Текст книги "Такая вот жизнь (СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   После похорон прошла уже неделя, но дело с поиском работы так и не сдвинулось с места. На девять дней Юля приготовила нехитрый обед для тех, кто захочет прийти и помянуть бабушку. Пришли несколько соседок, в основном таких же старушек, какой была Наталья Петровна. Девушке было грустно, хотелось плакать.

  – Как же ты, деточка, жить-то будешь? – спросила одна из них перед уходом.

  – Не знаю, как-нибудь, – Юля вытерла набежавшие слезы. – Я и не думала никогда, что бабушка может умереть.

  – Что ж делать! – вздохнула соседка. – Беда, конечно, для тебя большая, но надо держаться. Что решила с учебой? Бросишь?

  – Нет, бабушка была бы недовольна. Работу надо хоть какую-то найти.

  Все горестно покачали головами.

  – Добрая ты девочка: Зину не бросаешь. Надо бы тебе помочь, у людей поспрашивать...

   Помощь пришла уже к вечеру: одна из старушек сообщила, что к концу месяца в соседнем доме освободится место уборщицы.

  – Соглашайся, лучше ничего не найдешь.

  – Да я согласна.

  Юля и вправду обрадовалась. Теперь она была уверена в завтрашнем дне.

  – И вот еще что, девочка, – старушка улыбнулась и потерла друг о друга постоянно мерзнувшие руки, – ты такой работы не стыдись. Все мы живем так, как живем. И не горюй, все хорошее в твоей жизни еще впереди.

  Юля закрыла дверь, опустилась на пол и, зажимая рот ладонями, зарыдала, хотя до ночи было еще далеко.

   Первый раз после похорон она спала спокойно. Ей снились молодой отец, которого она никогда не видела, и любимая бабушка. Они казались по-настоящему счастливыми, и Юле с ними было очень хорошо. Проснулась рано, а проснувшись, долго не открывала глаза, надеясь, что чудесный сон вернется еще хоть на минуту. Вспомнилось, как бабушка, после переезда внучки в город, рассказывала ей об отце.

   Когда-то давно жила Наталья Петровна с сыном в том самом доме, из которого уехала Юля. Сын пришел из армии, его дождалась девушка, и дело шло к свадьбе. Жить с молодыми в одном доме Наталье Петровне не очень хотелось, поэтому она с радостью дала согласие, когда ее позвал замуж знакомый вдовец. Был он из этого же поселка, знал Наталью Петровну чуть ли не с пеленок и понимал, что лучшей подруги найти не сможет.

   Жить стали в городе, где у него была двухкомнатная квартира. И все бы хорошо, но прожила она вместе супругом только два недолгих года. Случилось так, что муж поехал в Израиль навестить дочь и внука, а вернувшись, затосковал по ним еще больше. Когда-то он был противником переезда в другую страну, но вот сейчас... Наталья Петровна очень переживала, однако нашла в себе силы сказать:

  – Собирайся. Я все понимаю: семья есть семья.

  – Как немного обживусь, тебя вызову, – в сотый раз перед посадкой в самолет обещал огорченный разлукой супруг, и она в ответ лишь согласно кивала головой.

   А сын устроился работать на железную дорогу обходчиком. Невеста доучивалась в городе, поэтому свадьбу отложили до лета. Однажды, возвращаясь с работы, увидел он на станции плачущую женщину. Худенькая девочка лет пяти-шести испуганно жалась к матери и тоже тихо плакала. Знакомая кассир начала рассказывать, что женщина сошла с проходившего поезда. Ехала она на Дальний Восток к каким-то малознакомым родственникам, надеясь там и остаться, но в поезде ее ограбили. Не осталось ни вырученных за проданный дом денег, ни документов. Возвращаться назад было не к кому, впереди ее без денег никто тоже особо не ждал. Закончилось это невеселое повествование неожиданным вопросом.

   – Может, возьмешь их к себе на пару недель, пока не определятся, как дальше жить будут?

  Молодой человек еще раз посмотрел на женщину и ребенка. Они уже перестали плакать, внимательно прислушивались к разговору и с надеждой смотрели на того, кто мог им хоть чем-то помочь.

  – Ладно, возьму. Пару недель пусть поживут, – сказал он, уже думая о том, как лучше их разместить.

   Наталья Петровна так никогда и не узнала, как же получилось, что через какое-то время ее сын и эта женщина оказались в одной постели. Когда сын рассказал матери, что намерен вскоре жениться на постоялице, она и смогла только растерянно спросить:

  – Ты что, полюбил ее?

  – Какая там любовь? – грустно ответил он. – Что уж теперь... Беременная она...

  Наталья Петровна заплакала, а сын только вздыхал и виновато отводил глаза в сторону.

  – Долгим век тебе покажется, – вытирая глаза платочком, грустно сказала мать. – Тяжело с нелюбимым человеком жить.

   Но в этом она оказалась совершенно не права: долгим век ему не показался. Вскоре после памятного разговора сын Натальи Петровны попал под поезд. Говорили, что пытался спасти щенка, который каким-то образом оказался на путях. Правда это или нет, так она и не узнала: свидетелей тому не было. Вот поэтому никто разбираться в этом деле особо не стал, и смерть молодого человека сразу же назвали несчастным случаем. Скорее всего, так оно и было.

   Настал час, когда после похорон и поминок Наталья Петровна, ребенок и женщина, собиравшаяся стать женой ее сына, остались одни. Хозяйка дома устало опустилась на стул и внимательно посмотрела на этих двоих, со страхом ждущих ее решения. Идти им было некуда.

  – Ты ждешь ребенка от моего сына? – хрипловатым от пролитых слез голосом тихо спросила мать.

  – От него, – так же тихо выдохнула женщина.

  – Что собираешься делать?

  – Рожать, – не задумываясь, ответила она.

   Стало очевидно, что ответ был подготовлен заранее. Наталья Петровна хотела что-то сказать, но женщина остановила ее едва заметным движением руки и добавила:

  – Если будет, где жить...

   Все было так предсказуемо! Именно такого ответа и ожидала Наталья Петровна от этой женщины с недобрыми настороженными глазами.

  – Оставайтесь здесь. Ребенок моего сына должен жить в его доме.

  Женщина суетливо закивала головой и попыталась растянуть в улыбке тонкие бледные губы.

  -У меня есть ряд условий, – Наталья Петровна провела ладонью по щекам. Они опять оказались мокрыми. – Первое, как только ребенок подрастет, он будет проводить у меня столько времени, сколько захочет. Второе, после окончания школы он будет жить со мной, потому что у меня кроме него никого нет и никогда не будет, а у Вас уже есть дочь.

  Женщина опять согласно закивала головой.

   Попрощавшись, Наталья Петровна покинула дом. Всю дорогу до города она молила Бога, чтобы у этой чужой женщины родился ребенок, похожий на ее сына. И Бог ее услышал. Ни в какой Израиль Наталья Петровна, конечно же, не поехала: здесь была могила сына, здесь родилась его дочь.

  Часть третья

   Была холодной и долгой зима, весна – прохладной и с частыми заморозками, лето – дождливым и каким-то нерадостным. Вот и осень ничем не радовала. Еще только конец сентября, но небо постоянно затянуто низкими тучами. Чуть ли не ежедневно льет дождь, отчего, где только можно, образовались лужи, наполненные то ли темной водой, то ли жидкой грязью.

   Юля вышла из учебного корпуса, остановилась на крыльце и посмотрела на небо. Вроде бы немного прояснилось. Если повезет, то до дома сможет добраться до дождя. Девушка заторопилась к автобусной остановке, но шаг приходилось то и дело замедлять: сапожки были старенькими и промокали, если случалось неосторожно наступить даже в неглубокую лужу. На новые в этом году денег не хватило, зато она сумела скопить на теплую куртку и надеялась проходить в ней не только осень, но и зиму.

   На остановке, как всегда в это время, было много студентов. Юля встала поближе к проезжей части дороги, чтобы в числе первых войти в автобус, и оглянулась. Многие из стоящих тут учились с ней на одном курсе, но были и те, которых она знала только в лицо. А народ все подходил. Вот несколько парней с другого факультета встали рядом. Юля услышала, как они договаривались о встрече вечером в кафе. К ним подошли еще двое, и разговор стал более оживленным. Этих двоих Юля знала, как знали их, наверно, все в институте. Детки богатых родителей. Об одном из них говорили, правда, что отец его перед институтом отправлял в армию. Для просветления мозгов, наверно. Интересно, помогло ему это или нет? И чего они сегодня на остановке забыли? Обычно приезжают и уезжают на своих машинах.

   Смех за спиной Юли раздавался все чаще. Обсуждали какого-то неизвестного Мишку. Но вот кто-то из них шутливо толкнул стоящего рядом приятеля, тот, конечно же, в долгу не остался. Кончилось все плачевно: один из богатеньких, уворачиваясь от толчка, налетел на девушку. Бордюр вдруг оказался не таким широким, каким виделся Юле вначале, и она не устояла на ногах.

   Когда пришла в себя, то поняла что стоит на коленях в жидкой грязи, упираясь руками в шершавый асфальт. Поза была, прямо скажем, не совсем изящной, колени и ладони ломило от боли и холода. Она на минуту представила, как выглядела со стороны, и от стыда и огорчения чуть не заплакала. Однако надо было как-то вставать.

  – Давай помогу, – голос раздался совсем рядом.

  Юля подняла глаза и увидела протянутую руку. Один из богатеньких, не пожалев дорогой обувки, с виноватым видом стоял в грязной жиже рядом с ней. Проезжающие машины сбавляли скорость и объезжали этих двоих, стараясь не окатить их грязью.

  – А не пошел бы ты к черту? – пробормотала она, вытаскивая руки из холодной липкой жижи и оглядывая куртку.

  Чуда не произошло: она была вся в грязи. Сумка валялась рядом и тоже мало походила на себя. А самым ужасным было то, что жидкие брызги грязи попали на лицо и шею и теперь стекали грязными неровными дорожками под воротник свитера.

   Думать долго не приходилось. Юля расстегнула куртку, вытерла руки о свитер, который остался сухим и чистым. Радуясь, что длинные волосы оказались стянутыми резинкой, сдернула с головы вязаную шапку и кое-как вытерла лицо. Не глядя на богатенького, который по-прежнему стоял рядом, отбросила шапку в сторону, двумя пальцами подцепила ремень сумки, поднялась и пошла прочь от остановки, старательно пряча лицо от любопытных.

   Она отошла уже довольно далеко. Идущие навстречу люди бросали на девушку сочувствующие взгляды и, не останавливаясь, шли дальше, торопясь по своим делам.

  – Куда же ты идешь? – услышала она явно обращенный к ней вопрос.

  Юля остановилась и медленно обернулась. Шедший за ней юноша остановился тоже.

  – Я спрашиваю, куда ты идешь?

   Наверно, это могло показаться странным, но ответа на вопрос она не знала, просто шла и шла, чтобы очутиться подальше от этого места. Какой позор! Вероятно, завтра в институте знакомые и незнакомые будут потешаться над тем, как она принимала грязевую ванну.

  – Не знаю, – наконец тихо ответила девушка и всхлипнула. – Не знаю, как до дома добраться.

  – Вот только не плачь, ладно? – попросил он и виновато вздохнул. – Я отвезу. У меня недалеко машина. Идем!

   Он свернул на боковую дорожку, а она покорно поплелась следом. До парковки дошли довольно быстро. Он вытащил из багажника кроссовки и, присев на сидение машины, переобулся. Грязная куртка Юли нашла место в том же пакете, что и его сапоги, а вместо нее на девушку был натянут какой-то толстый безразмерный свитер.

  – Хорошо, что после тренировки забыл вынуть, – пробормотал он, застилая полотенцем сидение.

  Она хотела ответить, но не смогла, потому что зубы начали стучать от холода.

   В подъезде им никто не встретился, и Юля была этому рада. В сумку, конечно же, тоже попала грязная вода, но ключи нашлись. Онемевшими от холода пальцами она попыталась открыть дверь, но получалось плохо. Он молча взял ключи из ее рук и открыл сам. В коридоре Юля стянула с себя свитер и протянула богатенькому.

  – Вот возьми и уходи. Я тебя простила.

  – Зачем ты так? – хмуро спросил он, забирая свитер. – Давай помогу чем-нибудь... Чайник, может, поставить?

   Юля, не отвечая, отвернулась и стала стаскивать сапожки. Молодой человек потоптался возле двери, повздыхал, потом открыл дверь и, не прощаясь, вышел. К грязной обуви присоединились и остались лежать на полу такие же грязные джинсы и сумка. Девушка на цыпочках, чтобы не испачкать пол, отправилась в ванную.

   Через час она уже лежала на кровати, укрытая до самого носа теплым одеялом, но все равно не могла согреться. Надо было встать и приготовить чай, выпить таблетку от простуды и не забыть обработать чем-нибудь саднящие ранки на коленях и ладонях. Надо было, надо было, но... Слезы наворачивались на глаза, когда она вспоминала, в какой позе измеряла глубину лужи. Завтра на парах стыда не оберешься. Хотя нет, утром в институт она не пойдет: куртка и сапоги не высохнут, а других нет.

   Юле стало еще тоскливее, когда она вспомнила, что куртка осталась в машине, и неизвестно было, когда богатенький вспомнит об этом и привезет ее. Нет, встать все же придется хотя бы для того, чтобы проверить, нет ли дыр на коленях джинсов. Как это все некстати! Придется тратить свой НЗ, последние деньги, оставшиеся после похорон бабушки. Юля нехотя выбралась из-под одеяла и отправилась на кухню, но в коридоре остановилась и удивленно осмотрелась. А удивиться было чему: вместо брошенных испачканных вещей на полу чернело лишь грязное с неровными краями пятно.

   Только в пять часов она открыла дверь соседней квартиры. Обычно девушка приходила раньше и задерживалась у бабы Зины часа на полтора – два. Надо было дать старушке лекарство, растереть ее немеющие руки и ноги, выслушать мнение о последних новостях, затем о перипетиях героев очередного сериала, потом покормить больную, провести влажную уборку квартиры, проветрить... В десять часов следовало прийти еще раз, чтобы приготовить бабу Зину ко сну и проститься до половины седьмого утра.

   Юля вернулась домой и сразу же легла. Голова болела, опять зазнобило. Она плотнее укуталась в одеяло, закрыла глаза и задремала. Проснулась неожиданно от странного ощущения, что находится в квартире не одна, но почему-то не испугалась.

  – Слушай, не бойся, я сейчас свет включу, – услышала она уже ставший знакомым голос.

  Щелкнул выключатель, и девушка невольно зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза, то увидела стоящего в проеме двери парня.

  – А, это ты, – проговорила она и опять закрыла глаза. – Куда дел мои вещи? Положи все на место и уходи.

   Холодная рука легла на лоб. Прикосновение показалось девушке таким успокаивающим и приятным, что она не оттолкнула ее.

  – Температуры вроде бы нет, но таблетки все равно надо выпить, – прокомментировал он. – Где аптечка?

  Спорить совершенно не было сил, и Юля ответила кратко:

  – На кухне.

   Конечно, надо было выгнать его немедленно, но оставаться одной в квартире не хотелось. Она уже устала от постоянного одиночества.

  – Меня, между прочим, Павлом зовут, – сообщил он, положив на тумбочку таблетки и ставя стакан с водой.

  – Юля.

  Получилось как-то хрипло, и она откашлялась.

   Прядь волос упала на глаза. Чтобы ее поправить, девушка вытащила руку из-под одеяла и тут же почувствовала на ней пальцы Павла.

  – Так и знал, что ранки даже не обработала. Давай хоть сейчас это сделаем, быстрее заживут. Я кое-что принес.

  Он осторожно водил пальцами по болезненным ранкам на ладонях, мазь холодила кожу, и это тоже неожиданно оказалось приятным. Юноша был так близко, что Юля слышала его дыхание и даже чувствовала слабый запах парфюма. Она прикрыла глаза и подумала о странности всего происходящего. Очевидно было, что после ухода Павла придется очень постараться, чтобы поскорее обо всем забыть.

   Юля понимала, что эти прикосновения не значили для него ровным счетом ничего, то есть были лишь простой услугой, формой извинения. Она удивилась своим мыслям, потому что ей нельзя было и думать о подобных глупостях. На них просто-напросто не оставалось времени, сил и желания.

   – А сейчас покажи колени, – заявил он таким обыденным тоном, словно она каждый день перед завтраком ему их демонстрировала.

  Это был уже явный перебор, пора было с ним попрощаться.

  – Слушай, Паша... – начала она, но он ее перебил.

  – Знаю, знаю: опять начнешь меня выгонять. Скоро уйду, а колени показать придется.

   Он улыбнулся – и спорить расхотелось. Захотелось оказаться заболевшей маленькой и слабой девочкой, о которой заботится кто-то родной и близкий. Юля, откинув одеяло, осторожно села в кровати и наклонилась, чтобы подтянуть вверх брючину пижамы, но голова неожиданно закружилась, и она, прикусив губу, чтобы не застонать, снова откинулась на подушку.

  – Лежи уж, я сам все сделаю, – тихо сказал он и присел на край кровати.

  Когда закончил, осторожно укрыл одеялом и спросил, отстраняясь:

  – Ты обедала сегодня?

   Вопрос, конечно, был самым обычным в будничной жизни любого нормального человека, но после смерти бабушки никому не было до этого никакого дела, никто ей таких вопросов не задавал и, наверно, долго еще не задаст. Те несколько раз в месяц, когда приходил Сергей, были, разумеется, не в счет. Девушке вдруг стало невыносимо жалко себя, и глаза наполнились влагой. Пришлось их закрыть. Стало стыдно перед совершенно незнакомым парнем за несдержанность и слабость, поэтому Юля, так и не открыв глаз, отвернулась.

  – Ясно, – вздохнул Павел, – пойду на кухню.

   Таблетки она выпила, но от еды наотрез отказалась, сказала, что поужинает позже. Он не стал спорить, просто молча уселся рядом на стул. Молчала и она.

  – Ну что, тебе лучше?– спросил Павел через некоторое время.

  Она приоткрыла глаза.

  – Да, только опять зазнобило.

  – А хочешь, я лягу рядом?

   Вот для чего, для чего ему надо было испортить эти добрые минуты? Юля не знала, обижаться или нет на эту глупую выходку, поэтому и не нашла ничего лучшего, как коротко спросить:

  – Зачем?

  – Какая же ты недогадливая! – он старался говорить серьезно, но на самом деле с трудом сдерживал ухмылку. – Буду обнимать, пока не согреешься.

  Юле стало смешно, она повернулась к нему и слегка улыбнулась.

  – Вот, как я понимаю, и все: кончился хороший мальчик Паша, на смену пришел богатенький Павел. Спасибо за предложение, но работай грелкой где-нибудь в другом месте. Ключи не забудь оставить, любитель кого-нибудь погреть!

  – Уж и пошутить нельзя, – проворчал он, вставая. – Вот так и разбиваются честные мужские желания о бетонную стену женского непонимания. Поправляйся!

  Замок щелкнул. Юля посмотрела на часы. Было без четверти десять. Время собираться к бабе Зине.

   Прошла ночь, наступило мудрое утро. Температура, все же поднявшаяся к ночи, несколько снизилась, но девушка все равно не ощущала себя выздоравливающей. Болезнь в ее нынешнем положении не меняла ничего: за старушкой, кроме Юли, ухаживать было некому, да и лестничные клетки подметать и мыть все равно придется. Это была хоть и грязная, но работа, и потерять ее было просто невозможно. Выгоды в ней было две: во-первых, не тратилось время на дорогу, а во-вторых, работать можно было и ночью.

   Следующий день оказался мучительно длинным. Почти до ночи ждала Павла, но он так и не появился. Ждала, чтобы отдать пакеты, которые обнаружила на кухне. В одном были разные вкусности и фрукты, а в других – новые вещи. Юля долго рассматривала и даже примерила и джинсы, и теплые ботинки, и куртку, и берет. Все приобреталось в дорогом магазине, сумка тоже. Потом вещи перекочевали обратно в пакет, который был без сожаления отложен. Нет, ничего ей от Павла не надо. Все купит сама.

   Но утром, несколько успокоившись, продукты все же выложила на стол. Пришлось утешить себя мыслью, что больным всегда приносят что-нибудь вкусное. А остальное все же решила непременно вернуть. Если с деньгами будет совсем плохо, она обратится к Сергею. Он сам об этом не забывает напоминать во время их редких встреч. А вот от нового знакомого не возьмет ничего. Так будет правильно.

   Не пришел Павел и еще через день. Юля подумала и решила, что приходить ему еще раз было совершенно незачем. Совесть успокоил и ладно. Только вот забыл спросить, нужна ли ей эта благотворительность. От одиночества и тишины квартиры накатила тоска, и девушка, кляня себя за несдержанность, позвонила Сергею. Позвонила, как она себя убедила, лишь для того, чтобы узнать, не собирается ли он поехать в поселок, как здоровье деда Никодима, все ли в порядке с домом бабушки. И еще, чтобы сообщить, что заболела. Сергей молча выслушал и, пообещав перезвонить, отключился.

   На душе стало еще хуже, когда через полчаса она прочитала краткое сообщение, в котором он пообещал приехать на днях. Наверно, права была бабушка, повторяя внучке из раза в раз, что гнать Сергея надо в шею. Во-первых, потому что он, женатый человек, неизвестно с какими целями ходит и внучку смущает. А во-вторых, ни мать, ни сестра, узнай об этих встречах, их бы, если уж совсем мягко сказать, не одобрили. Разошлись, как говорится, пути-дорожки, и ничего тут не поделаешь. Выход из этого положения бабушка предлагала тоже: постараться бывшего друга поскорее забыть, жить дальше и больше думать о себе.

   Она с бабушкой не спорила, понимая, что старушка имела повод для беспокойства. Но что делать, если так получилось, что ни Сергей, ни она не хотели рвать эти странные отношения. Иногда он мог подолгу не давать о себе знать, а потом начинал звонить и приезжать чуть ли не каждый день. Наверно, такое поведение было как-то связано с его семейной жизнью. Девушка этого не знала, только чувствовала, что счастлив в браке с ее сестрой он, конечно же, не был.

   Последняя встреча была более чем короткой. Он приехал явно чем-то расстроенный, молча сел рядом, словно хотел о чем-то рассказать, а минут через десять, так и не проронив ни слова, ушел. Она этому не удивилась. Значит, так было ему нужно. А расспрашивать о чем-то было поздно и глупо: на все возможные вопросы Сергей ответил, женившись на Марине.

   Юля не понимала, почему из всех окружающих ее людей именно Сергей был ей так нужен, и стыдилась своей привязанности к теперь уже женатому человеку. Но решение было принято уже давно, и менять его она не собиралась: лучше стыдиться и раскаиваться, чем лишиться единственной возможности видеть дорогого человека.

   Если признаться, иногда измученная неопределенностью Юля подолгу размышляла о этих непростых отношениях. Смогла бы она их изменить, сделать более близкими? Она была уверена, что да, смогла бы. Останавливало лишь сомнение, что это прибавит ей и Сергею счастья. И еще... Как бы Юля ни относилась к сестре, но оказаться с ее мужем в одной постели и тем самым причинить ей еще больше зла, чем уже причинила, она не могла и не хотела. Вот и выходило, что ситуацию мог изменить только Сергей, уйдя из семьи, но он, к сожалению, не торопился. Как долго все это будет продолжаться, Юля не знала, как не знала и того, к чему могут привести ее расспросы. Поэтому и молчала, довольствуясь тем малым, что имела.

   И все-таки Павел появился. Дверь наглец открыл, конечно же, прихваченным им неизвестно зачем бабушкиным ключом, который после ее смерти так и остался сиротливо лежать на полочке возле зеркала. То, что Павел предварительно позвонил, его, разумеется, не извиняло. Юля ожидала гостя в коридоре, всем своим видом стараясь показать, что дальше ему хода нет.

  – Ключи!

  Она протянула руку, и он, не забыв сделать скорбное лицо, вернул их.

  – Ты, наверно, болела, а я не приходил. Извини, решил, что у тебя все в порядке. А вот сегодня заглянул к вам в аудиторию, сказали, что тебя уже несколько дней нет.

   Юля абсолютно не желала втягиваться в ненужный разговор, но выслушала Павла терпеливо, а когда он замолчал, направилась в комнату.

  – Подожди здесь, я принесу вещи.

  Она уже сделала несколько шагов, когда услышала резкое:

  – Стой и молчи!

   От неожиданности Юля остановилась. Она не испугалась, лишь удивленно посмотрела в ставшее враз неприятным лицо Павла. Его губы сжались в тонкую линию, прищуренные глаза смотрели неприязненно. Но вот он так же неожиданно улыбнулся и, словно надев другую маску, стал прежним.

  – Испугалась? Не бойся, я пошутил, но вот такой могла бы быть моя реакция. А теперь просто представь, что насчет вещей ты все сказала, я вежливо выслушал и сделал вот так.

  Он отрицательно покачал головой, но Юля и не думала отступать.

  – Где мои вещи?

  Павел лишь пожал плечами.

  – Выбросил. А в чем дело-то? Новые не подошли?

  – Никто не имеет права решать за меня, что выбрасывать, а что нет.

  – Просвети глупого, что я сделал не так, – кажется, он начинал уже сердиться. – Я испортил твои вещи – я купил новые.

  – У меня есть, кому покупать, – так же спокойно ответила она, – а ты мне никто, я от кого ни попадя подарки принимать не могу.

  Павел недовольно поджал губы.

  – Да понял я, понял, что ты девушка гордая, независимая, с характером и так далее. Успокойся уже, твои вещи не вернуть. И это не подарок, а компенсация за порчу.

  Юля хотела возразить, но он перебил ее. Голос был тихим и добрым.

  – Я так устал сегодня. Давай, наконец, помиримся, и напои меня чаем.

  Он немного помолчал, и так же тихо добавил:

  – Пожалуйста.

  Она повернулась и молча пошла на кухню, а он, скинув куртку, отправился следом.

   Принесенная им коробка конфет и пара ее бутербродов – вот и все угощение. Еда Павла не заинтересовала. Он сидел за кухонным столом напротив Юли и лениво прихлебывал чай из большой чашки.

  – Курить можно? – нарушая молчание, спросил он и положил на стол сигареты и зажигалку. – С кем живешь?

  Она согласно кивнула головой и пододвинула к нему вместо пепельницы небольшую тарелку.

  – Одна.

  – В трехкомнатной квартире? – хитро прищурился он. – Богатая, значит, невеста?

  – Ничего это не значит, – Юля снисходительно, как на маленького, посмотрела на парня. – Я учусь и работаю. Некогда мне всякими глупостями заниматься.

  – Ты всегда такая злая?

  – Я не злая, Паша, – вздохнув, хмуро ответила она. – Просто у меня совершенно нет свободного времени.

  – И на подруг?

  – Нет у меня ни друзей, ни подруг.

  – А кто же тот, который тебе покупает вещи?

  – Ты не знаешь, о чем говоришь, – голос девушки стал грустным. – Докуривай и уходи. И можешь больше не беспокоиться: в понедельник я приду на занятия.

   Павел затушил сигарету и встал.

  – Ладно, колючка, извини. Больше надоедать не буду.

   Почему звонок телефона часто раздается не вовремя? Звонил Сергей. Он всегда так делал, подъехав к дому.

  – Стой, – сказала Юля Павлу и встала в дверях кухни. – Задержись, пожалуйста. Это ненадолго.

   В дверь позвонили. Потом еще раз.

  – Ты не откроешь? – Павел с любопытством посмотрел на девушку. – Кто же это? Мне становится все интереснее и интереснее.

  Юля, не ответив, подошла к окну. Еще было не совсем темно, но она не любила сумерки, поэтому на кухне горел свет.

  – Подойди ко мне, – попросила она Павла.

  Он с готовностью подчинился и вопросительно посмотрел на девушку.

  – Что дальше?

  – Мне что, учить тебя? – почему-то зло и глядя куда-то в сторону, прошептала она. – Немедленно обними.

   Дважды просить не пришлось. Он послушно прижал ее к себе и, скосив глаза, посмотрел в окно. Из подъезда вышел парень, остановился и стал смотреть на окна. Павел нисколько не сомневался, что он прекрасно их видит. Парень еще немного потоптался, словно раздумывая, не вернуться ли, но потом решительно повернулся и почти бегом направился к стоящей невдалеке машине.

  – Он уже уехал? – по-прежнему шепотом спросила Юля, пытаясь отодвинуться.

  – Нет еще, стоит и смотрит, – так же шепотом ответил Павел, крепче прижал ее к себе и уткнулся лицом в мягкие пушистые волосы.

   Вроде бы ничего подобного он не хотел, но как-то так получилось, что губы сами медленно прочертили дорожку от виска вниз и ласково сжали мочку уха. Потом он почувствовал, как участилось дыхание девушки, и, уже не осторожничая, прижался губами к уголку ее рта.

   Она вдруг резко отпрянула, и он тотчас же опустил руки. Теперь они стояли и молча смотрели друг на друга. Она – с легким удивлением, он – с интересом. Такие мелочи его, студента последнего курса, смутить, конечно же, не могли, но странно, что на ее лице не отразилось даже легкого волнения.

  – Тебе пора, – сказала девушка спокойным голосом и отвернулась.

  Вот уж дудки, просто так он не уйдет. Осталось еще кое-что очень его интересовавшее.

  – Это он тебе вещи покупает?

  – Я сказала неправду: мне никто ничего не покупает. Я зарабатываю сама, – устало ответила она и вышла из кухни.

   Павел нарочито долго натягивал куртку и кутал шею шарфом. Уходить совершенно не хотелось.

  – Слушай, – сказал он вместо прощания, заглядывая в комнату, – я тебя поцеловал и теперь, как честный человек, должен на тебе жениться. Знаю, ты за меня, бестолкового, не пойдешь, поэтому и говорить об этом не будем. А на чай пригласишь? Все-таки я тебе сегодня помог.

  Уголки губ девушки слегка дрогнули от улыбки.

  – С восьми до десяти вечера я иногда бываю свободна, но лучше сначала позвони.

  – Черта с два я позвоню. Знаю, что за представление ты можешь устроить после этого, – заявил он, ехидно улыбаясь, и шутливо помахал рукой.

  Часть четвертая

   Жизнь продолжала лениво течь по накатанной колее, и в ней не происходило ровным счетом ничего нового. Времени на себя оставалось мало, цены в магазинах постоянно росли, денег не хватало, и Юле приходилось экономить на самом необходимом. Хотелось хоть что-то изменить, хоть какую-то малость, лишь бы один день не был так ужасающе похож на другой, но о переменах можно было только мечтать.

   Обида на Сергея из-за последнего разговора уже прошла. Юля раз десять пожалела о той глупой сцене у окна, но изменить что-либо было уже невозможно. Сергей больше не напоминал о себе, Павел не появлялся тоже. Изредка она видела его в институте и делала все, чтобы оказаться незамеченной.

   Но однажды случилось так, что, сбегая с лестницы, он чуть не налетел на нее, резко остановился и засмеялся.

  – Это ты, милая девочка Юля? Выходит, я опять на тебя покушаюсь.

  Она же, не обращая на его слова никакого внимания, сделала попытку молча отойти в сторону и продолжить свой путь.

  – Стоять! – Павел схватил ее за руку и потянул к окну. – Ни здрасьте Вам, ни поцеловать. А я недавно о тебе вспоминал.

  Он опять засмеялся, обнял ее и дурашливо потянулся к губам. Юля отшатнулась. Кругом было много народу, и не хватало еще, чтоб ее видели с этим богатеньким.

  – Клоун, иди, куда шел, – пробормотала она, отталкивая его руки. – Оставь меня в покое.

  Павел ее не удерживал. Он подождал, пока девушка поднимется на несколько ступенек, и прокричал так, чтобы слышали все, кто находился рядом: