Текст книги "Шесть дней Ямады Рин (СИ)"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Мо, дуй в зал игровых автоматов на Третьей улице, – говорю я в трубку, набрав заветный номер.
– Что там? – спрашивает мой личный врач на все руки.
– Легкое пробито, большая потеря крови.
– Знаешь группу крови?
– Первая, резус положительный.
– Через 10 минут буду. Пусть готовят операционную.
Вот это разговор по существу.
– Братец, держись, – шепчу я на ухо водителю, которого знаю с его 12 лет. – Я тебя спасу. Не вздумай помирать.
У Ли на груди, прямо напротив сердца мое имя выбито в венке из сливовых цветов. Он – мой, а я – его. Навсегда.
Когда мы вбегаем в зал, растрепанные и окровавленные, с едва живым телом на спине у Рё, завсегдатаи, как по команде, отворачиваются к сверкающим экранам. Они ничего не видели и ничего не слышали.
В подвале у нас лазарет оборудованный по последнему слову медицинской науки. Только аппарата МРТ нет пока, но я над этим работаю. Дайте только срок.
Мо и его команда уже тут как тут. С Ли быстро срезают одежду и сразу кладут на стол. Загорается холодный яркий свет, медсестра (ей надо с кредитом расплатиться) задергивает полиэтиленовую шторку.
Всё, я сделала что смогла, и теперь жизнь братца Ли в руках доктора Мо. Я шлепаюсь задницей на топчан и закрываю глаза. Старею, наверное, если эта беготня так меня подкосила.
– Хозяйка Рин, у вас глубокий порез на ноге. Надо бы зашить, – лепечет юный медбрат.
А я-то думаю, чего мне так скользко все время.
– Шей, чего стоишь! – приказывает Мелкий.
И мне зашивают рану на пятке. С наркозом, разумеется. Но время – деньги, и пока паренек ловко орудует медицинским степлером, я звоню Жмоту. Нужно дать отмашку, чтобы семьям погибших сегодня "быков" выплатили компенсацию. Это перво-наперво. Затем нужно заткнуть рот хозяину ресторана. Это – два. А три...
– Юто, затащи в офис Красавчика. Чтобы был под присмотром круглые сутки. Отвечаешь за него головой, – рычу я в трубку.– Если будет упираться – свяжи.
Так, чтобы наверняка, меня можно убить только одним способом – отнять у меня Тана. Все остальное я как-нибудь переживу.
Я лежу на топчане, укрытая пиджаком Мелкого, и жду пока из-за ширмы выйдет Мо и скажет, что Ли будет жить. Мин Джун шепотом трет о чем-то с главарями. Рё за обе щеки уминает горячую лапшу, а Кохей – горстями специальные таблеточки, чтобы не спятить от навязчивого желания срочно вымыться с хлоркой, спиртом, йодом и мылом.
– Так, что там с гаданием у твоего брата вышло? – спрашиваю я у Кохея, чтобы отвлечь его от навязчивых мыслей. – Ему предсказали брак со мной с последующей в скором времени кастрацией?
– Было бы неплохо, – хихикает тот. – В клане бы спокойнее стало на три порядка. А то ведь не успеешь оглянуться, а он уже на девчонку глаз положил. И не только... глаз.
А младшего "дракона"-то развезло порядочно. Так он скоро из миски Рё отхлебнет.
– Ты – его самый большой страх, Ямада Рин. Гордись.
Тут как раз заканчивается операция, Мо выходит из-за ширмы, швыряет окровавленные перчатки в мусорный мешок, вытирает пот шапочкой и говорит:
– Твоему братцу ничего больше не грозит, Хозяйка Рин. Молодой, сильный, он выкарабкается. – врач, точно строптивый кошак, вырывается из моих объятий и уворачивается от поцелуев. – Всё, хватит слюни по мне размазывать, выметайся.
Доктор Мо суровый человек и великий хирург, доктор Мо однажды спас моего Красавчика. От инфаркта, не от пули. Он же вытащил с того света Мелкого три года назад. Я с ним по гроб жизни не расплачусь, хотя плачу ему регулярно и без торга.
– Переоденься сначала, у тебя вся одежда в крови, – говорит он и вручает мне зеленые штаны с рубахой – хирургическую униформу. И резиновые шлепанцы.
Какая теперь разница, а в шлепанцах, по крайней мере, не так больно ходить.
– Ты всё такая же тощая, Рин. Смотри, ребра так и торчат.
– Я – стройная, – смеюсь в ответ.
Мо – единственный мужчина, видевший меня совершенно голой. Когда вырезал мне аппендикс. Я отказалась ехать в обычную больницу, побоялась оказаться беспомощной среди чужих людей.
Домой мы возвращались как компания безумных фриков: Рё в "благоухающем" помойкой спортивном костюме, Мелкий в заскорузлой от крови майке, Макино-младший в дорогущем костюме и я – в зеленой медицинской форме.
– П-почему мы к тебе едем? – заплетающимся языком спрашивает Кохей, на несколько мгновений покинув мир волшебных грёз, где нет ни одного микроба.
– А куда тебя девать прикажешь? – фыркает Мелкий. Ему совсем не хочется возиться с "драконом", но делать нечего. Это ведь Кохей завалил того мужика в ресторане. С первого выстрела, между прочим.
Ронин в квартиру подниматься не хочет, он предлагает отогнать машину в мойку и как следует почистить. Даю ему кредитку на расходы.
– Я не беру денег с женщин, – усмехается Рё, но от кредитки не отказывается. – Будем считать, что это в долг.
– Сначала купи себе нормальную одежду, – прошу я. – И не исчезай.
– Я обещал, что буду где-то рядом.
Согласна, но почему, черт возьми, ты оказался на задворках "Аромата сливы"? Опять совпадение?
Мне бы полежать в собственной кровати, подложив под ногу подушечку, и подумать о событиях прошедшего дня – спокойно. И без визга Сяомэя!
– Ты совсем охренела, ссыкля малая? Навела полный дом мужиков! Нюх потеряла!
Добро пожаловать домой, Ямада Рин! Тут тебя ждет прекрасный ками – дух священного кедра, чей изысканный слог ласкает тонкий девичий слух.
– Кобыла ты, а не тонкая дева! – ярится Сяомэй. – Ты кого в дом приволокла?
И пока мы с Мелким укладываем сонного Кохея на диван, да пока я моюсь в душе, да пока там же возится Мин Джун, я слушаю и слушаю многоэтажный многовековой мат в исполнении ками. Сольный концерт без заявок слушателей. Его въедливый резкий голос, его скандальные интонации, они меня убаюкивают, словно колыбельная, будто мерный перестук часов-ходиков на маленькой кухне у Красавчика, где прошли лучшие часы моего детства. Он забирал меня из школы, кормил лапшой, включал какой-нибудь кровавый боевик по телевизору, и пока я, затаив дыхание, смотрела на перестрелки бандитов и полицейских, штопал порванные в очередной драке колготки. Ах, дом, милый дом.
Я ложусь в постель, накрываюсь одеялом и... Не тут-то было!
– Слушай меня сюда, поганка, – говорит Сяомэй прямо в лицо.
Он решительно материализовался, но при этом завис в воздухе надо мной, лицом к лицу и локтями уперся в подушку, чтобы я голову не смогла отвернуть. Хорошо хоть сверху не лег и горло не сдавил для пущей доходчивости.
– Ну? Чего ты хочешь, старый извращенец? – спрашиваю.
– Цыц ты. Еще разбудишь своих грязных мужиков. Мысленно отвечай. Знаешь такое? Это мозгом делают, тем самым, с которым у тебя, коза, проблемы всегда были. Усекла?
"Хорошо, – отвечаю я мысленно, то бишь мозгом, которого у меня как бы и нет. – Я внимательно тебя слушаю. Говори и дай мне поспать"
– Во-первых, зачем ты сняла мои амулеты, дубина? Кто тебе разрешал?
Блин! Я их действительно сняла вместе со старой одеждой. Да, согласна, это прокол.
"Извини, так получилось. Случайно"
Сяомэй гневно цыкает зубом и прожигает мне переносицу взглядом, способным пробурить бетонную стену.
– Какая же ты безмозглая... Ладно, поехали дальше. Значит, во-вторых и в-главных, твоя задача достойно похоронить дядю. Соблюсти все традиции от и до. И тут же... Запомни, дырявая голова, не на следующее утро, не через пару деньков, а сразу же, немедленно провести ритуал избрания главы клана.
"А иначе что случится?"
– Пусть тебя это не колышет. Я сказал – делай и не рассуждай.
"Ишь, раскомандовался. Мы не в армии, Сяомэй, – огрызаюсь я. – Объясни нормально, отчего такая спешка и что такого ужасного мне грозит. Братва не поймет, если я начну торопиться".
– Тьфу на тебя, паршивка! Сто раз тебе говорил, что духовные сущности не могут напрямую вмешиваться в жизнь людей. Я не могу раскрыть тебе карты. Это запрещено. Точка.
"А Чэнь смог!" – напоминаю я обиженно
– Твой Чэнь заплатил за это удачным перерождением, между прочим. Очень уж хотел сыновей защитить. И то, если бы не я...
"Так-так, продолжай..."
– Я, к твоему сведению, согласился подпустить его к тебе только в обмен на обещание предупредить об грозящей опасности. Чтобы ты, срань мелкая, ушки на макушке держала, вот зачем. А не затем, чтобы разбрасывалась моими драгоценными амулетами.
"Торгаш паршивый!"
– У тебя научился. Так ты всё поняла? Хоронишь дядю, становишься Мастером Горы и дальше живешь преспокойно.
Я ничего мысленно не спрашиваю, но меня терзают сомнения, причем такие смутные, что по спине мурашки бегут. Не люблю я страшные мистические тайны, а это как раз она самая и есть.
– Хорошо, – сдается Сяомэй. – Даю прозрачный намек: Мастер Горы не просто красивое прозвище лидера клана, придуманное для понта бандитского, это еще и весомый титул в мистическом плане. Сила, если угодно. Или броня. Для тебя – и то, и другое.
На идеальном лице у ками появляется мечтательное выражение: шелковые ресницы трепещут, в глубине черных глаз таится алмазный блеск, маленькие губы тронула легкая, как лепесток жасмина, улыбка. Сяомэй, определенно, задумал феерическую гнусь.
– Втяни свои убогие мыслишки обратно в жопу, засранка, – напевно, словно мантру, молвит ками, не размыкая век. – Дай мне хотя бы помечтать о могуществе и власти, которых с тобой, такой конченой идиоткой, мне не видать, как своих ушей.
– Да мечтай сколько влезет, только слезь с меня! – взрываюсь я.
В спальню тут же врывается Мелкий с пистолетом. Естественно, никто он, кроме меня, безмятежно лежащей под одеялом, не видит.
– Извини, приснилось что-то, – успокаивающе бормочу я и переворачиваюсь на бок, а заодно даю пинка развалившему рядом Сяомэю. Жаль, через одеяло не попала туда, куда очень хотела бы попасть. Ну и ладно, в следующий раз попаду обязательно.
– Вот сучка, – почти ласково ворчит напоследок ками и нахально растворяется в лунном свете, оставляя после себя розоватый дымок. А в спальне еще долго пахнет жасмином и немного лотосом.
Я честно пытаюсь собрать мысли в кучку, но ничего путного из этого конечно же не выходит. Завтра, я подумаю об этом завтра... Точнее уже сегодня, но хотя бы через пять-шесть часов... да...
(3) Мастер горы – один из титулов лидера преступного клана
День пятый
Нет, вы не поверите! Это снова происходит. Снова меня будит звонок в дверь. И на этот раз, я абсолютно точно знаю, кто за ней стоит. Я еще с кровати не слезла, а уже обо всём догадалась. Вот такой у нас прогресс в отношениях с детективом Дайити!
– Прячься, – шепотом приказываю я ошалевшему спросонок Макино-младшему. – Быстрее, это – полиция.
Кохей произвел на меня впечатление человека умного, должен понимать, как будут выглядеть наши посиделки в глазах легавых.
– Мелкий, придумай что-нибудь, быстрее.
В дверь уже стучат кулаком.
– Откройте, это полиция!
Открываю, одновременно с душераздирающим зевком. И снова здравствуйте, господин Дайити. И что ж это вы так сверкаете очами грозно? Еще и толкаетесь, чтобы ворваться в чужую квартиру, словно волк в овчарню. Эй! Куда побежал? А разуться и тапочки надеть?
Бреду следом, старательно изображая сонную барышню, жестоко поднятую в самый глухой час ночи из теплой кроватки злым-презлым полицейским – зеваю, потягиваюсь, чешу поочередно то макушку, то живот. Красавчик говорит, сонная я – чистый ангел, так и хочется на ручки взять и обратно в колыбельку уложить. Сонного ангела никто не станет обижать. Особенно два мужика в гостиной, готовых вцепиться друг другу в глотку.
Мелкий по пояс голый (хотя какой он голый, когда он весь покрыт татуировками) в дверях спальни стоит и весь его вид говорит детективу Дайити, что буквально пять минут назад он лежал на во-о-от той широкой кровати с кое-кем в желтой мягкой пижамке. Вот засранец! Что обо мне теперь подумает Хиро? Хотя о чем это я?
– Ты здесь что делаешь? – спрашивает офицер Дайити строго.
– Работаю телохранителем, – чеканит в ответ Мин Джун. – Храню тело... типа... А тебя что сюда привело посреди ночи?
Тщательно охраняемое тело тем временем задумчиво щелкает пультом от телевизора. На что бы такое переключить, чтобы создать звуковой фон, если вдруг начнется драка? Нет, порнуху нельзя. Коп весь на взводе, может окончательно потерять над собой контроль. Пусть будет мульт про драконов.
– Где Макино-младший? – вопрошает детектив.
– Кто-кто? – бормочу я в промежутке между двумя протяжными зевками.
– Хватит, Ямада. Достаточно балагана, – вдруг совершенно спокойно говорит Дайити. – Не нужно делать из меня идиота. Мы не в прошлом веке. В ресторане была видеокамера, на соседнем со стоянкой магазине аж целых две, и в этом здании их по меньшей мере с десяток, чтобы я мог задавать такие вопросы, точно зная ответ. Где Макино Кохей?
Мы с Мелким не успеваем перекинуться изумленными взглядами, как дверь в гардеробную распахивается и оттуда выходит весь из себя элегантный и невозмутимый наследник "Драконов". Даже в галстуке.
– Доброй ночи, детектив Дайити. Согласен, это была идиотская идея – прятаться, – говорит он.
И два единокровных брата, сыновья одного отца, очень вежливо друг другу кланяются в знак приветствия. Блин, а ведь они похожи. Чем-то неуловимым, но даже если не знать о тайне любвеобильного Ян Чэня, то все равно можно заподозрить их родстве.
– Не против, если я пойду руки помою? – спрашивает Кохей. – Я сейчас вернусь и поговорим.
– Антисептик – на полочке в аптечке! – кричу я ему вслед. – Антибактериальные салфетки там же! И защитные маски в тумбочке!
Хватит прикидываться милой девицей в пикантной ситуации, пора брать эту ситуацию под жесткий контроль.
– Мелкий, оденься. Возьми какую-нибудь мою футболку. А вы, офицер, тапочки наденьте и присаживайтесь. У меня шея болит смотреть на вас снизу вверх. Сделала бы вам кофе, но не умею пользоваться кофеваркой. Слишком она навороченная для меня.
Дайити провожает Мин Джуна настороженным взглядом, но уже не таким колючим и... ревнивым. Ревнивым? Ха! Это еще что за новости? Очарование мяконькой желтой пижамки? Но мне приятно, да, мне приятно, что такой симпатичный мужик строит мне глазки.
– Я разберусь с кофемашиной, – уверяет полицейский. – А зачем Макино антисептик? Он ранен?
– Нет, у него бзик на чистоте. Невроз, – осторожно делюсь я. – Очень тяжелый случай. Он – молодец, держится, работает над собой.
Моя задача какая? Моя задача не дать братьям сцепиться, а сочувствие и сопереживание чужой беде это самый первый шаг к взаимопониманию.
– А! Никогда не подумал бы.
Да у нашего легавого... ну, пусть будет, друга прям разрыв шаблона приключился. Вообще-то да, я тоже слышала, что Макино-младший суров и крут. Значит, Кохей так хорошо научился шифроваться, что его болезнь, на фоне остальных качеств, отходит на задний план. Уважаю таких людей.
Кохей возвращается такой весь невозмутимый, словно за бутылкой дорогого вина сходил.
– У тебя отличная уборщица, мисс Ямада. Дашь контакты?
И прибором своим хитроумным помахивает. Вот ведь! Протестировал, значит, качество обслуживания.
– Ни за что, – ворчу я. – Слишком высокие у тебя стандарты. Загонишь мою тетеньку в гроб.
– А придется. Это же из-за тебя убили моего телохранителя, Ямада Рин. Ты мне задолжала.
– Да ладно! Может, это по твою шкуру пришли? Чтобы ты с одного выстрела завалил супернаемника Томоэ? Ха.
– Я очень хорошо стреляю, чтобы ты знала.
– Отсюда поподробнее, пожалуйста, – вмешивается детектив, отрываясь от укрощения кофемашины. – Мин Джун, может, сделаешь нам по чашечке...
Нет, Мелкий в слуги к легавому не нанимался, он тому даже в стакан воды из крана не нальёт. В моей спортивной майке он смотрится по-домашнему, но это еще ничего не значит.
– Томоэ нанял какого-то крутого убийцу, чтобы отправить меня к праотцам, – чистосердечно признаюсь я. – Чем-то я ему насолила крепко.
– Зря смеешься, – крайне серьезно говорит Кохей. – Я проверял, ни единой существенной транзакции ни по одному из наших счетов.
– За наличные? – любопытствует Дайити.
– Никто, кто знаком с привычками Томоэ, не пойдет на сделку без предоплаты. Да и не станет серьезный спец светиться перед заказчиком. Я сам немного удивлен.
Тут Кохей прав сто раз. Умные наемники стараются оставаться анонимами как можно дольше. Человека, чьего лица никто никогда не видел, сложно поймать и бандитам, и полицейским.
– Кстати, офицер Дайити, вы же просмотрели все записи видеокамер, и теперь знаете куда больше нашего, – продолжает "дракон". – Мы что, мы отбились и сбежали, так и не узнав, кто же нас обстрелял. Делитесь информацией, если хотите что-то получить взамен.
Мне этот сын Ян Чэня нравится с каждой минутой все больше и больше. Умный он. Тоже в удался маменьку, в "дракониху"?
– Зачем вы встречались в "Аромате сливы"?
– Поболтать о вечном, – улыбается безмятежно Кохей. – У нас, как выяснилось, много общего с мисс Ямадой. Верно я говорю?
Угу. Например, психиатр. Я-то молчу, но Хиро (вот я уже его и по имени называю, дожили!) оказывается куда как сообразителен.
– Вас тоже хочет убить Томоэ?
– Пока только вытолкнуть из страны – подальше и надолго.
– Уже нет, – вздыхает Дайити. – Этот стрелок совершенно точно работал на Томоэ.
Не зря Чэнь хвалил сына. Детектив брюки в офисе совсем не зря просиживал и рыл в нужном направлении. Впрочем, у него работа такая: ловить нас – коварных гангстеров.
– Значит, брат решил ускорить события. Интересно почему?
– Потому что дядя Кента умер, – отвечаем мы с Мелким практически хором. – Вот почему.
– Кстати, а как конкретно его убили? – спрашиваю. – Если не секрет.
– Волшебные таблетки подменили, сердце и не выдержало.
Рано или поздно этим и должны были закончиться секс-подвиги старого кобелины. Годы уже не те, чтобы практиковать экстремальные развлечения.
– А что сутенер той девки?
– Сломал подъязычную кость. Случайно.
Сарказм офицера Дайити, если вместо сахара в кофе добавлять, заставит одно место слипнуться, это точно.
– Ах, какое нелепое самоубийство.
– Значит, трупов уже с десяток наберется, – замечает Кохей. – А будет еще больше. Если Томоэ избавится от Рин, то начнется война всех со всеми. Брат захочет подгрести "Трилистник" под себя, и наверх сразу полезут мелкие кланы. Будут реки крови, детектив. И я не хочу, чтобы Томоэ сгубил наш клан.
Нет, я им просто восхищаюсь. Вот кто должен стать во главе "Драконов"! Умный, расчетливый, заботящийся об интересах клана, об его истинных интересах. И характер – кремень! Руку положил на столешницу, словно совсем-совсем микробов не боится. Чего ему стоит вести себя как обыкновенный человек, наверное, только я знаю.
Эх, зря я ласкала взглядом Макино-младшего.
Хиро допивает свой кофе, смотрит в окно, и глаза его туманятся от нахлынувших, неведомых мне чувств.
– Вот, спрашивается, – задумчиво интересуется он у своего отражения в окне. – Почему я сижу и беспечно болтаю с бандитами, которым самое место в тюрьме?
– О'кей, офицер Дайити, – говорю я и протягиваю ему руки. – Наденьте на меня наручники и отвезите поскорее в тюрьму. Там людям хотя бы ночью поспать дают, насколько я знаю.
Утро. Сбывается мой самый страшный кошмар – мы едем в дядюшкин дом. Не то, чтобы я прямо жаждала закидать это место гранатами, а потом выжечь напалмом, но с тех пор, как я отсюда съехала, жить мне стало и легче, и проще. Легче, потому что не хотелось по сто раз на дню двинуть дядю Кенту чем-нибудь тяжелым по башке, а проще, потому что в моем собственном доме были только мои правила.
Теперь я возвращаюсь, чтобы спасти свою жизнь, туда, откуда когда-то сбежала без оглядки. Дом семьи Ямада, при желании (а оно есть), легко превращается в настоящую крепость, которую не так-то просто захватить. В прошлом такие попытки случались и не раз. Те же "Драконы" тридцать лет назад потеряли две дюжины бойцов только при первом штурме. Поглядим, что они предпримут сейчас.
Я везу с собой пару костюмов, гигиенические принадлежности и мини-кедр вместе с ками. Боязно мне без Сяомэя. С ним как-то спокойнее будет.
Едем, к слову, в полицейской машине в компании детектива Дайити. Макино-младший рассудил здраво и от предложения укрыться в штаб-квартире "Трилистников" отказался.
– У меня, между прочим, в клане есть и сторонники, и давние должники, – говорит он преспокойно. – И сейчас самое время призвать их под свои знамена, выражаясь образно.
– Кохей, – спрашиваю я с подозрением. – Ты в каком колледже учился?
– Ха! Я закончил Национальный Университет. С отличием.
– Поди, на юридическом... – бурчит себе под нос Мелкий.
– Угадал.
Тоже мне загадка природы. Юристы, особенно адвокаты, те еще разбойники, только режут без ножа.
Моим братцам, что собираются под крышей дядюшкиного дома, хватит и полицейского эскорта для моря впечатлений. А вот наследника "драконов" рядом они мне могут и не простить. Оно мне надо?
"Выше голову, сопля, – шепчет мне ками из кедра. – Наглость – второе счастье!"
Это – да, у Сяомэя с наглостью всё путём.
Ворота открыты настежь и вдоль дорожки стоят кланники, чтобы приветствовать наследницу, то бишь меня. Все поголовно в черных костюмах, с траурными белыми лентами на плече, все выбриты и трезвы, просто любо-дорого посмотреть. Но прежде, чем распрощаться с Дайити (а он обещал, что будет поблизости и с нашего печального мероприятия глаз не спустит), я спрашиваю, когда я смогу забрать тело дяди. Тот говорит, что сегодня после полудня.
– Тогда я пришлю людей, чтобы его сразу доставили в похоронное бюро, – говорю я.
Пошлю, пожалуй, человек десять, чтобы заодно и покойного постерегли. На всякий случай.
Мин Джун мне дверцу открывает, скоро ему это будет по статусу не положено. Я намерена его сделать 438-ым (4) – командиром личной охраны. Вокруг одни лишь склоненные головы братьев. Даже как-то страшновато.
Похожу к дому с горшком в руках и вижу Боко. Он стоит возле ноги дядюшкиного мажордома – господина Чи (стоит, а не лежит на боку!) и... вы не поверите, он машет хвостом. И "говорит" почти игриво:
– Гав, гав.
– Что?
– Гав, – отвечает Боко очень дружелюбно и... улыбается. Ну, то есть, не скалится глумливо, а вежливо растягивает рот и вывешивает кончик языка наружу, как это делают обычные собаки.
Вот и скажите теперь, что эта злобная бестия, оставившая на моих ногах и рукам множество шрамов, просто неразумное животное!
– Чи, это ты его подучил? – тихонько спрашиваю я.
– Ни в коем разе, – отвечает тот. – Сам не ожидал.
– Ладно, – говорю я Боко. – Сразу я тебя топить в пруду не стану. Поглядим на твое поведение.
Вообще-то, у меня была идея сплавить псину в приют. От греха подальше. Я нормально к животным отношусь (ками столько лет терплю, например), но с Боко у нас особые взаимоотношения, основанные, по сути, на презрении и ненависти.
"Ничосе! Это ты меня терпишь? – где-то в голове среди извилин шипит Сяомэй. – А не наоборот, случаем? Это я тебя терплю, соплячка!"
Подумаешь, обидчивый какой нашелся! Надо было кедр в квартире оставить, тогда хоть сутки напролет смотри телевизор и матерись.
"Засохни, короста!"
Ладненько! Мне как бы не до тебя, стеснительный ты наш дух. Понравилось мне, как ронин тогда сказал про Сяомэя. Кстати, а где Рё? Что-то волнуюсь я за него. У Мин Джуна спрашиваю, а на душе неспокойно. Тот говорит, что отправил Рё в морг, а потом в похоронное бюро. Когда стану Мастером Горы приму ронина в клан. Нам такие люди нужны. Если он, конечно, не передумает к тому времени.
Перед дядюшкиной фотографией в траурной рамке из белых хризантем горят поминальные палочки. Мой покойный родич смотрит с неё взглядом суровым и честным, словно всю жизнь только тем и занимался, что учил деток в школе разным хорошим вещам. Даже повязка на глазу не портит благородный образ. Все-таки, как обманчива внешность, ты подумай!
"Это ты про меня, свинота?" – ревниво вопрошает Сяомэй.
Да у меня таких замаскированных пруд пруди! Сейчас вот прямо займусь выяснением, кто из братьев высокого ранга не совсем рад моей кандидатуре.
"Поможешь ли ты мне, о дивный ками, разобраться с этими подонками рода людского?" – мысленно спрашиваю я, совершая ритуальные поклоны перед портретом усопшего.
"А то!"
Если бы кедры цвели, то на миниатюрном сокане сейчас бы распустились цветы размером с кулак.
К удивлению моему в доме все, как при жизни дяди, даже обувь расставлена в прежнем порядке. А ведь тут больше суток толклись все легавые города, обнюхали, поди, каждый уголок, заглянули под каждую Бокову шерстинку. Но мне от всего этого пиршества закона и порядка остался только контур тела на входе в ванную комнату. Как там, на Западе, говорят про мирскую славу? Она проходит.
Боко, тварь хитрая, семенит сзади изображая маленькую милую собаченьку. Ни разу не попробовал цапнуть, это ж надо! Может, рассчитывает потом к горлу подобраться?
Захожу в ту самую комнату, где несколько дней назад началась эта вся безумная катавасия – темное дерево панелей, раздвижные двери в сад, отполированный множеством ног до зеркального блеска пол, и прямо чувствую, что стою сейчас на перепутье. Почему так?
"Потому что – дура", – ворчит Сяомэй. И как только я ставлю кедр на низенький столик, он выпуливается оттуда весь в призрачной броне с веером своим гадским наперевес. Реконструктор исторических персонажей, блин.
– Что, братья-кланники, – обращаюсь я к сидящим за столом мрачным чувакам, – еще не передумали признать меня главой "Трилистника"? Потому что самое время поведать мне о своих сомнениях и высказать претензии.
Молчат мои братцы, сопят, но взгляды не отводят. Значит, не против выслушать. Человеку непривычному, наверное, дурно бы стало в компании с такими зверскими рожами, но я-то их всех с детства знаю. Они именно такие – бандиты в натуре.
– Хорошо, я объясню, как собираюсь распорядиться наследством. Тебя, брат Иккей, – говорю я толстяку с тоненькими усиками, что сидит по правую руку, – я оставлю в чине Церемониймейстера. Мин Джун будет моим Командиром охраны, и это не обсуждается.
"Трилистники" и не возражают. Все логично. Я доверяю Мелкому всецело, а он мне полностью предан. Таким и должен быть один из 438-ых (4).
– "Веером из белой бумаги" (4) станет, разумеется, Юто. Прости, брат Ву Линь, но тебе придется уступить место моему человеку.
В принципе, могла бы и не извиняться. Я в своем праве. Но Ву Линю от этого не легче. Он не из тех, кто так просто отдает власть. Поэтому следующее назначение должно объяснить брату Ву о том, как рискованно будет ему что-то предпринять в этом направлении.
– Чжун Ки, ты останешься "Красным шестом" (4).
Командир боевиков самый молодой среди "трехзначных" братьев, в свои тридцать четыре выглядит сущим подростком с девичьим личиком. Дядя Кента в свое время сделал ставку именно на его молодость, и не прогадал. За ванильной внешностью мальчика из ночного клуба скрывается безжалостный боец и нехилый стратег.
"Ну, стратег из него пока, как из пальца..." – хихикает Сяомэй, жеманно обмахиваясь веером.
Вот ведь сволочь! Попробуй только матюкнуться, кедровая моль!
"А что я такого сказал? Парень неглупый, но ему бы подучиться маленько не мешало"
– Благодарю, Хозяйка, – кланяется Чжун Ки, не меняя каменного выражения лица.
"Доволен, как слон, – комментирует из-за спины старого-нового "Красного шеста" ками. – И очень хотел бы потеснить Мелкого в твоей постели".
Все "знают", что я сплю с Мин Джуном – и свои, и "драконы" с "лотосами". Ну и пусть, мне все равно. Только Кохей теперь в курсе, что это не так. Всю предыдущую ночь Мелкий (тот еще ханжа и моралист, на самом деле) просидел на пороге моей спальни. Стерег мою честь от посягательств коварного "дракона".
Сяомэя аж передергивает. Не любит он современной романтики, не понимает.
А 432-ой (4), брат Даи, смотрит на меня не столько вопросительно, сколько с любопытством. Вот уж чьи амбиции нисколько не пострадают в любом случае. Он – незаменим, и даже если бы я хотела (а я не хочу), не стала бы его смещать.
– Ну ты понял, брат 432-ой, – улыбаюсь я ему.
– Само собой, Хозяйка Рин, – кивает тот и тут же обращается к Ву Линю: – Пойдешь ко мне заместителем, братец?
"От этой парочки жди подвоха, – предупреждает Сяомэй, шлепая веером по начинающей лысеть макушке отставного 415-го (4).
Ву Линь при этом чувствует, должно быть, неприятный озноб, потому что морщится и нервно поводит плечами. Эдак его ками до сердечного приступа доведет. А еще говорил, что духи не имеют права вмешиваться в жизнь людей.
"Я никуда не вмешиваюсь, не выдумывай! – тут же вскипает Сяомэй. – Я создаю эмоциональный фон".
То-то у брата Ву физиономия багровыми пятнами пошла вся, словно его удар вот-вот хватит или он прямо сейчас пойдет в ванную и там утопится.
"Теперь задвинь им что-нить умное. Про честь клана, про достойные проводы дорогого дядюшки и прочую лабуду. Мужики это любят, да, – советует ками. – Задвинь повнушительнее, ага?"
Признаюсь честно, "задвигать", как выразился Сяомэй, я не умею и никогда не пыталась научиться. Молча дать в зубы или там обматерить – это запросто. Вежливо тоже умею, с аргументацией, но только по делу.
– Ладно, – говорю. – У нас остался последний и самый важный вопрос. Я бы сказала архиважный.
Кланники, конечно, сразу напряглись, а я медленно так поворачиваю голову и смотрю на Боко. Долго смотрю, пристально.
– Нам нужно решить, что делать с собакой: утопить самим или продать в ресторан экзотической кухни? Какие еще будут предложения, братья? – спрашиваю.
И тут же получаю по хребту призрачным веером.
– Гав-гав, – говорит Боко с укоризной и снова виляет крысиным своим хвостом.
Обстановка разрядилась, братья ржут.
"Тебе бы все хиханьки, сучка неблагодарная! – орет мне прямо в мозг Сяомэй. – Зачем, о боги, я связался с этой лахудрой?"
И лупит, лупит веером. Согласна, от этих нематериальных шлепков такой мерзкий эмоциональный фон. Жуть!
Потом приезжает Жмот и привозит с собой Красавчика – слегка нетрезвого, а потому грустного и обиженного на весь мир в моем лице.
– Ребенок, как ты могла меня под арест посадить? Набралась опыта у своих полицейских дружков, э? Не уважаешь старость, э?
Утешать и разубеждать я его не собираюсь. Всё это сентиментальное бла-бла-бла в сериалах для домохозяек можно посмотреть и слезу пустить, если очень хочется.
– Бухло – в баре, – говорю. – На кодовом замке дата твоего рождения. Захочешь есть – спроси у Чи, он что-нить на кухне организует. Пульт от телевизора... Хрен знает где, но ты найдешь.
– Эх, ребенок... – вздыхает расчувствовавшийся Красавчик. – Приходи потом, поболтаем.
Да, было бы отлично, снова, как в прежние времена, сидеть рядышком – голова к голове – на диване и лопать чипсы из одного пакета, и смотреть что-нибудь спортивное, и болтать ни о чем. Я всегда в такие моменты представляла, что Тан – мой папочка и...
