Текст книги "Однажды летом в Италии"

Автор книги: Люси Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Из своего окна наверху Холли слышала, как отъезжали машины, а потом наступила тишина.

Ей надо было раздеться и лечь спать, но она все еще не могла успокоиться, а залитый лунным светом сад манил ее. Тихо спустившись вниз, она выскользнула с черного хода и пошла по тенистой дорожке.

Проходя мимо кабинета судьи, Холли остановилась, услышав сквозь приоткрытые окна голос, полный неприязни:

– Вы же видели, как вызывающе она вела себя сегодня вечером…

– Она была там, потому что я пригласил ее, – объяснил Маттео.

Женщина презрительно фыркнула, и Холли поняла, что это был голос синьоры Лионелло. Весь вечер сдерживая свои чувства, она решила дать им выход сейчас.

– И разве она не кокетничала со всеми подряд? Не знаю, какими хитростями она смогла втереться в ваше доверие, но беспринципные нахалки, подобные ей…

– Вы не знаете ее.

– Я знаю этот типаж – серая мышка, которая использует свою смазливую внешность, чтобы удачно выйти замуж. Как только на нее западет какой-нибудь несчастный, она без колебаний бросит вас с Лизой. Вам надо избавиться от нее как можно скорее.

Холли понимала, что надо уйти, но никакая сила не могла заставить ее сделать это, пока она не услышит ответа Маттео.

– Я знаю, что Андреа не самый прекрасный муж, но он уже много лет стреляет глазами, и не только сегодня вечером. Несправедливо обвинять синьорину Холли в том, чего она не совершала, – отчеканил Фаллуччи. В его голосе звучала неприкрытая угроза.

– А если она начнет охотиться за вами?

– Сомневаюсь. В любом случае мое сердце под надежной защитой, так что волноваться не о чем. Холли здесь ради Лизы, других причин нет. Поверьте мне, я знаю, что говорю.

Со своего места Холли хорошо его видела. Когда он поднял голову и кивнул, ей показалось, что он принял какое-то решение.

От Лионелло, к счастью, не было никаких известий, но два дня спустя позвонил Томазо Бандини и пригласил ее провести с ним время.

– Даже не думайте об этом, – усмехнулся Маттео, когда она сообщила ему. – Я ни за что не отпущу вас с ним одну.

– Но я еще не видела Рима, и мне так хотелось посмотреть его…

– Я сам как-нибудь повезу вас гулять.

Несмотря на обещание Маттео, Холли все-таки решила принять приглашение Томазо и написала ему записку с согласием. Но он ответил, что, к большому сожалению, не сможет вырваться из-за работы.

На следующее утро за завтраком судья сообщил ей, что в восемь вечера за ней приедет машина. Она уже хотела отказаться, когда он заговорщически сообщил Лизе:

– Хочу показать Холли наш город сегодня, если ты не возражаешь.

– Уверена, Лиза предпочтет, чтобы я осталась с нею, – заметила Холли.

– Но ты никогда не развлекаешься, – возразила Лиза. – Обязательно поезжай.

Холли сдалась и только спросила:

– Куда поедем?

– Еще не решил. Но наденьте черное платье.

Вечером, увидев себя в зеркале, Холли поняла, что не ошиблась с выбором. Черный шелк платья струился по фигуре, открывая взору стройные ноги в босоножках на высокой шпильке. Холли сделала красивую прическу и подкрасила глаза.

В назначенное время шофер Карло усадил ее в машину. По дороге к центру города он спросил:

– Вы любите оперу, signorina?

– А мы едем в оперу?

– В каком-то смысле. Император Каракалла около двух тысяч лет назад построил комплекс общественных бань. Сейчас от него остались лишь руины, но каждое лето там дают оперные постановки.

Когда они подъехали к полуразрушенному фасаду когда-то величественного здания, Маттео уже ждал ее. На нем был смокинг и черная бабочка.

– На остальную часть вечера ты свободен, – сообщил он шоферу, помогая Холли выйти из машины.

Взяв ее под руку, он отправился к маленькому бару, заметив:

– У нас есть время выпить по бокалу вина.

Холли заметила, что он с одобрением смотрит на нее.

– Вижу, вы не отослали это платье обратно. Я рад. Еще тогда мне показалось, что черный цвет подойдет вам больше, чем красный.

– Еще тогда? Вы хотите сказать, в тот первый вечер? Как далеко вы планируете заранее?

Он пожал плечами.

– Ни один хороший юрист не допустит, чтобы непредвиденные обстоятельства застали его врасплох.

– Стало быть, когда я оказалась в вашем купе в поезде, вы уже предвидели дальнейшее развитие событий?

– Ну, возможно, не до конца, – улыбаясь, признался он.

Холли хотела спросить, как далеко вперед он запланировал ее жизнь и позволено ли ей будет хоть что-то решать самой, но потом передумала.

– А какую оперу мы будем слушать? – спросила она, решив сменить тему.

– Сегодня концерт. Думаю, вам понравится. Он начинается в девять часов, так что мы скоро пойдем.

– Расскажите мне об этом месте, – попросила Холли, оглядывая огромную сцену под открытым небом.

– Комплекс зданий когда-то включал в себя гимнастический зал, сауну, горячую баню и комнату отдыха. Здесь также можно было поплавать в бассейне, полистать книгу в библиотеке или побродить по саду. А теперь остались только руины…

– Но какие, – восхищенно заметила Холли. – Здесь мылись вельможи?

– Не только. Это место было открыто для всех. В лучшие годы оно вмещало около двух тысяч человек. Мы, римляне, делаем все основательно.

Концерт состоял из популярных арий, нескольких увертюр и вальсов Штрауса. Музыка наполнила Холли спокойствием, и она была благодарна Маттео за прекрасную идею.

Теперь она поняла его план. Он старался очаровать ее, возможно, даже заставить ее немного влюбиться – и все это для того, чтобы она не уехала от Лизы.

Холли знала, что сам он не собирался в нее влюбляться. Она слышала его слова: «Мое сердце под надежной защитой». Тогда почему он так недоволен, когда ей оказывают знаки внимания другие мужчины? Неужели ревнует?

– Почему вы улыбаетесь? – спросил Маттео, когда затихли аплодисменты.

– Разве?

– Вы были погружены в какие-то свои увлекательные мысли. Уж не замышляете ли вы что?

Она молчала, глядя прямо на него.

– Понятно. Вы хотите разжечь мое любопытство.

– А почему вы думаете, что мои мысли имеют отношение к вам?

– Надеюсь, что имеют.

– Вы очень тщеславный человек. Впрочем, вы и на этот раз угадали. Поскольку вы подарили мне такой прекрасный вечер, с моей стороны было бы невежливо думать о ком-то еще.

Глаза Маттео недоверчиво блеснули.

– Только обещайте мне, что это не Бруно. Мне будет неприятно думать, что вы тоскуете по этому ничтожеству.

– Обещаю. На самом деле я вспоминала Томазо, – сказала Холли и томно вздохнула. – Интересно, почему он так быстро потерял ко мне интерес. Вы его друг и можете посоветовать, как снова завоевать его сердце.

Маттео поднял ее руку и прикоснулся к ней губами.

– Великолепно. У вас отличная тактика.

– И стратегия тоже, – заверила она его.

– Не говорите мне, что я встретил женщину, которая знает разницу между тактикой и стратегией.

– Стратегия – это когда врага не видно, а тактика, когда враг перед вами.

– Уж не я ли ваш враг?

– Еще не знаю. А вы враг?

– Все может быть.

Холли посмотрела на него и широко улыбнулась.

– Я так и думала.

Во втором отделении известная певица пела об обманутой любви. Она прекрасно исполнила несколько арий из известных опер, но Холли не растрогалась. Ее сердце больше не было разбито, и она с надеждой смотрела в будущее…

Когда она вышли на улицу, Маттео заметил:

– Сейчас только полночь. У нас есть время для небольшого ужина.

Его слова прозвучали так, как будто эта идея только что пришла ему в голову. Но Холли не удивилась, когда столик в ресторане оказался заказанным заранее.

После нескольких перемен блюд Маттео спросил:

– Может быть, вы бы хотели выпить вина?

– Я бы с удовольствием выпила шампанского. У меня есть на то причина.

Шампанское тут же принесли, и, когда они снова остались одни, Маттео спросил:

– И что мы празднуем?

– Мою свободу. Я не была уверена в ней до сегодняшнего вечера, но теперь уверена.

– Почему до сегодняшнего вечера? Холли, почему вы смеетесь? Я чего-то не понимаю?

В его голосе послышалось раздражение, как будто она задела его за живое.

– Вовсе нет, – поторопилась заверить его молодая женщина. – Просто вы впервые вывели меня в свет. Если вы не боитесь, что вас увидят со мной, значит, мне ничего не грозит.

– Вам действительно больше не о чем беспокоиться. Бруно не представляет собой проблему, поскольку он испарился. Забудьте его. Вы здесь, чтобы развлечься. Когда это было у вас в последний раз? Наверное, когда вы в последний раз видели его?

– Знаете, с Бруно было очень хорошо до поры до времени, но я с самого начала ощущала, что за моей спиной происходит что-то еще. Ну да хватит о нем. Не помню, когда я так хорошо проводила время, как сегодня. Вы открыли мне новый мир. Это была прекрасная идея. И очень практичная.

Маттео с удивлением посмотрел на нее.

– Практичная?

– Конечно. Нам надо поговорить о Лизе, а дома это трудно, потому что она всегда рядом со мной. Вы поступили разумно, устроив эту встречу вне дома.

– Понятно. Я, стало быть, разумный?

– Конечно, это неотъемлемое качество каждого хорошего судьи.

Он с иронией посмотрел на нее.

– Теперь о Лизе. Извините, но для того, чтобы общаться с ней на равных, мне надо больше знать о ее матери.

– Вы можете спросить все, что вам интересно, у самой Лизы, – резко заметил он.

– Маленькая девочка не может знать всего, даже и о себе. Я понимаю, что она пытается увидеть во мне свою мать, но рано или поздно ей придется перестать делать это. Я стараюсь действовать очень осторожно, но в каждой конкретной ситуации мне приходится полагаться на интуицию.

– У вас все прекрасно получается, – похвалил судья. – Книга, которую вы вместе читаете, когда-то принадлежала Кэрол. Она читала ее Лизе, потому что хотела, чтобы наша дочь бегло говорила по-английски.

– Мы с Лизой говорим и по-английски, и по-итальянски, и у нас обеих успехи. Иногда я думаю, что она дает мне больше, чем я ей.

– Я все больше убеждаюсь в том, что вы как раз тот человек, который нужен девочке.

– Но вы нужны ей гораздо больше, чем я.

– Ей нужна мать.

– И отец тоже, – твердо заявила Холли. – Лиза потеряла одного родителя, и сейчас ей особенно нужны ласка и внимание. Вы ее отец и на сегодняшний день – самый важный человек в ее жизни.

– Вы так говорите, как будто меня здесь нет.

– Иногда мне кажется, что вы специально пытаетесь отдалиться от дочери. Если вы хотя бы иногда обнимали ее и говорили, как ее любите, она была бы счастлива. Почему вы никогда этого не делаете?

– Откуда вы знаете? Вы же не всегда видите нас вместе.

– Значит, вы показываете свои чувства, когда меня нет поблизости?

– Нет, я сдержанный человек.

Холли вспыхнула.

– Вы требуете от восьмилетней девочки лишь послушания. Но она должна быть уверена в вашей любви все время, каждую минуту, каждую секунду. Вы нужны ей рано утром и вечером, когда она ложится спать. Обнимайте ее, улыбайтесь ей, проводите вместе больше времени. Вы же делали все это раньше, почему же сейчас это так трудно для вас? Знаю, вы обожаете ее, все говорят…

– Все? Кто это «все»? Полагаю, вы имеете в виду слуг.

Она мысленно отругала себя за нетактичность.

– Не вините их. Они не сплетничали, а старались ввести меня в курс дела, за что я им очень благодарна.

– Давайте оставим эту тему на некоторое время.

– Если бы только мы…

– Уже поздно, и вы, наверное, хотите спать, а у меня завтра трудный день. Официант!

Момент прошел. Официант вызвал такси, и вскоре они уже ехали обратно на виллу. Всю дорогу Маттео напряженно молчал.

И только когда двери виллы закрылись за ними, он тихо произнес:

– Извините.

– Я вела себя бестактно…

– Нет, это я виноват. Есть вещи, о которых мне до сих пор трудно говорить, но я не имел права вымещать на вас негативные эмоции. Хотите продолжить беседу сейчас?

Они стояли в слабо освещенном холле, и его лицо было в тени, но ей показалось, что он готов на откровенный разговор.

– Маттео, – обратилась она к нему, впервые называя его по имени. – Мне вы верите?

– Конечно, – медленно ответил он. – Вы же знаете, что верю.

Он взял ее за руку.

– Холли, если бы только…

У нее подскочило сердце, когда она услышала его голос. Маттео продолжал сжимать ее руку. Она машинально ответила на пожатие, ожидая чего-то прекрасного.

– Папа!

Они взглянули наверх и увидели сияющее лицо маленькой непоседы.

– Я думала, что вы не приедете домой.

Лиза начала с трудом спускаться по лестнице. Маттео бросился ей на помощь, и она упала в его широко раскрытые объятия.

– Почему ты не спишь в такое время? – нежно пожурил он.

– Я ждала тебя и Холли.

– Я здесь, – промолвила Холли, поднимаясь по лестнице.

– Хорошо, – кивнула девочка.

Она улеглась у отца на руках, и Холли благодарила Бога за то, что он услышал ее молитвы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На следующее утро судья постучал в дверь Лизы и спросил:

– Ты уже встала?

Ответом был восторженный крик девочки. Когда Холли открыла дверь, Лиза протянула руки, чтобы он поднял ее и усадил в инвалидное кресло, которое сам покатил вниз. Завтрак прошел в очень теплой атмосфере, и Маттео частенько бросал взгляды на Холли, словно ища ее одобрения.

Позже в тот день он позвонил ей.

– Давайте вечером вместе поужинаем, – предложил судья. – Может быть, на этот раз у нас лучше получится.

У нее подпрыгнуло сердце от радости, и она с готовностью согласилась.

Маттео приехал за нею сам и отвез в маленький ресторан, расположенный на возвышенности, откуда открывался великолепный вид на Рим.

На этот раз они избегали говорить на опасные темы, а просто наслаждались едой и легко болтали, как люди, которым не о чем беспокоиться.

– Еще кофе? – наконец спросил он.

– Да, пожалуйста… – Холли осеклась, увидев, что он смотрит на мужчину, помахавшего ему рукой. Ею овладела тревога. – Полиция!

– Не волнуйтесь. Это Пьетро, мой бывший телохранитель.

– Телохранитель?

– Пару лет назад я председательствовал в суде по делу некоего Фортезе. Отвратительный тип, на счету которого не одно уголовное преступление. Он угрожал мне во время заседаний, поэтому некоторое время меня охраняла полиция, но потом процесс закончился, я дал ему тридцать лет, и с тех пор он томится за решеткой.

– Он угрожал убить вас? – спросила Холли. Маттео усмехнулся.

– Забудьте об этом. Такое случается сплошь и рядом. Как вы могли заметить, итальянцы очень эмоциональные люди.

Холли потягивала кофе, ощущая, как мир вокруг нее окрашивается в зловещие краски. С тех пор как она приехала в Италию, все имело привкус опасности. Это была не просто страна красивых ландшафтов и старинных памятников архитектуры, а место, где по-прежнему сверкали стилеты. Здесь страсти были неистовыми, будь то ненависть или любовь. И, что самое странное, ей было здесь хорошо. Она сама словно стала итальянкой.

Самым разумным сейчас было бы поехать домой, но ей не хотелось этого. Она жила интенсивной жизнью, которой не знала раньше, и частью ее новой жизни был мужественный мужчина, сидящий напротив.

– О чем вы думаете? – спросил ее Маттео.

– О многом. Я сильно изменилась после приезда в вашу страну. Я даже начинаю любить ее. Но многое оказалось не таким, как я себе представляла.

– Я рад, что вы с нами, – заметил он. – В тот день, когда мы встретились, я только увидел, что вы можете быть полезной…

– Да. Я поняла это.

– Когда я вижу то, что мне нужно, то стараюсь сделать все возможное, чтобы получить это. Как судья, я к тому же наделен некоторой властью, которая… возможно, не всякому нравится.

– Я не жалуюсь. Мне как раз была нужна твердая рука. Ничто другое не спасло бы меня.

– Но теперь, когда вы с нами, я начинаю сожалеть, что изначально не слишком хорошо вел себя по отношению к вам.

– Лучше всего раздумывать, когда ты победил, – согласилась она.

– Вы смеетесь надо мной?

– Чуть-чуть. Вам очень неприятно?

– Нет. Просто я не привык к этому.

– В последнее время в вашей жизни не так много радости и смеха, верно? – мягко спросила она.

– Как вы, без сомнения, уже заметили, я не могу похвастаться наличием чувства юмора. Когда люди смеются, я всегда думаю, что они что-то увидели у меня за спиной, и не поддерживаю их веселья. Это тоже не слишком приятная черта моего характера.

В ее памяти всплыли фотографии счастливого мужчины с женой и ребенком.

– Почему вы так принижаете себя? У всех есть маленькие недостатки.

– Не пытайтесь подбодрить меня, Холли, – грустно произнес он. – Сейчас я не слишком хорошо о себе думаю по причине, о которой я не могу сказать вам…

– Не хочу показаться навязчивой, но если я могу хоть чем-то помочь…

Холли все больше убеждалась в том, что судья горюет не только из-за гибели жены. Он был похож на человека, который несет на плечах непосильную ношу, то сопротивляясь, то прося о помощи. Ей хотелось обнять Маттео и облегчить его боль.

– Я бы хотел о многом рассказать вам как-нибудь.

– Да, да.

Официант принес кофе. Холли заставила себя улыбнуться.

– На днях мы праздновали вашу свободу. Что вы будете с нею делать? – спросил Маттео после недолгого молчания.

– Я пока останусь здесь. Мне незачем торопиться в Англию. У меня нет близких родственников, нет работы. Я никому не нужна, кроме Лизы. Думаю, это сейчас главное.

Он медленно кивнул.

– Вы созданы, чтобы заботиться о других. В вас есть сила, которая всегда будет притягивать к вам нуждающихся. Это замечательная и очень редкая черта характера.

– И все-таки мне бы хотелось больше узнать о вашей жене. Конечно, я понимаю, что вам тяжело говорить о ней.

– Вряд ли вы понимаете.

– Восемь месяцев – небольшой срок, и вы все еще оплакиваете…

– А вы оплакиваете Бруно Ванелли?

Она на минуту задумалась, потом ответила:

– Я оплакиваю только свои иллюзии относительно него. Ту сказку, которую я сама придумала.

– Иллюзорное счастье. Иногда оно длится достаточно долго…

– Но может быть и скоротечным, – ответила она со вздохом.

Повисла напряженная тишина.

– Значит, вы хотите больше узнать о моей жене?

– Мне нужно прояснить некоторые важные моменты. Например, как вы познакомились? – смело спросила Холли.

– Кэрол приехала сюда на практику. Пришла в суд, где я выступал в роли адвоката, и как только я увидел ее, тут же влюбился. Стал запинаться и в итоге проиграл дело. Позже я догнал ее, когда она выходила из суда. Мы поженились через месяц. Лиза родилась несколько месяцев спустя, и какое-то время мне казалось, что я самый счастливый человек на земле.

– Вы не хотели иметь больше детей?

– Хотели, но у Кэрол случился выкидыш, и она так страдала, что я не мог просить ее еще об одной попытке. Кроме того, у нас уже была Лиза.

Голос Маттео смягчился, и он невольно улыбнулся.

– Уверена, она была великолепной малышкой.

Он усмехнулся в ответ.

– Она была самой лучшей. Она все делала раньше других детей: раньше начала ходить, разговаривать и писать. А кроме того, она непрестанно всем улыбалась, потому что хотела, чтобы окружающие люди были ее друзьями. Жаль, что вы не знаете, как она тогда выглядела…

– А я знаю. Лиза показывала мне альбом с вашими семейными фотографиями. На них вы кажетесь счастливой семьей…

– Мы и были ею, – прошептал Маттео.

– Я даже ощутила зависть, потому что не знала своего отца. Мне бы тоже хотелось иметь такие фотографии, где он обнимает меня и смотрит на меня с такой любовью и гордостью. Я бы хранила их до конца своих дней. Когда есть такая память, это как вечное благословение.

Он не ответил, погрузившись в свои мысли.

– Разве вы никогда не пересматриваете те фотографии? – спросила Холли.

– Нет.

– Ясно. Я не имею права давать вам какие-либо советы…

– Я сам начал этот разговор, так что позвольте мне услышать ваше мнение.

– Вы оба любили Кэрол, и вы оба оплакиваете ее. Делайте это вместе. Говорите о том, какой она была замечательной.

– Замечательной… Вы не знаете, о чем просите. Если я и смогу рассказать кому-то, то это будете вы. Мне, как и Лизе, нужна ваша поддержка.

Маттео замолк и судорожно сжал ее руку.

– Все хорошо, – успокаивала она. – Все хорошо.

Пытаясь заглянуть в его глаза, Холли наклонилась ближе, и тогда он провел пальцами по ее лицу, сначала по щеке, а потом по губам. Это было легкое прикосновение, похожее на касание крыльев бабочки.

– Холли, – прошептал он. – Холли, моя Холли…

Это было как удар молнии. Не так давно другой мужской голос ласково произносил ее имя, и куда привели заверения в вечной любви? Неужели Маттео заманивает ее в ту же ловушку ради достижения своих собственных целей?

– Отвезите меня домой, – строго попросила она.

Судья с удивлением посмотрел на нее.

– Но…

– Пожалуйста. Так будет лучше для нас обоих.

Через полчаса они тихо вошли в дом.

– Спокойной ночи, – сказала Холли, поворачиваясь к лестнице.

– Холли, не надо. – Маттео взял ее за руку. – Вы всю дорогу молчали, а сейчас собираетесь убежать от меня. Я не хотел обидеть вас. Мне казалось, мы понимаем друг друга, но вы вдруг решили отстраниться. Что вас спугнуло?

– Не получилось, верно? – резко спросила она.

– Что не получилось?

– Умная игра, которую вы затеяли. Я случайно слышала часть вашего разговора с синьорой Лионелло. Она заявила, что я хочу найти богатого мужа, а вы сказали, что ваше сердце под надежной защитой. И что теперь? Решили соблазнить меня?

Он тихо выругался.

– Вы все преувеличиваете.

– О, не отрицайте, что хотите вскружить мне голову, чтобы я никуда не уехала и как можно дольше оставалась возле Лизы. Немного похоже на Бруно, но он хотел только денег. Вы же хотите гораздо большего.

– Не смейте сравнивать меня с ним.

– Почему нет? Вы, как и он, затеяли циничную игру.

– Вы считаете, что это игра?

Маттео быстро придвинулся к ней, и в следующее мгновение она ощутила вкус его губ. И если прикосновение его пальцев возбудило ее, то поцелуй грозил свести с ума.

– Перестаньте, – с трудом проговорила Холли.

– Нет, – возразил он у ее губ. – Я собираюсь целовать вас до тех пор, пока вы не образумитесь.

И кто из нас двоих должен «образумиться»? – подумала Холли с отчаянием, когда он снова завладел ее губами. В их поцелуе не было ни смысла, ни логики, ни расчета, только накал эмоций, который не имел ничего общего с благоразумием.

Холли почувствовала, как Маттео увлекает ее в тень под лестницей, и поняла, что если уступит ему, то пропала. На этот раз она не будет пешкой в руках мужчины.

Она отстранилась и уперлась руками ему в грудь.

– Отпустите меня сейчас же, – задыхаясь, прошипела Холли. – Предупреждаю вас, я – опасна.

Маттео опустил руки так внезапно, что ей пришлось ухватиться за стену, чтобы не потерять равновесия. Сдерживая подступившие к горлу рыдания, Холли опрометью бросилась в сад.

Она бродила по залитым лунным светом дорожкам не меньше часа, пока ноги сами не привели ее к памятнику Кэрол. Вероятно, она подсознательно знала, что встретит его там. Судья сидел на краю фонтана, опустив руки в воду и брызгая ею на лицо. Он снял пиджак, и тонкая ткань рубашки вся промокла, обрисовывая подтянутое тело.

Холли не хотела смотреть на него. Страстное желание, которое он возбудил в ней, грозило обернуться настоящей пыткой.

Судья взглянул на нее.

– Простите, – глухо прошептал он.

– Я знаю только одно. Я не хочу быть в объятиях мужчины, который мечтает о другой женщине.

– Что?

– Вы все еще любите ее. Но в то же время хотите меня и стыдитесь своих чувств. Ведь вы поэтому пришли сюда, верно? Торопились попросить прощения у Кэрол за то, что поцеловали меня.

Маттео посмотрел на нее. При лунном свете она видела лишь половину его лица, но почувствовала, что он напряжен.

А потом он сел на землю и начал смеяться. Прислонившись спиной к мрамору фонтана, он трясся от горького смеха.

– О боже, – пробормотал она. – Боже милосердный!

Прижав руки к голове, Маттео со стоном раскачивался взад и вперед. Когда Холли больше не могла выносить его отчаяния, она опустилась на колени рядом с ним.

– Маттео, в чем дело? Что здесь смешного?

– Все. Абсолютно все, включая ваши представления обо мне. Горюющий муж, вспоминающий о жене, которую он потерял. Скажу вам правду. Я вспоминаю о Кэрол как о кошмарном сне.

– Но… – Она показала рукой на памятник.

– Это претенциозное чудовище? Я построил его, чтобы спрятать свои чувства. Я не мог рассказать миру, как на самом деле отношусь к памяти своей жены.

Холли побледнела.

– Я ненавидел ее. Ненавидел всеми фибрами своей души за то, что она годами жестоко обманывала меня. Ненавидел за то, что она не сказала мне правды, и еще больше возненавидел, когда она наконец рассказала ее.

Маттео на мгновение закрыл глаза.

– Все эти годы я любил ее, она была для меня всем. Я положил свою жизнь к ее ногам. Все, что принадлежало мне, было ее, и она это знала. Знала и в то же время…

Он открыл глаза и повернулся к ней, так что его голова оказалась рядом с высеченными на мраморе словами «любимая жена».

– Я ошибочно полагал, что у меня есть все. Мне следовало понимать, что у человека, который так думает, нет ничего. Когда он считает, что идет по твердой дороге, то на самом деле шагает по висящему над пропастью канату. Пропасть все время зияла, но я ее не видел.

– Хотите сказать, она разлюбила вас?

Маттео горько усмехнулся.

– Я хочу сказать, что она никогда и не любила меня. Вышла за меня из-за денег. У мужчины, которого она любила, англичанина по имени Алек Мартин, не было ни гроша. Думаю, она остановила свой выбор на мне, когда увидела этот дом и сад. Я узнал о ее предательстве незадолго до трагедии. Она похвасталась мне, что спала со своим любовником до самой нашей свадьбы, поэтому Лиза и родилась так быстро.

– Хотите сказать?

– Да. Моя маленькая девочка вовсе не моя. Все это время она была ребенком другого мужчины.

Холли сделала глубокий вдох, не веря своим ушам.

– Он уехал после того, как мы поженились, – продолжал Маттео, – и его не было видно несколько лет. Думаю, он зарабатывал деньги. А когда он вернулся, Кэрол решила бросить меня и уйти к нему. Я сказал, что не буду держать ее, но дочь она не получит. Вот тогда Кэрол и призналась, что Лиза не моя дочь. Через некоторое время после того, как они уехали, мне позвонили из больницы. Произошло крушение поезда, Кэрол погибла, а Лиза была серьезно ранена. Позже я узнал, что Мартин тоже погиб, но больше никому не было известно о его связи с нашей семьей. Все знают, что моя жена и ребенок поехали на поезде, который попал в крушение. Все остальное известно только мне.

– А Лиза… точно не ваш ребенок? Может быть, Кэрол так сказала, чтобы сделать вам больно?

Маттео покачал головой.

– Я думал об этом. Когда она была в больнице, я попросил сделать необходимые анализы. Моя жена сказала мне правду. Лиза не моя дочь. Нет смысла отрицать очевидное.

Холли не знала, что сказать. Между ними повисла тяжелая тишина.

– Когда состояние малышки улучшилось, – продолжил он через некоторое время, – я забрал ее домой. Не знал, что еще можно сделать.

– А Лиза знает правду?

– Нет. Я боялся, что Кэрол могла рассказать ей, но она, очевидно, считает меня своим отцом.

– Коим вы и являетесь во всех отношениях. Если вам так легче, испытывайте ненависть к своей жене, но маленькая девочка ни в чем не виновата.

– Думаете, я не понимаю этого? Она ни в чем не виновата, но…

– Никаких «но», – настаивала Холли. – Она такая же, какой и была, ребенок, который любит вас и который ничего не сделал, чтобы лишиться вашей любви.

Он с отчаянием смотрел на нее.

– Вы говорите то, что я тысячу раз повторял себе. Я делаю все, что в моих силах, чтобы она ничего не заподозрила, но любить ее по-прежнему я не могу…

– О боже, – прошептала Холли. Маттео взглянул на небо.

– Она была моим ребенком, а потом перестала. Когда я смотрю на нее, то вижу лицо женщины, которую ненавижу.

– А вы не можете простить Кэрол? – спросила Холли, понимая наивность этого вопроса.

– Простить? Вы сума сошли? Она годами смеялась надо мной, принимая мою любовь, искушая меня любить ее еще больше. И все это время мечтала о другом мужчине. Она брала и брала и ничего не давала взамен. Даже ребенок оказался не моим. Если бы она была мне верной женой в душе, я бы простил минуту безумия, но годы циничного, хладнокровного, расчетливого…

Содрогнувшись, Маттео замолчал.

– Простите, – пробормотала она, протягивая к нему руку.

Но он отошел от нее.

– Она притворялась даже тогда, когда мы занимались любовью. Она доводила меня до такого состояния, что я не мог трезво мыслить. Таким образом, я ничего не подозревал, ни днем, ни ночью. Кэрол не оставила мне на память ничего, кроме лжи. А вы хотите, чтобы я простил ее. Никогда! Я думал, вы прочувствовали, что такое vendetta, но вы ничего не понимаете.

– Так вы хотите научить меня? Хотите, чтобы я тоже думала только о себе и своих собственных заблуждениях? Но если я научусь этому, кто будет заботиться о невинном ребенке?

Маттео молчал. Он не успел прийти в себя, как она поднялась и зашагала к дому. Никогда еще она не испытывала такой ярости. Вместо того чтобы найти в дочери утешение, Маттео отвернулся от нее!