Текст книги "От Бузулука до Праги"

Автор книги: Людвик Свобода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Затем мы приступили к реорганизации бригады. Были созданы: новый 3-й пехотный батальон, смешанный разведывательный батальон, истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Взводы автоматчиков в батальонах были развернуты в роты; реорганизации подверглись артиллерийские подразделения; на базе танкового батальона был создан танковый полк; более многочисленными стали саперные подразделения и подразделения связи, увеличилось число медицинского персонала. Кроме того, на Волыни мы обзавелись лошадьми, что позволило создать при разведывательном батальоне кавалерийский эскадрон.

Обучение прибывшего пополнения шло полным ходом. На боевую подготовку ежедневно отводилось 14 часов. Занятия проходили в условиях, максимально приближенных к боевой обстановке. Результаты были настолько значительными, что вызывали изумление наших учителей – советских товарищей.

На 15 день учебы – это было в середине апреля – наш минометный дивизион, сформированный исключительно из новичков, получил 120-мм минометы. Следует отметить, что люди, пришедшие в дивизион, никогда ранее даже не видели миномета. Издаваемая нами газета "Наше войско", отмечая это, писала, что в первые дни учебы минометчики настороженно оглядывались и поеживались при каждом свисте летящей мины. Пока лишь командир дивизиона и некоторые другие командиры имели боевой опыт; вскоре и все новички действовали на боевых стрельбах уверенно и умело.

Однажды в районе города Торчин, когда дивизион готовился к очередным учебно-боевым стрельбам, противник силой до пехотного батальона предпринял попытку атаковать советские позиции. Было приказано открыть огонь. Таким образом, минометчики получили возможность провести боевую стрельбу. Они быстро навели минометы, первыми доложили о готовности и первыми открыли огонь. Затем к ним присоединились артиллеристы. Минометный дивизион вел огонь настолько точно, что атака вражеского батальона вскоре была отбита. Советские командиры, наблюдавшие вместе со мной за ходом боя с наблюдательного пункта, не скрывали своего удовлетворения действиями новобранцев. А когда я рассказал командиру 76-го стрелкового корпуса, что минометчики, действия которых он только что наблюдал, обучались всего две недели, он посоветовал мне считать дивизион достаточно обученным и полностью боеспособным. Так это и было на самом деле. После боя дивизион 120-мм минометов уже не снимался с огневых позиций, к большой радости его личного состава. Некоторые из минометчиков были награждены командиром советского корпуса, а мной – повышены в звании.

Дни, насыщенные учебой в прифронтовой полосе, проходили быстро. Между тем, пока мы готовились к дальнейшим боям, Советское Верховное Главнокомандование 10 апреля 1944 года разрешило развернуть 1-ю Чехословацкую бригаду в СССР в 1-й Чехословацкий армейский корпус.

Так началась следующая глава истории части, родившейся в Бузулуке, принявшей боевое крещение в Соколово и позже, уже в качестве бригады, закаленной в боях под Киевом и Жашковом.

2. Черновицы

25 апреля 1944 года 1-я Чехословацкая бригада с Волыни по железной дороге передислоцировалась в район Каменец-Подольского, откуда в походных колоннах двинулась дальше. Мы направлялись ближе к Карпатам, в район города Черновицы – место формирования корпуса. Развертыванию бригады в корпус способствовали прежде всего волынские чехи, которые дали, как я уже упоминал, 12 тыс. добровольцев. Было это также и заслугой словаков, несколько тысяч которых перешло в 1943 году на сторону партизан из словацких дивизий, брошенных Тиссо и Тукой на советско-германский фронт. Словацкие юноши быстро разобрались в обстановке и группами стали переходить на сторону советских войск. Из числа словаков, а также закарпатских украинцев, которые прибыли в Бузулук незадолго до отправки 1-го батальона на фронт, с января 1944 года в городе Ефремове начала формироваться 2-я Чехословацкая парашютно-десантная бригада. Под наблюдением опытных советских инструкторов ее личный состав удивительно быстро осваивал трудное парашютное дело; с 1 февраля до 15 апреля 1944 года они совершили 13559 прыжков, из них 7675 – с аэростатов и 5884 – с самолетов. В конце апреля парашютно-десантная бригада передислоцировалась из Ефремова на Украину, в город Проскуров, где боевая подготовка десантников продолжалась. Теперь бригада стала составной частью 1-го Чехословацкого армейского корпуса в СССР. Основой корпуса, командиром которого был назначен генерал Ян Кратохвил, стала 1-я бригада. Я остался ее командиром.

Прибыв в черновицкие леса, мы сразу включились в работу. Едва были построены землянки и шалаши, как тут же началась усиленная боевая подготовка личного состава. Она продолжалась ежедневно с рассвета и до позднего вечера, но это никому не было в тягость. Солдаты, унтер-офицеры и офицеры знали, что мы должны проложить себе путь домой и что в предстоящих боях они будут бороться за свободу своего народа, от которого теперь их отделяли только Карпаты. Время протекало незаметно. Проходили дни, проходили недели. В конце июня 1944 года из штаба 18-й армии к нам для инспектирования прибыла комиссия. Она пришла к выводу, что 1-я Чехословацкая бригада к боевым действиям подготовлена хорошо. Но и после этого учеба не прекращалась. Полным ходом шли занятия на курсах усовершенствования командного состава, где приобретали знания командиры отделений и взводов, снайперы, связисты и артиллерийские разведчики. Занятия проводились в условиях, близких к боевым.

В то же время в лесах севернее Садгоры формировалась 3-я Чехословацкая бригада. Большинство ее личного состава составляли волынские чехи. Обучение в ней проходило успешно, несмотря на то что новички были вынуждены начинать все сначала – от подготовки молодого бойца до сколачивания отделения, взвода, роты и батальона. Большая заслуга в быстрой и хорошей подготовке бригады принадлежала коммунистам и работникам аппарата просвещения. Среди них был Иосиф Штетка, просветитель батальона связи, один из ветеранов корпуса; ему было уже за 60 лет, но его энергия прямо-таки лилась через край. Не случайно именно в этом батальоне по инициативе товарища Штетки родилось предложение провести сбор средств в фонд обороны. Связисты инициаторы сбора средств – оказались впереди других. Они собрали 11 176 рублей деньгами, а также различные золотые и серебряные вещи примерно на такую же сумму, а ведь связистов было не так уж много. Всего 3-я бригада внесла в фонд обороны 177 тыс. рублей. Их вручили советским представителям с пожеланием, чтобы на эти деньги был построен дивизион катюш и передан нашему корпусу.

В середине июня в Черновицы из Москвы прибыла делегация – члены московского руководства Коммунистической партии Чехословакии: товарищи Готвальд, Врбенский и Борек, которых сопровождал посол Чехословацкой Республики в СССР Зденек Фирлингер. Они пробыли у нас неделю. Беседовали с воинами как о предстоящих боях, так и о наших перспективах после окончания войны.

Три месяца напряженной учебы в районе Черновиц пролетели быстро. Наконец наступило время, когда по решению Советского Верховного Главнокомандования нам была предоставлена возможность проверить на практике боевую и политическую зрелость наших частей. Чехословацкий корпус должен был показать, чему он научился за эти месяцы. Итак, наступила пора снова идти в бой, или, как это образно выразил в своей речи перед воинами 3-й бригады товарищ Зденек Неедлы, "по-гуситски – вперед!".

3. Словакия восстала

В конце июля предпоследнего военного года 1-й Чехословацкий армейский корпус подходил к границам нашей родины – Чехословацкой Республики.

Развитие событий на советско-германском фронте не оставляло сомнений в том, что день поражения фашизма близок. Советские войска вступили на территорию Румынии. Было ясно, что они стремительно пойдут и дальше, быстро освобождая порабощенные народы Европы, и что они добьют гитлеровского зверя в его собственном логове. Короче, наступало время, когда "и на нашей улице праздник", праздник на улицах наших городов и сел был не за горами.

В этом был убежден каждый воин корпуса. Но тогда вызывал волнение один весьма важный вопрос, который мы часто обсуждали и вокруг которого у нас велись дискуссии. К нему мы возвращались и на маршах, и в перерывах между боями, и на отдыхе. Он наводил на размышления как ветеранов части, которые прошли через бои под Соколовом, Киевом, Белой Церковью и Жашковом, так и тех, кто только начинал свой боевой путь. Как вы уже догадываетесь, вопрос этот касался того направления, по какому должен пойти корпус вместе с частями Советской Армии, чтобы пробить путь на родину, к своим семьям, близким, к своему народу. Высказывалась уйма различных и самых противоречивых мнений. Одни полагали, что если мы пойдем на запад, то будем пробиваться домой наиболее прямым и коротким путем в Прагу, через стальное сердце Республики – Остраву. Другие, наоборот, считали наиболее подходящим вариантом наступления на Прешов. Трудно сказать, какой из вариантов имел большее число сторонников, равно как и учесть количество других предположений. Однако нам не пришлось долго гадать и ждать ответа на свой вопрос.

В конце августа молниеносно распространилась весть о необычных позывных радиостанции Банской Бистрицы, обещавшей важные сообщения. Люди не отходили от радиоприемников. Это было в предпоследний день августа 1944 года. Радио сообщило о том, что у нас на родине словацкий народ восстал против гитлеровских захватчиков и клерикально-фашистского тиссовского режима.

В предшествовавшие Словацкому восстанию дни партизаны провели ряд выдающихся и смелых операций. Мы расскажем о двух из них. Обе операции провела 1-я партизанская бригада под командованием майора Советской Армии П. А. Величко, штаб которой находился в Склабине.

26 августа 1944 года. В два часа ночи в грузовой автомобиль села группа партизан в составе тридцати человек. Возглавил группу комиссар бригады старший лейтенант Лях. Вот уже три дня как этот автомобиль служил народным бойцам верную службу. Его угнал из танкового полка, расквартированного в городе Турчианский Мартин, бежавший к партизанам четарж Ритношик. Группе партизан была поставлена задача разгромить немецкую полевую жандармерию в городе Врутки, расположившуюся там в гостинице "Славия". Было решено, что восемь партизан – шесть русских и двое словаков – атакуют гостиницу, а остальные блокируют подступы к ней.

Четыре часа утра. Светало. У выхода из железнодорожного вокзала притаились те, кому предстояло атаковать гостиницу. Для этого достаточно было преодолеть небольшое расстояние. Но у входа в гостиницу сидел жандарм. Он что-то заметил и стал стрелять.

– Гранаты! Вперед! – скомандовал комиссар Лях.

В двери гостиницы полетели гранаты, сам Лях открыл огонь из автомата по окнам. Упорный бой произошел на лестнице, однако спустя десять – пятнадцать минут сопротивление было сломлено. Пять немецких жандармов были убиты в гостинице, двоих отвезли в штаб к Величко на допрос. Во время этого налета был ранен один словацкий партизан из Сучан – Ахимский.

В тот же день из казармы в Турчианском Мартине к партизанам в горы были угнаны два танка. Перепуганный начальник гарнизона хотел разоружить запасной танковый батальон. Однако, когда он попытался осуществить свой замысел, надпоручик Кухта, из роты которого были угнаны танки, выступил перед строем и призвал к борьбе с оккупантами и словацкими предателями. Кухта предложил принести присягу верности восстанию. За это предложение поднялось пятьсот рук. Запасной батальон был переименован в 1-й Чехословацкий партизанский танковый полк.

В это время в квартире одного из офицеров в Турчианском Мартине состоялось совещание. В нем принял участие временный руководитель подпольного движения в Словакии новоиспеченный генерал Ян Голиан, верный прислужник лондонского эмигрантского правительства. В действительности подпольное народное движение возглавляли старейший коммунист Карол Бацилек и майор Советской Армии Величко. Напрасно господину генералу доказывали, что следует объединиться, перейти в наступление, главное – не оставаться в обороне. Голиан действовал по указке из Лондона.

– Это все преждевременно, – говорил он. – Господин президент приказал выжидать удобного случая...

– Так этот случай, господин генерал, уже наступил, – протестовал товарищ Бацилек. – Народ поднялся, словацкие войска переходят на сторону партизан, Красная Армия нас снабжает, гитлеровцы на фронте не знают, что делать. Необходимо предотвратить оккупацию Словакии.

Голиан хорошо понимал все это. Однако продолжал настаивать на лондонской концепции:

– Если уж не удастся сдержать ваше восстание, то мы должны стянуть все силы в одно место и обороняться.

Совещавшиеся так и не сумели прийти к единому решению.

24 августа 1944 года к офицерам партизанского гарнизона обратились майор Величко и Карол Бацилек. Но переговоры проходили туго. Дело дошло до стрельбы. Партизаны уничтожили фашистских агентов и доносчиков, а гитлеровцы, желая отомстить, попытались прорваться к больнице, где находились раненые словацкие и советские партизаны.

Вечером в Турчианском Мартине остановился скорый поезд. В отдельном вагоне этого поезда ехала немецкая военная миссия. Она удирала из Румынии от наступающей Советской Армии. Железнодорожники, тоже подпольщики, немедленно известили об этом партизанский штаб в Склабине. Им дали указание задержать поезд под предлогом повреждения железнодорожного полотна.

Эсэсовцы и члены военной миссии, спешившие в главное логово фюрера, проявляли нервозность, подозрительность и нетерпение. Их было около тридцати человек. Они установили на перроне рядом с вагоном два станковых пулемета.

Начальник мартинского гарнизона вызвал надпоручика Кухту, офицера связи между склабинским партизанским штабом и гарнизоном в Мартине, и предупредил:

– Твои повстанцы задержали международный поезд с какими-то немецкими дипломатами. Призови их к порядку, иначе могут быть неприятности...

Кирил Кухта немедленно пошел "призывать повстанцев к порядку". В сопровождении отделения автоматчиков он направился на вокзал. Была полночь. В сквере перед вокзалом в полной боевой готовности стояли партизанские посты. Командовал ими комиссар Лях.

Надпоручик Кухта и старший лейтенант Лях посовещались, что им следует предпринять дальше. Напасть на эсэсовцев они не могли, так как это угрожало жизни сотен пассажиров в битком набитом поезде. Трудное положение. Оставался единственный выход – выманить врагов из вагона.

Комиссар предложил Кухте зайти к начальнику станции и от имени "союзнической" словацкой армии пригласить членов миссии переночевать в казармах. Железнодорожное полотно будет, мол, исправлено только к утру.

"Как это лучше сделать? – размышлял надпоручик Кухта по дороге на вокзал. – Если бы навесить на грудь какой-нибудь гитлеровский металл – тогда другое дело. Ну ладно, будь что будет. Надо только подойти четким военным шагом, резко вскинуть правую руку и произнести ненавистное фашистское приветствие".

В комнате начальника станции сидел, развалившись, толстый обер-фюрер СС. Он кричал:

– Это свинский саботаж... Вас всех нужно арестовать и поставить к стенке!

В этот момент вошел "союзнический" офицер, вытянулся и по всей форме приветствовал гитлеровца. Эсэсовец спросил, что произошло, почему поезд не идет дальше. Надпоручик Кухта подтвердил сказанное железнодорожниками. Мол, в этом краю партизанские банды причиняют изрядные неприятности. Однако господа могли бы воспользоваться гостеприимством офицеров местного гарнизона, переночевать в казармах, а завтра продолжить путь. Утром железнодорожное полотно обязательно будет исправлено.

Немецко-фашистская миссия перебралась в казармы. Прежде чем отправиться спать, эсэсовцы выставили на лестнице своих часовых. Надпоручик Кухта облегченно вздохнул. Но когда следует начать действовать? Это должны решить Величко, Бацилек и Лях. Кухта на мотоцикле помчался в Склабин.

Совещались недолго. Партизанские командиры приняли решение:

– Утром захватить эсэсовцев и доставить к нам в штаб. При попытке к сопротивлению принять все меры. Ясно?

– Ясно, захватить в плен.

Но как? Об этом надпоручик не спросил – надо решать самому. Командиры подали ему руку и пожелали удачи.

По пути в Мартин у надпоручика все еще звучали в ушах слова Величко, сказанные при расставании: "Это ваше первое боевое задание, товарищ Кухта!" Он обратился к нему как к товарищу, веря, что задание будет выполнено. Кухта мысленно выбирал из своей роты самых надежных людей. Ротный Летко бесспорно. Но кто же еще? Только бы ребята не испугались! Ведь им впервые придется поднять оружие против отборных головорезов третьей империи.

Надпоручик Кухта разбудил ротного Летко и изложил ему свой план:

– Рано утром, прежде чем господа встанут, ты со взводом автоматчиков ребят выберешь сам! – будешь во дворе казармы проводить строевые занятия. Разумеется, с заряженными автоматами.

Надпоручик взял лист бумаги и карандаш и набросал план операции.

– Я буду их сопровождать, когда они будут выходить из казармы. Вот тут они спят, тут двор, вот это ворота, а тут стоят часовые. Вы занимаетесь здесь. Как только они поравняются с вами, я крикну по-немецки: "Hande hoch!"{16}. Ясно? Если они не поднимут руки, откроете огонь...

В ту ночь Кухта не мог заснуть. События последних дней проносились у него в голове, словно кадры кинофильма. Вот он видит перед собой спящего Летко. "Все ли он понял? Не выстрелит ли кто-нибудь из ребят раньше времени? Не расстроят ли эсэсовцы наши планы? Вероятно нет, ведь должны же они выйти из дому. А что делать, если вдруг они пойдут группами? Или если поставят меня в середине? Ведь это вполне вероятно. Нет, прошу извинения, ведь я тут дома, а вы – наши гости!"

Да, рискованно, но на попятный идти нельзя. "Это ваше первое боевое задание, товарищ Кухта!" – вспомнил он слова Величко. И почему так медленно тянется время... Любой фронтовик знает, что такое ожидание перед атакой. Нет, это не страх, скорее нетерпение. Ты веришь, все окончится благополучно, но хочется,.чтобы это осталось уже позади.

Наконец господа встали. Адъютант сообщил, что завтракать в казарме они не будут и что господин надпоручик должен немедленно проводить их на вокзал.

Вот они спускаются со второго этажа во двор. Кухта открывает дверь и пропускает их одного за другим. Далее все идет по плану.

Вдруг к нему поворачивается эсэсовский обер-фюрер, тот, что накануне сидел в комнате начальника станции, и, указывая на группу словацких солдат с автоматами в руках, раздраженно спрашивает:

– Что это значит?

– Занимаются строевой подготовкой, – угодлив отвечает ему Кирил Кухта на ломаном немецком языке.

Идут дальше. Тридцать, двадцать... теперь уже каких-нибудь десять шагов до словацких солдат – и зазвучит:

– Hande hoch!

Надпоручик Кухта еще раз осматривается. В последний раз. Он идет слишком близко от группы эсэсовцев. Ему следует немного отойти от них, отстать, и он замедляет шаги.

Один из членов военной миссии что-то заподозрил. Он выхватывает пистолет и кричит по-немецки, затем стреляет в часового у ворот и бросается к проходной.

Началась паника. Теперь Кухта не может скомандовать: "Hande hoch!" Поздно. Он падает на землю и кричит:

– Огонь!

Ротный Летко, поняв ситуацию, повторил:

– Огонь!

Тридцать автоматов словацких солдат ответили на стрельбу тридцати двух гитлеровцев. Обе группы находились друг от друга на расстоянии каких-нибудь двадцати шагов. Под перекрестным огнем оказался и организатор всей этой операции. Но его даже не ранило. Огонь словацких солдат был страшен. Члены миссии остались во дворе казарм. Никто из них не доложит о случившемся. Это произошло утром 28 августа 1944 года. А 29 сентября гитлеровские войска вторглись в Словакию.

Словакия имела для гитлеровцев большое стратегическое значение. Разветвленная сеть железных и шоссейных дорог Словакии использовалась оккупантами для переброски войск на советско-германский фронт из Моравии и Чехии, Венгрии и Польши, а также из Австрии и Германии. За день перед вступлением гитлеровцев на территорию Словакии с гор спустились партизаны. Подобно бурному потоку, они растекались по словацкой земле и быстро занимали города и села. Это был вооруженный авангард восстания. К ним без колебаний присоединялся народ, истосковавшийся по свободе, народ, который был полон решимости покончить с клерикально-фашистским тиссовским режимом. По всей Словакии поднялись патриоты, руководимые Коммунистической партией.

Сообщения из Словакии о перерастании партизанского движения в партизанскую войну, о крупном размахе национально-освободительной борьбы вызывали наше восхищение и поднимали дух личного состава корпуса.

Почти в то же время мы получили сообщение о том, что предатель Тиссо, испугавшись мощного революционного выступления словацкого народа, поспешил к Гитлеру просить о помощи. Он стремился сохранить и укрепить клерикально-фашистский режим и положение немецких хозяев в Словакии. Гитлеровцы не заставили себя долго упрашивать и немедленно стали подтягивать войска к словацким границам для вторжения в страну и ее оккупации.

С нетерпением ждали мы новых сообщений радиостанции Банской Бистрицы. Воины строили догадки и предположения о том, какие вести могут прийти. Помню, это было около полудня 30 августа 1944 года, когда раздался голос повстанческой радиостанции. С огромным воодушевлением, неописуемой радостью прослушали мы сообщение о начале Словацкого народного восстания. В памяти невольно возникли чудесные слова словацкого поэта Само Халупки:

Сгинь, пропади от вечного позора, подлый сброд,

Который стремится поработить чудесный мой народ.

И пусть навеки увенчает слава отважных богатырей,

Жизни не щадящих во имя счастья людей!

Но того, кто коварно посягнет на твою свободу, убей.

Гей, убей его, верный сын своего народа!

А если и голову придется сложить в жестоком бою

Сражайся и смерть предпочти рабскому житью!

Эти стихи, передаваемые повстанческой радиостанцией, звучали удивительно прекрасно. Они вызвали у нас необыкновенный подъем, и все мы прониклись боевым настроением патриотического призыва поэта.

Взволнованные, полные энтузиазма, мы многократно повторяли вслух строки из этого стихотворения.

С тех пор прошло немало времени, свершилось много важных и крупных событий. Но ни минувшие годы, ни прошедшие бурные события не сгладили в моей памяти ярких впечатлений тех незабываемых дней.

Историческое сообщение повстанческой радиостанции передавалось из уст в уста. Я как сейчас помню тот день. Раздаются приветственные возгласы, все обнимаются и целуются. Мы, чехи, сердечно поздравляем словаков, они в свою очередь приветствуют нас. Среди солдат и офицеров царит радостное настроение. Звучат песни. Воины разбились на отдельные группы, в каждой оживленно говорят, и главная тема – Словацкое восстание. Строятся предположения о его значении и возможном развитии.

– Я так думаю, – говорил кто-то в группе воинов, к которым я подошел, что это восстание ускорит освобождение всей нашей страны.

Присутствующие согласились и одобрительно закивали.

– Это ясно, как дважды два – четыре, – поддержал товарища другой солдат и, словно боясь, чтобы кто-нибудь не опередил его, поспешил объяснить свою мысль: – Словаки покончат с предателем Тиссо и выгонят фашистов. Они достаточно хлебнули горя от приспешников Тиссо и теперь крепко будут стоять за свое дело. Это ясно каждому.

– А я так считаю, что теперь весь наш корпус должны перебросить в Словакию. Ведь мы представляем немалую силу. Не так ли? – сказал третий солдат. – Мы бы там поработали на славу.

– Друзья! – обратился к группе солдат десятник, видимо командир отделения. – Если повстанцам в Словакии придется круто, я клянусь своей головой, хотя она у меня только одна, что нас туда направят. Нам рассказывал один офицер-просветитель, что в Словакии уже действуют несколько десятков партизанских отрядов, в рядах которых много советских партизан. А вы сами догадываетесь, что эти отряды созданы там не для парада. Просветитель говорил также, что русские посылают туда оружие.

– Это немыслимо, – отозвался солдат, который первый начал разговор, чтобы словаки, в жилах которых течет горячая кровь Яношика{17}, позволили скрутить себя по рукам и ногам. Правильно сказал недавно Гонза: они уже хлебнули достаточно горя как во времена первой республики, так и под властью этого фарисея с манишкой католического священника на груди. И мы не должны допустить, чтобы кто-либо снова опутал наш народ.

Поощряемый вниманием слушателей, солдат продолжал:

– Будь на то моя власть, я бы немедленно приказал перебросить наш корпус в Словакию. Хотя я ни разу в жизни не прыгал с парашютом, но на сей раз я бы решился.

Это был весьма интересный и поучительный разговор. И так говорили тогда повсюду.

Из приведенных мной отрывочных высказываний видно, как личный состав корпуса понимал свои обязанности и долг перед восставшими. Наши воины выражали желание немедленно направиться в Словакию, чтобы оказать помощь восставшим. Они стремились помешать гитлеровским дивизиям задушить восстание. Да, весь корпус единодушно мечтал поскорее пробиться к повстанцам и оказать помощь словацкому народу.

4. У маршала Конева

В моей памяти осталось одно из совещаний у командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза И. С. Конева. Совещание подходило к концу. Все главные вопросы, касавшиеся нас и 38-й армии, в состав которой входил наш корпус, были решены. Мы узнали планы Советского правительства и Верховного Главнокомандования и замысел командующего фронтом. Известно, что язык воинских приказов и распоряжений лаконичен. Но на этот раз маршал говорил много. Сколько захватывающих мыслей высказал он, когда знакомил нас с предстоящей операцией по освобождению Словакии.

Первоначально Советское Верховное Главнокомандование готовило мощное наступление на центральном участке советско-германского фронта, для чего предполагалось привлечь войска 4-го и 2-го Украинских фронтов. Причем войска 4-го Украинского фронта должны были наступать севернее, через Польшу на Краков и Остраву, а соединения 2-го Украинского фронта – через Венгрию на Брно и Братиславу.

Однако, несмотря на это, Советское правительство проявило самое дружеское, заботливое внимание к просьбе чехословацких органов в Москве об оказании помощи восстанию и в ближайшие дни после начала восстания осуществило ряд эффективных мероприятий.

С 25 сентября началась переброска воздушным путем в Словакию сформированной в СССР и первоклассно вооруженной 2-й парашютно-десантной бригады.

В исключительно короткий срок советское командование разработало план новой операции – Карпатско-Дуклинской. Он предусматривал прорыв советских войск совместно с чехословацким корпусом на территорию Словакии через Карпатские горы.

В соответствии с планом Карпатско-Дуклинской операции советским войскам и чехословацкому корпусу предстояло взломать вражескую оборону в районе города Кросно и, пробиваясь через Карпаты в направлении Кросно, Дукля, Прешов, выйти на территорию Словакии и соединиться с силами повстанцев. За пять дней наступления мы должны были, согласно плану операции, преодолеть с боями около ста километров.

Да, на нашу долю выпала нелегкая задача. Но приказ должен был быть выполнен. Народ, восставший за Карпатами, ждал нашей помощи.

– Главное в операции, – подчеркнул маршал Конев, – стремительность и оперативность.

План операции предусматривал прорыв вражеской обороны, а затем, после расширения участка прорыва, стремительное продвижение в глубь Карпат. Наступление должно было быть настолько стремительным, чтобы противник не успел перебросить свои резервы в Карпаты.

Таким образом, успех решала прежде всего стремительность наступления.

– Первые два дня успех будет зависеть только от темпа наступления. Любая задержка – смерти подобна, – сказал маршал Конев.

Итак, застигнуть врага врасплох и нигде не терять ни минуты, чтобы не дать ему закрепиться.

Советское Верховное Главнокомандование избрало для нанесения удара наиболее выгодное направление, наиболее доступную часть Карпатского горного массива. Местность, на которой нам предстояло вести наступление, не поднимается более чем на 700 метров над уровнем моря. Но характер ее не очень-то благоприятствовал нам. Предстояло преодолеть 6 или 7 поперечных горных хребтов, отделенных друг от друга узкими долинами; многочисленные горные реки и ручьи создавали выгодные условия для обороняющегося противника, а наше продвижение затрудняли. Особенно большие трудности при форсировании водных преград предстояло преодолеть нашим танковым и артиллерийским частям. На направлении главного удара было сосредоточено большое количество артиллерии, плотность которой превышала 150 орудий и минометов на километр фронта. Следует также заметить, что сеть дорог в этом районе развита слабо. Готовясь к наступлению, мы учитывали все эти трудности. Надо добавить, что ни соединения 38-й армии, ни наши части не обладали необходимым опытом ведения боевых действий в горно-лесистой местности и не имели соответствующего снаряжения и вооружения. К тому же войска 38-й армии, которыми командовал генерал-полковник Москаленко, были утомлены весьма трудными двухмесячными боями. Часть боевой техники требовала ремонта, и ее необходимо было пополнить. А время не ждало.

Прежде чем закрыть совещание, маршал Конев внимательно посмотрел на нас – мы старательно записывали в свои блокноты его указания. Во взгляде маршала мы уловили озабоченность и высокое чувство ответственности за всех тех, кому было поручено осуществить приказ Ставки Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР. Вдумчиво подбирая слова, он обратился к нам с напутственной речью.

– Товарищи! – начал он после некоторой паузы. – У вас осталось мало времени, но вы должны сделать все, чтобы ваши части были полностью готовы к предстоящему наступлению. И запомните: при любых условиях мы должны перейти через Карпаты!

Эти мысли, выраженные командующим, разделяли все присутствующие. И каждый командир еще больше осознал огромную ответственность, возложенную на него в предстоящей операции.

Советский маршал, а вместе с ним и все советские воины хорошо понимали значение той помощи, которую Советский союз оказывал братской Чехословакии, начиная операцию ударом через Карпатские горы. Необходимо было помочь словацкому народу, восставшему против фашизма, помочь ему завоевать себе свободную, счастливую жизнь в единой республике равноправных народов.