Текст книги "Плоды свободы"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Грэйн
Сарайчик, который облюбовала для бивака эрна Кэдвен, на поверку оказался предназначен для хранения сена и всяческого инвентаря, потребного для земледелия. Грэйн затруднилась с определением – то ли овин, то ли гумно. На Конрэнте подобные строения именовались «повить», но как называют янамарцы такое сооружение посреди поля – одни боги ведают. Но не в названии дело. Главное, что в этом то ли сарае, то ли амбаре нашлось отсыревшее, но пока не подгнившее сено, в которое можно было зарыться и спать, спать… И плевать на все.
От лошади придется избавиться, с грустью поняла Грэйн, проснувшись. Несчастная коняга ничем не заслужила этаких издевательств – зимние бесприютные скитания по снежной целине, и неизвестно, когда мера овса перепадет, и перепадет ли вообще. Кроме того, что при таком обращении лошадь вскоре попросту падет, так ведь и всадница привлекает гораздо больше внимания, чем бесшумная серая тень в сумерках. Сейчас нужна не столько скорость, сколько удача и точный расчет. Конь мешает. Но вот куда его девать? А может быть, не стоит все так усложнять и… Эрна Кэдвен в сомнении почесала зудящую после ночевки в сене шею и вытащила из-за шиворота соломинку.
Избавляться надо ведь не только от лошади, но и от форменной ролфийской юбки. Не самая удобная одежда для марш-бросков по сугробам, прямо скажем. Да и вообще… мундир – вещь хорошая, но в данной ситуации женщина в форме может вызвать у окружающих нездоровую ажитацию. Но единственное место, где есть хоть какой-то шанс разрешить все эти проблемы, – поместье Янамари-Тай. Так почему бы и не заехать в поместье? Помнится, полукровка-управляющий там был вполне вменяемый. И кто знает – возможно, усадьба еще не занята ни повстанцами, ни войсками Хереварда, а в графской библиотеке найдется упоминание о загадочном Этенхари… Хотя это была бы слишком большая удача!
Приободрившись, Грэйн высунула нос из сарайчика и понюхала ночной ветер. Похоже, ночь будет спокойной. А раз так, то можно попробовать достичь поместья затемно.
В общем-то, верное оказалось решение, только несколько запоздавшее. Эрна Кэдвен не раз и не два помянула себя саму недобрым словом. Она безнадежно опоздала. В Янамари-Тай, куда Грэйн добралась к полудню следующего дня, изо всех обитателей осталась только притихшая женская прислуга, конюх и домоправитель Юкин. Ни графа, ни большей части слуг, ни сколько-нибудь достоверных сведений о происходящем. Только черно-желтый «республиканский» флаг на фронтоне да запертые ставни.
Ни Джойн, ни Сэйгана, ни Раммановой невесты в поместье, увы, не оказалось тоже.
– Ну, голубчик, постарайтесь хорошенько, подумайте еще! Э-тен-ха-ри! Не может быть, чтобы за все годы жизни здесь вы не слыхали об этом месте! Ну?
Ролфи упрямы и настырны – это всем известно. И уж если дочери Морайг нужны ответы, она их добьется, уж будьте уверены. Даром, что ли, столько лет практики прошли? Заместительница коменданта форта и мать двоих весьма своенравных сыновей помимо упрямства должна обладать и терпением, бесконечным, будто зимняя ночь над скалами Конрэнта. Конечно, так идеально терпелива Грэйн никогда не была, но на четырехчасовой непрерывный допрос обитателей Янамари-Тай ее выдержки хватило. И не отвертеться было злосчастным янамарцам от въедливых ролфийских расспросов: эрна Кэдвен попросту заперла всю прислугу в библиотеке и не выпускала до тех пор, пока не вытянула из них все, и что знали, и о чем не ведали, и о чем даже помыслить не смели. Но, к несчастью, полезного в этом море сведений оказалось крайне мало. Даже не крохи, а еще меньше.
Никто в Янамари-Тай не знал, что такое Этенхари и где оно находится. И куда подевалась Священная Невеста с телохранителем, местные обыватели тоже не ведали. Однако на одну интересную мысль Грэйн все же набрела. Оказывается, последнее, что слышал домоправитель об обожаемой леди Джойане, это то, что ее милость отправилась проведать барышню Омид в поместье доктора Сида. Доктора Форхерда Сида, если точнее. И совершенно определенно – из «бывших».
«Куда уж определенней», – мысленно усмехнулась эрна Кэдвен. Имя диллайнского папеньки дорогого братца Удэйна ролфийка хорошо запомнила еще по ициарским событиям двухдесятилетней давности. Итак, Джойана отправилась в гости к бывшему эсмонду, который под видом доктора пользовал эту подозрительную девицу-невесту. И пропала. А потом Локка приказывает своей посвященной выжечь гнездо живоглотской заразы. Ну, и кем надо быть, чтобы не сложить два и два?
– Вы позволите людям удалиться, сударыня?
– Хм? – Грэйн встрепенулась. Оказывается, задумавшись, она совершенно забыла про слуг, выстроившихся вдоль стены и тоскливо поглядывавших на двери. Домоправитель Юкин возвышался над креслом ролфийки, будто скульптурная аллегория Немого Укора.
– Да, да, конечно же, они могут идти, – отмахнулась эрна Кэдвен. – Но вы задержитесь, милейший.
Дождавшись, пока за последней горничной закроется дверь, Грэйн поманила домоправителя поближе к столу, где была развернута ланд-карта Янамари – не слишком новая, полувековой давности примерно, но достаточно подробная. Ролфийка поскребла обкусанным ногтем виньетку в уголке и остро глянула на полукровку-дворецкого.
– Итак, вы больше ничего не хотите добавить к уже сказанному, друг мой?
– Ваша милость?
– Укажите мне поместье, где скрывался тив Форхерд.
– Доктор Сид, ваша милость?
– Ну, пусть доктор, – усмехнулась Грэйн. – Так где это?
– Вот здесь, в полулайге от перекрестка… Вы полагаете, он мог похитить миледи? Но, ваша милость! Зачем?
– А вот зачем – я спрошу у него. Когда поймаю, – пробормотала ролфийка. – А что тив Херевард? Далеко ли продвинулись его войска?
– Я слышал, сударыня, что синтафцы встали лагерем близ моста через Найлу. Говорят, что Оро все еще надеется договориться с его светлостью…
– О! И наверняка посылает в Дэйнл депутации, так ведь? – Грэйн показала зубы. – А вот тут, глядите-ка… поселок, верно? Тут, где дорога делает петлю?
– Здесь была деревня, ваша милость, но ее совершенно разрушили еще в начале войны.
– Понятно… – протянула она, – понятно… Велите подать мне обед прямо сюда, милейший. И пусть кухарка соберет мне еды в дорогу… Я успею добраться до этой вашей бывшей деревни засветло, если выеду часа через полтора?
– Если поторопитесь, сударыня, то без сомнения…
– Отлично! И лошади. Пусть оседлают мне кобылу покрепче, да приготовят заводную. Я отправлюсь тотчас же, как пообедаю.
Она доехала даже быстрее, чем надеялась. Неяркий зимний день еще не успел догореть, а Грэйн уже спешилась посреди обгорелых развалин, бывших когда-то придорожным селением. Кто бы ни проследовал в Дэйнл или оттуда, мимо эрны Кэдвен он точно не проедет незамеченным. А там видно будет.
Но не прошло и получаса, как ролфийка начала замерзать, а дорога все еще оставалась пустой. И тут эрна Кэдвен, вдоволь пошмыгав носом, озадачилась самым главным вопросом: если мимо нее все-таки проскачет какой-нибудь тив, то как же изловить его прежде, чем добыча унесет ноги?
– Старые методы – самые лучшие, – проворчала она, поразмыслив и так, и этак. И принялась сооружать поперек дороги некое подобие баррикады, благо, в разоренной деревне всяческого материала для устройства завала хватало с избытком.
Пока Грэйн, с ног до головы извозившись в саже и угольной крошке, крушила обгорелые остовы сараев и ворочала бревна, стемнело окончательно. Но в лунно-белом снеге отражались лучи восходящих Локки и Морайг, так что света Грэйн хватало, а мороза она, распаленная работой, уже и не чуяла. Перегородив тракт так, что и захочешь, а не объедешь, довольная ролфи с трудом отказалась от идеи усесться на баррикаду сверху, да еще и трубочку раскурить, и, укрывшись на пепелище за торчащим остовом печи, приготовилась долго и терпеливо ждать. Хвала богиням, она была не только тепло одета, но и сыта, так что, покуривая и изредка прикладываясь к фляжке с бренди, имела все шансы спокойно пересидеть эту ночь.
Диллайн, как и положено совам, дела свои предпочитают вершить по ночам. Так что неудивительно, что стук копыт с синтафской стороны Грэйн заслышала уже далеко за полночь, когда успела и накуриться до одури, и мозг выпивкой слегка затуманить. И недаром, к слову. Ловить эсмондов на трезвую голову – не слишком хорошая идея. Имея уже некоторый опыт столкновения с магией служителей Живоглота, эрна Кэдвен отлично помнила, какой мерзкой жутью веет от их волшебствований. Прямо в голову лезут, сволочи! Любят они это – запугать, заморочить. И ведь получается у них, даже теперь – получается! Хотя все объяснимо – эсмонды из окружения тива Хереварда нынче жирные, насосавшиеся. Могут себе позволить не считаться с затратами силы: случись нужда, зарежут пару-тройку пленников или собственных, не таких удачливых соратников – и вот она, магия, бери – не хочу. Но даже если ролфийские руны не смогут защитить от колдовства «кухарей», то уж янамарское бренди точно не подведет. Эрне Кэдвен и своей дури хватает, но если к волчьему бешенству добавить хмельное бесстрашие, то в такую голову врагам лезть – себе дороже выйдет.
Так рассудив, Грэйн добавила себе храбрости последним глотком, плотно закрутила крышку на горлышке фляги и взвела курки у пистолетов. Ну-с, и кто ж это у нас там скачет в ночи, а?
Всадники стелились над дорогой, летя, словно… ну да, как совы сквозь мрак. С кем же еще сравнивать, коли речь о диллайн? Во-первых, звучит красиво, а во-вторых – действительно ведь похожи. Факелы, рассыпающие искры на скаку, полы одеяний развеваются, глазищи горят оранжевым, будто фонари в морозном тумане. Красотища! Тут и с пьяных глаз не обознаешься – эсмонды скачут, кто ж еще?
Грэйн позволила себе пару мгновений восхищенного созерцания ночным, так сказать, полетом колдунов над равнинами Янамари, но увлекаться не стала. Восхищение восхищением, а ловить надо. И вообще… По части засад у эрны Кэдвен опыт был невелик, особенной уверенности она не чувствовала и в общем-то не отказалась бы сейчас от общества Джэйффа. Вот уж кого не хватало на темной дороге, так это бывшего рилиндара. Бывший там или нет, но Элир скрутил бы жертву так, что желтоглазые и кукарекнуть бы не успели. Опыт есть опыт, что ж поделать.
К сожалению, именно опыта, а может, и таланта тоже, Грэйн как раз и не хватало. Поэтому она и мудрить не стала. Дождавшись, пока полуночные всадники, поругиваясь, осадят коней перед баррикадой, ролфийка, не целясь, разрядила в них оба пистолета, сперва один, затем второй. И тут, увы, выпитое для храбрости бренди сыграло с эрной Кэдвен весьма предсказуемую шутку – Грэйн промазала. Совершенно позорно промахнулась, спугнув добычу. Пришлось выскакивать из укрытия и выть по-волчьи, и по лошадиным ногам стрелять чуть ли не в упор, чтоб обезумевшие кони сбрасывали и калечили всадников. Один все равно успел развернуться и удрать, безжалостно нахлестывая визжащую лошадь.
Но остальные трое не успели. Им вообще не повезло, этим троим, точнее, двум из них. Раздосадованная промахом, ролфи с трудом заставила себя оставить в живых хотя бы одного из желтоглазых. Дети Морайг, даже прирученные, все так же пьянеют от крови и беспомощности жертв, как и столетия назад. А Грэйн, ко всему, еще и выпить успела, и замерзнуть, ожидая, да и других поводов для веселья у нее не было.
Она очнулась от кровавого угара, сжимая пальцы – хвала Локке, что всего лишь пальцы это были, а не клыки! – на горле диллайн в темно-синем одеянии эсмонда. Может, он и пытался колдовать, пока Грэйн душила его, но толку от его чар не было. Капитанша, придавив грудь пленника коленом, навалилась, рыча, немалым своим весом, так что желтоглазый при всем желании смог бы издать только сиплое «Хр-р…» вместо ритуального песнопения-заклятья. Но он молчал, и ролфи, опомнившись, замолчала тоже. Шмыгнула разбитым в свалке носом, зыркнула по сторонам бешеным зеленым взглядом, харкнула в лицо пленнику и размазала кровяной плевок по его лбу ногтем большого пальца, начертав короткое плетение. Тив там или не тив, а руны оков еще и не таких держали.
Убедившись, что добыча стала недвижна и безмолвна, Грэйн довольно взрыкнула и потянула пленника за ноги в ближайшие руины, деловито, почти как муравей – дохлую гусеницу.
Одна Локка ведает, что почувствовал изловленный тив, когда в чернильной тени горелого сарая над ним нависла ролфийка с обнаженным скейном, но виду, что испуган, он не подал. Хотя волчий нос сложно обмануть: пленник пах страхом, и никакой невозмутимостью этого было не скрыть. Но запах – еще не повод счесть его трусом. Впрочем, Грэйн это было все равно. Пытать она не умела, да и времени на длительное и вдумчивое выбивание из взятого «языка» информации у нее не было. Оставалось два пути: либо рассчитывать на понятливость добычи, либо действовать по методу Джэйффа Элира – быстро и очень больно. Но это ведь уметь надо, верно?
– У меня к тебе только два вопроса, пушистик, – сказала Грэйн, избрав для начала первый путь. – И ты ответишь на оба.
Когда прошел первый испуг, в основном от внезапности нападения, чем от настоящего страха за свою жизнь, Мэриот Чес быстро сообразил, кто именно захватил его в плен.
Если по Янамари бегает чистокровная ролфи, рычит на диллайн и грозит пыткой, то зовут ее – Грэйн эрн-Кэдвен. А где-то рядом под камушком спряталась графиня Джойана. Опять же, целых два вопроса! У тива даже в носу засвербело от любопытства.
– Так задайте их мне, сударыня, – с достоинством ответил Мэриот. – Если вы настолько уверены в необходимости ответа.
Разве предугадаешь, в какую сторону покажет барометр настроения ролфийки, ежели она не только возбуждена запахом крови и азартом охоты, но еще и пьяна изрядно? А Грэйн даже сама ощущала себя нетрезвой. И уж наверняка не смогла бы объяснить, кабы ее вдруг спросил кто, что именно в поверженном тиве вызвало в ней вдруг если не симпатию, то снисхождение. Однако же сей парадокс случился: женщина успокоилась и даже перестала «тыкать» служителю Живоглота, хотя, казалось бы, есть ли под лунами кто-то презренней, нежели этот душеед и ему подобные?
– Отлично, – не скрывая удовлетворения от понятливости пленника, Грэйн даже руки потерла и спросила в лоб: – Где находится место, именуемое Этенхари, и что из себя представляет оное?
Мэриот тихонько охнул и тут же упрекнул себя: «Ты дожил! Уже скрыть не можешь своих подлинных чувств».
– Этенхари? – он даже переспросил.
«Вот уж воистину, сколько ни живи, а ролфи всегда найдут способ тебя удивить», – подумалось служителю Предвечного.
– И вы только поэтому перебили моих людей и захватили меня в плен, сударыня?
Грэйн разочарованно вздохнула. Ну вот! А так хорошо начал! Но делать нечего – придется убеждать. И ролфийка с еще одним грустным вздохом сломала пленнику палец.
– Мне нужны ответы, а не вопросы, сударь.
Это было очень больно, из глаз диллайн непроизвольно брызнули слезы. Давненько его не пытали.
– Признаться, я не помню, сколько костей есть в человеческом теле, – доверительно сказала она, усевшись поудобней и руку эсмонда положив к себе на колени, чтоб не тянуться, когда придется ломать дальше. – Но времени у меня пока хватает на то, чтоб это выяснить. Итак, повторяю. Что такое Этенхари?
Отдышавшись и усилием воли загнав боль в отдаленный уголок сознания, эсмонд решил немного потянуть время. Заодно постепенно выяснить, зачем ролфи понадобилось такое… особенное место, как Этенхари. Сама ведь не скажет.
– Хм… Вы в самом деле полагаете, будто я должен так сильно испугаться, что начну говорить без остановки? А если… ну, предположим, я про Этенхари вообще ничего не знаю?
Недалекая женщина отчего-то считала, что эсмонда можно сломить такими примитивными пытками. Что ж, не будем разочаровывать даму. Тропа страданий – всегда обоюдна. Тот, кто причиняет боль, сам открывается, его разум становится доступен проникновению. Агрессия, запах крови, ответные эманации мучимой жертвы – они расшатывают внутренние барьеры палача.
«Сломай мне еще один палец и дай залезть в твои мысли, глупая волчишка, – мысленно проворковал колдун. – Ты меня заинтриговала своими вопросами».
Грэйн укоризненно покачала головой. Эсмонд решил поюлить, что ли? «Наверное, это я так непонятно объясняю! – подумала она. – Когти Локки! А у Джэйффа бы он уже соловьем пел!»
Прямо-таки воочию представив, как разочаровался бы ее шурианский возлюбленный от этакого жалкого и неэффективного допроса, эрна Кэдвен расстроилась окончательно. И сломала второй палец «кухарю» – хрусть!
– Поверьте, для вашего же благополучия лучше бы вам знать про Этенхари все, – печально пояснила она. – Потому как, если вы не будете мне полезны, я вспорю вам живот и оставлю здесь, чтоб вас собаки заживо сожрали, сударь.
И, шмыгнув носом, поспешила запить разочарование еще одним глотком бренди. Вдруг да поможет?
Неспешно, осторожно Мэриот Чес коснулся разума своей мучительницы. И был шокирован. Ролфи оказалась пьяна! Не просто во хмелю, а в изрядном подпитии. Ее мыслительная деятельность представляла собой кашу из образов и чувств, в которой сам Благословенный сломал бы себе мозги.
Не зря ведь говорят, что пьяным море по колено. Ролфийка сейчас могла сотворить с пленником что угодно. Как тут решить: стоит ли продолжать тянуть время или пора поддаться и рассказать про Этенхари. Что-что, а боль контролировать эсмонд мог очень долго. Этому тоже учили в каливе.
Блаженное солнечное тепло, разлившееся из желудка по всему телу, и впрямь улучшило настроение ролфийки. Резко выдохнув, она глотнула еще, занюхала спиртное рукавом и подмигнула пленнику:
– Да-да, я знаю, что вы умеете терпеть боль и все такое. Но мне интересно, сколь долго вы продержитесь… и вообще, по-моему, мы прекрасно проводим время. Ну-с, продолжим?
На самом деле пытать оказалось довольно интересно. И кости у эсмонда хрустели точно так же, как и у всех других людей, и кривился он этак забавно. Интересно, а какова будет на вкус его печенка?
Ролфийка поскребла за ухом и склонила голову к плечу, пытливо всматриваясь в лицо тива. Вроде не желтушный, а там кто знает?
– Только если это доставит вам удовольствие, сударыня, – ухмыльнулся тив. Ему передалось ее чувство бесшабашности. – Этенхари – это, как вы уже поняли, местность такая, когда-то это было поместье, потом – калива, теперь… после Эскова мятежа даже не знаю, что. И… и, пожалуй, еще пару пальцев я точно выдержу. Только ради вашего удовольствия, эрна.
Грэйн разочарованно выпятила губу. В носу у нее вдруг засвербело, будто кто-то щекотал ее перышком… А! Хитрый сыч! Колдовать решил! Ну-ну, пусть попробует.
– Тогда я не стану мелочиться и сломаю вам сразу всю руку, – ухмыльнулась ролфийка. Ее несказанно забавляла попытка эсмонда залезть к ней в голову. Давно прошли те времена, когда Грэйн до оцепенения пугало чужое присутствие в мозгах. Ну, залез – и что с того? Сунется куда не следует – нарвется на Локку. Тогда ему точно мало не покажется, да-да.
– Калива? – спросила она, будто и не чуя чужого колдовства. – Что такое калива?
Положение, в котором очутился тив Мэриот, из кровавой драмы стремительно превращалось в дешевый балаган.
– Экая вы дикая женщина! А вдруг мне понравится получать от вас увечья? Калива… калива… даже не знаю, как бы вам объяснить подоступнее. Пусть будет высшее учебное заведение для служителей Предвечного. Медитациям, знаете ли, тоже нужно учиться…
– Знавала я одного желтоглазого смеска, который любил, когда его калечат и увечат ролфийки… – с мечтательной улыбкой поделилась воспоминаниями Грэйн. – Он плохо кончил, знаете ли. Ну, с вашей точки зрения – плохо, конечно же, – добавила, спохватившись. Потому как в глазах любого ролфи карьера бывшего диллайнского ублюдка Удаза была весьма завидной. От недоделанного тива – в посвященные ролфи, и ни в каких каливах учиться не надо.
– Высшее и учебное, значит… Место уединения и, мать его, просветления. Наверняка с башнями и высокими стенами – сычи ж любят взлететь повыше. Прекрасно. И где же оно расположено?
О, эта ролфийская непосредственность!
– Право же, вы меня восхищаете, сударыня, – тихонько засмеялся маг. – Вы схватили меня на дороге, ночью, обездвижили, и теперь хотите, чтобы я ткнул пальцем, который вы мне, кстати, сломали, и сказал: «Туда столько-то и столько-то, не сворачивая»?
– Ну, пока я вам сломала всего два пальца, – резонно заметила она. – Но это можно исправить! – так обнадежив собеседника, Грэйн порылась за пазухой и вытащила карту, немного потрепанную, но достаточно подробную. – Показывайте.
И поднесла бумагу поближе к эсмондскому носу. Раз руками шевелить не может, пусть носом ткнет. Ну, или подбородком дернет в нужном направлении.
Руны, которые ролфи начертала на его теле, Мэриот чувствовал как прикосновение ледяными пальцами. Словно это сама островная зима, суровая и жестокая, оставила отметины и строго-настрого предупредила: «Не лги! Иначе хуже будет». А что может быть хуже, чем невозможность солгать?
Благо, в картографии тив разбирался не хуже, чем в пытках.
– Откровенно говоря, мне бы тоже хотелось посмотреть, что теперь там делается, – и решив рискнуть, он внезапно предложил: – А не отправиться ли нам туда вместе? А, эрна? Раз уж мы теперь так близки?
Ролфийка оценила непристойный намек и, довольно осклабившись, погрозила пошляку пальцем:
– Не настолько близки, сударь мой, не настолько. Благодарю за откровенность, впрочем. Но боюсь, что наше совместное путешествие может для вас плохо кончиться.
Она сползла с пленника и принялась обшаривать его одеяние и ощупывать довольно-таки костлявые телеса. Вдруг да сыщется что-то годное? Это же не презренное воровство, а благородный грабеж. Богини запрещают ролфи воровать и мошенничать, но «что боем взято, то свято». Грабеж – совсем другое дело, и божественной кары за него не последует. Особенно если жертва не возражает.
– Вы же не против, если я теперь обыщу ваши карманы?
– Вообще-то против, но вам разве запретишь?
Грэйн хихикнула. Это верно, запретить ей сложно. И тут в потайном кармане за подкладкой эсмондского балахона что-то характерно зашелестело. Уж не пакет ли? Радостно ухватив добычу, ролфийка вытянула наружу за кончик… ну точно, пакет! И наверняка секретный. А адресован он был…
– О! Рамману Янамарскому? Ну-ка, ну-ка, любопытно… Я думаю, он не обидится на тетушку Грэйн, верно? – она потерла ладони, подмигнула тиву и сломала печати, вскрывая письмо.
«Тетушка Грэйн?! Как мило. Значит, я правильно догадался», – обрадовался эсмонд.
Первые же строки письма заставили Грэйн удивленно присвистнуть:
– Ого! Ха, я так и знала! Ну, говорила же я, что с этой девкой дело нечисто! Теперь-то понятно – она все-таки из ваших. Не беспокойтесь, письмо непременно дойдет до адресата. А позвольте полюбопытствовать, что вы должны были передать на словах? А?
– Помилуйте, эрна! – воскликнул пленник. – Что же я могу добавить к письму юной девушки к своему жениху? Я всего лишь посланник Благословенного и не уполномочен вести переговоры с графом.
«Тетушка Грэйн» понятия не имела, с кем свела ее Судьба этой ночью.
– Да бросьте, кому как не вам вести с Рамманом переговоры. Хереварда он бы сразу на фонаре повесил, не так, что ли? Ладно, это дело покуда терпит. Девкой мы займемся позже, когда с другим разберемся.
Оценив, сколь много еще предстоит сделать – и в одиночку ведь наверняка! – Грэйн загрустила, посмотрев в звездное небо, лирично вздохнула. Как-то там Джэйфф? Выбрался ли с болот?
– Давайте, пожалуй, прощаться, сударь, – вспомнив про то, что все еще сидит, опираясь локтем о живот пленного эсмонда, ролфийка щедро предложила: – Хотите выпить напоследок?
Веселье ролфийки бурлило, словно пивная пена, перетекающая через край кружки. С таким настроением, как у «Тетушки Грэйн», людей не убивают. Даже ролфи.
– С удовольствием сделал бы глоточек вашего бренди, сударыня.
– Извольте, – и дала глотнуть из фляжки, заботливо придержав тиву голову, пока он пил. И даже попыталась объяснить, с чего вдруг такое великодушие. Почему-то ей показалось это очень важным – объяснить.
– Конечно, это неправильно, но мне совершенно не хочется вас убивать, сударь, – виновато призналась эрна Кэдвен и снова вздохнула. – Сентиментальной я становлюсь какой-то, самой противно! Прав был Джэйфф насчет баб, ох, прав! Жалостливые мы все-таки, добрые. Вот вы ко мне в голову зачем-то залезть пытались, а это ведь нехорошо. Нетактично. А отпусти я вас, небось, в спину сразу стрельнете. Ну и ладно!
Встав, Грэйн снова ухватила пленника за ноги и тем же манером, что и прежде, потащила его в обратном направлении – к дороге. Благо, борозда в снегу уже была ею пропахана изрядная. А пока тащила, рассуждала:
– Может, вам повезет, и вас тут найдут прежде, чем вы превратитесь в ледышку. Или, напротив, не повезет. Или вас сожрет ваш живоглот за проваленное задание…
Прислонив тива к лошадиному трупу, ролфи выпрямилась и утерла пот со лба. Все-таки служитель Живоглота оказался тяжеловат! Не замерз бы теперь! Поневоле чувствуя за беспомощного пленника некую ответственность, Грэйн пошарила вокруг и в конце концов прикрыла его лошадиной попоной.
– Ну, счастливо оставаться! – помахав на прощанье рукой, ролфийка потопала за сарай, где были привязаны ее кони. Про то, что эсмонд все еще спеленат рунами оков, Грэйн совершенно забыла. Действительно забыла, а когда вспомнила, то была уже настолько далеко от места событий, что в возвращении не было уже никакого смысла. Да к тому же и хмель из нее почти вышел, сознание прояснилось, и эрна Кэдвен чуть ли не с ужасом осознала, что именно наворотила за последние несколько часов. Ругнувшись, она сплюнула в снег и пришпорила лошадь. Она теперь знала, где находится это таинственное Этенхари – вот что главное.
А тив Мэриот Чес остался лежать и думать о вечном. О вечной и неизменной женской бестолковости, которая проявляется всегда в самый неподходящий момент. Бросить раненого пленника живым, но при этом не расколдовав, не удалив рун, могла только баба.