Текст книги "Личная жизнь Алевтины С (СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

  – Вот, – тут же откликнулась женщина, – вот этого и я не поняла сразу. Если бы Артур думал только о себе, то увез бы и женился. Сначала он хотел это сделать, но потом подумал обо мне и понял, что я буду несчастна. Для него любовь была выше сиюминутного желания. Я не знаю причин, по которым он изменил решение, однако уверена, что они были очень вескими. Все просто: он боялся сделать несчастной меня, поэтому и оставил. Я ему верю.

  ВВЧ еще о чем-то хотел спросить, но женщина неожиданно выставила вперед ладошки, как бы призывая к молчанию. Они были узкими, нежными и очень красивыми. Пальцы дрожали.

  – А теперь пейте свою воду и уходите, – сказала она неожиданно жестким голосом.

  – Я не хочу пить, эта вода была для Вас. Думал, что, узнав о его смерти, хотя бы заплачете, – довольно грубо сказал ВВЧ, потому что его жгла обида за Артура. Правильно говорят: пришла любовь – каникулы у разума.

  Она подняла на него глаза, и он удивился: перед ним сидела совсем другая женщина. Глаза, в которых плескалось горе, блестели непролитыми слезами, уголки рта опустились, лицо смягчилось, и это сделало его таким беззащитным и ранимым, что в другой ситуации он, не раздумывая, бросился бы, чтобы обнять и утешить ее, и с удовольствием делал бы это как можно дольше. Наверно, вот такой и знал ее Артур, такой и видел, нежной и очень женственной.

   Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь удержать слезы, и ей это удалось.

  – Знаете, я еще заплачу по нему ни один десяток раз. Но как Вы не поймете, что я этого никогда не сделаю при постороннем человеке? Уходите, у меня не осталось сил сдерживаться.

  ВВЧ резко встал и пошел к выходу, но у самой двери все же обернулся. Женщина сидела, все так же опустив голову, но теперь плечи ее обмякли, и она словно стала меньше ростом.

  – Простите, – сказал он, – простите, но я должен сказать, что вы с Артуром друг друга стоили.

  Это было лучшим из того, что он говорил в этой комнате...

  Наверно, она плакала долго. В конверте с фотографиями дочери нашла три его: две черно-белых и одну цветную. Первая, видимо, была сделана на уроке физкультуры в старшем классе. Он стоял у футбольных ворот и держал в руке мяч, смотрел прямо в объектив и улыбался. Казалось, ему трудно было устоять на месте, хотелось сорваться с места и побежать к друзьям. Она подумала, что в это время все девчонки, наверно, не сводили с него глаз.

  Вторая фотография оказалась армейской. Артур в военной форме, которая очень ловко сидела на нем, стоял возле большого камня, расслабленно прислонясь к нему спиной, и щурился на ярком солнце. Он был молод, беззаботен и красив, гораздо красивее, чем в пору их знакомства. Третий снимок, видимо, был сделан совсем недавно. Артур сидел на скамейке где-то в парке, рядом лежали книга и очки. Нога была закинута на ногу, руки сложены на колене. Он был то ли уставшим, то ли задумчивым, сразу было не понять. Волосы еще больше поседели, он похудел, но был по-прежнему очень привлекателен.

  Женщина провела пальцем по его лицу, но слезы опять закапали, и Аля поскорее отодвинула фотографии в сторону, чтобы не замочить их.

   В пакете, как она и думала, была футболка. Это была единственная вещь, которую он мог ей подарить, он ничего не забыл. Женщина поднесла ее к лицу и застонала от огорчения: футболка не пахла им.

  Потом она посмотрела на часы и торопливо встала. Все вещи, так или иначе связанные с Артуром, были аккуратно уложены в коробку, спрятанную на самом дне шкафа. Когда придет час, она откроет эту коробку и расскажет дочери об ее отце. А начнет свое повествование не с неожиданного появления Артура Глинарского в их Городке, а с того далекого времени, когда сама была совсем ребенком, а если сказать точнее, то с одного необычного дня, который запомнился на всю жизнь.

  Начало рассказа, скорее всего, будет таким: " Маленькая девочка стояла у окна и грустными глазами смотрела на мир за стеклом. Сегодня там все было так же, как вчера и позавчера: много снега и много солнца. И дерево, которое росло возле ее балкона, было таким же самым: нарядным от снега, лежащего на ветвях, но неживым.

  Маленькая девочка давно болела, и ей не разрешалось выходить на улицу. Она много думала о своей болезни и о том, почему никак не может выздороветь, хотя, ни сколько не капризничая, соглашалась пить горькие таблетки. Терпела девочка даже больные уколы и почти никогда не плакала при виде ненавистного шприца.

  Вот поэтому-то дома и становилось с каждым днем все тоскливее и тоскливее, а надоевшие игрушки так и продолжали валяться в углу комнаты. Развлечений же было меньше, чем пальцев на одной руке. Лучшие из них – стояние у окна и слушание сказок. Родители прочитали их для дочери уже великое множество, а полюбившиеся девочка знала почти наизусть.

  Сегодня, стоя у окна, она недолго понаблюдала за торопившейся по срочным делам знакомой собакой. Потом вышел дворник с метлой, которая только днем казалась обыкновенной, а ночью, девочка знала это абсолютно точно, превращалась в волшебную. Именно на этой метле жена дворника летала по ночам над спящим городом. Маленькая девочка понаблюдала и за ним, вот поэтому, наверно, сразу и не заметила появление невидали. Невидаль качалась на тонкой ветке и была такой неописуемой красоты, что у малышки от восторга сильнее забилось маленькое сердечко.

  – Папа, мама! – громко закричала она. – Скорее сюда! Здесь диво дивное, чудо чудное!

   Родители подошли.

  – Боже мой! – сказала мама и всплеснула руками. – Какая яркая птица! Бывает же на свете такая красота!

  – Это красная розелла, – вступил в разговор папа девочки. Он был главным авторитетом в их семье и знал, конечно же, все на свете. – Интересно, кто же ее беспечный хозяин и как птица сумела вылететь из квартиры?

  Девочка не сводила глаз с ослепительно-прекрасной птицы, стараясь запомнить все: ярко-красную головку и такую же грудку, голубые щечки, зеленое брюшко, черную спинку, зеленый с белым хвост, синие крылья. Такого великолепия и буйства красок она еще не встречала!

  А дивная розелла поворачивала свою точеную головку из стороны в сторону и внимательно осматривала двор, словно пытаясь кого-то найти, при этом грациозно переступала с лапки на лапку, отчего тонкая ветка качалась, и с нее осыпался блестящий на солнце снег.

  – Бедная, бедная птица, – вдруг сказала мама грустным голосом, – сколько она сможет продержаться на таком сильном морозе? Скорее всего, совсем недолго...

  Девочке стало жалко чудную птицу, и она горько заплакала. Папа бросил укоризненный взгляд на жену, прижал дочь к себе и ласково погладил ее по голове.

  – Не плачь, моя лапочка! Она просто нечаянно заблудилась. Вот отдохнет здесь немного, а потом возвратится домой в теплые края.

  – А где эти теплые края, папочка? У нее хватит сил? – спросила девочка сквозь слезы.

  – Они лежат далеко за морями-океанами. А сил, конечно, хватит.

  – Значит, она заморская?

  – Разумеется! – с готовностью подтвердил отец.

   Невидаль, и вправду, вскоре улетела.

   Вечером, когда девочка уже лежала в кроватке, она взяла отца за руку и прошептала:

   – Папочка, я знаю, что волшебная птица искала меня. Она обязательно вернется, и тогда я на ней женюсь. Только ты никому ничего не рассказывай, это тайна.

   Папа поправил одеяло, грустно улыбнулся и пообещал:

  – Конечно, малышка, обещаю, что никому не скажу. Но ты, милая, ошибаешься: это была всего лишь сказочно-прекрасная птица. А моя красавица дочь, когда станет взрослой, непременно встретит прекрасного принца и полюбит его.

  Аля не стала возражать. Зачем? Она давно знала, что взрослые часто не понимают маленьких детей.

   Уже на следующий день девочка почувствовала себя значительно лучше.

  С того памятного дня прошло много лет. Аля выросла и в сказки уже не верила, но никто в целом свете не смог бы убедить ее в том, что дивная птица не возвращалась, потому что она ее узнала сразу...".

  Алевтина зашла в ванную, умылась и обновила макияж, скрыв следы слез, в комнате включила запись «Большой мессы до минор» Моцарта, которая Артуру так нравилась за красоту и трогательность, прибавила громкость и... пошла на кухню.

   В конце концов, первое сентября никто не отменял.