Текст книги "Бабочки в жерновах"

Автор книги: Людмила Астахова

Соавторы: Яна Горшкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Не совсем, – уточнил владелец острова. – Вы, как всегда, упрощаете, друзья мои. В конце концов, все упирается в добрую волю… э-э… кандидата. Его предшественников никто не тащил в лабиринт силой, и теперь этого не будет. Я – лорд Эспита, и моя обязанность проследить за этим.

– Предыдущие ворюги толпой ломились в лабиринт, будто им там медом намазано, едва почуяв слушок о сокровищах, – оскалилась Овчарка. – И этот такой же. Держит нос по ветру и присматривается, где что плохо лежит. Так что он полезет туда сам, а я – прослежу, чтобы он не залез куда-нибудь еще. С такого пройдохи станется и ложку стянуть за обедом! Я – дама башни Тенар, мой долг – охранять этот остров от ворья и всякой швали, которая сюда так и прёт. И будьте уверены, у этого вкрадчивого хлыща не будет шансов нас ограбить.

– А мне вы оставили самое приятное, да? Водить господина Лэйгина за ручку и кормить с ложечки? – осведомился Балгайр. – Проводник героя, как всегда?

– Вы всегда отличались редкостным умением понимать несказанное, друг мой, – благостно улыбнулся Варден. – Я полностью вам доверяю.

– Но сначала, – предупредила Лив, подводя черту под обсуждением, – ты починишь мне крышу. В счет штрафа.

– Исправительные работы! – повеселел Берт. – Лив, любовь моя, я тебя обожаю! Когда начинать?

– Я вас оставлю, пожалуй, – лорд Эспит тоже продемонстрировал понимание. – Благодарю за чай, дама Тенар. Что касается конфискованного груза…

– Пришлите людей в Косую бухту, милорд. Нынче к вечеру я закончу опись, и мы составим акт об уничтожении контрабанды. Вам удобно будет дать аудиенцию этому Лэйгину, скажем, около восьми вечера?

– Да, я же должен буду удовлетворить его прошение… – у Вардена на лице было написано, как сильно ему досаждает мысль о визите чужака в поместье. И то верно, теплый июньский вечер можно потратить с гораздо большей пользой и удовольствием, особенно если рядом есть кое-кто близкий… Скайре самой не улыбалось заниматься Лэйгином, да и девчонкой, когда летняя ночь, звездное небо и теплый ветер с моря хором уговаривают заняться Бертом Балгайром. Но – дело есть дело!

– Давайте все-таки завтра, с утра, – попросил лорд. – Нашему гостю будет полезно еще некоторое время побыть в, хм-хм, неопределенности касательно своего статуса.

– И верно, – неожиданно поддержал Вардена Берт. – Больно много чести – вот так сходу и к лорду в гостиную! Пущай Лив его еще денек помурыжит.

Эмиссарша, осознав, что свидание на крыше откладывается, угрюмо засопела, но в конце концов признала разумность предложения. Нечего всяким мурранским проходимцам потакать! Может, община и имеет виды на Лэйгина, но эспитцам придется обождать. Еще пообщаются со своим археологом, надоесть успеет!

Ланс Лэйгин. Эспит

Обнаруживать в себе новые качества на тридцать шестом году жизни как-то даже странно. Все нормальные люди, то бишь мужчины, уже давно определились с любимым сортом чая, маркой сигарет, профессией, хорошими и дурными привычками, а так же с типом женщин, которых они бы хотели видеть рядом, в том числе и в постели. Ланс в этом отношении удался в собственного папеньку, чьей постоянной страстью были юные стройные барышни с большой грудью. Чем же объяснить навязчивое влечение к женщине, которая мало того, что весьма далека от идеала, так еще и каждым словом и каждым жестом стремится тебя унизить? Внезапным помутнением рассудка? Последствиями шока и ночного шторма?

Дама со странным двойным именем нравилась Лансу с каждым мгновением все больше и больше. Не взирая ни на что. Без всяких причин. Опять проклятая метафизика?

И если бы этот остров не звался Эспитом и не прятал в себе остатки древнего Калитара, то никуда бы Скайра Лив не делась бы, самодовольно думал Лэйгин. Между двумя страстями, между женщиной и открытием он всегда выбирал Калитар. Другаяждала так давно, Другаязвала так настойчиво, что отказывать ей преступно.

Направление к доктору Хамнету Ланс воспринял как добрый знак. Никто его насильно высылать на материк не собирается – это уже хорошо.

Тем более приятно, что островитяне искренне обрадовались появлению новых лиц. Оно и понятно – Эспит не самое бойкое место на свете. После зимы каждый гость – событие.

Доктор окружил Лэйгина вниманием ничуть не меньшим, чем получила хорошенькая хадрийка. Удивительно другое – что в такой глуши делает столь квалифицированный врач?

– Мы тут тоже кое-что знаем о ваших археологических изысканиях. Очень любопытно, очень. Надеюсь, и на нашем острове вы сделаете очередное мировое открытие.

– Если лорд Эспит окажет мне поддержку, – начал прибедняться Ланс.

Обычно в закрытых общинах люди с более высоким статусом стараются поддерживать друг друга. Глядишь, участливый доктор замолвит перед лордом словечко за пришлого ученого. Даже если тот не столько человек науки, сколько ловкий проходимец, как очень верно выразилась Лив.

– Ну что вы! Наш лорд удивительно милый и любезный человек, – заверила Фрэн – загадочная дама с манерами отравительницы. – Он любит науку и не откажет в помощи.

Она притаилась в углу и так многозначительно переставляла с места на место флакончики с маслами и порошками, что в её присутствии не хотелось оставлять на столе чашку с чаем и отворачиваться. Мало ли!

– А вы уверены, что на нашем острове можно найти древние сокровища? – полюбопытствовал представившийся Рэджисом ветеран последней войны. – Кругом же скала сплошная. Отхожее место хрен выкопаешь…

– Хил! – возмущенно взвизгнула женщина.

– А что я сказал такого?

Но поругаться они не смогли, хотя по всему было видно, очень этого хотели. Дверь открылась и внутрь вбежала разъяренная пожилая дама. Видимо, всю дорогу от дома она бежала, ибо дышала тяжело и лицо её блестело от пота.

– Ах ты бесстыжая тварь! – прорычала дама, тыкая в Фрэн зонтиком. – Где ты шаталась, шлю… – и тут она заметила Ланса. – Добрый день, господин Лэйгин. Как вы пережили шторм на Бертовом корыте?

Метаморфоза, приключившаяся с лицом женщины, была поразительной – от почти звериного оскала до очаровательнейшей улыбки всего за одно мгновение. Не каждая актриса такое повторит.

– Не удивляйтесь, милейший господин Лэйгин. На Эспите не бывает тайн. Ваше имя слышали в магазине, и теперь все островитяне его знают, как и обстоятельства вашего появления, – пояснила лицедейка. – Меня зовут Мерерид Дина Тэранс. И я мать вот этой… неблагодарной девушки.

Фрэн ледяной взгляд Мерерид ничего хорошего не сулил, но та, по всей видимости, притерпелась к подобным выходкам матери.

– Я купила для тебя патентованные порошки от мигрени.

– Мало того, что шлялась, так еще и деньги потратила? – взвилась Мерерид.

– Поговорим дома, мама, – не по-доброму усмехнулась Фрэн и выскользнула прочь.

– Нечего тут орать! – рявкнул Хил Рэджис, но следом за младшей Тэранс не пошел.

Ланс тут же «накрахмалил» уши.

Надо ли говорить, что больше всего о людях рассказывают их скандалы? Эспитцы жили на крошечном пятачке суши и, наверняка, успели друг дружке не единожды насолить, оттоптать любимые мозоли и всячески напакостить. А копящиеся годами обиды аборигенов – лучшие помощники любого авантюриста.

– Могу я вас осмотреть, господин Лэйгин?

И доктор настойчиво увлек за собой Ланса как раз в самый разгар сцены, которую иначе, как сценой ревности не назовешь. Ужасно не вовремя, право слово. Но ведь не скажешь же: «Ах, дайте-ка я досмотрю, чем у Хила и Мерерид всё закончится. Набьет она ему морду или нет?»

Если быстро разобраться, кто тут кому и кем приходится, то никаких сложностей с раскопками Эспита не будет.

Да здравствуют маленькие островки и их обитатели, которые прежде всего люди с человеческими слабостями!

Верэн. Эспит

Хадранс считается самым гостеприимным краем Муррана. Истинная правда! Тех, кто приезжает полюбоваться на знаменитые замки, посидеть в уютных ресторанчиках за бокалом-другим вина, побродить по живописнейшим пляжам и покататься верхом ждет самый теплый и радушный прием. Ибо покупатель – свят и неприкосновенен, а тонкий или толстый у него кошелек – не имеет значения. Крошечные подушечки, набитые лавандой, уже двести лет кормят предприимчивых хадриек ничуть не хуже, чем сыр, колбасы и вино. Человек, желающий что-то купить, заведомо хороший человек, человек ничего не покупающий, а только лишь сующий везде свой нос – плохой и способный на любое злодейство. На том стоит и стоять будет благополучие Хадранса. Семейство Раинер свято хранило заветы предков, из поколения в поколение взращивая в лоне своем людей практичных и недоверчивых одновременно. И дознайся папаша Раинер, что его старшая дочь рассказывает совершенно незнакомым людям о своем житье-бытье, проклял бы, не сходя с места. И уже совершенно точно беднягу хватил бы удар, когда бы Верэн призналась, что к некоторым из новых знакомых она прониклась доверием едва ли не с первого взгляда. Например, к злой мамаше недоброй Фрэн.

Старушка так залихватски ругалась, так быстро словесно прищучила мужчин, прям завидки брали. И шляпа на ней модная, недорогая, но прямиком из самого последнего журнала мод, и платье скроено идеально по фигуре. Словом, Верэн прониклась к Мерерид Тэранс симпатией моментально. Просто так, без всякой веской причины.

– Ни стыда у тебя, ни совести, Элисон Рэджис, – уже без прежнего запала молвила милая старушка, когда за доктором и Лансом закрылась дверь. – Ладно, у тебя контузия, а у Фрэн мозгов, как у курицы, но в сумме-то на разумные поступки умишка должно хватить, а?

Элисон Хил лишь отмахнулся досадливо. Всё его внимание сосредоточилось на Верэн.

– Так почему тебе в своем Озанне не сиделось, малявка? Приключений захотелось на свою славную… – и дерзко подмигнул Мерерид. – Короче, с каких-таких делов тебя потянуло из одной задн… дыры в другую?

Девушка вопрошающе оглянулась на Мерерид, но та ничуть не меньше приставучего ветерана желала услышать ответ. Однако её взгляд показался Верэн одобряющим и поощрительным.

– Ну-у-у… я даже не знаю… Разглядывала как-то географическую карту Муррана и увидела Эспит. Старую карту, еще довоенную карту, – тут же исправилась хадрийка, опасаясь затронуть патриотические чувства Элисона. Как-никак воевал человек.

– И вот прямо так потянуло? – продолжил Элисон свой неаккуратный допрос – Может, от жениха сбежала? Или ты – брюхата?

– Хил! Попридержи свой поганый язык! – Мерерид рявкнула ничуть не ласковее, чем совсем недавно дочурка.

– Нет у меня никакого жениха! Девица – я. Чего вы пристали?

И пока хадрийка в красках представляла, что её папенька сделал бы с ней и её возможным, а точнее невозможным, любовником, старушка подсела ближе, невесомо сжала пальцы девушки в своей аристократической и тонкопалой ладони.

– Не обращай внимания, детка. Наш мальчик – дебил. Он сначала делает, а потом все равно не думает.

– Не хами мне, Мерерид.

– А ты веди себя с девочкой прилично. Сразу же видно, что девочка она порядочная.

На груди у госпожи Тэранс висел ведьминский медальон на серебряной цепочке. Вообще-то, порядочной хадрийке при виде гильдейского знака полагалось наставить на собеседницу растопыренные мизинец и указательный палец левой руки и произнести трижды: «Сгинь!». Но вместо старого проверенного способа борьбы с ведьмами, Верэн как на духу поведала тетушке Мерерид про свои успехи и достижения: школьный аттестат только с оценками «отлично» и диплом, опять же с отличием, полученный на курсах машинописи. Тетушкой её просила называть сама госпожа Тэранс. Как же ей отказать?

– Не переживай, рыбка моя. Сыщется тебе и на Эспите занятие по душе, – мурлыкнула ведьма. – Тут все находят себе применение.

– Угу-угу, – поддакнул вредный Элисон. – Находят-находят.

Он на редкость уютно развалился в жестком кресле и, казалось, даже задремал, надвинув на лицо армейскую выгоревшую на солнце кепку с потрепанным козырьком. Но Верэн готова была присягнуть, что тот не только не спит, но прислушивается и к словам, и даже к тому, как девушка дышит. Хищники, как известно, спят вполглаза.

Фрэн и Мерерид. Эспит

Всё зло от кухонь и немытых тарелок. Духовка душит все прекрасные порывы, в тазу с мыльной водой бесславно тонут мечты и пригорают на сковородках высокие чувства. В атмосфере жареного лука зачахло столько начинаний, не говоря уж о сваренных вкрутую идеях. Завтраки, обеды, полдники и ужины вовсе не приемы пищи, нет, они – спруты, которые специально созданы для того, чтобы держать женщин в своих щупальцах. Держать крепко и не выпускать на волю. Замкнутый круг – готовка сменяется мытьем посуды, чтобы была посуда, которую можно пустить в дело. А в промежутках между стряпней и мойкой хозяйке надо еще придумать из чего и что приготовить. Вот они, м уки разума, неописуемые никакими словами.

Дамы в гостиной щебетали, попивая чай, а перед Фрэн стояла сложнейшая задача: как при наличии лишь нескольких картофелин, морковки, луковицы и горстки мясных обрезков сделать запеканку под сырным соусом. Это вам не теорема об однозначном разложении чисел в круговых полях.

Оливкового масла осталось совсем мало, а сливочное закончилось еще на той неделе – это раз. Твердый сыр в этом месяце семейству Тэранс не по карману – это два, а молоко просто жалко. И это третья причина. Что прикажите делать, а?

Мерерид сказала: «Сделай нам запеканку», а значит, альтернативы нет. Рагу, зразы, деруны и пюре станут очередным поводом для скандала. Нет, Фрэн за всю жизнь притерпелась к мамочкиным причудам и научилась пропускать её упреки мимо ушей, но сейчас совсем не время для нового витка внутрисемейного противостояния.

Пусть будет так, как хочется Мерерид. Без томатов, сладкого перца и сырного соуса, но запеканка.

И пока морковь и лук возмущенно шкварчали, зажариваемые на чайной ложечке оливкового масла, ведьма покрошила в мясной фарш побольше куриной кожи. Авось Лив не заметит. Мамочке все равно невозможно угодить, как ни старайся. Касательно же новенькой барышни… Фрэн о ней не думала вообще. Пока Верэн Раинер не представляет из себя ничего особенного. Смазливая мордашка и высокая грудь еще не повод для беспокойства. Разве только Мерерид завербует девицу в союзницы, прежде чем та раскусит хитрый замысел Тэранс-старшей.

– А вот и я. Угощайтесь, дамы.

Фрэн поставила на стол блюдо с румяной запеканкой, улыбаясь так счастливо, будто только что осчастливила всё человечество. Она, к искреннему разочарованию Мерерид, успела переодеться в нарядное платье и выглядела вовсе не как прислуга.

– Какая ты все-таки мотовка, дочь моя.

Замечание, переводящееся на человеческий язык как: «Платью всего пятнадцать лет, его только раз перелицовывали, а ты так и не научилась беречь дорогую одежду».

– Это твоя заслуга, мама. Ты так и не сумела привить мне плебейские вкусы.

Слово «свои» Фрэн пропустила умышленно. Исключительно, чтобы немного порадовать Лив. Та почти час развлекала Мерерид разговорами и вполне заслужила пару минут созерцания перекошенной физиономии Тэранс-старшей.

– Полагаю, милочка, вы относитесь к своей матери более уважительно? – спросила она у Верэн, старательно культивируя на губах улыбку.

Та смущенно дернула плечиком. Девушку больше привлекал аппетитный бочок запеканки, чем сомнительные комплементы старых ведьм.

– Вот видишь, дорогая моя дочь, даже хадрийские крестьянки ведут себя приличнее, чем ты. И не только на словах, но и на деле. В возрасте Верэн ты девицей уже не была, насколько я помню.

– А ты была? – вежливо полюбопытствовала Фрэн, делая вид, словно обиделась.

– Была.

– Жаль, нет возможности попросить у моего папочки подтверждения. Как, бишь, его звали-то?

Мерерид, конечно, ничего достойного ответить не могла. Она очень тщательно, как рекомендовал доктор Хамнет, пережевывала кусочек запеканки.

– Ты снова пересолила, – невозмутимо заявила мамочка, дожевав свой кусочек и аккуратно промокнув губы салфеткой. – Уж не влюбилась ли?

«Второй раунд. Бамц-ц-ц!» – догадалась Верэн.

Откровенного говоря, она не верила своим глазам и ушам. Эти женщины жили среди исключительной красоты и гармонии, их дома снаружи и внутри выглядели так, будто только что сошли с картинок из книг. Такого количества цветов хадрийка сроду не видела и даже не представляла, что свое обиталище можно украсить столь изысканно и просто с помощью одной лишь сирени и жасмина. Кроме того, рядом ходили мужчины, за внимание каждого из которых озаннские девчонки дрались бы до крови. И что же? Кто-то радовался великолепию красок, уюту маленьких домиков, вниманию сильного пола? Ничуть не бывало. Эспитские дамы поедом ели друг дружку. Верэн, конечно, тоже могла огрызнуться на мать, но чтобы язвить родительницу так, как это делала Фрэн – никогда. С другой стороны, мамаша Раинер никогда не отличалась мягкостью нрава, но она и не измывалась над детьми так жестоко, как тетушка Мерерид.

– Мне стыдно перед барышней за твою стряпню, – не сдавалась старая ведьма.

«Постой-ка, Вер, – сказала себе хадрийка, делая вид, будто всецело сосредоточилась на дегустации злополучной запеканки. – Не стоит торопиться и принимать чью-то сторону. Чтобы потом не стать крайней».

– Моя мама чаще сырную готовит. Берем мисочку нежирного творога, три яйца, три суповые ложки сметаны…

Старый хадрийский способ отвлечь языкатую бабу от свары всегда безотказен: хочешь избежать неприятного разговора – начинай делиться домашними рецептами. Кабы у ведьм водилась кошка или собака, то умудренная Верэн поведала бы о проделках своих хвостатых любимцев. Идеальный разговор в напряженный момент.

И, похоже, что все дамы, собравшиеся за чаепитием, оценили ловкий маневр деревенской девочки. Мамаша с дочкой больше друг в друга зубами не впивались, а эмиссарша воздержалась от провокационных вопросов к обеим.

– В следующий раз, когда Мерерид и Фрэн начнут цапаться, я тебя позову, Верэн Раинер, – сказала Лив, когда уже под вечер они шли в резиденцию дамы Тенар.

«Как бы я еще раньше не сбежала отсюда», – подумала девушка.

Посиделки у ведьм её утомили до крайности. Экие змеи ядовитые! Пяти минут не могут выдержать, не наговорив гадостей. Есть от чего впасть в отчаяние, стоит лишь представить, что эти дамочки будут теперь твоими соседками.

Но это лишь в старости печали затяжные, как осенние дожди, а в юности любая смена впечатлений подобна ветерку, который без труда уносит прочь самый густой туман-уныние. Да и как можно хмуриться и грустить, когда вокруг, куда не кинешь взор – сплошь благолепие и покой. Стрекочут цикады, носятся ласточки над головой, и воздух пахнет пополам морем и цветами. Волшебство, да и только.

И чудеса первого дня на острове Эспит не закончились для юной хардийки. На фоне закатного неба черный зуб древней башни смотрелся ошеломительно.

– Великая Мельница! Что это?

– Мой дом, разумеется, – самодовольно фыркнула Лив. – Нравится?

– Настоящий з амок?

– Хмм… Можно и так сказать. Если Берт поможет с крышей, то вполне себе ничего… Эй, да ты куда?

Но Верэн уже не слышала рассуждений дамы Тенар. Она вприпрыжку, подскакивая поочередно то на одной ноге, то на другой, умчалась вперед. Жить во всамделишном замке, чаевничать с ведьмами, флиртовать с интересными мужчинами! Эх! Да только за этим следовало плыть на Эспит!

Верэн. Эспит

– И курочки у вас есть?

– Ну а куда без них? – вопросом на вопрос ответила Лив, уже порядком утомленная восторженными расспросами девчонки.

– И козочки?

– Одна коза и та бодучая.

– Ага.

«Понятно всё с тобой», – вздохнула дама Тенар.

Как будто в колдовское зеркало, смотрелась в несовершеннолетнюю хадрийку. На себя в таком же щенячьем возрасте смотрела. Та юная Лив точно так же влюбилась в эти проклятые развалины с первого взгляда, едва лишь увидела силуэт башни.

– О-йо-ой…

А вот и стон, говорящий знающему уху, что Верэн Раинер осмотрелась в гостиной как следует.

Девушка застыла посреди комнаты и завороженно оглядывалась по сторонам. Здесь всё было так, как виделось в смутных мечтах, как грезилось без всякой надежды на исполнение. Камин, уютные кресла, оплывшие свечи, запах бисквита и лаванды, вышитые подушечки, бронзовый старинный канделябр на столе. Верэн даже зажмурилась, чтобы не спугнуть видение.

– Твоя комната по коридорчику налево, моя – направо. Прямо кухня. В башню не подниматься, в подвал спускаться запрещено категорически, – проворчала хозяйка. – Ты меня слышишь, дева? Или оглохла совсем?

– Слышу. Да… конечно… я все поняла.

Над каминной полкой висела старая карточка. Из её черно-белых глубин глядел на Верэн бравый вирнэйский моряк в белых штанах, рубахе с широким воротником и широкополой шляпе с лентой – молодой, красивый, ладный Берт. Все чин чином, как положено, на фоне нарисованных на холсте пальм и парусов, с витиеватой надписью «Такого-то дня, такого-то года, Тьерран Балгайр». И судя по дате выходило, что на карточке Берту-Тьеррану было столько же лет как сейчас Верэн. Но если всмотреться, то не только гладкостью щек и отсутствием морщинок отличался тот Тьерран от нынешнего Берта. Молоденький матросик еще не знал, а ушлый контрабандист уже знает.

– А почему у вас у всех по два имени? – спросила вдруг новоселка.

– Одно – по паспорту, другое – эспитское, что тут сложного?

– А откуда берется второе имя?

Но дама Тенар ничего не ответила. Она подозрительно громко загремела чем-то на кухне, чертыхаясь под нос и пеняя на излишне любопытных девчонок, которым только и забот, что третировать нормальных людей дурацкими вопросами.

Берт и Ланс

Скайра, зараза такая, крохотной своей эмиссарской властью воспользовалась по полной. Едва стрелка на уличных часах с громким щелчком достигла цифры «пять», дама Тенар подхватила осоловевшую от обилия впечатлений барышню под локоток и, не удосужившись запереть камеру (хоть за это спасибо ей!), попрощалась с арестантами самодовольным:

– Счастливо оставаться!

– Но как же!.. – встрепенулся залетный археолог, но возглас его пропал втуне, только из-за двери донеслось:

– И в уборную не провалитесь!

Мужчины остались в одиночестве: за решеткой, с упаковкой галет и чайником на двоих. Почему за решеткой? Да ведь в этой конуре и присесть больше негде, кроме как на арестантской лавке!

– А что будет, если мы… э-э… покинем сей приют самовольно? – поинтересовался Лэйгин, обращая внимание контрабандиста на незапертые двери. Дескать, ты ж и так преступник, кому как ни тебе из тюрем сбегать?

– Не советую, – лениво отозвался Берт. – Во-первых, идти пока все равно некуда. Без лордова дозволения вас, дружище, тут первый встречный обратно приведет. И учтите: ежели Скайра обычно только пугает, то Элисон Рэджис у нас контуженный и герой войны, между прочим. Он и шмальнуть может, и не промажет. А во-вторых, чем вас эмиссариат не устраивает?

И он повторил свою горячую речь о преимуществах ночевки за решеткой, ту самую, что уже держал пред его милостью лордом Эспитом. Только на сей раз прозвучало все шире и убедительней, потому как лорду все достоинства эмиссариата и его хозяйки были и так известны, а Лэйгин только-только получил первый опыт.

– И крыс тоже нет! – заключил Берт. – Удобства, правда, на дворе – дощатая такая будочка, не промахнетесь. Зато милостивая дама Тенар оставила нам целую кипу газет. О! И папиросы. Табак, правда, дрянной, но наша Скайра экономит на всем. Даже чулки штопает. Помню… – тут он сделала вид, что смутился, делясь с сокамерником интимными воспоминаниями, и умолк, напустив загадочности.

Взгляды, которыми чужак дарил суровую эспитскую стражницу, вызывали у Балгайра не ревность, но сочувствие.

«Тут тебе, дружок, не обломится, как не пыжься. Да и не только тут. У нас на Эспите все свободные бабы давным-давно разобраны».

Берт зевнул, поудобней расположился на лавке и развернул местную газету. Выпускал ее – под патронажем лорда Вардена, конечно! – эспитский почтарь. Пресс у него стоял маленький и древний, бумага тоже не отличалась белизной, но все ж таки печатное слово! Первую полосу занимали новости из метрополии – короткой строкой, по телеграфу много подробностей не передашь. Далее шли очерки и статейки местных жителей – в основном кляузы и сплетни. Доктор Хамнет на этот счет любил пошутить, мол, ежели «Барабан Эспита» измельчить, то яду хватит весь остров перетравить. Последнюю полосу традиционно отдавали под объявления. Драл за них почтарь три шкуры, то бишь по орику за слово, а потому эспитцы изворачивались, кто во что горазд. Шедевры лапидарности вроде: «Кастрация всем. Дешево!» в любой другой местности вызвала бы хохот, но обитатели Эспита, напротив, искренне восхищались умением госпожи Нихэль, ветеринарши, так кратко и емко формулировать свои мысли. Балгайр, пропустивший за время рейда множество событий из жизни Эспита, теперь вдумчиво и со вкусом наверстывал упущенное. И Лэйгину парочку газет перебросил на соседнюю лавку.

– Почитайте пока. Оно и полезно, и познавательно.

Делать было нечего, спать еще не хотелось, а, как известно, провинциальная пресса убаюкивает лучше мамочкиной колыбельной. Впрочем, в памяти Ланса не сохранилось прецедентов, когда бы Амандин Лэйгин снизошла до примитивных материнских обязанностей. Но газета – средство проверенное, половина передовицы гарантирует здоровый крепкий сон.

«Так-так, и что же у нас творится на славном Эспите. Ну-ка, ну-ка…»

Госпожа Нихэль, написавшая заметку под названием «Что надо знать о ящуре», явно обладала недюжинным литературным даром, ибо её живописания ужасов заражения буквально леденили кровь. Какой тут сон, когда надо срочно прокипятить всё молоко и забить всех зараженных животных?

– Кстати, а где больные овцы? – спросил Ланс, не в силах сдержать тревоги.

И в самом деле, кроме исполинской собаки дамы Тенар, он не увидел на острове ни одного четвероного. Положим, коров на Эспите просто не прокормишь, а кошки с собаками занимались своими невидимыми делами, остаются только овцы и козы.

– Сдохли, – меланхолично ответствовал Берт.

– От чего?

– От ящура, конечно!

И посмотрел, как на дурачка.

Тогда Ланс решил зайти с другой стороны.

– Много их было?

– Аж целых две штуки.

– Издеваетесь?

– А вы как думаете, Лэйгин? – ухмыльнулся контрабандист.

– Я думаю, нет никакого ящура.

– Как это нету? – возмутился Берт. – Овцы сдохли. Сначала одна, затем другая. И обе от ящура, как выяснила Кат. А остров у нас маленький, и по законам её величества две дохлые скотины, приходящиеся на пятьдесят человек – это повод объявить карантин.

Вот и пойми, всерьез он или шутить изволит с заезжим гостем? Согласитесь, ругаться посреди ночи с сокамерником из-за ящура, несколько невместно. Вот Ланс Лэйгин и не стал обострять обстановку. Он попыхтел недовольно, повертелся с боку на бок и вернулся к чтению «Барабана Эспита».

На маленьком острове жизнь кипела, била ключом и переливалась через край. Не проходило и дня, чтобы не случилось события, достойного печатного слова, будь то падение господина Фирска со стремянки или снятие кота госпожи Матэи с яблони.

Особого смысла в кошачьей спасательной операции Ланс не углядел. Зачем рисковать и лезть на дерево, когда достаточно набраться терпения? Рано или поздно кот спустится вниз. А кто не верит в счастливый финал подобной истории, пусть припомнит, когда в последний раз он видел кошачий скелет, застрявший в ветвях дерева.

Сон подкрался к авантюристу исподволь, сначала легонько пощекотав веки невидимым перышком, а потом в наглую завалившись Лэйгину под бок и закрыв теплым крылом от всех треволнений. Ланс и сам не заметил, как уронив газету на лицо, сладостно захрапел. Его первый день на острове Эспит получился долгим, напряженным и неприятным, но лиха беда начало.