Текст книги "НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 1.КУДА КАТИЛСЯ КОЛОБОК?"
Автор книги: Людмила Сурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
"Вот это поворот! Палец в рот не клади – враз схрумкает,– изумился он.– Называется пожалел. А с виду не то, не сё".
– Лучше б тебе язык прикусить. Пусть бы поболел...
– А-а-а...– вопила Даша, приглядывая за парнем. Ещё как даст...
Бугор на репрессии не перешёл, но терпение уже терял:
– Цыц, малявка. А то сейчас мне тут дуба дашь, поняла?
– Про "дуба" не совсем...– пискнула она, всё же прикрываясь рукой. "Кто его знает? Голос голосом, а возьмёт и лупанёт, то есть пристукнет..."
Косила так, что устал глаз и заболела шея. Это окончательно вывело из себя парня.
– И откуда ты на мою шею навязалась? – в сердцах плюнул он.
Это он зря сказал. Плевал пусть, но сказал зря. Больное место лучше не трогать. Как?!– подпрыгнула она на одной ноге, показательно выставляя вперёд травмированную.
– Навязалась?– обомлела Даша, маханув опять по его носу грязным пальчиком, – это спорный вопрос.
Её подмывало немедленно восстановить справедливость. А как же, так нагло врать! Мешала лишь выдумка с ногой, а то б она ему всё рассказала и показала...
– Закрой рот, расчирикалась, прыгай до лавочки, разберёмся,– вяло отбиваясь пробормотал он, удачно отвернувшись от сопливого платка.
Возмущению Дарьи не было предела. Ага, она будет прыгать, а он удерёт. Отпускать рукав нельзя. Но он и сам попавшись на крючок обхватил её за талию, а она на законном основании опёршись вцепилась ему в руку, усиленно хромая и при этом громко охая продвигалась к скамейке. Сценка получилась ещё та, ей бы на любой театральной сцене позавидовали.
– Вы очень любезны, а у нас сегодня последний звонок был, – ляпнула она, совсем уж разговорившись и желая перевести разговор в иное русло, сразу же как только подошли к лавочке. Наверное, неудачно. Потому что его лицо сразу расплылось в ядовитой улыбке.
– Да, что ты говоришь, век бы не догадался? – бесцеремонно пихнув её на лавочку, парень принялся прощупывать пострадавшую ступню и колено. Дашка взвизгнула от щекотки.
– Так! Идти не сможешь. Дальше попрыгаешь на одной ноге. Похоже вывих,– с умным видом объявил он.
– Как? – удивилась она его познаниям в медицине.
– А вот так, брошу тебя тут собакам на забаву,– свёл брови на переносице он.– Самое время глушить базар. Надоела вот как,– махнул он ребром ладони по горлу.
Ооо! Дашка отшатнулась, но надуваться шариком не торопилась. "Какой с того толк?!" Она взяла себя в руки и продолжила дальше уже самым мягким и жалобным тоном, на который была только способна:
– Собаки не люди, двуногие пострашнее, – пищала она, захлёбываясь, выкатившимися очень кстати от жалости к себе, слезами.
Даша угадала. Слёзы враз обезоружили парня, согнав с него спесь, и подтолкнув на милосердие.
– Не реви, промокнешь, козявка, – буркнул он почти миролюбиво.
Дашка резво бросилась закреплять успех. А как же не зря говорят: куй железо пока горячо, а пирожки ешь горячими, а то холодными подавишься. Тут же вспомнила о волшебном слове– "пожалуйста".
– Да, до вас шла не боялась, а сейчас ужас сковывает. Одной страшно, помогите, пожалуйста, будьте так добры, проводите меня. Я буду очень благодарна.
Бугор был польщён. Ещё бы, такие расшаркивания и реверансы...
– И что ты всё, выкаешь, старым кажусь? – раздумывал он, что делать ему со всей этой канителью дальше.
– Ну, не то чтобы старым, скорее взрослым и потом, мы не знакомы.
– Понятно, этикет не позволяет, сколько тебе, воробей, годочков-то?
– Шестнадцать.
Подозрительно обсмотрев объект, Бугор хмыкнув продолжил нравоучения.
– Взрослая же девочка, а по тебе не скажешь. Я всего, лишь на каких-то шесть лет старше, малявочка, так, что давай без "выканья", чтоб за шляпой домой для солидности не бежать. Хватит, впрочем, трепаться: время идёт, заболтался я не по делу. У меня жизнь стоит... Где ты живёшь?
Даша ожила: "Ага, это уже на что-то похоже! Рыбка заглотнула крючок!"
– Там, – поторопилась она махнуть в сторону выхода из парка, лишь бы поскорее уйти отсюда.
Бугров, подумав и поморщив нос, подвёл ручищи ей под колени и спину. Рывком, как пушинку поднял к себе на грудь.
Расчёт безусловно был, но чтоб на такое... Нет, она на езду на Бугре не могла мечтать. Растерянная Даша спрятала улыбку в уголке губ.
Какая полезная идея передвижения пришла ей в голову. Бугор, пристроив поудобнее руки, хмыкнул:
– Ясно. Ну, пошли, весу в тебе килограмм тридцать, не кормят дома? – для наглядности подбросил он её на руках.– Сначала рукав чуть не оторвала, потом на шею забралась, что дальше будет, а? Вот, малолетки пошли.
– Воображала. Зачем ты мне нужен. Даже, если бы оказался единственным мужчиной на земле – время бы на тебя не тратила. Не надо было меня ловить, – попробовала оправдаться сконфуженная Дашка.
Дожатый её упрёками, да ещё такими, фартовый Бугор оскорбился, а потом принялся, как бы огрызаясь путано, объяснять:
– Нет, ты не права... Если б я знал с кем связался. Раскудахталась ля-ля... "последний мужчина". Кому ты нужна муха– цокотуха... Кто тебя ловил, интересно. Сама к нам впёрлась, в самую середину причём. Ох, умора! Шли себе с проводов и шли балдели. В армию друга провожали. Выпили самую малость, не без этого, конечно. Бац, ты летишь. Трали– вали... Затаранилась, коза, в круг и базаришь. Ребята и прикольнулись. Уж поверь мне, ты нам на фиг не была нужна. Точнее точного.
Она скосила сконфуженный взгляд на него.
– Обманываешь?
Бугор оскорбился:
– Вот ещё, привычки не имею. Баб у нас и без твоих мослов хватает на любой вкус. Добровольно, желающих помочь пацанам в ласке. Да, ты и на бабу-то мало похожа, так цыплёнок жареный.
Нельзя утверждать, что она про себя думает тоже самое, но взволнованная Дарья пропустив мимо ушей не совсем лестные выражения о её данных, правда превыше всего, решительно потребовала:
– Поклянись?
– Век воли не видать, – хохотнул Бугор.
Дашка приуныла. "Какой же идиоткой выглядела, должно быть только что, еще и тащить себя нахалка заставила", – терзалась честным раскаянием она.
– Это все нервы, спусти,– застыдилась девчонка, – я сама пойду.
– Сама, сама... Как жизнь показала, сама ходить-то не можешь, спотыкаешься и на людей бросаешься. Держись за шею, коза, – не понял её колебаний парень,– а то грохнешься, дурёха. И не тычь мне своими туфлями в нос, а то выброшу их на фиг. Подол, опять же, оставь в покое. У меня шея не гусиная, я не заглядываю под него. Добровольно демонстрирующих хватает.
Задумалась: похоже ей ничего не угрожает. Можно расслабиться, продолжить путь и поговорить.
– Почему вы обзываетесь всё время?– задавая вопрос, сама удивлялась своей болтливости она, объясняя это новоё состояние не иначе, как стрессом. Ещё бы такое пережить... Сначала думала, что шпана. Потом умывалась стыдом от того, что дура. И то, и другое – надо переварить и выкрутиться. После того, как он подбросил её ещё раз, предложила:– Может, тебе отдохнуть?
– Детсад, – покрутил головой парень, опять подбросив её на руках.
Звёзды свесив свои красивые царственные головы, с удивлением наблюдали за их перемещением, светя дорожку. Парк остался позади, Дашка повеселела, дальнейший путь не так страшен. "Если даже бросит, доберусь сама",– радовалась она.
– Куда двигаем? – пробасил он над самым её ухом.
– В сторону "Машзавода", – махнула она неопределённо рукой.
– Эй, нет, – упёрся парень, – такая даль. Выдерну для тебя из забора ганку, допрыгаешь сама.
Как сама? Она уже привыкла на руках. Лошадка явно срывалась с привязи. Нужны срочные и не совсем стандартные меры. "А если не отпущу, что он сделает, не будет же драться?"
– Ну и ладно, ну и пусть, чудовище, – ныла Дашка, тем не менее, намертво, замком защелкнув руки на его шее. Наверное, опять сработала стрессовая защита.
Бугор, почувствовав удавку, завертел той шеей:
– Задушишь, психованная, руки отклей.
– Несёшь девушку, как дрова, – не к месту ляпнула вместо благодарности она, теперь похоже со страха.– Мужчина должен всё делать красиво.
– Что? Да я... Ну, ты даешь, соплячка, сейчас точняк, попрыгаешь по забору и даже без палочки,– вызверился он.
Но от таких жестоких слов, она, помогая рукам, ещё и сама вся вдавилась в него, не отскоблишь только с одеждой, пусть попробует, если не жалко. Дуракам везёт. Не кинул, понес дальше. "Может, пожалел рубашку или меня – не разберёшь, всё равно добрый парень попался, другой бы на его месте давно уже в ухо дал за мои фокусы",– улыбалась она, пряча лицо за его головой. А вслух проныла:
– Возможно, ты даже не подозреваешь, что ужасный зануда.
– Да-а?!... Я?
Так, препираясь, кто ногами, а кто и верхом, они дошли до Дашкиного подъезда.
– Ну не я же. Здесь ходьбы -то моими ногами полчаса, а твоими,– она выкрутила шею и рассмотрела его сорок пятый. Ого-го!... И добавила,– твоими... двадцать минут. А ты ныл, ныл...
Он так скрипнул зубами и зыркнул глазами, что она поняла– лучше прикусить язык и помалкивать до самого дома. Если, конечно, хочет с комфортом доехать. Тем более что он на разговоры не нарывался. Молчал себе. Так и шли молча, но каждый при своём деле. Она крепко держась. Он работая доставкой.
– Приехали, – обрадовалась она, заёрзав на его руках, при виде родного подъезда. Так хорошо ей было только когда-то в детстве на руках отца. Оттого и чувства сейчас были смешанные. С одной стороны– почти дома. С другой, как и у любой дороги обозначился конец.
– Отлично, – с облегчением вздохнул парень, – до этажа допрыгаешь сама, слазь, чучело.
Это он зря. "Честно, без сочинений, на чай приглашать не планировала, а вот хотела поблагодарить и уйти точно по-доброму. Планировала, быть вежливой до конца, но вот это его последнее слово взбаламутило всю мою сущность",– оправдывалась она сама перед собой. Должно быть откуда-то из глубины накатило, у женщин эта глубина имеется, и она завелась. Никак не суждено им было расстаться цивилизованно. "Сам виноват, обзывается зачем",– с новым вдохновением оправдывала она себя.
– Могу вторую сломать, пока допрыгаю, чурбан бесчувственный, – заявила она, не собираясь ослаблять петлю на его шеи и сползать с тёплых рук. Пусть попробует, отцепит?! Оказавшись в безопасности, она фантазировала. Её растрепанный вид, перемазанные локти, лицо, колено и фартук, располагали к жалости. Да ещё как! Грех не воспользоваться этим. "Я женщина в конце-то концов".
– Ну, ты калека и нахалка! – выпучил глаза он, задохнувшись от негодования,– а с виду рохля, рохлей. Кисель...
Дашка, при бурной оценке её скромных способностей потупившись, промолчала. Говори-говори, там видно будет. И за калеку получишь. Мстительно загибала пальцы его грехов она. Зачем дразнить крокодила раньше времени: "Вот дотащишь до квартиры, там будет понятно, кто, есть карась!"
Понёс! "Это чтоб не выглядеть в её глазах не джентльменом",– оправдывался он.. "Какая прелесть, как в гамаке!"– ликовала Дашка. Она наслаждалась последними минутами райской доставки и считала ступени: одна, две... пять, десять, двадцать... Приехали!
– Теперь всё, – опустил он её у указанной кивком головы двери, поднявшись на второй этаж. – Через порог перепрыгнешь или прямо на унитаз отнести.
Ооо! При слове "унитаз" она подрастерялась маленько. Про интимные места вот так запросто говорить не приходилось. Но очень скоро наглая ухмылка носильщика вернула всё на свои места. Голова включилась и заработала. Обдумывая пришедшую ей только что мысль, Дашка ликовала: "Отлично! Так и сделаю! Вот так умников учат. А то сами с усами: сила есть ума не надо... Получи!"
– А, как же! – влезла она в туфли, притопывая обеими ногами. – Без проблем! Мерси за доставку! Женщине с мужчиной надо бороться тоже красиво, а?!
Такого парень не ожидал. Чтоб его Бугра, да какая-то там дурнушка-малявка кинула. Не девчонка, а шнурок какой-то... Позор его авторитету. Это уже ни в какие ворота.
– Зараза, – выдохнул он со смутным интересом перешибающим злость. И одним прыжком спускающийся по лестнице Бугор подлетел к симулянтке. Такая гора костей и мускулов нависла над ней, что ой, ой...
Ой, ой, ой... "Сейчас, как даст, голова отвалится", – сообразила она, скоренько приложив пальчик к кнопочке дверного звонка. Но нажать не торопилась.
Отпрянув и помахав у её носа кулаком, парень развернулся на скрипнувших кроссовках и потопал бормоча себе должно быть ругательства под нос. Даже во сне он не мог увидеть такого– его, Бугра, и так кинули. А главное кто? Пигалица какая-то. Поглядеть-то не на что. Замарашка. Не оглядываясь сбежал по ступеням вниз: "Чёрт с ней, козой. Она ещё попадётся мне!"
Дашке стало стыдно за свою неблагодарность. Донёс же... А она с ним как не честно обошлась... Тяга к справедливости взяла верх над сомнениями.
– Эй, не торопитесь, не кипятитесь, – крикнула она, свесившись в лестничный пролёт.– Подождите!– забыв о страхах, помчала за ним она. Естественно, лишь с одной целью – не желая выглядеть свиньёй не благодарной.
Стоп! Так и быть он встал.
– Ну что?– отозвался парень, не поднимая на неё головы.
Топ-топ по ступеням... и она рядом.
– Я не успела поблагодарить вас за доставку,– застыла она возле него.
– Издеваешься ду...,– вероятно, Бугор хотел сказать дура, но передумал, замолчав на полуслове. В данной ситуации дураком был кто-то другой. А если уж совсем точно, то он лично. А ведь всего-то на всего мухомор какой-то. Спасибо бы сказала, что посмотрел в её сторону! А уж за то, что донёс... Какого чёрта он в эту канитель с ней влез. Ох уж пацаны получат...
Бугор исподлобья, мрачно рассматривал доставший его до печёнок объект. Девчонка встала в ступеньке от него. Протянуть руку и ввалить не составляет труда. Эх с каким бы удовольствием он ту процедуру произвёл. Не сильно, не чудовище же он, в самом деле, легонько припугнуть для своего удовольствия. О-о-о... так и зыркает глазульками жалобно и губы жуёт. Похоже волнуется и смотрит покаянно... Хотя кто её аферистку знает.
– Нет, я серьёзно. – Голова точно в тумане. Но пристав на цыпочки, она чмокнула ошарашенного парня в щеку, а может в подбородок, очень волновалась, не разобрала. – Вот!– Довольная собой, от выполненного долга, посмотрела огромными глазищами на него, проверяя, оценил или нет. У неё самой например в районе сердца пели какие-то неведомые струны.
– Это всё, – развеселился Бугор, не оценивший её жертву, – больше ничего не добавишь, чтоб не возвращаться ещё раз.
"Смеётся?!"– у Дашки от обиды дрогнули губы. От всего же сердца. Всё-таки первый поцелуй. Нелепый, глупый, но первый. Мог бы проявить чуткость.
– Извините, хотела, как лучше... Я... я по-другому не умею целоваться, – разволновалась Даша, уличённая в неуплате долга.
– Вот как!... Ну, уж дудки, моё какое дело, обещала, так целуй, – издевался он, решив отыграться на хитрой девчонке хотя бы так.
– Хорошо, – уступила она, приняв всё за чистую монету.– Как-то глупо всё получается, несправедливо, поцелуй сам. Терять, так терять, – великодушно разрешила она.
Он присмотрелся пытаясь разглядеть, что за экземпляр перед ним. Ему достаточно взглянуть в глаза напротив, чтоб угадать. Так боксёры оценивают взглядом друг друга и ещё до начала боя предполагают, кто из них выйдет победителем. Метод до этой пичужки работал безотказно, а с ней дал сбой. Смотри не смотри – ничего не понять. Очерёдной победой не запишешь. На притворство это не похоже... Но таких дур давно уж нет. Если нет, то что это? А вдруг ловушка? Хитрая же бестия, сообразительная... С такой поспешать самый раз осторожно.
– С ума от тебя сойти можно, какой кавардак в твоей кастрюльке. Поцеловать? А ты соседей позовёшь. С тебя станется. Развопишься тут "пожаркой".– Дашка возила концом туфли по ступеньке и ждала. Наговорив кучу глупостей, он вкрадчиво про всякий случай спросил:– Ты что, ни с кем не целовалась? Только честно и смотреть в глаза...
Она развернулась. На, мол, смотри пока я добрая.
– По мне что не видно...
Видно, но он про всякий случай пробурчал:
– Кто тебя знает...
– Какая тебе разница, – озлилась Даша.– Будешь целовать или нет?– Она зажмурилась, вся враз скукожившись в ожидании неизвестного. Парень же не торопился получать награду, тянул.– Целуй уж, обещала, давай. Уговор дороже репутации, – поторопила она его.
Запутавшись, бравый Бугор страдальчески проворчал:
– Точно чебурашка, на кого вечер трачу, а ты не хитришь?
– Ох, как я тебе имидж подпортила, – в сердцах сказанула Дашка.– Заработал. Целуй и разбежимся. Трусишь что ли?
О! Обвинение в трусости его, Бугра, это уж слишком.
– Уймись, ребёнок. Я поцелую. Не пожалей только потом, – вскипел он и сразу в горячке решив поцеловать так, так... чтоб знала своё место, а не базарила напраслину на честных людей.
Дотягивая Дашку до своего лица, на цыпочках она уже не болталась, первое что сделал это хорошо развернул её к себе, прошелся играючи по сцепленным губам нежно и легко. О месть сладка! Отстранив и поудивлявшись на притихшую, таинственно молчащую девчонку, решил в отместку за её художество с ногой блеснуть мастерством. Сильно прижав её к себе, он целовал долго, страстно... и отпустил. Это был первый в её жизни взрослый поцелуй. О других подвохах она не догадывалась. Задохнувшись, она почти не чувствовала ног, чтоб не упасть ухватилась за его многострадальную шею и повисла на нём в прямом смысле слова. Уцепилась руками за шею и подогнула ноги. Такой себе висяк. Он обхватил её за спину, чтобы удобнее виселось и какое-то время не спускал глаз. Потом чуть-чуть отпустил её от себя, насмешливо наблюдая за реакцией девчонки, раскачивающейся в его руках.
"Что это было?! Я жива и не жива? Я куда-то летала или всё сон?" В висках Дашки стучали тысячи молоточков, а сердце, сделавшись враз сумасшедшим, выскакивало из груди. Так-так-так...
– А это весьма приятное занятие, очень романтическое, – затуманились глазенки девчонки.
Бугор верил и не верил.
– Да, что ты говоришь? – в его голосе слышалась насмешка, – тебе понравилось?
– Очень, – не чувствуя подвоха выдала, привыкшая говорить правду, Дарья.– Только, мне показалось, безумно и немного откровенно.
Но он жестоко опустил её на землю.
– Я рад, вставай на свои лапы наконец-то и слезь с моей шеи. Похоже, не врала, действительно не целовалась. Думал, такие неандертальцы уже не водятся. Вот прикол!
Ах, как ужасно. Раз и ты на земле... Что за человек, какой-то шеи ему жалко.
– Получай свою шею – рассердилась на собственную слабость Даша, – подумаешь невидаль. Я вот думаю – хорошо или плохо человеку бывает в зависимости от наложения друг на друга двух составляющих: разума и чувства. Понятно?
Озадаченный Бугор почесал макушку: "О чём эта сумасшедшая говорит..." Но срамиться не стал.
– Ясно, тебе как? – как бы, между прочим, поинтересовался он.
Она помолчала, решая сказать правду или солгать, а потом выдала оторопевшему парню:
– Как ни странно хорошо, а ты не мог бы обучить меня этому? – Незаметно для себя перешла на твёрдое "ты" после поцелуя Даша. Чего уж теперь церемониться-то. Вон пошли какие пляски. Губы в губы– почти родня.
– Чему этому, конкретно? – куражился Бугор.
Даша подумала как всё, что они сейчас делали покультурнее назвать и по доходчивее и для начала вздохнула. Вздох непременно должен был помочь, но получилось куце.
– Тому, чем мы занимались сейчас.
– А чем мы занимались сейчас? – угорал парень.
Даша наконец выдавила из себя и то шёпотом:
– Целовались...– И бегом погнала про научный подход.– Вот теоретически я всё про поцелуи знаю, а практически, как сейчас выяснилось ноль. Чувства реальные совсем другие.
– Слушаю, – уже не зная смеяться ему или плакать Бугор.– И ты считаешь, золотко, что этому можно теоретически научиться.
– Ты не хочешь понять главного– учиться надо всему. А как же иначе, – горячо защебетала, уверенная в своей правоте Дашка.
Час от часу не легче. Он с шумом выпустил воздух из груди. Это позволило удержать хиханьки.
– Хым! Неужели?! Никогда бы не подумал... Ты сама-то понимаешь что говоришь?
Как он мог усомниться в её знаниях? Доказывая свою правоту девчонка бросилась в объяснения:
– Послушай,– потрепала она его за локоть,– виной всему гормон – тестостерон и романтика, конечно. На гормональном уровне нами руководят доламин и нейролинефирин, благодаря которым мы и взлетаем на волне эйфории и головокружительного счастья...
– А ты взлетела сейчас? – перебил Бугор с уточнениями.
Этот вопрос заставил её поднять глаза вверх. Её полные удивления большие глаза встретили его взгляд так искренне, так бесхитростно, что он смутился.
– Да,– призналась она честно и серьёзно.
В нём, вернее в его груди, что-то такое необычное зашевелилось, но не собираясь вязать себя по рукам и ногам какими-то там чувствами, он между прочим заметил:
– Валяй дальше...
Она минуту постояла с открытым ртом, раздумывая над словом "валяй" и дойдя до понимания, кивнув продолжила:
– Поцелуями человек пытается выразить всю глубину своих чувств к партнёру. Целоваться нужно со вкусом, не спеша, наслаждаясь каждой секундой этого потрясающего процесса. С любимым человеком можно целоваться бесконечно долго, и это не надоедает.
– Мама моя, ты точно ходячий кошмар, какой хренотенью твоя голова набита. Тебе, и, правда, надо помочь. Но, наверное, это сделать медицине проще,– съязвил он.
Ему было смешно и непонятно. Этот живой и симпатичный ребёнок был не из сего мира. А она покончив с теорией и пропустив мимо ушей уколы, нажала на уговоры.
– Вот– вот. Помоги. Пойми, у кого я ещё научусь, – вздохнула Даша, – а ты человек чужой, уйдёшь, только тебя и видели. Никто об этом моём падении не узнает. Опять же уже целовались и та процедура не противна обоим, – уговаривала она его.– Ну как?
Он почесал макушку. С таким переворотом с ног на голову, ему встречаться не приходилось. Смех смехом, но как-то совсем незаметно он поддался её обаянию. Хорошо, что его не просто соблазнить. Вот была бы для друзей потеха: Бугор подсел на малявочку.
– А не проще завести себе парня?– добродушно заметил он, пожимая её непоняткам плечами.
У девчонки упал азарт. Она поскучнела.
– Нет времени и скучно мне с мальчишками,– отмахнулась Дашка.
– Ну, со мной ты, похоже, не скучала, – ухмыльнулся парень, убирая ей волосы со лба и поправляя упавшее кружевное крыло некогда белого фартука. Стараниями девчонки он сейчас напоминал камуфляж. – Чего вы это старьё на себя напялили?
Даша поняла, что он перевёл разговор на школьную форму советского периода и тайны из этого делать не стала:
– Девчонки так решили. Понравилось. Проголосовали. Подумали, что так действительно детством и праздником пахнет... Я поняла, раз виляешь – учить не будешь. Спасибо, что проводил, – поскучнела Даша. Перспектива остаться в неучах ей испортила настроение.
Он тут же, против воли, поторопился с объяснениями:
– Ничего ты, горе луковое, не поняла. Я научу. Вечер всё равно пропал.
– Правда, – с радости маханула ему опять на шею Даша. – Ой, извини.
– Да, ладно, чего там...– ухмыльнулся он, смутив её потрясающей улыбкой.
Чего тянуть и откладывать, к занятиям решено приступить прямо сейчас. Так сказать пока обе стороны не дали задний ход. Мало ли... Остальное уточняли по ходу. Бугор, посмеиваясь, вошел во вкус. От репетиторства его явно распирало. В такой правильной роли ему пребывать ещё не доводилось. Поэтому он подумав и прикинув начал со школы:
– Ты в школе всегда была отличницей? – уточнил он.
– Да. Это что так плохо?– насторожилась Даша.
– Ну что ты ощетинилась... Просто пытаюсь тебя понять, нам придётся общаться, как не крути,– спрятав улыбку миролюбиво заявил он. И скоренько, чтоб не повернула назад, добавил:– Где будем учиться?
Даша на минуту задумалась прежде чем очертила учебное пространство.
– Мудрить не будем, на этих ступеньках. Спустись на две ниже.
– Почему? – веселился он.
– Ты очень высокий, у меня голова устанет, и я опять на твоих руках висеть буду.
Его ответ был несколько иным, чем минут двадцать назад.
– Мои проблемы, подумаешь, у меня гири тяжелее. Что дальше?
– Получается поцелуй – спускаемся на одну ступеньку. Нет – стоим, тренируемся и так – до победы. Хорошо? – ознакомила она его с только что придуманным планом. Вот чего, чего, а планы придумывать она умела.
– Замётано. Последний вопрос – что я буду за это иметь? – с серьёзным видом поинтересовался он, сверля её личико взглядом.– Любой труд должен быть оплачен.
Дашка опять подумала и согласилась. Действительно законное требование.
– Справедливое требование. У меня есть свои накопления, я расплачусь, – предложила она изумлённому парню. Он-то пошутил, а она за чистую монету погнала. А девочка продолжила: – Я понимаю, репетиторство должно быть оплачено.
– Прикольно, так я ещё не развлекался.
– Что ты этим хочешь сказать? – не поняла его Даша.
Бугор развёл руками:
– Не важно. Сверим часы.
Даша по инерции кивнула, потом изумилась:
– Зачем?
Бугор сообразил, что шутка опять не дошла до девчонки и пробурчал:
– Проехали и поехали.
Даша взяла под пионерский салют, мол, всегда готова!
Сориентировавшись на счёт ступенек и выбрав правильное положение носов и рук, в общем, не отбрасывая на дальний стеллаж учебник, с азартом взялись за познавательный процесс. Как говорится, колесо обучения закрутилось. Очень боялась, что передумает и откажется, поэтому старалась изо всех силёнок быть внимательной, понятливой и послушной.
– В учение, я ухожу с головой, – заверяла она репетитора, – новое всегда увлекает. Нужно начать с лёгких касаний, провести губами по губам любимого человека, затем сделать несколько скользящих движений, как бы дразня его, а потом прижаться зубками к его рту, начиная нежно целовать губы партнера. Видишь, я знаю, – посвящала Даша его в теорию. – Только вот не умею.
– Я уже не удивлён, – вздохнул он, глядя жалобно на девчонку, – теперь давай реально сделаем весь этот салат.
Ему легко сказать "давай сделаем". Дашка бы с радостью, но ничегошеньки не получается. Оказалось, наука о поцелуях – это не физика, у Дашки полный завал, а тут ещё отвлекали его руки, ползающие по её спине. Очень было похоже на объятия.
– А без рук нельзя? – не вытерпела, кипя, она.
Он оторопел: "Как без рук-то? Бред!" Бугор горой встал за свою манеру целоваться:
– Возможно, кто-то и может, но я точно, нет.
– Придётся потерпеть, – уговаривала она себя, – ничего, почти получается. Говорила ж тебе, я быстро учусь. Вопрос можно?
– Валяй,– подобрел он отстояв в процессе работу рук.
А она новый вопросик припасла:
– Я что-то должна чувствовать?
– А...– раскрыл было он от удивления рот, но быстро сориентировавшись вспомнив о репетиторстве в обязанности которого входит не только целовать, но и объяснять, бодро заявил:– Безусловно, если тебе нравится человек и его поцелуи, то должна чувствовать.
Он говорил почти уверенно, но девчонка всё равно нашла лазейку чтоб посомневаться.
– Поцелуи разве, могут, не нравится?– взлетели её брови вверх.
– Если партнёр не приятен, то, естественно, не нравятся и его поцелуи. Тебе как, нормально? – поинтересовался он осторожно.
Мог бы так и не стараться с маскировочкой. Она всё равно ничего не поняла. Бестолковая Дашутка, не почувствовав хитрости, выдала, как на духу.
– Нравится, и даже очень, – радостно заявила она, – словно горячей водой окатывает меня, от макушки и до пяточек. А в сердце колокольчики звенят.
И тут же наглядно показала, как это происходит с ней.
Бугор диву давался и на всякий случай почесал опять макушку.
– Угу, полный порядок,– ухмыльнулся он. Такой забавный материал ему ещё не попадался.– Подожди, – отстранил он её от себя, – кто-то спускается с верхнего этажа.
– Не отвлекайся, это сосед, – в азарте махнула она рукой, занятая очень важным делом, но, опомнившись, заволновалась.– Ой, что теперь будет, соседи, это серьёзно.
У соседа округлились от удивления глаза. Сбегал оглядываясь. Не понятно, как оступившись, не упал. Дочка Громовых тихоня и отличница, во всю целуется на лестнице, подпирая стены подъезда с каким-то верзилой. Глюки, да и только.
Бугор же такой глупости девчонки, как страх из-за ерунды, не понимал. Сам он жил как хотел и делал что хотел. Народ возле него обитал такой же. Но ради принципа решил поумничать.
– Сама виновата, не надо так забываться, но теперь уж ничего не поделаешь. Успокойся, – прицыкнул он, – пусть привыкают. Не маленькая чай. Решила учиться, так учись.
Учитывая, что объём изучения материала велик, а ученик не подготовлен, учились аж до первого этажа. Для закрепления и повторения пошли тем же путём наверх. Увлёкшись, больше чем позволительно учителю, Бугор вдруг прижал сильно девчонку к себе и резко отпустил. Дашка ойкнула, подняв на него два огромных зелёных глаза.
– Ты чего?
Он и сам не знал чего. Увлёкся. Захотелось ощутить её сердечко в себе...
– Не рассчитал силушку маленько...,– отвёл глаза он.
– Вот Илья Муромец вымахал. Косточки у меня такусенькие, – показала она свой мизинчик, – переломаешь.
– Много говоришь. Время впустую уходит, – попенял он ей сконфуженно.– Продолжим.
Она не возражала. Продолжили, чего там, раз уж начали надо довести до точки. Отпалировать. Вот и доводили. Мимо прокатилось пушистое существо, посопело, лизнув Дашкину ногу, и помчалось вниз. "Наш пудель,– промелькнуло в занятой новыми познаниями Дашкиной голове.– Наверное, его выпустила мама, проветриться". Пёс выгуливается один, главное, выпустить из квартиры, а возвращаясь, лает у двери, извещая хозяев о своём прибытии. Бугор хозяйку пуделя заметил первым. Даже пытался отлепить азартную девчонку от себя, но это удалось ему не сразу. Очень уж втянулась в понравившуюся науку. Пытаясь довести начатое учение до блеска Дарья старалась. Первым желанием её, когда она поняла, что попалась, было кинуться и объяснить всё. Она привыкла жить правильно. Вести себя правильно. Говорить правильно. А сейчас ей даже пришлось зажать рот ладонью, чтобы не вырвалось ни звука. Осознав, что влипла, девочка запаниковала, но бывалый парень рывком закинул её за свою широкую спину. Там она лихорадочно и соображала, как выкрутится из этого щекотливого эпизода. Не говорить же, в самом деле, правду...
– Дрожишь чего, птенец? – шепотом поинтересовался он.– Колись, пока маменька приходит в себя.
Тут он прав. Маменька действительно застыла соляным столбом. И ей лучше поторопиться с объяснениями.
– Ты не понимаешь, меня просто прихлопнут, как муху, и весь Макаренко,– зашипела она.
Бугор наморщил лоб. Задумался.
– Да-а... Жестоко.
– А то,– пискнула Даша.– Конец мне.
– Цыц у меня... Разберусь.
Достав носовой платок и вытерев подмокший нос девчонки, Бугор со всем интересом уставился на пышущую гневом женщину.
Онемев, мамочка взирала на происходящее. Не привыкшая врать Даша старалась, но ничего не успела сочинить для своего оправдания. Да и как тут сориентируешься, если опомнившаяся от только что увиденного материала мамуля всё еще больше взяла и запутала. Как? А очень просто: решив, что у дочери появился друг, а она подлая скрывала его от неё. "Интересно, что она ещё могла подумать, видя меня висящей на мужике. Ой, что-то не то я делаю, как-то неправильно начинается моя взрослая жизнь", – закрыла она горевшее лицо руками, уткнувшись, в широченную спину Бугра, маячившую у неё перед глазами.– "Кошмар!"
