чушь насчет зарождения новой жизни и чувства ответственности! – Розлин презрительно фыркнула, топнула ногой и пошла дальше, бросив через плечо: – Ты думаешь вовсе не обо мне. Тебе просто не хочется, чтобы твоего ребенка воспитывал Кевин или какой-то другой мужчина. Тебя интересует только собственная персона!

Лицо Стюарта потемнело от гнева.

– Неправда! – выкрикнул он.

– Не принимай меня за дуру. Тебе никогда не нравились мои приятели, а Кевин – особенно. Достаточно вспомнить все твои язвительные выпады в его адрес. А ведь из него получился бы прекрасный отец. – Розлин мстительно улыбнулась. – Да, чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что это было бы наилучшим решением.

Стюарт догнал ее и схватил за плечи. В ярости, исказившей его лицо, было что-то первобытное.

– Я могу понять твое желание наказать меня за то, что я испортил тебе жизнь, но о таком способе даже не думай! – прохрипел он.

Розлин пошатнулась. Она знала, что Стюарт способен быть беспощадным, но никогда не думала, что когда-нибудь ей самой придется столкнуться с этой стороной его натуры.

– Вижу, ты ничего не понял. Моя жизнь вовсе не разбита. Я хочу этого ребенка, понимаешь, хочу!

Что-то в ее интонации и выражении лица пробилось к его сознанию. Стюарт отпустил Розлин и попятился. Она пошла к дому, и он не попытался ее остановить.

Никогда еще Розлин не чувствовала себя такой несчастной. Раньше они со Стюартом никогда не ссорились по-настоящему. Да, между ними случались мелкие стычки, но оба выходили из них с честью и никогда не пытались сознательно причинить друг другу боль.

Она села на ступени и уронила голову на колени, но вскоре почувствовала, что перед ней кто-то стоит. Прежде чем поднять голову, Розлин украдкой вытерла нос тыльной стороной ладони.

– А я думала, ты ушел.

Стюарт внимательно посмотрел в ее покрасневшие глаза.

– И как же ты собиралась попасть внутрь?

– Об этом я еще не подумала, – пожала плечами она.

– Пошли, не можешь же ты тут сидеть. – Он взял ее за локоть и заставил встать, а потом открыл дверь. – Полагаю, ты хочешь, чтобы я вернул ключи?

Она посмотрела на его протянутую руку. Нет, это было бы слишком символично, означая конец их дружбы. Не глядя на него, она тихо сказала:

– Не надо, лучше оставь на всякий случай.

Обычно после очередной командировки Стюарт влетал в ее гостиную, плюхался на обитый ситцем диван и требовал, чтобы она ставила чайник, но сегодня он неуверенно, как посторонний, остановился посреди комнаты. Розлин не могла смотреть на него без боли.

– Ты можешь ответить мне на один вопрос? – обратился к ней он.

– Это зависит от того, что ты спросишь, – настороженно откликнулась она.

– Ты рада, что беременна?

Розлин метнула на него испуганный взгляд.

– Да. – В глубине души, несмотря на растерянность, тревогу, страх и чувство вины, она действительно испытывала от этого глубокое удовлетворение, но, пока Стюарт не спросил, даже не задумывалась, почему. – Ты удивлен? Может, мне просто пора уже стать матерью?

Впрочем, когда Кевин совсем недавно высказался, что хочет ребенка, она не чувствовала ничего подобного.

– Значит, ты хотела забеременеть?

– Уж не намекаешь ли ты на то, что я подстроила это нарочно? – недоверчиво спросила Розлин.

– Ну, может, неосознанно…

Он явно всерьез обдумывал такую возможность, поняла она.

– И естественно, в отцы я выбрала тебя!

Поведение Розлин и раньше не опровергало распространенную теорию о том, что рыжеволосые люди отличаются взрывным темпераментом, но сейчас она пришла просто в неописуемую ярость. Из ее зеленых глаз буквально искры сыпались, и, по контрасту с рыжими кудрями, побелевшее лицо казалось еще бледнее.

Только по иронии судьбы столь страстная натура могла выбрать профессию бухгалтера, подумал Стюарт и вспомнил, что Розлин пришла в такую же ярость, когда он посмеялся над ее амбициозностью. Тогда ему удалось умерить ее гнев, но он чувствовал, что сейчас это будет куда труднее.

– Высоко же ты себя ценишь! Да если бы я выбирала отца своему ребенку, ты был бы последним в списке кандидатов на эту роль! Я хорошо помню, что ни один из твоих романов не длился больше двух месяцев. – Розлин подбоченившись окинула его пренебрежительным взглядом. – В отношениях с женщинами ты ведешь себя как эмоционально незрелая личность. А твой стиль жизни?! Да по сравнению с тобой любой кочевник покажется образцом семейного человека. Может, я и старомодна, но привыкла считать, что ребенок должен знать своего отца не только по фотографиям. Как ты посмел хотя бы предположить, что я нарочно тебя заарканила! – Она фыркнула. – Тоже мне сокровище!

С каждым ее новым выпадом Стюарт мрачнел все больше.

– У тебя в последнее время появилась удивительная способность переворачивать все мои слова с ног на голову, – резко произнес он. – А мне-то казалось, что я был тебе не таким уж плохим другом. Остается только удивляться, как ты вообще впускала меня в дом, учитывая мою незрелость и распущенность.

– А тебе не приходило в голову, что некоторые черты характера вполне возможно терпеть у друга, тогда как они абсолютно неприемлемы для мужа или отца! – воскликнула она.

– Черт возьми! – опешил Стюарт. – Неужели ты так сильно меня ненавидишь? – В его глазах появилось выражение такой неподдельной боли, что у Розлин сжалось сердце.

– Ну как ты не понимаешь? Ты же сам меня возненавидишь, если мы поженимся! – Если это уже не случилось, добавила Розлин мысленно. – Да, то, что случилось, разрушило нашу дружбу, но если мы второпях не натворим новых глупостей, то, может, удастся хоть что-то спасти. А мне бы этого очень хотелось, – тихо призналась она. – Неужели ты не видишь, что мы не уживемся вместе, и эта ссора лишнее тому подтверждение. – Она беспомощно развела руками.

Несколько долгих мгновений Стюарт потрясенно молчал.

– Розлин, ты рассуждаешь абсолютно нелогично.

– Ну, я-то беременна, а у тебя какое оправдание? – парировала она. – Ты настолько упрям, что мне хочется тебя стукнуть.

– Что ж, попробуй, – спокойно ответил он.

– Пойми, ты вовсе не обязан поступать «как честный человек»! В наше время быть матерью-одиночкой больше не считается позором.

– Расскажи это своим бывшим боссам, Вильсону и Сторму, – с сарказмом заметил он.

– Если они отстали от жизни, то тем хуже для них самих.

– Все это слова, но вот чем ты будешь заниматься дальше?

– Буду работать внештатно или открою собственное дело…

– И долго ты обдумывала эту идею?

– Очень долго! – соврала Розлин.

Она не доставит ему удовольствия, признав, что идея открыть свое дело родилась у нее только что, секунду назад, и она высказала ее только из желания стереть с его физиономии это циничное выражение. Впрочем, может быть, стоит подумать об этом серьезно.

– Ты это только что придумала, – уверенно заявил Стюарт.

Розлин бросила на него свирепый взгляд и пожалела, что вообще впустила его в дом.

– Я почувствовала вдохновение. – Она также почувствовала подступающую к горлу тошноту, что несколько притупило ее остроумие.

Интересно, почему все говорят об утренней тошноте, вдруг подумала она, меня тошнит только по вечерам.

– Ты понимаешь, что в этой квартире нельзя жить с ребенком?

Розлин сделала вид, будто задумалась.

– Нет, в договоре аренды речь шла только о домашних животных, а о детях не было сказано ни слова.

– Я говорю серьезно, Розлин. Эта квартира находится на третьем этаже, в доме нет лифта, поблизости – никакого садика, так что гулять с ребенком негде. Ты хоть представляешь, сколько ему нужно места для игр?

– О, не смею тебя перебивать, – с иронией заметила Розлин. – Ты, похоже, настоящий эксперт в этом вопросе. Но только тебе придется продолжить свой монолог в одиночестве, – уже скороговоркой пробормотала она и, зажав рот рукой, бросилась в ванную.

– От проблем не убежишь! – крикнул ей вслед Стюарт.

Он собирался уже толкнуть дверь, захлопнувшуюся у него перед носом, когда из ванной послышались красноречивые звуки. Поняв, в чем дело, он выругал себя на бесчувственность.

Через пятнадцать минут Розлин сидела на полу ванной, чувствуя себя скорее мокрой тряпкой, чем живым человеком. Дверь приоткрылась, но, заметив пару начищенных ботинок, она не подняла голову.

– Я могу для тебя что-нибудь сделать? – виновато спросил Стюарт.

– Помимо чтения лекций о воспитании детей? – слабым голосом попыталась отшутиться она.

– Прости, я вышел из себя.

– А я надеялась, что ты уже вышел из моей квартиры. – В сложившейся ситуации у нее уже не было сил вежливо выпроводить его из дома.

– Я не собирался врываться сюда, – смущенно пробормотал Стюарт. – Просто хотел спросить: может, тебе что-нибудь нужно?

Видно, некоторые люди не понимают намеков.

– Да. Мне нужно побыть одной.

– Если тебе что-то понадобится, просто крикни. Я никуда не ухожу. Ты уверена, что я ничем не, могу тебе помочь?

Стюарт не привык чувствовать себя беспомощным, и в его голосе слышалась досада.

– Я не лежу в постели с температурой, и мне не нужно класть мокрые компрессы на лоб! – Видимо, придется отбросить вежливость и сказать ему все напрямик, решила Розлин. – Прости, Стюарт, но, если ты останешься, я за свои действия не отвечаю.

– Ничего, я рискну. – Странное напряжение, прозвучавшее в охрипшем голосе Стюарта, заставило ее посмотреть ему в глаза.

Наверное, я выгляжу ужасно, подумала она. Неудивительно, что он так на меня смотрит. Но Розлин не была уверена, что правильно поняла выражение его лица. Стюарт выглядел… потрясенным до глубины души. Да, пожалуй, такое определение подходило лучше всего. Наверное, он впервые столкнулся с неприятными сторонами беременности.

– На всякий случай я еще посижу немного в ванной. Мне хочется только одного – поскорее забраться в постель. Так что если ты хочешь продолжить свою лекцию, то тебе придется потерпеть до утра, – предупредила Розлин.

Когда через некоторое время она вошла в гостиную, Стюарт сидел на диване.

– Я ложусь спать, так что можешь уходить.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

Розлин устала, и ее бил легкий озноб. В ванной она разделась и надела махровый халат.

– А я думал, храбриться – не в твоих привычках.

Она слабо улыбнулась.

– О, это чисто женское, тебе не понять. Каждый мужчина умеет устроить целое представление из банальной простуды. – Розлин не любила обобщений, но с этим была согласна на все сто.

Когда она вошла в свою спальню, то увидела на тумбочке возле кровати стакан воды со льдом. Постель была уже разобрана.

Розлин обернулась и заметила, что Стюарт стоит в дверях.

– Спасибо за заботу.

– Может, тебе лучше выпить горячего чаю?

Этот человек едва помещается в моей маленькой спальне, промелькнуло у нее в голове.

– Только не чай. – Ее даже передернуло.

Розлин открыла шкаф, достала чистую ночную рубашку и встряхнула ее, расправляя. Это было длинное белое одеяние из хлопка с кружевами.

– Ты не возражаешь? – Взявшись за пояс халата, Розлин выразительно посмотрела на Стюарта.

– Я – нет, но ты, очевидно, против. – Он демонстративно повернулся к ней спиной. – Может, еще и глаза закрыть?

Розлин разозлилась. Конечно, он не увидит ничего нового, но это не дает ему пожизненного права ее разглядывать.

– Лучше будет, если ты просто уберешься отсюда.

Она сбросила халат на пол и быстро натянула ночную рубашку.

– Я не собираюсь уходить, пока ты не окажешься в постели, – заявил Стюарт с мрачной решимостью. – Можно поворачиваться?

Розлин утвердительно хмыкнула и, подняв с пола халат, повесила его на крючок. Обернувшись, она увидела, что Стюарт смотрит на нее.

Ее длинная ночная рубашка с весьма скромным вырезом при определенном освещении становилась почти прозрачной, но Розлин этого не знала. Поймав взгляд Стюарта, она недоуменно нахмурилась.

– Знаешь, я часто представлял тебя без одежды, – вдруг хрипло сказал он. – А ты когда-нибудь думала, как…

Розлин не без труда вырвалась из плена его завораживающих глаз, опустила взгляд и ахнула. Даже ей самой было видно, что сквозь тонкую ткань рубашки вызывающе просвечивают выступающие соски и темный треугольник волос внизу живота. Неужели он решил, что она нарочно это подстроила?

– Никогда! – взвизгнула она, ныряя под одеяло. – Ну, может только изредка… – Не вовремя во мне проснулась честность, подумала Розлин. Какой бы платонической ни была их дружба, Стюарт все же мужчина. Но сейчас не самое подходящее время думать о его теле.

Он кивнул. А может, он понял слишком много, с тревогой подумала Розлин, заметив опасный блеск в его глазах.

– Тебе удобно? – спросил он заботливо.

Интересно, когда это Стюарт представлял себе ее обнаженной? Наверное, она бы почувствовала, что его мысли приняли подобное направление. Теперь, когда ее тело больше не представляло для него тайны, Розлин не могла не спрашивать себя, а не разочаровала ли его реальность? Она невольно сравнивала себя с его бесчисленными подружками и приходила к выводу, что Стюарт не делал различия между блондинками, брюнетками, высокими, миниатюрными, худенькими и полными. Правда, она не припоминала, чтобы он когда-нибудь встречался с рыжей.

– Спасибо, все в порядке.

– Не понимаю, как ты спишь в этой кровати. – Стюарт подошел ближе и положил руку на спинку. – По-моему, она маловата даже для пигмея.

Розлин невольно представила себе их разгоряченные, влажные от пота тела, сплетенные на этом узком матрасе.

– Меня она устраивает.

А вдруг он нарочно вызывает у меня в памяти именно это воспоминание? Или это я сама вкладываю в его небрежное замечание смысл, которого в нем вовсе и нет? Почему я вообще об этом думаю? – спрашивала себя Розлин.

– Удивляюсь, как Кевин не уговорил тебя купить что-нибудь более… просторное?

– Он никогда не оставался у меня ночевать, – сказала она и тут же пожалела об этой откровенности.

– Но я думал, вы с ним…

– Да, мы этим занимались! – заверила его Розлин, густо краснея.

Трудно поверить, когда-то она могла без стеснения говорить со Стюартом на любые темы, в том числе и такие интимные. Вряд ли эти времена вернутся, с сожалением сказала себе она.

– Просто я привыкла рано вставать по утрам… К тому же мы оба ценим уединение… – Эти бессвязные попытки оправдать недостаток страсти в отношениях с Кевином прервала презрительная реплика Стюарта:

– Не понимаю, что ты вообще в нем нашла.

Раньше Розлин не приходило в голову, что повседневная рутина на работе начинает влиять и на ее личную жизнь. Но теперь, после той ночи, проведенной со Стюартом, все изменилось. Розлин приказала себе не сравнивать свое состояние «до» и «после» этого события. Было бы крайне несправедливо по отношению к Кевину сравнивать их занятия любовью с безумием той ночи. Все это объяснялось ее эмоциональным состоянием и, скорее всего, больше никогда не повторится. Так что незачем об этом думать. И Розлин бросилась на защиту Кевина.

– Я нашла в нем доброго, внимательного…

– Скучного, лишенного воображения, – подсказал Стюарт.

– Не понимаю, почему ты так настроен против Кевина. В конце концов, именно ты поощрял меня лечь с ним в постель, – напомнила Розлин.

– Я?!

При иных обстоятельствах выражение его лица рассмешило бы ее.

– Ты не раз говорил мне, что оставаться… ну, понимаешь….

– Девственницей?

– Да, вот именно. – Розлин недовольно нахмурилась, пытаясь показать, что Стюарт перебил ее напрасно, и она вовсе не испытывала трудностей в выборе слов. – Не ты ли говорил, что не стоит ждать рыцаря в сверкающих доспехах, а нужно просто взять и…

– Я этого не говорил! – На скулах Стюарта выступили красные пятна.

– Да, да, говорил. Так что я всего лишь последовала твоему совету.

– Бог мой, я же не имел в виду, что тебе следует спать с кем попало только ради этого. Стоило подождать кого-нибудь стоящего… – Мысль, что его шутливые замечания привели к таким серьезным последствиям, явно приводила Стюарта в ужас.

– То есть брать пример с тебя? – язвительно уточнила Розлин.

Ему хватило совести смутиться.

– Это совсем другое дело.

– Да уж, конечно, – искренне согласилась Розлин. – В том, что было у меня с Кевином, не существовало примеси эгоизма или дешевой жажды приключений. Послушай, да не убивайся ты так. Я спала с Кевином вовсе не по твоему совету или примеру. Я просто в него влюбилась.

Но, как ни странно, это объяснение тоже не успокоило Стюарта.

– Тогда какого черта ты не захотела иметь от него детей? Ты же сама недавно говорила, что уже созрела для этого.

– Кто сказал, что я не хотела? – попыталась выкрутиться Розлин, понимая, что попалась в собственную ловушку.

– Но ты же отказалась выйти за него замуж. Отсюда логически следует…

– Ой, только давай не будем снова упражняться в логике. Просто Кевин выбрал неподходящий момент для своего предложения, вот и все.

– А сейчас?

– Послушай, оставь меня в покое! – выбрала Розлин единственный оставшийся у нее способ избежать этих неприятных вопросов. – Я устала и сейчас не способна ясно мыслить, не говоря уже о том, чтобы играть с тобой в словесные игры.

Стюарт заметил темные круги под ее глазами и отошел к двери.

– Спокойной ночи.

Она свернулась калачиком и с головой накрылась одеялом. Жаль, что он не всегда так отзывчив к ее желаниям. Эта мысль автоматически повлекла за собой череду воспоминаний, которые не оставили и тени сомнения в том, что Стюарт, напротив, может быть очень и очень чутким. Казалось, он раньше ее самой знал, чего она хочет.

Неглубокий сон Розлин прервал телефонный звонок. Открыв глаза, она увидела, как Стюарт бросился к телефону и схватил трубку.

– Я сама.

Он взъерошил пятерней спутанные волосы.

– Прости, я не хотел, чтобы ты проснулась.

Рубашка на нем была расстегнута почти до пояса, и Розлин с трудом оторвала взгляд от его мускулистого торса.

– Алло? Да, дядя Мартин, он здесь. – Она поморщилась и передала трубку Стюарту. – Это тебя.

– Отец? – По мере того, как Стюарт слушал собеседника, его лицо все больше напрягалось. – Никакого тайного романа не было.

Розлин посмотрела на часы: половина третьего.

Застав сына у нее в квартире в такой час, дядя Мартин мог сделать вполне определенные выводы. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что Стюарт и раньше не раз ночевал у нее, когда они засиживались за разговорами допоздна и ему уже не имело смысла возвращаться домой. Но тогда ей и в голову не приходило смущаться по этому поводу, а вот теперь…

Но, глядя на молчащего Стюарта, Розлин постепенно начала понимать, что случилось нечто серьезное. Его крупное тело застыло в каком-то неестественном напряжении, а густые ресницы скрывали выражение глаз. У нее засосало под ложечкой от неприятного предчувствия.

– Да, понимаю. Сейчас приеду, – коротко сказал он и положил трубку на рычаг.

– Что случилось, Стюарт? – с тревогой спросила она.

– У мамы тяжелый сердечный приступ.

– Она не… – Розлин безотчетно схватила его за рубашку.

– Нет, к счастью, она жива, – быстро ответил он. – Ее доставили в больницу, и я еду к ней. Как только что-то выясню, сразу позвоню тебе.

– Не говори глупости. – Розлин спустила ноги на пол. – Я еду с тобой.

– Ты не можешь…

– Могу.

Она схватила со стула белье и, забыв о ложной скромности, начала стягивать ночную рубашку через голову. Розлин рано лишилась матери, и Элли Роули занимала в ее сердце особое место.

В ее поспешных движениях была такая грация, что Стюарт на мгновение замер, любуясь очертаниями гибкой спины, тонкой талии и узких, почти мальчишеских бедер.

– Я буду готова через минуту, не уезжай без меня.

– Хорошо, – кивнул он.

– Ну, как она?

Розлин показалось, что Мартин Роули, который сгорбившись сидел в углу крохотной приемной, куда их проводила дежурная сестра, как будто стал ниже ростом. Услышав голос сына, он поднял голову, и Розлин поразило разгневанное выражение его лица.

– Хочешь сказать, что тебе не все равно?

– Конечно нет, ты сам знаешь, – тихо ответил Стюарт.

– Она бы не попала в больницу, если бы ты не вел себя как безответственный эгоистичный подросток. С тех пор, как Элли узнала о ребенке, она все время волнуется. Это ты во всем виноват, мне противно даже смотреть на тебя. – Голос Мартина дрожал от гнева. Он медленно встал, сжав кулаки.

Стюарт не пытался оправдываться. Его отрешенное спокойствие удивляло Розлин еще по дороге в больницу.

– Ну, что, молчишь? – Стюарт поморщился, услышав, как низкий голос отца предательски дрогнул. – Ты, кажется, собирался что-то сказать?

– Ты видел маму?

Мартин Роули снова сел и закрыл лицо руками.

– С ней сейчас врачи.

Розлин подошла к Стюарту и взяла его за руку.

– Ему легче, когда можно кого-то обвинить, – мягко сказала она.

Стюарт посмотрел на их соединенные руки, а потом ей в глаза.

– Я знаю.

Ей было невыносимо видеть его застывший, потухший взгляд. Она стала поглаживать большим пальцем его ладонь.

– На самом деле он так не думает.

– Ну конечно думает, это же правда!

Презрение к себе, прозвучавшее в голосе Стюарта, резануло Розлин слух. Она готова была расплакаться от бессилия при виде страданий человека, который был ей так дорог. Первым ее побуждением было броситься ему на шею, но она сдержалась.

– Жалея себя, ты не поможешь тете Элли, – тихо сказала она.

– Побудь с моим отцом, – попросил Стюарт.

Ей хотелось крикнуть, что она хочет помочь ему, но она просто сказала:

– Стюарт, ему нужен ты.

Болезнь Элли грозила еще более расширить трещину, возникшую в отношениях отца и сына из-за разногласий по поводу будущего отцовства Стюарта. Розлин не могла спокойно наблюдать за тем, как они все больше отдаляются друг от друга, и чувствовала, что обязана что-то предпринять, пока эта трещина не превратилась в непреодолимую пропасть.

– Я так не думаю, – с горечью произнес Стюарт.

– А я знаю, что это так, – твердо сказала она. – Прошу тебя, Стюарт. – Он встретил ее умоляющий взгляд с показным равнодушием, но Розлин знала, что в душе он очень страдает. И тут ее осенило:

– Ты что, так боишься, что он от тебя отвернется?

– Ничего я не боюсь! – вспылил Стюарт.

– Так проглоти свою дурацкую гордость и не дай ей встать между вами.

Его губы медленно, как бы нехотя, дрогнули в улыбке.

– Ты всегда была занозой!

– Ну, давай же, – Розлин легонько подтолкнула его к отцу. – Не дрейфь. В худшем случае тебе расквасят нос, велика важность…

Но до этого дело не дошло. Стюарт сел рядом с отцом и тихо заговорил. Через некоторое время плечи Мартина стали вздрагивать. Обняв старика, Стюарт послал Розлин благодарный взгляд, и она вдруг поняла, что этот человек ей не просто дорог. Она его любит.

Это открытие поразило ее не так сильно, как можно было ожидать. Вероятно, в глубине души она давно знала правду и именно поэтому не только не спешила искать спутника жизни, но и подсознательно противилась тому, чтобы узаконить отношения с Кевином.