Текст книги "Такая вот жизнь (СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

  – Юлька, любимая! Я вечером приду, жди.

  Она не обернулась.

   Все бы ничего, но на лекции ей на стол бросили записку. Развернула Юля ее только дома. На листке бумаги кривая ломаная линия, резко уходящая вверх, видимо, обозначала лестницу. Возле нее стоял смешной человечек с тоненькими, как на детских рисунках, ручками и ножками. Красовавшаяся рядом надпись гласила: «Шею мой и ноги, он уже в дороге!»

   Вечером Павел и вправду пришел. От дурашливости не осталось и следа. Прямо с порога обиженно спросил:

  – Что, настолько я тебе противен, что поздороваться нормально не могла?

  Он очень старался казаться огорченным, и Юле стало смешно.

  – Ну почему же противен? Можно назвать еще несколько причин, – серьезно ответила она.

  – Например? – в голосе по-прежнему слышалось недовольство.

  – Язык проглотила от радости, что встретила тебя. Опешила от неожиданной встречи. Потеряла голову от восторга. Ум за разом зашел от внезапности. Ошалела от изумления. Опупела от сюрприза судьбы, – она немного помолчала и придала лицу нарочитую любезность. – Какая причина тебе понравилась больше?

  Он удивленно хмыкнул и засмеялся.

  – Конечно, последняя. Опупела от сюрприза судьбы... Круто! Считай, что простил. С трудом, правда, но простил. Чаю-то дашь? Я тортик принес.

  Просидел недолго, минут двадцать. Смешно рассказывал о каком-то фильме, а потом вдруг заторопился. Уже у двери Юля спросила:

  – А приходил зачем?

  – Чтоб не забывала о сюрпризе судьбы, – Павел изобразил губами воздушный поцелуй и ушел.

   В конце ноября у Юли был день рождения. В нынешнем году он выпал на субботу, и она была этому рада. Вечером застелила стол белой скатертью, на середину поставила вазу с цветами и зажгла две свечи. Цветы с открыткой прислал Сергей, и она решила, что позже позвонит ему и поблагодарит. Потом поставила три столовых прибора, подумала и добавила бокалы для вина. Оно было куплено еще до смерти бабушки и предназначалось для какого-нибудь непредвиденного случая, вот и пригодилось. Кроме этого на столе лежали при пирожных и плитка шоколада. Возле двух приборов стояли, прислоненные к бокалам, фотографии отца и бабушки. Они сегодня были ее гостями.

   Нарядных платьев было всего два, и она выбрала довольно открытое с юбкой в пол. Юля и сама не знала, зачем купила его, если на развлечения не было и нет ни времени, ни лишних денег. Но мудрая бабушка, конечно же, понимала в жизни больше внучки, потому что нет-нет да и отправляла ее в магазин со словами:

  – Ты будущая женщина. Купи себе что-нибудь не на будни, а на праздник, порадуй душу.

  – Бабушка, для чего мне наряды? – отказывалась Юля. – На учебу ходить? Вот кончу институт, начну работать, заработаю целых сто миллионов, и накупим мы себе всего-всего.

  Старушка смеялась, но от своего не отступала. Это платье ей очень нравилось.

   С прической пришлось повозиться. Туфли и легкий макияж тоже не помешали. Закончив прихорашиваться, Юля покрутилась перед зеркалом и осталась увиденным очень довольна. В начале девятого она приготовила чай и села за стол. Раздался звонок, и девушка, решив, что это все-таки пришел Сергей, открыла дверь.

   На пороге она увидела Павла с букетом цветов и ярким пакетом в руках.

  – Здравствуй, дорогая! Прекрасно выглядишь! Гостя не прогонишь? – проговорил он скороговоркой и протиснулся в коридор.

  – Откуда ты узнал? – растерянно спросила Юля.

  – С днем рождения! Возьми подарки и поцелуй доброго старого друга, – опять затараторил он, не давая ей вставить ни слова. – Ах, не хочешь? Тогда я поцелую сам, поверь, мне совершенно не трудно.

  Она и не заметила, как букет и пакет с подарком оказались у нее в руках, а он, едва успев закрыть дверь, уже целовал ее в щеку.

  – Гостей много? Познакомишь? – юноша скинул куртку и направился в комнату.

   Она осталась стоять в коридоре. Через несколько минут Павел вернулся и молча встал рядом. Былой веселости как не бывало.

  – Забери свои подарки и уходи, – голос девушки был тихим и ровным.

  – Прости, я не знал, что так может быть. Прости.

  – Уходи.

  – Ничего плохого я не хотел. Почему ты опять сердишься?

  – Ты на самом деле ничего не понимаешь? Хорошо, я отвечу. Мне не хотелось, чтоб кто-нибудь это видел.

   Павлу вдруг стало невыносимо жалко эту одинокую девушку, одинокую настолько, что даже в день рождения вместо гостей у нее были только чьи-то фотографии. Он подошел к ней и обнял.

  – Не надо меня стыдиться, – очень тихо сказал он, – каждый живет так, как получается. Это не навсегда, поверь.

  Она не оттолкнула его, и Павел почувствовал, как начало спадать ее напряжение.

  – Это мне уже говорили, – голос Юли был еле слышен, – но то не стыд.

  – А что тогда?

  – Страх, что одиночество никогда не кончится.

   Павлу хотелось успокоить эту странную девушку словами, что для чего-то другого, вероятно, не настало еще время. Но все крутившиеся в мозгу фразы казались дежурными, много раз уже произнесенными им в подходящих и не очень случаях. Вот поэтому едва ли не в первый раз в жизни молодой человек не нашел нужных слов и счел за лучшее промолчать.

  – Жалко, если цветы помнутся, – сказала она, наконец, и сделала шаг назад. – Ну что, сюрприз судьбы, заходи, раз пришел. Считай, что я второй раз опупела...

   Он вошел следом за ней в комнату, думая о том, как бы лучше замять эти неловкие минуты, но тут оказалось, что Юле надо ненадолго уйти.

  – Открой вино, – попросила она уже из коридора, – а то я не умею. Штопор на кухне.

  Бутылку он открыл, потом внимательно рассмотрел фотографии. В букете, стоящем на столе, обнаружилась маленькая открытка от какого-то Сергея. Павел прочитал ее два раза, но так и не понял, кем этот самый Сергей приходится Юле, но то, что это был не просто знакомый, было ясно. Он достал еще один бокал, налил себе вина и сел на диван.

   Юля от бабы Зины вернулась через полчаса.

  – Все мои дела на сегодня закончены. Что будем делать?

  – Пить! Что же еще, по-твоему, делают на дне рождения? – ответил он, радуясь, что неловкость первых минут развеялась сама собой.

  – Пить, так пить, – она решительно взмахнула рукой, – надо же когда-то начинать! Подожди только, я поставлю иначе фотографии, чтоб они нашего пьянства не видели.

   Он усадил девушку рядом с собой и налил ей полный бокал вина.

  – Выпей, потом поговорим, музыку послушаем, потанцуем.

  Она послушно сделала глоток.

  – Вкусно! Если я выпью все, то буду пьяной?

  – С одного бокала еще никто не опьянел, – авторитетно заявил он, едва сдерживая улыбку, – смело пей до дна.

   Дно действительно показалось очень быстро, и он тут же налил еще.

  – Ты меня спаиваешь? – спросила она и засмеялась.

  – Никогда такими гадкими делами не занимался, – обиженно заявил Павел и подвинулся ближе.

   Вскоре бутылка опустела. Они сидели рядом, он держал ее за руку, а голова девушки удобно устроилась на его плече.

  – Расскажи о себе, – попросил Павел.

  – Нечего рассказывать.

  – И все же.

   Слова Юли на самом деле являлись правдой. Во-первых, в ее жизни не было ничего интересного, необычного. Рассказ о себе без особого труда уместился бы в нескольких предложениях. Во-вторых, говорить на эту тему девушка могла только с одним человеком. И это был явно не Павел. Но выпитое вино так приятно кружило голову, а молодой человек, сидящий рядом, казался таким внимательным и добрым, что Юля решилась.

  – На фотографии папа. Его не стало еще до моего рождения. Есть мать и сводная сестра. Мы не общаемся.

  Она замолчала, и Павел ее поторопил:

  – Есть причина?

  Ему и вправду было интересно.

  – Получается, папа ее обманул: обещал жениться, но не успел, погиб. Раньше я никак не могла понять, почему была для матери чужой. Потом бабушка объяснила, что родители не любили друг друга. И родилась я только потому, что маме и ее дочери негде было жить. Зато у меня была прекрасная бабушка. Она из-за меня с мужем рассталась и в другую страну не уехала, – Юля горько вздохнула. – Умерла весной.

  – И как ты живешь? Работаешь?

  – Да, мою по ночам подъезды. Это очень хорошая работа, потому что на бабу Зину время остается.

  – А сейчас куда ходила?

   Он подробно расспросил ее и о бабе Зине, и о Сергее.

  – Так ты что, любишь этого Сергея?

  Юля пожала плечами и уклончиво ответила:

  – Мы всегда были друзьями. И остались ими.

  – Он полюбил твою сестру?

  – Не знаю. Раньше думала, что просто спал с ней, а от этого изредка случаются дети. Теперь иногда думаю иначе. А мама живет с ними.

   Девушка замолчала, молчал и он, размышляя над тем, что услышал. Только нужно ли было ему это знать и что делать с этими знаниями – попробуй, реши. Вечер заканчивался на грустной ноте. И это было совсем не похоже на то, чего он ожидал, решив придти в этот дом. Юля после своих неожиданных откровений тоже загрустила, и ей захотелось поскорее остаться одной.

  – Извини, у меня слипаются глаза. Тебе пора уходить.

  Она встала с дивана, пошатнулась и рассмеялась.

  – Помочь? – спросил Павел, уже заранее зная ответ.

  – Не надо. Просто захлопни дверь.

   Юля, коротко попрощавшись, ушла в другую комнату, а он подошел к окну, приоткрыл форточку и закурил. Вскоре окурок, прочертив яркую линию, улетел в темноту. Уходить и вправду было пора. Он подошел к той комнате, где находилась Юля, и приоткрыл дверь. Девушка уже лежала в постели, горел ночник.

  – Ты еще здесь? – заметив его, спросила она и зевнула, прикрыв губы ладонью. – Подойди.

  Он подошел к кровати.

  – Тебя когда-нибудь целовали на ночь? Мама, отец или еще кто-нибудь?

  И как надо было ответить этой глупышке? Конечно, целовали. И мама, и папа, и много-много раз еще кто-нибудь.

  – Да, конечно.

  – А меня, кроме бабушки, никто и никогда. Поцелуй, пожалуйста, и иди.

  Павел нагнулся и коснулся губами щеки Юли.

  – Подожди еще немного, – попросила она. – Я знаю, как тебя отблагодарить за сегодняшний вечер. Ты говорил, что я богатая невеста. Это, конечно, неправда, но у меня еще есть дом в поселке и сад. Весной, когда все расцветет, хочешь поехать со мной? Там красиво, и речка рядом.

   Она и не заметила, как Павел очутился совсем рядом, ощутила только резкую боль от его пальцев на своих плечах. Он несколько раз хорошенько встряхнул ее, и лицо его было близко, злое и неприятное.

  – Я сейчас уйду, – он еще сильнее сжал плечи девушки, – но ты дай слово, что больше никогда, слышишь, дурочка, никогда не будешь пить с незнакомыми, да и со знакомыми парнями тоже. Ты больше никогда, повторяю, никогда никому не будешь ничего о себе рассказывать, потому что все это касается только тебя. Хочешь быть счастливой – не ройся в памяти. Ты больше никому не будешь доверять так, как мне сегодня, потому что не пожалеют, сомнут и бросят. А теперь дай слово, что все это было в последний раз.

  – Хорошо, даю, – пробормотала она, не отводя от его лица испуганных глаз. – Уходи, мне больно и страшно.

  – Все бы так пугали! – по-прежнему зло сказал он и вышел, хлопнув дверью.

  Она еще какое-то время смотрела ему вслед, потом уткнулась лицом в подушку и заплакала. Вот так и закончился этот день рождения.

   Несколько дней прошли тихо и без всяких происшествий. В четверг, возвращаясь из института, она заметила, что дверь квартиры бабы Зины была опечатана. Пришлось позвонить соседке, которая тоже имела ключ и изредка навещала старушку. Она рассказала, что приезжали соцработники с участковым, обошли несколько квартир, ища того, кто бы помог им встретиться с бабой Зиной. Ничего плохого не подозревавшая соседка дверь открыла. Старушку увезли.

   На следующий день Юля сама разыскала Павла. Он, как всегда, стоял в компании друзей, и ему, как всегда, было весело, но все замолчали, когда к нему подошла девушка.

   – Здравствуй, Паша! – вежливо начала она, нисколько не заботясь о том, слышат их другие или нет. – Во-первых, спасибо за науку. Я все поняла, я, знаешь ли, понятливая. Во-вторых, не сомневаюсь, что приезд соцработников – твоих рук дело. Но свои проблемы я решаю сама, поэтому постарайся больше не вмешиваться в мои дела. В-третьих, твои духи я вылила в унитаз. В– четвертых, забудь, как меня зовут. Это все, Паша.

   Кажется, отвечать он и не собирался, просто стоял, смотрел на нее и слушал. Впрочем, другого Юля и не ожидала, поэтому, напоследок вежливо улыбнувшись ему и его друзьям, пошла своей дорогой. За спиной вновь раздались возгласы и смех, но ее это уже нисколько не волновало.

   На Павла же вопросы посыпались со всех сторон.

  – Как обидел девочку, мальчик?

  – Может, чем недовольна осталась?

  – Колись, Пашка, за что она так с твоими духами обошлась?

  Он с ленивой улыбкой выслушал всех, потом поднял руку, призывая к молчанию.

  – Знаю, на что обиделась, – он сделал паузу, чтобы заинтриговать всех еще больше. – Хоть духи и были французские, но бутылка была не литровой.

  Друзья снова весело загалдели: ответ устроил всех.

   Как-то незаметно подкрался Новый год. Поскольку свободного времени стало больше, то и на мир, и на свою жизнь Юля стала смотреть другими глазами. Ей понравилось сидеть перед зеркалом и медленно расчесывать свои длинные волосы, подолгу рассматривать и примерять вещи в магазине, просто гулять по улицам и смотреть на прохожих. Она наконец-то освободилась от постоянной усталости и увидела, как много кругом незнакомого, интересного, и пожалела, что не имела возможности заметить это раньше. Поняла, что пришло ее время жить полной жизнью.

   Новый год Юля встретила вместе с дедом Никодимом в родном поселке. Ночевала в бывшей комнате Сергея. Дед сначала крепился, но потом все же стал рассказывать о жизни внука. Мира в семье не было с самого начала, а тут еще и теща стала подливать масла в огонь, упрекая зятя в том, что не умеет большие деньги зарабатывать и не может достойно содержать ее дочь. А ведь ради того, чтобы и у тещи, и у ребенка были отдельные комнаты, Сергей взял большой кредит.

  – Говорю ему, чтобы бросал эту семейку, уходил к тебе, пока не разлюбила и за другого с обиды замуж не выскочила, – бесхитростно закончил дед свой рассказ.

  – С чего ты, дедушка, взял, что я его люблю? Неправда это, – возмутилась Юля.

  На деда Никодима ее слова не произвели никакого впечатления, он лишь хитро прищурился.

  – А чего до той поры одна? Может, в городе парней нет?

  Девушка грустно улыбнулась.

  – Много, только пара не находится.

  – Вот и ему не нашлась. Не уйдет сейчас, потом жалеть будет. Еще моя матушка говорила, что с нелюбимой женой и хлеб горьким кажется.

  Юля грустно улыбнулась и ласково погладила руку старика, лежащую на столе.

  – Спасибо тебе, дедушка, за доброту, за подарки. Летом будет у меня отпуск, я сюда надолго приеду, тебе с огородом помогу. А Сергею не говори обо мне ничего. Не надо. Пусть живет своим умом.

  – Мать твою и сестрицу Бог накажет. Ох, не на той Сергей женился!

   Павла в институте встречала редко. Его учеба подходила к концу, говорили еще, что работать он будет в строительной фирме отца. Видя Юлю, он приостанавливался, дурашливо махал рукой и улыбался. Она демонстративно отворачивалась.

   Весна была ранней и дружной. Казалось, что все живое, до поры до времени таившееся под снегом, вмиг проснулось, огляделось вокруг и заторопилось показать этому миру силу своей любви к жизни. Вот только у Юли никаких перемен даже и не намечалось.

   Она часто думала об этом и завидовала людям, которые хоть как-то меняли свою жизнь: переходили на другую работу, покупали новое жилье, расставались с любимыми и снова влюблялись. В этом, наверно, и есть прелесть жизни: суметь не упустить ничего из того хорошего, что предлагает судьба.

   Она завидовала даже Веньке, молодому парню, живущему в том же подъезде. Он, в отличие от нее, имел способность заводить множество друзей. С наступлением настоящих теплых вечеров вместе с ними часто сидел на детской площадке и пел под гитару песни собственного сочинения. Юля уже знала наизусть почти весь его репертуар и иногда, стоя у открытого окна, подпевала доморощенному барду.

   Вот и сегодня Венька затянул знакомую:

   Я так тебя любил, я так тебя любил,

   И о тебе одной лишь с друзьями говорил,

   Но ты придумала подружку и ревновала к ней.

   Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?

  Пел он негромко, душевно, умел делать, где надо, эффектные паузы. Словом, исполнял свои незатейливые песни так, что даже недовольные всем на свете старушки не жаловались на него участковому, а только шутили, что если появились во дворах мартовские коты и Венька, значит, весна на самом деле пришла.

   И я тогда ушел, ушел куда-то в осень,

   Хотел тебя забыть, но, видишь, не сумел.

   А ты живешь среди друзей и обо мне не спросишь.

   Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?

  Венькины пальцы осторожно перебирали гитарные струны, и они едва-едва звенели, выводя незамысловатую грустную мелодию, которая каким-то непостижимым образом будоражила душу.

   Вот год уж пролетел, и снова плачет осень,

   А в сердце холодок вместо любви твоей.

   Любовь уже прошла, ее уж не воротишь.

   Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?

  Юля допела последние строчки песни и с сожалением посмотрела на часы: пора было собираться на работу. Времени по-прежнему катастрофически ни на что не хватало.

   Как-то незаметно пролетел и этот учебный год. В начале лета не стало бабы Зины, которую Юля изредка навещала, а через неделю – деда Никодима. На улице едва рассвело, когда позвонил Сергей и попросил приехать в тот же день, потому что утром следующего дня в поселок приедет его семья, и вряд ли Юля захочет с ними встречаться. Они не виделись с того самого времени, когда она устроила представление с Павлом. Правда, Сергей все же изредка звонил, интересуясь, все ли у Юли в порядке и нет ли нужды в деньгах. О том, что видел ее с молодым человеком, не вспоминал, а она ничего не объясняла, потому что хотела... Она и сама толком не понимала, чего хотела. Чтобы он накричал на нее и до утра выяснял отношения? По такому случаю Юля не пожалела бы даже пары тарелок! Ударил Павла? Пришел к ней с чемоданом и остался? А собственно, какая разница, что он мог бы сделать? Она ждала от Сергея поступка, а его-то и не было: он по-прежнему не мог ни на что решиться.

   Юля, конечно же, приехала, и они просидели вдвоем всю ночь на дедовой кухне, вспоминая, каким прекрасным человеком он был. Рано утром она заторопилась с отъездом. Сергей ее провожал. Автобус почему-то задерживался. Оба молчали.

  – Ты знаешь, дед всегда хотел, чтоб мы поженились, – вдруг сказал он.

  – Дед хотел, ты не хотел... Поздно об этом сейчас говорить, – грустно ответила Юля.

  – Наверно, поздно, – покорно согласился он.

  – Да, поздно, – подтвердила Юля, отворачиваясь.

   Вдалеке показался автобус. Оба увидели его одновременно и вдруг поняли, что совсем скоро придется расстаться, так и не сказав того, что их мучило. Это было так больно, так неправильно, что они бросились навстречу друг другу и обнялись. И то, о чем боялись говорить при встрече, было, наконец-то, сказано.

  – Прости, прости за все, – торопливо заговорил он. – Я не знаю, что будет дальше, но то, что я олух царя небесного, знаю точно. Прости. Мне так плохо без тебя!

  – Прости и ты. Знаешь, за что... Это от обиды.

  – Я понимаю, все понимаю... Прости, что не приехал сразу – дочь болела.

  – Мне без тебя, Сережа, просто никак. Все никак...

  – Ты обещала, что никогда меня не бросишь. Скажи, между нами все по-прежнему?

  – Ничего и не могло измениться.

  Сказав это, Юля грустно улыбнулась: она никогда и не забывала данное ему обещание.

   Случилось так, что в школе на уроке физкультуры Сергей неудачно упал. Маленькая Юля, увидев его с загипсованной рукой, заплакала от жалости, долго не могла успокоиться, а потом пообещала, что никогда не бросит друга, даже если он будет «весь сломатый». Сергей почему-то никогда не вспоминал об этом случае, и было удивительно, что именно сейчас это всплыло в его памяти. Видимо, решила она, все это время он по-настоящему боялся окончательного разрыва, поэтому и молчал, боясь сделать хуже, чем есть. Нет, не надо ей никаких поступков, пусть все остается по-прежнему. Ее бунт закончился ничем, и повторять подобные глупости она больше не желала.

   Так они и стояли, обнявшись, ни на кого не обращая внимания и не замечая любопытных взглядов, пока не открылись двери подошедшего автобуса. Потом Юля, пряча от зевак блестевшие от непролитых слез глаза и ни разу не обернувшись, зашла в салон, а он все стоял, до последней минуты надеясь, что увидит ее в окне, но так и не увидел. Наверно, ее место было с другой стороны.

  Часть пятая

   Все вернулось на круги своя: Сергей часто звонил, но виделись они реже, чем хотелось обоим. Однажды он позвонил поздно вечером и попросил Юлю утром следующего дня приехать в поселок. Зачем, объяснять не стал, сказал лишь, что это касается их обоих. Она, конечно же, согласилась.

   На остановке, к удивлению Юли, он ожидал ее не один, а вместе с мужчиной лет пятидесяти. Юля подошла к ним и поздоровалась.

  – Зайдем ко мне, – предложил Сергей. – Есть разговор.

  Мужчина неожиданно улыбнулся девушке так, будто знал ее сто лет, и заговорил прокуренным хрипловатым голосом:

  – Я не задержу вас, милая, надолго.

   До дома дошли быстро. В нем все осталось по-прежнему, как при дедушке Никодиме, но в комнатах уже чувствовался нежилой дух. Когда все сели, мужчина сразу же приступил к делу.

  – Хочу купить ваши два участка земли. Дома меня не интересуют: они старые. Земля здесь недорогая, спросом особо не пользуется, до города довольно далеко. А я торговаться не буду, дам нормальную цену. Мне место понравилось. Река близко. Соглашайтесь, а?

  – Как-то все неожиданно, – растерянно пробормотала Юля и вопросительно посмотрела на Сергея, но тот лишь виновато пожал плечами.

  – Понимаю, вам надо посоветоваться, – опять заговорил мужчина. – Оставлю вас на полчасика. Посижу у реки.

   Он ушел, а Юля грустно спросила:

  – Зачем все это? Вот подрастет дочь, и будете здесь летом отдыхать. Да и тебе память о дедушке, а мне – об отце.

  – И дом, и земля ухода требуют. Дед Никодим смотрел и за твоим домом тоже, а без него вмиг все травой зарастет.

   Конечно, он прав. Заброшенных участков в поселке было много. С тех пор, как работы не стало, все старались перебраться в город. Что касается Юли, то она, будь у нее семья, с удовольствием проводила бы здесь целое лето. Но семьи в обозримом будущем не предвиделось, а участок и при догляде совсем состарившегося деда Никодима давно выглядел не очень-то ухоженным.

  – Хорошо, делай, как знаешь. Я тебе верю.

  – Только вот что... – Сергей замялся. – Не знаю, как и сказать...

  – Да говори уж, – махнула рукой Юля, – все одно к одному.

  – Мать к тебе в гости собирается. Считает, что деньги ты должна поделить на троих. Две части им, одну – тебе.

  Юля горько улыбнулась.

  – Ты тоже так считаешь?

  – Боже упаси!

  От такого предположения Сергею стало настолько не по себе, что он даже перекрестился на дедовы иконы, висевшие в углу комнаты.

  – Так скажи ей об этом, вы же теперь родня.

  – Уже сказал, – он тяжело вздохнул. – Третью ночь на работе ночую.

  – Что же ты собираешься делать дальше?

  Сергей пожал плечами.

  – Не знаю. Дочку вот жалко.

   Они вышли во двор и направились к заветной скамейке.

  – Я здесь тебя подожду, а ты зайди к себе домой, возьми что-нибудь на память, – посоветовал он. – Потом с покупателем поговорим и съездим на кладбище, проведаем своих.

  – Нечего там брать, – Юля грустно улыбнулась, – в доме ни ложки, ни плошки, ни кадушки, ни подушки, ни дерюжки. Мать все забрала, а что осталось – раздала, когда уезжала. Только старая мебель и осталась.

   Сергей невольно сжал кулаки, а потом, не глядя Юле в глаза, предложил:

  – Давай просто немного посидим здесь в последний раз.

  Юля, соглашаясь, кивнула. Сидели молча, каждый был погружен в свои невеселые мысли. Это было так не похоже на их прежние посиделки, что она с облегчением вздохнула, когда увидела подходившего к дому покупателя.

   Через неделю все бумаги были оформлены, деньги получены. Сергей довез Юлю до дома.

  – Зайди, – попросила она.

  Пока Сергей готовил на кухне чай, пересчитала свою часть денег, отделила третью часть и положила ее в ящик стола. Остальные протянула Сергею.

  – А это передашь матери.

  Он с недоумением смотрел на протянутую стопку. Наконец, все понял, и лицо его стало растерянным.

  – Зачем? Это несправедливо. Думаешь, она тебе спасибо скажет?

  – Возьми, я так решила.

  Ну, не объяснять же Сергею, что тем самым она пытается купить спокойствие ему и себе? Оба знали, на что была способна мать ради денег.

   Осень в этом году была прекрасная: теплая и безветренная. Вот и сегодняшний воскресный день был как по заказу, но Юля знала, что если что-то не задалось с утра, хорошего не жди и позже. Так и оказалось. Началось все сразу же после завтрака с двух нечаянно разбитых тарелок, а окончилось неожиданной встречей с Павлом.

   Сидеть дома в такой прекрасный день не хотелось, и она после обеда поехала в парк, где, неторопливо прогуливаясь по дорожкам, его и увидела. Был он, конечно, с девушкой. Они сидели на скамейке возле пруда, и он обнимал ее. Юля отвернулась и прошла мимо. Она была совершенно уверена, что Павел ее заметил, но в этот раз окликнуть не захотел. Почему-то стало грустно, хотя Юле очень хотелось никогда о нем даже не вспоминать. Ничего хорошего ей это знакомство не принесло, и все же...

   С Сергеем в последнее время тоже что-то происходило: он перестал быть прежним, веселым и жизнерадостным. Дурное настроение каждый раз объяснял усталостью. Зная его, Юля, конечно, этому не верила, но задавать вопросы не стала: пусть хоть в этом доме ему будет спокойно. Но однажды Сергей сам заговорил о том, что окончательно решил уйти из семьи. Юля разговор на эту тему не поддержала: это решение должно было быть только его, Сергея. А он, не услышав ожидаемых слов поддержки, как-то разом сник и вскоре уехал.

   Приближался очередной Новый год. Известно, что умные и дальновидные люди, избегая предпраздничной суеты, делают покупки заранее, Юля решила последовать их примеру и в свободный вечер отправилась в супермаркет. Она неторопливо обошла первый этаж и уже поднималась на эскалаторе на второй, когда увидела Сергея. Он и Марина спускались вниз. Сергей, заботливо поддерживая жену, ей о чем-то говорил, а она слушала с легкой рассеянной улыбкой уверенной в себе женщины. В глаза бросилось и то, что модная шубка сестры уже не могла скрыть новой беременности. На мгновение взгляды Сергея и Юли встретились. Она заметила, как сразу же изменилось его лицо, и отвернулась.

   Ночь тянулась и тянулась, а часовая стрелка двигалась так медленно, словно не хотела наступления позднего зимнего утра. Напрасно Юля, пытаясь уснуть, пила теплое молоко и медленно пересчитывала безмятежно пасущихся на зеленом лугу глупых толстых баранов. А когда это не помогло, начала считать огромных неповоротливых слонов, уныло бредущих друг за другом по узкой тропинке на водопой. Однако все было напрасно: сон не приходил.

   Юля, всегда считавшая себя достаточно сильным и целеустремленным человеком, вдруг ощутила, насколько она слаба и зависима от Сергея. Чем же можно объяснить то, что она так долго любит человека, зная, что ему нечего ей предложить? Почему и сейчас не решается отказаться от встреч и, конечно же, продолжит жить так, как жила годами? От встречи – до встречи. Может, и не любовь это, а просто блажь? Вопросов к себе было много, ответов на них – мало.

   Тем не менее, к утру решение было принято, и исполнять его она решила с самого первого дня нового года. Во-первых, начать жить так, как живут знакомые ей молодые люди, легко и весело. Во-вторых, ни в чем не винить Сергея, потому что все, что она делала со своей жизнью, она делала по доброй воле, он ее ни к чему не принуждал.

   Незадолго до праздника неожиданно появился Павел. Юле, конечно же, было не до него. После неожиданной встречи с Сергеем никого не хотелось видеть, поэтому вместо приветствия она недовольно буркнула:

  – Для деда Мороза вроде бы еще рано.

  Захлопнуть дверь девушка не успела, он, как всегда, бесцеремонно протиснулся внутрь. Подобными словами смутить или остановить этого неожиданного визитера было невозможно.

  – Поверишь, спать не могу, – заявил он так, будто они только вчера расстались. – Думаю, отчего это? Вспомнил, что за мной должок: я был на твоем дне рождения, а ты на моем – нет. Это надо срочно исправить! Юля, приглашаю!

   Он сделал какой-то нелепо-театральный жест рукой, и ей на миг показалась, что они вернулись в прошлое.

  – Будь спокоен, гость незваный, ты ничего не должен. Помнится, щедро расплатился советами, – успокоила она его.

  – А ты до сих пор одна, – не реагируя на ее слова, тихо сказал Павел, – даже тапочек для гостей не завела.

  Тон был уже не шутовским, а, скорее, сочувствующим.

  – Не льсти себе, если надеешься, что я прямо сейчас начну в очередной раз исповедоваться.

  – Усвоила, значит, урок?

  – Да, но и про старенькие грабли помню.

  – Какие грабли? – удивился он.

  – Которые валялись на дороге к новой жизни.

  – А ты об этом... – он поморщился. – Да пожалел я тебя, дурочку. Понимаешь? На моем месте мог оказаться другой, и уверяю тебя, что в финале аплодисментов бы не было.

  – Ты второй раз назвал меня дурочкой! – возмутилась Юля.

  – Слушай, – голос Павла опять был каким-то другим, мягким и добрым, – кончай обижаться. Назови меня так три раза и разреши войти.

  – Дурочкой? – ехидно уточнила Юля.

  – Если хочешь, – с готовностью отозвался он, снимая куртку.

   День рождения Павел отмечал в последнюю субботу старого года, чтобы, как он выразился, не смешивать одно с другим в одном бокале.

  – Да и подарков получу больше. Эх, Юлия, – протянул он мечтательно, – подарков в этом году будет много. Придут друзья по институту, с работы тоже кое-кто. Отец пригласил несколько своих партнеров. Родители с нами немного побудут, а потом уедут отмечать в ресторан. Вот тут настоящее веселье и начнется!

  – А я-то тебе зачем?

  – Поможешь потом подарки разворачивать.

   Опять он дурачился! Совсем не изменился: ни слова в простоте...

  – Если нужна одноразовая подружка, то ты, мил дружок, обратился не по адресу. Поищи внимательней в своей записной книжке.

  – Я всегда знал, что ты ревнуешь!

  Павел расплылся в торжествующей улыбке. Она вымученно улыбнулась тоже.