Текст книги "Шесть дней Ямады Рин (СИ)"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
– Теперь возьмешь меня к себе в клан? – спрашивает Рё и лукавым черным глазом косится. – Я тебе пригожусь, Хозяйка Рин.
– Я подумаю, – отвечаю. Просто из вредности. И немного от зависти. Чтобы не всё так уж просто доставалось этому баловню судьбы. А то и ками у него могучий, и в клан примут без испытательного срока. Не жирно ли будет?
– Расскажи про ками горы. Какой он?
– А разве ты не торопишься на встречу с кланом? – вопросом на вопрос отвечает ронин.
А я понимаю, что совсем не хочу участвовать в порке брата Фу. Нет, хорошо было бы ему по яйцам врезать, как следует. А стоять смотреть, как из-под бамбуковых палок летят кровавые брызги, и самой лупить по живому мясу – не хочу. Прямо тошнота накатила, едва представила себе все в красках.
– Я с дядей должна поговорить. А уж когда мы это сделаем – до или после экзекуции, уже мне решать. Покатаемся час-полтора, а скажем – в пробку попали.
Рё изумлено таращится на меня секунд пять, но затем везет к реке, в новомодный парк, где молодежь катается на роликах. Там оказывается есть специальное место для парочек на машинах. Вид открывается красивый и в салоне можно покувыркаться безнаказанно.
Но мы-то с Рё не парочка, мы залезаем на теплый капот и сидим там, как бродячие коты на подоконнике. Сияют огнями небоскребы (а ярче всех моя "Жемчужная Башня") и колышется их отражение на черной воде. Я сумочку под зад подложила. Сразу видно дизайнерская вещь – вместительная, легкая и мягкая, как подушка. Ронин про ками рассказывает, и так мне хорошо, как никогда прежде. Даже, когда в детстве Красавчик на сон грядущий колыбельную пел – про долю нелегкую разбойничью, так уютно не было. После его песенок мне порой головы отрубленные снились, но это пустяки.
– А лисы-оборотни на той горе живут? – спрашиваю.
Вот честное слово, у меня столько более важных вопросов есть, но на ум приходят только лисы. Дурочка я, да?
– Говорят, что живут, – ухмыляется Рё. – Здоровенные такие. С девятью хвостами. Глазищи – во! Зубищи – ого-го!
Обормот вредный! А настырный – ужас!
– Возьми меня к себе, Хозяйка Рин, – снова просит он. – Я тебе буду каждый день про лисиц рассказывать.
– Сказала же, подумаю еще, – уворачиваюсь я и с сожалением смотрю на часы. – Нам уже пора.
Появляюсь в "Нефритовом Лотосе" слишком поздно, с братом Фу уже закончили и все разъехались. Это нехорошо. Дядя такого мне не скоро забудет и простит далеко не сразу.
А вот и он. Звонок и тот сердитый.
– Как тебя понимать, Ямада Рин? – спрашивает дядя Кента строго. – Я хочу тебя видеть прямо сейчас. Даю тебе двадцать минут.
И это не притворная строгость. Если я что-то знаю о нраве дядюшки (а я очень даже в курсе), то сейчас он просто в бешенстве.
Ронина просить не пришлось, он успел домчать до дядюшкиного дома за какую-то четверть часа.
– Жди меня тут, – говорю. – И что бы ни случилось, внутрь не заходи.
Возле ворот стоит шлюховоз – тошнотворно-розового цвета тачка, от которой за десять шагов прет дешевыми духами. Я уже говорил, что у дяди Кенты вкусы старомодные, он любит девок, у которых прямо на лбу всё написано. Губы на пол лица и сиськи выпадающие из кружевного корсета – в ассортименте.
Если он вызвал шлюх, значит порка прошла на "ура", кровь кипит и дядя жаждет продолжения банкета. Основным блюдом будет жестокое веселье с девкой (глупо хихикающей голой куклой в желтом парике, выглядывающей из ванной комнаты), а грызня со мной пойдет как холодная закуска. Такое себе канапе с черной икрой.
– Ты, дрянь такая, от рук отбилась, – рычит дядя Кента прямо с порога. – Давно я тебя уму-разуму учил?
Вообще-то очень давно, почти двадцать лет назад. Но я до сих пор помню ту пощечину. Как у меня голова не отвалилась от удара, до сих не понимаю. Дядя тоже должен помнить, у него шрамы на запястье – два ряда моих зубов, без клыков, они тогда только выпали.
Я кланяюсь и выдавливаю из себя:
– Я прошу прощение за доставленные неудобства, Отец.
– Ты должна наказать Мелкого со всей суровостью. Балаган с газетчиками – это его вина!
Ничего себе заявочки! Он-то тут причем?
– Нет, это моя вина, – упираюсь я.
– А я сказал: Мелкий – виновен! – орет дядя и швыряет в меня банку из-под пива. Не с целью попасть, а так... типа, мусор к мусору.
Чего он к Мин Джуну докопался-то? Тот, с какой стороны ни посмотри, идеальный кланник.
– Он – мой человек.
– Он – брат из клана "Трилистника", прежде всего. А значит, мой с потрохами. Хочешь, чтобы я сам употребил власть? Я могу. Мало никому не покажется.
– Хотите убрать от меня по-настоящему преданного человека?
– Пора завязывать с играми в честную бизнес-леди, – кривится, как от кислого, дядя. – Ты – наследница клана и должна находиться при мне. Здесь, в этом доме. Тогда не будет фотографий, не будет скандалов. Потому что тут у меня не какая-то фирмочка, а логово клана.
– В гробу я видела этот сраный дом, – нет, я не срываюсь на крик, говорю четко, спокойно и по существу. – Я делаю вам две трети прибыли. Я, а не ваши "быки", которые только ребра ломать да почки отбивать умеют.
– Не мне, а клану.
Ах вы ж посмотрите, сколько пафоса на ровном месте. Щеки надул, пузо выпятил.
– Ты определись все-таки с приоритетами, дядюшка Кента. Что главнее – ты или наш клан?
Я сознательно нарушаю все приличия, обращаясь к нему, как к равному. И дядюшку аж вспучивает всего от злости.
– Короче, мелкая зараза, ты съезжаешь из небоскреба и из своей понтовой квартирки. Завтра же! Переезжаешь ко мне и начинаешь вести себя, как наследница клана.
– А иначе?
Дядюшка омерзительно подмигивает единственным глазом и клыки желтые свои скалит. Ну прям, брат-близнец Боко. Куда, кстати, собачий выродок делся? А псина возлежит в кресле и каждой клеточкой уродливого тела впитывает витающую в воздухе ненависть. Глаза от удовольствия закатил. Еще бы! Его главного врага так унижают! Ням-ням...
– А как наказывают непослушных девчонок? – вопрошает дядя.
– Лупят по щекам?
– Отбирают игрушки. Твои живые игрушки, Ямада Рин.
Он-то думает, что угрозами выведет меня из себя, заставит беситься, просить или же орать. А мне вдруг становится на диво спокойно и легко. Дядюшка Кента, наконец-то, почуял, что мы с ним поменялись местами: я не младше, я – моложе, а он не старше, он – старее. Небольшая, но существенная разница, верно? И кто-то (и я даже знаю кто) напел ему в оба уха, что племянница выходит из-под контроля. Практически, уже вышла. Так недолго и власть в клане потерять. А чтобы её не утратить, нужно что сделать? Правильно! Превратить самого сильного и потенциально опасного соратника в "шестерку" на побегушках. Под благовидным предлогом, естественно.
–Угрожаешь мне?
– Предупреж-ш-ждаю, – шипит дядя, видя, что его посулы подействовали как-то не так, как планировалось.
– Я подумаю над твоим предложением, но ничего не обещаю.
Сама не ожидала от себя такой наглости. Дядюшкин глаз тут же наливается кровью, физиономия пунцовеет и волосы на макушке дыбом встают.
– Что? Что ты там лепечешь? Как со старшим разговариваешь, мразь?
Боко тоже возмущен. Он спрыгивает с кресла и бросается на меня с рычанием. У скотины явно мания величия, он считает себя большой и страшной собакой. У дяди, кстати, тоже не всё с головой в порядке. Он мне пощечин хочет надавать. Ему жить надоело, что ли?
Я отфутболиваю псину и отбиваю дядину руку. Главное, удержаться от удара ногой с разворота, чтобы старый скот летел в другой конец комнаты.
Так, Хозяйка Рин, держись! Помни, что бить старикашек нехорошо. Но как удержаться от жгучего желания швырнуть в перекошенную харю что-нибудь? Ну, хотя бы, сумочку. И прямо в нос попасть! Дядя умывается кровавой юшкой, Боко аж заходится от лая, а я покидаю поле боя. Бегом, правда, но зато с высоко поднятой головой.
Ронин уже мечется возле тачки, как пес на цепи – весь взъерошенный и злой.
– Ну? Что там такое? Что случилось? Ты как, Хозяйка?
– Ходу отсюда, – приказываю я, прыгая на переднее сидение. – И лучше, если ты будешь молчать всю дорогу.
Рё беззвучно закрывает рот на воображаемый замок и выбрасывает невидимый ключ в окошко. Понятливый какой!
Дядюшкины угрозы это очень серьезно, очень-очень. И прежде чем начать действовать, я должна как следует всё обдумать.
«Что же теперь делать?» – думаю я и грызу ногти. Знаю, вредная привычка. В детстве бывало вообще до мяса сгрызала, потом, когда у врача полечилась, вроде прошло. Лет семь держалась, маникюр-бальзам-все дела, думала поборола я эту напасть. Но то, что я только что отмочила, называется – бунт. Более того, неуважение к авторитету старшего. Наказание за эти проступки воспоследует непременно. Фантазия у дядюшки Кенты богатая, он придумает, как меня побольнее прищучить. Эту сумочку цвета малинового мусса, которой я засветила в лицо главе клана, я буду до конца жизни выкашливать. Но это будет потом, а пока же я сгрызаю свои красивые ноготки под корень. Когда же на мои пальцы становится страшно смотреть, я уже знаю, что мне делать.
Сначала я набираю господина Юто.
– Жмот, немедленно переведи мои личные активы на оффшорные счета.
Тот даже спрашивать не стал зачем и почему мне это понадобилось. Прятать денежки? Через анонимных посредников? Среди ночи? Да запросто. Это же любимое занятие!
Теперь займемся Мелким:
– Мин Джун, – говорю. – У тебя есть шесть часов, чтобы исчезнуть из страны. Лучше всего легально, но как можно дальше. Подумай, где тебе лучше провести следующие полгода.
– Что с тобой? – спрашивает он тоном, от которого хочется выть. – Ты ранена?
– Со мной все отлично. Меня Рё домой везет. А ты делай, как я сказала. О деньгах можешь не беспокоиться.
Последнее о чем станет волноваться Мелкий – это как раз деньги.
– Мин Джун, со мной действительно все хорошо. А если не смоешься и что-то случится с тобой, то мне будет очень плохо. Понимаешь?
Он понимает, благодарит и отключается. Будем надеяться, что телохранитель понял всё правильно.
Остается только Красавчик. А его спасать не надо. Это он меня спасет.
Звоню ему один раз – не берет трубку. Звоню снова. Абонент вне зоны доступа сети. Продолжаю вызывать еще и еще. Когда он меня из приюта забрал, то я не умела ждать. Красавчик сто раз объяснит, что выйдет из дома ровно на двадцать минут, я сто раз соглашусь. И только он за дверь, как я начинаю орать благим матом, его звать. И почему он тогда не бросил меня?
– Ребенок, ну чего тебе? – наконец-то отвечает Тан. – Я в постели лежу, с сигарой, с бутылкой и с девчонкой. Имей совесть, а?
– Красавчик, я только что дяде по морде сумкой врезала, – честно признаюсь я.
Тан минуту или две переваривает новость. И первым делом спрашивает:
– Ты бабло спрятала?
– Угу.
Думаю, у друга и защитника – как гора с плеч.
– Ну, так и не ссы. Я с главарями сейчас перетру. Всё путем будем.
– Тан, там всё очень серьезно, – предупреждаю я. – Он меня решил на цепь посадить.
– Хех, да всё к тому шло, ребенок. Но ты точно баблос распихала по углам?
– Да, точно. Не волнуйся, я всё помню.
Еще бы я забыла урок номер один, преподанный Таном едва ли не на следующий день после знакомства. Мне дядя, купившись на скромный вид, дал денег на мороженое. Красавчик это дело просек, словил в темном уголке, перевернул вверх тормашками и вытряхнул монетки, как из копилки. И снова на ноги поставил, а себе на них пива купил. Урок назывался "Если у тебя завелись бабки, а ты – сопля соплей, то их надо не в карманах таскать, а прятать понадежнее". Поэтому – да, сначала прячем бабки.
– Вот и славненько. Езжай домой и спать ложись, я разберусь тут.
Собственно, дело не в том, что главари мне не доверяют. У нас никто никому не доверяет. Либо ты держишь кого-то за яйца, либо тебя держат. Во всех смыслах, да. Система сдерживаний и противовесов, мать её. Опять же, я – девочка. С девочками в нашей среде совсем не принято считаться. И только у Красавчика получится расписать, что они получат, если в сваре с дядей встанут на мою сторону. Репутацию бабы с мужскими крепкими... амбициями (а не тем, о чем вы только что подумали) я кровью зарабатывала последние десять лет.
И тут я замечаю, что ронин несется по магистрали, словно за нам гонятся демоны. Оборачиваюсь. Не демоны, конечно, но определенно кто-то нас преследует. На трех здоровенных черных тачках. Этого еще не хватало.
– Держись, Хозяйка Рин. Сейчас на мосту мы от них оторвемся, – говорит Рё и притапливает педаль газа.
Слава Богам, что уже ночь и мост практически пустой, иначе аварии было бы не избежать. Но нас все равно догоняют, подрезают и прижимают к ограждению. Таинственные преследователи высыпаются из машин, как горох из стручков.
– Сиди здесь, – бросает Рё и выскакивает наружу, так резво, что я даже крикнуть "Стой!" не успеваю.
Ну куда, куда он против дюжины бойцов? Совсем безголовый! А мозгами шевельнуть чуток, не, не судьба? Обычная гопота на шикарных заграничных автомобилях за отечественными внедорожниками по улицам не гоняется. Значит, кто-то из своих. Либо "лотосы", либо "драконы". Ни тем, ни другим не выгодно делать мне больно. Дядя Кента мне собственноручно морду может расквасить, но, упаси Боги, чужие обидят его наследницу.
Но ронин в такие тонкости не посвящен, а подумать ему лень. Зато ему, видимо, совершенно не лениво меситься с двумя "быками", что подскочили к нашей машине самыми первыми. Одного любимец ками священной горы кидает через себя, ломая руку в локте, второго встречает ударом ноги в живот. И не похоже, что он собирается останавливаться. Даже после первого щелчка предохранителя. Тоже мне нашелся герой-одиночка!
Выскакиваю из машины и ору во всю глотку:
– Перестань! Хватит!
Ронин не сразу, но подчиняется. Раздувает гневно ноздри и что-то бормочет себе под нос, но отходит.
– Воспитанный у тебя... хм... питомец. И храбрый. А куда Мелкого дела? В утиль сдала?
Сказавший это, выходит наконец-то из-за спин своих бойцов. Макино Томоэ – глава Драконов и старший брат Кохея, собственной персоной. Снизошел, значит, до "какой-то девки из Трилистника", ну-ну.
Был бы здесь Красавчик Тан, он бы заценил шмотки, которые Томоэ напялил на себя великолепного. Точнее, позволил им облечь это идеальное тело. Ну, или как он там привык выражаться?
– Я тебе не рада, Макино, – говорю я. – Какого черта ты вытворяешь?
Обольстительный Томоэ медленно приближается, облокачивается на капот и окидывает меня эдаким снисходительным взглядом главного самца в стаде. Типа, глазами раздевает. Пуговичка за пуговичкой, бретельку с плечика и всё такое... Слюни пускает, кобелина. Вот, как в такой обстановке одеваться женственно?
– А теперь застегни всё обратно, извращенец, и сделай как было, – говорю я. – Пока я не навоображала, как носок моей туфли со всего маху врезается тебе в промежность.
При этом я кровожадно пялюсь на ширинку его брюк, чтобы и его воображение заработало в нужном направлении.
– Ладно, шутки в сторону, – говорит король всех борделей. – Мне надо с тобой поговорить наедине, Ямада Рин.
– О чем?
– О семейных делах.
Ух, как мне это не нравится. Когда улыбаются вот так вот краем рта и демонстрируют при этом клык.
– Тебе уже сказали, что человечество изобрело мобильные телефоны? Зачем было гнаться, устраивать показуху?
Томоэ только руками разводит. Да, я уже знаю, что пристрастие к дешевым понтам не лечится консервативными методами, а отрезать пришлось бы слишком много.
– Давай поговорим наедине, Ямада. Как брат с сестрой.
– У меня нет братьев, Макино.
– Так и у меня сестер не завелось, – парирует он.
Мы отходим в сторонку, оставаясь в поле зрения его охранников и ронина. Если бы не заявленная тема (в моем случае – слишком актуальная и болезненная), то я бы его послала подальше, честное слово.
– Где ты чучело это окопала? – спрашивает Томоэ, кивая на Рё.
– Где взяла, там уже нету, – огрызаюсь я. – Давай-ка к делу. Чего надо?
Утиль для Мелкого я ему еще припомню!
Смазливая до неприличия физиономия главы клана дивным образом обретает серьезное выражение. Надо же, он умеет не только взглядом раздевать.
– Ты сегодня встречалась с детективом Дайити, – говорит (и это не вопрос) – Он расследует смерть Ян Чэня. Что ты ему сказала?
– Пока ничего особенного. А что?
– Он всё еще считает, что это сделали "Драконы"?
– А это они? – прикидываюсь я несведущей.
– Нет, но я могу предоставить доказательства, что заказчиком был мой младший братец.
Удержать на лице маску спокойствия мне не удается. Нижняя челюсть сама по себе отваливается. Позор тебе, Ямада Рин!
– Решил избавиться от брата?
Неужели узнал про отцовство Чэня? От кого? Когда? У меня аж дыхание сбивается от волнения. Как же я теперь наказ призрака выполню?
Томоэ морщится, как от глубочайшего разочарования во всем человечестве. Это он правильно делает. Если человеческая раса породила такого, как он, подонка, то грош ей цена.
– Я разве изверг какой-то, чтобы родную кровь в тюрьме сгноить? – немного обиженно бухтит он. – Пусть тусуется за океаном, денег ему хватит надолго и я без помощи не оставлю. Но не здесь.
– А если братец сумеет отмазаться?
– Не, Ямада, без вариантов, – хихикает Томоэ. – У меня проколов не бывает. Здесь Кохею тюремный срок будет светить еще очень долго.
– Понятненько, – бормочу я и в голове мысль только одна: "Вот это я вляпалась, так вляпалась!"
Не зря покойный Чэнь вмешался, никакая это не причуда была. Он почуял, что Судьба как игрок в бильярд уже прицелилась кием, намереваясь столкнуть два ярких шара. Но я-то как смогу противостоять высшим силам?
– Ну и? Поможешь мне?
Надеюсь, у меня сейчас глаза не бегают из стороны в сторону, потому что я не представляю, как поступить в этой ситуации. Отказаться? Старший Макино другим способом, но сольет информацию полицейским. Согласиться? А завтра Томоэ узнает про брата Фу (такие вещи в секрете не утаить) и решит, будто я в сговоре с Кохеем. Или, того хуже, стучу на своих же кланников. В свете ссоры с дядей, эти слухи могут мне дорого стоить.
Ладно! Снова последую совету Красавчика, гласящему: "В непонятной ситуации – начинай торговаться!"
– А что мне с этого обломится? – спрашиваю я. – В чем моя выгода? Ты даешь пинка братцу, детектив закрывает дело, прокурор весь в шоколаде, а что получаю я и мой клан?
– Какая же ты всё-таки меркантильная сучка, Рин, – говорит Томоэ и пялится на мою грудь.
– Госпожа Ямада, – педантично поправляю я. – Или на худой конец – Хозяйка Рин. В остальном – ты прав.
– Я могу уступить "Трилистнику" кое-какую спорную территорию. Без всяких предварительных условий, – заявляет он и продолжает таращиться на третью сверху пуговицу моей рубашки. Ему там медом намазано?
– Макино, – злюсь я. – Представь, что у меня на лбу выросли сиськи. Так тебе проще будет смотреть в глаза во время разговора.
О! Подействовало! Вот зачем этому сукину сыну такие длинные ресницы, а?
– Если бы я стояла во главе клана...
– Поэтому я к тебе и обратился. Старик Кента, тот с меня живьем шкуру спустит при встрече, – деланно ухмыляется "дракон". Не радует его мысль о том, кем я запросто могу стать когда-нибудь.
И тем самым дает мне возможность потянуть время. Ура! Кажется, я спасена.
– Тем более, я должна уговорить дядю, – быстренько отмазываюсь я. – Хотя бы попытаться.
– Так ты согласна?
– Почти. Если клану эта сделка на пользу пойдет, то почему бы и нет. Ничего личного. Но тебе-то чем Кохей насолил? Родная же кровь.
– Псих он форменный. Если бы не покойный папаша, то я бы его еще в детстве в психушку запер.
– Вот как.
Словом "псих" в нашем тесном сообществе могут назвать и гея, и педофила, и фаната классического балета. Лично я с младшеньким Макино не знакома, не довелось как-то. Но если бы за парнем водились странности, слухи просочились бы непременно. Ни для кого ведь не секрет, что мой дядюшка большой поклонник секса с утоплением.
– Позвони ему, – просит Томоэ. – Порешаем все по-быстрому.
Ага! Оторви я дядю от той девахи, и завтра он мне точно голову оторвет.
– Куда-то торопишься? – любопытствую я. – Да так, что утра не можешь дождаться?
Я угадала, но "дракон" не хочет признаваться и отступается.
– Ладно, но предложение действительно до трех пополудни.
Вот и договорились.
Возвращаемся к машинам. "Дракон" не пытается изображать джентльмена, и слава всем Богам. Галантность у повелителя всех шлюх специфическая – липкая какая-то.
– Говорят, ты сегодня блистала в брендовом наряде, хотел бы я глянуть на тебя в юбке...
– Нагло врут.
– Жаль, – мурлыкает этот блудливый кот и тут же показывает когти, обмениваясь с Рё жесткими взглядами.
Воздух между ними прямо искрится от злобы. Отчего бы это вдруг? Так-так!
Ронин ни слова не сказал, ни о чем не спросил. Что ж, умение держать язык за зубами нынче в большой цене. Я всё жду, что он снова свое нахальное: "Возьми меня в клан, Хозяйка Рин", повторит, но Рё лишь на дорогу смотрит. Даже как-то обидно.
– Ты тоже какое-то время постарайся не высовываться, – говорю я на прощание. – Сам видишь какие у нас тут дела.
– Постараюсь, – сухо отвечает он. И не попрощавшись уезжает.
На часах половина второго ночи, мне как-то не до перепадов настроения отдельно взятого бродяги-наперсточника, мне бы до кровати добежать и лицом в подушку упасть. Третье правило Красавчика Тана гласит : "Нечем заняться – ложись спать".
– Явилась, шалавень? – перекрикивая сопение, хлюпанье и страстные вопли, приветствует меня Сяомэй. Он, как обычно, порнуху смотрит.
– Иди ты... – шепчу я, скидывая туфли и на полусогнутых вползая в гостиную.
– И куда же?
Показываю на экран. В самый центр композиции, так сказать.
– Прямо вот туда, скотина бесчувственная.
Ками сладостно хрюкает, отправляя в рот горсть чипсов. Он сегодня в четырех халатах один другого роскошнее. Нижний – снежно белый, следующий – с голубым узором, затем – цвета морозного неба, и, наконец, аспидно-синяя парча. Совсем сдурел.
– Пиво будешь?
Кто ж откажется? Но сначала – в душ, под горячие струи.
Моюсь, вообще с закрытыми глазами. Что-то я устала сегодня, просто вот хоть на пол ложись и засыпай. Тяжелый был день. Но у меня есть проверенное средство от всех печалей – моя любимая желтая пижамка. Подарок Красавчика. Я ныряю в неё, как птенчик под бок к мамочке. Мяконькая, тепленькая, уютненькая пижамка. С капюшончиком.
– Пиво!
Сяомэй мне уже и баночку открыл. Холодную, всю в капельках конденсата. Нет, ну точно у ками сегодня праздник какой-то. Стотысячное ругательство каркнул что ли?
Я делаю глоток, потом второй, плюхаюсь на диван и моментально погружаюсь в блаженную прострацию. Боги, как же хорошо!
Ками садится рядом и переключается на канал с мультиками. Да, да я помню, что у духов очень тонкое чувство гармонии. Я и моя пижамка идеально сочетаемся с глазастыми мультяшными монстриками.
– Может, плохое что случилось? – спрашивает Сяомэй.
– Плохое? Что у меня сегодня случилось плохого? – тяну я, пытаясь сгенерировать хотя б одну мысль, но мозг стремительно растворяется в пиве, глаза слипаются. – Да фиг его знает... О! Я сумочку у дяди забыла... Цвета малинового мус-с-с-с... хррррррр!
Сплю.
День четвертый
Опять утро. Снова резкий и долгий звонок в дверь.
Да что ж такое делается, а? Я заставляю себя открыть глаза и тут же зажмуриваюсь от яркого света, бьющего в панорамное окно. И первая, на грани панической атаки, мысль: "Где я?", которая возникает всегда стоит мне проснуться не в собственной кровати. Я уже говорила, что регулярно хожу к мозгоправу – к доктору Сано? Учусь справляться с детскими травмами, типа. Дядя затею эту считает капризом избалованной девчонки и пустой тратой денег. А я ему, в ответ на все упреки, обычно припоминаю показательную казнь предателя совершенную прямо на моих глазах. Отличный педагогический прием для восьмилетнего ребенка, чего уж там. Чувака закопали живьем, а я после этого полгода писалась в кровать. Зачем я все это рассказываю? Чтобы понятно было – я из настоящего гангстерского клана, а не из клуба озабоченных домохозяек. У меня очень нервная жизнь и нездоровые рабочие отношения. Поэтому не нужно пугаться, если я, разбуженная ни свет ни заря, ору от злости:
– Какого черта? Кого принесло?! Пошли все в жопу!
Распахиваю дверь и вижу мужика в снежно-белом костюме. Как будто смутно знакомого.
– Ты кто такой, хрен морозный?
А если бы не ходила к психотерапевту, то просто выстрелила бы ему в голову. Чувствуете разницу? Вот!
– Хм... – невольно пятится назад сбитый с толку мужик. – Я... как бы... хозяин жилого комплекса, мисс Ямада.
О! Теперь я его вспомнила. Это же господин Ким!
– Чем обязана столь ранним визитом?
Ким вытягивает шею и пытается заглянуть вглубь квартиры. Что он собирается там увидеть? Головы замученных жертв?
– Да вы проходите. Не обращайте внимания на беспорядок. Я все равно уже проснулась. Хотя обычно встаю на три часа позже, – вещаю я голосом настолько медовым, что только глухой не услышит в нем отчетливый привкус дёгтя.
– Когда вы вселялись, мисс Ямада, то обещали избегать неприятностей. Клялись, что будете жить тихо и незаметно.
И на цыпочках крадется в гостиную. Вестимо, боится разбудить десяток пьяных бандитов.
Вообще-то, когда я вселялась, он ползал на коленях и благодарил за вызволение старшего сына-игромана из лап одного из клановых букмекеров.
– Я так и живу. Ухожу рано, возвращаюсь поздно. Вечеринок не устраиваю. Неужели поступили жалобы от соседей?
– А вы как думаете, мисс Ямада?
Я-то? Я думаю, что может дядя прав, и я зря отлежала на кушетке у мозгоправа столько часов, если от желания спустить незваного визитера с лестницы аж пальцы сводит.
– Откуда же мне знать? Я ни с кем так и не успела познакомиться.
– Ваша... хм... работа, мисс Ямада, неожиданно привлекла повышенное внимание СМИ. Соседей беспокоит количество репортеров, – бормочет арендодатель.
А сам зыркает вокруг, ищет к чему придраться. И не находит ничегошеньки. Квартиру каждые три дня убирает приходящая тетенька, а на кухне я появляюсь крайне редко. И даже сейчас Сяомэй успел спрятать все пивные банки. О том, что тут проживает живой человек напоминает только смятый плед на диване... Ох! Это, что же, ками меня укрывал ночью? О как! Но на господина Кима почти стерильная чистота действует парадоксально – он начинает наглеть:
– Люди платили огромные деньги за конфиденциальность и покой, мисс Ямада. Они не хотят, чтобы каждый их шаг за пределы жилого комплекса сопровождался фотовспышками. Ваша скандальная публичность отрицательно сказывается на имидже этих очень уважаемых людей.
– Подайте в суд на СМИ, – советую я, мысленно приготовившись к тому, что эта жадная сволочь сейчас начнет качать права. – Шумиха раздута без каких-либо веских причин. И, к слову, я тоже заплатила огромные деньги за эту квартиру.
– Ваше окружение и способ жизни...
Понеслось! Клеймить чужие пороки – святой долг законопослушного гражданина, я помню-помню. Но господин Ким как оратор превзошел всех предыдущих. Настолько, что Сяомэй вылез из кедра – и прямо заслушался.
– Мне сложно это говорить, но я вынужден предложить...
В этот момент в дверь опять звонят.
– Одну минуточку, я открою. Может быть, это кто-то из потревоженных соседей, а? Хотелось бы услышать их мнение лично, а не в вашем захватывающем пересказе.
Иду открывать и думаю, что господину Киму пора убедиться насколько мое окружение умеет быть некомфортным. Послать что-ли "быков" – сжечь его спортивную машинку? Мне сейчас нельзя съезжать отсюда ни в коем разе. Давать дяде еще одну причину затащить меня в его логово? Нет уж.
Короче, открываю дверь... Что это такое?
Красавчик Тан в черном костюме и белой рубашке? В черных лаковых туфлях? В носках? С траурной белой лентой на плече?
А рядом Мелкий (которому приказано было немедля исчезнуть!) и остальные "старшие братья" количестве двадцати человек (в том числе и брат Фу – зеленоватый, но живой). Все они в черных костюмах и с белыми повязками.
Я лишь рот успеваю открыть, а братва уже начинает кланяться.
– Э...
– У нас новости, Хозяйка Рин, – говорит Мелкий с нажимом (и бровями туда-сюда дергает, типа, намекает, что неспроста всё). – Позволь твоим братьям войти.
Позволяю, конечно. Брови у Мелкого кого хочешь напугают. А "старшие братья" дружно разуваются (Мелкий аж зубами скрипит, когда видит чужие мужские туфли у входа), и так же дружно маршируют в гостиную, а там, не обращая внимания на забившегося в дальний угол господина Кима, усаживаются прямо на пол в строгом порядке (как на встрече с дядей – на его личном подворье). Что уже само по себе подозрительно. Либо они пришли меня на расправу забирать, либо с предложением низложить дядю, либо...
– Мы выражаем тебе глубочайшие соболезнования, Старшая Сестра, – торжественно говорит Красавчик. – В связи с неожиданной кончиной Отца Кенты. Позаботься о нас, Старшая Сестра Ямада Рин.
Кланники совершают низкий ритуальный поклон, а я... Первое, что едва не срывается с моего языка: "Это не я!", но мне на плечи ложатся прохладные ладони ками-невидимки.
"Цыц! – шипит он на ухо. – Завали хлебало, дура. И спроси, что случилось с дядюшкой"
Да что с ним могло случиться-то? Шлепнули его – вот и весь случай. Кто-то, но точно не я. И не надо быть великим детективом, чтобы представить, как все это выглядит со стороны. Не исключено, что я вчера была тем человеком, который последним видел дядю живым. За исключением той проститутки.
"Ну, не тупи, идиотки ты кусок, – рычит невидимый Сяомэй. – Спроси их о случившемся. Быстрее! Но чтобы не выглядело подозрительным"
– Братья, я не понимаю... – растерянно выдавливаю из себя я, хотя на самом деле всё я понимаю, только не до конца.
– Твой дядя этой ночью окочурился, – говорит Красавчик, которого "старшие братья", по всей вероятности, уполномочили вести переговоры с наследницей клана. – Помер он, конечно, как мужик, чего уж там, но как-то шибко подозрительно.
"Как мужик" – это значит в постели (а в дядином случае – в ванне) с женщиной. Чего и следовало ожидать в его возрасте.
– А девка что говорит? – спрашиваю.
– Ничо не говорит. Она плавала в ванне тоже мертвая. То ли он её сначала притопил, а потом склеил ласты, то ли когда Кента с копыт рухнул, то девку кто-то... следом отправил. Хрен его поймешь, что там на самом деле случилось.
В моей просторной, вызолоченной солнцем гостиной устанавливается тишина и только в углу тихо поскуливает господин Ким, уже нафантазировавший себе ужасов, почерпнутых в основном из гангстерских боевиков. А может и вправду ему язык отрезать потом? Шутка.
– Полицию вызвали?
– А как же! И пока они там обводят мелком тело Кенты и ковыряются в бумажках, мы к тебе рванули.
Могу себе представить разочарование легавых, когда они впервые попали в логово "Трилистника" на вполне законных основаниях, а там не только компьютера, там даже мал-мальски ценных документов не найти. Ну разве только завещание, которое дядя приготовил лет эдак пять назад. Дядюшка сложной технике не доверял, а все схемы и расчеты предпочитал хранить в собственной голове. Я, кстати, тоже. Так оно надежнее.
