Текст книги "НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 1.КУДА КАТИЛСЯ КОЛОБОК?"
Автор книги: Людмила Сурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Воспользовавшись моментом Дарья соскользнула с его колен.
– Я прощаюсь, Борис Викторович, поздно, – поднялся Роман и тут же обнял её за плечи.
Даша поморщилась: "Ну никак не может обойтись без "жеста собственника". Она с трудом сдержалась, чтоб не сбросить руку. Но пока длилась церемония прощания, то да сё, она под ловким предлогом выскользнула и отошла под безопасное крыло отца. Так ей казалось. Но получился конфуз.
– Даша, проводи парня, – подтолкнул дочь за гостем отец.
Даша опять поморщилась: "А то он выход без неё не найдёт, ещё и заставит опять целоваться". Но краем глаза она успела захватить то, с какой лукавой улыбкой смотрел на неё отец. Казалось он раскусил их игру насквозь. Или подозревает её во влюблённости и посмеивается. А разве не это она демонстрирует. Короче, запуталась совсем. Самое лучшее по жизни – не врать. Она так честно и жила, пока не случилось встретить вот это... Её взгляд упёрся в мощную спину Бугрова. Шаг, два... и она принялась искать себе оправдание. Разве она в корыстных целях или по злому умыслу... Но, возможно, что всё это ей только показалось. Да и что тут во всём этом страшного? Разве она не взрослая и не может иметь своих секретов и тайн.
Дарья шла его провожать и шипела: – Неужели не соображаешь, что твоё настырное присутствие в моей семье порождает для меня массу проблем.
– Глупости,– отбивался Бугор.– По-моему, ты, как всегда, всё преувеличиваешь.– Он поцеловал её ладошку, а потом нос.– Я лучше своего образа.
– И всё же не надо было...– упорствовала она.
Бугров опять улыбнулся.
– Ну должен же был я познакомиться более близко с твоими родителями. Боюсь сглазить, но твоему отцу я, кажется, понравился,– словно бы вскользь добавил он.
Даша прикусила губу и прекратила препирательство. Сегодняшний день она пережила и на этом пора кончать "отношения".
Надежда Федоровна мучилась на просторах кухни в ожидании конца затянувшейся беседы не меньше дочери. Выпив не одну стопку успокоительных капель, она не находила себе места. Услышав Дашкино воркотание в прихожей и стук закрываемой двери, ринулась в кабинет.
– Боря, ну что скажешь?
Он обнял жену и усадил рядом с собой на диван, как раз на то место, где только что сидел Роман. Пожимая пальчики жены, он подбирал слова.
– Трудно с одного разговора решить, но понравился, настоящий мужик.
– Мне так не показалось, – рассердилась таким поворотом жена.
Красавец– это один минус. Почему не плюс она знает по себе. У неё муж тоже красавец. Сначала ей нравилось, что в него влюблены все женщины, потом не очень. Сейчас она научилась относиться к этому спокойно. Но между этими вехами прошла жизнь. Второй минус – уж очень раскованный, необразованный и бесшабашный.
Понимая её состояние он мягко возразил:
– Надя, ты не о том с ним говорила, не тем мерилом мерила. Догадываюсь, что тебя в нем беспокоит. Парень до чертиков красив и статен. Прикажешь ему себя изувечить, чтоб тебе угодить?
Надежда Фёдоровна от собственного мужа такого разворота не ожидала.
– Ну, ты и придумал, Борис. Не только в этом же дело. Дашеньке нужен утончённый молодой человек, а не такой мужлан. Что он ей может предложить?
Громов поморщился.
– А чем обогатит её твой, тонкочувствующий? Она тепличное создание, и он такой же или близкий к этому. Дальше как жить? Давай не будем путаться в её судьбу. Пусть всё идёт, как идёт. Это уже чудо, что он у неё появился.
– Ну, я не знаю, – совсем растерялась она.
Громов опять вступился за Романа.
– Парень он неплохой, ты присмотрись. И, похоже, Дашку нашу любит, хотя что-то меня в их отношениях настораживает.
– Вот и меня тоже,– взбодрилась она, словно получив глоток воздуха.– Нет у них точек соприкосновения. Скажи мне, где они могли так сблизиться, чтоб мы пропустили это мимо глаз?
Громов задумался: жена права, но это ещё больше всё запутывает. Нет рубить с плеча нельзя, можно навредить.
– Я согласен, там не всё чисто, но ребята не хотят открывать нам все карты, и это их право. Хотят тайну – пусть имеют, что за беда. Наличие тайны сближает.
Бугров, выйдя из подъезда Громовых, помотался на пятках решая куда податься: в парк к друзьям или домой... Первый раз перевесила дорога домой. Он шёл насвистывая весёлую мелодию, когда на углу в ста метрах от дома, его окликнули как раз друзья, отправившиеся на его поиски, с ними хихикали и девчонки.
– Бугор, где тебя носит? Мы с девочками обыскались...
– Гулял...– неопределённо буркнул Роман.
Ребята с хаханьками подтолкнули друга к симпатичной красотке. Бугор узнал Риту. Сейчас она не казалась ему такой неприступной и желанной. Такая же как и все, разве что похитрее и половчее. А Колян, желая прогнуться перед вожаком, подмигивал.
– Подарок! Прогнись, покажи товар лицом.
Бугров отвёл соседа за шею в сторонку и просвистел, а не прошипел в ухо:
– Какие у этих метёлок чувства могут быть... Деревяшки.– Тот лупил глаза, но слушал, а Роман продолжал:– Чувства светятся у таких, как вчерашняя замарашка– чебурашка. Да разве ей такая дубина как я нужна...
Услышав про вчерашнюю полоумную и ещё такое его сравнение той мартышки с Ритулей, Колька не просто выпучил глаза, он икнул пару раз.
– Ха, Бугор, ну, ты и даёшь!
– А чё... я всё понимаю.
– Ну и что теперь делать?
– Топать мимо меня. Устал я спать хочу. Завтра в военкомат пойду...
– Куда?...
Но Бугров махнув ладонью, не слушая топал к своей калитке.
День пронёсся весенним ветерком. Даша всё девичье, что грезилось в подушку, в себе зажала. Ни к чему! И думать о нём себе запретила. Надобности нет! Ох, как правильно и верно. Утром консультации, потом зарылась в учебники, готовясь за раз к школьным экзаменам и в институт. Но долго держать такую правильную линию не получилось. А всему виной женская слабость. Мысли сами перескакивают куда хотят. Листая конспекты и гоняя по справочникам в поиске нужной информации, немножко отошла от вчерашнего разговора Бугрова с отцом. Ах, если б можно было знать, о чём они так долго беседовали. У Романа не спросишь, он вообще пропал, исчез с её горизонта. «Смутный объект» не объявился ни днём, ни вечером. А почему он собственно должен был приходить, ведь всё всего лишь игра. Похоже, он наигрался, и это ему надоело. Всё возвращалось на круги своя, маленькое, случайное приключение. Надо забыть. «Успокоилась и занялась делом», – уговаривала она себя. Компьютер пашет целый день, загружена, под самую завязку, а в голову всё равно проникает, процарапываясь, он. Даша ставит заслоны, а он проникает. Вот, мол, я любуйся. Но всё же почему не пришёл? Почему? Струсил или лень учиться? А может всё проще, повеселился над дурочкой. Ну, зачем ей, Даше, эта дребедень?! Упав на кровать, накрыв голову подушкой, она злилась. Естественно, на себя. Как там, говорят, не было печали, черти накачали. Ой, как накачали. Куча вопросов и ни одного стоящего ответа. «Надо лезть под холодный душ, смывать эту чертовщину и жить, как прежде», – приказывала она себе, морозясь под ледяными струями.
Прошло два дня: всё, как в старые устоявшиеся времена. Книги, компьютер. Компьютер, книги, а был ли он Бугров-то этот или всё померещилось: экзамены нервное время...
– Даша, к тебе пришли, – позвала, вернувшаяся из деревни, бабуля.
Отлепив от ушей ладони она объявила:
– Я занимаюсь и никого не жду.
– Дарья, это я, – отстранив старушку, в комнату вошёл виновато улыбающийся Бугров с учебниками под мышкой.– Учи, профессор, если не передумала. Только учти: взятки с меня гладки. Вот программа поступления. Медкомиссию я вчера уже прошёл.
Дарья как-то не ждала, что он тут же начнёт носом землю рыть. "В мою бедную голову лезло, что угодно, но только не это, – потёрла виски Даша.– Оказывается, он зря время не терял. К тому же, характер имеет". Девушка повнимательнее присмотрелась к парню, заметила застывшую, словно спрятанную смущённую улыбку, с которой он к ней подошёл. Удовлетворённо подумала: "Ага трусит! Самоуверенная улыбочка тю-тю".
Ученье свет! Бабуля тут же подала тапочки, он разулся. Даша поблагодарила бабулю и закрыла перед её носом дверь.
– Что-то с медициной ты быстро разделался, – недоверчиво, после осмотра объекта, заметила она ему.
– Уметь надо, – хохотнул, как всегда Бугор. И тут она эту самоуверенность враз разглядела. Ну надо же, как он быстро стал самим собой! А тот уже подталкивал её. – Не тяни время, и так два дня потеряли.
Бабушка постучала и самую малость приоткрыла дверь, вдруг они там чем-нибудь занимаются... И понятие не имея почему шёпотом, спросила, мол, не хотят ли они чаю. Отлепившись от учебников, он посмотрел вопрошающе на Дашу. "Что за дела? Этот контроль не даст нам заниматься". Девочка поднялась и что-то прошептала бабули на ушко. Та исчезла. Занятие продолжили. Чай пили с горячим пирогом после...
Первые десять дней было совсем не просто. Мешала Дашкина скованность и огромная разница в знаниях. Шла притирка. "Если сейчас не бросит, то прорвёмся",– прикидывала Даша. Его усидчивости можно было позавидовать. Учился он, как прилежный ученик, с утра до вечера. Вёл себя, как застенчивый школьник. Много не болтал, только по делу. "Чего ему в школе-то не хватало?" – удивлялась такому рвению Дашка. Аж целую неделю Бугров вёл себя паинькой. Но вдруг его как подменили. С самого утра ему явно что-то мешало, крутится, как чёрт на сковороде. "Может стукнуть книжкой по спине для порядка",– косилась на него Даша.
– Тебе что-то мешает,– не выдержала такого свинства к своему труду она, – может, отменить занятия?
Бугров помялся и всё же выдал, как на духу.
– Иди, переоденься, не могу смотреть на твою голую попу, шорты сними, – не глядя на неё, попросил Бугров.– И волосы прибери на голове, я не железный, наверное.
Девчонка залилась краской. "Боже мой, как стыдно, вырядилась!"
– Ты вогнал меня в краску, болван, – чуть не плакала сконфуженная Дашка. Она так старалась красиво одеться, чтоб ничем не отличаться от своих сверстниц.
– Ну, не могу я, – взмолился он, – не учение лезет в голову, а гормоны. И майку замени, а то грудь на книгах лежит, это выше моих сил. Тебе никто не говорил, что она у тебя лучше чем на картинках. Могла бы и сама догадаться. Не сверли меня глазами. Да, я такой... Такой я... Мужик, понимаешь?!
Разве Даша думала, что его понятие "любви" может не совпадать с понятием изложенным в теоретических рукописях. Она таращила глаза и не понимала про такие отклонения у мужиков. Когда тычешь пальцем в книгу о чём другом можно ещё думать.
Детсад! Бугров кинул тетрадь и отошёл подальше. В близости от неё мысли его начинали путаться, голова тупеть, зато тянулись руки и разгоралось желание. Вот так! А самое обидное то, что эта матрёшка ни про какую любовь не думала, учительствовала себе... Прям насмешка природы.
"Это какой же линейкой измеряются его силы. Бабник, даже мои ничтожные данные его от дела отвлекают, – мучилась она, злясь, но переодеваясь в своей комнате.– Никогда у такого экземпляра даже намёка на любовь не бывает. А может он издевается или не вынося всё некрасивое злится именно из-за того, а я приписала ему... Ладно, желание учащегося закон, но сейчас я тебя точно напугаю".
– О, это то, что надо, продолжим, – обрадовался он, видя на ней отцовскую просторную футболку с глухим воротом и широкие спортивные штаны не малого размера. Голова, замотанная бабушкиным цветным платком, напоминала арбуз.– Отлично! Пошли дальше точить науку.
Почти месяц Дашка парилась в том наряде, сбивая с толка Надежду Фёдоровну, достающую дочь вопросами:
– Что это за наряд на тебе Дарья?– не понимала она происходящего.– Постыдилась бы. Такой цирк устроила...
Ей было невдомёк, что Дарья и стыдилась, но ради дела терпела.
– Мне так нравится, – отбивалась всегда послушная дочь.– Хочу я так одеваться.
– Чудишь, – обижалась Громова. Она считала, что Даша рядом с этим мужланом изменилась и не в лучшую сторону. Дерзит. Одевается же опять неформально.
Но Даше не до объяснений. Зачудишь тут. Пойдёшь на всё, лишь бы учился. Обещала же. А упрямства в объекте хоть ковшом вычерпывай, а запас знаний минимальный. Догнать и перегнать за короткий срок не просто. Даша на ходу конструировала учебные программы и дело сдвинулось с мёртвой точки.
А Бугров учился себе и учился. Со всем прилежанием. Ему даже понравилось. Заупрямился лишь однажды. Сели на интегралах. Не понял. Раз, второй... Она терпеливо объясняла, а он ни туда и ни сюда. Заело. Застрял. Её усердие не оценив, грубо заявил:
– Может, хватит понты колотить? Шибко умной хочешь показаться?
Нарвавшись на хамство и злость, казавшегося ей не чужого человека, Даша сначала съёжившись молчала. Она не привыкла к таким грубостям. Но потом ничего пообвыкнув к мысли, уговорив себя и уложив его злость и грубость на определённую полку памяти, рассматривала его взъерошенность с любопытством. Ведь он прежде всего человек. Симпатичный, но самый обыкновенный. У людей всякое бывает...
А он психанув, больше на себя за тупость и несдержанность, собрал учебники и дошёл уже до двери, но помешал уйти Громов. Дашка и не догоняла. Пусть решает сам. Это нужно прежде всего ему.
– Роман, как хорошо, что я тебя застал, – стиснул Дашин родитель в приветствии его руку, столкнувшись с ним у дверей. – Ты говорил, что разбираешься в машинах? Посмотри. Копались вчера в мастерских. Но, сукины дети, похоже, не доделали. Кое-как дотянули до подъезда. Ты, что домой собрался? – Увидел, наконец, учебники у завязывающего с учением и спешно отваливающего Бугрова, Борис Викторович. – Я задерживаю?
– Нет, я посмотрю, – заторопился Роман, сунув книги в Дашины руки, пошел показывать свой класс мастерства.
"Глядишь, поостынет и опять к свету потянется", – обрадовалась Дарья.
Так и произошло. Он вернулся через полчаса, вымазанный и опять весёлый:
– Борис Викторович, всё о, кей. Мелочь была, механики нарочно вас мариновали. Вероятно за премию.
– Правда, спасибо Роман, – обрадовался Громов. – Дарья, помоги парню помыть руки. Полотенце подай, поухаживай в общем, побежал я. Заодно и бабушку до магазина подброшу.
Отец с бабулей ушли. Та было поартачилась не желая внучку оставлять одну с парнем, но Громов посмеиваясь увёл. Дашка, стоя с полотенцем около молчаливо хлюпающегося у крана водой Бугрова, приготовилась ко всему, но только не к тому, что услышала от него.
– Картошки хочу с золотистой корочкой, – помечтал парень.
– Холестериновой?– сорвалось с языка девочки.
– Дурилка, вкуснятинка, – закатил глаза он, сожалея, что такая зелёная и бестолковая девчонка рядом.
Дашка поняла – псих прошёл и он остаётся. "Бугор переломил себя – это что-то новенькое". В голове забилась колокольчиком мысль: "Блаженны те, кто умеет не обращать внимания на "эмоциональные вспышки", забывают образы и обиды..." Наверное так, но Даша подумала и о тех, кто серьёзно и философски относится даже к мелочам отделяя зёрна от плевер. Вот и она постаралась рассмотреть настоящего Бугрова за фасадом взрыва. Желая угодить, оправдываясь предложила:
– Бабушка уехала, я жарить не умею. Давай голубцы разогрею?
Бугров, забрав из её рук полотенце, миролюбиво предложил:
– Зачем нам бабушка, я сам пожарю и тебя научу. Показывай, где картошка.
– А я смогу? – засомневалась Дашка.
Он усмехнулся:
– Осилишь, ты же любишь учиться, дерзай.
– Ну, я не знаю,– в нерешительности топталась она. Девчонка, конечно, была благодарна ему за такое участие, но в своих кулинарных способностях сомневалась.
– Пошли – ка в кухню, там и разберёмся. Какой-то трутень из твоего воспитания получился.
"Трутень?!" Даша мигом скуксилась. Кухонная возня не её стихия. С неё всегда требовалось одно – есть. И даже это она делала с неохотой. Именно в таком разрезе она её и воспринимала. Не дожидаясь согласия, он после лёгкого препирательства, подталкивая в спину, повёл её именно туда. Нашли картошку, лук, масло. Бугров, перемыв клубни, достал ведро для мусора и, расставив по обе стороны от него два стула, устроил на один Дашу, а на второй сел сам. Процесс пошёл.
– Всё просто, – объяснял теперь уже он. – Снимаем шкурочку. Аккуратно с ножом. Ставим на плиту сковороду, пусть калиться. Иди, лей масло.
Дашка налила. Повернулась за советом:
– Хватит?
– Ещё чуть-чуть.– Про "чуть– чуть" – это он отрывался держа форс по вредности, за интегралы.– Отойди, а то брызнет. Всё, шинкуем картофель. Бери в руки нож. Не бойся, длиннее, короче, без разницы. Смотри как я.– Дашка, прикусив кончик языка, старалась во всю.– Получалось в отличие от Романа вкривь и вкось. Но он хвалит.– Готово, кидаем на сковороду. Жарим. Проще не бывает. Перевернули, посыпали лучком. Ну, как?
Дашка, чувствуя его внимательный взгляд, пощёлкала язычком:
– Вкусно, мне понравилось. Ты талант.
– О, во мне столько талантов, столько..., что они в мой рост не вмещаются. Давай тарелки, поищи в холодильники солёненького к ней, – командовал Дашкой Роман.
Ей было не в напряг, она крутилась, но уточнила:
– Например?
– Рыбку, огурчики или грибки, можно и сосиски, я б поел.
– Есть и первое, второе, и даже третье, что подавать?
Бугров долго не думал:
– Всё. Поесть я люблю.
Даша вывалила всё на стол, но Роману показалось мало:
– И это всё?
Она развела руки. Мол, да! Он подёргал носом и предложил:
– Садись.
Чужой, ершистый Бугров постепенно становился пушистым и своим. Даша еле сдерживая улыбку и не портя торжественности момента, присела на кончик стула, но тут же подскочила:
– Кажется, бабуля вернулась.
Бугор поперхнулся: "Этого только не хватало!" Закашлялся. Даша постучала его по спине. Когда он прокашлялся она пододвинула ему компот:– Запей!
Так и есть. Несмотря на заверения Громова в благонадёжности ученика, бабушка постаралась повернуться, как можно быстрее. Этот парень в её представлении шибко смахивает на блудливого кота. Бросив, сумки она потянула носом.
– Запахи, язык проглотишь, кто кошеварил?
Дашка тут же восторженно завопила:
– Роман картошку пожарил. Правда, класс!
– Садитесь с нами, – подвинул он аккуратно стул. И мигнул Даше: – Дашунь, давай-ка, подсуетись с тарелочкой.
Даша тут же сорвалась с места, а бабушка проводила её недоверчивым взглядом. "О как!"
– Роман? – удивилась бабуля. – Это на него совсем непохоже...
Романа такое недоверие нисколько не смутило. Его здесь познают и хорошо, когда маятник колышется в лучшую сторону. Наоборот, Бугров, уплетая за обе щёки, по ходу умудрился ещё и рассуждать:
– Почему? Что тут невероятного, мужик должен уметь себя обслужить, хотя бы по минимуму. Деликатесы не моя планка, так, по мелочам умею всё.
Рассматривая его как неопознанный объект, бабушка присела к столу. Попробовала еду и повернувшись к ним подтвердила, ожидающей Дашке похвалы, мол, точнюсенько – класс!
– Спасибо вкусно!
Даша тут же загорелась: "А я что говорила!"
– Может, ты и прав, – согласилась старушка, обращаясь к так насторожившему её поначалу парню. – Стою сегодня в очереди за колбаской, балычком. Киоск у завода открыли, свеженьким торгуют. Впереди, мужчина лет шестидесяти. Продавец ему предлагает филе рыбки, гуляш из индюшки, а он головой качает. Не надо. Жена умерла, а сам приготовить не могу. Сыр, колбаску, сосиски отварить– куда ни шло. Присмотрелась я к нему, а у него сердечного и рубашка грязная. Дорогая одежонка, начальником должно быть был когда-то большим, а не ухоженная. Беда с нашими мужиками. Жён не ценят, а без них никуда.
– Жаль, но сам виноват, нельзя так от женщины зависеть, – рассуждал Бугров, лопая картошку и хрустя огурцом.– Получается, что некоторым мужчинам на самом деле нужны не жёны, а няньки. Не стало жены, остался – большой беспомощный ребёнок.– Он запил соком и повернулся к бабушке. Бабушка поразительно умела владеть собой, но на этот раз она так впечатлилась, что застыла над тарелкой каменным изваянием. А Роман продолжал: – Надо было проявить чуткость, познакомиться со старичком. Замуж бы ещё вышли. Вы женщина привлекательная. Личная жизнь могла бы ещё быть. Это расточительство только для сына и внучки жить.
Она не обиделась на его дурь. Посмотрела в окно, вздохнула, а потом тихо так проговорила:
– Ох, милый, если б я хотела замуж, давно вышла. После смерти мужа женихи не давали мне прохода. Только после Виктора мне никто не был нужен. Я и сейчас вижу его во снах... так и остался для меня светом в окошке. Однолюбы мы все. Витя меня там ждёт, – подняла она глаза на воображаемое небо, – как же я к нему чужой женой явлюсь. Соскучилась по нему, сил нет. Да ведь живой в землю не ляжешь. Приходится доживать свой земной век. Не сжаливается Бог надо мной, не забирает. Уходят молодые, а я не желая того живу. Тут ведь как,... или силу терпения во мне испытывает или грехи заставляет на земле искупить таким вот мучением.
Роман молча смотрел на Дашу, словно пытаясь запомнить или что-то понять про неё. Ведь она тоже Громова и, значит, однолюбка. В нём всё заметалось от противоположных чувств. Он боялся увязнуть в ней и потерять тоже боялся. Чтоб вывернуться, из-под его рентгена, девочка рванулась к раковине:
– Чур, я посуду мою, я умею это делать.
Замечтавшись Роман промедлил. Но бабуля опередила её. Немного отдышалась. Оглянулась. Поднялась. Обняла за плечи, увлекла с кухни и следом подтолкнула его:
– Бог с вами, идите, учитесь, я всё сделаю сама, занимайтесь только. Сейчас без учения никуда. А Роман и так уже припозднился. Идите, идите.
Так Бугров вновь вернулся к учебникам. Занимались, возвращаясь по десять раз к непонятному, лишь бы усвоил, добил... Когда нервы сдавали, он кидался на Дашкину кровать и закрывал глаза, предупреждая: "Не подходи!" Девчонка мирно, тихонько занималась своим делом, дожидаясь пока псих пройдёт и Бугор станет прежним.
Надо сказать, что от общения была обоюдная польза. Критически осмотрев свою фигуру, Дарья решила заняться собой. Сразу же помчалась в спорт товары. Обратно домой возвращалась счастливая с диском грация и колесом. Составила для себя план занятий. Сначала ей понравилось, но на двадцатой минуте тренировки потеряла равновесие и с грохотом упала, при этом больно ударившись локтём о пол и головой о диван.
– Что случилось?– в комнату забежал отец и застыл с выражением ужаса на лице, когда увидел дочь, распростёршуюся на полу.
– Пресс...– пояснила Даша.
– Мда -а-а,– задвинул отец очки на переносицу и добавил прибежавшей жене.– Проследи, чтобы без травм.
– Это абсолютно безопасно и очень полезно,– ныла Дарья. Ей кивали, но самостоятельности не дали.
Солнце жарило на всю катушку выталкивая на арену лето. Бугров вышагивая по улицам крутил по сторонам головой и не торопился. Хорошо! Он с этим крепостным правом– учёбой полжизни пропустил. Кинуть бы всё, но нельзя. Что скажет эта малявочка – слабак. Нет, Роман добьёт программу, а потом пошлёт всю эту затею в... Он шёл и развлекал себя думами. Оно понятно не спешил. На сегодня занятия начинались попозже. Дашка была на своей консультации. Вот он и не торопился. Вообще-то у каждого из них была своя жизнь: у него взрослая с работой, друзьями и девчонками. У неё своя с компьютером, книгами и своими подростковыми интересами. Никто друг другу не мешал. Только стал он замечать за собой странность, что всё тяжелее ему уходить из этого дома, оставляя Дашу и он иногда специально подольше затягивал урок. Наверное он хитрит с собой и понял что влюблён в девочку. Но признаться ей в своих чувствах или хотя бы намекнуть... Это было невозможно. Страхов набиралось ой-ой сколько: испугать, быть отвергнутым, слово данное её отцу и ещё много чего. Собирал храбрость, собирал, но так и не набрал. Потеха. И это я– Бугор! Надо признать, что были случаи срывался, пошаливал, но это всё. Дверь открыла взволнованная бабушка.
– Добрый день, бабуля. В чём дело?– насторожился он.
Та рассеянно развела руками.
– Не знаю, Ромушка, пришла после консультации заперлась в своей комнате и ревёт.
Роман потоптавшись сменил обувь на тапочки и пробурчал:
– Так спросите.
Естественно, она возмутилась:
– А то не спрашивала! Молчит, плачет, бедняжка, но не открывает.
Роман задумался: "Точно не порядок!"
– Надежде Фёдоровне позвоните.
Бабуля рассердилась на его непонятливость.
– Сидит уже под дверью, уговаривает.
Бугров заволновался: "Что там ещё с малой?!"
– Пойдёмте, посмотрим, что там с ребёнком стряслось.
Отстранив старушку, двинул он к Дашиной комнате, там периодически постукивая в дверь кулачком, пыталась прорваться к дочери Громова.
Оценив обстановку, он принял решение.
– Надежда Фёдоровна, шли бы вы отсюда, я сам попробую пообщаться, и бабулю прихватите, – отправил он женщин.
Дождавшись их ухода, он легонько постучал костяшками пальцев по косяку.
– Даш, я один, открывай, – попросил Бугор, подперев плечом дверь.
Всхлипы прекратились, но дверь не поддалась.
– Не упрямься, высажу сейчас эти доски плечом, кому, блин, лучше будет. Ну, считаю до трёх. Раз, два... До счёта три не дошло. Зарёванная Дашка упала ему на грудь.
– Ну, не фига себе, – обомлел он от такого водопада.– Маленькая, что случилось?
– М-м...,– мычала она, вытирая лицо его рубашкой.
Страшные догадки метались в голове. Бугров замер, словно неожиданно обнаружил такое, чего уж никак не рассчитывал. Но минуты тикали и он пришёл в себя. Надо заметить, хоть и растерялся, а марку рыцаря и плейбоя старался не терять.
– Так не пойдёт, цыплёнок. Моя рубашка промокла насквозь. Я не против пользуйся на здоровье, но ты залила меня всего слезами. В пупок течёт и дальше... С чего водопаду такому литься? – ворковал над Дашуткой он, гладя по волосам и вытирая сопливый нос.– Давай колись. Может, беда не стоит того, а?
"В пупок?" Дашка смутилась, пошмыгала, смахнула слёзы и пробормотала:
– Я зашла после консультации в парк, хотела посидеть на лавочке. Просто так... Захотелось... Там так тихо и красиво. Такое умиротворяющее спокойствие...
– Понятно, на нашей лавочке. Дальше?– догадавшись, перебив, уточнил он. Ему было уже невтерпёж слушать её казалось не относящиеся к делу моменты.
Даша, шмыгнув пару раз носом, согласно кивнула.
– Ну... А тут... тут мужик вывернулся и...
– Не отвлекайся, – похолодел Бугров. Мысль проскользнувшая в его мозгу не была приятной.– Ты уже месячный запас слёз выплакала, что там с мужиком, – поторопил он. Голова быстренько нарисовала десяток жутких картин.
– Схватил меня лапой своей за грудь, – выпалила с новым потоком слёз Даша.
"Фу! Фу! Фу!"– задышал он, как после ремонта паровоз.
– Всего-то делов, – отлегло от его за несколько минут истерзанной души.– И ты столько ревела. Себя истерзала. Мама с бабушкой валерьянку стаканами пьют. Моя голова вертолётом закрутилась. Думай что делаешь всех в гроб живыми загонишь.
Она, хоть и была сильно измученной, но все её чувства не притупились, а обострились, отчего наскреблись силы не только возражать, но и обвинять... Она решительно не была согласная с такими его легкомысленными рассуждениями. У неё был иной подход к любви и телу нежели у Бугрова.
– Ты не понимаешь? – горячилась Даша.– Это... Я не для него и его грязных лап. В жизни всё должно быть правильно...
"Горе луковое, должно быть, но не бывает!" Прижав вздрагивающее тельце поближе к себе, приятно же и повод железный, он с усердием принялся втирать руками в её спину и голову новые порции нежности. Его бархатный голос, воркоча где-то на шее, вползал через уши в самую душу.
– Всё я понимаю, но это жизнь, девочка. Нельзя из-за мелочи так убиваться. А это самая ерунда и есть, уж поверь мне. Ну, случилось и случилось. Ещё много чего в этой жизни произойдёт пострашнее лап того кретина. Нельзя ж по любому поводу нырять в панику и безнадёжность. Опять же, до тела-то не дотянулся, одну кофту полапал. Мама с бабушкой постирают, а хочешь выброси.
Из Даши вырвалась целая серенада всхлипов.
– Да-а-а-а... Обидно и неприятно, меня унизили, – захлёбывалась она слезами.
– Не скажи,– хмыкнул он.– Всё надо разворачивать в свою пользу.
– И это?
– А как же... Раз у мужика возникло пикантное желание, значит грудь у тебя действительно стоящая. Сколько лет было мужику?
– Лет тридцать... Ты издеваешься? – подняла она на него обиженные глаза.– Я тебе как другу, а ты смеёшься...
Он, с трудом сдерживая смех, вновь притиснул этого доверчивого котёнка к себе.
– Самый азарт для мужика, успокоилась? – Ему захотелось высушить слёзки в этих глазках поцелуями, но он сдержался.– В любой дрянной ситуации можно найти полезное звено.
Дарья подумала о том, как хорошо, что он в её жизни появился. Живой и сильный человек – не книга, подушка или компьютер. С ним можно общаться душами, говорить сердцами. Получилась дружба иного толка, чем с классикой или умной машиной.
– Это непросто, так себя жаль, – всхлипнула затухая девчонка. Он прав, нельзя же плакать вечно. Потом Бугров бабник и знает что говорит...
У парня вспыхнули озорством глаза. Выдвинув стул на середину комнаты и усадив её к себе на колени, он заявил:
– Дарья, ты меня доконаешь. Знаешь, чего мне больше всего хочется сделать?
Даша скосила глаза. Она догадалась.
– Сбегать за крапивой?
– Умница. Но есть одно...– с серьёзной миной заявил он.
– И что это?– заинтересовалась девочка.
Бугров и сам бы не мог понять, отчего чувствовал порой, что испытывает желание схватить и прижать к себе эту неказистую девчонку. Так прижать, так...
– Попробуем ещё одно средство, – чёртики запрыгали в его глазах.
Девочка, заметив перемену в нём, сползла. Бугор тоже поднялся, и отстранив тоненькое тельце от себя на длину вытянутой руки, вопрошал:
– Как он хватал, так? Так? Вот так? А может так?
Роман чудил на всю катушку. Слёзы высохли за одну секунду, ловя воздух открытым ртом не в силах прикрыться от сильных рук и остановить его, Дашка расширенными от ужаса глазами смотрела на Бугрова. Да-да... преспокойненько лапающего, как ему хочется, её грудь. В голову пришло только одно – очевидно, напряжённая атмосфера этого дня сказалась даже на всегда спокойном и невозмутимым Бугрове.
Даша оцепенела от такой бестактности.
– Что ты делаешь, с ума сошёл? – прежде чем он успел открыть рот, прошипела она, опомнившись, краснея и бледнея поочерёдно. В голове загнанной птицей кружило: "Чего он этим добивается?" Уползти не удалось. Просматривая такой вариант, он крепко держал второй лапой её за локоть.
– Видишь, все остались живы, и потолок не упал, и пол не провалился. Иди сюда, глупенькая, не скачи.– Бугор обнял притихшую девчонку, по ходу погрозив подсматривающей бабушке. "Хорошо хоть не Надежда Фёдоровна, – подумал он.– Надо быть осторожнее. Та бы сейчас показала мне психоанализ".
– Ой, ой, ой, – поойкала старая сконфуженно, не одобряя его метода успокоения. "Что это – ничего не значащая вспышка или тщательно продуманная стратегия?"– крутилось в её голове.– "Опытный же, зараза!"
