Текст книги "Шесть дней Ямады Рин (СИ)"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
"Завязывай с соплями, – напоминает мне ками. – У тебя дел непочатый край. Власть без боя не дается. Вперед, Ямада Рин!" И коленом мне под зад придает ускорение.
А тут и Юто подскакивает с папочкой своей кевларовой, и давай мне голову цифрами забивать. К нему присоединяется Чжун Ки. Но я теперь предупреждена и вооружена, я ему не дам себя как бы невзначай приобнять, якобы от избытка братских чувств.
Если при жизни дяди Кенты этот старый дом напоминал логово зверя (не в смысле запахов, нет), то я сразу же вношу сюда атмосферу современного офиса. Для полного счастья только мисс Ван не хватает. Но она сейчас сторожит наш 99-й этаж. Фирма "Джекпот" объявила трехдневный траур по трагически скончавшемуся почетному президенту – многоуважаемому господину Ямаде Кенте. Теперь там всё в белых цветах и траурных венках. И этот сад скорби охраняет прекрасный и опасный дракон на пятнадцатисантиметровых шпильках.
По традиции вся организация похорон – от заказа цветов до меню поминального обеда – лежит на наследнике. И я верчусь, как... маленькая ками вокруг ствола своей ивы. Она в шоке от Сяомэя, а я – от всего остального. И от поведения Боко. Старая собачья сволочь не сдается – пытается подлизаться (в буквальном смысле – лизнуть мою ногу).
– Мелкий, – говорю я, вызвав в бывший дядюшкин кабинет телохранителя. – Езжай в мою квартиру, возьми чашку, из которой пил Макино-младший, и отвези её в ту же самую лабораторию.
У Мин Джуна глаза уже лезут на лоб от... генетического беспредела покойного Ян Чэня.
– Что, и этот тоже? – шепчет он.
– Угу.
Мелкий задумчиво чешет макушку.
– Может, и мне сделать анализ?
– Нет уж, – качаю я головой. – Относительно тебя я хочу остаться в счастливом неведении.
Вообще-то, мне нужна не правда, а компромат, который лучше иметь, чем не иметь. Вдруг когда-нибудь получится прижать "Драконов" через Кохея? Мечты, мечты...
Макино-младший легок на помине, он звонит мне, словно чувствует, что я о нем думаю.
– Ямада, – говорит он тоном придворного заговорщика. – Хорони дядю скорее.
– В смысле? Церемония уже завтра. Быстрее невозможно.
– Значит, усиль охрану тела, – настаивает он.
– Хочешь сказать, что твой братец задумал стырить труп? Серьезно?
– Рин, я ничего такого не говорил. Но, если бы я был на месте Томоэ, и желал того же, чего желает он, то выкрал бы покойника. Время работает на Томоэ.
Меня от этих слов пробивает на икоту. Вот черт, моей фантазии на такое не хватило бы.
– Ты сам-то как? – спрашиваю и чувствую, что он там улыбается.
– Спасибо, что спросила. Накачался таблеток, навел справки, кое с кем переговорил. Не всё так плохо, как кажется.
– Но ты хорошо спрятался? Томоэ до тебя не доберется?
– В ближайшее время – не думаю, но мне приятно, что ты за меня переживаешь, – говорит Кохей. – Ты тоже себя береги.
Вот что значит общий психиатр! Очень сближает.
– С кем это ты так мурлыкаешь? – спрашивает Жмот, подозрительно щурясь. Вот из кого выйдет ревнивейший из мужей. Если, конечно, он сумеет полюбить кого-то сильнее, чем любит биржевые котировки и шелест наличных.
– Кстати, по поводу "спрятать". Мне деньги возвращать или пусть полежат пока в безопасном месте?
– Пусть полежат, – говорю я после некоторых раздумий. – Тревожно мне что-то.
– Как скажешь, Хозяйка Рин.
"Некоторых людей так просто осчастливить", – бухтит ками.
За несколько часов проведенных в доме покойного дяди, Сяомэй оброс лютыми доспехами, отрастил себе меч размером с лопасть вертолетного пропеллера и явно косит под какого-то древнего героя. Даже чертов веер распушился. С чего бы это?
"Мля, – рычит ками. – Наконец-то эта драная выхухоль внимание обратила! Я ей намекаю-намекаю и никакой реакции. Глаза разуй!"
Он хочет сказать, что мне по-прежнему угрожает опасность? Так я и сама знаю. Стоп! Мне звонит офицер Дайити.
– В чем дело?
– Предупредить хочу, что 426-ой (4) Макино-старшего поднял на ноги всех своих лучших людей. На завтра у них что-то назначено.
– Угу. Похороны моего дяди.
"И моя церемония" – добавляю мысленно.
– Прими меры, стало быть.
– Как об этом узнал?
– Ну я же детектив, вообще-то, – как бы извиняется он. – Это несложно.
Да, это чертовски приятно, что Хиро беспокоится обо мне. И Кохей, тоже.
"Я от тебя охреневаю, мелкая ты зараза. Решила замутить трагическую историю? Про любовь между наследниками двух враждующих кланов?"
Да, как-то не слишком оригинально получается, согласна.
"Внезапно вспыхнувшие чувства между гангстершей и копом тоже не самый новый сюжет, кстати" – глумливо ржет ками, поигрывая исполинским призрачным мечом. Фетишист! Так и норовит испоганить девушке весь романтический настрой.
А мне все равно приятно! Все позвонили, все предупредили, проявили заботу. Почти все.
И только один человек не звонит и никаких вестей о себе не подает. И это отчего-то тревожит. Вдруг с ронином что-то нехорошее случилось? Почему я вообще о нем думаю, кто мне скажет?
Сяомэй молчит, никак мои мысли не комментирует. Тогда я дергаю Мелкого, а тот не отвечает. И мало-помалу я зверею. Поддатый Красавчик некстати лезет с воспоминаниями, Жмот вьется вокруг с бумажками, словно мясная муха, брат Ву Линь и тот покоя мне не дает – пытается выклянчить для себя какие-то особые условия отставки.
Смотрю, Чжун Ки снова рядом нарисовался весь из себя такой любезный. Вот, думаю, пора тебе, Красный Шест, начинать отрабатывать свои привилегии.
– Выдели-ка мне пару ребят посмышленей, чтобы я съездила в похоронное бюро, – прошу я его.
– Я и сам могу, для меня это честь.
И ухмыляется так плотоядно. Так-так, тут нужно сразу рога обламывать. Гляжу на него очень серьезно и говорю:
– Брат Чжун Ки, забудь, просто забудь, что я – женщина. Постарайся, потому что незаменимых людей не бывает.
Я не пугаю, я предупреждаю, причем честно и заранее. У главы клана всегда найдутся возможности и желающие, чтобы избавиться от неугодного человека.
– Хорошо, Хозяйка, договорились, – отвечает Чжун Ки, внезапно охрипшим голосом.
Это Сяомэя работа – прошелся призрачным мечом по горлу "Красного Шеста" для закрепления эффекта.
И я еду в компании трех бойцов туда, куда хочу, хотя сама не понимаю, почему именно я хочу именно туда. Может быть, убедиться, что все приготовления сделаны как надо? Не понимаю я себя в последнее время.
Заведение это самое известное в городе, дорогое и престижное. При нем поминальный зал в традиционном стиле. Народу там всегда полно, но на нас (не столько на меня, сколько на парней, которые уж слишком бандитского вида) никто почти внимания не обращает. Оно и понятно, у людей горе. Призраки, а их тут едва ли не больше, чем живых, тоже заняты, они вкушают оставленные им подношения. Вокруг столиков, уставленных мисочками с вертикально воткнутыми в пищу палочками, столпотворение, духи напирают со всех сторон, а посредине сидит ронин... и преспокойно наминает за обе щеки поминальный рис. Вот ведь проглот! И куда оно в него всё помещается? Я только рот успеваю открыть, чтобы наорать на бессовестного обжору, а он уже тут как тут.
– Добрый день, Хозяйка Рин! – скалится Рё. И улыбка у него солнечная, счастливая, лучистая. А у меня вдруг тоже теплеет на душе. Я так рада его видеть, так рада, что не могу сдержаться и смеюсь в ответ.
– Гляди, я новую одежду себе купил, – хвастается ронин.
Да, он купил. Ярко-красный спортивный костюм с желтыми лампасами и огромным золотым сердцем из пайеток на спине. И девчачьи кеды в стразиках. Только бандана старая вокруг шеи повязана, как и прежде.
– Красиво же, верно? И модно.
Он такой нелепый и смешной, что разозлиться у меня не получается, хоть убейся. Видимо, я имею слабость к мужчинам, у которых напрочь отсутствует чувство вкуса и меры.
– Очень красиво. Но немного неуместно на похоронах.
– Да? А я как-то не подумал. Извини, пожалуйста, – кланяется он. – Ты вовремя. Дядя уже готов. Нафаршир... Прости, набальзамировали его, от живого не отличишь.
Я не поскупилась на гроб, он шикарен – внутри шелк, снаружи перламутровая инкрустация по красному дереву. И дядя в гробу в самом деле как живой лежит. Серьезный и спокойный, каким никогда не был. Прическа – волосок к волоску, черная повязка на глаз аккуратно прилажена, дорогущий халат. Не стыдно братве показать.
И меня охватывает странное чувство. Вот лежит передо мной человек, убивший моего отца, человек, которому я почти каждый день желала смерти, а мне хочется, чтобы всё вернулось назад, всего на несколько дней. А все потому, что я до сих пор не понимаю, надо ли мне возглавить "Трилистник" или нет. Вдруг я со временем превращусь в такого же упыря или еще кого похуже? Какой бы я была, если бы дядя не забрал меня из сиротского приюта? И я не замечаю, что задаю эти вопросы вслух.
– Ты уже другая, – говорит Рё. – Лучше многих и не хуже большинства людей. Представь, что выйдешь сейчас из бальзамировочной с другими документами, никем не узнанной, словно все забыли, что есть такая Ямада Рин. Что станешь делать?
Я честно представила. И мысленно уткнулась носом в призрачную стену. Не будет в моей жизни Красавчика Тана и всех воспоминаний связанных с ним: пучеглазой куклы, штопанных колготок, сочинения "Как я провел лето", написанной под диктовку бандита-игромана, исчезнет Сяомэй, Мелкий, Жмот и еще множество людей, которые мне дороги.
– И всё же я была бы... свободна, – шепчу я. – Множество дорог лучше одной единственной, верно?
И поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с ронином, стоящим рядом. Так близко, что чувствую его дыхание на своих веках. А пахнет он травой, просто мокрой травой.
– Свобода, сама по себе, не дает ни счастья, ни радости. Она как небо. Просто, либо ты видишь его, либо нет, оставаясь на земле.
– А что дает?
– Уже не знаю. Раньше думал так же, как ты.
– А теперь? – спрашиваю я немеющими от смущения губами и взгляд отвожу.
Ох, а хризантемы-то в ленте замялись! Мы одновременно тянемся поправить белые лепестки, и я случайно касаюсь руки ронина – смуглой, со свежей царапиной на тыльной стороне ладони. И перестаю существовать, а вместе со мной весь остальной мир. Гаснет Солнце, останавливается Земля, улетает в космос Луна... Блин!
Домой... э, в смысле, в родовое гнездо я возвращаюсь с телом дядюшки в шикарном гробу, в компании смирных и вежливых до крайности «быков» и в полностью растрепанных чувствах. И вот, что это было? У нас с ронином что такое сейчас произошло? Но спросить мне не у кого, так как Рё, пока я отвечала на телефонный звонок, непостижимым образом исчез. Совсем, как те огромные девятихвостые лисы, которые в изобилии водятся на склонах его любимой горы. Стоило только взгляд отвести – и нет его. Впрочем, кредитку он мне не вернул, а значит, будет ему на что поужинать и переночевать.
– Что он себе там за новую одежду купил? – спрашивает Мелкий. – Брат Рё звонил, сказал – тебе не понравилось. Обещал, что завтра он будет одет правильно.
Брат Рё, значит? Так-так! Значит, Мелкому он звонит, а мне – нет? У, проглотина ненасытная!
– Еще один красный спортивный костюм, – ворчу я и злюсь, злюсь – и на себя, и на Рё, и на весь свет. И особенно, на Боко, который так и норовит лизнуть в коленку.
– Пшел вот, сучий сын!
Пёс обиженно отворачивается спиной и так тяжело вздыхает, что находящиеся поблизости братья неодобрительно качают головами. Ну и пусть!
Затем на меня налетает ками с веером и начинает чихвостить за то, что я не взяла с собой его амулеты.
"Ты голову взять с собой не забыла, нет? Только посмотри, что вокруг делается. Яо просто сбесились! Жить расхотелось?"
За своими душевными терзаниями я и не заметила возросшей мистической активности. А ведь Сяомэй прав. Что-то я совсем расклеилась.
Тем временем гроб торжественно устанавливают на подворье, буквально по колено заваленном цветами. Завтра цветов будет еще больше, завтра сюда явятся все кланники, кроме тех, кто в реанимации и за границей. Ли, когда из больницы выйдет, будет очень жалеть. Ничего, я ему видео пришлю.
Короче, движняк продолжается до самой ночи. Телефоны звонят, народ туда-сюда бегает, и только запах благовоний да белые фонари напоминают, что у нас тут все-таки похороны, а не сватовство.
Апофеозом становится звонок от главы "Драконов" – от Томоэ нашего разлюбезного.
– Тебе, гнида, чего надо? – спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не послать его в любимых выражениях Сяомэя. Есть у него парочка смачных словечек...
– Как грубо, Ямада, как грубо, – фыркает он. – А я так хотел тебя поблагодарить за всё, что ты сделала для Кохея.
– За то, что вытащила из-под пуль твоего наемника, надеюсь?
– Именно! Теперь никому не надо доказывать, что мой чокнутый братец окончательно снюхался с "трилистниками". Такое облегчение.
– Поздравляю. У тебя всё?
– Почти, – мурлыкает Макино-старший. – Сделай-ка еще одно одолжение?
– Самой удавиться на шелковой простыне? – спрашиваю. – Не дождешься.
– Нуууу... Могла бы просто сбежать и избавить меня от необходимости тебя убивать.
Какое поразительное великодушие. Прямо сама доброта и гуманизм в одном флаконе.
– Вот как? А суперубийцу ты уже отозвал? – демонстрирую я свою осведомленность. И тут же наношу контрудар. – Я стану главой клана и Мастером горы. Ты же этого боишься?
Томоэ молчит, осмысливает мои слова, а потом заявляет:
– В таком случае, Ямада Рин, прощай. Ты – милашка и сиськи у тебя клевые, но жить я тебе не позволю. Вообще-то...
– Так. В жопу пошел, – говорю я и отключаюсь. И переношу его номер в черный список. И швыряю телефон в Боко.
Мелкий ловит его на лету и возвращает в целости.
– Шла бы ты спать, а? Я сейчас всех разгоню, тихо будет.
К нему присоединяется упившийся, но выспавшийся, а потому окончательно протрезвевший уже Красавчик:
– Давай, ребенок, полночь на дворе. Вот хлебни, – и протягивает мне булькающую фляжку.
Делаю большой глоток, потом еще, а третий мне не дают сделать. Отбирают выпивку и совместными усилиями заталкивают в мою же детскую комнату.
Дяде, в то время молодому 45-летнему мужику, маленькая девочка в доме не особо была нужна, поэтому большую часть времени я жила в квартире у Красавчика. Но комнату за мной застолбили сразу.
Обычное девчоночье обиталище – с зеркалом, пуфиком и полным шкафом шмотья. Окно в сад выходит, кровать удобная, постель свежестью пахнет. А заснуть не могу. Верчусь-кручусь с боку на бок. Не идет сон, не может пробиться через баррикады из планов на завтра, страхов всё испортить, мыслей о Рё, паршивых предчувствий, угроз Томоэ, которые пустыми не назовешь. И будоражащих воспоминаний о том прикосновении. И как следствие нестерпимого желания позвонить Рё и спросить... О чем я его спрошу? Ох!
В следующую секунду через стену влетает Сяомэй.
– Ты задолбала уже! – кричит он и со всего маху – шлеп мне на лоб амулет. – Спи, зараза!
Спл-л-лю...
(4) иерархия свойственная китайским триадам
"489" – "мастер горы", иначе – лидер клана;
"438" – означает "управитель", их бывает несколько, в том числе командир личной охраны, церемониймейстер (фактически временные заместители лидера;
"432" – "соломенные сандалии" (то есть связной между различными подразделениями клана)
"426" – "красный шест" (то есть командир боевиков или исполнитель силовых решений);
"415" – "веер из белой бумаги" (то есть финансовый советник или администратор);
"49" – рядовой член клана.
День шестой
Утром никаких ранних побудок при помощи полиции, никаких телефонных звонков, только ласковые увещевания Красавчика, окончательно вошедшего в роль престарелого папочки.
– Просыпайся, ребенок, открывай скорее глазки.
– Тан, ты решил досрочно впасть в старческий маразм? – спрашиваю без малейшего энтузиазма. Что-то подсказывает мне, стоит выползти из-под одеяла, как неприятности не заставят себя ждать.
Тан тоже похожее чует, а потому говорит:
– У тебя сегодня будет тяжелый день. Пусть хоть начнется он приятно. Помнишь, как я тебе пятки щекотал по утрам?
Да уж, было дело. Прежде чем окончательно разбудить, Красавчик с прибаутками дергал меня за пальцы, я хихикала, потом сворачивалась клубочком под одеялом и дремала еще пять сладких-пресладких минуток.
И я снова делаю это – закапываюсь в одеяло и немного наслаждаюсь теплом и покоем. Аж целых четыре минуты 17 секунд.
Так начинается этот длинный и странный день.
Не зря я оставила на посту Церемониймейстера нашего деятельного брата Иккея. Он уже все организовал: цветы в нужном количестве расставлены, алтари открыты, благовония благоухают, священник ритмично стучит палочкой по барабанчику, братва с помытыми шеями построена по ранжиру, а покойник открыт взорам. И даже Боко накормлен, вычесан и отдаленно напоминает нормальную собаку.
Все сегодня в черных костюмах, в том числе и Красавчик, и лишь я в белом традиционном халате с белой же повязкой на лбу. И куча народу вокруг только и делают, что пырятся на меня во все глаза.
– Не обращай внимая, – говорит Юто. – Весь клан, почитай, собрался, а большинство парней тебя живьем никогда не видели.
– Любуются, чо, – радуется Красавчик.
А Мелкий ничего не говорит. Он молчит и зыркает по сторонам. И правильно делает.
В доме и на подворье толпа, но в основном высшее и среднее звено руководства, снаружи сорок девятые ошиваются. Следующим... слоем идут полицейские кордоны. Для легавых наше скорбное мероприятие – происшествие чрезвычайное, они, должно быть, все силы мобилизовали. Детектив Дайити свою машину с мигалкой поставил прямехонько напротив наших ворот, прислонился к капоту и демонстративно руки на груди сложил. Типа, он бдит и всё-всё видит. Красивый такой, глаз не отвести. Форменная рубашка сидит как влитая на широких плечах. Вот ведь наказание какое эти красавчики!
– Только не вздумай ему ручкой махать, – предупреждает Жмот.
Я и не собираюсь. Он сам меня набирает, когда замечает белый церемониальный прикид.
– Этот цвет вам к лицу, мисс Ямада, – говорит. – Потом расскажешь, как у ваших принимают в главы клана?
– Ни в коем случае. Это страшная тайна, детектив, – улыбаюсь я. – А почему ты не на работе?
– Так ты и есть моя работа на сегодня. Давай вместе поработаем так, чтобы никто не пострадал.
– Это мое самое главное желание, офицер.
Между нами сто шагов и целая пропасть, и скоро она станет еще шире и непреодолимее. О чем я только думаю в такой момент?
– Будь осторожна, мисс Ямада, – очень серьезно говорит Хиро на прощание.
Где-то там за спинами полицейских толпятся журналисты с телевизионщиками, а еще дальше, наверняка, притаились люди Томоэ.
"Значит, хорошо притаились, – фыркает, как пьющий воду конь, Сяомэй. – Пока ничего такого я не чувствую".
На него вообще смотреть страшно, настолько он прекрасен, совершенен и безупречен. Черт, кем он при жизни-то был? Императором?
Ну и ладушки! Задвигаю все страхи в дальний уголок души и подпираю дверцу толстым бревном самообладания.
– Жмот, – говорю. – Давай-ка заканчивать эту бодягу. Точнее, начинать, чтобы скорее закончить.
И следующий час я принимаю соболезнования от братьев-кланников и изъявления в совершеннейшем почтении от них же. И только боги знают, чего мне стоит сохранять на лице невозмутимое выражение. Потому что за спиной у меня топчется прекрасный ками в призрачных шелках и парче, и комментирует происходящее с особым цинизмом в выражениях, за которые коллеги офицера Дайити любому впаяли бы часов сто общественных работ. Он хочет, чтобы я опозорилась?
"Идиотка, я пытаюсь тебя расшевелить, – мигом вызверяется Сяомэй. – Ты сейчас от скуки в кому впадешь, неблагодарная задница!" Какой-то он сегодня обидчивый, честное слово.
Дядюшка тем временем коллективно оплакан, и пора уже на кладбище ехать. Там у клана есть собственная кумирня во славу богов удачи и богатства (нам без этого никак), колумбарий (для братьев, отправившихся на тот свет не целиком, а по частям, как брат Чэнь) и, вообще, все цивилизованно. Гроб с телом покойного главы братья передают по рукам, он, поблескивая на солнце, плывет над головами к роскошно украшенному автомобилю-катафалку и погружается в его раззолоченное нутро. Дверца громко захлопывается и катафалк немедля стартует так, что аж дым из-под колес. Твою мать!
Пока ошалелая от чужой наглости братва двигает челюстями туда-сюда, я уже бегу (не чуя боли в порезанной пятке) следом в безнадежной, по сути, попытке предотвратить похищение. Потому что это оно самое и есть! То, о чем предупреждал меня умничка Кохей. Прохлопали, если хуже не сказать, мы нашего драгоценного покойничка!
Из горла у меня вместо команд вырывается какой-то девчачий писк. Я вижу лицо детектива Дайити, которое, словно в замедленной съемке по мере осознания случившегося искажается яростью. В спину мне орет неразборчивое Мелкий. Просто катастрофа какая-то!
Кое-кто из братьев кидается к машинам, полицейские тоже хотят погнаться за похитителем, они врубают мигалки, и на небольшом пятачке напротив дома Ямады приключается самая большая в истории автомобильная пробка. А катафалк всё удаляется и удаляется. Почему он так быстро едет? Глупый вопрос. Потому что я выбирала самый лучший из тех, что предоставляло похоронное бюро – самый мощный и дорогой.
В этот момент рядом со мной тормозит мотоцикл, которым управляет кто-то в подозрительно знакомом красном спортивном костюме. Этот кто-то сует мне в руки шлем и командует:
– Прыгай!
А я что? Я прыгаю на заднее сиденье, крепко обхватываю водителя за талию и мы, ловко прошмыгнув между автомобилями, бросаемся в погоню. Йо-хохо!
– Классная игрушка! – кричит мне Рё. – Никогда таких не видел! Хочу себе такую-ю-ю-ю!
А я изо всех сил пытаюсь отогнать жуткую мысль, что деревенский парень впервые управляет данным транспортным средством. Потому что эта фиговина больше всего похожа на маленький космический кораблик из высокобюджетного фантастического фильма. Он такое точно не водил.
– Где взя-а-ал?!!
– Укра-а-ал! – хохочет Рё. – Очешуенная вещь!
Вот я тебе очешую кое-что... когда... если... мы когда-нибудь остановимся... и при этом останемся в живых!
Мы стремительно нагоняем катафалк, а следом катится звуковая волна из полицейских сирен, свиста шин, скрежета тормозов и звона битого стекла. Равняемся и мчимся впритык к позолоченным драконьим изгибам деревянных накладок, рискуя раздробить собственные колени. Стекла затемнены, кто внутри не разглядеть. Впрочем, вряд ли это сам Томоэ.
Но как... как Рё собирается остановить тяжеленную машину? Для меня это загадка, если честно.
– Осторожнее! – предупреждает ронин и, обогнав катафалк, задает резкий вираж, объезжая его другой стороны.
И очень вовремя, потому что из откуда ни возьмись оказавшегося рядом внедорожника по нам открывают беглый огонь. Пули стучат по резной обшивке катафалка, откалывая кусочки дерева. Ох, и нифига себе!
Затем Рё чуть отстает, давая обеим машинам себя обогнать, и снова ускоряется. Чтобы начать кружить вокруг здоровенного автомонстра, заходя то справа, то слева. Мне же остается только покрепче прижаться к ронину и до крови кусать внутреннюю сторону щеки во время всех этих жутких виражей.
Вы еще учтите, что мы не по гоночной трассе мчимся, а по оживленному проспекту, вокруг ни в чем не повинные сограждане. И время от времени беглецам пытаются преградить путь полицейские кордоны. Их таранит бронированный внедорожник, работающий в связке с похитителем. Томоэ нанял профессионалов, это точно.
Но мой ронин не сдается. Мы то дерзко выныриваем прямо перед их бампером, заставляя стрелка высовываться из окна чуть ли не по пояс, то начинаем вихлять из стороны в сторону, затем внезапно сбавляем скорость и отстаем. Я такое прежде только в кино видела. И больше, клянусь, я эти фильмы смотреть не буду. Никогда! Никогда! Никогда!
Но в какой-то момент тактика ронина приносит желаемые плоды: раздраконенный (ха-ха) нашими трюками водитель внедорожника давит на газ, чтобы нагнать и раздавить мотоцикл, как надоедливую букашку. В какой-то момент траектория его автомобиля начинает пересекаться с направлением движения катафалка, в то время как Рё тормозит и разворачивается на месте. Здоровенные внедорожник, пытающийся повторить маневр юркого мотоцикла, заносит, он переворачивается, и катафалк его таранит, врезаясь в крышу. С раздирающим уши скрежетом машины скребут по асфальту и сталкиваются с еще несколькими автомобилями, не успевшими увернуться. Меня лишь обдает алыми искрами расплавленного металла. Боги, неужели я жива?
Ронин резво подскакивает к выползшему из кабины катафалка похитителю и забивает его головой гол в невидимые ворота. Согласна, это отличный метод отправить гада в реанимацию. Пропуск туда же, прямиком в отделение тяжелых черепно-мозговых травм, Рё выписывает и оглушенному стрелку. А бонусом дробит ему кисть руки с зажатым в ней пистолетом. Чтоб больше не стрелял в девушек!
Вот только выглядит Рё так, будто вчера ронин попал под серьезную раздачу, отхватил по почкам, а потом провел ночь под мостом на рогожке. Неважно выглядит одним словом. Взъерошенный весь, вокруг глаз черные круги, грязная бандана на шее, словно удавка, и дышит тяжело.
– Ты как, Хозяйка Рин? – спрашивает он, едва откашлявшись. – Ничего себе не повредила?
– Да... вроде... цела...
Меня начинает бить крупная дрожь. Зуб на зуб не попадает, а порезанная нога наливается дергающей болью. Хреновые из нас с Рё герои, негероичные какие-то. Хочется не сигару выкурить, поставив ногу на поверженного врага, а под одеялко нырнуть. А, между прочим, мне еще дядю хоронить и обряд проходить.
Оглушающий вой полицейских сирен ударяет меня, словно молотом по голове. Ну, держись, Хозяйка Рин, сейчас начнется самое паршивое.
И оно начинается: вперемешку, одна за другой начинают прибывать машины легавых и братвы, и те и другие лезут к покореженным тачкам через головы зевак, раздавая тумаки. Ко мне подбегает Мелкий, трясет за плечи и что-то кричит прямо в лицо. Тут же рядом оказывается детектив Дайити, размахивающий своим жетоном, словно щитом. Потом я вижу Жмота и почему-то брата Фу, препирающегося с каким-то полицейским. И все они заслоняют мне вид на фигуру в красном спортивном костюме. Интересно, как Рё опять выкрутится?
А потом у меня в голове включается звук. Я слышу, как Мин Джун орет:
– Где, мать вашу перемать, эти гребанные медики? У неё шок!
– Рин, сколько пальцев видишь? – спрашивает Юто быстро-быстро машет перед носом раскрытой ладонью. Тот еще лекарь.
– Мисс Ямада, успокойтесь и расскажите, что здесь произошло? – мягко увещевает Хиро. – Кто были люди из внедорожника? Вы их знаете?
– Отцепись от нее! – беснуется Мелкий. – Ты видишь, она ничего не соображает? Рин, скажи хоть слово.
А я стою, как цапля, поджав ногу, и неспешно размышляю о том, что дядя Кента умудрился даже практически из могилы всех изрядно достать. Мощный чувак! Просто эпического сволочизма гад.
– Дядю надо поскорее закопать, – говорю я как можно спокойнее. – Если до заката эта сволочь не упокоится с миром, то он просто разрушит весь город к чертям.
– Согласен, у неё шок, – объявляет Жмот, абсолютно чуждый всякому мистицизму.
– А куда снова Рё подевался? – спрашиваю.
– Да, это шок, – соглашается с экспресс-диагнозом детектив Дайити.
Следующие четверть часа меня по-всякому маринуют парамедики, затем еще сорок минут легавый давит из меня, точно сок из апельсина, всё, что я помню из нашей с ронином безумной эскапады. Помню я на удивление много и в мельчайших подробностях.
– А почему вы не допросите самого господина Абэ? – интересуюсь.
– Как только словлю, так и допрошу, – недовольно бурчит Хиро. – И постараюсь посадить. Что вы смотрите на меня так грозно, мисс Ямада? Он устроил самую крупную массовую автоаварию за последние три года.
– Серьезно?
– Сорок побитых машин, есть пострадавшие.
– Э-э-э...
Да уж, весело мы дядю хороним, с огоньком, на зависть другим преступным кланам.
– Рин, твой родич – покойник, с ним уже ничего плохого случиться не может, даже если его похитят, – пытается втолковать мне детектив. – Не велика потеря для общества.
Насчет общества – согласна, а вот мне никак нельзя терять усопшего. Примета нехорошая, братья не поймут. К тому же, нельзя забывать про наказ Сяомэя. Мы постоянно ругаемся, но он всегда на моей стороне. Ками сказал – в могилу, значит, в могилу.
– Так или иначе, хочешь ты того или нет, но Ямада Кента сегодня будет предан земле, – говорю я самым серьезным тоном, чтобы дошло сразу. – Даже, если мне придется самой тащить гроб и своими руками рыть яму на кладбище, я это сделаю, офицер Дайити.
– Торопитесь стать главой клана, мисс Ямада?
Ой, только не надо гневно щуриться и давить девушке на психику.
– А вы хотите, чтобы Макино-старший воспользовался моментом и вместо одного гонщика на катафалках и одного парня с пистолетом послал к временно обезглавленным "трилистникам" целую армию головорезов? – отвечаю в стиле покойного дядюшки вопросом на вопрос.
– Хорошо, я поговорю с начальством.
И пока Хиро убалтывает своих боссов, я навожу порядок среди братвы.
– Брат Чжун Ки, проверь, осталось там от дяди хоть что-то, кроме фарша, – прошу я командира боевиков, который терпеливо ждет указаний. – Найдите поскорее машину для гроба и по дороге на кладбище глаз с него не спускайте.
– Не переживай, Старшая Сестра. Через час мы его зароем по-любому, – обещает тот.
И к вящей зависти моего легавого друга "трилистники" демонстрируют такой впечатляющий уровень организованности и железной дисциплины, что Дайити остается только зубами скрипеть. Впрочем, то ли еще будет.
Клан – это семья, а каждая уважающая себя семья с традициями должна иметь место упокоения её членов. У «трилистников» – это поле у подножья горы, которое принадлежало Ямадам еще в те времена, когда те его мирно пахали и безропотно платили дань древним разбойникам. Красивое место, умиротворяющее и навевающее мысли о вечности.
Сначала мы молимся в семейном храме о душе дяди Кенты... Нет, не совсем так. Сначала бойцы брата Чжун Ки оцепляют территорию кладбища по всему периметру, чтобы муха не пролетела без разрешения, а уже потом я разжигаю ароматические палочки и кланяюсь перед алтарем. И прошу богов, чтобы в следующих перерождениях мы с дядюшкой больше никогда не встретились.
К месту последнего упокоения братья несут гроб уже на собственных плечах, опускают в яму, и могильный холм вырастает так быстро, словно "трилистники" все 35 лет мечтали об этом мгновении. Первую и последнюю горсть земли бросаю я. Затем устанавливается табличка с именем. Всё, осталось последнее – обряд посвящения в лидеры. И за дело берется брат Иккей – наш старый-новый Церемониймейстер. Он пускает по круг чашу с рисовым вином, что означает – каждый, кто делает из неё глоток, согласен с выбором преемника. В остаток вина он сыплет щепоть земли с могилы покойного главы, а я роняю капельку крови из пальца.
