Текст книги "Оборотень"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава 43

А в Москве метался Сергей. Он заметил болтающийся из окна спальни жгут из простыней, ещё со двора. С бьющимся сердцем и отчаянной надеждой застать её там влетел в комнату и не обнаружив принялся всё, что попало под руки крушить. Откуда-то из самой глубины вырастала страшная злость. Он привёз лекарство, чтоб лёгким путём избавиться от проблемы, а она опять сбежала. «А что, если она исполнит свою угрозу и исчезнет из его жизни навсегда, да теперь ещё и с ребёнком-оборотнем?! Ребёнком, которого она скоро будет ненавидеть и стесняться». Он испытывал каждый раз тошноту от такой мысли. Сердце его сжималось от жалости и боли, к тому не винному существу – страдальцу. О многом он передумал лежа один в холодной постели. Опомнившись и остыв, он принялся её искать. Про Митрича он уже не спрашивал, знал, что уехал с ней. Первое куда он направил стопы поиска, была усадьба. Но там её не оказалось. Встревоженная приездом барона нянька, разводила руками. Охотничий домик тоже был пуст. Потом объехал все дороги, выспрашивая на всех постоялых дворах о путешествующей одиноко молодой женщине. Но нового ему никто, ничего не добавил. К отцу возвратиться она не могла, иначе Алексей предупредил бы его об этом. «Как сквозь землю провалилась». – Сетовал он. Минутами ему хотелось, во что бы то ни стало, найти её и отшлёпать. А в иные, чтоб делала, как ей заблагорассудиться, лишь бы вернулась. Но случай узнать о ней долго не предоставлялся. По ночам, когда наглая луна лезла в окно, он, крутясь в холодной постели, особенно остро ощущал своё одиночество. Теперь он был не уверен, что брак его останется. Он сам собственными руками сделал себя несчастным и отдалил жену. Ах, как он не хотел об этом думать.

Отшумела золотом и дождями осень. Покрыла мёрзлую землю белой периной зима. Снежинки кружили маленькими зонтиками, укутывая крыши домов, ветки деревьев, а от Тани по-прежнему не было вестей. Всё это время он мало был похож на счастливого человека. А время бежало, вот и зима уже отступила пропуская весну. Сергей никак не мог представить её с большим животом, мягко переваливающуюся на вроде уточки. "Да где же ты, в какую щель забилась?" – гадал он, поглядывая в окно несущейся по городу кареты. – "Весна ведь уже метлой метёт, сгоняя снег, март на дворе. Ей впору со дня на день рожать". Он отчаялся. День ото дня гасла в душе барона надежда разыскать жену. И тут на глаза ему попался управляющий имения Софьи. Серж, приостановив возницу, решил подойти и поинтересоваться делами семьи брата. Тот выложил всё как есть и про Таню тоже. Серж, потерял дар речи. Он никак не мог предположить о таком её ходе, к тому же и Владимир в письмах ни-ни… и сейчас не в силах поверить в свою удачу, вёл себя растерянно и не совсем понятно для управляющего. День выдался хмурым ещё с утра. На улице, сопротивляясь весне и звонкой капели, по-зимнему уныло завывал ветер, гоняя по дорогам и крышам снежные завирухи. Деревья качались, устраивая на прохожих обильный снегопад. Люди, сетуя на непогоду, спешили спрятаться по своим каретам и домам. Они с недоумением пожимали плечами на молодого человека, модно и красиво одетого, но с непокрытой головой, бестолково стоящего посреди дороги. Похоже, он вообще не замечал ничего вокруг. Прошло не мало времени, прежде чем он вышел из забытья и понёсся к карете. Барон даже не вспомнил о том, что не попрощался с управляющим Софи, заскочив домой за вещами, бегом выехал в дорогу. Дороги размыты подкравшейся весной и моросящим дождём. Казалось, что не только карета, а и свинцовые тучи, нависшие над дорогой и цепляющиеся за деревья, забрызганы грязью. А он, не замечая ничего, подгонял и подгонял возницу. В имении его появление было для всех неожиданным. Он сразу признался, чтоб среди семьи не было недомолвок и подозрений, что узнал о живущей здесь жене случайно от управляющего. О таком варианте никто не подумал. Присутствие Владимира с Софи несколько разряжало обстановку, но не успокаивало княжну. Таня отворачивалась от его пытливого взгляда, пытаясь скрыть своё покрытое пятнами личико и интересный животик, и старалась не замечать напряжение на лице мужа, которое он не мог скрыть. Она понимала, что выглядит не лучшим образом и потом, противным давлением в груди, нагоняя слезу, душила обида и сковывала всю её от ног до головы тревога: "Скоро рожать. Какая нелёгкая его принесла и что теперь будет". Серж, когда ехал, лелеял одно желание. Без всяких разговоров, завернув в тулуп забрать жену и, причём сразу же, немедленно. Но потом, посмотрев на этого испуганно прячущегося колобка, раздумал. "Надо попробовать увезти тихо, уговорами". Умные глаза его искрились насмешкою. Попеняв Владимиру за молчание, отправился за ней в спальню. Она не пыталась лечь, стояла у окна, рассматривая ночь, на пьяные от пробивающейся с боями весны звёзды. Какая-то не радостная выдалась эта затяжная весна. Метели, снегопад. Зима переусердствовала, пора бы уж и угомониться. Тане показалось даже особенно мокрая и раскисшая, точь-в-точь, как её настроение. "Скорее бы уж прошли эти кислые месяцы и наступило лето", – с тоской думала она. На его шаги даже не обернулась, просто замерла, зная, что это он. Сердце забулькало, где-то в горле и она, чтоб не упасть схватилась за подоконник.

Они стояли молча. Она, смотря в окно и боясь обернуться, он ей в спину, не решаясь подойти. Наконец он осмелился и, проглотив комок, перекрывающий горло, произнёс:

– На этот раз ты кинула всё, но забрала с собой куклу.

Она не пошевелилась. Не слышно сделав этот последний шаг, обняв её за плечи. На лице его блуждало странное выражение удовлетворения. Губы кривила насмешка.

– Я кинула ей в Митрича под окном.

– Ты же взрослая женщина уже. Зачем эти детские прятки. – Насмешливо спросил он, стараясь казаться спокойным и невозмутимым.

Она обернулась и подняла глаза на его красивое, но сердитое с застывшей улыбкой лицо.

– Серж, это единственный был шанс его спасти.

– Зачем? – резче чем того хотел, осведомился он.

Она порывисто схватила его руку и поднесла к своему животу.

– Мне надо очень многое вам барон сказать. Дайте руку, чувствуете, как он укладывается на сон. Я волнуюсь, не спит и он. Вы мучаете нас обоих, дорогой, – её тон был официальным.

Не владея собой, он отдёрнул руку, как от жала.

– Ничего не желаю знать. Мы едем домой, завтра же. – Забыв обо всём, заявил он.

– Я не поеду с тобой. – Произнесла она всхлипывая. – И я тебя более возле себя не держу.

– Поедешь, куда ты денешься, я ваш муж, сударыня. Надеюсь, вы не забыли ещё об этом.

Она выскользнула из его объятий и, отойдя на безопасное расстояние, произнесла, отделяя каждое слово:

– Барон, я с вами не поеду. И сейчас же убегу. – Её голос звучал хоть и приглушённо, но уверенно.

– Прекрати детские выходки. Ты подвергаешь себя опасности. У тебя вот-вот должны начаться роды, а ты опять пытаешься пуститься в бега. Теперь ты вынуждаешь меня всю ночь держать твои руки.

– Барон, вы жестоки и этим губите нас.

Саданув кулаком в перину и выпустив злость, он помолчал и сменил тактику.

– Ты стала такая трогательно милая и смешная. Танюшка, прекрати ребячество, едем домой. Нужно, чтоб роды принимал доктор, это может быть опасным для твоего здоровья. – Говорил, а в мозгу стучало: "Добраться бы мне любым способом с ней домой. А там я сделаю, что хочу".

– Ах, Серж, всё ж это от того, что ты упрямый. Отчего ж ты его не любишь. Посмотри, как счастлив граф, когда носит на руках или целует дочь. – Прошептала она устало отдаваясь в его руки.

– Это беспредметный разговор, мы говорим о разных вещах и оба хорошо знаем ответ. Он не должен был зародиться в тебе не то, что появиться на свет.

– Но он уже есть, бьётся ножками и толкается, словно хочет прорваться наружу, так о чём же мы ведём спор.

Сергей хотел сказать ей, что он не позволит ему жить, он так решил и так сделает и все её мучения напрасны, но вовремя прикусил язык. Тогда её отсюда пряником не выманишь, а значит, здесь он ничего сделать не сможет. Нужно непременно её вернуть в дом.

– Давай ляжем в кровать, и ты мне всё это продемонстрируешь. Я устал, от твоих поисков от этой бешеной скачки сюда, да и тебе надо отдохнуть.

Его покладистый тон успокаивал, и Таня сдалась. У Сергея зашлось сердце, когда прижатый к нему её живот начал жить и пихаться. "Господи, смилуйся, за что мне такое наказание". Как не сердилась, а его руки жгли, а близость любимого мужчины сводила с ума. Он и сам хотел её безумно, просто не знал, как об этом заговорить, можно ли это… И когда её ручки отправились в опасное исследование Серж не выдержал. Всю ночь он крепко обнимал её, не давая отодвинуться или встать. Утром барон, поднявшись чуть свет, вышел в парк. Морозный воздух вызвал поток теснящих друг друга воспоминаний. Не желая того вспомнил свою сущность, мечущуюся между ребёнком и щенком, и от этого несчастного. Неестественно белое небо слепило. Тишина стояла мёртвая. Ни единого крика, звука. Он высмотрел цепочку елей виднеющуюся вдалеке. Пошёл наугад. Остановившись под деревьями, оглянулся на дом. Вспомнил свой первый приезд сюда. Венчание. Счастливые глаза жены и весёлые катания с горы. Ему захотелось зарычать, оскалив зубы, как загнанному зверю. С трудом справившись с таким не безопасном порывом он, постояв ещё минуту, вернулся в дом. За месяц проявляя изобретательность и красноречие, всё же уговорил её тронуться в путь. К тому времени пробившееся сквозь заслоны зимы весеннее солнце растопило снег и погнало по земле ручьи. В карете по пути домой барон не мог прижать её потеснее к себе. По дороге Серж с Митричем не говорил, но на постоялом дворе определив жену в номер, принялся так же, как и Владимиру укорять.

– Сударь, вы бы успокоились, – не выдержал тот, – пошто мучаете себя, её. Родить со дня на день бабе, а у вас одни дурности в голове. Какая вам разница, кто там будет, любит она его и, слава Богу. А там, как получится. Кто нынче будущее ведает, одни канальи гадалки.

– Вот именно, как получится, а если не получится никак то, что тогда?

– Так не бывает, ваша светлость, жизнь она полосатая. А вы из-за глупости этой своей лишили себя радости видеть, как он в ней растёт, поддержки своей её лишили. Хорошо хоть граф с графиней приютили, а ведь могла и в тартарары забраться. Мой вам совет, охолоньте маленько.

– Митрич, не щипли душу, я тебе про одно, а ты мне про другое. И кто твоих советов спрашивает, – прохрипел он.

– И я про тоже, только вы упрямый, – в сердцах плюнул Митрич.

– Ну, вот и ты туда же, доплюёшься, выпороть велю, – повысил он голос. – Это тебе должно быть ясно.

– Раз злитесь, ваше сиятельство, значит, так оно и есть. Такая баба досталась мёд, так берегите, а вы, если не одно, то другое бельмо сочините.

– Много понимаешь, разговорился тоже, тем более в подобном тоне…,– бубнил Серж, удаляясь в дом.

Ночь опять провёл на часах, боялся, что сбежит. Она так и хотела сделать, воспользовавшись тем, что он задремал, но Серж, очнувшись, вернул её от самой двери.

Глава 44

Всю дорогу опять сидели молча. Облокотясь, отрешённо смотрел в окно. Совсем не видя мелькающих мимо мест. Тоска теснила грудь, а думы голову. Таня то забивалась в уголок, то льнула к нему. Терпела, крутясь, пока ей ни случилось совсем дурно, перед Москвой гнали уже во весь опор. Берега Яузы покрыты молодой травой, на сей раз не привлекли внимание и не грели душу. Пронеслись по обе стороны дороги крепкие высокие из красного кирпича здания. «Ещё немножко потерпи», – упрашивал он жену. Вот и стоявшие, как солдаты на посту колокольни остались позади. По Москве с её бесчисленными избами, хоромами, дворцами и многочисленными церквами, промчались не сбавляя хода. Влетев во двор, Серж бегом послал за доктором. Видя, как она мучается, он был бледен и расстроен. В замке царила неимоверная суета. Все чем-то важным срочно принялись заниматься. Покидать комнату отказался. Никакие уговоры не помогли. Находился рядом. В просторной спальне украшенной персидскими коврами и вышитыми золотом и серебром гобеленами он нервно прохаживался вот уже несколько часов подряд. Доставая доктора глупыми вопросами и мешая жене, он изо всех сил старался скрыть своё волнение. Первое время всё просил доктора сделать что-нибудь жене, чтоб облегчить мучения. Баба повитуха, прибывшая с доктором, не добро ухмыльнулась. Доктор, смерив его насмешливым взглядом, посоветовал уйти и не смотреть. Злясь от нетерпения, бросал взгляд на часы или замирал перед картиной, виденной каждый день, но сегодня показавшейся ему совершенно с другой стороны. Ломал пальцы от её стонов, лупил кулаком в обшивку кресла и, стиснув зубы, даже ущипнул себя за бок… Всё как во сне. Барон пришёл в ужас от самого процесса родов. Когда его нетерпение достигло предела, раздался громкий крик. Наконец, всё кончилось, на свет появился малыш, а измученная болью Таня затихла. Сержа волновала сейчас только одно:– Не умирает ли жена? Он от всего этого ужаса с родами не мог даже слово вымолвить. Просто онемел.

– Примите мои самые искренние поздравления. Сын, барон, наследник, здоровый и крепкий, целый богатырь, – покачал доктор ребёнка на руке, передав повитухе, – потому и роды тяжёлые были. Но, слава Богу, всё обошлось, – поискав глазами образ божий, осенил чело. – Не волнуйте жену, ей надо отдохнуть.

Не глядя на ребёнка, прохрипел:

– Для жены опасности нет?

Доктор вымывая руки посоветовал:

– Нет, но ей надо лежать и покой тоже не помешает.

Барон, достав из кармана белоснежный платок с вышитым фамильным гербом, промокнул им капельки пота со лба измученной Тани. Убрал прилипшие к влажному лбу кудри. Наклонившись, поцеловал белое лицо. Она в ответ слабо улыбнулась и устало сомкнула глаза. Только после этого Серж перевёл взгляд на орущего, в руках повитухи, красного от крика и натуги ребёнка и не мог сбросить с себя оцепенение. "Ротик точно земляничка, что собирали они с ней в овраге, глазёнки как пуговки и реснички, как крылышки ласточки. У него сын! Сын, который унаследует его имя. Какое счастье и дела ждут его. То, что было лишь фантазией, стало явью". Опомнившись, заскрежетал зубами. Он не имеет право оттаивать и расслабляться иначе не сможет совершить задуманное. Бессильная ярость вновь сдавила горло, перехватила дыхание. "Надо что-то делать, но что?" Взгляд его упёрся в таз с водой. "Вот это то, что надо. Оборотней больше не будет". Он отрешённо наблюдал за тем, как женщины окупнули от слизи и крови ребёнка и, завернув в простынку, унесли в смежную комнату. Двери закрылись. Доктор, проверив роженицу, ушёл вниз пить чай. Таня, тихо лежа на высоких подушках, тревожно всматривалась в его скованное думами лицо. "Всё не так, как надо. Серж не обрадовался рождению сына. Не приласкал ни его, ни её. Значит, он не смирился с его рождением. Его поведение опасно и голова всё время занята мыслями". Она не ошиблась в своих опасениях. Он появился перед тазом, заполненным чистой тёплой водой, с ребёнком на вытянутых руках. Барон даже не желал прижать его к груди. Держал как что-то ненужное в удалении от себя. В покоях были только они двое и этот несчастный ребёнок. Таня вдруг поняла всё. Ужас охватил её. Она не могла сейчас встать и защитить сына. А малыш, серьёзный такой, молчит, не плачет, вверяя свою жизнь и судьбу отцу. "Слёзы и мольбы не помогут. Даже наоборот сыграют обратную роль". – Поняла она. И тогда княжна сказала:

– Серж, перед тем как ты сделаешь это, накинь на него ошейник. Проверь. Жизнь обратно не вернёшь, ты должен быть уверен, что ошибки нет. – Она боялась, что он сейчас её не услышит.

Но барон, хоть и с трудом, но разобрал. Словно сквозь стену тумана доносились до него слова жены. Подержав в раздумье ребёнка над водой, он вышел с ним в смежную комнату. Положил на место. Постоял, подумал, достав из кармана ошейник, просунул кожаную полоску под тоненькую шейку, свёл концы, но ничего не поменялось. Щенок вместо ребёнка не появился. Волнуясь, он повторил всё ещё раз. Ребёнок, закряхтев, засучил ножками. Серж, прижал дитё к себе и заплакал: "Я чуть не убил собственного сына. Таня права, от человека рождается человек". Бережно кутая ребёнка в пелёнки, целуя и покачивая, он положил его рядом с измученной женой.

– Прости, если ты меня ещё любишь. Я столько был неправ.

Глотая слёзы радости, пылко и нежно она прижала ребёнка к груди, покрывая поцелуями сонное личико. При каждом прикосновении он смешно морщил носик и приоткрывал глаза, тут же закрывая опять, продолжая свой детский счастливый сон ангела.

– Пустое, всё плохое минуло, – сказала она. – Посмотри, он так похож на тебя. Глазки, носик, а подбородок, вылитый ты. Приляг к нам места достаточно, полюбуйся им.

– Кажется да, я ведь даже не смотрел на него, чтоб не мучиться потом, – поправив на лбу жены волосы, ещё раз спросил, боясь потерять надежду. – Таня, ты точно хочешь, чтоб я был рядом?

Она ответила быстро и не задумываясь.

– Очень дорогой. Полюбуйся, как он потешно выпячивает губки. Не расстраивайся, у нас будет ещё много времени наблюдать за тем, как он растёт. Ты даже будешь поддавать ему ремня, а я непременно жалеть.

Барон тут же углубился в мечтании. На душе было легко, легко. Он был счастлив. Почему бы и не помечтать.

– Он станет хорошим человеком благодаря воспитанию, что мы ему дадим. – Робко почти шёпотом произнёс он, боясь смотреть на неё, и не спуская глаз с ребёнка. Ведь он только что чуть не лишил его жизни.

– Ты сделаешь из него, достойного мужчину, научишь быть рыцарем и джентльменом. – Погладила она его холодный лоб. – Ведь лучше тебя это никто не сделает.

Он поймал её горячие пальчики.

– Таня, тебе не обидно?

Её улыбка, встретившая его взгляд, была нежна и добра.

– За что, голубь мой?

– Ты столько мучилась, а он похож на меня, ещё и мальчик…

– Я надеюсь, что следующую ты мне подаришь девочку, непременно похожую на меня.

– Неужели ты меня всё ещё жалеешь и веришь мне? – захлебнулся он счастьем.

– Из твоих глаз струится доброта. Сейчас я вижу, как ты нас с ним любишь и от этого мне покойно и счастливо. Тебе нечего бояться, ты, как и хотел, будешь последним оборотнем. Мы оба позаботимся об этом. В роду баронов Кеплингов пойдут только люди. Но спокойной жизни я тебе не обещаю.

Серж улыбался, не говоря более, пока, ни слова. Его восторг, с каким он теперь смотрел на ребёнка, не поддавался описанию. Осторожно, чтоб не задеть притихшего ребёнка, он прикоснулся нежным просящим прощения поцелуем к её губам. Таня ответила, стараясь вложить в него всю любовь, что испытывала к этому необычному мужчине. Между ними лежало покряхтывая маленькое существо, что делало из них настоящую семью и требовало в равной степени любви обоих. А за окном рвалась и бушевала весенним ветром, разгоняя набрякшие тучи и сгоняя последний снег приближая новую жизнь – весна. Хотя до цветущих яблонь и ярких одуванчиков ещё слишком далеко. Но земля обновлялась, плача последним снегом, утекающим ручьями. Расточая аромат пушистой вербы и первых цветов мать и мачехи. И освобождённая от холодов и тоски, покрывая себя цветами, давая всему шанс на вновь зарождающуюся жизнь, она была прекрасна.

Март 2009 года.