Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 14

Домой ноги не несли, но княжна дошла. Увы! Таню встретил грозный маменькин вопрос. – Где была? – маменька так пристально при этом в неё впилась глазами, что у Тани похолодело сердце, но она решила не признаваться и, не моргнув глазом, собрав всё мужество, ответила:

– Хотели, чтоб убрала пса подальше, маменька? Вот я и отвела. Не близкий путь, сами понимаете, времени требует.

– За послушание хвалю. Немедленно ужинать и в постель. – Говоря всё это и улыбаясь, маменька энергично подкрепляя свои слова жестикулировала.

Она послушно ушла, но заснуть всю ночь не могла, казалось, вот сейчас он взберётся к ней в окно и скажет: «Сударыня, я без вас не могу уснуть!» Она даже открыла окно, чтоб ему не ломать голову над тем, как к ней попасть, но чуда не произошло. Серж не появился. Зато в незапертую комнату несколько раз приходила с инспекцией Марфа. Лазила с усердием, вынюхивая по всем углам. Понятно, что Таня не запирала дверь. «Зачем теперь-то». Измучившись, уснула только под утро. А встав, принялась ждать когда маменька, устав от забот уснёт или куда-нибудь уедет в гости. Чтоб отправиться в охотничьи угодья. Она плохо, за обеденным столом, слушала матушку, отвечала не впопад. Больше молчала и в конце сказавшись больной, ушла к себе. Княгиня решила, что ничего предосудительного в том нет. «Подуется и успокоится. Подумаешь бродячий пёс. Тут вон какие страсти рассказывают про собаку загрызшую гостей приехавших поохотиться в поместье соседей, а вдруг это она». С трудом дождавшись маменькиного дневного сна. Таня, спустившись в кухню, набрала еды. Но она не сумела уйти из дома так, чтобы об этом не узнал дворецкий. Он посмотрел на неё, но ничего не сказал. В эту минуту ей было всё равно. Страх притупился. И она, подхватив корзину на руку, постоянно оглядываясь, припустила в лес. Бежала всю дорогу, не давая себе возможности отдохнуть. Замирая от лёгкого ветерка, каждого шороха леса и взмаха крыла пугливой птицы. Шепча все молитвы, какие только знала и могла сейчас припомнить, бежала и бежала вперёд. Когда за деревьями показался дом, а из трубы бани валил дым, она, привалившись спиной к огромному старому дереву, заплакала: «Господи, кажется, всё обошлось, и я добралась без приключений и он жив!» В доме Сергея не было. Оставив корзину на кухни, она прошла к бане и постучала пальчиками по затянутому слюдой маленькому оконцу. Сергей тут же открыл дверь и прокричал:

– Таня я сейчас.

Она кивнула сама себе. Отошла в сторонку, в бок бани и сев на завалинку принялась разглаживать туфелькой траву.

– Вот ты где, – заглянул он к ней. – Всё-таки пришла. Княжна, ты неимоверна упряма.

– Я принесла тебе поесть.

– Хочешь покупаться? – забирав её крохотную, такую мягкую и нежную ручку, он прижимает пальчики к губам.

– Пожалуй, можно. – Расцвела она румянее утренней росы.

– Тогда идём, я провожу. И осторожно там не ошпарься, помни, помощниц тут нет.

– Постараюсь. – Она чувствовала, что, несмотря на его любезность, душевного разговора и близости, какой бы ей хотелось, не получается. Такое чувство, что между ними звенит натянутая струна или возведена была стена. И она пытается разговаривать с ним через то мешающее ей препятствие. «Это я виновата, накинулась на него с поцелуями, а ему это совсем не надо. На что ему глупая девчонка. Вот он теперь и сторожится меня». Сняв платье и маленькую рубашечку с кружевными панталонами, хотела распустить и помыть волосы, но потом раздумала. Тем гребнем, что тут есть можно расчесать только мужскую причёску. Достаточно будет покупаться. Натиралась не спеша. Напоследок, облившись настоем из трав, выскочила в предбанник. Сергей стоял с раскинутой простынёй, ожидая её. Поэтому, сразу завернув, поднял на руки. Проглотив смущение, она прошептала:

– Ты хочешь меня взять в жёны?

– С чего ты так решила? – ответил он ей, вопросом на вопрос, изумлённо всматриваясь в раскрасневшееся от жара лицо.

– Тогда зачем всё это?

– Ты же заботишься обо мне, почему бы мне не сделать тоже. А мужа ещё успеешь найти. Ты прелесть, немало джентльменов, пожелают этого…

Она потухла и отвернулась. «Господи, отчего ж ты создал меня такой глупою. Ну вот чего я опять сунулась с языком». «Обиделась, – понял он. – Так лучше». Взбежав на второй этаж, отнёс девушку на кровать. Она не торопилась отпускать его шею.

– Скажи, а тебя мне возможно очаровать?

– Очаровать? – усмехнулся он. – Меня ты давно уже очаровала своим симпатичным носиком. И прошу не хмурь бровки и не притворяйся обиженной.

Он явно насмехался и не обидеться на его холодность она не могла.

– Принеси мне моё платье… и всё остальное тоже. – Попросила она, смотря мимо него в пол.

– Сию минуту. Пока ты обсыхаешь, я вернусь.

«Что ж за наказание такое, почему он так…»– металась она на лоскутном одеяле, покрывающем постель. Он вернулся довольно таки скоро, разложил перед ней ворох одежды и, не оглядываясь вышел. «Ну и пусть. Я буду помогать ему просто так. Потому что этого хочу сама. Вот принесла еду и моя миссия закончена. Чего, в самом деле, вязаться к человеку, возьму и уйду. Главное – решиться, а там уж сама себя подгонишь. Быстро собралась. Спустившись вниз, переложила продукты из корзины на стол, и вышла из дома. Его ни в доме, ни около не было. Дверь в баню была открыта. «Значит там», – решила она и заспешила по еле заметной и петляющей средь деревьев тропинке в поместье. Когда Сергей, наведя в бане порядок, и остыв от девичьего непорочного тела, поднялся в спальню, то был весьма удивлён её отсутствием. Сбежав вниз и не обнаружив корзины, а только в беспорядке выложенные продукты на столе, он понял, что княжна ушла. «Обиделась, не иначе, но что же делать. Вот глупая девчонка. Я ж стараюсь для неё». Она не успела пройти и треть пути, как он настиг её. Ничего не спрашивая и не говоря, пошёл рядом. Она решила выдержать эту пытку и не открывать рта до усадьбы. Кротко и спокойно не получится сейчас. Так лучше молчать. Он тоже молчал до конца пути. У кромки леса она, не оборачиваясь, пошла по липовой аллеи к дому, а он, чертыхаясь на свою нескладную судьбы, но с уверенностью, что всё сделал правильно, отправился в охотничий домик. «Марфа видела, как я возвращалась и наверняка наябедничает матушке, – пронеслось в голове при появлении на её пути девки, – пусть будет что будет, у меня нет сил, сосуществовать без него. Я должна под любым предлогом его видеть». Упав на постель, она горько заплакала. Следующий весь день выйти было никак не возможно. Маменька бодрствовала, то в саду, то постоянно ходила с какими-то важными делами по дому. Ночью решиться выйти в сад не хватало духу, показалось жутко страшно. Дождалась первых красок рассвета, собрала еду и побежала. «Пока она спит, я обернусь». Бежала без передышки, оглядываясь и лязгая от страха зубами, до самой охотничьей поляны. Встала отдышаться на самом краю, под молодой берёзой. Он нёс воду из колодца, посматривая на тропу, подумала: «Видимо ему тоже не спалось». Увидев идущую к дому княжну, он застыл, как вкопанный. Приостановившись было, она наклонила голову и, ускоряя шаг, прошла в дом. Выложив продукты на стол, развернулась на выход и тут столкнулась с ним. То, что она выглядела неуверенной и встревоженной, он не заметить не мог.

– Может, поздороваешься?

– Доброе утро! Пропусти – те сударь…

– Непременно, только вот спрошу сначала, с чего такая милая и весёлая барышня надулась, как мыльный пузырь?

– Сударь, не ваше дело, позвольте мне пройти, – прозвенел её голосочек, наполненный слезами звонче, чем бы ей хотелось. Порыв понятен, с первых же слов истерзанное сердце выпустило рыдания и боль на свободу. Таня почти готова была бить себя в грудь кулаками, ломать руки, умоляя его о любви, но она, собрав все силы в узелок, сдержалась от такого шага. Это бы всё равно ничего не дало. Только унизило её до болезни, до неудовольствия на себя.

– О, ты сегодня в кислом настроении, – попробовал перевести в шутливый тон разговор он. – Женщинам никак нельзя давать много свободы. Она даже в малых, казалось бы невинных дозах портит характер барышням. А уж если они начинают ими злоупотреблять…

Ценя шутки, он не любил насмешничество, не выносил пустой болтовни. Серж никогда не лез к собеседнику с разговором, не докучал своим мнением. Скорее он любил слушать чем говорить. И слушать не легкомысленные пустяки светской жизни, а стоящее. И вот столько усилий приходилось тратить на упрямую девчонку.

– Чушь… Какая чушь… Оставьте меня, сударь, я спешу, – обиженно поджала губки Таня, гордо вскинув подбородок.

Отчаявшись решить вопрос миром, он вскипел:

– Бог мой, княжна, ты что, совершенно не понимаешь, что я оборотень. Для чего эти опасные игры. Ты подумай, своей неглупой головкой, к чему приведут твои капризы. И сейчас приходя сюда, ты неужели не предполагаешь, какой опасности по дороге подвергаешься?

Но аргументы, к которым он прибегал, чтоб убедить её не могли на неё подействовать.

– Пусти, мне маменькины проповеди надоели. – Дёрнулась она, пытаясь его обойти.

Серж удивлённо уставился на неё. Наконец он проговорил несколько удручённо:

– Я говорю, как со стеной. Неужели жуткая действительность не возымела действия? К чему обиды, я на всё смотрю здраво. Тебе просто надо подождать. Непременно появится подходящий жених и попросит твоей руки. А твои родители смогут её вручить ему с благодарным сердцем. Зачем торопить время… Чего ты добиваешься?

Она кинула на него снисходительный взгляд.

– От тебя ничего. Помогу чем могу, пока ты не далеко от меня и в моих силах это сделать. Вот и всё. Не волнуйся, тебе и твоей свободе это ничем не угрожает. Пусти. Мне надо быстро вернуться. – Последние слова говорила с ним, не глядя в глаза, а старательно выискивая изъяны ими на стене или на полу, чтоб было за что зацепиться. Корзина, которую она держала перед собой, порядком надоела ему и он, вырвав её из девичьих рук, швырнул в угол, как будто именно эта плетёнка была во всем виновата. Таня, поймав ярость в его, потемневших до черноты глазах, отбежала на середину просторной комнаты.

– Ну вот, ты меня уже и боишься, а через некоторое время возненавидишь. Это не больше чем детское увлечение романтизмом и миром приключений. Но его вытеснит когда-нибудь зрелое взрослое чувство к какому-нибудь красавцу щёголю, и ты глупышка мне скажешь спасибо. Да, да именно тогда к тебе придёт понятие, что я поступил, как надлежит настоящему другу.

– Раз тебе так хочется думать, думай так. Ты противный.

Пригрозив ему ужасной местью, правда какой она ещё не придумала, отвернулась.

– Княжна ты сущий ребёнок, – засмеялся он, отправившись за корзиной. – Выходи, и идём уж, я провожу. Разговор наш уходит в молоко, получаясь глухим и бесполезным.

– Это от того, что ты затыкаешь уши и пытаешься учить меня на манер маменьки. Ну уж дудки, я буду поступать, как хочется мне самой. Ясно?!

– Угу. Иди вперёд без напоминаний.

Всю дорогу она молчала, слизывая языком со щёк, текущие слёзы и изредка не в силах сдержать горький вздох, всхлипывала. Серж до полдороги сдерживающий улыбку не выдержал. Схватив её за руку и прижав к старой берёзе, прерывающимся голосом спросил:

– Княжна, ты чего рвёшь себе сердечко, мы же уже не раз говорили о том не простом предмете. Я оборотень, но я и живой человек. Ты почему, глупая девчонка, натягиваешь до предела себе и мне нервы? Неужели не понятно, что я должен быть последним. Последним несчастным из этой стаи. А ты всё время меня провоцируешь. И потом жалость всегда оборачивается обузой для жалеющего…

– Я знаю, что я сделаю. Застегну на тебе ошейник и буду целовать и ласкать добермана сколько хочу. Ему нравилось это, в отличие от тебя.

– Какая репа в твоём горшке парится. Я в растерянности. М-м! Уверяю тебя, ты достойна самой прекрасной любви и самого хорошего мужа, который понимал бы тебя и сделал самой счастливой.

– Серж, ты меня не слышишь и принуждаешь так поступить. И потом, от поцелуев дети не рождаются, – всхлипнула она и бросила на него недовольный взгляд.

– Что?… Бог мой, княжна, я с тобой свихнусь. Это уж точно, – гася в себе смех, улыбнулся он. – Не рождаются. Тебе это надо?! Как я понял, мой неосторожный поцелуй, хмельным зельем упал на твою порхающую душу, ну ладно… Будь по – твоему.

Кинув под ноги пустую корзину, он, заложив руки за её спину и голову притянул тонкое пылкое тельце с вылетающим из груди сердцем к себе. Внимательно осмотрев пышущее нетерпением милое личико и сдув с раскрасневшейся щеки непослушную кудряшку, он легонько прикоснулся к глазам, щекам и вздёрнутому носику губами, у Тани сильно заколотилось всё внутри. И кажется не только сердце, а именно всё. Забулькало, затрепетало, а потом обдалось жаром и закипело. Это был такой всплёск для неё, что её несчастная голова закружилась убыстряющей ход каруселью, а сердце, норовило оторваться от всех связанных с ним органов и выскочить, от чего заколыхалась грудь. Серж, легко коснувшись девичьих губ, раздвинул языком маленькие остренькие зубки и, лизнув нёбо, сошёлся в ласках со своим по началу немного скованным собратом. Они процеловались час, он опомнился, в тот момент, когда его рука сжала её рвущуюся из платья грудь.

– Всё, на сегодня хватит. Поторопимся. А то тебе непременно от такой беспечности попадёт, – ворчал он, скрывая свои истинные чувства. А она, устроив голову на его груди, никак не хотела отлепляться от берёзы, от его тела и уж, конечно, идти домой.

– Серж, ты жадина, – обиженно теребила она носовой платок, бросая на него чуть лукавый взгляд. Только что она с удовольствием поглощала все ласки… Она так лелеяла надежду. Целовалась бы и целовалась, а он раз…

Он был вновь изумлён и вопросительно посмотрев на девушку серьёзно проговорил:

– Княжна смилуйся, не вынуждай тебя подталкивать, иди домой. – Он опомнился и добавил уже спокойнее:– Никоим образом, я не переступлю черту. Причины, я думаю, тебе нет нужды перечислять.

Таня, невесело вздохнув и надув губки, поплелась. Что толку сопротивляться, если у него найдётся много всяких доводов, чтоб отправить её в поместье. Дойдя до кромки леса разделяющую, луг перед усадьбой от рощи, она, забрав у него корзину, поднялась на цыпочки и припала сама к его губам.

– Всё, всё, это прощальный поцелуй, меня здесь уже нет, – закусив губу, пролепетала она, отпуская его шею и отступая от него.

Глава 15

Она убежала, а он стоял ещё долго на подламывающихся ногах с разрывающейся от тяжёлых дум головой. Марфа заметившая приход княжны с пустой корзиной из леса, решив проверить свою догадку, зашла в рощу с другой стороны и прошла к месту, откуда та соизволила выйти. Дошла и чуть не влетела в молодого человека, того самого, что видела у княжны в спальне. Вовремя заскочив за елки, девка заметила, что он идёт по тропинки чем-то удручённый, ни на что не обращая внимания и к тому же с непростительной беспечностью не смотрит вокруг себя и по сторонам. Дав ему время отдалиться, она, изощряясь, чтоб не попасться и показывая класс сноровки, пошла следом, не теряя его из вида, пробуя до конца проследить весь путь за ним. Вскоре выяснилось, что он шёл в охотничьи угодья. «Понятно теперь, где она его скрывала и пёс наверняка с ним». Сергей остановился только у поляны, внимательно осмотрелся и не найдя ничего подозрительного, пересёк её. Вот теперь он то и дело оглядывался назад. Он явно опасался чего-то или кого-то. Прокравшись почти ползком, она видела, как молодой человек, придя к охотничьему дому, принялся колоть дрова. Значит, она не ошиблась, и он давно обитает тут. Правда, не видно собаки, но Марфа была уверена, что пёс непременно здесь. Вернувшись в усадьбу, она, боясь огорчить барыню и сказать княгине правду о любовнике дочери, решила подойти к этому щекотливому вопросу с другой стороны. Рассказать о добермане, которого та прячет в угодьях, подвергая себя опасности, бегая каждый день туда одна, а уж молодого человека, барыня и сама там застукает… Порадовавшись такому ловкому решению пришедшему в её голову, отправилась к княгине. Та, выслушав, встряхнулась от одолевающей её в поместье скуки и, развернув бурную деятельность, велела заложить летнюю коляску, а также запрячь кобылу с телегой. В телегу, насажав дворни и вооружив её от рогатины, до охотничьего ружья, отправилась наводить порядок, как на ловлю опасного зверя. Маменьку не смущало то обстоятельство, что ружьё имеет способность стрелять. Ей было только жаль, что никто из её знакомых не увидит и не оценит её вида воина. Марфа с Прасковьей не упустив такой момент, тоже трепались в телеге, раздираемые любопытством. «Как ловко она это устроила и, что это сейчас будет?!» – распирало грудь от восхищения собой у девки. А Таня, пребывая в неведении, после дневного отдыха проведённого на кушетке, сойдя в парк, увидела только хвост съезжающей со двора экспедиции.

– Куда это они, причём большим народом и с таким азартом, и эти две ищейки на заду телеги болтаются? – подошла она к вытюкивающему из камня русалку для нового фонтана, Митричу.

– Марфа выследила ту опасную собаку, что загрызла на охоте людей, пёс скрывается в охотничьих угодьях. Отсиживается себе там, вот барыня и повезла всех ловить то чудище и сама развеяться от скуки. Видишь, как весело общество погарцевало…

Таня онемела. «Вот это да! Вот это напор! К тому же какое мне дело до скуки маменьки, это мой доберман». Смекнув, что дело наверняка, не в собаке, а в Серже, которого Марфа, скорее всего, выследила и, боясь открыть маменьке правду, прикрылась псом, Таня опять растерялась. Но позаламывав руки и, в конце концов, начав соображать, она кинулась к бьющему по камню зубилом и молотком Митричу.

– Помоги, побежим по прямой, через лес, так быстрее получится, может, успеем. Это я своего добермана туда определила.

Митрич оценив её дрожащие руки, сцепленные в крепкий узел и дёргающиеся в судороге губы на белом лице, всё понял без лишних объяснений, скинув фартук и стряхивая пыль со штанов на ходу, поспешил за ней.

– Как же это, как же так, – твердил постоянно он. – Запросто убить могут. Вооружились до зубов. Не иначе как на волка или на медведя. А вы тоже, барышня, хороши, возьмите себя в руки, если из-за каждой собаки душою болеть, то такось и души на всех-то не хватит.

– Митрич, поспешим… Быстрее Митрич. – Стонала она, торопя его.

– Дай отдышаться, сейчас, сейчас…

Садовник несколько минут отдыхал и бежали дальше, но возраст давал о себе знать и он опять молил:

– Грудь теснит, дай дух перевести, погоди… Ах, они нехристи, чтоб их разорвало!

Как не спешили, но с передыхами Митрича опоздали. Азарт у охотников был на подъёме не перегнать. Когда они прибежали, то фронт военных действий там разворачивался в полную силу. Маменька тоже читала романы и имела нерастраченную страсть к приключениям. Серж, вовремя увидевший подъезжающий на возку и телеге народ, заперся в бане. Он колол дрова, и она оказалась рядом, под рукой. Барыня, руководя наступлением, не удосужилась сообразить, как у собаки получилось закрыться изнутри. Осмотрев дом, она нашла его обитаемым и никак не могла взять в толк, зачем собаке спать на постели и есть из посуды, да ещё такую еду… Марфа докумекала быстрее, но, делая равнодушным лицо, следовала за хозяйкой, исправно кивая и поддакивая, не собираясь своими силами выводить барыню из заблуждения. Серж тянул время, ожидая, когда разгорячённые мужики, справясь с дверью, сорвут засов. Сквозь щель между досками в предбаннике он видел, как прибежали Митрич с Таней. Щёки её пылали, грудь высоко поднималась от трудного дыхания, глаза метали страшные молнии на маменьку, причёска взбилась в беспорядке от бега… «Вот теперь пора», – решил он, принимаясь раздеваться. Когда последнее крепление было выбито, и дверь широко распахнулась от мощного удара, на толпу маханул огромный доберман, расчищая себе путь, он, поддав лбом, одним ударом свалил здоровенную девку Марфу в заросли крапивы и грациозными прыжками пошёл к лесу. Вскинув охотничьи ружья, позаимствованные у князя, управляющий и конюх попробовали стрелять, но Таня, собрав все силы и громко крича: «Оставьте его, ах, оставьте!» – метнулась к ним, выбив дула вверх. Выстрелы ударили в крону деревьев, срезав ветки и листву. Доберман ушёл. Марфа была поражена. Откуда взяться псу там, если баня закрыта изнутри. В отличие от барыни, введённой ей же в заблуждение, она точно знала, что там мужчина. И вдруг на тебе – доберман. Как накаркала. Она, выбравшись из крапивы, и с усердием почёсывая обожжённое лицо, руки и попу, специально обошла всю баню, надеясь найти прикрывшегося нарочно, для отвлечения людей псом, любовника княжны, но тщетно. «Куда ж он делся, если она его сама здесь видела? к тому же всё указывает на то, что он здесь был?» – ломала голову девка шаря по всем углам. Но кроме старой одежды князя – ничего.

– Маменька, как вы могли, – причитала Таня и глаза её грозно, и странно сверкали. – Да неужели же надо напоминать или у вас нет сердца, иначе бы оно подсказало вам, как велика верность и преданность собак, какими бескорыстными друзьями они могут быть. За что вы его так невзлюбили, чем он провинился перед вами. Разве вы слышали от кого-нибудь, чтоб пёс бросил или предал своего хозяина. Он умный и добрый, не то что кошка ваша злопамятная. Это же самое настоящее убийство вы организовали. Не трогайте его больше. Что он вам, в конце-то концов, сделал? Клянусь! Вы сделаете мне страшно больно, и я не знаю, что будет тогда со мной!

– Ах, полноте, княжна. Что за допрос с лекцией вы мне тут организовали. Марш в экипаж, – приказала раздосадованная неуспехом княгиня. Но это с дочерью, а вот в общении с остальными у неё был другой подход. Княгиня была истинная дама и поэтому, она, ловко скрывая свои подлинные чувства, старалась показать пригнанному сюда люду, свою миссию оконченной и удалой. А план, с каким она прикатила сюда, хоть и не до конца, а реализованным. Поэтому себя обсуждать она никак не могла позволить никому, разве что мужу, но его здесь нет. Хотя она могла себе признаться, что вышло всё не совсем гладко, даже чересчур шероховато… Но то её дело. Решив, что здесь ей больше решительно нечего было делать и, следовательно поскорее надо возвращаться, она дала команду на отъезд. Загрузившись в том же порядке, экспедиция двинулась в обратном направлении. Поведение дочери княгиню начало пугать. «Надо увозить и не медленно, пребывание в усадьбе не пошло ей на пользу». – Порешила она и поэтому княгиня всё время пути говорила на одну тему и об одном и том же предмете, пока, наконец, повозка не въехала в усадьбу. Княжна, покусывая губы и ломая пальцы от беспомощности и отчаяния, тем не менее, всю дорогу слушала мать. Правда, с подавляемым горьким сознанием, что её родная матушка совсем не понимает её, свою родную дочь и не может быть опорой ей во всём. «Ах! Почему не приехал папа, всё было бы по-другому?!» Между тем экипаж подъезжал к усадьбе. Ей уже не было никакого терпения слушать маменькины нравоучения. По приезду в имение, молчком выскользнув с экипажа, поднялась к себе. Но покоя не было. Разве после случившегося можно прибывать в приличном состоянии духа. Таня, попросту говоря, не находила себе места. Чувство большой досады и раздражения на матушку не проходили. Но куда деваться, хочется или нет, придётся быть нежной с ней и терпеливой, она мать.