Текст книги "Плоды свободы"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Джойана Ияри
В щели опущенных кожаных штор в карету едва проникал свет, но по тому, как раскачивался и скрипел рессорами экипаж, как грохотали колеса и цокали копыта, Джона догадалась – они едут по булыжнику. Оставалось только гадать, куда завез их с ир-Сэйганом бывший эсмонд.
Но возница вдруг зычно причмокнул губами и крикнул: «Тпру!» Карета остановилась.
– Добро пожаловать в Этенхари, сударыня, – молвил доктор Сид, распахивая дверцы перед своей пленницей. – Здесь мы переждем сложные времена.
Он излучал самодовольство, как весеннее солнце – тепло. Джойане осталось лишь тихонечко скрипнуть зубами от злости, когда она выбралась наружу и узнала место. Наглости эсмонду не занимать. Поселиться в конфискованной двадцать лет назад каливе [1]1
Калива – уединенная постройка, предназначенная для проживания и обучения волшебников-эсмондов.
[Закрыть]. Эсмонд-Круга может только отчаянный наглец. Или отличный стратег.
– Не надо кукситься, миледи. Взгляните на все происходящее, как на возможность расширить кругозор. Когда бы вы смогли побывать здесь?
Чистая правда. Если на порог храма Предвечного шуриа еще могло занести каким-то чудом, то территория каливы для детей Шиларджи оставалась во все времена запретной. Здесь эсмонды учились управлять своей магией, медитировали, уединялись для молитв и ученых диспутов. С тех пор как диллайн перестроили под нужды волшебников древний ролфийский замок на вершине известнякового холма, эти земли только формально принадлежали Янамари. Тив Этенхари подчинялся лишь Хереварду Оро. И насколько Джона помнила, он был редкостным мерзавцем.
– А правду говорят, что преподобного Лэра повесили на воротах вниз головой? – спросила она самым невинным тоном.
– Разумеется, – улыбнулся Сид. – Остальных служителей Предвечного добрые янамарцы вздернули правильно – за шею.
Джона внимательно огляделась – романтичное гнездышко, к тому же весьма неплохо защищенное от посторонних взглядов. Крепостная стена красиво заросла хмелем, но оборонительных качеств не утратила ни на йоту. Основное здание каливы было окружено хозяйственными постройками – всякими сараюшками, конюшнями, курятниками, но ее окна подозрительно смахивали на бойницы. И не исключено, что в подвалах имелся небедный оружейный арсенал. Да и граница с Идбером недалеко, в крайнем случае беглые колдуны всегда могут упорхнуть в Конфедерацию.
– На месте Эска я бы перепроверяла тех, кто покупает конфискованное имущество, – фыркнула шуриа, увидев нынешнего хозяина Этенхари.
Тивская морда! За сто шагов не ошибешься.
– Я бы тоже, – парировал эсмонд. – Но вашему Эску нужны были деньги. Мятежники и тираны всегда озабочены дефицитом казны.
– Моему Эскуеще не поздно все исправить.
Шуриа дернула плечиком и отправилась следить, как сычихи-аннис устроили ее ир-Сэйгана, не навредили ли раненому.
Между собой женщины не разговаривали. И если немота Итэль Сар объяснялась травмой горла, то ее соратницы молчали исключительно из солидарности с патронессой. Ну, и немножко из презрения к шурианке. Дам можно понять – коллективно нос воротить всегда приятнее и веселее.
Еще с юности, с той поры, когда Джона томилась в благоустроенной эсмондской тюрьме в ожидании Охранительной Оркены, она крепко запомнила – с аннис лучше не связываться. Магички одержимы пуще всех диллайн, вместе взятых. Аластарова целеустремленность по сравнению с их жаждой – нежные цветочки. А уж зрить их души – сущее наказание для детей Шиларджи.
– Миледи, со мной все в порядке, не переживайте, – храбрился ролфийский капрал.
Улыбался через силу, а сам едва ли не сознания лишался от слабости. Бедолага!
По настоянию Джоны, их с Кэйрроном разместили в смежных комнатах. Священная Невеста не пожелала разлучаться с телохранителем.
В единственном платье, без багажа Джойана была идеальной постоялицей каливы.
– Ночную сорочку и нижнюю рубашку найдете в сундуке, – прошипела сквозь зубы одна из аннис.
«Значит, надолго мы тут не задержимся», – догадалась Джона, которая и не собиралась пользоваться диллайнскими тряпками. Пусть лучше платье на ней само истлеет, чем касаться телом холодного полотна, отчетливо воняющего паленым пером. Признаться честно, шуриа не знала, сколько дней она сможет вынести общество эсмондов. Джону словно положили на огромную свалявшуюся перину и сверху накрыли такой же периной. Колдуны все же люди иной породы, чем обычные диллайн. Одержимость эсмондов сродни содержимому вулкана – расплавленному докрасна, жидкому камню, она испепеляет и душит заживо.
– Вам бы ноги отсюда делать, миледи, – прошептал капрал, когда они остались одни. – Еще неведомо, что они с вами сотворить задумали, маги энти гребаные. А я уж как-нибудь отобьюсь.
– Задумали, само собой, – согласилась Джона. – Хотят заманить в ловушку Идгарда или Аластара. Или обоих сразу.
– И чего теперь делать?
– А ничего, – с деланой беззаботностью отмахнулась шурианка. – Аластару не до меня, а если Идгард наполовину такой, как его отец, то он ни за что не поддастся на шантаж. Идгард – диллайн, он живет разумом, а не чувствами.
– Докторишка, небось, тоже в курсе, сам диллайнского рода. Опасный он, гад.
Священная Невеста наматывала круги вокруг обеденного стола, не в силах остановиться. Перья, везде проклятые невидимые перья! Щекочут тело, лезут в рот, глаза и уши, и душат, душат, душат…
Опасный, опасный, опасный… Форхерд Сид не просто опасный, он – безумный. Тронутый, помешанный, чокнутый, называйте как угодно, сути это не меняет. Бывший эсмонд горит в пламени своей единственной страсти, и в Этенхари его одержимость только усилится.
Здесь, в каливе, магия Предвечного оставила неизгладимый след на каждой вещи. И память стульев, столов, кроватей, комодов хранит в себе часть духа поколений колдунов, исполненных магии Предвечного, одержимых Верой, готовых на все ради Силы. Для шуриа это почти больно.
– Выздоравливай, Кэйррон, выздоравливай поскорее, – приговаривала Джона, невольно вытирая щеки от незримого пуха. – Вставай на ноги, и сбежим отсюда, иначе я в этом старом курятнике с ума сойду.
– Я постараюсь, ваша милость, – честно пообещал капрал.
Грэйн
Пограничная будка опустела, покосилась и обгорела. От полосатого шлагбаума, еще недавно символизировавшего неприкосновенность файристянских границ, остался лишь сиротливо обломанный столбик да обрывок веревки. Солдат, к слову, тоже было не видно. Ни живых, ни мертвых. Только заснеженные просторы, стая галок над ближним перелеском да отдаленный лай собак.
– На дрова порубили, что ли? – Грэйн, притопывая на морозце, задумчиво попинала мыском сапога обломки государственного порядка и шмыгнула носом.
– Не могу знать, ваша милость, – буркнул возчик.
Заиндевевшие кони всхрапывали и переступали копытами. В тепло просились, как и всякая живая тварь.
– Прикажете трогать? До станции бы засветло добраться, а то как бы пургой не застигло…
– Сыч знает, что тут творится! – в сердцах сплюнула ролфийка и полезла обратно в сани. – На станцию так на станцию.
Пистолеты на всякий случай она зарядила еще на идберранской стороне и держала их под рукой. И остро жалела об отсутствии винтовки и сабли, а еще лучше – взвода славных ролэнтских стрелков. Лучше – с орудием. По всему выходило, что в Янамари действительно что-то неладно.
Усталая упряжка не успела дотрусить до станции, а подозрения Грэйн уже подтвердились. И впрямь что-то не в порядке с государством, из пределов которого тянутся вереницы беженцев. Те из обывателей, кто поумней и посостоятельней, целеустремленно направлялись в недальний Идбер, предусмотрительно сбившись в длинный санный караван. На ролфийку, стремящуюся туда, откуда все бегут, посматривали с подозрением. Грэйн почесала затылок и переложила пистолет на колени. Мало ли… раз такие дела творятся, лошадь из средства передвижения превращается в весьма опасное имущество. Барышники и шорники, должно быть, процветали. Хотя если приглядеться к скотинам, влекущим горестный обоз, то, пожалуй, и армейские клейма разглядишь. Не иначе, краденые.
– Подстегни-ка наших одров, парень, – негромко приказала ролфийка, держа пистолет на виду.
К счастью, тяготы зимней дороги покамест отбивали у встречных охоту покуситься на янамарских коней. А может, беженцев отпугивала военная форма эрны Кэдвен. Но вздохнуть с облегчением Грэйн решилась лишь после того, как ее сани разминулись с последней повозкой каравана.
– Ваша милость, может… не сворачивать на станцию-то? – беспокойно подал голос возчик, когда в сумерках потянуло печным дымком, навозом и уличным сортиром. – Как бы не свели лошадок…
– Но надо ведь разузнать, что здесь на самом деле происходит. Да не трясись ты! Разберемся.
– Ваша милость, я ж человек простой, невоенный…
– Да и так ясно, что ты мне не помощник, парень. Вожжи крепче держи – вот и вся твоя забота. О! Вроде брякнуло что-то?
– Дык… – возчик привстал, всматриваясь. – Кажись, драгуны во дворе. Нет, ваша милость, вы как знаете, а…
– Погоди, – Грэйн высунулась и сдвинула шапку на затылок, чтобы не мешала. – Сбруя файристянская. Сворачивай к воротам. Свои это.
– Да разве ж теперича поймешь, кто тут свой, а кто… Эх! – Янамарец горестно махнул рукой, но перечить не стал.
Эрна Кэдвен, не дожидаясь, пока парень заведет упряжку во двор, выпрыгнула из саней и, хмыкнув на какой-то незнакомый черно-желтый лоскут, криво прибитый к притолоке, ввалилась в двери.
– Эй, смотритель! Доброго вечера, господа! Смотритель! Заснул, что ли?
Ответом ей был кашель и смачное харканье. И пока ролфийка морщила нос и щурилась с непривычки в прокуренном общем зале, из сизых клубов табачного дыма показался солдат. То есть капрал. По форме судя – из тех драгун, чьи лошади мерзли на дворе. И вид у него был, на строгий взгляд капитана эрн-Кэдвен, расхлябанный донельзя. Мундир измят и расстегнут до пупа, бриджи замызганы, а про сапоги и говорить нечего – слезы, а не сапоги. Да и черная щетина файристянского вояку не украшала. Все это да полуоторванная капральская нашивка, да к тому еще перегар…
– Дезертиры? – осведомилась Грэйн и чихнула, несколько подпортив впечатление. – Портянки курите, что ли?
– Баба, – констатировал драгун. – Одна.
– Кажись, ролфийка, Тарр! Ты б остерегся! – подали голос откуда-то из-за вонючей пелены.
– Один хрен, – кавалерист трубно сморкнулся в пальцы и вытер их об штанину. – Баба, она и у ролфей баба. Эй, волчиха, гони монету за проезд!
– Грабите? – усмехнулась ролфи, щелкнув курком так, чтоб услышали.
– Реквизируем, – уточнил драгун и оглянулся на товарищей. – В интересах, мать ее так, революции. Возьмите-ка ее на мушку, братва. Чо-то борзая слишком!
– Волчихи, они такие, – отозвался какой-то знаток.
«Ага, вот и третий!» – прикинула соотношение сил Грэйн и осталась довольна. Трое – это терпимо, тем более что заводила у них этот сопливый. С него и начать не грех.
– Ты прими в сторонку, капрал, а то…
Но этот добрый совет запоздал. Эрна сорвалась с места, в два прыжка ушла из опасной зоны и укрылась за круглой печкой-«канаварркой». И уже оттуда прострелила любителю приставать к проезжим ногу. Левую. Право же, на таком расстоянии промазал бы только слепой.
– Следующему говнюку отстрелю яйца. Фальцетом у меня запоете! Усекли, с-скоты?! – гавкнула ролфийка из-за печки, перекрывая грозным «комендантским» рыком вопли и мат. – Ну?!
На несколько мгновений пала тишина. Даже подстреленный драгун перестал реветь быком, сорвавшись на поскуливание.
– Я ж говорил – волчихи, они бабы злые. К ним свой подход нужон, – вздохнул с почти философским глубокомыслием еще небитый соратник неудачливого капрала и просительно окликнул Грэйн. – Извиняйте, ваша милость! Ошибочка вышла!
– Для тебя – «ваше благородие», скотина ты немытая, – уже беззлобно уточнила эрна Кэдвен.
– Виноват, вашбродь, – послушно поддакнул файристянин. – Дозволите раненого перевязать?
Идгард и Сина
В провинциальных городах люди спать ложатся рано, и ночная жизнь, как в развратных столицах, там отсутствует напрочь. Вечерние домашние посиделки за карточным столом не в счет. Ну разве что предводитель дворянства задаст бал в честь очередного праздника. Тем паче повод есть – визит их высочеств – наследника престола и его сестры. И если уж они отказываются от бала, то пусть будет званый ужин. Для тихого Керуша – событие выдающееся, можно сказать, историческое. Когда еще высокие гости удостоят своим посещением? То-то же!
Здравниц произнесли без счету, и с каждым новым оратором они становились все более льстивыми, нетрезвыми и запутанными. Вплоть до поименования его высочества Идгарда – законным властителем Файриста. Ликерные вина, они в больших количествах коварны и развязывают иные языки почище самой жестокой пытки. Опасаясь, как бы наутро некоторые болтуны с перепугу в петлю не полезли, хозяин объявил танцы.
Пришлось княжне Сине отплясывать и за себя, и за брата, который вел многомудрые беседы с цветом местного общества. Все как полагается – о погоде, видах на урожай и технических новинках. Сина же чудом избежала обсуждений столичной моды с местными дамами, выбрав из двух зол меньшее – танцы.
Словом, княжьи детки едва дождались окончания праздника в свою честь. И уже разбрелись по апартаментам, чтобы зарыться в пышные перины, но вкусить радостей заслуженного отдыха им не довелось.
Княжна в чем была – в бальном наряде с полуразобранной прической – примчалась к брату. В руке она сжимала печатный листок.
– Ты… ты видел это?!
Перед Идгардом на столе лежал точно такой же продукт янамарской типографии. Заглавие жирным шрифтом – «Декларация Свободы» – само по себе притягивало взгляд.
– Мы, представители народа янамарского, собравшись в Комитет Общественного Благоденствия, призывая всех сущих богов в свидетели честности наших намерений, от имени и по уполномочию доброго народа, торжественно заявляем, что земля Янамари является свободной и независимой. Также освобождается от всякой зависимости по отношению к файристянскому трону. Земли янамарские объявляются Народной Республикой, – с выражением прочитал вслух майор Бэсс, который находился тут же – в спальне наследника. – И первой стоит подпись вашего брата, милорд.
– Я не слепой, я все вижу.
Княжич сгорбился над злополучной прокламацией и подпирал обеими руками тяжелую-претяжелую голову.
– Этого следовало ожидать, – прошипел майор. – В Янамари давно зрел мятеж, но князь не обращал внимания на мои докладные записки… Если, конечно, они доходили до него.
Волею Аластара офицер по особым поручениям находился теперь при каждом файристянском полку, и в его обязанности входило изучать общественные настроения как среди военных, так и среди гражданских лиц, и сообщать о крамоле и вероятных заговорах. Чем майор Бэсс и занимался в меру сил и умений.
– Я уже отправил гонца в Амалер, и в скором времени ваш батюшка…
– Очень хорошо, – отрезал Идгард.
– Мы могли бы выступить прямо сейчас…
– Без приказа?
Сина присела на уголок стула и затихла, словно мышка. Она поверить не могла, что Рамман все же осмелился восстать против отца. Кто? Рамман? Само здравомыслие и хладнокровие! Не может быть! Или все же терпение у янамарцев во главе с графом исчерпалось до дна?
– Эта бумажонка вполне может оказаться синтафской провокацией.
Голос у Идгарда не дрогнул.
– Сначала надо проверить, а потом уже карать.
– Вы так говорите, потому что граф Янамари – ваш брат.
– Да. Старший брат, заметьте. Человек, вырастивший меня.
Княжна прикрыла глаза ладонью, как бы в изнеможении, а на деле, чтобы не видеть, как ее брат превращается в Аластара. Пусть на несколько мгновений, но наблюдать это невыносимо. Эсково бешенство, оно ледяное, бесстрастное, пронизывающее и завораживающее жертву до онемения.
«Меллинтан, мать наша Простившая, помни, что он одержим не Властью, а Законом. Идгард – не Аластар и никогда не станет им. Никогда!» – беззвучно молила Сина богиню.
А когда позволила векам разомкнуться, то в комнате остались они одни. Майор Бэсс выпорхнул прочь.
– Что скажешь, разумная сестра моя?
– А нужно что-то говорить? – княжна осторожно пожала плечами.
Меньше всего, по ее мнению, Идгард нуждался в чьих-то советах или подсказках. Рано или поздно ему пришлось бы решать, с кем он. Все к тому шло. Так почему бы не сейчас?
– Если я вообще хоть что-то понимаю в характере Раммана, то этот шаг вынужденный, крайний, – рассуждал княжич. – Мой брат – не безумец и он не одержим Властью, как…
«Ты должен выбрать сейчас – Аластар или Рамман. Отец или брат? Файрист или…», – думала Сина, и язык ее жгли страстные слова, которые она уже тысячу раз повторяла мысленно: «Аластар должен уйти! Останови его, брат мой!»
Видит Меллинтан, а она видит, что оставайся Эск таким же, каким был хотя бы десять лет назад, никто и не помыслил бы о его… устранении. Но к Сине уже почти что очередь стояла, целиком состоящая из жаждущих свернуть шею тирану. Только знак дай, только намекни, что его наследник на следующий же день не отправит на эшафот удачливых заговорщиков.
Сина молчала. Идгард не виноват, что все крошечки отчей любви достались практически ему одному. Он знает Аластара таким, каким князя не знает никто.
«Какие мысли роятся в твоей взъерошенной голове, маленький братец? Какие сцены из прошлого вспоминаешь ты в миг перед самым важным шагом? Юношу Раммана, зовущего тебя «веселым совенком»? Еще не безумного Аластара Эска, рассказывающего тебе о своих морских приключениях?»
Княжна отдала бы сейчас все, что имела, включая посмертие, лишь бы ее Идгард мучился выбором хоть чуточку меньше.
А тот сосредоточенно глядел в пространство куда-то прямо перед собой золотыми глазами всех Эсков, которые когда-либо жили под тремя лунами. Он думал.
«Ты – диллайн, ты не можешь поддаваться чувствам, ты – диллайн, значит, сейчас все рассчитаешь и взвесишь «за» и «против». Я такая же. И все же… что важнее для тебя – твоя будущая власть или твой брат?»
Внезапно Идгард сморгнул, плечи его распрямились. Он выбрал.
– Мы отправляемся в Дэйнл. Приказа подавить мятеж у нас нет, самовольничать я не собираюсь. Напротив, я официально уполномочен инспектировать войска. Вот и будем проводить инспекцию, как это положено по закону.
Что тут скажешь? Он – диллайн и одержим Законом. И – точка!
Рамман Никэйн
Сделать людям неожиданный и неприятный сюрприз, а потом смотреть на их перекошенные лица и бурно радоваться – очень-очень по-шуриански. В этой народной забаве Рамману Никэйну равных в Янамари было не сыскать, что не удивительно, памятуя, кто у него маменька. В чем и убедился на собственной шкуре полномочный посланник Хереварда Оро. Преподобный тив Мэриот Чес явился в Дэйнл преисполненным самодовольства и только что мешок с собой не прихватил – для Раммановой головы. Всего, чего угодно, ожидал подручный Благословенного Святого, к любому повороту подготовился заранее, но не к тому, что граф Янамари вольется в Комитет Общественного Благоденствия и возглавит мятеж. Гражданин Камилен в дорогом, но не совсем по размеру сюртуке, мирно соседствовал с аристократом до мозга костей – Рамманом Никэйном, рядом примостились взъерошенные мужики совершенно простецкой внешности, а в уголочке уютно устроилась женщина-крестьянка, сосредоточенно вязавшая носок. При виде трогательного единения представителей разных сословий диллайнская невозмутимость стекла с чела пресловутого тива точно отливная волна, обнажив валуны тяжких подозрений. И теперь в мутных лужицах сомнений копошились неприятные вопросы: «Кто же кого переиграл?» и «Не воспользовался ли Рамман ситуацией, чтобы удовлетворить собственные властные амбиции?». И с ходу тив Мэриот ответить на них ничего не мог, ведь детки Джоны, все как один, отличались немалыми запросами к жизни.
В оплоте революционного руководства было на удивление чистенько, и даже стулья с атласными сиденьями оказались целы. Серьезный признак! Обычно бунтовщики вымещали гнев на безвинной мебели, потом мочились в камины, а затем принимались крушить паркет. В Дэйнлском магистрате, кроме нескольких снятых с петель дверей, зримых примет мятежа не наблюдалось.
Говорить с пребывающим в некоем замешательстве посланником стал, разумеется, «гражданин» граф, остальные комитетчики благоразумно помалкивали. И тив готов был присягнуть, что разумели из сказанного в лучшем случае половину.
– Как вы сами понимаете, господин Чес, ни о какой выдаче моей персоны речи быть не может, – вежливо улыбнулся Рамман.
– Мой господин согласится вести переговоры с любым лояльным Синтафу правителем, милорд.
– Гражданин, – аккуратно поправил его граф. – Переговоры о чем?
Бледен он был и выбрит не идеально, но при этом не оскорбил бы своим видом самого утонченного царедворца. Напротив, придворные дамы сочли бы синеву под глазами драматичной и очень модной. Аристократ, пес его раздери.
– О дружбе и сотрудничестве, само собой. У воюющей армии в тылу должны находиться лояльные союзники, – молвил раздраженный посол.
– О! Вот как?! Вперед – на Амалер? А я-то был уверен, что синтафская армия вошла в пределы янамарских земель с единственной целью – захватить их.
– Вас дезинформировали… э… гражд… сударь мой.
– Я искренне удивлен, что пять синтафских полков настолько сильны и боеспособны, чтобы победить армию Эска.
– Это так. Не стоит удивляться.
– Воистину Синтаф обрел невиданное могущество! Неужели Предвечный услыхал мольбы Оро и ниспослал волшебную силу вашему оружию? Синтафские ружья стреляют без остановки, а лошади не знают устали и голода?
Змееныш откровенно издевался, а могущественный тив Мэриот, по одному слову которого четверть века тому назад выползку свернули бы его цыплячью шейку, безропотно глотал обиду.
– Зато сабли в руках наших уланов неутомимы, – буркнул диллайн. – А к новым пушкам приставлены великолепно обученные артиллеристы. Не говоря уж об уровне дисциплины.
И не солгал ни единым словом. В пушках у Синтафа нужды не наблюдалось.
– Зачем же вам была потребна моя шкура?
«Да, пожалуй, уже незачем, – признался себе Мэриот. – Гражданин Никэйн для Аластара Эска не аргумент. Да и брат-мятежник, к слову, тоже сомнительное родство». Тив ни мгновения не сомневался, чью сторону выберет наследник Идгард. Это же очевидно!
– Всего лишь план «А», – снисходительно, точно маленькому ребенку, объяснил служитель Предвечного.
Рамман оскалился точь-в-точь, как это делал Бранд, подрагивая верхней губой. Словно колеблясь – смеяться или вгрызаться в горло.
– Каков же план «Б»?
Честно говоря, и плана «А» не существовало, а уж план «Б» придумался экспромтом.
– Прост и незамысловат – мы вместе отправляемся громить Эска.
Старший сын Джойаны Алэйи против младшего – о таком раскладе Херевард Оро и мечтать не смел.
– А потом вы проглатываете Янамари, – кивнул граф.
Тив Мэриот воздел указующий перст в назидательном жесте.
– Восстанавливаем историческую справедливость и Синтаф в прежних границах – от океана до океана.
Прозвучало высокомерно, но когда это чистокровный диллайн чурался демонстрации превосходства над остальными смертными? Вот и тив не стал.
– Не получится, – упрямо возразил Рамман.
– А у вас нет иного выхода, гражданин Никэйн.
Мэриот тоже умел отрезвлять собеседника чеканной интонацией, чтобы, значит, каждое слово, как ведро ледяной водицы на горячую голову.
– Есть.
– Самонадеянность такого рода весьма похвальна, но фатальна. Мой вам совет, гражданин Никэйн, собирайте ополчение и переходите под славные синтафские знамена. Времени вам даю до утра.
На том и расстались. Тив Мэриот покинул Дэйнлский магистрат без малейших препятствий. Хотя кое-кто из комитетчиков не против был повесить наглого посланца рядом с уже подмерзшими трупами шпионов и контрреволюционеров. Для ровного счета.
– Нечего по-благородному сопли жевать, – заявила Майрра Бино из своего уголка, отвлекшись от вязания.
– Экая вы кровожадная, гражданка, – пожурил соратницу Камилен.
– Какая есть! А отпускать энтого преподобного гада не след было. Чего мы сможем до утра придумать – не понятно, а так, может, и сторговались бы.
– Наша уважаемая дама дело говорит, – встрял в перепалку Рамман. – До утра нам предстоит придумать, как устоять против синтафской армии.
И ничуть не удивился, когда все комитетчики в единодушном порыве уставились на гражданина графа. Придумывать предстояло конкретно ему. Кому ж еще?